Виктор Ерофеев - Особое мнение - 2017-12-20
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте! В эфире радиостанция «Эхо Москвы» и телеканала RTVi программа «Особое мнение». Меня зовут Алексей Нарышкин. Мой сегодняшний гость писатель Виктор Ерофеев. Я вас приветствую.
В.Ерофеев
―
Добрый вечер!
А.Нарышкин
―
Вам очень много вопросов на сайт echo.msk.ru пришло по поводу – я вас предупредил, чтобы вы подготовились – по поводу вашей подписи – подпись НРЗБ в защиту Керимова, которое вы организовали Макрону. Я вам даже сейчас процитирую. Разные потому что оценки. Некоторые вас спрашивают аккуратно: «Виктор, что это было?» Некоторые – агрессивно. Вот смотрите: «О чем спрашивать после этой постыдной подписи? Человек уже все сказал. Без вопросов». Это в ваш адрес.«Господин Ерофеев, ведь вы прекрасно знаете, что в западных странах существует реальное разделение властей. Почему вы не подсказали другим кавалерам-подписантам, что слезницу в защиту Керимова нужно направлять ведущему его дело судье, а не президенту республики?». Объясните, как это произошло? Может быть, кто-то заставал? Может быть, что-то пообещали: награды еще какие-то? Это не я сказал. Это слушатели спрашивают.
В.Ерофеев
―
Вот интересно, что когда я выступал в защиту Малобродского и Серебренникова, то таких вопросов от этой аудитории не было. Но зато были вопросы от другой аудитории, которая считала, что тем самым я разрушаю режим и приношу вред государству, раскачиваю лодку вместе с другими. Значит, получается так, что общество или, вернее страна, делится на две категории: одни возмущаются тем, что я подписываю письмо и поручаюсь за Малобродского, и тогда они говорят: «Да что? Кто такой? Как, вообще, за этого можно?... Что, вы знаете его лично или еще что-то?»; теперь другая половина по поводу того, что я вступился за Керимова…
В.Ерофеев: Получается, что лучше не подписывать. Только писать возмущалки такие то по одному поводу, то по другому
А.Нарышкин
―
Лучше не подписывать никаких писем.
В.Ерофеев
―
Получается, что лучше не подписывать. Только писать возмущалки такие то по одному поводу, то по другому. Я решил делать то, что, мне показалось, надо было сделать. Потому что каждый человек, который попадает на рандеву с законом, он оказывается в довольно серьезном положении, и, действительно, его могут ждать самые большие неприятности, как мы видим это в деле Малобродского и Кирилла.Что же касается Керимова, то я вчера вернулся из Франции. Тут были даже, я слышал, на «Эхе Москвы» какие-то идеи по поводу того, что французы возмущены этим письмом. Тут уважаемый историк вообще сказал, что он с дипломатом каким-то беседовал и тот брызгал слюной. Вот я разговаривал с послом французским на дне рождения Венедиктова. Я встречался с довольно серьезными людьми во Франции. И обсуждали мы это письмо и всё.
Никто не говорил, что это было делать неправильно. И я считаю, что и президент Франции и президенты других демократических стран, они являются гарантом не только справедливости, но и гарантом тоже каких-то своих правовых действий. Они могут миловать, они могут рассматривать это в суде… Те люди, которые лучше знают Францию, чем, может быть, я, может, они видят это иначе. Но я достаточно долго прожил во Франции и, наверное, не зря получил этот орден Почетного легиона. И, мне кажется, я поступаю так, как я считаю нужным.
Поэтому, кому-то это не нравится – ну, ради бога. Все говорят о том, что нравятся только полтинники…
А.Нарышкин
―
Объясните, пожалуйста, про Керимова. Вы лично с ним знакомы?
В.Ерофеев
―
Да, я знаю его. И не раз встречался. Так же, как я знаю Серебренникова. Я не вижу большой разницы. Человек, который попал в беду… А он, наверное, долго там будет - Керимов – сидеть.
А.Нарышкин
―
Слушайте, он, наверное, сидит не так, как Малобродский. Немножко другой характер преступлений.
