Антон Красовский - Особое мнение - 2018-10-30
М.Курников
―
Здравствуйте. У микрофона Максим Курников, и вместе со мной в студии Антон Красовский. Здравствуйте, Антон.
А.Красовский
―
Добрый вечер.
М.Курников
―
Я напомню, что Антон – журналист и директор фонда СПИД.Центр. Если у вас есть к нему вопросы, то, пожалуйста, номер для SMS +7 985 970-45-45.Я сначала спрошу у вас по поводу столетия комсомола, который вдруг неожиданно в разных блогах и в ленте в Facebook так часто вспоминается. Ну, для начала ваше отношение к этой организации?
А.Красовский
―
Ну, я отношусь к этой организации как к максимально бессмысленной. Она была бессмысленной и в Советском Союзе, и сейчас ее вспоминают максимально бессмысленные люди. Причем, такой набор бессмысленных людей – вот, с одного крыла до другого.
М.Курников
―
А в чем феномен, на самом деле? Потому что, ведь, разные люди вспоминают.
А.Красовский
―
Да никакого нет феномена. Просто пожилые люди (а все, так сказать, люди, которые когда-то функционировали в рамках ВЛКСМ, назывались они там секретарями или какими-нибудь там сотрудниками идеологических отделов, или возглавляли какие-нибудь комсомольские ячейки на фабриках, на производствах и так далее), это всё какие-то такие мелкие функционеры, которые, конечно же, хотели поскорее вступить в КПСС и сделать там партийную карьеру. Просто, вот, в тот самый момент этот комсомол развалился в 1991 году. На самом деле, даже и раньше. Вот, я уже вчера вспоминал вечером, что в 1989 году, когда мне пришло время вступать в ВЛКСМ, напротив меня сидел мой учитель истории тогда с 12-й школы города Железнодорожного и рассказывал, что я никогда не поступлю в институт, если не вступлю в комсомол. Вот, в комсомол я никогда не вступал в своей жизни, потому что, так сказать, время уничтожило и эту школу, и этого учителя, и ВЛКСМ, и в институт я прекрасно поступил безо всяких там тебе красных партбилетов, и нигде не состоял и не числился.
М.Курников
―
То есть тогда в 1989-м было понятно, что эта организация банкрот уже?
А.Красовский
―
Ну, в 1989-м уже, в общем, всё было понятно вообще со всем.
М.Курников
―
Почему тогда так публично об этом принято вспоминать?
А.Красовский
―
Потому что пожилые люди (а все люди, которые начали вспоминать про то, какое счастье у них было в комсомольских ячейках, там, так сказать, на целине)... Вот, Михаил Ходорковский написал огромный пост, совершенно какой-то... Какой-то феерической бездарности с точки зрения русского языка. Он, например, там употребляет всякие выражения, «хи-хи», - пишет Михаил Ходорковский. Вот, он с радостью вспоминает, как вся его жизнь, вся его молодость, лучшие годы, первая жена да и вторая – она тоже связана с комсомолом.Ну, то, что, как бы, он связан с комсомолом, мы и так это знаем. И то, что, собственно говоря, благодаря комсомолу и комсомольским функционерам были нажиты все эти состояния начала 90-х, это тоже ни для кого не секрет. Вот.
А.Красовский: Благодаря комсомолу и комсомольским функционерам были нажиты все эти состояния начала 90-х
Но проблема заключается просто в одном – пожилые люди научились пользоваться социальными сетями, и начали в эти социальные сети бесконечно, ежедневно что-то писать, вспоминать свою молодость. А что же им еще вспоминать-то? Не вспоминать же им о том, как они вчера ходили к урологу.
И вот они вспоминают. Вот у них, действительно, всё лучшее... И правда же! Всё лучшее в их жизни, по-настоящему лучшее в их жизни связано с ВЛКСМ. Когда подлость еще не считалась подлостью, когда предательство еще не было так заметно и когда, в общем, совершать гадости можно было под прикрытием комсомольского значка с портретом вождя.
М.Курников
―
Вместе с этой темой вчера много было...
А.Красовский
―
Но самое главное, самый главный феномен. Не то, что все эти пожилые люди вспоминают столетие ВЛКСМ, а то, что ВЛКСМ, действительно ведь, будучи абсолютно бесполезной, бессмысленной, совершенно чудовищной по своей профанации советской организацией... То есть хуже ВЛКСМ, вот, пожалуй что ВЦСПС. Так вот почему-то именно ВЛКСМ стала именно родоначальницей всех вот этих бандитских и финансовых ОПГ, которые в 90-е годы захватили эту страну. Потому что, действительно, вот все эти люди, которые пытались сделать карьеру в партии, эту партию потеряли, но зато приобрели огромное количество финансовых свобод и вообще вседозволенности для того, чтобы захватить страну. И вот, собственно говоря, мы и получили.
