Аркадий Дубнов - Особое мнение - 2018-05-28
28.05.2018
А. Плющев
―
Здравствуйте. С вами сегодня Александр Плющев. А с нами Аркадий Дубнов, наш коллега, журналист. Добрый вечер.
А. Дубнов
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
С вашего позволения начнем с не то чтобы новости, 15-й день сегодня идет голодовка Олега Сенцова. И там есть еще сопровождающие новости. Поскольку сегодня с Романом Сущенко проходит процесс. И сегодня запросил Мосгорсуд, который требует 14 лет. Это украинский журналист. Это тема в некотором смысле может быть обмена заложниками, может быть некоего перерастания российско-украинского противостояния в подобную фазу. Чем она грозит и как будет развиваться?
А. Дубнов
―
Саш, мы были на «ты», давай на «ты».
А. Плющев
―
Отлично.
А.Дубнов: Власть, которая ведет себя так, как она ведет себя сегодня, она аморальна
А. Дубнов
―
Спасибо. Я хотел бы все-таки не с этого начать, не с того, как так сказать использоваться будут украинские арестованные журналисты или прочее. Я хочу просто персонально про человека, которого зовут Олег Сенцов и который пошел на голодовку и которой уже полмесяца. И это абсолютно личностная, гуманитарная какая-то акция. Потому что мне кажется, что человек, который готов платить жизнью, поставил на кон свою жизнь, чтобы защитить справедливость, чтобы восстановить справедливость, чтобы каким-то образом апеллировать к тем, кто не хочет видеть разницу между черным и белым. Между добром и злом. Он заслуживает самого высокого какого-то уважения. Я лично совсем не знаю Олега Сенцова, как и многих, кто сейчас стал, как ты говоришь заложниками. Но я не верю, что этого человека, как где-то в фейсбуке отвечают, сразу ищут какие-то тайные подпольные цели, которым он руководствуется. Друзья, я не могу понять, какими можно руководствоваться тайными целями, какими-то, извините меня, выгодами, когда у человека на кону жизнь. Я много лет назад, еще в Советском Союзе занимался здоровым образом жизни, когда мне было слегка за 30. Самое большое количество дней голодовки, которую я держал – 8 дней. Я был здоровый молодой и я знал, зачем я это делаю. Мне казалось, что это очень интересно. Я вам скажу, что это очень сильное психическое напряжение, которое требует воли и поддержки окружающих. И я был, естественно, на свободе, то есть рядом были близкие. Они меня поддерживали. Как бы усмехались, но это очень сильно. И я не представляю, как Олег Сенцов в условиях закрытого тюремного режима ведет эту голодовку. Я так понимаю, что это не сухая голодовка. Конечно, он пьет воду. Потому что организм человеческий не может без воды больше чем 4, может быть 5 дней. Я ничего не знаю, что там с ним происходит. Но нам никто не говорит, идут ли там с ним какие-то личные переговоры. Мы помним, когда голодала Надежда Савченко что называется, вся московская тусовка была вокруг. И я тоже громко пытался говорить, защищал ее. А про Олега Сенцова мы ничего не знаем. Где он там, на Ямале сидит где-то. Вот это меня совершенно потрясает. Я не могу себе представить, как власть так может относиться теперь уже к своему гражданину. Между прочим, его же признали российским гражданином против его воли. Мы знаем, как втаскивали в российское гражданство тех, кто оказался в Крыму, имея украинский паспорт. Как власть сегодня молчит. Как власть сегодня вообще никак не реагирует, как будто там затычки в администрации президентской. Что делает, что думает Сергей Владиленович Кириенко, может он ведет какие-то переговоры. Я не знаю. Я хотел бы надеяться на это.
А. Плющев
―
Ну вы так удивляетесь, что делает власть со своим гражданином. Как раз мне кажется со своими-то гражданами она обходится наиболее жестко. И вот чем более мощной страны гражданин попал в эти жернова, тем больше у него шансов мне кажется выйти оттуда живым и невредимым.
