Константин Эггерт - Особое мнение - 2018-03-14
14.03.2018
А. Соломин
―
Добрый вечер. В студии сегодня у «Эхо Москвы» и телеканала RTVi и канала «Эхо Москвы» в Ютубе журналист Константин фон Эггерт. Здравствуйте, Константин.
К. Эггерт
―
Здравствуйте, Алексей.
А. Соломин
―
Мы начнем, естественно, с мер, которыми отвечает Тереза Мэй России на отравление Сергея Скрипаля. Британия считает Россию в этом причастной. Вы только что в своем твиттере написали, что Тереза Мэй сменила Барака Обаму на первом месте в хит-параде самых бесконфликтных и удобных для Кремля западных политиков. Браво, Владимир Владимирович. Я увидел в этом, если честно, иронию. Я туго воспринимаю, но если я правильно понял, то обделались британцы.
К. Эггерт
―
Пока поступает еще дополнительная информация о том, что будут введены определенные персональные санкции против каких-то людей в стиле закона Магнитского. Но это еще только предстоит. Но в общем и целом смотрите, я достаточно пожилой человек, чтобы помнить, коли вы обвинили Россию, я в данном случае не говорю, что там на самом деле было, но если вы уверены, что можете обвинить иностранную державу, другую страну в том, что она совершила фактически атаку с участием или употреблением оружия массового уничтожения на вашей территории. Вы утверждаете, что это происходит не первый раз. Если говорить о деле Литвиненко. Вы начинаете расследование 14 смертей других российских беглецов, которые при странных обстоятельствах с вашей точки зрения погибли. Вы говорите все это и после этого ответ на самом деле знаете, чему соответствует? Ответ соответствует стандартному шпионскому скандалу. Ну если не считать того, что представители Великобритании не поедут на открытие чемпионата мира. То есть команда поедет, не поедут члены королевской семьи. В истории британо-российских отношений есть, например, высылка 100 сотрудников советского посольства в начале 70-х годов. И там не было ничего связанного с химическим оружием. Серьезная, конечно, политическая акция тогда. То есть я это к тому, что, конечно, замах был, как говаривали в моем детстве – на пять рублей, а выход на три копейки. Поэтому с точки зрения Кремля это демонстрация того, я бы это воспринял так, что да, Лондон боится раздражать Москву. Москва нужна, как это всегда говорят западные политики – в работе по Сирии, по Ирану, по терроризму…
А. Соломин
―
Тереза Мэй делала заявление на этот счет. Говорила, что диалог нельзя сворачивать.
К. Эггерт
―
Ну хорошо. Тогда я считаю, это мое личное мнение, что да, конечно, я всегда говорил, что с моей личной точки зрения не было более удобной пластилиновой и легко обводимой вокруг пальца американской администрации, для Кремля лично, чем администрация Барака Обамы. Особенно в последние 4 года с Джоном Керри. Это просто было пиршество какое-то, я считаю для Кремля. Ну вот, Тереза Мэй действительно с моей точки зрения где-то на этом пути. Поэтому ну что, можно сказать, что это большая удача пока что…
А. Соломин
―
А это рациональный подход для британского политика или это излишне мягкий подход для британского политика.
К. Эггерт
―
Понимаете, в чем дело. Насколько я понял британскую бюрократию, проработав 10 лет на BBC, она может быть очень жесткой. И в данной ситуации я как раз предполагал, я просто даже сгруппировался в ожидании того, какой может быть ответ.
А. Соломин
―
Можно я процитирую вашу колонку с сайта «Немецкой волны». «Помимо публичных акций вроде бойкотов футбольного первенства мира могут последовать стандартные. Высылка части российских дипломатов – не раз случалась и раньше; б) уголовные дела, в отношении связанных с Кремлем олигархов, имеющих активы в Великобритании и в) лишение подданства россиян и членов их семей, получивших его в результате натурализации». В итоге обошлись только высылкой, да и то не самой жесткой.
