Юрий Сапрыкин - Особое мнение - 2018-12-13
А.ПЛЮЩЕВ — Здравствуйте! Меня зовут Александр Плющев. В программе «Особое мнение» сегодня у нас журналист Юрий Сапрыкин. Юра, добрый вечер!
Ю.САПРЫКИН — Здравствуйте, Александр!
А.ПЛЮЩЕВ — Ну, мы с вами, раз уж мы на вы, Юрий…
Ю.САПРЫКИН — Можем и на ты. Зачем нам притворятся-то?
А.ПЛЮЩЕВ — Как завсегдатай рэп-концертов и прочих молодежных выступлений…
Ю.САПРЫКИН — Да, помню прошлый раз мы на Фейсе отожгли…
А.ПЛЮЩЕВ — Следим за развитием событий, разумеется. Не можем не обратить внимание на то, что кампания против музыкантов или за музыкантов, я не знаю, как, в общем, в отношении музыкантов по срыву их концертов, она вышла за пределы России даже. Докатилась до Минска. Вот сегодня отменили концерт у группы IC3PEAK. Это что за процесс такой начался или продолжился?
Ю.САПРЫКИН — Ты знаешь, на самом деле этот процесс, он давно уже выкатился за пределы России, потому что это новая волна депрессивного рэпа, клауд-рэпа… в общем, не будем тут сейчас жонглировать терминами…
А.ПЛЮЩЕВ — Жонглировать жанрами.
Ю.САПРЫКИН — Да. Это люди, которые ходят по краю, в общем, по всем странам, где они проживают. И в США этих людей тоже сажают в тюрьмы, они умирают в юном возрасте, закинувшись чем-нибудь не тем, стреляют друг в друга. В общем, это такой род музыки, представителям которого везде живется как-то не слава богу.
А.ПЛЮЩЕВ — Мне казалось, что здесь есть жанровое разнообразие у нас среди запрещаемых.
Ю.САПРЫКИН — Да. Штука в том, что у нас это не про рэп. Это не про субкультуру, это не про специальных людей с разноцветными волосами, с татуированными лицами и всем, чем можно, которые ведут такой особенный антиосциальный образ жизни, хотя они под раздачу попадают тоже. Это про случайным или не случайным образом выбранных популярных молодежных исполнителей, которые по мнению то ли силовых структур, то ли общественников, активистов, то ли какой-то одной из башен Кремля, которая всё это координирует и направляет, учат молодежь плохому.
Группа IC3PEAK — это не рэп ни разу. Группа «Франдзона», чьи концерты запрещают в разных регионах России — это совсем ни рэп ни секунды. Масса коллективов, которые присутствуют в этом списке нежегородских активистов — 19 групп, чьи концерты они считают нужным запрещать везде и всюду. Этот список неоднократно потом воспроизводился в разных ситуациях.
Этих музыкантов объединяет то, что они крайне популярны среди молодежи. И, мне кажется, что причина этого не в какой-то специальной ненависти к рэпу, от которой за один рэперов вступаются другие рэперы, организуют концерт «Я буду петь свою музыку» и так далее, в том, что появилось целое поколение очень популярных артистов, которые этим успехом никому не обязаны — ни власти, ни большому бизнесу, ни большому шоу-бизнесу. Они как-то сами непонятно, откуда вылезли, набрали себе миллионную аудиторию, ездят по стране, поют невесть что, собирают огромные деньги и как-то влияют на аудиторию.
Ю.Сапрыкин: Если скрипучие, уставшие от себя башенные часы иногда показывают правильное время, это надо приветствовать
И причиной всех этих репрессий является не их политизированность или принадлежность к тому или иному жанру, или то, что они рэперы или не рэперы, а то, что у них просто большая аудитория, а делать с ними ничего нельзя.
А.ПЛЮЩЕВ — Но почему за границу России-то это всё вышло?