М.Курников
―
Так вот другая тема, которой вчера много было и в соцсетях, и в новостях – это акция «Возвращение имен». Была огромная очередь. Эта очередь о чем-то говорит? Она, не знаю, может быть, вдохновляет или говорит о том, что большая часть людей?..
А.Красовский
―
Ну, вы там были?
М.Курников
―
Я был в это время на эфире здесь.
А.Красовский
―
Ну, пошли бы? Вот, если б не было эфира?
М.Курников
―
Почему нет? Да. Да.
А.Красовский
―
Нет-нет. Ответ «почему нет» - это не ответ.
М.Курников
―
Да, да, да, сходил бы.
А.Красовский
―
А в прошлом году ходили?
М.Курников
―
Я в прошлом году не был здесь.
А.Красовский
―
Вообще не были? В Оренбурге сидели? Или где вы там?
М.Курников
―
Не в Москве.
А.Красовский
―
Слушайте, я вот недавно был на эфире у Алексея Владимировича Пивоварова и Тихона Викторовича Дзядко на, так сказать, RTVi. И на протяжении 20-ти минут рассказывал им, ведущим, что я не интеллигенция. И я вообще, как бы, из другого мира. И я даже, кстати, гораздо ближе к этому миру партхозактива и комсомольских работников, которых я сейчас так пламенно... Не важно. Вот.И я, конечно, с восхищением отношусь к людям, которые на морозе, на метели могут стоять к Соловецкому камню и даже для которых это является абсолютно принципиальным местом. Вот, именно там, на Лубянской площади, у этого камня произнести 2 фамилии, которые тебе выдадут на бумажке.
У меня есть мои собственные фамилии, которые связаны с этим самым 1937-м годом. Моя мама родилась, не видя своего отца, который был, очевидно, расстрелян и мы этого не знаем до сих пор. Но я никогда в своей жизни не был у этого Соловецкого камня и не собираюсь. Вот, никаких чувств лично у меня вот эта очередь и эти имена, эти бумажки, и вообще всё это театрализованное представление у меня лично не вызывает. Правда. Я ничего не могу по этому поводу с собой сделать. Я понимаю, что я проклят всеми хорошими людьми нашего с вами удивительного города, но, к сожалению, это так.
М.Курников
―
Не трогает вообще эта тема?
А.Красовский
―
Вообще. Меня вообще не трогает эта тема. Вот, я серьезно говорю.
М.Курников
―
Тема политических репрессий?
А.Красовский
―
Нет, не трогает вообще.
М.Курников
―
Ничего?
А.Красовский
―
Меня не трогает ни с одной стороны, ни с другой стороны. То есть я не буду, так сказать, с пеной у рта доказывать, какой Сталин подонок, и не буду с пеной у рта доказывать, какой Сталин прекрасный. Я живу в 2018-м году, а сейчас уже 2019-й будет через месяц. А это было в 1938-м. Можно, конечно, говорить о том, что «Не забудем, не простим», но всё забыли уже и простили. И слава богу.И людей, которые в 1938-м году, действительно, пострадали, уже нет в живых. И я их никогда не видел. Еще раз повторяю.
М.Курников
―
То есть наши поколения эту травму не несут на себе?
А.Красовский
―
Ну, у нас разные с вами поколения. Мне 43 года, вы младше.
М.Курников
―
Я поэтому говорю «наши поколения».
А.Красовский
―
Ну, мое, наверное, как-то несет, но я лично не несу этой травмы. То есть мне лично эта травма не знакома.Еще раз повторяю, в моей семье есть эти имена. Но я могу их дома читать с таким же надрывом, понимаете? И это в моей судьбе ничего не изменит.
Наверное, как бы, теоретически предполагается, что само это мероприятие должно символическим образом служить каким-то моральным столпом нашей с вами аморальной родины. Но я так не считаю, я ничего... Причем, я считаю, что существование там Первого Московского хосписа, например, или фонда «Подари жизнь» для нашей страны и для ее моральной крепости и состоятельности куда важнее.
М.Курников
―
Вам не кажется, что нашему обществу необходима такая прививка, чтобы не повторилось...
А.Красовский
―
Нет, не кажется.
А.Красовский: Наша страна не свободная, и никогда ни одного дня она свободной не была
М.Курников
―
... это заболевание?