К.Эггерт: В Кремле воспринимают все через призму силовой политики. Обвинили в смертных грехах - ответ соответствующий
К. Эггерт
―
Ну да, получается, что так. Я, глядя со стороны, анализирую, как это будет воспринято в Кремле. В Кремле воспринимают все через призму силовой политики. Все через призму жесткой силы. И если уж вы обвинили кого-то в таких смертных грехах, то значит ответ должен быть соответствующий. Если этого ответа нет, то в Кремле воспринимают так: ага, значит это просто такой пугательный пиар. На самом деле эти люди боятся. Потому что восприятие мира российским политическим классом, российской правящей верхушкой оно такое. То есть, есть сильные и слабые. Других просто нет. И соответственно надо постоянно быть сильным. Про это практически каждое второе высказывание российского руководства. Если смотреть сегодня, то, конечно, для них теперь правительство Терезы Мэй очень выглядит слабым.
А. Соломин
―
После убийства Литвиненко в отношении России со стороны Британии как мне представляется, действует презумпция виновности. И Россия, прежде всего, рассматривается как государство, совершившее преступление, если оно не сумеет доказать обратное. Но с вашей точки зрения, если закрыть глаза на эту презумпцию виновности, доказательства того, что Россия стоит за этим убийством, они полные?
К. Эггерт
―
Вы имеете в виду Литвиненко.
А. Соломин
―
Нет, Скрипаля.
К. Эггерт
―
Я могу сказать только то, что я читал в британской прессе. Но с моей личной точки зрения у нас есть все основания считать, что взгляд на такого рода людей в Кремле очень жесткий. И в российских спецслужбах. История с Литвиненко, я верю британскому суду, мало сомнений, что там есть серьезный российский след. Показывает, что очевидно это действительно очень серьезная вещь для людей, которые сидят в руководстве российских спецслужб, в российских спецслужбах, скажем так. И руководят ими. Они особенно в последние годы опасаются, конечно же, что в условиях этого кризиса, это «холодной войны-2», назовите, как хотите, будут идти активные попытки западных спецслужб рекрутировать, вербовать людей. Желание показать, что это просто так не проходит, на мой взгляд, в данном случае, насколько мы понимаем этих людей, довольно естественное. И, кроме того, я скажу еще одну вещь. Мне кажется, что вот это желание играть активно более слабыми картами, если мы посмотрим на сегодняшнюю РФ, это страна с не очень хорошей экономикой, плохой демографией, лишенная друзей, находящаяся в изоляции. Но она продолжает, есть такое английское выражение, наносить удары, как боксер, который вроде легковес, а наносит удар тяжеловесу. Она это регулярно практикует, Россия во внешней политике. И мне кажется, что это желание перевернуть правила «холодной войны», согласно которым люди, которых простили, которые были помилованы, которые были обменены, находятся вне потом опасности просто, чтобы не ставить под удар возможно и будущие обмены агентурой, что нормально. Это очень такая мне кажется характерная как раз игра относительно слабыми картами, - а вот мы больше не будем играть по этим правилам. То есть я бы так сказал, я бы не сильно удивился, если бы в этом деле оказался российский след.
А. Соломин
―
Россия отказалась отвечать на ультиматум, поставленный Терезой Мэй.
К. Эггерт
―
И в Лондоне это понимали.
К.Эггерт: Если отправили ультиматум, хотите произвести впечатление серьезного правительства, меры должны быть жестче
А. Соломин
―
До того как Британия не предоставит образцы вещества, которое по мнению Лондона было произведено в России. С вашей точки зрения это справедливое требование со стороны России?
К. Эггерт
―
Мне кажется, что в других условиях, наверное, этот упрек прозвучал бы довольно логично, и Лондону трудно было бы отвечать. Но я возвращаю вас к тому, что сказали вы. В Лондоне исходят из презумпции виновности России и необходимости Москве доказывать, что она невиновна. А не наоборот. Как было бы в суде. Поэтому в данном случае ясно, что это требование, как и требование ответить в течение 24 часов это было нереально. Так и ответ Москвы с моей точки зрения был здесь абсолютно предсказуем. В Лондоне знали, что скажет Москва. Это была просто такая легкая демонстрация того, что мы очень быстренько пробежимся по определенным пунктам. Но на самом деле мы знаем, кто это сделал. Я думаю, что мы сейчас возможно наблюдаем только начало этого кризиса.
