Михаил Фишман - Особое мнение - 2018-11-12
12.11.2018
А. Плющев
―
И сегодня будет «Особое мнение» Михаила Фишмана. Миша, добрый вечер.
М. Фишман
―
Привет.
А. Плющев
―
Меня зовут Александр Плющев. И сегодня Михаил будет отвечать на мои и на ваши вопросы. Ты был поклонником или, может быть, остаешься группы «Гражданская оборона»?
М. Фишман
―
Я прекрасно помню, как я был на первом курсе, по-моему, только поступил в университет, и была голодовка солидарности с Тяньаньмэнем. Как раз только что был разгром и расстрелы на площади Тяньаньмэнь в Пекине. И я не помню, это не факультет, была именно общеуниверситетская история. Там перед главным зданием сутки мы голодали. Просто сидели и пели Летова в основном. Я тогда был его большим поклонником. Действительно. Потом это прошло.
А. Плющев
―
Сейчас ты болел за него, чтобы он вошел в число тех, в честь кого могут назвать аэропорты в России. В шорт-листы.
М. Фишман
―
Я не могу сказать, что я специально сильно переживал за Летова. Но я могу понять тех, кому он так дорог, кто сильно хотел, чтобы так случилось.
А. Плющев
―
Как ты думаешь, почему так произошло, что его как-то исключили, в короткий список не включили его. Что даже министр культуры сегодня был вынужден комментировать это.
М. Фишман
―
Да, министр культуры сказал, что это невозможно, потому что он жив еще, если я правильно понял смысл его слов. Что мне кажется очень, по-моему, остроумно. И действительно жив. И может быть живее даже всех живых.
А. Плющев
―
Я поясню, он просто лидировал на начальном этапе. И вдруг раз – его в конце не оказалось.
М. Фишман
―
А при коммунизме все будет хорошо.
А. Плющев
―
Цитирует Летова.
М. Фишман
―
Ну что сказать, я всей душой с Омском, безусловно. И держу за них кулачки, чтобы все у них было хорошо, и аэропорт получил хорошее название. Если они очень хотят Летова, пусть это будет Летов. Жалко, если этого не произойдет. Но если нет, значит, нет. Это жизнь. Никуда не денешься. Это не самая страшная будет наша потеря, если нам не удастся добиться переименования аэропорта в Омске. С моей точки зрения, может быть, в Омске считают иначе.
А. Плющев
―
Просто как говорят, что власть оставляет только тех кандидатов, как на больших выборах, на федеральных, так и здесь. Которые ее устраивают.
М.Фишман: Я бы, пожалуй, удивился, если бы в России появился аэропорт, названный его(Летова) именем
М. Фишман
―
Просто при всей моей прежней любви к Летову и признания нынешним, что он значительная фигура российской культуры 20-го века, конца. Я бы, пожалуй, удивился, если бы в России появился аэропорт, названный его именем. Скажу я так. Это не значит, что нет, мне много еще что нравится, что было бы странным видеть на разного рода таблицах и в каких-то официальных…
А. Плющев
―
Вообще как тебе идея с тем, чтобы аэропортам наши звонкие дать имена.
М. Фишман
―
Да мне, честно говоря, все равно.
А. Плющев
―
Почему?
М. Фишман
―
Не знаю.
А. Плющев
―
В Нью-Йорке наверняка часто бываешь, JFK, это Кеннеди.
М. Фишман
―
Ну и что. А у нас Шереметьево. Мне кажется, я не вижу тут никакой проблемы. Мне в Шереметьево нормально, если это будет не Шереметьево, называться как-то иначе – пусть. Но как-то специально бороться, даже думать и переживать – я, пожалуй, пока на данный момент не готов.
А. Плющев
―
То есть ты считаешь, что это симулякр, даже не тема для обсуждения.
М. Фишман
―
Мне все равно. Мне правда все равно, как называются аэропорты. Мне прекрасно с Пулково, мне хорошо с Домодедово и так далее по списку.
А. Плющев
―
Не надо увековечивать таким образом наших соотечественников
М. Фишман
―
Можно увековечивать, а можно и не увековечивать.