В.Ерофеев
―
Не так. Но дело в том, что, Алексей, вот насчет характера преступлений давайте вспомним все-таки презумпцию невиновности. Еще никто, даже французский суд не доказал. Потом, если я говорю с французскими моими друзьями самых разных, я бы сказал, политических высот, и они ничего не находят, то мои уважаемые слушатели из «Эха Москвы» вряд ли более компетентны, чем эти товарищи.Никто мне не сказал, что что-то было сделано не так. Было сказано, что человек попал в сложное положение, потому что, действительно, там шла игра, как вы знаете, купить дом, стоит он столько, не стоит… Ну, вот будет рассматривать суд.
Мы здесь вместе и с Павлом Лунгиным, который на такие же вопросы сказал, что он сделал это из гуманитарных соображений, мы считаем, что это гуманный акт. И если мы одним будем выражать свое сочувствие и симпатизировать как Малобродскому, а других топтать как людоедов и как людей, у которых много денег, которые играют в какие-то свои игры, и значит, они не достойны наших гуманных каких-то действий, - то это как раз та самая любовь к ненависти, с которой я и поздравляю ваших зрителей и слушателей. Вот любовь к ненависти – это у нас очень распространено. У нас есть даже учитель ненависти. Его звали Ленин. Он просто учил и серьезно учил ненависти. И вот эти осколки ненависти как в сказке Андерсена… я называю имена, которые вам знакомы, Алексей. Не будем… НРЗБ Андерсен и Ленин - нормально, всё в порядке, да?
А.Нарышкин
―
Ленин, тоже сказки писал.
В.Ерофеев
―
Да, сказочник был большой. Вот они породили – я имею в виду Ленин, а потом уже остальные люди, которые нами правили… Понимаете, у нас возникла какая-то страшная тяга к ненависти. Вот кто-то умирает из либеральных моих знакомых. Например, умер Аксенов. Чудовищно умирал. Я почитал в интернете: ненависть такая страшная. С другой стороны, умирает какой-нибудь противоположной партии – тут идет либеральная ненависть страшная…
А.Нарышкин
―
Ну, мы помним, падает самолет в Черное море. Убивают посла.
В.Ерофеев
―
Да. Убивают посла в Турции. Падает самолет. Чудовищная ненависть. Я хочу сказать, что Андерсен в «Снежной королеве», в других вещах говорил о том, что этот осколок ненависти попал нам в глаз. И теперь, значит, люди возмущаются… И меня поражает господин историк…
А.Нарышкин
―
Кто это? О ком это?
В.Ерофеев
―
Зубов такой есть. Мы, значит, с Ирой Прохоровой…
А.Нарышкин
―
Зубов. Как вас задело прямо, а?
В.Ерофеев
―
Ну, почему? Это задело не меня. А то, что он Иру выставил. Меня совершенно ничего не задело. Он из всех подписантов… говорит: «Вы умный человек, Ира. Как же вас так угораздило?» Если человек ничего не понимает в современности, какой же он историк, в конце концов? Тоже ненависть такая. Почему? А чем провинился Керимов с точки зрения либерального сознания? Что он создал империю, стал сенатором? Да он стал сенатором в путинском государстве. Но надо сказать, что все мы живем в этом государстве. И поменьше было бы ненависти, было бы лучше.
А.Нарышкин
―
Если позволите, еще один вопрос про Керимова я вам задам, но после небольшого перерыва. Писатель Виктор Ерофеев со своим особым мнением в нашем эфире.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев со своим особым мнением в нашем эфире. Про Керимова я обещал еще один вопрос задать. Объясню. Вот вы говорите, что можно проявлять какое-то сострадание к тем, кого судят в России, к тем, кого судят а рубежом. Но в России того же Малобродского или того же Серебренникова эта система может перемолоть. И мы знаем примеры. Система часто себя проявляет безжалостно. А есть ли у вас убеждение и откуда оно берется, что, например, французское правосудие так же негуманно может поступить с каким-либо человеком?