А. Соломин
―
Американцы, когда принимают санкции в отношении России, они же тоже не вываливают сразу весь набор мер. Мы удивляемся, ведь самолеты никто уже не сбивает, а американцы принимают все новые и новые санкции каждый раз. Может быть, здесь такое тоже поступательное движение?
К. Эггерт
―
Возможно. Потому что с моей точки зрения повторяю, заявление, ну если вы сделали такие заявления, которые сделало британское правительство, если вы отправили этот ультиматум, то очевидно, если вы хотите произвести впечатление серьезного правительства, ваши меры должны быть более жесткими. Я бы так сформулировал с точки зрения какой-то политической стратегии, если хотите в данном случае. Дипломатической.
А. Соломин
―
Чтобы это не воспринималось как слабость.
К. Эггерт
―
Да. Чтобы вы понимали, что ваши слова соответствуют делам. Поэтому возможно продолжение будет. Тем более что кабинет Мэй и так обвиняют, не только кабинет, но и саму Терезу Мэй, в Англии постоянно обвиняют в слабости, в неспособности противостоять ЕС на переговорах по брекзиту. И так далее. У нее довольно серьезные проблемы внутри партии. Поэтому сейчас еще сказать: а вы знаете, мы будем вести себя точно так же, как вел себя Гордон Браун, а потом Дэвид Кэмерон в истории с Литвиненко. Я боюсь, для нее это просто серьезный удар будет внутриполитический. Это поставит снова вопрос о ее, может поставить вопрос о ее лидерстве в партии на повестку дня.
А. Соломин
―
Но поправьте меня, я просто может быть, не слышал заявлений со стороны ее оппонентов наиболее радикальных объявить войну России, выслать дипломатов.
К. Эггерт
―
О войне речь не идет. Но я видел, читая британскую прессу постоянно, что призывы шли в направлении вскрыть все, что касается российских грязных денег в Лондоне. Их там очень много. И заняться вот этим. Пока никаких следов этого в заявлении британского правительства нет. Это по-прежнему классическая история «холодной войны», вы нам что-то сделали, мы вам что-то сделаем. Потом это все как-то более-менее что называется затушуется. Забудется. И будем продолжать… Пока это выглядит именно так. Принятие закона и внесение в список для санкций каких-то российских физических лиц – надо будет посмотреть, будет это или нет. Но это то, к чему, конечно, тоже призывают многие в Лондоне, что явилось бы ответом серьезным. Что может сделать в ответ Россия. Скажем, речь также идет о возможности лишения лицензии на вещание Великобритании RT, бывшая «Раша тудей».
А. Соломин
―
Мэй сказала, что специализированный британский регулятор должен, это его сфера ответственности.
К. Эггерт
―
Да.
А. Соломин
―
То есть с ее стороны тоже не было какого-то решения.
К. Эггерт
―
Да, решение действительно должен принять Ofcom, но правительство играет в нем довольно серьезную роль. Поэтому здесь мне кажется, может быть решили растянуть этот ответ. Ясно для меня лично, что Россия будет отвечать и будет отвечать, я думаю, даже может быть в данной ситуации более активно и агрессивно. Скажем так, она ответит не ударом, а полутора ударами на удар.
А. Соломин
―
Вышлет не 23 дипломата…
К. Эггерт
―
А 40. Но дипломатов возможно столько же, потому что существуют определенные правила взаимности здесь. Но вот да, закрыть все британские корпункты, лишить аккредитации всех британских журналистов. Это вполне возможно. Может быть еще что-то. Но другое дело, что у России нет такого рычага как активы, гражданство и так далее. Потому что ясно, что здесь нет в России большого числа британских граждан, которые хранят свои деньги, имеют российское гражданство.
А. Соломин
―
А Лондон зависим от русских денег?