А. Плющев
―
Хорошо. Тогда к проблемам денежным, экономическим. Я не знаю, ездишь ли ты сейчас за рулем…
М. Фишман
―
Да.
А. Плющев
―
Но наверняка обращал внимание на цены на бензин. До 1 января они не изменятся. Поскольку подписали соглашение. Но до 1 марта будут изменяться в соответствии с инфляцией. Сегодня вице-премьер Козак проинформировал Путина, что будет примерно так. Хорошо ли это? Ну, наверное,… баранки-то неплохо.
М. Фишман
―
У нас достигаются победоносные соглашения с нефтяниками – все, наконец, мы договорились с нефтяниками – рапортует нам офис вице-премьера Козака. Примерно с той же частотой как Минобороны завершает войну в Сирии. То есть примерно одинаково происходит. Две недели очередной раз договорились с нефтяниками, сегодня окончательно победили и договорились. А до этого летом договаривались. И договорились, безусловно. И так далее. Из этого только можно сделать вывод…
А. Плющев
―
Объясни, ну если в Сирии там есть какой-то враг, запрещенный в РФ, там еще более-менее понятно. А здесь нефтяники, они все государственные или квазигосударственные. Ну большинство. Типа «Роснефть» и так далее. Я не очень понимаю, государство само с собой в лице себя договаривается.
М. Фишман
―
Не совсем так. Если я правильно понимаю. Хотя вопрос стоит уже, видимо, ребром. Так у нас будет действительно экономика топливная полностью государственная или нет. Сегодня это не так. Потому что если я правильно понимаю, большой объем заправок, то есть тех, которые торгуют бензином в розницу – частные. Их больше на самом деле, чем государственных. Которые принадлежат государственным компаниям и в некотором смысле квазигосударственных, то есть частных, но которые тесно связаны с государством. Вот этих частных независимых заправок, которые не являются частью вертикально интегрированных компаний, которые занимаются и переработкой, и добычей и так далее. Их на самом деле больше в целом по стране. И они серьезный фактор на этом рынке. Дальше что происходит. Я так понимаю, что цены на бензин начинают расти. Они начинают повышаться, дальше правительство пытается на это повлиять. Влияет сначала, есть оптовый рынок, есть розничный. Они давят то там, то здесь. Все время и поскольку растет цена на бензин, потому что рубль падает. Из-за того, что он начинает падать, цена на бензин растет. Сначала на оптовом рынке, потом розница повышает соответственно. Потом приходит государство и говорит оптовикам: давайте снизим. Те снижают. Розница тоже снижает. Потом выясняется, что все равно концы с концами не сходятся. Так мы от лета, когда уже один раз вице-премьер Козак уже победил нефтяников. Мы приехали соответственно в осень, когда выяснилось, что с ними снова надо воевать. И опять их принудить каким-то образом к тому, чтобы они снижали цены. Как это делается? Они работают все эти крупные компании приходят с дубиной в руках, если я правильно понимаю, говорят, что если вы не снизите цены, то мы пошлины повысим экспортные на нефть. Это означает, что вы на круг потеряете больше денег, чем если вы снизите цены на бензин. Они все считают в уме, крупные компании и понимают, что они теряют. Хорошо, мы снизим. Дальше вопрос – что делать с этими несчастными заправками. У которых такая проблема перед ними не стоит. Они-то ничего не теряют потенциально на этих экспортных пошлинах. Они просто теряют в деньгах. Дальше начинаются сложные тяжелые переговоры. Где эти частные заправки, а это большой сегмент рынка, пытаются себе выбить какие-то преференции. В виде акцизов, пошлин, я плохо в этом разбираюсь. Но понятно, что так или иначе речь идет о субсидиях. Субсидировании этой цены. И, так или иначе, видимо, в марте снова в любом случае станет этот вопрос – а что же делать. А еще не дай бог, рубль еще упадет дальше. Что же будет дальше происходить. В результате если ты можешь с крупными нефтяниками всегда договориться на самом деле, потому что у тебя есть этот рычаг в виде этих экспортных пошлин на нефть. То вопрос о том, что такое частная собственность на эти заправки и что они собой представляют как бизнес – стоит ребром, по-моему. И даже если квази каким-то рыночным способом с помощью субсидий и акцизов будет разрешен, мне кажется неизбежно, государство должно ответить: либо мы отпускаем цены на бензин и цена формируется в соответствии со спросом и предложением. Либо мы дотируем и тогда частные заправки исчезают как фактор, субъект рынка.