Ю.САПРЫКИН — Потому что, понимаете, там же это тоже братская страна, и тамошние силовики связаны с тутошними, скажем, давними традициями дружбы и сотрудничества, а также одной корпоративной культурой. Если они видят, что в России за группой IC3PEAK гоняются в каждом городе, куда она не приедет, какие-то подозрительные люди — то эшники, то фээсбэшники, то просто какие-то непонятно кто на машине с нечитаемыми номерами, то, конечно, кто-то там будет разбираться, что такое группа IC3PEAK, о чем она поет, опасна она или не опасна. Надо просто на всякий случай, превентивно сделать то же самое. Ну, приехали какие-то экстремисты, те, кого не формально, но на уровне правоприменения, на уровне практики силовой, которая к ними применяется, фактически записали в экстремисты. Ну, они посмотрели и сделали так же.
А.ПЛЮЩЕВ — А почему же, когда Кириенко сказал, что это глупость — вот на съезде «Единой России», почему не прекратилось это всё? Все-таки человек, один из первых людей в стране, наверное.
Ю.САПРЫКИН — Слушайте, как и все российские политологи, мы сейчас можем, разбирая этот казус, заниматься гаданием на облаках, на внутренностях погибших птиц, на каких-то очень ненадежных субстанциях, потому что причины у этого могут быть две. Обе они имеют вероятность 50%, как в анекдоте про блондинку, которая рассуждает, встретит она на улице динозавра или нет. Вероятность 50%: либо встречу — либо не встречу.
Вот с Кириенко то же самое. Либо существует некоторое разногласие во власти по поводу того, что делать с рэперами и одна башня, один фланг, одно крыло, условно, либеральное говорит, что ничего делать не надо, надо к ним прислушиваться, помогать и так далее. А другая башня, крыло фланг как бы пускает за ними машины с нечитаемыми номерами, ловит их и тащит в отделение.
Либо второй вариант: это два крыла одного и того же организма, и одно и них просто пользуется пряником, а другое крылом. Одно из них злой следователь, а другой добрый, как испокон веков в этом организме и заведено. Поэтому то, что Кириенко говорит хорошие слова, это совершенно не противоречит тому, что какие-то опера в Перми или Саратове, или в Минске уже теперь делают после них злые дела. Просто надо с этими ребятами и так и эдак. Надо предлагать им сотрудничество, с одной стороны, и говорить, что «вы хорошие» и гладить их по голове и выписывать им гранты, а другой рукой их ловить, тащить и не пущать.
А.ПЛЮЩЕВ — Вот смотри, на счет сотрудничеств. Государственная дума объявила о проведении конкурса для рэп-исполнителей под названием «Безграничный рэп»…
Ю.САПРЫКИН — Прекрасно, я считаю.
Ю.Сапрыкин: Каждый отдельный человек, которому не всё равно, должен использовать любые возможности, которые есть
А.ПЛЮЩЕВ — «Рэперы должны будут представить треки и ролики о своих городах, чтобы мотивировать зрителей и слушателей поехать туда, то есть развивать молодежный туризм», — сказал председатель комитета по физкультуре и спорту, и делам молодежи Михаил Дегтярев.
Ю.САПРЫКИН — Мне кажется, что Хаски уже может выдвинуть на этот конкурс свою песню «Панелька»: «Еду по России не доеду до конца» — замечательная песня, которая, конечно, пропагандирует молодежный туризм. Так и хочется поехать в этот город. Более того, оно воспевает практически любой российский город статусом и размером ниже областного центра. Победа гарантирована.
А.ПЛЮЩЕВ — Ну, а чего, это такой троллинг со стороны Дегтярева? Он, кстати, участвовал в этом заседании памятном, историческом с участием Птахи…
Ю.САПРЫКИН — Птахи и Жигана.
А.ПЛЮЩЕВ — И Жигана, да-да, и других деятелей культуры. Видимо, он так впечатлился или что произошло? Почему? Это откуда растет? Этот попытка заигрывания, попытка Дегтярева попиарится — что это?
Ю.САПРЫКИН — Еще одна закономерность. Значит, закон Сапрыкина — Плющева №2. №1 — это то, что хорошие слова не противоречат злым делам в российской власти.
