Елена Лукьянова - Особое мнение - 2018-11-21
21.11.2018
А. Соломин
―
Здравствуйте, дорогие друзья. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Алексей Соломин. У нас в гостях доктор юридических наук, профессор кафедры конституционного и административного права ВШЭ Елена Лукьянова. Приветствую вас.
Е. Лукьянова
―
Здравствуйте, Лешенька.
А. Соломин
―
+7-985-970-45-45 – sms. Вы нас можете не только слушать, но и смотреть на телеканале RTVi. Но и слушать и смотреть на радио «Эхо Москвы» и на канале «Эхо Москвы» в Ютубе в прямом эфире. Писать свои комментарии и вопросы для Елены Лукьяновой. Я хотел начать с истории в Кунцево, которая кажется местечковой. На самом деле очень важная для всех. Выяснили мы, что у нас можно отобрать наше жилье, да, предоставив другое, но, предоставив где-то там, не там, может быть, где мы хотим. Но право такое есть у властей. В Кунцево этим недовольны и жители района, которые собираются реконструировать, выходят на протесты. С удивлением узнают, что протестовать особо они не могут, потому что представители ЧОП – частного охранного предприятия, им всячески мешают. И берут на себя по сути функции полиции. Скажите, у нас гражданин вообще защищен, может ли он защищать свою собственность на своей территории, не пострадает ли он сам, когда он это делает.
Е. Лукьянова
―
На самом деле начинается с программы реновации, хотя Кунцево под реновацию не подходит. Вроде как. Это лужковские дела, и очень много непонятного с точки зрения права собственности земли очень темная история. И ее еще разбирать и разбирать. Но на самом деле с этих московских историй, одна из первых которая Кунцево, мне кажется, начнется большая дискуссия вообще о защите права собственности. На самом деле право частной собственности такое молодое в современной России и механизмов ее защиты и того, чем мы владеем, когда нам дали приватизировать свое жилье, мы чем владеем. Мы владеем стенами с обоями или все-таки это собственность. Знаете, один из самых богатых людей в Японии – это человек, у которого есть одно дерево, которое расположено, если я не ошибаюсь на взлетном поле токийского аэропорта. И он стрижет с авиакомпании, с аэропорта деньги за каждый упавший листок с этого дерева. Никто это дерево не пилит и не рубит. Это его собственность. И вопрос о том, как надо охранять свою собственность, как мы имеем право ее защищать.
А. Соломин
―
…государство признает право собственности за этим человеком.
Е. Лукьянова
―
Подождите. Государство только издает законы. У нас в Конституции все написано. государство обязано это делать, просто обязано это делать с точки зрения Конституции, с точки зрения гражданского кодекса, с точки зрения своих международных обязательств. А именно – первой статьи первого протокола к Европейской конвенции о защите прав человека, основных свобод. А Европейский суд очень далеко пошел в трактовке права собственности. Это для нас еще процесс большого-большого освоения. И то, что это происходит в Москве, это конечно, очень грустно для жителей 37 пятиэтажек хорошего качества. Большинство из них хорошего качества. Как говорят жители. То, что это происходит в таком большом городе, где достаточно активное население, это неплохо для этой дискуссии. Хотя для них самих, конечно, это прискорбно. Что касается ЧОПов. Поскольку вы мне задали вопрос прямо перед эфиром, я постаралась пролистать закон о частной детективной и охранной деятельности и увидела, что там есть все, что они могут ЧОПы, как они лицензируются, защищаются, что они могут, но там не сказано, чего они не могут. И как это коррелируется, в том числе с законом о милиции, о полиции, об оперативно-розыскной деятельности. Со всеми другими законами. Ну вот из того, что мне удалось увидеть - то, что ЧОПовцы, охранники в Кунцево предупреждали жителей о том, что возможна административная ответственность. Это точно перегиб. Никакой административной ответственности, конечно, ЧОПовцы никакие привлекать никого не могут. Это они перегибают палку. Равно как они совершенно не могут ни хватать за руки людей, ни оттаскивать их, ни препятствовать им входу во двор, потому что эта территория общего пользования. И с этим надо разбираться.