А. Плющев
―
По поводу компаний. Их потихоньку я так понимаю, начинают им предъявлять аргументы, с которыми трудно спорить. Например, проверки. Уже объявлено о проверках частных компаний, заправок. Рассказали нам, что у них там много нарушений. Что с качеством проблемы в отличие от вертикально интегрированных компаний. И так далее. Значит, получается, что их постепенно подталкивают к тому, чтобы они были лояльнее. Верно?
М.Фишман: Никакой бизнес не может работать на том, что я покупаю дороже, чем я продаю
М. Фишман
―
Они и так лояльны. Это же вопрос не политический. И у них нет никакой политической позиции по этому поводу. Они просто хотят деньги зарабатывать. Бизнес не может работать себе в убыток. Если он начнет покупать…
А. Плющев
―
Маржинальность великовата …
М. Фишман
―
Ну да. Я не знаю точно, как эта экономика устроена. Но понятно, что никакой бизнес не может работать на том, что я покупаю дороже, чем я продаю. Так просто не может быть. Судя по всему, частные заправки с тем давлением на оптовиков и на вертикально интегрированные компании, оказываются в такой ситуации, когда они торгуют себе в ущерб. Так быть не может. Дальше они борются за эти субсидии. Дальше они, вероятно, их получат. Потому что действительно социальный и политический важный вопрос. Не может государство, правительство допустить, чтобы они просто разорялись, теряли бизнес, приходили…
А. Плющев
―
Почему?
М. Фишман
―
Потому что начнется дефицит бензина.
А. Плющев
―
Не могут их место занять те же «Роснефть» и остальные. Поглотить их.
М. Фишман
―
Так или иначе, что-то, наверное, как я уже сказал, как мне представляется, хотя не знаю деталей. Но просто с точки зрения здравого смысла есть два пути. Либо цены на бензин отпускаются и тогда они живут в соответствии с рынком. Либо нет. Если нет – то частные заправки, частный нефтяной топливный бизнес – не жилец. Потому что, так или иначе, он окажется в руках государства. В какой форме, в форме дотирования или поглощения или в форме разорения – это второй вопрос. Но в любом случае окажется, что это даже если существует частная собственность, этот бизнес не является бизнесом. Он является бизнесом только постольку, поскольку его дотирует государство.
А. Плющев
―
Ручное управление в данном случае одной отрасли, даже одним сегментом отрасли, оно вообще способно в экономике привести к положительным результатам.
М. Фишман
―
Хороший вопрос. Боюсь, мне не хватает квалификации для того, чтобы на него правильно и грамотно ответить. Ну вот у нас, если я правильно понимаю авиаперевозки тоже во многом внутри страны просто дотируются государством. Мы видим, как разрушаются и падают одна за другой частные авиакомпании. Мне кажется, что, исходя из общего здравого смысла и некоторых принципов, что так не должно быть. Что не может быть государственных секторов. Государство может владеть железной дорогой или электросетями, маршрутами передвижения товара.
А. Плющев
―
Инфраструктурой.
М. Фишман
―
Инфраструктурой. Но то, что происходит с бензином – наверное, является, может быть, я слишком обобщаю, но мне кажется, что по крайней мере, если совпадение, то может быть неслучайно. Что у нас происходит огосударствление экономики. Ну почему неслучайно. На самом деле совсем неслучайно. Потому что если бы государство не могло диктовать свою волю частным нефтяным компаниям, то и ситуация, в которой они его слушаются, тоже не возникла бы. Соответственно частные заправки не попали бы в ту ситуацию, в которой они оказались. И цена бы на бензин формировалась бы свободным образом, а не указанием сверху. Поэтому, наверное, можно сделать вывод, что неизбежное в этом случае огосударствление частной топливной торговли является следствием общего процесса, тренда на огосударствление экономики в целом.