А. Дубнов
―
Я согласен.
А. Плющев
―
Был бы это американец, я думаю, что мы бы знали больше.
А. Дубнов
―
Да, но был бы он украинец, мы бы тоже понимали, что они используется как расходный материал для обмена. Он нами, я имею в виду властью, чисто формально юридически не может рассматриваться в качестве расходного материала. Его же считают российским гражданином. Отдают-то чужих, скажем, украинцев.
А. Плющев
―
Вы знаете, ну и что мешает в один прекрасный день признать его украинцам. Господи, вспомните, что было с Михаилом Ходорковским.
А. Дубнов
―
Совершенно верно. Здесь на самом деле мы бьемся головой об стол, понимая, что мы ничего не можем сделать. Но мы, во-первых, можем сострадать, во-вторых, можем желать, в-третьих, мы можем говорить о власти, что она аморальна. Вот это я хочу еще раз сказать. Власть, которая ведет себя так, как она ведет себя сегодня, она аморальна.
А. Плющев
―
Аркадий, ты упомянул про Надежду Савченко. И сегодня многие, когда речь идет про Олега Сенцова, говорят: вот мы когда-то Савченко защищали и смотрите, и что. И вот она во всей собственно своей красе. На Украине. Стали бы вы сейчас защищать Савченко.
А. Дубнов
―
Сегодня как раз мы с женой это обсуждали. Буквально именно этот кейс, как говорится. Точно также я бы стал защищать Савченко, потому что она живой человек, она проявила себя невероятно мужественно. Может быть, немножко по-другому, но, если бы я узнал, что она таким образом себя будет потом позиционировать, мы все понимали, что она не очень образована, может быть еще есть какие-то качества. Мы даже не знали, что вдруг у нее возникнут какие-то неприятные, например, ксенофобские настроения. Я бы все равно это делал. Ну так, извините меня, нормально среди человеков.
А. Плющев
―
Все-таки про других украинских я все-таки употреблю это слово – заложников. Мне как-то видится, что это наиболее такой термин, близкий к тому, что происходит.
А. Дубнов
―
Не спорю.
А. Плющев
―
Будет обмен, не будет? Очередной.
А. Дубнов
―
Ну что я буду гадать. Честно говоря, повторяю, Саш, мне плевать, как в принципе его спасут. Обменом, амнистией, нечеловеческим актом милосердия, который позволит себе Владимир Владимирович Путин. Мне безразлично. Будет ли это обмен на мосту либо жалобная какая-то акция. Я даже не хочу это обсуждать. Я не знаю.
А. Плющев
―
Сам Путин говорит, что переживаете за Сенцова, это он французскому журналисту сказал на днях, а за Кирилла Вышинского не переживаете. Нашего российского журналиста. Там. Который, кстати, гражданин Украины тоже.
А. Дубнов
―
Ну, значит, Кирилла Вышинского еще не судили – раз. Шансов на то, что он получит двадцатку за непонятно за что – немного. И как только станет ясно, что его жизнь в опасности, наверное, мы тоже будем про него говорить. И мы тоже будем еще раз сожалеть, что украинская власть также неадекватна, которая ведет себя, в том числе по отношению к Кириллу Вышинскому. Я абсолютно убежден, что это какая-то, вот здесь какая-то попытка взять его как разменный материал. Хорошо, что ты мне напомнил это. Согласен.
