Николай Сванидзе - Особое мнение - 2018-01-19
19.01.2018
Подписывайтесь на YouTube-канал
«Эхо Москвы»
О. Пашина
―
Я приветствую всех, кто смотрит нас и слушает. Это «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Здравствуйте.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Оксана.
О. Пашина
―
Николай Карлович, вы входите в состав рабочей группы по информационным спорам и иным вопросам информационного обеспечения выборов.
Н. Сванидзе
―
Да.
О. Пашина
―
СПЧ вас направил в ЦИК.
Н. Сванидзе
―
Да.
О. Пашина
―
Как на ваш взгляд, один кандидат и мы все его знаем, действительно получает преимущество в освещении своей предвыборной кампании в телеэфире и что с этим делать. Или ничего не надо делать.
Н. Сванидзе
―
Что делать – не знаю. Что он получает преимущество – это, несомненно. Другой вопрос, что это не уверен, что выходит за рамки нашего официального законодательства.
О. Пашина
―
То есть он ничего не нарушает.
Н. Сванидзе
―
Сам лично он наверное точно ничего не нарушает. Он же президент РФ. Вы, наверное, его имеете виду, не кого-то другого.
О. Пашина
―
Конечно.
Н.Сванидзе: Весь негатив загоняется вглубь, он спускается по верстке в самый низ. Желательно чтобы вообще его не было
Н. Сванидзе
―
И поэтому он, естественным образом, не предпринимая для этого ровно ничего, он каждый день с утра до вечера дает огромное количество информационных поводов.
О. Пашина
―
Работает президентом.
Н. Сванидзе
―
Которые благодарные СМИ используют немедленно. Поэтому с утра до вечера, да, действительно то он ныряет, то принимает, то что-то выражает. То он что-то подписывает, кого-то принимает и так далее. Да, это так. Поэтому ощущение, что действительно человек не сходит с экранов телевидения. Что, в общем, соответствует действительности.
О. Пашина
―
А нельзя как-то рекомендовать ему может быть пойти в отпуск.
Н. Сванидзе
―
Рекомендовать?
О. Пашина
―
Хотя бы. Чтобы уделять больше времени предвыборной кампании.
Н. Сванидзе
―
Если бы вы мне рекомендовали человека, который ему порекомендует. Вот я бы к вашей рекомендации прислушался. Я не знаю, как Владимир Владимирович. Интересно, кто же ему будет…
О. Пашина
―
А рабочая группа по информационным спорам…
Н. Сванидзе
―
Пока не собиралась. Недавно я в нее попал действительно, но пока что еще не собиралась. Я не думаю, что это будет первое ее решение.
О. Пашина
―
И первая рекомендация. Она же и последняя.
Н. Сванидзе
―
Да, поэтому не думаю.
О. Пашина
―
Хорошо. Еще вопрос как к телевизионному человеку. Когда произошла трагедия в школе в Улан-Удэ, все федеральные каналы практически ничего об этом не сказали, потом один из каналов на 25-й минуте после купания в проруби, поездок кандидата по стране, еще что-то рассказали. Рассказали о событиях в Улан-Удэ. Почему так строится информационный выпуск?
Н. Сванидзе
―
Это не сегодня началось. Это началось очень давно. Весь негатив загоняется вглубь, он спускается по верстке в самый низ. А желательно чтобы вообще его не было.
О. Пашина
―
Но это не негатив, это событие, трагедия, кошмар.
Н. Сванидзе
―
Это негатив. Негатив это не то, что связано с плохим поведением кого-то из высших должностных лиц государства, не дай бог первого лица. Нет, негатив это просто то, что не улучшает настроение телезрителям. Вот так мы скажем.
О. Пашина
―
То есть цель новостей – не портить настроение телезрителям.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Главная, скажем так, как сказал бы Станиславский сверхзадача – улучшать настроения граждан, которые смотрят телевизор. Чтобы просмотр телевидения ассоциировался с чем-нибудь приятным. О соответственно чтобы все остальное и то, что они видят по телевизору ассоциировалось с приятным. И тот же президент чтобы ассоциировался с приятным. Чтобы это все вызвало позитив. У нас в стране хо-ро-шо. Поэтому вот такие вещи не приветствуются. Если уж деваться некуда, то о них рассказывают.
О. Пашина
―
Ближе к концу.
Н. Сванидзе
―
Ближе к концу. Тем более что потом же, если произошло что-то, значит, кто-то должен нести за это ответственность. А если решение еще не принято о том, кто должен нести ответственность за это, тогда вообще как показывать. Ну а кто будет наказан-то. Кто виноват. А еще не решено, кто виноват. Но самое главное я повторяю – не портить настроения гражданам.
О. Пашина
―
Хорошо.
Н. Сванидзе
―
И граждане, кстати, к этому относятся с полным пониманием.