А. Плющев
―
У нас был тренд на то, чтобы выборы перестали быть выборами. И казалось уже, что закрепилась такая модель, что просто легитимация, такой институт, легитимизирующий тех, кого поставит действующая власть. Я про регионы сейчас говорю или тех, кого выдвинула действующая власть. Ну как-то последние выборы говорят нам о том, что что-то в этой схеме поломалось или может быть нарочно изменили. Что ты думаешь по этому поводу? В Хакасии выбрали уже коммуниста окончательно.
М. Фишман
―
В Хакасии выбрали коммуниста, и насколько я понимаю, явка оказалась даже выше, если я правильно понимаю, чем была…
А. Плющев
―
Во втором туре ты имеешь в виду.
М. Фишман
―
Да, притом, что участвует только один кандидат, что в принципе нонсенс полный. Выбираем из кого.
А. Плющев
―
Из него и народного кандидата, между прочим. Там была такая альтернатива. Он и народный кандидат.
М. Фишман
―
Что это за народный кандидат?
А. Плющев
―
Это было целое движение, которое было против коммуниста.
М. Фишман
―
Против всех то есть.
А. Плющев
―
Вроде того. Но поскольку у нас нет…
М.Фишман: У нас нет кандидата против всех, но здесь понятно, что это значит
М. Фишман
―
У нас нет кандидата против всех, но здесь понятно, что это значит. Но то, что явка растет, означает, что людей не смутила странная постановка вопроса на выборах во втором туре. Когда все вдруг куда-то делись, остался один коммунист, они пошли и проголосовали. Мотивация, видимо, довольно ясна. То есть она такая же, как в первом туре. Когда удивительные результаты пришли, в том числе из Хакасии. Но еще более явно высказанные. Это означает антивластная, антиправительственная демонстрация в этом смысле. Мы вот ее результаты видим в Хакасии. Очевидно то, что происходит в Приморье это то же самое. Где происходит совсем уже, по-моему, клоунада полная с тем, что туда не пустили кандидата, который уже выиграл эти выборы один раз.
А. Плющев
―
Там немножко другая история. Там коммунисты отказались его выдвигать. Они настолько не признали…
М. Фишман
―
В знак протеста против украденной победы у себя, они отказались от выдвижения того кандидата, который уже выиграл эти выборы.
А. Плющев
―
На твоем месте был Шевченко, дико убедительный в этом плане. Говорил, что нельзя второй раз садиться за стол с теми, кто тебя обманул.
М. Фишман
―
Мне кажется это невероятным. Просто Виктору Ющенко, когда он победил в третьем туре, после майдана в 2004 году в начале декабря был третий тур, а второй был соответственно в ноябре. Просто не подсказали, что надо было просто сняться. Когда украл победу Янукович, надо было просто сняться и больше не выдвигаться никогда в знак протеста. Вот это я думаю, Украина бы оценила тогда. Просто им не пришел в голову такой мощный ход. А вот коммунистам российским пришел. Мы получили «бархатную революцию» по-приморски. Приморский вариант «бархатной революции». Потому что в принципе это похоже очень по сюжету на то, что было на Украине в 2004 году. На «оранжевую революцию». Когда фальсификация, отмена итогов выборов. Назначение дополнительного третьего тура. Только дальше все пошло немножко по-другому, потому что действительно коммунисты нашли способ выразить по-настоящему свой протест.
А. Плющев
―
Но Ищенко не сдался. Давай восстановим справедливость до конца.
М. Фишман
―
Ищенко сам не сдался, это правда. Но коммунисты молодцы.
А. Плющев
―
Я так понимаю, что у него мало шансов, поскольку времени мало остается.