Закон №2: Люди, которые заседают в Государственной думе иногда делают то, что они делают просто ради того, чтобы попасть в новости. Это у них такая родовая отличительная особенность.
Очень многие вещи, которые мы взволнованно обсуждаем за последние годы, например «Депутат N выдвинул законопроект о запрете кружевных трусов», — они мотивированы только тем, что депутат N хочет увидеть свою фамилии во всех новостях, чтобы повысить свою упоминаемость и находимость в Яндексе или в каком-то рейтинге Медиаметрики, и как он считает, его с большей вероятностью внесут в список в следующую Думу или дадут отдельный кабинет или принесут к Новому году новый набор — не знаю, что. Но, мне кажется, что в этой истории причина именно такая.
А.ПЛЮЩЕВ — Нашу с Юрием Сапрыкиным цитируемость и упоминаемость мы продолжим повышать через некоторое время.
А.ПЛЮЩЕВ — Программа «Особое мнение» с Юрием Сапрыкиным. Юра, вот про Кириенко и музыкантов поговорили. А теперь он еще нас проинформировал о том, что прокуратура начала проверку обстоятельств ареста Льва Пономарева и когда будет проверено…»
Ю.САПРЫКИН — Через 16 суток.
А.ПЛЮЩЕВ — «…Тогда президенту будет доложено, сказал он». Я там не знаю, через 16 суток или нет, но значит ли это, что сила у слова Кириенко будет в данном случае примерно такая же, как и в случае с музыкантами.
Ю.САПРЫКИН — У нас нет никаких сомнений, что Пономарев эти 16 суток отсидит. Время бежит неумолимо, жизнь невозможно повернуть назад. Поэтому, даже если по истечению этих 16 суток будет сделан какой-то реверанс в сторону уважаемого правозащитника, а также международных организаций, которые за этим внимательно следят и так немножко скрежещут зубами, скажут: «Знаете, тут произошли отдельные перегибы на местах». Это тоже давняя российская, советская традиция: Кто-то кое-где у нас порой… вот что-то увлеклись и, понимаете, пережали.
Но в судьбе-то Пономарева ничего не изменит. Этот арест уже произошел и этот срок уже будет им отсижен. И его и без того слабое здоровье от этого не улучшится, а проявленное ко всем его заслугам, ко всем его уважаемым сединам отношение, оно тоже не испарится, не говоря уже об абсурдности самого обвинения. Этот размещенный в социальных сетях призыв выйти на одиночный пикет — страшное преступление.
А.ПЛЮЩЕВ — Не одиночный пикет, но неважно. Повторный еще был к тому же.
Ю.САПРЫКИН — Да боюсь, что и мы с вами. Александр и очень многие наши слушатели подобные преступления совершали в своих Фейсбуках не то что 2 — 222 раза за последние годы. Мы все ходим под статьей.
А.ПЛЮЩЕВ — Но Владимир Путин, с другой стороны, устроил тут целый день либерализма в России. Он то памятник Солженицыну открывал, то в СПЧ участвовал.
Ю.САПРЫКИН — И на похороны Людмилы Алексеевой приходил.
А.ПЛЮЩЕВ — И на похороны приезжал и так далее. Даже некоторым показалось, что он слишком много либеральничает и с либералами заигрывает, разговаривает с ними. Не топает ногой, не прогоняет их, не в тюрьму кидает, а знаете, даже что-то там…
Ю.САПРЫКИН — Если такие скрипучие, тяжелые, обвешенные со всех сторон медными гирями, уже немножко уставшие от самих себя и причиняющие всем вокруг много разных неприятностей башенные часы иногда показывают правильное время, то это надо только приветствовать. Очень хорошо, что Путин пришел на похороны Людмилы Алексеевой, открыл памятник Солженицыну. Ну, в том, что он заседал с Советом по правам человека трудно найти какую-то экстраординарную заслугу. Это вообще-то он проделывает регулярно, это ему по должности положено.