О. Пашина
―
Они и не хотят, чтобы им портили настроение.
Н. Сванидзе
―
Дорогая передача - да, вот вспомним это. Может лучше про реактор, про любимый лунный трактор. Что-нибудь такое позитивное люди хотят.
О. Пашина
―
Хорошо. Мы про ситуацию в школах, там Пермь, Челябинск, не только Улан-Удэ поговорим чуть позже. Давайте о приятном продолжим. Вот Путин искупался, окунулся в прорубь на Селигере. При этом неправильно перекрестился. Это показательные православные купания все зачем? Ярославский губернатор, который очень смешно призывал глав всяких администраций в обязательном порядке окунаться в проруби.
Н. Сванидзе
―
Ярославский губернатор уважаемый абсолютно напомнил артиста Винокура на эстраде. Те же паузы, очень… Артист Винокур на эстраде. А уважаемый ярославский губернатор он в жизни, так сказать, при исполнении. Вообще, если возвращаться к истокам этого обычая, то этот обычай к христианству, в том числе к православию имеет очень косвенное отношение. Нигде не написано, что все граждане верующие должны в минусовую температуру нырять в прорубь.
Н.Сванидзе: Главная, скажем так вский сверхзадача – улучшать настроения граждан, которые смотрят телевизор
О. Пашина
―
Крещение произошло в реке Иордан. Там в принципе проруби быть не могло.
Н. Сванидзе
―
Там другая температура немножко. Во-первых, давно было дело, во-вторых, там совершенно другая температура по Цельсию наблюдалась тогда и наблюдается сейчас. А чтобы в прорубь нырять с большим риском для здоровья, в общем, это мракобесие какое-то по моему глубокому убеждению. Которое не имеет к реальному христианству никакого отношения. То есть хочешь – ныряй. Хочешь – с крыш прыгай. Бога ради, кто же тебе помешает-то. Если ты здоровый человек очень и к тому же закаленный, если ты моржуешь, ну ныряй. А если ты не моржуешь, то извини, то есть большой риск получить двустороннее воспаление легких.
О. Пашина
―
Мы тут ошиблись, он мэр Ярославля. Не губернатор. Владимир Слепцов. Я неправильно сказала.
Н. Сванидзе
―
Мэр. Но мы его повысили в звании.
О. Пашина
―
Он теперь повысится после того, как подчиненные все окунулись.
Н. Сванидзе
―
Не повод для обиды. Это все равно что полковника называть генералом. Вряд ли он обидится. Так что если все или значительная часть тех, кто ныряет, они даже насморк схватят, хорошо ли будет от этого народному хозяйству, я не уверен. Довольно ли будет этим наша родная РПЦ я тоже не уверен. Потому что зачем ей нужно множить ряды больных.
О. Пашина
―
А может быть они не православные, он говорит, мы все православные люди, своим подчиненным, а может быть они не все.
Н. Сванидзе
―
Это, несомненно, я не верю, что весь Ярославль состоит из одних православных людей.
О. Пашина
―
Ну хотя бы руководство.
Н. Сванидзе
―
Там наверняка есть и инаковерующие. Наверняка есть и неверующие. Но видимо, считается, что сейчас прилично быть всем православным. Что касается вашего вопроса о том, кто как крестится. Ну, когда-то это было очень важно.
О. Пашина
―
Времена-то изменились.
Н. Сванидзе
―
Справа налево или слева направо, двумя пальцами, двумя перстами или тремя – это существенно. Я думаю, что для воцерковленных людей это и сейчас существенно. Для меня это большого значения не имеет. Мне кажется, что вообще отношения человека со Всевышним это очень интимно. И как уж он там крестится и как к нему обращается и о чем он с ним говорит, это все равно обсуждать отношения человека с женой. Это очень интимно.
О. Пашина
―
То есть получается прокол пиарщиков, которые мало того, что показали интимный момент, еще и показали, что президент не знает, как правильно креститься. А может быть он католик, я не знаю.
Н. Сванидзе
―
Если слева направо – это католический крест. Православный – справа налево. Но повторяю, это личное благородное дело любого верующего человека, как он крестится. На мой взгляд.
О. Пашина
―
А зачем нам это показывают?
Н.Сванидзе: Любого можно у нас сменить в стране, кроме Путина и Кадырова
Н. Сванидзе
―
Потому что это президент. Потому что все, что делает Владимир Владимирович, всегда, а во время предвыборной кампании особенно должно подлежать всеобщей демонстрации. Дабы народ увидел, умилился, восхитился. Повелся и соответствующим образом голосовал.
О. Пашина
―
Хорошо. Возвращаясь к ситуации в школе. Вспоминая Пермь и Челябинск. Что вообще в школах сейчас происходит. Почему началась эта волна. Резня, насилие, какой-то ужас.