М. Фишман
―
Это вообще шутки шутками, но в принципе это поразительная история. Она просто потрясающая. Как минимум Ищенко уже один раз вышел во второй тур. Как минимум он даже просто чисто официально уже чуть ни выиграл эти выборы. Чуть не считается, но он точно вышел во второй тур. А на самом деле мы знаем, что он выиграл эти выборы, и только благодаря фальсификациям конкретным, известно, сколько все цифры известны, как явка вырастала с 30% до 100%, как соотношение сил менялось с 30 на 15 в пользу Ищенко против Тарасенко. На 95… На 5 в пользу Тарасенко. На каких конкретно участках это происходило. Как конкретно в УИК приходили одни данные, из ТИК в машину шли совершенно другие. Это уголовное преступление. Все это хорошо известно, в ЦИК точно. И теперь этот кандидат, который уже один раз выиграл выборы, а как минимум, еще раз скажем, прошел во второй тур, не может никак преодолеть муниципальный фильтр. И не получается. К сожалению, его основательность недостаточна для того, чтобы его пустили на выборы в следующий раз. Почему же он не будет участвовать в выборах. Потому что не преодолеет муниципальный фильтр сейчас как независимый кандидат. И как коммунист не преодолел бы, сказали бы ему его товарищи по партии. Поэтому, извини. До свидания. И это, по-моему, лучшая демонстрация того, что такое муниципальный фильтр. Это инструмент произвола, это инструмент манипуляций, даже не манипуляций, а просто превращения выборов в решение центрального комитета партии. Вот что такое муниципальный фильтр. У него нет никаких после истории с Приморьем, у муниципального фильтра нет никаких идеологических оснований, нельзя объяснить его существование ничем иным, кроме того, что он нужен для того, чтобы не пропускать конкретных людей. Мне кажется важно, чтобы это понимание на самом деле росло и ширилось. Потому что это важнейшая история – муниципальный фильтр. Это фильтр для нас. Для избирателей. Для того чтобы мы не могли выразить свою волю. Больше ни для чего он не нужен.
А. Плющев
―
Ненадолго прервемся. Затем продолжим и останемся на теме региональных, и может быть даже других выборов.НОВОСТИ
А. Плющев
―
Еще раз добрый вечер. Продолжим про тему выборов. С твоего позволения. Может ли вот этот сбой, если ты считаешь это сбоем, не должны были прийти к власти в Хакасии коммунисты, и в Приморье не должно было этого случиться. Во всяком случае, не программировалось. Как мне кажется. Может ли этот сбой переместиться на другой уровень выборов. Допустим, на выборы думы или президента или еще кого-то.
М. Фишман
―
Само по себе то, что в Хакасии коммунисты – это еще не сбой. У нас и до этого коммунисты побеждали на выборах. В Иркутске, например, было, и никто не считал это особенным сбоем. Сбой случился, потому что это произошло в нескольких местах одновременно. Потому что масштаб, очевидно, стал таким…
А. Плющев
―
Перестал быть исключением.
М. Фишман
―
Да. И появился намек, что это может стать правилом. Станет ли это правилом – мы узнаем на следующих такого рода выборах. Может ли это переместиться на другие выборы. Что произошло. В сущности, на выборах этих региональных выборы прошли по той же модели, по какой они прошли в 2011 году в ГД РФ. Голосуй за любую партию кроме партии «Единая Россия».
А. Плющев
―
Тогда эту конструкцию, эту парадигму взяли на вооружение противники Путина. И тогда может быть в основном это какая-то такая словная либеральная общественность. Сейчас же нет.
М. Фишман
―
Она добавилась. Сейчас нет. Но то, что это тот же самый, как же нам показать не кулак – фигу государству, фигу властной партии…
А. Плющев
―
Это прям все люди хотят, то самое большинство путинское?
М.Фишман: Граница между центральной властью и своей собственной местной начинает стираться
М. Фишман
―
Я не знаю, я не проводил…
А. Плющев
―
Но как ты думаешь.
М. Фишман
―
Я думаю, такое желание в Приморье и в Хабаровске и во Владимире, и в Хакасии может быть еще где-то, там же постоянно происходили эти…
А. Плющев
―
Они центральной власти хотят показать или ставленнику центральной власти.