В.Ерофеев
―
Вы знаете, Алексей, наверное, вы плохо знаете французскую полицию, вообще, суды. Они довольно жестокие люди. И многие жалуются именно на то, что попасть во французскую тюрьму – может быть, это не тот ад, который существует здесь, в России; с нами никто, наверное, тут не может соревноваться, - но французская тюрьма – это вещь жестокая. И если суд решит, что Керимов виноват, он получит много лет тюрьмы, серьезный срок. Поэтому это письмо написано из гуманных соображений. У него была авария, пересаживали кожу. Он не самый здоровый человек, хотя и не самый бедный. Поэтому тут вступиться за это… Конечно, наши слушатели материалисты и марксисты думают, что каждому выдали по мешку денег…
А.Нарышкин
―
Выдали? А вот скажите, выдали?
В.Ерофеев
―
Я могу вам сказать, что не выдали и главное, не выдадут. Так что никаких в этом смысле нету и надежд на светлое будущее материальное.
В.Ерофеев: Каждый человек, который попадает на рандеву с законом, он оказывается в довольно серьезном положении
А.Нарышкин
―
Какая-то сделка невыгодная.
В.Ерофеев
―
Да надо сказать, что и Малобродский из тюрьмы не прислал никаких подарков за то, что я поручился за него. Нет, я, вообще, совершенно поражен этой любовью к ненависти, которая характеризует наш народ сверху донизу и чем дальше, тем больше. И вот либеральная ненависть, она тоже такая же противная, как и официальная. И поэтому те люди, которые меня проклинают… А историк написал, что за 25 лет – это Ире написал – не было такого позорного акта за последние 25 лет. Ну, какой же он историк?
А.Нарышкин
―
С Ириной Прохоровой и другими товарищами вписали себя в историю.
В.Ерофеев
―
В России очень легко вписать себя в историю, это только, вообще, подставься. Другое дело, что просто ненависть к богатым, ненависть к тем, которые вокруг власти ходят. А, с другой стороны, ненависть к либералам…
А.Нарышкин
―
Как лечить? И кто должен лечить?
В.Ерофеев
―
Мне кажется, что все сейчас кричат о том, что наше телевидение превратилось в зомбоящик, и оно действительно превратилось. Представляете, в 90-е годы, - и я много об этом говорил, это же мои друзья были в 90-е годы, которые, в общем, что-то значили на политической сцене - я говорю: давайте займемся просвещением, просто расскажем народу, что такое ответственность, что такое свобода. Ничего не сделали.
А.Нарышкин
―
Но это, может, хуже, это морализаторство.
В.Ерофеев
―
А вот стало интересно про ненависть. Вот превратили украинцев НРЗБ. А вот про демократию…
А.Нарышкин
―
А демократия – это вот канал «Культура» и всё.
В.Ерофеев: Вот эти люди, которые меня порицают за Керимова, я считаю, что это люди из антиселекции
В.Ерофеев
―
Вот. И поэтому я на канале «Культура» делал «Апокриф» и кое-как пытался рассказать про ценности. Дело в том, что, начиная с давних времен, наверное, с Московского царства – Пивоваров бы мне сказал, что еще, наверное, с монгольских времен – так случилось, что человек русского содержания попал в сложные, действительно, рабские условия существования и, так или иначе, должен был выживать. И вот эта идея выживания, идея того, что мы не живем здесь, на этой земле – ни вы Леша и никто другой, - а выживаем по разным соображениям и по разным успехам. Это выживание выстраивает систему условной морали, о чем говорил Газданов. Это тоже, не пугайтесь, такой же хороший писатель, как Набоков. Еще другие писатели, которые говорили о том, что просто разгромлен абсолютно генофонд, и надо сказать, что антиселекция…
Вот эти люди, которые меня порицают за Керимова, я считаю, что это люди из антиселекции. Просто других людей здесь не дано. Мне приходится с этим общаться. Но надо сказать, что Россия все равно остается раем для писателей, потому что лучше познаешь человеческую натуру. Вот, например, любовь к ненависти. На какой стране можно было еще так серьезно это изучать.