И опять же те добрые и нежные слова, которые он говорит в ответ на обращение правозащитников, мы тоже слышим не впервые, да? И, в общем, можно приблизительно уже составить индекс соотношения доброты этих слов с их последствиями. Все мы приблизительно представляем, какой он будет. Даже если что-то после этого изменится в судьбе тех или иных задержанных, арестованных, пытаемых по делу «Сети», «Нового величия», Сенцова и кого угодно, — это уже будет хорошо. Это тоже как бы.. вода камень точит.
Но то, что он пришел проститься с Алексеевой и открыть памятник Солженицыну — это лучше, чем бы он туда не пришел.
Ю.Сапрыкин: Части людей, приближенных к власти, стало важно демонстрировать себя на публике так: «Пойду и договорюсь»
А.ПЛЮЩЕВ — Тут наш слушатель спрашивает: «Зачем президенту СПЧ, вообще?» На самом деле, не по букве, а на самом деле зачем он ему.
Ю.САПРЫКИН — На самом деле, я думаю, что ему вообще интересно иногда разговаривать с какими-то разными людьми, с людьми, которые не похожи на его обычное окружение, с людьми, которые чего-то говорят, думают в какой-то другой логике. Из этого может ничего дальше не последовать. Мне кажется, что в его картине мира СПЧ тоже занимает какую-то роль. То есть да, нужно послушать и эту часть общества тоже.
Может быть, из этого слушания не выйдет никаких последствий, но, вообще, надо. Наверное, эта часть и этот конкретный состав людей не проходит в его логике ни по категории врагов, ни по категории предателей, а это какие-то разумные люди, которые просто думают о других вещах, которые на вершинах корпорации «Россия» кажутся всем незначительным, неважными и не очень интересными. Ну, а раз в год — можно.
А.ПЛЮЩЕВ — А со стороны обществ, получается, что выцарапывать через то, что там где-то президенту удается замолвить словечко — то ли на «Прямой линии»,то ли на СПЧ, то или где случайно как-то, — вот через этого поговорили, донесли до президента — глядишь, и доложили Владимиру Путину, наконец-то и наконец-то что-то сдвинулось — только таким способом мы можем решать такие проблемы?
Ю.САПРЫКИН — Я не знаю, можем ли мы тут говорить про общество, но, мне кажется, что каждый отдельный человек, которому не всё равно, он должен использовать любые возможности, которые у него есть. Кто-то идет на одиночный пикет и стоит, да не кто-то — Антон Долин, герой недавних фейсбучных, скажем так прилично, конфликтов…
А.ПЛЮЩЕВ — Дискуссий.
Ю.САПРЫКИН — …общественных дискуссий стоит у администрации президента с пикетом с портретом в поддержку Сенцова и плакатом «обменять всех на всех», как мы сегодня выяснили. Кто-то вешает в Фейсбуке призывы выйти на санкционированный или несанкционированный митинг. Кто-то пишет петиции такие, сякие. Кто-то делает журналистские материалы. Кто-то идет в СПЧ и просит Путина.
Да. Поделюсь одним наблюдением.
А.ПЛЮЩЕВ — Давай.
Ю.САПРЫКИН — Оно не имеет отношения к добрым слова Кириенко, а, может быть, и имеет. Что в последние месяцы появился какой-то новый стиль одной из ветвей власти. Это стиль такого, гуманистического заступничества за всё хорошее. Он обычно процветает в Телеграм-каналах каких-то людей, симпатизирующих Кремлю. Ярким выражением этого стиля написать, что «Ребята, я сейчас пойду по всем кабинетам, по которым у меня есть доступ и попробую договориться, чтобы Пономарева отпустили, сделаю всё возможное». Все это исходит из презумпции того, что единственный способ добиться справедливости…
А.ПЛЮЩЕВ — Это ты сейчас прямо процитировал вольным стилем Маргариту Симоньян.
Ю.САПРЫКИН — Да, Маргарита Симоньян — это, конечно, лидер этого гуманистического направления. Абсолютно каждый второй ее публичный жест связан с тем, что «сейчас я пойду и договорюсь, чтобы аэропорт назвали именем Летова. Все идет по плану: этих отпустят, этих не арестуют, этих еще и наградят…». Но всё это выходит из презумпции того, что единственный способ решать такие вопросы — это, действительно, пройтись по некоторым загадочным кабинетам. И да, во власти есть люди, которые это делают. И они в последнее время либо не стесняются публично это демонстрировать, либо делать вид, что они занимаются такой телефонной правозащитой.