А. Соломин
―
А это какие дает возможности жителям. Они могут пожаловаться на конкретных ЧОПовцев?
Е. Лукьянова
―
Жители должны, во-первых, хорошо прочитать все законодательство, потому что только сам себя можешь защитить всерьез. Они могут вести переговоры с застройщиком, с ЧОПом. Они могут обжаловать их действия. Потому что есть закон об обжаловании в суд - действие решений, ущемляющих права граждан. И надо этого не бояться делать и надо создать из этого очень серьезный прецедент, путем которого мы подведем, возможно, в том числе и нашего законодателя, странного нашего законодателя к тому, чтобы скорректировать закон о частной детективной и охранной деятельности. Сделать из него не просто права ЧОПа, а сделать из него клетку для ЧОПов. Где будут четко ограничены виды их деятельности, охранной в том числе.
А. Соломин
―
На уроках обществознания в школе еще мне рассказывали, что законы бывают разрешительными и запретительными. Вот если в законе написано, что ЧОП может делать и не написано, что он не может, - это разве не означает автоматически, что он не может делать того, что ему не разрешено.
Е.Лукьянова: ЧОПовцы никакие привлекать никого не могут. Это они перегибают палку
Е. Лукьянова
―
Это немножко вам неправильно на уроках обществознания рассказывали, что законы бывают разрешительные и запретительные. Это есть принципы про разрешено все, что не запрещено. Это принцип частного права.
А. Соломин
―
Но здесь так не работает.
Е. Лукьянова
―
Должно работать, это, в общем, вопрос собственности. А вот с точки зрения государственных структур разрешено только то, что разрешено. Публичное право. И вот, наверное, для ЧОПов должен действовать тот же принцип. Разрешено только то, что разрешено. И строго в этих рамках имеют право ЧОПовцы осуществлять свою деятельность.
А. Соломин
―
Все больше у нас историй, когда люди выходят защищать свои интересы. Свои частные интересы, кому-то не нравится то, что строят церковь в парке…
Е. Лукьянова
―
Мусорные полигоны.
А. Соломин
―
Да, больше не политических частных историй, но сама массовость делает этот протест каким-то всеобщим. Большим. Видите ли вы какие-то в происходящем тенденции к объединению, к тому, что выходят люди недовольные.
Е. Лукьянова
―
Я бы увидела другую тенденцию. Я бы увидела в этом явный признак недостатка государственного управления. Очень серьезных. Неумение согласовывать с населением государственные властные решения. Неумение проводить эти решения, то есть сегодня какую-то хорошую аналитику читала. Вот какие отношения между государством и обществом. Скорее враждебные. Кто победит? Уверена, что общество, рано или поздно. Государство не может жить в состоянии гражданского неповиновения тех, на кого оно распространяет свои регулы. Вообще уже на Западе давно есть термин – «гражданские неповиновенцы». Например, там повысил какой-то город плату за транспорт или ввел какие-то очень строгие правила и, допустим, есть принципиальные неповиновенцы, которые не выполняют эти правила. И когда суд решает вопрос об ответственности таких неповиновенцев, они уже ставят вопрос о том, а по чьей вине эти люди не выполняют правила. И если это по вине государства, то обычно ответственность становится мягче. То есть это большой вопрос, он во всем мире существует.
А. Соломин
―
Ответственность государства значит какая?
Е. Лукьянова
―
Ответственность государства какая – они приняли закон, то есть это свидетельствует о недоговоренности. О том, что правило принятое идет в ущерб населению. Если таких неповиновенцев много, то государство должно делать выводы.
А. Соломин
―
Просто получается, что люди, которые борются за свои права, они в какой-то момент, их бьют дубинками…
Е. Лукьянова
―
Всегда будут противоречия между государственным регулированием и людьми, которых это регулирование не устраивает. Тут и смысл государственного регулирования, чтобы когда эти правила принимались, они были приемлемы для большинства. Отсюда длинная-длинная история, почему парламенты и другие представительные органы надо избирать таким-то образом. Чтобы они представляли разные интересы.