К. Эггерт
―
Это надо, конечно, исследовать. Те люди, которые этим занимались расследованием, говорят, что это фактически да, очень много бизнеса разного рода, от делюкс риэлторов до аукционных домов, парикмахеров и так далее, я смеюсь, конечно, немножко. Банков, инвестиционных компаний – да, очень зависят от русских денег, которые находятся в Лондоне. И именно поэтому целый ряд и журналистов, и организаций таких как общество Генри Джексона, например, ведут много лет кампанию за вскрытие этих связей. Ну, вот что интересно, по сути дела Тереза Мэй пошла пока по тому же пути, по которому предлагает идти Джереми Корбин, лидер лейбористской оппозиции. Человек, который вообще очень неохотно критикует любые авторитарные режимы. Включая российский. Он сказал, что нужно сохранять жесткий, но все же диалог с Россией. По сути дела, Тереза Мэй пошла по пути Джереми Корбина. И, судя по тому, как ситуация развивается, те, у кого есть активы в Великобритании, могут пока спать спокойно.
А. Соломин
―
Хочется уточнить, а зависимы ли британские политики от этих денег.
К.Эггерт: Россия будет в данной ситуации более активно и агрессивно. Она ответит не ударом, а полутора ударами на удар
К. Эггерт
―
Политики – нет, конечно. Ну может быть отдельные депутаты какие-то когда-то были сообщения, кто-то там ездил на яхту Дерипаски, что-то еще, какие-то люди на самом деле без всякой подпитки что называется просто считают необходимым… Но они значительно больше любят трамповскую Америку, чем путинскую Россию. Вот особенно в лейбористской партии, которая уже сейчас на грани превращения в правое крыло компартии Великобритании. Там думаю, что без всякого подталкивания куча людей, которая очень хотела бы налаживать отношения с путинской Россией, до тех пор, пока она противостоит США. Это многим очень нравится.
А. Соломин
―
Высылка конкретных 23 людей имеет какой-то практический смысл или это только демонстрационное действие? Я имею в виду, назначают случайных дипломатов, которые должны покинуть страну или в отношении каждого из этих дипломатов велось с вашей точки зрения какое-то расследование, и их высылают за возможно сомнительные связи…
К. Эггерт
―
Великобритания уже заявила, что эти 23 человека это агенты российских спецслужб, находящиеся под прикрытием. Потому что объясню, там в любом посольстве есть, во-первых, люди, которые официально отвечают за безопасность, являются представителями своей разведки. Вот все знают – вот этот человек представляет разведку. Занимается координацией по, скажем, борьбе с трансграничным каким-нибудь терроризмом, с трансграничной преступностью. Прошу прощения и так далее. Вот есть официальные представители спецслужб, полиции и так далее. Таких людей, как правило, не трогают. Бывает, что трогают, но, как правило, не трогают. Удар наносится всегда в таких случаях по людям, которых подозревают в том, что они… Говорит, что культурный атташе, а на самом деле представитель я не знаю…
А. Соломин
―
Это может нарушить сеть спящих агентов.
К. Эггерт
―
Это, конечно, насколько я понимаю, я не специалист в области спецслужб, но мой какой-то опыт советской заграничной работы показывает, ну конечно, да, можно предположить, что если высылают много офицеров спецслужб, которые очевидно ведут, занимаются какой-то деятельностью, да, нарушаются какие-то связи с агентурой, нарушается всегда аналитическая работа. Потому что человек вел какую-то тему, значит кто-то должен ее подхватить, условно говоря. Для любого посольства любой страны это, конечно, для любой спецслужбы любой страны это конечно определенный удар. Но как правило потом эти люди замещаются, все это затягивается. Обычно к этому готовы. Все-таки тем более в истории Москвы и Лондона не первый такой случай. И не второй, и не пятый. Поэтому удар, конечно, есть, но любая резидентура, любое посольство, любые спецслужбы должны быть к этому готовы. И в тот момент, когда этот скандал начал развиваться, я почти уверен, были приняты какие-то меры, обычно в таких случаях уже подготовки к возможным высылкам. Но, как правило, бывают случаи, когда не паритетное число дипломатов, скажем, в России больше, а у государства Х их меньше. Я не буду конкретно говорить, но я знаю случаи, когда высылали из центрально-европейских стран, которые были просто дипломатами и никем больше, просто потому что нужно было добрать число. Эквивалентное. Потом какое-то время не въезжают, работают и так далее. Возвращаются даже. Такое бывает. Но это в тех случаях, когда число дипломатов просто в двух посольствах разное.