У меня нет по этому поводу никаких моралистических выводов. Это просто интересный феномен, новый стиль, новая фигура речи для самых разных, приближенных к власти людей.
А.ПЛЮЩЕВ — А ты думаешь, это реальная работа или желание понравиться определенной части публики какой-то? Интриги плетут или нет?
Ю.САПРЫКИН — Понятия не имеют. Нет, то, что за этим стоит желание понравиться определенной части, это безусловно.
А.ПЛЮЩЕВ — А почему этой части надо нравиться? Это же как раз та самая часть, которую всяко распинают, и даже Олег Кашин до нее дошел, уж кто последний…
Ю.САПРЫКИН — Сейчас, подождите, всё по порядку.
А.ПЛЮЩЕВ — Да, с Кашиным разберемся отдельно. Персональное дело.
Ю.САПРЫКИН — Да, разбор на нашем партсобрании… Вот вопрос у нас в повестке стоит под номером 4. Мы до него еще не дошли. Я не знаю, почему, но есть какой-то… Неужели оттепель, — спросите вы? Нет, не оттепель, но почему-то какой-то части людей, приближенных к власти, стало важно демонстрировать себя в публичном пространстве именно таким образом: «Вот я пойду и договорюсь». Ну, дальше на самом деле может что-то произойти или не произойти — это уже совершенно неважно. Важен этот жест, который делается в публичном пространстве.
А.ПЛЮЩЕВ — Я всё пытаюсь понять, почему этот жест важен, что такого?
Ю.САПРЫКИН — И это не одна Маргарита Симоньян. Это прямо новый стиль, который демонстрируют самые разные, не самые высокопоставленные, но очевидным образом приближенные к власти люди.
А.ПЛЮЩЕВ — Ну, хорошо, будем за этим наблюдать.
Ю.САПРЫКИН — Хотелось бы понять, во что это дальше выльется.
Ю.Сапрыкин: Нам нужно чувствовать общность, нам нужно чувствовать, что мы вместе
А.ПЛЮЩЕВ — Да, что за этим стоит и зачем это вообще?
Ю.САПРЫКИН — Если бы я был Олегом Кашиным, я бы, наверное, написал бы, что в какой-то России будущего через 50 лет окажется, что главным правозащитником и заступником народным была Маргарита Симоньян, а не Лев Пономарев.
А.ПЛЮЩЕВ — Останется же в Телеграм-каналах…
Ю.САПРЫКИН — Память каким-то образом так вё переиграет.
А.ПЛЮЩЕВ — Смотри, у меня в руках огромное сообщение «Интерфакса». Никогда бы не подумал, если мы мне показали издали, как я сейчас тебе показываю, что это про встречу Владимира Путина не с кем-нибудь а Нютой Федермессер. Огромное, на целый лист…
Ю.САПРЫКИН — У меня всё сжалось.
А.ПЛЮЩЕВ — Расшифровка здесь. И она попросила Путина для разрешения проблемы доступности обезболивающих лекарств декриминализовать уголовную статью, не какую-нибудь, а 228-ю, часть вторая — это хранение, приобретение и перевозка. Важная вещь, безусловно, но наверняка, как и вступление Нюты Федермессер в ОНФ, тоже будет обсуждаться, много осуждаться и копий ломаться. Давай об этом поговорим.
Ю.САПРЫКИН — Вообще не хочу об этом говорить.
А.ПЛЮЩЕВ — Почему?
Ю.САПРЫКИН — Я не знаю. Я видел за последний год людей, которые не получали обезболивания в тяжелой стадии онкологического заболевания. Один из моих самых страшных страхов — это что я или кто-то из моих родных окажутся на их месте. Вот, мне кажется, что, оказавшись на их месте, у меня есть моральное право высказываться о том, правильно ли сделала Нюта Федермессер или не надо было идти на поклон к тирану или что. Вот до того момента у меня этого морального права нет. Я как-то его за собой не признаю. По крайней мере, права осудить ее — точно.