А. Соломин
―
Лена, хотел спросить, не зря вспомнил о том, что иногда получают дубинками по голове. И, судя по тому, что пишут открытые медиа, Росгвардия закупает очень необычные машины с лазерными устройствами со звуковым, шумовым и световым, прошу прощения воздействием. Утверждают, что они будут применяться в контртеррористических операциях. Как вы думаете…
Е. Лукьянова
―
Я считаю, что самая страшная машина оглушающего, ослепляющего действия - это российское телевидение. Вот если честно.
А. Соломин
―
Это оружие массового поражения.
Е. Лукьянова
―
Ну, в общем, оружие массового поражения вплоть до серьезного влияния на мозг, а не только на органы зрения и слуха. Ну а что делать, оглушать и ослеплять. Вот фактически к тому, о чем мы только что говорили. Когда государство приходит в сложные, тяжелые отношения со своими гражданами, своим населением, мы видим по последним 3-4 месяцам, что процесс это набирает огромную силу и уже все и социологи, и аналитики начинают об этом много говорить. По телевизору, естественно об этом ни гу-гу. То единственный способ государства это попытаться любыми способами оглушать и ослеплять.
А. Соломин
―
И запугивать.
Е. Лукьянова
―
Когда говорят о том, что таким образом будут бороться с террористами. Давить через колено, ломать. Ну, как-то странно для контртеррористических операций оглушать и ослеплять только лишь.
А. Соломин
―
У нас мочат в сортире в рамках контртеррористических операций.
Е. Лукьянова
―
Дело в том, что, скорее всего, это будет применяться для публичных мероприятий. И тогда вывод с точки зрения формальной логики, что все мы являемся террористами, все социально активные, политически активные граждане, думающие, которые протестуют не потому что им хочется протестовать, а потому что они таким образом пытаются исправить недостатки в собственном отечестве, собственном государстве. Они являются, в общем, террористами. Это такое признание того, что все активные граждане, в общем, террористы и иной управы кроме как оглушить и ослепить на них нет.
А. Соломин
―
И по другим признакам это сравнение очень уместно. За людьми, которые занимаются политикой, все время приставлены какие-то люди из Центра «Э», какие-то постоянно за ними наблюдатели ездят. Наблюдают как действительно человек, который собирается в Сирию уехать воевать за ИГИЛ*, запрещенную в Россию террористическую организацию.
Е. Лукьянова
―
Я не знаю, что здесь сказать. В принципе постоянная слежка это опять же признак неустойчивого государства.
А. Соломин
―
Еще один момент, связанный с недовольством граждан. Недовольством не общеполитической системой, но такими достаточно серьезными внутренними проблемами. На сайте Чейндж.орг опубликована петиция, адресованная Владимиру Путину президенту РФ от - здесь написано представителей черкесского и абазинского народов. Это народы, которые живут в составе Карачаево-Черкесской республики. Они недовольны тем, что во власти республики не представлены должным образом такие народы как черкесы, абазины…
Е.Лукьянова: Постоянная слежка это опять же признак неустойчивого государства
Е. Лукьянова
―
Как русские.
А. Соломин
―
Да, русские, с момента притеснения, как они говорят, стало в два раза меньше в республике. И предлагают Владимиру Путину на самом деле достаточно экстремальные меры. Выход черкесов и абазинов из состава Карачаево-Черкесской республики, присоединение к Ставропольскому краю. Либо вообще образование новой республики абазино-черкесской со столицей в городе Черкесске. С точки зрения власти это ведь тоже экстремизм.
Е. Лукьянова
―
Нет, это никакой не экстремизм. Просто сама по себе петиция очень смешная. Потому что там попутаны несколько вопросов. Собственно, в самой петиции идет речь и кадровой политике Карачаево-Черкесии.