Н. Сванидзе
―
Я не знаю, что сейчас происходит в школах, честно говоря. У меня сейчас, так получилось, что одни уже давно не ходят в школу, а другие еще не ходят в школу. Поэтому по собственному опыту нынешнему ничего не могу сказать. Но это жизнь. Если мы думали, что мы живем на Луне и только в других странах отвратительных, аморальных, бездуховных происходит какое-то насилие, в том числе и в школах. То жизнь показывает, что это не вполне так. У нас тоже оно происходит.
О. Пашина
―
Что делать с этим? Говорят усилить безопасность в школах. А как усилить? Посадить охранников в каждый класс.
Н. Сванидзе
―
Это из серии борьбы с терроризмом. В конечном счете, такие смежные темы. Очень неприятные и трагические. Вот что делать. На каждый угол поставить по полицейскому с автоматом – не поможет. В каждую школу действительно направить роту охраны, это нелепо, наверное. Хотя когда я узнал, что в той школе, где произошла резня с подростками, там женщина охранник, на мой взгляд, это тоже нелепо. Потому что не женское это дело нести служу по охране чего бы то ни было. Это уже напоминает просто «Операцию Ы», где бабушка божий одуванчик с берданкой. Если ситуация сейчас достаточно жесткая, то если возможны такие инциденты, то все-таки, наверное, охранниками должны работать достаточно крепкие мужчины как минимум. Так мне кажется.
О. Пашина
―
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков уже сказал нам, что это все из Интернета, Интернет - зло. Я вот не знаю, почему, когда школьник пишет в соцсетях про Навального что-нибудь, это немедленно видят, школьника немедленно вызывает директор или классный руководитель. Начинает его прорабатывать. А когда школьник пишет о национализме. Ведь дети они же не скрывали своих убеждений. У них у всех бывали страницы в соцсетях. Этого никто не видит, не замечает и мало того, националистических сайтов полно в Интернете. Они не заблокированы. Роскомнадзор не видит в этом ничего опасного.
Н.Сванидзе: Нигде не написано, что все граждане верующие должны в минусовую температуру нырять в прорубь
Н. Сванидзе
―
Ой, мы с вами сейчас договоримся, Оксана. Потому что наше родное государство должно же щурить глаз на Интернет и считает, что в нем корень многих наших несчастий. Потому что он неконтролируем. И начнут с ультранационалистических сайтов или с порносайтов, а закончат всем остальным. Поэтому тут я думаю, что сейчас мы с вами говорим то, что очень многие рады были бы от нас слышать.
О. Пашина
―
Тем не менее, за Навальным следят в Интернете.
Н. Сванидзе
―
За Навальным везде следят, я думаю не только в Интернете.
О. Пашина
―
Он же опаснее вообще национализма и чего угодно.
Н. Сванидзе
―
У нас политика всегда была опаснее, чем все, что связано с бытовыми преступлениями. У нас даже в наиболее страшные периоды нашей истории советской уголовники считались социально близкими и сотрудничали с охраной лагерей. А политические нет, не сотрудничали и считались социально далекими. Их гнобили. Это всегда так. Советская «малина» врагу сказала «нет».
О. Пашина
―
Наш слушатель Стас из Курска напоминает, что депутаты в ГД заявили, что тотальные запреты для детей в Интернете не решат проблемы насилия в школах. «Неужели есть еще здравый смысл», - спрашивает Стас.
Н. Сванидзе
―
Ну конечно, потому что раньше, когда еще Интернет не был в таком ходу, грешили на кино. Говорили, вот в кино показывают насилие и поэтому дети дерутся. И поэтому они вырастают преступниками. Это старая песня. Всегда кто-то виноват. На самом деле по моему глубокому убеждению воспитательный субъект, скажем так, то место или то, откуда выносит ребенок свои представления о жизни и во многом где формируется его психика – это семья.
О. Пашина
―
А в семье почему не знают, какие страницы ведет сын или дочь. Что она там пишет.
Н. Сванидзе
―
В семье сложно тоже все контролировать. И не нужно, наверное. Это может вызвать обратную реакцию. Но вот скажем то, что связано с разрешением насилия семейного, что у нас столь противоречивое выражение получило в нашем законодательстве не так давно, когда фактически под знаменем наших традиций и так далее таких патриархальных фактически разрешено семейное насилие. Считается, что это ничего себе. Вот Интернет это плохо, а лупануть лишний раз…
О. Пашина
―
Один раз можно.
Н. Сванидзе
―
Ну один раз можно, конечно. Я думаю, что это гораздо опаснее, чем кино и может быть даже и чем Интернет.
О. Пашина
―
Возвращаясь к националистическим идеям, тут Анатолий Чубайс дал интервью РБК. Я не знаю, как это понимать, может быть, вы мне объясните. Он сказал в частности: «20 лет назад национализм воспринимался как нечто позорное, омерзительное и фашистское. Но он за это время в Европе и России национализм прошёл колоссальный путь. Если мы, либералы, собираемся предлагать России какие-то рецепты, мы не можем этого не понимать». Он что имел в виду? О чем?