А. Плющев
―
Они говорят, что у него медаль за Крым, туда-сюда. И это как бы измена. Я к логике Путина подвожу. Его же не за журналистскую деятельность взяли, говорит он про Сенцова. Хотя он вообще не журналист. Так и этого получается, не за журналистскую деятельность…
А.Дубнов: Речь идет о том, что человек голодает 15-й день. Я пытаюсь поставить себя на его место. И я содрогаюсь
А. Дубнов
―
В общем, есть, видимо, категория людей, чей профессиональный статус гораздо больше подходит для размена, чем просто гражданские специальности. Вот, например, журналист либо человек, который имел неосторожность, может быть, ездить в Крым. Значит, он мог держать в то время в руках оружие и так далее. Повторяю, Саш, вот правда, мне это не очень интересно. Вот эти юридические военные какие-то политические детали. Сегодня речь идет о том, что человек голодает 15-й день. Я просто пытаюсь поставить себя на его место. И я содрогаюсь.
А. Плющев
―
Ни в коей мере не хочу приуменьшить всего этого, тем не менее, обсудим и другие новости через несколько секунд.РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Продолжаем программу «Особое мнение». Сегодня в некотором смысле ошеломляющая новость. Может быть, потому что мы далеки от этого. Из Ингушетии пришли, там отлучили Юнус-Бека Евкурова от мусульманской общины. И еще сказали, местное духовенство сказало, что к нему на свадьбу нельзя ходить, на похороны и так далее. Мне всегда казалось, почему меня это несколько ошеломляет. Мне казалось, что в России сейчас духовенство где бы то ни было и православное и, соответственно, мусульманское и всякое другое, оно как-то выстроено в унисон с властью. И они там такие подпевалы везде. И чтобы вдруг главу республики, я не видел этого нигде кроме Кавказ.Реалии может быть это какая-то не очень проверенная информация. Тем не менее, может ли такое быть и если оно такое есть, чем это грозит и какое развитие может быть.
А. Дубнов
―
Поскольку эту новость я слышал в вашем же эфире часа полтора-два назад, и до сих пор опровержения ей не поступало, в том числе и всяких мусульманских наших центров прогосударственных. Которые должны были бы взять под защиту решение или, наоборот, от него отрешиться. Я думаю, что ситуация с отлучением Евкурова говорит о том, что Кавказ чем дальше, тем больше перестает быть территорией, подзаконной российским установлениям. То есть Кавказ перестает быть частью российской территории. Перестает подчиняться или функционировать согласно законам РФ. И в общем, как уже много раз говорили – то, за что пытались бойцы Ичкерии воевать в свое время, за независимость и так далее, они получили в гораздо больших масштабах. Вот эта секулярность в худшем смысле, которую получила Ингушетия, эта мусульманская епархия - неправильно будет сказано, я просто не знаю, как точно сказать. Мусульманская умма Ингушетии. Она свидетельствует о глубочайшем кризисе авторитета власти на Кавказе. Российской власти на Кавказе. И поскольку Евкуров считается, естественно, ее ставленником и совсем не самым плохим, либо пользующимся ужасным авторитетом, либо своеобразным авторитетом как его сосед по Чечне. Это говорит о том, что там идут процессы, которые свидетельствуют об эрозии российской государственности на Северном Кавказе.
А. Плющев
―
Ему вменяют дискриминацию, практикуемую в отношении духовенства республики. Значит ли это, что у духовенства Ингушетии есть такая сила, которая может сопротивляться…
А. Дубнов
―
Значит есть. В том и дело, что есть. Здесь 50 на 50, либо у духовенства есть такая сила и авторитет. Либо генерал Евкуров потерял авторитет среди, в общем, лояльных даже власти мусульман. С этим надо что-то срочно делать. Я так понимаю, вновь завоевывать светским образом Северный Кавказ. Ну плохо, Саш.
А. Плющев
―
А то, как в Дагестане это делается…
А. Дубнов
―
Зачистки.
А. Плющев
―
И, скажем так, варягами, во-первых, у нас же теперь там глава республики варяг Васильев.