А. Соломин
―
Тереза Мэй заявила, что будут приняты меры, которые она не может озвучить во время этого выступления. С вашей точки зрения может ли идти речь о каких-то военных мерах, усиления присутствия НАТО в странах, приграничных с Россией. Будет ли ставиться об этом вопрос.
К. Эггерт
―
Нет, мое ощущение, что НАТО выразило солидарность, союзники по НАТО выразили солидарность с Великобританией. Дональд Трамп выразил солидарность. Ряд других союзников тоже подтвердили. Но никаких мер НАТО как альянса, никакого применения Пятой статьи Североатлантического договора о коллективной обороне не будет. Британская армия находится в процессе реформы, она не такая большая сегодня, чтобы усиливать… Это же не британская империя, которая отправляла эскадры в любой момент куда хотела. Есть британский батальон в Эстонии, который дислоцируется недалеко от Нарвы. Это, общенатовская операция по усилению присутствия на границах России в странах, которые чувствуют себя, скажем так, уязвимыми. Я не думаю, что это будет как-то увязано. Я думаю, что, скорее всего, речь идет о либо каких-то разведывательных операциях, либо в теории мы можем представить, наблюдают за какой-то, скажем, сетью агентуры, говорят: о, кончаем наблюдать, всех вскрываем, всех забираем. Такой вариант. Второе, насколько я понимаю, в Лондоне об этом говорили, вчера, по-моему, или позавчера. Что в качестве возможной меры может быть кибератака. И, кстати, Москва на эту тему очень жестко сказала, что не потерпим и так далее. Может быть, речь идет об этом. Потому что это очевидно такие меры, о которых ясно, что планируешь кибератаку, знаете, завтра в 12 часов дня мы атакуем Центральный банк России, условно говоря. Такого, конечно, ты не делаешь.
А. Соломин
―
Но, кстати, для России это тоже, это приравнено к военным действиям?
К.Эггерт: Не было более удобной пластилиновой, легко обводимой администрации для Кремля, чем администрация Обамы
К. Эггерт
―
В свое время Путин говорил, что может приравнять кибератаку к объявлению войны. Но я думаю, что все-таки нет. В данной ситуации пока что Великобритания демонстрирует относительную сдержанность в данном случае. И я думаю, что Россия, может быть, ответит аналогично, думаю, что это не останется без ответа. Естественно. Это очень в менталитете российского руководства - отвечать ударом, повторяю…
А. Соломин
―
Но симметричный ответ.
К. Эггерт
―
Относительно симметричный. Все-таки вы не начинаете мировую войну, если у вас украли кошелек. Условно говоря.
А. Соломин
―
Вчера через несколько часов после того, как Тиллерсон достаточно жестко выступил по связи России с этим покушением на убийство Скрипаля, Рекс Тиллерсон был уволен через твиттер. У нас до перерыва минута, я успею вас спросить, как вы думаете, есть ли связь между этим заявлением Тиллерсона по России и его увольнением.
К. Эггерт
―
Думаю, что только может быть в том смысле, что Тиллерсон в очередной раз взял на себя инициативу высказаться от имени США. До того как высказался Трамп. Трамп чуть позже говорил. Но мне кажется, что довольно известная история Тиллерсона, моего бывшего начальника в «Эксон мобил», у него не сложились отношения с Трампом. У него не сложились отношения, к сожалению, с его собственными сотрудниками в Госдепартаменте. И увольнение, конечно, связано с целым комплексом причин. То, что он сказал или не сказал про Скрипаля, в данном случае не может быть единственной причиной, по которой его уволили.
А. Соломин
―
Но это может быть использовано против Трампа. Правильно?