А. Соломин
―
Речь идет о притеснении народов.
Е. Лукьянова
―
Нет, речь идет о кадровой политике, обращение к Владимиру Владимировичу типа – исправить кадровую политику. Ну уж если вы не исправите, то мы готовы уйти из Карачаево-Черкесии и войти в состав Ставропольского края. Там так и сказано. Петиция в целом, если бы это был кадровый вопрос – было бы понятно. Тогда можно было бы обращаться к Путину как де-факто главе исполнительной власти или к Медведеву как премьеру. Но там речь идет не только об исполнительной власти, хотя говорится обо всех уровнях чиновников. Это одна история. Тогда можно было бы рассматривать это как управленческую задачу. Тем более что при образовании Карачаево-Черкесии в том виде, в котором она сегодня есть, были специально установлены квоты для разных национальностей. Потому что очень многонациональный регион. А совершенно другой вопрос, не связанный с управленческой задачей – это вопрос об инициативе перехода абазинов и черкесов в другой субъект федерации. И вот тут он хорошо достаточно законодательно прописан.
А. Соломин
―
То есть, допустим, к Ставропольскому краю. Не образование нового субъекта, а переход.
Е. Лукьянова
―
Как вам сказать, они в Ставропольский край скорее всего тоже войдут как некое автономное образование. Тут и переход, и образование. Такая петиция могла бы быть, только не петиция, а тогда если некие территории со своим населением хотят изменить свой конституционно-правовой статус, то тогда они должны собравшись, известить об этом президента. Не подписывать петицию, а известить об этом президента, но при этом они не просто его извещают, а предлагают целый ряд документов. То есть будущие границы нового субъекта, наименование, статус, целый ряд документов социально-экономических, проект бюджета. После этого президент информирует об этом Совет Федерации. И тогда органы, в данном случае Карачаево-Черкесии и Ставропольского края могут назначить референдум по этому вопросу.
А. Соломин
―
То есть президента просто извещают. Его разрешения не спрашивают?
Е. Лукьянова
―
Его разрешения спрашивать здесь не надо. Он здесь не полномочен. У него есть полномочия принять это заявление, передать его в Совет Федерации, начать разбираться с этим вопросом. После этого может быть назначен референдум, который назначается на территориях, в данном случае сопредельных Ставропольского края. И Карачаево-Черкесии.
А. Соломин
―
Весь Ставропольский край и вся Карачаево-Черкесия.
Е. Лукьянова
―
Должны проголосовать, ну так у нас было, когда трансформировался, создавался Забайкальский край, когда у нас малые субъекты входили в состав краев, областей. И тут процедура есть и как-то мне очень странно вот такое ходатайство, оно в общем, беспомощное достаточно. И невнятное. Ну либо кадровая политика, либо мы не хотим жить больше вместе с карачаевцами в административно-территориальном плане, хотим жить в Ставропольском крае. Совсем другая история.
А. Соломин
―
Просто из кадровой политики с их точки зрения вытекают другие проблемы. К примеру, населенные пункты, в которых проживают черкесы и абазины лишены социальных и коммунальных благ.
Е. Лукьянова
―
Отлично.
А. Соломин
―
Школы и детсады ремонтируются за личные средства меценатов.
Е. Лукьянова
―
Прекрасно. Ну, прекрасно, это управленческая чисто задача, связанная с кадрами. Или это управленческая задача, связанная с тем, что Ставропольский край, допустим, богаче. И там лучше происходит управление. Мы же не знаем. Но это помесь Тобика с Бобиком. Точно вам говорю. Потому что либо/либо. Либо мы хотим уйти, и тогда одна…
А. Соломин
―
Потому что там лучше, богаче.
Е. Лукьянова
―
Просто потому что мы хотим уйти. И отграничить себя от карачаевцев. Либо мы хотим решить кадровую задачу, тогда надо как-то по-другому решать.
А. Соломин
―
А по-другому это значит…
Е. Лукьянова
―
В первую очередь выборами. В первую очередь самими протестами населения, попыткой поставить своих муниципальных депутатов.