А.ПЛЮЩЕВ — Юрий Сапрыкин здесь, журналист. Мы продолжим с нм через некоторое время, а пока будете слушать новости, обсудим 228-ю статью.
НОВОСТИ
А.ПЛЮЩЕВ — Это «Особое мнение» Юрия Сапрыкина. Мы продолжаем по этой теме, о том, что Владимир Путин встретился с Нютой Федермессер. Я даже не столько хотел поговорить о моральных аспектах, которые уже много раз обсуждали — там встреча с Путиным, ходить на поклон — вот это всё, но «Интерфакс» — агентство, если не государственно, но, скажем так, в кильватере государственной политики находится, никогда бы не выпустило гигантскую бумагу про Путина с Федермессер, если бы это не было участие в какой-то государственной политике.
Опять мы упираемся в то, что, может быть, оттепель, а, может быть, не чудовище, а может быть… Вот это хотел с тобой обсудить.
Ю.САПРЫКИН — «А может, это дворник был, он шел по сельской местности…».
А.ПЛЮЩЕВ — А может, там Криренко порядок навел.
Ю.САПРЫКИН — Слушай, я не слежу за «Интерфаксом», я не знаю, какого размера сообщения там присылают по какому поводу. Еще раз говорю два тезиса, которые неразрывно связаны друг с другом. Если государство в лице Путина или других его представителей пытается проявить гуманность или показать себя с гуманной стороны, это очень хорошо, и это надо приветствовать.
Второй пункт: мы не можем об этом судить до того момента, пока не будут сделаны какие-то реальные дела. То есть, в общем, факт встречи Путина с Нютой Федермессер — это важная новость. Я уверен, что обсуждаться в тех или иных тонах будет именно она. Но на самом деле важной новостью является декриминализация обезболивающих средств, которая, если она произойдет, обсуждать, к сожалению, не будет или не будет так широко. Для нас, для нашего московского, столичного круга, к сожалению, очень важны иногда те или иные действия близких нам людей в их отношениях с властью, а не… ладно, не буду говорить, что.
А.ПЛЮЩЕВ — Важна еще, мне кажется, позиция «С кем вы, мастера культуры?» — это вот. С кем вы, мастера слова.
Ю.САПРЫКИН — Да, какое-то определение людей из нашего круга по отношению к нынешней российской государственной системе координат.
А.ПЛЮЩЕВ — . К самим себе тоже, безусловно.
Ю.САПРЫКИН — К самим себе, безусловно, тоже, но реже. Но, в общем, если люди, которые сейчас лезут на стенку и кончают собой из-за того, что не могут терпеть эту боль, — внимание! — это люди, которых Нюта Федермессер наблюдает в ежедневном режиме. Да, она с ними работает, она с ними живет. Это довольно непереносимый груз. Вот если они перестанут эти страдания испытывать в результате этой встречи, — это и будет главная и важная новость. Или не будет. Время покажет. Поэтому то, что произошло сейчас — это шаг, важный только в символическом плане. Но станет ли это, действительно, новостью, которая изменит жизнь людей, об этом мы узнаем в течение какого-то периода времени.
А.ПЛЮЩЕВ — Еще такая, можно сказать, тема тусовочная, но, тем не менее, она в соцсетях вызывает недюжинный отклик, скажем так. Я помню, как-то года два назад в утреннем эфире проводили голосование: Олег Кашин, он свой или чужой? — слушателей спрашивали. И они ответили 50 на 50 тогда. Было классное голосование.
Ю.САПРЫКИН — Я считаю, что это прекрасный результат. Я сейчас скажу, почему.
А.ПЛЮЩЕВ — Олег Кашин — то или иное его высказывание каждый день в последние дни, наверное, к его удовольствию обсуждается…
Ю.САПРЫКИН — Я не переписывался с ним в последние дни. Мне не кажется по некоторые его комментам, что Олег испытывает от этого хоть какое-то удовольствие.