К. Эггерт
―
Я не вижу пока, я сегодня перечитал все, что мог на эту тему. Никто не проводит эту связь. Никто не проводит эту параллель, что вот Трамп… Он же не защищает Москву, он позвонил Мэй, сказал «мы с вами, мы вас поддерживаем» и так далее. Поэтому мне кажется, здесь точно этот аргумент работать не будет. Тем более человек, назначенный на место Тиллерсона в каких-либо прокремлевских симпатиях уж точно не замечен.
А. Соломин
―
Директор ЦРУ Помпео. Мы сделаем короткий перерыв. Через несколько минут вернемся в студию. Константин фон Эггерт сегодня наш гость.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Вновь приветствую аудиторию «Эхо Москвы», телеканал RTVi. Вы можете нас смотреть еще и в Ютуб-канале «Эхо Москвы». Программа «Особое мнение». И мы плавно переехали из Великобритании через океан. И начали говорить о Тиллерсоне. Вы сказали, что вы работали под его началом.
К. Эггерт
―
Да, я его там видел только один раз, поскольку я работал в Москве, а он был в Техасе. Но да, когда я работал в «Эксоне», он был моим начальником.
А. Соломин
―
Когда господин Тиллерсон работал в «Эксон мобил», он позиционировал себя как друг России. Или друг Игоря Сечина, скажем так. Как вы думаете, это его качество или свойство могло помешать ему в его государственной карьере?
К.Эггерт: Увольнение Тиллерсона связано с комплексом причин. Что он сказал про Скрипаля, не единственная причина
К. Эггерт
―
Вы знаете, нет, я не думаю, что как-то помешало. Тем более что если послушаете его прощальное заявление, которое он сделал вчера, он там отдельно говорит о России, на мой взгляд, насколько я понимаю, он говорит от себя от души. О том, что сегодняшняя политика ведет саму Россию в тупик. Она находится в противоречии с интересами русского народа. Это очень жесткие, очень горькие слова прозвучали. Мне кажется, насколько я понимаю, все-таки Тиллерсон, хотя так и не успел стать успешным бюрократическим администратором, потому что администрирование министерства, администрировании компании - два разных типа, как вообще политика и бизнес - это совершенно два разных занятия. По-моему как-то с вами это обсуждали. Политика, в конечном счете, - это про жажду власти, это смертный грех властолюбия. А бизнес в конечном счете - про деньги, про смертный грех жадности. Тиллерсон, на мой взгляд, человек, который довольно много понял про политику, про международную политику за этот год. Мне кажется его оценки то, о чем он говорил, - это во многом он как бы пытался изложить, я это так воспринял, что он понял за этот год, он вообще человек довольно глубокий и очень такой целостный. Очень правильный. Я вот это слово скажу. Такой почти как из какого-то советского фильма человек. По правильности своих подходов к жизни, семейной жизни и так далее. Он, конечно, очень отличается от Трампа. По всем абсолютно параметрам. По темпераменту, по подходу к людям и так далее. Хотя он может быть очень жестким, конечно. Но дело в том, что в бизнесе ты можешь получать ордена от Путина, ты говоришь все правильные слова на камеру и так далее. Может быть, кто-то ему там, не знаю, как он лично относится к Сечину, понравился он ему, нет, может, он просто играл, что понравился, когда его развлекали здесь в Москве. Кстати, надо обратить внимание, что любые развлечения - здесь тоже все очень жестко. Никаких плясок по баням там быть не может в «Эксоне», потому что репутация превыше всего. Все фиксируется, все строго в рамках закона о противодействии коррупции за рубежом. Все формы заполняются, никаких дорогих подарков, это невозможно. Все это очень и очень жестко делается. И Тиллерсон это очень соблюдал. Поэтому знаете, когда стали говорить, не мне стали говорить, а прежде всего какие-то российские аналитики из думы и так далее, всякие там господа, не будем называть их. Стали говорить: о, сейчас, конечно, у нас санкции снимут, «Эксон» будет главной компанией. Подарит нам кучу технологий. Тиллерсон там подкрутит в консерватории нужные винтики. Я просто хохотал. Это только доказывает одно: российский политический класс ничего не понимает про Америку. Если они действительно пытались хакнуть выборы и надеялись кого-то провести, значит, они ничего не понимают про политическую систему. Меньше, чем политбюро они в этом разбираются. Если вы можете думать, что человек с такой репутацией и такой карьерой и еще вдобавок очень богатый, я думаю, что с акциями, опционами, которые он получил, уходя из «Эксона», за миллиард может стоить. Что он пойдет заниматься каким-то дешевым раскручиванием своей бывшей компании, между прочим, в которую дверь после ухода закрывается герметически, как в бомбоубежище. Это могли делать только люди, вообще ничего не понимающие. Тупоголовые. Как и вышло. Как и случилось. Это политическая система, в которой, во-первых, никто не принимает, то есть кто-то, президент принимает единоличное решение, но его проверяет конгресс. А сегодня российская политика в Вашингтоне это не политика, Трамп может делать все, что он хочет. Он может захотеть Кремль золотом осыпать. Но он конечно парализован сегодня конгрессом, массмедиа. И я не очень уверен, что он сегодня это даже хочет.