М. Фишман
―
Мне кажется, что граница между центральной властью и своей собственной местной начинает стираться. Потому что поскольку у вас сплошная вертикаль власти вокруг, но в результате в какой-то момент ты понимаешь, что губернатор, который перед тобой сидит, все равно отчитывается перед Кремлем, слушается Кремля. И выполняет его волю. И его там избиратели сидят, а не ты его избиратель. И, в конце концов, выясняется, что он просто такой наместник у тебя здесь. И, наверное, это и происходит. И это то, что мы увидели, в том числе в Приморье. Еще раз, там выигрывали люди, Ищенко не был крупным политиком. Он был заметной серьезной фигурой, если я правильно понимаю. В Приморье. Он был статистом, выставленным специально, чтобы проиграть эти выборы. Он и сборная России проиграла манекенам. Как в анекдоте. Это ровно то, что произошло и в Хабаровске, и в Хакасии. И в Приморье, и во Владимире. Очевидно интересно, мне кажется очень важный вопрос принципиальный для этого тренда – что дальше будет происходить, будет ли это распространяться. Вообще что происходит. Ее нельзя пока назвать волной, потому что один замер сделали в сентябре пока. Но что происходит с этой ситуацией, с этим статус-кво, который как правительство надеется, существует или существовал. Сломался он или нет. Или ему удалось переломить эту ситуацию. Выяснится по тем выборам, в которых Ищенко теперь не будет принимать участие. Зато будет обновленный кандидат, нового боксера предъявили публике вместо проигравшего на самом деле Тарасенко. Олег Кожемяко должен будет кого-то обыграть. Но все ему придется кого-то обыграть. Кто-то еще будет в бюллетене в отличие от выборов в Хакасии. Когда он будет в них участвовать. Вот что будет на них происходить, даже не так важно, кто составит ему конкуренцию. Кто будет еще в этом бюллетене. А сможет ли он победить – мне кажется, очевидно довольно важная принципиальная битва. Именно поэтому Ищенко уже очевидно не будет в них участвовать. Именно поэтому делается все, чтобы Кожемяко выиграл в первом туре. Потому что если будет второй тур, мы знаем, что происходит во вторых турах, уже опыта достаточно на сентябрьских выборах. Чтобы понимать.
А. Плющев
―
Хотел еще спросить про одиночного Путина. Тут много sms по этому поводу. Но все смотрят картинку или фотографии, видео с празднования столетия окончания Первой мировой войны. И Путин приехал, как с ним здоровались. Каким взглядом на него смотрели. И многие трактуют так, что есть они, а есть Путин. С одной стороны. И вот он поэтому изолирован и одинок. С другой стороны наоборот все государственные СМИ каждый взгляд: Трамп посмотрел на Путина, Макрон пожал руку Путину.
М. Фишман
―
Путин показал большой палец.
А. Плющев
―
Да, и так далее.
М. Фишман
―
Надо сказать, что Путин действительно показал большой палец.
А. Плющев
―
Трудно спорить с этим.
М. Фишман
―
И так звучит это довольно смешно. Но в принципе это любопытно то, что он таким образом приветствует Трампа. Когда они стоят уже на официальных мероприятиях, на него смотрит весь мир, и он еще опоздал при этом. Путин. То есть они все стоят его ждут. Подходит к Трампу, его как-то еще по плечу так слегка. И вот этот самый большой палец. Звучит это комичнее, чем оно есть. Потому что это любопытно. Мне любопытна эта мизансцена. Она, очевидно, имеет какой-то смысл. И ну что же, а в сообщениях информационных агентств получается действительно смешно. Как будто мы следим за каждым чихом. Ну что же, следим, ничего страшного.
А. Плющев
―
Но показывает ли это реальную некую изоляцию или нынешнюю Путина. И России.
М. Фишман
―
Иногда так получается, что некоторые кадры, какие-то фотографии действительно как-то передают момент. Собственно, это же не то, что мы увидели фотографии, мы, наконец, поняли, что происходит. Это же в обратную сторону все-таки работает. Мы сначала понимаем, что происходит, а потом случайно увидим отображение того, что мы и так понимаем на вот этом случайном кадре. И поэтому он становится таким знаменитым. Все время в них Трамп, кстати, последнее время участвует. Последний был, когда он приезжал в Европу, они все вместе заседали. Ангела Меркель на него смотрит снизу вверх, известная фотография. Опять-таки она поймала содержание момента, который заключался в том, что приехал Трамп и всем устроил истерику, скандал и разнос по поводу НАТО и так далее. Финансирования НАТО. Здесь соответственно свой скандал очередной. Есть отдельно проблема Путина и изоляции России, что с этой Россией делать. И вот получился кадр, который отражает эту проблематику, которая и так понятна. И тогда он расходится и становится… Мне кажется, это так работает. В этом смысле ответ: да, кадр действительно поймал момент.