А.Красовский
―
Нет, мне не кажется абсолютно, что нашему обществу нужна такая прививка, по одной простой причине – потому что это не прививка. И мы видим, что прививкой это не является.Это, еще раз повторяю, пожилые или не очень пожилые люди, которые хотят выглядеть как пожилые, так сказать. Вот эта вот столичная интеллигенция – она там друг с другом кучкуется, видит красивые лица, как им кажется, хотя они все, как правило, не очень красивы. И им друг с другом хорошо.
Таких людей, несмотря на то, что вам кажется, что это огромная очередь и невероятная толпа, на самом деле, дико мало. Всю страну это вообще не касается, вся страна к этому не имеет никакого отношения. Поэтому никакой прививкой это не является.
То есть если бы, действительно, это мероприятие что-то значило для жизни страны, я бы не говорил, что это не важно. Но к сожалению, это мероприятие для жизни страны не значит ровным счетом ничего. Проводят его такие же чиновники... Я, вот, прямо вчера проезжал на такси мимо – там стоял забор, а за забором стояли машины, так сказать, из которых выходили люди читать эти списки. Ну, там были какие-то сотрудники в том числе Администрации президента, знаете, которые в Администрации президента получают зарплату за то, что они якобы соблюдают права человека (у нас есть такие специальные советники, члены комиссий и так далее).
М.Курников
―
Тогда я уточню просто один момент. Вам кажется эта тема не важной, потому что вы не боитесь, что такое может повториться?
А.Красовский
―
Мне кажется эта тема не важной, потому что она не важна лично мне. Вот, мне лично...
М.Курников
―
Это может повториться или нет?
А.Красовский
―
Это вне всякого сомнения может повториться, и это никак не будет связано с тем, что мне это лично не важно. И никак не будет связано с тем, что это лично важно тем 15-ти тысячам или 10-ти тысячам человек, которые приходят ежегодно к Соловецкому камню.
М.Курников
―
Мы продолжим через несколько секунд.РЕКЛАМА
М.Курников
―
Мы продолжаем слушать особое мнение Антона Красовского, журналиста и директора фонда СПИД.Центр. Я хочу уточнить у вас по поводу существования общественных организаций сегодня в России. Насколько они чувствуют себя свободно? Некоторые из них начали собирать деньги на штрафы. Складывается ощущение, что пошла какая-то волна из штрафов общественным организациям. Вы чувствуете?..
А.Красовский
―
Ну, вы какие имеете в виду организации?
М.Курников
―
Ну, например, общественную организацию, которая помогала наркозависимым, Фонд Андрея Рылькова, например.
А.Красовский
―
Ну, она и сейчас помогает.
М.Курников
―
Да, да, да. Ну, вот, их оштрафовали на довольно крупную сумму, они собирают деньги. Это какой-то новый способ борьбы с ними или, в общем, просто соблюдение закона?
А.Красовский
―
Ну, смотрите. Во-первых, давайте начнем с того, что в нашей стране свободно никому не бывает. Наша страна не свободная, и никогда ни одного дня она свободной не была, что бы там, кстати, ни думали люди, которые выходят к Соловецкому камню.Фонд Андрея Рылькова, действительно, оштрафован решением суда на прошлой неделе на 800 тысяч рублей. Это была многомесячная история. Фонд Андрея Рылькова, который, действительно, очень много делает для помощи наркозависимым в городе Москве и, в частности. в борьбе с эпидемией ВИЧ, оштрафован за некорректные с точки зрения российского законодательства материалы, которые Фонд Андрея Рылькова распространил.
Я в этом смысле не являюсь сторонником российского государства и не считаю, что Фонд Андрея Рылькова нужно штрафовать, потому что Фонд Андрея Рылькова, безусловно, еще раз повторяю, одна из самых ценных общественных организаций, которые существуют в области, например, ВИЧ-сервиса и снижения вреда для наркозависимых в нашей стране.
В то же время Фонд Андрея Рылькова – это абсолютно по духу своему панковская организация. Она основана панками, она носит имя панка, у которого была кличка Ирокез. Вы можете почитать в сети его, так сказать, высказывания.
М.Курников
―
Это плохо? Ну, панки запрещены?
А.Красовский
―
Нет, это не плохо и не хорошо. Я говорю, панки не запрещены. Слава богу. И я надеюсь, что не будут запрещены.Но подходы, которые есть у панков вообще к окружающей действительности, они во всех точках планеты разнятся с подходами государства.
И если ты, например, в своих публикациях и в своих пикетах выступаешь в жанре «Борьба с наркотиками равно борьба с людьми» (а ровно с такими пикетами и ровно с такими плакатами выходят руководители организации «Фонд Андрея Рылькова»), то нужно быть готовым, что эта страна и это государство, которое сейчас себя ведет, тебя по меньшей мере оштрафует на 800 тысяч рублей.