А. Соломин
―
А сейчас у нас есть системы квотирования. В Советском Союзе понятно, что они были. Что такие-то должности руководящие…
Е. Лукьянова
―
Дело не в этом, что есть или нет системы квотирования. Дело в том - насколько население активно. Они хотят, судя по этой петиции, чтобы за них кто-то все сделал. Никто ни за кого ничего не сделает. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
А. Соломин
―
Ну вот они написали Путину.
Е. Лукьянова
―
Они не сделали целый ряд приложений, которые бы обосновывали их, то есть к Путину надо было направить целый ряд документов. Но ведь лениво. Написали жалобу, кляузу такую. Плохо у нас в субъекте, Владимир Владимирович, царь-батюшка, помогите.
Е.Лукьянова: Конституционный суд не является вышестоящим по отношению к суду республики Ингушетия
А. Соломин
―
Потому что плохо знают. Я, например, тоже не знал, что президент не занимается этими вопросами.
Е. Лукьянова
―
Вы хотите сказать, что нет там хороших юристов? Есть на Северном Кавказе. Много. Я вас уверяю, хорошие учебные центры есть. Лениво. Лениво приподнять задницу и решать свой вопрос самим. Авось кто-то решит сверху. Так не бывает.
А. Соломин
―
Смотрите, какой момент интересный. О’кей, может быть и лениво. Но я тоже прекрасно понимаю, что даже если я захочу отделиться из Москвы, свой дом отделить…
Е. Лукьянова
―
Нет, у вас не получится, Леш.
А. Соломин
―
Допустим. Я иду по закону, я инициирую, но я же знаю прекрасно, какие решения будут приниматься. Мне не дадут провести референдум.
Е. Лукьянова
―
Ну, Леш…
А. Соломин
―
Пока Владимир Путин…
Е. Лукьянова
―
Почему не дадут. А если Ставропольскому краю это интересно очень будет. Они пишут с просьбой рассмотреть.
А. Соломин
―
Они просят Владимира Путина вмешаться.
Е. Лукьянова
―
Они не выполнили целый ряд формальностей. Это полуграмотная заява. Они должны были сказать, что мы хотим, не просто столицу указать, в таких-то границах, в таких-то территориях, вот это экономически будет также, какие-то будут прогнозы на бюджет, все в федеральном конституционном законе о порядке принятия образования в составе РФ нового субъекта - все есть. 10-11-я статья. Не так уж много – 4 странички.
А. Соломин
―
Российские граждане давно уже научились, что мы живем не по законам, а по понятиям. Если нужно, чтобы что-то произошло – надо попросить…
Е. Лукьянова
―
Надо сначала попробовать сделать по закону. А потом делать вывод о том, что делается по понятиям. Я чаще всего сталкиваюсь с ситуациями, когда начинаешь делать по закону и доводишь дело до конца и тебе не лениво, то в итоге удается достучаться и добить. Да, это муторная длинная задача. Это процедуры. Которые являются гарантией прав и свобод. Да, придется соблюдать все формальности. Да, придется ругаться в судах. Но сегодня же отменили приговор какой-то обвинительный, которого никто не ждал. Иван Павлов написал. Это все, тем не менее, реально. Он говорит, что вообще нет оправдательных приговоров. Есть. Мало, но есть. И с каждым днем их будет больше. Взяли два судьи Конституционного суда и написали очень жесткое особое мнение, уж давно никто от них не ожидал от Казанцева и Данилова. Написали очень жестких два особых мнения по решению Конституционного суда, обвинив фактически Конституционный суд в превышении своих полномочий. Это все есть, есть на пространстве, на поляне. Ингуши в решении своего вопроса пошли очень тяжелым правовым путем, не сорвавшись, не устроив скандал. Они пошли тяжелым правовым путем через Конституционный суд.