Н. Сванидзе
―
Я не знаю. Во-первых, нужно прочитать А. Б. Чубайса целиком. Потому что вы прочитали одну фразу из того, что он сказал и эту фразу трудно даже истолковать в том или ином смысле.
О. Пашина
―
По-моему, все прозрачно. 20 лет назад национализм был один сейчас другой.
Н. Сванидзе
―
Это можно истолковать как оправдание национализма, что вы, наверное, имеете в виду, задавая мне этот вопрос.
О. Пашина
―
Да.
Н. Сванидзе
―
А можно истолковать как предупреждение о том, что национализм сейчас гораздо более опытен, гораздо более виртуозен. И к нему нужно подходить осторожнее, потому что бороться с ним уже не так просто. Я не знаю, что имел в виду Чубайс. Поэтому я сейчас не готов вам сказать. Я никогда, честно говоря, А. Б. Чубайса не замечал в симпатиях к национализму.
Н.Сванидзе: Справа налево или слева направо, двумя пальцами, двумя перстами или тремя – это существенно
О. Пашина
―
Я тоже, поэтому я была удивлена.
Н. Сванидзе
―
Поэтому, честно говоря, я просто должен почитать, что он сказал.
О. Пашина
―
Хорошо. С национализмом у нас не борются, на сайты ходить можно. Зато вот тверк танцевать нельзя и записывать ролики. Я Ульяновское летное училище…
Н. Сванидзе
―
Ой, ну это кайф. Это кайф.
О. Пашина
―
Есть хорошая новость – их решили не отчислять. Зато решили наказать преподавателей.
Н. Сванидзе
―
Слава богу. Но так же как, по-моему, с этим мальчиком бедным, который выступил в Бундестаге. Его по-моему тоже решили не трогать, не подвергать телесным наказаниям. Зато там все руководство школы, РОНО, города, все получило по мозгам.
О. Пашина
―
Почему нельзя снимать ролики, танцевать тверк в фуражке.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно я не знаю, почему.
О. Пашина
―
Или без фуражки можно.
Н. Сванидзе
―
Самое интересное, что кому-то это показалось будирующим какие-то эротические струны. Там элементы эротики нашли.
О. Пашина
―
И что?
Н. Сванидзе
―
Во-первых, что. Во-вторых, по-моему, в этом комическом совершенно ролике там элементов эротики столько же, сколько в мультфильме «Ну, погоди!» Если у кого-то это будит эротические фантазии, ему нужно к доктору идти на мой взгляд. Мальчишки в трусах, в сапогах и фуражках валяют дурака. Какая эротика.
О. Пашина
―
Знаете, о вкусах не спорят.
Н. Сванидзе
―
Это правда. Это мне напоминает старый анекдот, как человек вызвал полицию нравов или чего-то там и сказал, что у него из окна видна женская баня. Пришли и сказали: да вы знаете, ничего не видно. – А если на шкаф залезть.
О. Пашина
―
Понятно. Нам зато показывают правильное кино. Вы тут говорили, что кино развращает. Смотрят всякие фильмы заграничные. Вместо заграничных «Приключений Паддингтона» и «Бегущего в лабиринте» нам еще будут подольше показывать «Движение вверх» и будет премьера фильма «Скифы». Министерство культуры так распорядилось. Мне кажется странный протекционизм. Потому что кино это не выборы. Если в кинотеатре нет фильма, который мне интересен, то у меня нет вопроса, идти или не идти. Я просто не пойду. Хоть месяц его будут показывать. Хоть два, три. Или прийти купить билет, разорвать и не пойти.
Н. Сванидзе
―
Вы неправильно рассуждаете. Не выборы. Все выборы. Сегодня носит Адидас, завтра родину продаст.
О. Пашина
―
То есть, есть такие варианты, пойти посмотреть фильм, который мне не нравится, чтобы поддержать кинопрокат, прийти купить билет и разорвать.
Н. Сванидзе
―
Если вас понуждают есть сыр на пальмовом масле только для того, чтобы поддержать отечественного производителя.
О. Пашина
―
Я его не ем.
Н. Сванидзе
―
Вы его не едите, а кто-то вынужден есть. И не думает о том, что он на пальмовом масле. Он говорит: зато наш. Вот смотрите кино наше. В данном случае это, по-моему, бессмысленное решение помимо прочего. Потому что «Паддингтон» совершенно не монтируется что называется с фильмом про…
О. Пашина
―
Скифов.