То есть здесь нет ничего не закономерного, понимаете? Это не то, чтобы вдруг «А чего это они вдруг до нас?» Да? Вот, есть там, условно говоря, какие-нибудь Фонд борьбы с диабетом, который там где-то как раз в Саратове, вдруг признают иностранным агентом и никто не понимает, почему это происходит, да? То есть понятно, что это шизофрения и какой-то, значит, ПМС у местного прокурора.
А здесь, как бы, здесь всё понятно, здесь очевидно. Странно, что это, во-первых, не произошло раньше. И у меня нет никаких сомнений, что это произойдет и в будущем с Фондом Андрея Рылькова. Фонд Андрея Рылькова таким образом себя позиционирует по отношению к этому государству, и государство ему отвечает. Здесь не может быть другого варианта.
М.Курников
―
Ну, Фонд Андрея Рылькова удалил, кстати, статью на всякий случай, да?
А.Красовский
―
Фонд Андрея Рылькова удалил, но она была напечатана.
М.Курников
―
Да-да-да.
А.Красовский
―
Но причем, когда я вам говорю про эту статью, то есть в данной ситуации речь идет не конкретно об этой статье. Речь идет о том, каким образом вообще происходит коммуникация руководства этой компании с государством? И, между прочим, руководство этой компании не живет в России – это тоже такой, вот, для понимания, да? Там президент Фонда Андрея Рылькова Анна Саранг – она живет в Голландии.И в этом смысле надо это тоже понимать. Еще раз говорю, я не поддерживаю здесь государство и не поддерживаю здесь решение суда.
М.Курников
―
Но это не какой-то новый способ бороться с общественными организациями?
А.Красовский
―
Это закономерное решение суда. Не могло произойти по-другому конкретно по отношению к этой организации, да? А более того, штраф – он такой, вполне себе вменяемый.
М.Курников
―
800 тысяч.
А.Красовский
―
800 тысяч – абсолютно вменяемый штраф. Каким-то... Вот, у нас Евгения Марковна Альбац 22 миллиона получила штраф.
М.Курников
―
Мы об этом поговорим еще. Я просто хочу уточнить по поводу наркозависимых, хочу понять вашу позицию. Им надо помогать или нет?
А.Красовский
―
Моя позиция очень простая. Россия, российское государство ведет абсолютно античеловеческую и античеловечную политику по отношению к борьбе с наркопотреблением. В России запрещены все цивилизованные и разрешенные во всем мире. И видите, я здесь специально убрал слово «цивилизованные», потому что это разрешено во всем мире, в том числе и в не цивилизованном мире. Программа снижения вреда и заместительной терапии.
А.Красовский: Россия должна включиться в нормальный человеческий диалог относительно в принципе наркопотребления
В результате этого абсолютно античеловеческого и антинаучного подхода к борьбе с наркопотреблением в России, во-первых, существует абсолютно непропорциональная эпидемия наркопотребления и, в частности, инъекционного наркопотребления. И сейчас уже инъекционного наркопотребления синтетических наркотиков, в результате которых не помогает заместительная терапия.
И в результате этого отношения в России существует глобальная генерализованная эпидемия ВИЧ, которая, конечно, связана с инъекционным наркопотреблением.
Но это не значит, что при этом моем отношении к государству я буду поддерживать организации, которые будут рассказывать о том, что наркомания – это хорошо.
М.Курников
―
Тем не менее, российское государство делает какие-то шаги к тому, чтобы сделать эту борьбу с наркотиками более гуманной, скажем так, по отношению к наркозависимым? Вы видите эти шаги или нет?
А.Красовский
―
Нет.
М.Курников
―
Какие они должны быть?
А.Красовский
―
Нет, ну это очевидно, какие они должны быть. Я еще раз скажу. Я уже сказал, какие они должны быть в России. Россия должна включиться в нормальный человеческий диалог относительно в принципе наркопотребления. Более того, сейчас нынешние протоколы и нынешние тезисы, которые озвучиваются мировым научным сообществом, мировым сообществом, связанным с целевыми программами ООН, озвучены они вот сейчас буквально в последнем интервью, например, такого выдающегося врача с русскими корнями Мишеля Казачкина, который является таким послом Всемирной Организации Здравоохранения по ВИЧ.Сейчас мы уже говорим о том, что всё мировое сообщество ратует за контролируемое наркопотребление. То есть мы не говорим о том, что наркопотребление – это хорошо. Мы говорим о том, что государство должно контролировать наркопотребление точно так же, как государство контролирует табакокурение, точно так же, как государство контролирует алкоголь.
Потому что как только государство отказывается это контролировать, всё это уходит на черный рынок.