А. Соломин
―
Давайте мы подробнее об этом поговорим сразу после новостей и рекламы. В студии Елена Лукьянова, доктор юридических наук, профессор кафедры конституционного и административного права ВШЭ. Буквально через несколько минут мы вернемся.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Продолжаем. Сегодня это «Особое мнение» Елены Лукьяновой, доктора юридических наук, профессора кафедры конституционного и административного права ВШЭ. Для зрителей Ютуба был небольшой эксклюзив в перерыве по поводу книг, которые произвели впечатление на Елену Лукьянову. Лена, хотел вас спросить, вы сказали, что они постепенно идут по пути, связанному с законом. И обходятся без скандалов. Правильно понимаю, что скандалы мешают этому рутинному, но возможно успешному пути.
Е. Лукьянова
―
В принципе этот рутинный путь…
А. Соломин
―
Обращение в разные инстанции…
Е. Лукьянова
―
…он стратегически более эффективный. Он, конечно, более длинный, более нудный. Мы же не любим длинных процедур. Долгих решений. Но здесь нужна определенная сдержанность, определенная демократическая культура. Чего у нас произошло не так давно. Помимо заключения соглашения между главой Ингушетии и главой Чечни о передачи части территорий Ингушетии Чечне, после этого парламент Ингушетии принял соответствующий закон, то есть одобрил это соглашение. После этого был обжалован в Конституционный суд Ингушетии. Конституционный суд Ингушетии признал его, не имеющим правовых последствий, противоречащих Конституции республики Ингушетия. И буквально 8 ноября глава республики Ингушетия подал запрос в Конституционный суд России с просьбой подтвердить этот закон и сказать, что Конституционный суд Ингушетии не прав.
Е.Лукьянова: Это спор о том, куда мы наших солдат, наших призывников, наших мальчишек будем отправлять
А. Соломин
―
Это правильное решение? Президент республики должен был делать?
Е. Лукьянова
―
Он мог подать такой запрос. Его в чистом виде никто не видел, потому что планируется числа 28-го, по-моему, экстренное заседание Конституционного суда. Кстати, тоже мне непонятно по процедуре, как они это внеочередным порядком приняли к рассмотрению. Обычно все-таки длинная очередь на рассмотрение дел в Конституционном суде. Но каким-то порядком приняли, надо посмотреть, почитать.
А. Соломин
―
Мы с вами, по-моему, в прошлой передаче…
Е. Лукьянова
―
Чуть-чуть говорили об этом. Но на самом деле очень высокая классная правовая позиция у тех, кто в Ингушетии занимался этим вопросом. Очень сильные юристы на самом деле. Очень высококвалифицированные решения Конституционного суда Ингушетии. И будет довольно трудно выкручиваться сейчас Конституционному суду России. Потому что это вопрос, который при определенном исследовании оказывается вопросом исключительных полномочий субъекта федерации.
А. Соломин
―
Как Конституционный суд России, почему вдруг рассматривает это решение?
Е. Лукьянова
―
Я не знаю, как он будет это рассматривать. Потому что Конституционный суд не является вышестоящим судом по отношению к суду республики Ингушетия. Никаких вопросов федеральных полномочий в решении Конституционного суда Ингушетии не затронуто. Затронуты вопросы внутренних исключительных полномочий субъектов федерации.
А. Соломин
―
Означает ли это, что само рассмотрение этого дела уже делает это дело политическим, а не…
Е. Лукьянова
―
Это в любом случае очень интересное дело. Мы же не знаем, какое будет решение Конституционного суда. Может быть, они это приняли, потому что очень оно резонансное. Может быть, они возьмут и откажут.
А. Соломин
―
Так это тоже будет политическим решением.
Е. Лукьянова
―
Почему политическое решение? В любом случае изменение границ муниципальных образований или субъектов федерации это политический вопрос. Он сам по себе вопрос политический. Давайте не будем говорить о том, что это политическое или не политическое решение. Конечно, политическое. Это политика, территориальная политика. Так же как и с абазинами и черкесами. Это политические вопросы. А вот будет ли предвзятым, сверху надавленным решение Конституционного суда – не знаю. Меня сегодня очень вдохновили те два судьи, которые написали жесткие особые мнения. Мне кажется, единогласия здесь внутри Конституционного суда не будет.