А. Дубнов
―
Саш, все-таки Дагестан - это несравненно тяжелее и сложнее, и мультикультурнее, этнически разнообразнее, нежели Ингушетия. Ингушетия в каком-то смысле это такая северокавказская Армения. Там моноэтнический абсолютно состав. В принципе там не должно было быть никаких проблем в этом смысле. И их нет. Есть только отношения между мусульманской уммой. Точнее говоря, начальниками мусульманской общины. И светской властью. И, казалось бы, а вот нет. А вот там видимо, есть какая-то часть людей, может, кому-то наступил, что называется, на больное место. Может быть, кому-то он перекрыл кислород бизнесу. Мы же знаем, что любая даже конфессиональная группа, она преследует, в том числе, и материальные какие-то цели. Может быть и так. Но вылилось это в святое для мусульман дело – он нарушает обряды, традиции и покушается на святость мусульманских верований и традиций. Вот и все. Как всегда так совсем все не так чисто. Как всегда это все очень, что называется, по-человечески. Копните поглубже - и вы увидите вполне меркантильные цели.
А. Плющев
―
Там еще пришла сегодня новость из соседней республики. Но мы уже привыкли, что из этой республики приходят несколько обескураживающие новости. Рамзан Кадыров решил собирать ДНК со всех жителей республики для того, чтобы если нужно будет детей возвращать с Ближнего Востока, чтобы их легче определить. Так он цели обозначил. Все гадают: зачем он это делает вообще. И каких детей. Почему их надо возвращать и так далее.
А.Дубнов: Ситуация с Евкуровым говорит, что Кавказ перестает быть территорией, подзаконной российским установлениям
А. Дубнов
―
Когда ты формулировал эту новость, я чуть ни подумал, опять он какую-то мзду собирает с жителей. Решил собирать с жителей Чечни ДНК. Я решил: боже, какой-то кадыровский налог новый. Налог. Вот это, наверное, новый такой налог. Потому что, наверное, как всегда цели благороднейшие, но я не очень понимаю, как он собирается это использовать. Может он разъяснит, потому что обычно используется ДНК для опознания тел при гибели и трудности с опознанием. Что, он будет, даже не хочу произносить это, доведение этого тела, которое он хочет вернуть до состояния, когда только ДНК позволит узнать, он чеченец или нет. Эти новости были бы смешны, если бы не были какими-то страшноватыми.
А. Плющев
―
Да, может быть имеется в виду, как я понял, что там бывают граждане России на Ближнем Востоке, в Сирии, например. Или где-то осуждают женщин в Ираке. Каких-то жен террористов, не террористов. У них остаются дети, их можно вернуть. И мы по ДНК понимаем – наши дети это или не наши. Я так понял эту логику.
А. Дубнов
―
О, это круто. Я так глубоко не продумал эту новость. Ты знаешь чуть раньше, ты эту мысль думал. Я эту мысль еще не успел подумать. Ну что я могу сказать, так будет решаться, в том числе и демографическая проблема. В Чечне. Даже не хочу вспоминать. Вы помните, ты помнишь, какими первыми словами были слова нашего президента после трагедии в «Зимней вишне»? Он сказал: «Мы тут все думаем о демографии, а тут такое разгильдяйство». Так вот мы все думаем, оказывается, о демографии. И Рамзан Ахматович тоже. По-моему.
А. Плющев
―
Но если думаем о демографии, тогда самое время про Сирию поговорить. Поскольку наши граждане там по-прежнему погибают. И вот последние сообщения о том, что несколько погибли. И причем там до сих пор непонятно, сколько погибло военнослужащих, сколько каких-то людей, как мы думаем «ЧВК Вагнера» или еще какие-то люди. Они не военнослужащие Минобороны. Вроде бы в Сирии всех победили. Вроде бы. И продолжается подобное.
А. Дубнов
―
В Сирии мы еще американцев не победили. Ты забываешь.
А. Плющев
―
Это, мне кажется, будет не самой простой задачей.