А.ПЛЮЩЕВ — Не знаю. Вчера был, мне кажется, апофеоз Олега Кашина по вопросу Сенцова на телевидении у Скабеевой в программе «60 минут» на телеканале «Россия», что вызывало еще одну, самую, пожалуй, большую волну осуждения и обсуждения с разных сторон. Что ты думаешь по этому поводу? Ты еще не высказывался. Тебя нет в Фейсбуке? А-а, ты вернулся…
Ю.САПРЫКИН — Я есть в Фейсбуке, но сижу и молчу тихо, с ужасом за всем происходящим наблюдаю.
Ю.Сапрыкин: Появилось поколение популярных артистов, которые успехом никому не обязаны — ни власти, ни шоу-бизнесу
А.ПЛЮЩЕВ — Выступи.
Ю.САПРЫКИН — Сейчас скажу. Сейчас залезу на табуретку, устроюсь в такой патетической позе и скажу. У меня есть на эту тему несколько соображения.
Соображение номер раз: Каждый человек имеет право на свое мнение, на свои сомнения, на свои приятные и неприятные вопрос, и каждый человек имеет, безусловно, право публично их выражать.
К сожалению, культура дискуссий, 4оторая установилась у нас в последнее время, она не предполагает спора с этими мнениями, она не предполагает спора слов со словами. Она где-то на втором фазовом шаге переходит к тому, что носитель этих неприятных нам мнений, которые мы не можем разделить, он объявляется мерзавцем, подлецом, холуем. В общем, в его адрес летит такой концентрированный заряд ненависти, смысл которого в том, чтобы расчеловечить этого носителя мнения, выписать его из числа людей или сделать невозможным дальнейший разговор с ним или дальнейшее какое-то взаимодействие с ним.
Опять же людьми, которые запускают эти заряды ненависти, иногда становятся очень хорошие люди, которые делают очень много правильных и полезных дел. Да, это тоже случается. Так бывает.
А.ПЛЮЩЕВ — Что, возможно, довольно страшная штука, мне кажется, потому что им же верят. Люди видят, что они делают хорошие дела.
Ю.САПРЫКИН — А что тут верить или не верить? Верить в чем — в том, что блогер Н или кинокритик Д — это подлец и мерзавец? Это не является предметом веры. К этому импульсу можно присоединиться, либо отойти от него в сторону.
А.ПЛЮЩЕВ — Ну да, хорошо. Скажем так, присоединиться.
Ю.САПРЫКИН — Многие присоединяются. И, собственно, эти фейсбучные споры — это такой ритуал коллективного присоединения к этим снарядам ненависти, которые летят то в одну, то в другую сторону. Вот мы собираемся…
А.ПЛЮЩЕВ — Какой-то вид партсобрания.
Ю.САПРЫКИН — Это даже не партсобрание. Нет, действительно, на партсобрании была одна сила, у которой было монопольное право на правильное решение, и она осуждала тех, кого эта сила признавал виновными или неправыми. Здесь этих сил много, несколько. Причем конфигурация каждый день меняется. И, более того, эти партии, они собираются по разным поводам и в разном составе каждый день. Это самоопределение, вот эта концентрация и мобилизации вокруг того или иного заряда ненависти, она происходит в ежедневном режиме. Это соображение номер один.
Соображение номер два. Я очень прошу людей, которые будут комментировать это в Фейсбуке, не пропускать ни одно из звеньев логической цепочки…
А.ПЛЮЩЕВ — Это невозможно. Комментаторы Фейсбука физически не могут это делать…
Ю.САПРЫКИН — Соображение номер два: Свободная пресса в России — это очень слабая и очень зависимая институция. И мы ее должны беречь и охранять ее право высказывать или давать площадку даже для неприятных нам мнений, сомнений, неудобных вопросов и всего такого прочего. Когда Путин или анти-Путин, когда президент государства или важный оппозиционный политик или общественный деятель начинают указывать тем или иным изданиям, кого им печатать, кого не печатать, призывать своих соратников, обвинять это издание в том, что оно продалось, что оно скурвилось, скатилось в болото… в общем, они в одинаковой степени неправы. Они в одинаковой степени подрывают хрупкую, но очень важную институцию под названием независимая пресса. Мы эту институцию очень должны беречь.