Н. Сванидзе
―
И про скифов. И про наше героическое спортивное прошлое. Потому что это детское кино. Это сказка очаровательная, я не видел фильм, я видел первую часть. Первая часть - очаровательный милый добрый фильм про медвежонка. Причем здесь наше патриотическое кино. Те, кто идут смотреть про скифа, они не пойдут, но на Паддингтона может быть с детьми пойдут. В любом случае это детский сеанс. Утренние дневные. Совершенно другая аудитория. Поэтому я здесь не вижу никакого смысла, даже какого-то, который мы могли критиковать. Он просто отсутствует.
О. Пашина
―
В ситуации теперь будет разбираться правительство.
Н. Сванидзе
―
Я не понимаю, с чем связано это решение. Теперь лично премьер-министр Медведев…
О. Пашина
―
А почему Медведев?
Н. Сванидзе
―
Ну конечно, потому что Паддингтон.
О. Пашина
―
То есть ему эта тема должна быть близка. У нас же Путину обычно пишут, а тут написали Медведеву.
Н. Сванидзе
―
Путин к медведям не имеет отношения, а решили, что премьер-министр имеет.
О. Пашина
―
Но вообще как-то должно вмешиваться в эту ситуацию?
Н. Сванидзе
―
В какую? Вот оно и вмешалось.
О. Пашина
―
Министерство культуры вмешалось. А правительство теперь должно разъяснить.
Н. Сванидзе
―
А Министерство культуры, что не государство?
О. Пашина
―
Государство. Но правительство главнее. Они должны теперь разъяснить, правы они, не правы.
Н. Сванидзе
―
Министерство культуры это ровно та часть правительства, которая занимается культурой. Я бы его, честно вам скажу, будь моя воля, я, наверное, скажу что-нибудь совершенно крамольное, ужасное и вы меня не слушайте. Я бы Министерство культуры вообще отменил на фиг. Как таковое. Зачем оно нужно? Культура, если есть – зачем ей министерство. Объясните мне. Министерство что ли делает фильмы. Министерство пишет картины? Министерство пишет музыку? Нет.
О. Пашина
―
Министерство распоряжается тем, кому давать деньги, прокатные удостоверения, время в прокате.
Н. Сванидзе
―
Вот мы видим, как оно этим распоряжается.
О. Пашина
―
Оно же патриотичное.
Н. Сванидзе
―
Ну вот, пусть занимается патриотизмом ночью дома…
О. Пашина
―
Переименовать в министерство патриотизма.
Н. Сванидзе
―
Ночью дома пусть занимается патриотизмом. Под одеялом.
О. Пашина
―
Понятно. Так и запишем. Серьезную тему я хочу начать. О правозащитниках на Кавказе, что там происходит, почему начались такие преследования в последнее время. Да, их там не любили всегда власти я имею в виду. Но поджигать отделения «Мемориала», сажать правозащитников в Чечне. Это какая-то линия, давление?
Н.Сванидзе: У нас политика всегда была опаснее, чем все, что связано с бытовыми преступлениями
Н. Сванидзе
―
Мы знаем, что Рамзан Ахматович Кадыров правозащитников не любит. Никогда не любил. Он их я бы сказал, терпит. До поры до времени терпел, поскольку к правозащитникам вроде как мирволил и не давал их в обиду и не дает в лице президента Путина Владимира Владимировича. А поскольку Рамзан Ахматович Кадыров он пехотинец Путина, то он вынужден тоже терпеть правозащитников. Был. Теперь, по-видимому, он уже не пехотинец Путина, а может быть даже какой-то офицер Путина. Может быть даже кавалерист Путина. Я не знаю, кто он. Но в любом случае его влияние Кадырова, несомненно, за последнее время очень сильно выросло. За последние годы. Он сам повзрослел, заматерел. Он стал фигурой несомненно федерального масштаба. Он один из самых влиятельных людей в стране. Он единственный в нашей стране реально несменяемый руководитель региона, любого можно сменить кроме Кадырова. Это так. Я бы сказал, вообще любого можно у нас сменить в стране, кроме Путина и Кадырова. Следовательно, если исходить из этого критерия, он мне представляется существенным, то Кадыров второй человек как минимум в нашей стране по силе, по крепости, по твердости и стабильности своего положения и своих позиций. Поэтому он может позволить себе теперь делать то, что он хочет делать. А поскольку повторяю, правозащитников он не любит, он теперь может позволить себе им это отношение демонстрировать. Что он и делает. Всё. Ну, зачем ему там правозащитники подумайте.
О. Пашина
―
Ему совершенно не нужно.
Н. Сванидзе
―
Зачем ему там правозащитники.
О. Пашина
―
Там все очень хорошо и без них.
Н. Сванидзе
―
Зачем нам кузнец, как говорилось в известном фильме. Нам кузнец не нужен. Рамзану Кадырову не нужны там правозащитники. Вообще правозащитник на Северном Кавказе, я бы сказал правозащитник в квадрате. Это совершенно героические люди, перед которыми я снимаю шляпу и вообще кланяюсь им до земли. Это люди абсолютно героические. И им сейчас приходится очень туго.