А. Дубнов
―
Здесь, есть плацдарм для дальнейших действий. И, как известно, одна из самых последних трагедий, где было больше всего жертв со стороны российских военных как официально, так и неофициально – Дейр-эз-Зор, где погибли, говорят, десятки людей. А то и сотни. Не знаю. А в чем, собственно, вопрос, Саш. Извини, конечно.
А. Плющев
―
Вопрос, собственно в том, насколько это может долго продолжаться. Ведь мы постоянно говорим о том, что острая фаза закончена. Горячая фаза закончена. И время от времени говорится, что пора выводить оттуда войска. И Путин уже несколько раз заявлял, что войска выводятся. Как долго это может продолжаться.
А. Дубнов
―
Столько - сколько захочет Владимир Владимирович. И пока он сам себе не скажет и в это поверит, что таки да, наши цели достигнуты, будем выводить. Но тогда уже он должен, извините, будет отказаться от этих самых главных наших жемчужин. База Хмеймим и база в Тартусе. Но этого не будет, отказаться от этих баз нельзя, потому что они и были одной из самых важных скрытых целей всей кампании. Поэтому все зависит от его целеполагания. Я просто много лет как ты понимаешь, ездил, занимался Афганистаном.
А. Плющев
―
Вот.
А. Дубнов
―
Когда вот так приперло, в том числе и с точки зрения политической целесообразности, Горбачев обещал, говорил, я помню все годы, начиная с середины 80-х, американцев подготавливал и вывел. Мы там не выиграли, как было сформулировано, но и не проиграли. Мы унесли оттуда ноги. Буквально. Но в отличие от Сирии у нас не было цели там закрепиться как бы военными плацдармами. А здесь есть цель. Потому что Афганистан никогда не был местом контрапункта мировой политики, средоточием ее так сказать влияния как великой державы как на Ближнем Востоке. А туда мы пошли именно за этим. Нам там не хрена было делать. По большому счету. В Сирии. Я еще могу понять в Афганистане, мы граничили тогда с Афганистаном через центрально-азиатские наши республики.
А. Плющев
―
А поддержать своего сукина сына. По-моему, мы там только этим и занимаемся.
А. Дубнов
―
В Сирии или Афганистан?
А. Плющев
―
Сирии.
А. Дубнов
―
Да нет, ну чего мы его там поддерживаем. Это просто такая отмазочка.
А. Плющев
―
Мне казалось без России давно бы не было никакого Асада.
А. Дубнов
―
Это другое дело. Но поддержка Асада как персоны, в общем, уже давно не стоит. Я еще могу сказать, вначале мы даже в этом смысле с израильтянами совпадали. Потому что Израилю не без трезвого взгляда на вещи Асад был выгоден. Потому что он удерживал страну действительно от распада, эрозии и заполнения неизвестными боевиками неизвестного происхождения и так далее, которые конечно бы угрожали. Но теперь Израилю Асад мало нужен, потому что он пустил туда Иран, который становится главным жандармом Ближнего Востока. И так далее. Дальше уже цепочка, можно ее нарисовать. Поэтому сегодня с точки зрения как бы союзников России, которые были бы с Россией вместе за Асада – я, в общем, не наблюдаю. Кроме того же Ирана. Назови хоть одну серьезную мусульманскую страну, исламскую страну, которая сегодня поддерживает Асада. Сунниты - нет, только один шиитский Иран. Которому в общем, Асад тоже по большому счету извините, до лампочки. Сирия нужна как плацдарм для Ирана. Маленькой державы, которая хочет вернуть себе былое величие. Точно так же как и мы, только у нас больше размеры амбиций. И в том числе показать свое влияние, угрожая суннитским монархиями Персидского залива. И естественно, главное – Израилю. Вот это цель Ирана. Асад им - это инструмент. Просто инструмент этого влияния. Так я думаю. Могу ошибаться.