А. Соломин
―
Но система Трампа все-таки пропустила каким-то образом.
К. Эггерт
―
Да, конечно. Пропустила. Слушайте, это человек…
А. Соломин
―
Теперь большой скандал.
К. Эггерт
―
Ну, скандал. Да. Проходит, конечно. Потому что выборы в Америке это все-таки честные выборы. И человек, который вот так сумел затронуть струны значительной части людей в Америке, он поднял голосовать людей, которые, в общем, просто, на мой взгляд, голосовать многие не пошли, не будем углубляться в события 16-го года. Но с моей точки зрения то, что случилось, самое что важное – оно не оправдало ожиданий никаких российских всех этих рассуждателей многочисленных. Американская система не рухнула, она и не такой кризис переживет, если надо. Потому что она многоплановая, потому что в ней сдержки и противовесы. Всегда есть что-то, что удержит от сползания. Это номер один. Номер два – конечно, очевидно для меня, вся аналитика, которая касалась возможного прихода Трампа, я теперь, кстати, не уверен, что в Кремле верили, что Трамп будет избран. А почему они должны были верить, если 90% людей не верили.
А. Соломин
―
Я сегодня читал статью в «Нью-Йорк таймс» даже сами конгрессмены спорят на тему того, чего все-таки добивалась России. Замочить Хиллари или поддержать Трампа. У них до сих пор нет…
К. Эггерт
―
Я думаю, все это вмешательство имело главную цель, - посеять хаос в американской системе. То, что мы знаем. Покупались в фейсбуке, в твиттере и так далее объявления, толкались идеи, как белых расистов, экстремисты правые, условно говоря, так и всяких неомарксистских радикалов слева, то есть что хотели? – хотели, чтобы бурлили крайности. Бурлили радикалы. Чтобы они вносили хаос. Видимо, все-таки главная была эта цель. Я, честно говоря, всю жизнь считал, что лучше как называется, знакомый, может быть, не очень приятный человек, чем совершенно незнакомый для политики. Хиллари Клинтон была прекрасно понятна. Она была бы продолжением той прекрасной великолепной для Кремля администрации Обамы, которая 8 лет давала возможность Кремлю делать все, что Кремль хотел делать. И ну что-то бы они подкрутили бы, пожестче риторика была бы, приняли бы пару беженцев, пару людей внесли бы в закон Магнитского. Было бы такое перевооружение армии США? Не было бы. Была бы продажа оружия Украине? Сто процентов не было бы. Продолжали бы ту же политику Обамы и Керри. Были бы новые санкции, которые вот-вот должен объявить департамент, министерство финансов. Не уверен. И потом извините, Клинтон не набрала бы себе такое число генералов в окружение. Где были эти всякие психологи, которые должны обслуживать, анализировать для Кремля кандидатов. Вам любой бы наверное психолог, я не психолог, но могу догадаться, человек, у которого не сложилась военная карьера как у Трампа, которого обвиняют, что он уклонился от службы во Вьетнаме, конечно, должен восхищаться генералами, набрать кучу генералов. Чтобы показать, какой он мачо. Это элементарно. А где вы видели генералов русофилов в Америке. Один был, судя по всему – Майкл Флинн. Ну такой редкий, как два зеро выиграть в казино.