А. Соломин
―
Но для себя, я просто человек не очень образованный в этом смысле.
Е. Лукьянова
―
Вы не обязаны.
А. Соломин
―
Там же не большинством, там же большинством голосов все-таки принимается решение. При особых мнениях судьи…
Е.Лукьянова: Я жду, когда поправки будут нейтрализованы. И будет жестко действовать статья Конституции
Е. Лукьянова
―
Да, ну и что?
А. Соломин
―
То есть два особых мнения.
Е. Лукьянова
―
Будут открытые слушания, посмотрим. Может быть, Конституционный суд эти открытые слушания затеял для того, чтобы вывести этот пар из этого чайника. Может быть. Он по формальным основаниям не отверг этот запрос, пусть представят стороны свои доказательства. Свои видения.
А. Соломин
―
Для недовольных ингушей это последняя инстанция? Дальше у них нет возможности…
Е. Лукьянова
―
Не знаю. Там возможны еще согласительные процедуры через президента. По 85-й статье Конституции. Они тоже их предлагают.
А. Соломин
―
А обращаться во внегосударственные инстанции могут?
Е. Лукьянова
―
В данном случае нет, конечно.
А. Соломин
―
То есть никакое ЕСПЧ…
Е. Лукьянова
―
Нет, в Европейской конвенции про территориальные споры ничего нет.
А. Соломин
―
То есть действительно они завязаны исключительно…
Е. Лукьянова
―
Они пошли по спокойной такой очень грамотной, очень хорошей юридической процедуре.
А. Соломин
―
Похоже ли это на такое: о’кей, мы будем все делать по закону и не будем протестовать. Но если…
Е. Лукьянова
―
Они протестуют. На самом деле они все равно протестуют. Но у них, я уже говорила об этом, есть особый орган – съезд ингушского народа. Я вот вчера прочитала очень внимательно еще раз Конституцию Ингушетии. И у меня почему-то создалось впечатление, что глава республики не имел права подписывать это соглашение. Вообще не имел права.
А. Соломин
―
Без решения съезда.
Е. Лукьянова
―
Нет, вообще не имел права. То есть это вообще не его полномочия. Потому что в полномочиях главы республики Ингушетия сказано, что он может подписывать соглашения только по вопросам внешнеэкономического и международного сотрудничества. Я вообще не нашла, мы же с вами только что говорили о разрешительных и как вы говорили запретительных, о двух принципах. Разрешено то, что разрешено для государственных органов. Только то, что в Конституции. Это раз. И второе – они не вышли за пределы полномочий субъекта. Если сказано в Конституции России в 67-й статье, что изменение границ субъектов возможно только по взаимному согласию субъектов и больше ничего не сказано в федеральном законодательстве. И нет никаких правил, как меняются эти границы. Значит, это не 71-я, не 72-я статья Конституции, одна из которых говорит о полномочиях федерации, другая – о полномочиях совместных. Значит это 73-я статья. То есть по остаточному принципу все остальные полномочия принадлежат исключительно субъекту. Вот пусть они и решают.
А. Соломин
―
Хотел сменить тему. Неожиданно подбросили нам в ГД. Там проект заявления появился: осуждение ввода советских войск в Афганистан было несправедливо. Об этом говорится в этом проекте заявления. В связи с исполняющимся 15 февраля 2019 года 30-летием со дня вывода ограниченного контингента из Афганистана. В думе занимаются этим вопросом. В этот день ГД считает необходимым признать не соответствующим принципам исторической справедливости моральное и политическое осуждение решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года. Выраженное в постановлении съезда народных депутатов СССР…
Е. Лукьянова - 89
―
го.
А. Соломин
―
О вводе в декабре 1979, выраженное в постановлении съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года, - говорится в проекте, копия которого есть у агентства ТАСС.