А. Плющев
―
Мы продолжим программу после небольшого перерыва.НОВОСТИ
А. Плющев
―
Заключительная часть программы «Особое мнение». И мы в перерыве разговорились, и Аркадий упомянул, что ездит с дачи. Я говорю, дача в Московской области. В Московской. А тут получается у нас и Собянин, и Воробьев практически один за другим заявили о том, что пойдут на новые выборы. И будут переизбираться. Давай об этом поговорим. Про сохранение стабильности, получается, в крупнейшем регионе и его центре. В двух крупнейших субъектах по деньгам, по жителям.
А.Дубнов: Московская область - регион достаточно развитый. Но люди там абсолютно политически не мотивированные
А. Дубнов
―
О чем говорить. Если ты меня спросишь, пойду ли я голосовать, а если пойду, за кого буду голосовать. Скажу тебе как всегда, как ваш начальник не ходит голосовать. Я тоже не хожу по другим причинам. Я не пойду голосовать на выборах в области. По той простой причине, что у меня московская прописка.
А. Плющев
―
Значит, ты пойдешь на собянинские. Ты не пойдешь на собянинские выборы.
А. Дубнов
―
Да. Но я родился, в общем, под Москвой. Прожил там меньшую часть жизни. Я был из ближних «понаехали тут». 20 километров от Москвы это почти…
А. Плющев
―
Принято говорить: московский регион.
А. Дубнов
―
Короче говоря, мои соседи, которые там живут и понаехали туда, будут голосовать за Воробьева однозначно.
А. Плющев
―
Нравится.
А. Дубнов
―
Нет, я не уверен, что они его знают в лицо, хотя не буду ничего за них говорить. Они сейчас выходят на улицу, на которой мы живем. Улица называется Советская. И там лежит потрясающий асфальт с бордюрами. И он проложен длиной больше километра. Но я думаю, что все-таки важное обстоятельство – он проходит мимо самой главной нашей церкви Петра и Павла. И с тех пор как там появились влиятельные батюшки, то дороги там были всегда более-менее ничего. Но это через два года в хлам все дороги превращаются. С этой точки зрения я думаю, что если бы выборы у нас происходили в области раз в три года все-таки нам было бы жить полегче. Потому что тогда обязательно бы все ремонтировалось. Но вот сейчас лучшим аргументом за Воробьева – конечно, дорога. С одной стороны. С другой стороны через наш поселок будут пролегать байпасные дороги, потому что Егорьевское шоссе, оно перегружено. Ну и так далее.
А. Плющев
―
Байпасные – это?
А. Дубнов
―
Обход.
А. Плющев
―
Обходные.
А. Дубнов
―
Обходные будут дороги пролегать, чтобы разгрузить Егорьевское шоссе замечательное. Оно идет фактически в 2,5 полосы. Одна полоса в одну сторону, другая – в другую. А направление благодатное. Дачное. Замечательное. Поэтому пробки. Так что, победа Воробьева в нашем микрорегионе обеспечена. Волноваться не стоит. Дело наше правое, дороги наши гладкие.
А. Плющев
―
А в этот раз перед этими выборами серьезная история со свалками. Одна из самых серьезных для Воробьева. И это в разных точках происходит Московской области. И как повернет, забудут к тому времени?
А. Дубнов
―
Замылится память. Замылится глаз, память. У нас народ такой, в общем, я бы сказал, всепрощающий. И перекрестится и пойдет вперед. Потому что дороги-то хорошие. А свалки не у нас. Свалки далеко. И как всегда в таких случаях – там, где свалки близко – пообещают, что-нибудь замажут. Да, в общем, деньгами завалят. И ничего не будет. Я слышал, что в общем, Воробьеву есть доверие. Видимо, кадр перспективный. Говорят, его поддерживает министр обороны Сергей Кужугетович Шойгу. Его дело как бы не внушает никому опасений. Потом в области нет альтернативных никаких, в регионе нет альтернатив, как всегда…
А. Плющев
―
Да где они есть. Потому что мы еще знаем про муниципальный фильтр региональный, как он называется правильно.