М.Курников
―
Запрет – это тоже форма контроля так или иначе?
А.Красовский
―
Нет. Нет, это не форма контроля.
М.Курников
―
Ну, как они понимают это?
А.Красовский
―
Ну, в данной ситуации, вот как бы, существует научный опыт и мировой опыт, который показал, что государство не имеет права закрыть глаза и сказать «У нас это запрещено», понимая, что это всё равно будет разрешено.Черный рынок сильнее, и единственная задача государства – превратить черный рынок в белый рынок, который будет находиться под абсолютнейшим контролем самого государства. Как только государство говорит о том, что мы это запрещаем, государство таким образом дает огромную лазейку для преступности, которая будет этот рынок контролировать, и само становится частью этого преступного синдиката.
И собственно говоря, то, что мы сейчас видим в России, это является производной вот этого российского государственного отношения.
И если государство не пойдет на уступки мировому сообществу... А мировое сообщество, поверьте, не хочет здесь продавать наркотики. Наркотики здесь продаются гораздо в большем объеме, где бы то ни было вообще в мире!
То есть здесь никто, никто вообще в природе на этой планете не заинтересован в том, чтобы здесь, в России что-либо легализовать, потому что и так в России здесь городами, регионами, целыми, так сказать, частями континента этого сидят на игле. Еще раз вам повторяю, это уже не только опиоидная зависимость, это уже зависимость связана с какими-то разводными солями, с какими-то химическими смесями, здесь уже какой-то медицинский метадон мешают с каким-то бутиратом, получаются...
М.Курников
―
Сейчас главное не перейти эту грань.
А.Красовский
―
Я знаю эту грань, я преподавал в этих университетах, куда они поступили.Люди делают абсолютно бесконечное количество наркотиков самостоятельно. И мы уже не понимаем, каким образом с этими наркотиками бороться вплоть до... То есть когда у тебя есть героин, ты понимаешь, что у тебя есть мелаксон, который ты можешь дать и человек не умрет от передоза. Но здесь ты уже не понимаешь, как, потому что ты не понимаешь, собственно говоря, формулу этого синтетического наркотика. И это, собственно говоря, произошло потому, что государство так относилось и относится, продолжает относиться к этой проблеме. Вот это важно понимать.
М.Курников
―
Это один из ключей к распространению ВИЧ или нет?
А.Красовский
―
Это, безусловно, это главный ключ к распространению ВИЧ. Наркотики в России – это главный вход ВИЧ-инфекции в популяцию.Но! Повторяю, это совершенно не значит, что мы должны поощрять выступления в жанре... А такие выступления очень часты и я такие выступления сам слышал. На больших международных конференциях, где вставали лидеры вот таких общественных организаций, которые занимаются помощью наркопотребителям.
Которые вставали и говорили «А я не понимаю, почему вы говорите, что наркотики – это зло. В моей, например, жизни я лично слышал эти выступления. В моей личной жизни наркотики принесли только добро. И я, вот, видя бесконечное количество людей, жизни которых сломаны наркопотреблением... И не только инъекционным наркопотреблением. Например. употреблением всяческих бесконечных вот этих нюхательных смесей, которые сейчас распространены в больших городах. И я вижу эти, действительно, загубленные жизни. И я никогда не приму вот этого подхода панковского, говорящего нам о том, что я торчал, торчу и торчать буду. Вот, я с этим не согласен.
И если ты говоришь, что ты торчать будешь, то только в том контексте, что ты понимаешь, что ты не можешь излечиться. И тогда тебе государство должно помочь с поддерживающей терапией, а не то, что просто тебе классно и ты будешь продолжать так классно жить. Ты не будешь продолжать классно жить: ты проживешь вот так классно еще 5 лет... Человек, именем которого назван фонд, который мы сейчас обсуждали, он же умер. И можете посмотреть, отчего он умер. Вот, именно потому, что он торчал, торчал и доторчался.
И очень важно понимать, что вот эту грань нормальности – ее не надо переходить. И в этом смысле я считаю, что если ты выступаешь... Я такую, длинную речь говорю. Если ты выступаешь, все-таки, борцом против государства (в данной ситуации это с Фондом Андрея Рылькова очень важно, и это первостепенная задача этой организации)...
М.Курников
―
Так сказать, с подходами государства, а не с государством.
А.Красовский: Ни у «The New Times», ни у лично Евгении Марковны Альбац не было перед родиной преступления
А.Красовский
―
Нет. Нет! Я еще раз вам повторяю, вы можете посмотреть бесконечное количество фотографий с пикетов. И если ты, на самом деле, выступаешь против государства, ты должен быть готов, что государство выступит против тебя.