О. Пашина
―
Можно ли понимать это так, что эта линия будет продолжена и выйдет за пределы Кавказа. То есть правозащитникам дают понять, что вот так…
Н. Сванидзе
―
Пока что это локальная линия поведения. Но что будет дальше – не знаю.
О. Пашина
―
Это «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Мы вернемся в студию после небольшого перерыва.НОВОСТИ
О. Пашина
―
Это «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Я вот что еще хочу сказать вдогонку нашей теме про Кавказ и правозащитников. Про Ксению Собчак можно думать все, что угодно. Но говорит она очень правильные вещи и достаточно резкими словами. Она же написала обращение к Кадырову: «И вам, я уверена, когда-нибудь понадобится помощь правозащитников», - пишет она. Как вы считаете, она сама по себе такая дерзкая или Путин через нее дает понять Кадырову, что чего-то ты опять зарвался.
Н. Сванидзе
―
Я вас умоляю, у Путина есть возможность дать Кадырову что-то понять без Ксении Собчак. Я думаю, что там все-таки каналы существуют. Во-первых, прямой канал, я думаю, что он может просто трубку снять. И позвонить ему напрямую. Вряд ли Ксения Собчак работает при Путине офицером связи с Кадыровым.
О. Пашина
―
То есть она не боится Кадырову такое писать.
Н. Сванидзе
―
Не боится. Я не думаю, что она должна бояться именно Кадырова, но в принципе она человек…
О. Пашина
―
Мне кажется, Кадырова все должны бояться. И потом извиняться.
Н. Сванидзе
―
Кадыров, конечно человек серьезный. Но не настолько, чтобы его прям все боялись. Я не думаю, что боится Ксения Анатольевна Собчак. Потом она вообще производит на меня впечатление человека, в общем, не трусливого.
О. Пашина
―
Она в этом же обращении призывает российских политиков и других кандидатов в президенты объединиться. Там же и Навальный, и Явлинский, Грудинин, Титов. Объединиться, оставив свои разногласия, когда такая важная тема и тяжелая ситуация.
Н. Сванидзе
―
Объединиться - в смысле…
О. Пашина
―
Объединиться, добиваясь освобождения Титиева, прекращения преследования правозащитников на Кавказе.
Н. Сванидзе
―
Она правильные вещи говорит. Хотя это, конечно, романтический призыв, который не имеет отношения к реальности.
О. Пашина
―
А почему оппозиция не хочет и не может объединиться. Про это много вопросов у слушателей.
Н. Сванидзе
―
Вокруг Титиева?
О. Пашина
―
Вокруг какой-то идеи.
Н.Сванидзе: Керимову трудно будет здесь затеряться где-нибудь в лесах. И не вернуться во Францию
Н. Сванидзе
―
У нас столько идей, вокруг которых могла бы объединиться оппозиция, но она такая разная эта оппозиция, что ей объединиться очень сложно. Потому что Грудинин, Собчак это две совершенно разных…
О. Пашина
―
Хорошо. Собчак и Навальный – практически об одном.
Н. Сванидзе
―
Собчак и Навальный об одном…
О. Пашина
―
И вот эти последние скандалы совершенно отвратительные и совершенно непонятно, зачем.
Н. Сванидзе
―
Но именно это в данном случае не дает им сблизиться. Потому что они делят одну поляну и поэтому делить ее всегда очень сложно. Самые злобные враги это всегда родственники и соседи по коммунальной квартире. Это как раз тот случай.
О. Пашина
―
Андрей Илларионов написал о том, что политика оппозиции может быть вождистской, а может быть коалиционной. Он склоняется к мысли, что у нас вождистская. Так оно и есть. Почему? Это просто ближе нашему сознанию?
Н. Сванидзе
―
Ну да, конечно.
О. Пашина
―
Коалиция в принципе невозможна.
Н. Сванидзе
―
Почему в принципе нельзя сказать. Никогда не говори «никогда». Но вообще у нас, конечно, политика очень персоналистская. Очень. И у нас…
О. Пашина
―
Обязательно должен быть один.
Н. Сванидзе
―
Возьмем главного человека. Есть у него партия, ну, как бы есть «Единая Россия». Какая идеология «Единой России», вы могли бы сформулировать? Я, например, нет.
О. Пашина
―
За все хорошее против всего плохого.
Н. Сванидзе
―
Не за все хорошее. За все хорошее в лице президента Путина Владимира Владимировича. Всё. Точка. Если сегодня что-то говорит Путин, это написано на лозунгах «Единой России». Если он завтра скажет что-нибудь диаметрально противоположное…
О. Пашина
―
Они перепишут лозунги.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Они перепишут.
О. Пашина
―
Тем не менее, он дистанцировался от них и не пошел от них на выборы.