А. Дубнов
―
Муниципальный.
А. Плющев
―
Получается, что кого хотят, того и допустят к выборам. И не будет никакой борьбы, очевидно. Мы говорим сейчас про явку. Придут ли люди, а уж там что они проголосуют за власть, очевидно.
А. Дубнов
―
Кстати, они, скорее всего, придут. Потому что все-таки Московская область - это регион достаточно развитый. И, в общем, там благоденствие более-менее относительно других регионов наглядное. Но люди там абсолютно политически не мотивированные. Как правило. И только те, которые едут в Москву на работу. Вот они как-то представляют себе что происходит. А там живут своей жизнью, школами, доступными магазинами. Отсутствием какого-то криминогенного соседства. У нас, например, на улице многие годы была точка, где наркотиками можно было ночью отовариться запросто. Пока, наконец, чувство гражданской ответственности соседей не привело к тому, что они раз нажаловались милиции, два нажаловались. Но поскольку мы знаем, что милиция в доле, то жалобы пошли выше. В общем, это тоже было перед выборами какими-то. Это было, еще полиция была милицией. Убрали точку. Ребят куда-то забрали. Вот такого рода частные интересы, они абсолютно не выходят на политический уровень. А поэтому действующему главе региона ничего не угрожает с точки зрения политического благоденствия. Да и в администрации, как известно его поддерживают.
А. Плющев
―
Да, у нас еще выяснилось, что даже если тебя не очень поддерживают в администрации, все равно можно остаться у власти. Тулеев как здорово демонстрирует. После «Зимней вишни» казалось бы, можно уйти потихоньку на покой. И вроде бы даже ушел. Ан нет…
А. Дубнов
―
Народ потребовал.
А. Плющев
―
По просьбам трудящихся.
А.Дубнов: У нас народ всепрощающий. Перекрестится и пойдет вперед. Потому что дороги-то хорошие. А свалки не у нас
А. Дубнов
―
Да не просьбы трудящихся, насколько я знаю это просто его сыновья политические, он же их всех выпестовал. Вот что интересно, сейчас неохота долго про это говорить. Но в Москве ничего на эту тему не возразили. Это говорит о том, что власть даже иногда приветствует такую децентрализацию. Если был человек, который контролировал власть, то на этого человека надо что называется молиться. Я просто знаю, разговаривали когда-то, да и сейчас с теми, кто близок к принятию решений, принцип основной такой к каким-то персонам, он контролирует ситуацию у себя там? – контролирует. Я сейчас говорю о наших СНГшных руководителях. Контролирует. Хорошо, будем за ним следить. Если там чуть что-нибудь, а пока контролирует. Что делать. Сукин сын, как говорится, наш сукин сын. Так что ничего особенно такого из ряда вон выходящего я не вижу в этой ситуации. В том числе с Кемерово.
А. Плющев
―
Там, насколько я понимаю, нашли все-таки главного виноватого. Это главный МЧСник, которого арестовали все-таки.
А. Дубнов
―
А сколько будет таких МЧСников, не дай бог что-то такое повторится в другом регионе. Ведь просто страна останется без пожарных. Потому что я не представляю себе пожарную инспекцию, которая чиста и не коррупционноемка в своих решениях по принятию того или иного объекта. Ну, Саш, мы живем в нашей стране. Только бог нас может сберечь.
А. Плющев
―
С другой стороны чиновничья логика, надо же кого-то наказать. Я ни в коем случае не защищаю конкретного МЧСника, но просто похоже, что так.
А. Дубнов
―
Та стабильность, которая нам обещана в ближайшие 6 лет, гарантирует и эту стабильность, которая будет обеспечена тем, что не взорвется там, не сгорит здесь. Пока этого не происходит, эта стабильность есть. Как только что-то происходит, выясняется, что, в общем, недоработали, недоглядели. Но курс на сохранение существующей стабильности в ближайшие 6 лет, а, значит, существующий порядок вещей остается незыблемым.