М.Курников
―
Мы прервемся ненадолго и сразу после небольшой паузы продолжим говорить с Антоном Красовским.НОВОСТИ
М.Курников
―
Продолжаем говорить с Антоном Красовским, и вы уже упомянули о штрафе, который выписан журналу «The New Times». Как вы думаете, что будет с журналом? И насколько это сведение счетов со СМИ?
А.Красовский
―
Ну, во-первых, нет журнала – есть сайт. Штраф небывалый, я такого никогда не видел. Я очень надеюсь, что суд следующей инстанции решение мирового судьи не поддержит, и этот штраф, по крайней мере, будет снижен многократно, если там есть, за что штрафовать. Оштрафовали, по-моему, за совершенно формальную какую-то историю, да? Там не было указано в Роскомнадзор количество...
М.Курников
―
Не вовремя были поданы сведения.
А.Красовский
―
Да. Ну, они не были указаны – их никто не собирался подавать, на самом деле. О некоем иностранном финансировании. Иностранное финансирование – оно в нашей стране трактуется совершенно фривольным образом. Люди иногда не понимают, что у них, на самом деле, есть иностранное финансирование. Вот, их финансируют, например, они получают какое-то небольшое количество денег от какого-то фонда. Вроде, человек с русским именем дает тебе эти деньги. А потом раз, выясняется в Министерстве юстиции, что этот фонд зарегистрирован в Люксембурге. И это уже иностранное финансирование.Поэтому в данной ситуации я считаю, что, конечно, во-первых, ни у «The New Times», ни у лично Евгении Марковны Альбац не было перед родиной и нами какого-то преступления такого, чтобы ее оштрафовали на 22 миллиона.
М.Курников
―
Это политическое решение?
А.Красовский
―
Я думаю, это формальное решение, связанное с неким началом каких-то переговоров. Вот так. То есть я думаю, что это принуждение к миру Евгению Марковну. То есть я думаю, что это связано, все-таки, с тем, что Евгению Марковну зовут поговорить таким образом.Причем, вы знаете, я думаю о каких-то совершенно формальных вещах. То есть не то, чтобы ее заставляют писать о чем-то, о чем она писать не должна. Хотя, конечно, я подозреваю, что ее излишняя любовь к одному единственному человеку, в частности, стала причиной для этих 22-х миллионов. Я имею в виду, конечно, Алексея Навального.
М.Курников
―
Еще одна новость, которая буквально сегодня...
А.Красовский
―
Я, вот, можно я скажу? Мне очень будет важно, потому что я сейчас понимаю, что начнется у меня в моем мире. Не в мире, где Соловецкий камень и Евгения Марковна Альбац живут, а, вот, в мире, который занимается ВИЧ-сервисом и так далее. Сейчас начнется истерика по поводу того, что я гноблю Фонд Андрея Рылькова.
М.Курников
―
О, поверьте, тут оба этих мира...
А.Красовский
―
Это меня вообще не интересует.Так вот. Для меня очень важно это понимание. Я считаю и подчеркиваю, что Фонд Андрея Рылькова – очень правильное и очень крутое НКО, которое работает здесь в Москве и должно работать. Я просто говорю о том, что НКО это, на самом деле, ведет очень яростную борьбу. И в этой яростной борьбе это НКО должно быть готово к тому, что будут бороться против него.
Ну, на самом деле, мы тоже не самые зайчики на планете. Не то, чтобы обнимаемся с министрами и с, так сказать, чиновниками. И у нас тоже, знаете, по другой статье, параллельной, следующей статье этого же самого Кодекса об административных преступлениях сейчас по заявлению Виталия Валентиновича Милонова лежит дело в Северо-Западном или в Северном Управлении «Э» МВД РФ на нас. Города Москвы. На наш фонд.
М.Курников
―
Что он от вас хочет?
А.Красовский
―
Ну, хочет, чтоб нас закрыли. Точно так же, как эти жалобщики хотели, чтобы закрыли Фонд Андрея Рылькова. Так что я не удивлюсь, если нам прилетит то же самое.
М.Курников
―
Тем не менее, возвращаясь к новостям. Сегодня Конституционный суд Ингушетии (вот, не все даже знают, что там есть такой орган как Конституционный суд) отправил назад этот самый закон о границе и сказал, что не имели права депутаты в таком виде его принимать. Довольно неожиданное решение. Некоторые начали говорить даже о том, что спящие институты начали просыпаться. Как вы на это реагируете?
А.Красовский: Мы еще увидим большое количество различных переделов, локальных войн, этнических конфликтов
А.Красовский
―
Ну... Как я могу на это реагировать? Я, честно говоря, во-первых, не очень следил за... Не так. Давайте так. Вот, есть какие-то вещи, которые я буду комментировать очень аккуратно. В частности, отношения между чеченцами и ингушами.