Е. Лукьянова
―
Давайте все-таки сразу, Леша, расставим точки над «и». Кто эти люди, которые хотят пересмотреть решения съезда народных депутатов через 30 лет. Это коммунисты. Что собственно, было сделано 30 лет назад. Этим самым осуждением съезда был поставлен очень серьезный вопрос о возможности и пределах использования контингента российских советских войск за пределами РФ. Зачем нам нужна армия – давайте так. Она нам нужна для решения наших внутренних вопросов, оборонных вопросов.
Е.Лукьянова: Государство не может жить в состоянии неповиновения тех, на кого распространяет регулы
А. Соломин
―
Оборонных прежде всего.
Е. Лукьянова
―
Или все-таки для какого-то вторжения за рубежом, обеспечения своих интересов. В итоге это обернулось очень серьезной статьей действующей Конституции России. О порядке использования контингента российских вооруженных сил за пределами РФ.
А. Соломин
―
Это то, что должен одобрять Совет Федерации сейчас.
Е. Лукьянова
―
Да. То, что должен одобрять Совет Федерации. И, в общем, это спор о том, куда мы наших солдат, наших призывников, наших мальчишек будем отправлять. Для чего нам эта армия. Это тоже очень большая общенациональная дискуссия. Мы агрессоры, мы ценим жизни своих ребят или не ценим жизни своих ребят. Ведь потери в Афганистане были огромные. Мы до сих пор переживаем эту огромную психологическую травму у людей, прошедших Афганистан. Более того, мы еще как бы компенсируем им участие в интернациональных так называемых войнах. И сейчас я видела, буквально на прошлой неделе у нас сотрудники этих частных военных предприятий начали выступать типа «Вагнер» и прочие. Почему нас не признают воинами-интернационалистами.
А. Соломин
―
Они вообще вне закона же.
Е. Лукьянова
―
Они вообще вне закона. Они наемники. И это гораздо больше, чем хочет господин Харитонов, депутат ГД от Коммунистической партии РФ, это гораздо больший вопрос. Мы мирные или мы какие. Мы вмешиваемся и тратим наши деньги налогоплательщиков и жизни наших ребят на вторжение за рубежом на так называемую интернациональную помощь. Что это за помощь? Зачем она нам? Кто должен решать этот вопрос. К сожалению, эта статья Конституции, которая довольно долго до грузинских событий буквально действовала неукоснительно, она сегодня очень сильно распылена. Были внесены поправки и в закон об обороне, и в законы о борьбе с терроризмом.
А. Соломин
―
Это те законы, которые подразумевают специальные операции.
Е. Лукьянова
―
Да, наш верховный главнокомандующий фактически получил возможность обходить эту норму Конституции в целом ряде случаев. Я очень жду, когда снова эти поправки будут нейтрализованы. Ликвидированы. И снова будет жестко действовать статья Конституции. Пожалуйста, представьте в Совет Федерации – куда, сколько, зачем, в каких целях, на какой срок. И только так.
А. Соломин
―
А у нас последний раз, когда принимал Совет Федерации, разрешал президенту использовать войска, там ведь ограничений никаких не было.
Е. Лукьянова
―
Там, честно говоря, они манипулируют, надо каждый конкретный случай рассматривать. Там с Грузией история. Совет Федерации вообще не хотел рассматривать этот вопрос. Только задним числом рассмотрел. Там каждую историю… С Сирией, по-другому был рассмотрен. С Украиной был хитро рассмотрен, то есть там лазеек появилось много. Эти лазейки нужно ликвидировать. Безусловно. А коммунистами, вот в отношении коммунистов надо сказать, что это просто агрессивная фракция.
А. Соломин
―
Вот на этом мы и закончим сегодняшнюю программу. Елена Лукьянова сегодня гость «Особого мнения». Доктор юридических наук и профессор кафедры конституционного и административного права ВШЭ. Меня зовут Алексей Соломин. Спасибо большое за внимание, всего доброго.
ИГИЛ – запрещенная в России террористическая группировка