Н. Сванидзе
―
Да, потому что он уже значительно шире по своей опоре социальной. Чем эта партия. Партия от него берет рейтинг, а не он от партии. Поэтому ему это невыгодно. Зачем он просто будет делиться за собственный счет. Пусть они расстараются ради него, а не он ради них. Но мы сейчас говорим о другом. Это пример с первым лицом и самой влиятельной нашей партией. А если мы возьмем партию Жириновского. Представьте себе ЛДПР без Жириновского. Этого просто не может быть. Просто ее нет. Вот представим себе, нет Жириновского – нет партии. Очень большие сложности будут и у «Яблока». Хотя не такие, конечно, как у Жириновского. Но очень большие сложности, мы понимаем. Потому что в значительной мере это тоже Григорий Алексеевич Явлинский. Разумеется. Вот все так. Навальный у нас сейчас персонифицирует фактически радикальный протест. Поэтому, естественно, появление на арене Собчак его очень сильно разозлило и у них сейчас как я наблюдаю, я не в курсе каких-то деталей, но как я наблюдаю, у них сейчас достаточно жесткие отношения.
О. Пашина
―
Хорошо. Оппозиция не может объединиться за какую-то идею. Пусть она объединится против. Против кого они все выступают.
Н. Сванидзе
―
Против Путина. Но дело в том, что так называемая системная, легальная или официальная оппозиция, то есть та так называемая оппозиция, которая представлена фракциями в ГД, она не может пойти против Путина. Потому что тогда ей заткнут рот просто. Ей не дадут возможность дышать. Не дадут возможность избираться. Они могут избираться только потому, что они в хороших отношениях с Кремлем. Как же они против Кремля пойдут. Как же они будут кусать руку, которая их кормит.
О. Пашина
―
Хорошо. Эти не могут. Но «Яблоко» может. Навальный может, Собчак может.
Н. Сванидзе
―
Так они в той или иной степени и идут против. В той или иной степени.
О. Пашина
―
Но каждый сам по себе. Почему они не могут объединиться?
Н. Сванидзе
―
Я вам только что сказал. Почему Явлинский долгие годы не мог объединиться с Гайдаром. Они делили во многом схожую поляну, но у них были разные представления о прекрасном. И сейчас у них разные несколько представления о том, что нужно делать и главное – они не могут поделить лидерство. Потому что они все, ну представьте себе, как Навальный и Явлинский, скажем, или мы видим, как Навальный и Собчак и знаем, как Навальный и Явлинский могут делить одну оппозиционную поляну. А кто там будет главным. Ну, хорошо, давайте объединяться. А кто будет главный? И всё, на этом объединение заканчивается. Разумеется.
О. Пашина
―
То есть обязательно должен быть кто-то главный.
Н. Сванидзе
―
Конечно, должен быть кто-то главный. У нас должен быть. Хотя, на мой взгляд, да, вы абсолютно правы в своей постановке вопроса, конечно, здесь, на мой взгляд, принципы и стратегия гораздо важнее. Но жизнь берет свое.
О. Пашина
―
Должна еще сообщить одну новость. Сталин добрался до США. Я имею в виду выступление американского сенатора Джеффа Флэйка, который сравнил риторику Трампа с высказываниями Сталина «враги народа» и все такое. В США вообще знают, кто такой Сталин?
Н. Сванидзе
―
Ну кто-то знает, кто-то нет. Естественно. Я думаю, что фермер из Айовы может быть он толком и не представляет себе, кто такой Сталин.
О. Пашина
―
А кто это – подумает рядовой американец. Зачем сенатор сделал это сравнение.
Н. Сванидзе
―
Но он же не для фермера из Айовы это говорит. Он это говорит для элит, для СМИ. Он говорит для своих коллег по конгрессу США. Они-то знают, кто такой Сталин.
О. Пашина
―
Или это опять опосредованная попытка связать Трампа с Россией.
Н. Сванидзе
―
Ну может быть на уровне подкорки головного мозга. Но главное не это. Главное – он сравнивает психотипы. Ну, в общем, Трамп человек действительно, он не традиционный американский политик, скажем так. В этом смысле он действительно ближе, он политик авторитарного типа. Несомненно. И в этом смысле он да, ближе к нашим привычным персонажам, чем к американским.
О. Пашина
―
Американцам получается тоже нравится такой типаж.
Н. Сванидзе
―
Он всем нравится.
О. Пашина
―
То есть Сталин нравится всем.
Н. Сванидзе
―
Он брутален. Пока он не начинает всех косить косой, он конечно всем нравится. Потому что он брутален он мачо. От него исходит запах тестостерона вроде бы как. Это часто очень ложное, обманчиво. Потому что тот, кто больше всех шевелит усами, вовсе необязательно главный мачо. Главный мачо может быть вовсе человек другого облика. И может быть даже не мужчина вовсе. А, тем не менее, представления такие, что вот он должен быть именно похож на молодца. Ну, конечно, нравится людям. Вот такой сильный мужик нам и нужен. Это сильная рука. Вот он-то придавит в данном случае мексиканцев, латиносов, черных, которые сели нам на голову.