К.Эггерт: Для Путина важнее не хорошие или нехорошие отношения, а уважение. Ему главное уважать кого-то
А. Соломин
―
С вашей точки зрения Путин, когда говорит в интервью телеканалу Эн-Би-Си, что у него личные отношения хорошие с Хиллари Клинтон, и с Бараком Обамой, что он уважает этих людей. Это искренние его слова или личностные отношения между лидерами тоже, в общем, такие очень сложные.
К. Эггерт
―
Вы знаете, я думаю, что для Путина важнее не хорошие или нехорошие отношения, а, наверное, уважение. Вот это человек, для которого, слушайте, я не психолог, чего мы… Ну я так понимаю Путина, что ему главное уважать кого-то. Может быть враг, эта история – враг или предатель. Врага можно уважать, предателя ты не уважаешь. Я не очень верю, что он уважает Обаму. Потому что Обама слабак, конечно. Я думаю, что он больше уважает Клинтон, потому что Клинтон такая крутая женщина, дошла почти до самой вершины. Это вообще в России сложные отношения, непростое отношение к женщинам, это не просто мачистская страна, тут вот поэтому такой культ Маргарет Тэтчер существует и так далее. Потому что сильных женщин уважают и любят. Вполне возможно, может быть, он говорит, потому что это надо сказать на Эн-Би-Си, может быть, он же продумывает свои слова, когда такие интервью делает. Он понимает, с кем он будет, кто это услышит. Какой-то тоже может быть проброс демократам, вдобавок его обвиняют, что он против демократов. В этих последних выборах. Его хакеры крушили все, что можно на своем пути ради того, чтобы не допустить Хиллари. Да нет, все прекрасно, я очень уважаю эту женщину. Может действительно…, что ее уважает, может действительно уважает, не знаю. Я же не Путин. Но в чем я уверен - что он точно совершенно, вполне понятно для бывшего офицера спецслужб, для него вот это главное деление: слабый, сильный; друг, враг, предатель.
А. Соломин
―
По поводу сильных женщин. Ангела Меркель переутверждена канцлером Германии.
К. Эггерт
―
Она уже не такая сильная.
А. Соломин
―
Почему?
К. Эггерт
―
Смотрите, ее партия показала один из худших результатов за всю историю ХДС. Социал-демократы еще хуже, но это другой вопрос. Она всю жизнь, говорившая, что ее задача сдвинуть все к центру, чем она занималась? – она сдвигала, в общем, правоконсервативный…
А. Соломин
―
Смягчала радикалов.
К. Эггерт
―
Нет, просто свою партию она смещала к центру. Это больше, на мой взгляд, ХДС не правая партия, центристская партия. ХСС скорее более правая. Все это делаем для того, чтобы не было у нас радикалов, не было ксенофобов и так далее.
А. Соломин
―
…что с «Единой Россией»…
К. Эггерт
―
Результат какой у нас, Алексей. Результат сегодня что партия «Альтернатива для Германии», которую довольно сильно любят некоторые представители…
А. Соломин
―
Право-радикальные.
К. Эггерт
―
Правые. Такие очень и очень правые. Она сегодня является официальной оппозицией в Германии. Потому что социал-демократы и партия Меркель и Хофер находятся в блоке в коалиции. То есть во многом за появлением АдГ - «Альтернативы для Германии» благодарить надо Меркель. И очевидно совершенно, что эта коалиция, созданная в тот момент, когда люди хотят новых лиц, люди хотят перемен. Кто-то хочет более радикальной левой политики. Кто-то хочет наоборот более радикальной правой политики. Эти потребности не удовлетворены. Меркель ослаблена. Я не очень уверен, что эта коалиция продлится все необходимые, сколько – 4 года.
А. Соломин
―
Журналист Константин фон Эггерт в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Спасибо, что были с нами в течение этого часа. Счастливо.