М.Курников
―
Это как-то связано с тем, что это фигура Кадырова?
А.Красовский
―
Нет, нет. Это просто связано с тем, что я ничего не знаю про взаимоотношения чеченцев и ингушей. Я никогда не был в своей жизни в Грозном, в Чечне, в Ингушетии и вообще, честно говоря, на Северном Кавказе. И не стремлюсь туда.И я считаю абсолютно искренне, что это их личные отношения. Вот, они никак не связаны... Вот, точно так же, как я не считаю...
М.Курников
―
Но они Российская Федерация.
А.Красовский
―
Вот, еще раз говорю. Вот, смотрите. «Российская Федерация». Значит, что вы, от меня хотите услышать прямой ответ на вопрос, считаю ли я их Российской Федерацией? Нет, не считаю. Такой ответ вас устраивает?
М.Курников
―
Я не об этом спрашивал...
А.Красовский
―
Ну, всё. Ровно об этом вы и спрашивали. Поэтому я считаю, что это их личные дела. Их народов, которые находятся в состоянии какого-то формирования и, так сказать, их государственности находятся в состоянии формирования. Точно так же, как государственность под названием Российская империя, в которую они входили на протяжении нескольких столетий, находится в состоянии реформирования, а не формирования.И так или иначе мы еще увидим большое количество различных переделов, локальных войн, этнических конфликтов и так далее. В этом смысле...
М.Курников
―
То есть это только первый звонок, на ваш взгляд?
А.Красовский
―
Ну, почему первый? Какой первый? Это один из звонков, которые всё время бесконечно звонят на территории бывшего Советского Союза с 1989 года. И будут звонить еще очень долго, потому что империя огромная, локализована на одном континенте, живет на этой территории, проживает на этой территории бесконечное количество народов и народностей, каждый из которых друг друга, на самом деле, ненавидит. И у каждого из которых друг к другу есть бесконечное количество в том числе и территориальных претензий.Конечно, у ингушей к чеченцам огромное количество разнообразных претензий – это вне всякого сомнения, очевидно. Более того, если вы посмотрите на карту, нарезанную карту нынешней Российской Федерации и посмотрите на размер региона под названием Чеченская республика и на размер региона под названием Ингушетия, вы увидите, собственно говоря, откуда эти претензии и берутся. Вот и всё.
И когда у, так сказать, субъекта, который меньше другого, по-моему, раз в 5, пытаются отнять еще что-то, конечно, народу, который проживает на этой территории, неприятно. Тем более что, еще раз повторяю, это не то, чтобы взяли и из Орловской губернии перевели в Курскую. Это два разных народа, которые ощущают себя разными народами. Они поэтому и разошлись из одной, так сказать, советской республики Чечено-Ингушетия.
И у них у каждого из этих народов есть собственная гордость и собственные какие-то представления о добре и зле, о своем месте на этом самом пятачке под названием Кавказ.
Поэтому там вообще всё, знаете... Там скажешь одно слово – потом у тебя 14 аулов будут друг на друга ходить. Я, вот, как раз считаю, что надо поаккуратнее. Я в данной ситуации, я говорю, я не знаю. Я эту ситуацию не знаю.
М.Курников
―
Просто в принципе в этом информационном поле то, что какой-то официальный российский орган выступил против воли Рамзана Кадырова – это, в общем, какое-то новое для нас явление. Разве нет?
А.Красовский
―
Нет. Нет. Это совершенно не новое явление, потому что вы, еще раз повторяю, говорите «Какой-то российский орган». Не какой-то российский орган, а Конституционный суд Ингушетии. А ингуши – они такие же, как чеченцы.Это, вы понимаете, вот это... Так сказать, какой же это российский орган? Это что там?..
М.Курников
―
Ну, вообще-то это Российская Федерация, по моему мнению, представлению.
А.Красовский
―
И Чечня – это Российская Федерация по закону.
М.Курников
―
Конечно.
А.Красовский
―
Поэтому не надо говорить... Ну, что значит «выступили против Рамзана Кадырова»? Если вы говорите такую фразу...
М.Курников
―
Не согласились с мнением Рамзана Кадырова.
А.Красовский
―
Максим. Если вы говорите такую фразу, значит, вы подразумеваете под этой фразой, что Рамзан Кадыров – он, как бы, не очень Россия.
М.Курников
―
Нет.
А.Красовский
―
А как?
М.Курников
―
Вы трактуете.
А.Красовский
―
Нет, я совершенно не трактую.
М.Курников
―
Есть мнение Рамзана Кадырова.