О. Пашина
―
И в Штаты поедут сплошные граждане Норвегии.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. В Штаты поедут граждане Норвегии, Америка снова станет великой. Как будто она переставала ей быть. Ну да, на него возлагают определенные надежды определенные слои населения. До сих пор.
О. Пашина
―
То есть получается, что сенатор сделал Трампу скорее пиар.
Н. Сванидзе
―
В глазах его поклонников он ничего, вообще там с этим сложно. Потому что те, кто выбирал Трампа, в основном в подавляющей массе продолжают быть уверены в том, что сделали правильный выбор.
О. Пашина
―
Что им ни говори.
Н. Сванидзе
―
Потому что он демонстрирует те самые качества, за которые они его выбрали.
О. Пашина
―
За это его и любим.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. А те, кто его не любили тогда, те его не любят и сейчас.
О. Пашина
―
Сенатора Сулеймана Керимова из Франции отпустили на выходные в Россию. Это что, дело Керимова разваливается. Это просто такая гуманная французская система, которая по таким обвинениям, тем не менее, разрешает человеку повидаться с семьей.
Н. Сванидзе
―
Я, честно говоря, не знаю, о чем они там договорились. Я не присутствовал. Что там они предложили Керимову, и что он им обещал. Но думаю, что в случае чего, они ему предложили вернуться обратно, если он будет востребован.
О. Пашина
―
Они его отпустили вообще только на несколько дней.
Н. Сванидзе
―
Да, и ему трудно будет здесь затеряться где-нибудь в лесах. И не вернуться во Францию. Я думаю, что его с Францией связывают очень многие вещи. И просто так заблудиться здесь, сказать «а я к вам обратно не приду, вы злые».
О. Пашина
―
А почему он так не сможет? Не захочет и не поедет.
Н. Сванидзе
―
Не захочет, конечно, не поедет. Но я думаю, что ему после этого, он перестанет быть тем Керимовым, которым он себя считал и, видимо, был до сих пор. С Францией связаны, видимо, настолько значительные его деловые политические и прочие интересы, что вряд ли он…
О. Пашина
―
То есть все равно вернется.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что да.
О. Пашина
―
На Украине впервые на законодательном уровне назвали Россию агрессором и оккупантом за действия в Крыму и Донбассе. Верховная Рада приняла соответствующий законопроект. Украина идет на обострение? Россия пока молчит. Невыгодно поднимать эту тему перед выборами? Что вокруг Украины там происходит.
Н. Сванидзе
―
Украина назвала вещи во многом своими именами.
О. Пашина
―
Да.
Н. Сванидзе
―
Так, как считает значительная часть окружающего нас мира. И так, как считает значительная часть той же Украины.
О. Пашина
―
Тем не менее, она долгое время этого не делала.
Н. Сванидзе
―
Долгое время не делала, потому что, наверное, боялась оказаться в двусмысленном положении. Она сейчас оказалась в значительной степени в нем. Потому что если Россия агрессор, ну они рассуждают логически. Ну, простите, вы у нас Крым взяли? – взяли. ДНР и ЛНР без вас могли бы существовать? - не могли бы. Вы ведете с нами гибридную войну. Следовательно, вы агрессоры. Следовательно, это агрессивный анклав ДНР и ЛНР, а вы страна-агрессор. Логично? – логично. Но тогда если мы страна-агрессор, с нами нужно рвать отношения. Дипломатические, торговые, экономические. Всякие. Ну, если мы страна-агрессор и ведем войну с Украиной, тогда с нами надо рвать отношения. А рвать отношения они не готовы. Я думаю, что поэтому они долго тянули. Я думаю, что сейчас…
О. Пашина
―
А теперь готовы.
Н. Сванидзе
―
Нет, я думаю, что не готовы. Я думаю, что отношения они не порвут. Я думаю, что теперь Порошенко вот оказывается в таком двусмысленном положении, потому что «ястребы», которые, в общем, очень сильны сейчас, несомненно, как и всегда бывает в таком состоянии политическом. Конечно, когда страна находится под таким огромным давлением, под которым находится Украина, люди радикально и «по-ястребиному» настроенные, берут верх. У нас же тоже на самом деле сейчас фактически «ястребиная» линия политическая. Только в отношении скажем, США. Только у нас главный наш оппонент – США, а для Украины главный оппонент – мы. И там и там «ястребы». И они сейчас будут давить на Порошенко. Ну, Порошенко, это агрессор, давай рвать с ними отношения. А он к этому не готов.
О. Пашина
―
Это было «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Спасибо, всего доброго и до свидания.
Н. Сванидзе
―
До свидания.