Это я сейчас не к вступлению Кашина на «Россия 1», а к попыткам объяснить работодателям Кашина, что не нужно ему больше «работодавать». Как бы не надо этого делать, они сами разберутся. Взрослые, умные, самостоятельные люди.
И да, мне кажется, что и Кашин и кто угодно имеют право на высказывание своего мнения на независимы медийных площадках.
Соображение номер три: Кашин занимает сейчас уникальное место в нашей медийной системе. Это человек, который как раз умеет задавать те самые неудобные вопросы или докапываться до каких-то неудобных этических конфликтов, которые мы в нашей жизни, в наших суждениях об обществе, о власти, о том, что происходит вокруг, — мы их обходим иногда. Мы спрямляем углы, мы стараемся не замечать каких-то противоречий. Мы стараемся обходить какие-то сомнительные моменты и этические конфликты. И вдруг приходит Кашин — и их выкапывает из под земли! Именно этим он и неудобен.
А.ПЛЮЩЕВ — В условиях, когда власть гнобит независимую прессу, которой практически не осталось, этично ли ставить вопрос, правильно ли эта независимая пресса собрала все деньги?
Ю.САПРЫКИН — Этот вопрос ставить неэтично и не неэтично. Это вопрос ставить можно. Дальше можно на него отвечать и говорить: «Да, оппозиционная пресса собрала деньги правильно». Я с Кашиным во многих вещах не согласен. Более того, я с ним не согласен во многих вещах, за которые его сейчас обвиняют, на него обижаются, призывают его бойкотировать. Но я никогда в жизни не буду ставить на нем из-за этого клеймо и выписывать его из числа людей. Он высказал мнения, я могу высказать другое мнение. Это спор, в котором обе стороны равноправны. С какой стати я его должен репрессировать за это, что он задает неудобный мне вопрос.
Ю.Сапрыкин: Я видел людей, не получающих обезболивания. Один из моих страшнейших страхов — оказаться на их месте
А.ПЛЮЩЕВ — Как ты думаешь, почему вообще рождается необходимость репрессировать кого-то — тех людей, которые называют себя либеральными?
Ю.САПРЫКИН — Это не репрессии, конечно. Ну, какие это репрессии?
А.ПЛЮЩЕВ — Ты сказал.
Ю.САПРЫКИН — Это грубые слова, которые повторяются каким-то большим хором. Да, это люди, которые считают, нужно присоединиться к лидерам общественного мнения и кинуть камень вслед за ними в того или иного человека. Почему это нужно? Ну, потому что да, нам нужно чувствовать общность, нам нужно чувствовать, что мы вместе. И лучший способ… И, кстати, не будем говорить, кто, хотя это был Алексей Навальный, знает об этом гораздо лучше, чем все прочие: Лучший способ мобилизовать своих сторонников — это назначить им мишень, которую нужно забрасывать камнями сегодня.
А.ПЛЮЩЕВ — Натравить на кого-нибудь, ты хочешь сказать.
Ю.САПРЫКИН — А если это не Золотов, не Сечин, или ни кто угодно, то пойдет и Долин и все остальные ребята. Они тоже сгодятся. Четвертое, может быть, самое важное. Я считаю, что Кашин был очень неправ, пойдя выступать на «Россию 1», потому что здесь он сыграл чужую игру. Он в ней абсолютно несамостоятелен. Здесь невозможно быть самостоятельным, потому что это игра, которая заключается в том, кто громче крикнет слово «мразь». Все его нюансы и тонкости его мысли пропадают абсолютно. Для аудитории это просто еще одно лицо, которое кричит «Мразь!» вместе с остальными участниками прямого эфира. Олег, этого тебе не надо. «Волкодав прав, а людоед — нет» Не надо вместе с людоедом есть других людей.
А.ПЛЮЩЕВ — Юрий Сапрыкин, журналист был сегодня гостем программы «Особое мнение». Спасибо, до свидания!