А.Красовский
―
Вот, вы такую фразу бы сказали, например, по отношению к Сергею Семеновичу Собянину? Я, вот, что-то не слышал. чтобы кто-то так мог в России, какой-то орган выступить против Собянина. Вам такая фраза даже в голову...
М.Курников
―
Почему? Нет.
А.Красовский
―
Максим, вам такая фраза даже в голову бы вам не пришла. Абсолютно. Не надо лицемерить.
М.Курников
―
Если бы какой-то московский орган выступил против Собянина...
А.Красовский
―
Не московский орган, не московский орган...
М.Курников
―
...это было бы точно так же интересно.
А.Красовский
―
Не московский орган. Это не московский орган, а орган, например, Московской области выступил бы против Собянина. И выступает он, между прочим, ежедневно, какие-нибудь органы в Московской области против Собянина. И никто этого даже не замечает, хотя Собянин с точки зрения России гораздо более влиятельный и важный человек, чем Рамзан Кадыров.Вы так говорите... Максим, ваша проблема, потому что вы лицемерите, вы всё время говорите... Вы, на самом деле...
М.Курников
―
Я вам задаю вопрос.
А.Красовский
―
Вы тоже не считаете Чечню частью Российской Федерации, просто боитесь это сказать. И боитесь сказать, что Рамзан Кадыров, конечно же, не российский лидер. Вот так вот боитесь этого.
М.Курников
―
Я в отличие от вас в Чеченской республике был несколько раз, и могу вам сказать, что это, конечно, Российская Федерация. И мы все в большей степени скорее движемся к тому, что там в Грозном, но это другое дело.
А.Красовский: Собянин с точки зрения России гораздо более влиятельный и важный человек, чем Рамзан Кадыров
Тем не менее...
А.Красовский
―
Нет, мы, конечно же, туда не движемся, слава богу. Это, конечно же, вообще не так. И даже если там есть проспект Владимира Путина, точно так же, как в Тбилиси есть проспект Джорджа Буша, это не значит, что вдруг Грузия стала частью США.И давайте так. Вот, значит, не «какой-то российский орган выступил против какой-то договоренности между Юнус-Беком Евкуровым и Кадыровым». Это был орган Ингушетии. И вы видели кадры визита Рамзана Кадырова в Ингушетию. И это, в общем, как бы, на самом деле, люди, говорящие на одном языке, а не на языке Конституции Российской Федерации. И вы это прекрасно понимаете.
М.Курников
―
Давайте чуть более философскую тему. Переименование аэропортов, которое так захватило всю страну, такая игра. На ваш взгляд, почему это происходит? И как бы вы назвали аэропорты московские?
А.Красовский
―
Да я понятия не имею, почему так происходит. Так происходит, потому что русские всё время всё заимствуют на Западе и им кажется, что это очень крутая идея. Давайте назовем аэропорт именем Леонардо да Винчи. Ну, назовите. В чем проблема? Нет вообще никаких вопросов. Ну, назовете вы там «Аэропорт имени Пушкина», ну, будет у вас аэропорт имени Пушкина. Классно. Всё равно его все будут называть «Шереметьево». Точно так же, как аэропорт имени Леонардо да Винчи всё равно все бесконечно называют Фьюмичино.И Мальпенсу называют Мальпенсой, а Венецию называют Венецией и никто его не называет Марко Поло.
И здесь такая же история будет абсолютно в России, потому что здесь такая топонимика. И можно, конечно, бесконечно чего-то там какими-то именами называть. Ну, классно: будет у вас еще одна игра, такой квест. Проведете еще 2 телевизионных марафона на канале «Россия», и будет у вас опять Сталин главным российским именем. Сталин, Александр Невский и какой-нибудь там Патриарх Кирилл. Ну, или Олег какой-нибудь. Кто у них сейчас главный Патриарх? Вот и всё.
Поэтому это всё совершенно не важно. Я считаю, что это глупая идея. Она никому не нужна, и люди, которые придумали, занимались бы лучше своими делами. Человек, который ее озвучивал, занялся бы, наконец уже, тем, что его заставили со своим именем связать посадку Кирилла Серебренникова, например, художественного руководителя Гоголь-центра. Да? Вместо того, чтобы бесконечно ездить по миру, ставить за государственные деньги свои бездарные пьесы, выпускать свои бездарнейшие книги и выступать с бездарными идеями, человек бы лучше взял и вступился за, действительно, выдающегося режиссера. Единственное, почему будут помнить этого министра сейчас, это потому что при нем работал Кирилл Серебренников и сидел Кирилл Серебренников.
М.Курников
―
Это был Антон Красовский. До свидания.