А. Плющев
―
Вот в завершении про то, что остается незыблемым. Это глава Следственного комитета Бастрыкин. У него сегодня было феерическое выступление. Он Telegram всю дорогу называл Инстаграмом. Потом выяснилось, что он перепутал. Санкт-Петербург - Ленинградом. Сказал, что надо все закрыть. По меньшей теме Telegram, который он называл Инстаграмом. И что везде и в Турции и где-то еще есть какой-то специальный детский Яндекс и Гугл, а у нас тут даже Telegram подает в суд на нас, на Роскомнадзор. На Россию. И это безобразие. Надо все закрыть. Дескать жили без Интернета и хорошо было.
А. Дубнов
―
Вообще говоря, мы сегодня узнали, что есть в стране хотя бы один счастливый человек. Потому что он живет там, где все хорошо, ничего ему не мешает. Ездит он небось по ленинским местам Ленинграда. Катается на крейсере «Аврора».
А. Плющев
―
Позвольте. Теракты в Ленинграде, как известно были с помощью Инстаграма. То есть Telegram.
А. Дубнов
―
А это уже какой-то когнитивный диссонанс. На самом деле, теракты в Ленинграде, с помощью Инстаграма. Хрен знает, что это такое. Инстаграм. Откуда в Советском Союзе Инстаграм. В Ленинграде еще, колыбели революции. Вообще господин Бастрыкин, конечно, происходит какая-то чудовищная, замечательная интересная метаморфоза. С точки зрения, ну устал может быть он. Может быть, он устал. Потому что все-таки с прокуратурой он бодается все время не на жизнь, а на смерть.
А. Плющев
―
Очень серьезная борьба.
А.Дубнов: Курс на сохранение стабильности в ближайшие 6 лет, а, значит, порядок вещей остается незыблемым
А. Дубнов
―
Очень серьезная. Да. Победа сменяется поражением. И я думаю, что в момент высшей победы что-то происходит. Потому что зашкаливает радость и вспоминается лучшее время. А когда лучшее время, я скажу. Я постарше буду Бастрыкина. То время, когда например, ну вообще у меня больше всего разного получалось в то время. Мечтаешь как-то подсознательно про это. Ну, может, все-таки к лучшему отразится на работе…
А. Плющев
―
Его вообще вроде бы в Верховный суд планировали. В Конституционный суд, прошу прощения, планировали перевести.
А. Дубнов
―
Это какое-то странное уравнение. То есть его как бы уравнивают в принципе в потенциальном нормотворчестве с нынешним премьер-министром. Ведь Дмитрий Анатольевич Медведев тоже все время…
А. Плющев
―
Не просто так, его председателем.
А. Дубнов
―
А этого?
А. Плющев
―
Просто. Судьями.
А. Дубнов
―
С другой стороны у нас же в Советском Союзе не было Конституционного суда. Как будет жить одновременно в Союзе и заниматься тем, чем он занимается в этой стране.
А. Плющев
―
То есть ты настаиваешь на том, что он живет в Советском Союзе до сих пор.
А. Дубнов
―
То есть он счастливый человек. Ну конечно, вообще это то, к чему тоже подсознательно стремится наш глава государства. Он же вспоминает тоже об этом как о, наверное, лучшем времени, когда до развала страны.
А. Плющев
―
Мне ужасно это напоминает все попаданческую литературу. Есть такой оборот. Когда человек попадает в прошлое, там что-то меняет. Неправильно что-то пошло. Он подкрутил и…
А. Дубнов
―
Это известная история. С бабочкой, по-моему.
А. Плющев
―
Вот-вот. Аркадий Дубнов, журналист был сегодня гостем программы «Особое мнение». Спасибо большое.
А. Дубнов
―
До свидания. Спасибо.