А. Плющев
―
Ты упомянул, что Путин опоздал. Мне кажется, что если бы, несмотря на то, что он довольно часто опаздывает, это известный факт, но мне кажется, что если бы это была наша церемония, не в смысле у нас проводимая, а дорогая для нас церемония. Условно говоря, связанная с Великой Отечественной войной. Путин не опоздал бы.
М. Фишман
―
Мне тоже.
А. Плющев
―
И почему Первая мировая война не наш, тут глупо сказать слово «праздник», но не наша дата.
М. Фишман
―
Это хороший вопрос. Мне кажется, что дело в том, что действительно после Первой мировой войны перезапустили государство. Произошла революция, а после нее еще такой мощный массированный террор, который уничтожил физически всех тех, кто еще оставался жить. После Первой мировой войны. Элита была уничтожена. И эта память была стерта. Таким образом. Я думаю, что там много, наверное, факторов есть и про некоторые из них есть публикации очень интересные. О том, почему для России это не такой важный праздник, хотя Россия потеряла больше, потери России в Первой мировой войне это совокупные потери Франции и Британии. Хотя относительно это не так. Потому что относительно англичане и французы потеряли больше своих людей, чем в России. Но мне кажется, вот этот момент очень важен. Что для нас вообще в целом все то, что происходило до революции, превратилось в какое-то сказочное прошлое. Эти «бублики» 13-го года, какой-то замечательный год, когда Россия куда-то шла, что-то такое происходило. Но это из какого-то, знаете такой диафильм какой-то, который на ночь про какое-то бесконечно далекое прошлое, которое на самом деле превратилось в совершенно мифическое. До нашей жизни все это происходило. И Первая мировая война находится, к сожалению, там же. Потому что нам разорвали ткань историческую жизни. Нас самих и России самой в 17-м году. И потом рвали ее дальше. И уничтожили физически всех тех, кто эту память нес. По крайней мере, очень многих из тех, кто ее нес.
М.Фишман: Я уверен, что Евгения Альбац даже и не ждала этого на самом деле
А. Плющев
―
Хотел еще успеть обсудить про сбор денег для журнала «The New Times». Сегодня стало известно, что всего за несколько дней неожиданно достаточно гигантскую сумму в 22 миллиона удалось собрать почти наполовину. На сегодняшний день я думаю около половины.
М. Фишман
―
Может быть, пока мы разговариваем, как раз половина и пройдена.
А. Плющев
―
Может быть. И, слава богу, было бы. Во-первых, соберут, не соберут, а во-вторых, надо, не надо, а многие говорят, что вот лучше бы дороги построили на эти деньги. Или еще что-нибудь. Детям помогли бы.
М. Фишман
―
А мне кажется не лучше. Мне кажется, что это очень важный происходит процесс. И сама эта история очень важная, вдруг оказалось так. То есть понятно, что это беспрецедентное и невероятно наглое наказание ни за что самого журнала. И вдруг выяснилось, что люди откликнулись. Причем я уверен, что Евгения Альбац даже и не ждала этого на самом деле. Я не скажу за нее…
А. Плющев
―
Не ожидала.
М.Фишман: Как же нам показать не кулак – фигу государству, фигу властной партии
М. Фишман
―
Да. А вдруг оказывается, это же огромная сумма. И вдруг она уже наполовину практически собрана. Это значит, что можно собрать и всю. А раз так, то это превращается в самоценную историю, что люди могут объединиться ради чего-то, что им кажется важным. Читали ли они, не читали. Они ощущают эту историю как важную, как свою. Они объединяются и решают эту проблему. И это чрезвычайно важный сам по себе прецедент. То есть у нас такие истории бывали в прошлом. Но мы вообще забыли про эти истории успеха. И вот сейчас мы наблюдаем одну из них. Давайте поможем ей осуществиться.
А. Плющев
―
А ты уже перевел?
М. Фишман
―
Да, сколько мог, перевел.
А. Плющев
―
Михаил Фишман – герой сегодняшней программы «Особое мнение». Журналист. Спасибо большое, Миша, и до свидания.