И вот мы сегодня еще перед программой говорили, что у нас сегодня день ЧК, день опричника, как сказал бы мой коллега. Юбилей, прямо 100 лет. Посмотрите, это же поразительное мнение. Я сегодня читал на «Свободе», как расстреливали поляков, посмотрел эти фотографии людей, которые расстреливали. Говорили о том, что дымились они от выстрелов, пахли кровью и порохом и собаки боялись к ним подойти. Понимаете, собаки боялись подходить к этим чекистам, которые расстреливали поляков тысячами. Так что же ожидать от этих людей, которые нам пишут такие слезливые призывы к ненависти, в частности, и ко мне? Ну, что еще ждать, не знаю.
А.Нарышкин
―
Про ненависть и чекистов. Так это же, может быть, они нам прививают на протяжении десятилетий ненависть?
В.Ерофеев
―
Помимо чекистов, я говорил, у нас еще был учитель ненависти – Ленин. Как раз к 100-летию революции у меня есть такая статья. Ее, кстати, легко найти в интернете: «Учитель ненависти». Про Ленина. Ведь он как раз создал целую систему ненависти. Помните, как с 1-го съезда, он ненавидел всех: Мартова, Плеханова… Такая шла чудовищная ненависть среди этих всех ненавистных, отвратительных оборотов речи. Даже никогда у него не проглянуло светлое будущее. То есть он больше всего боролся за власть. И вот это все опрокинулось, прошло 75 лет этой ненависти: классовая борьба, классовая ненависть, уничтожение. И, конечно, очень трудно выйти. Тем более, что вы совершенно правильно говорите, тут я совершенно с вами, Леша, согласен, что если мы начнем говорить про ответственность – слово, которое непонятно русскому человеку – свобода, которое тоже непонятно, - то телевизор просто выключат.
А.Нарышкин
―
И выкинут, чтобы никогда больше этого не показывали.
В.Ерофеев
―
И получается тогда, что чтобы развернуться в другую цивилизованную сторону, надо потратить огромное количество усилий, потому что вся история, весь 20 век и все ЧК развернуто в сторону ненависти и уничтожения тех, которые думают иначе.
А.Нарышкин
―
У них – ВЧК, НКВД, ГКБ и теперь наследница ФСБ – у них ненависть к народу или у них забота о народе, только они как-то своеобразно понимают?
В.Ерофеев
―
Дело в том, что любое консервативное правительство в отличие от либерального к народу относится плохо, потому что народ – это детсад, который надо воспитывать. Это консервативная позиция, которая, в общем, всем понятна. А либералы, наоборот, верят в народ, что их вот можно сделать…У нас такое шатание страшное, потому что глубины никто не измерил, верований народа никто не знает. Но у нас так: как только выборы – народ голосует за Путина, значит, либералы народ ненавидят. Потом проходит два месяца, они отходят от этого и понимают, что если ненавидит народ, так ради чего, вообще, жить-то? Значит, тогда объявляется, что народ, оккупированный вот Путиным, ЧК. Проходит еще - опять народ как пёрнет! Опять за Путина. Ну, тогда они опять ненавидят. И вот так болтаются. И в основном те ребята, которые приходят на «Особое мнение», они вот так шатаются туда-сюда, называть не буду, но сами знаете.
А.Нарышкин
―
Назовите имена.
В.Ерофеев
―
Ну, зачем, господи! Либеральные такие ребята хорошие. Но вот прямо как зубы качается. Но давайте тогда измерим систему народных ценностей. Народные ценности явно не либеральные, и на хрен им нужна демократия. Они не то что не готовы, они просто в этом ничего не разбираются. Надо или конструировать это сначала или что-то делать. А иначе ты попадаешь в такое положение, когда Кремль становится гораздо более умным, чем эти либеральные наши деятели. Посмотрите, как они разыграли потрясающую игру Ксении Собчак. Потрясающе!
А.Нарышкин
―
Кто? Кремль?
В.Ерофеев
―
Кремль. Как они разыграли здорово.
А.Нарышкин
―
Слушайте, это же скучно. У нас даже в эфире в течение дня комментаторы один за другим говорят про то, что это… Вот вы говорите тоже: Собчак – проект Кремля.
В.Ерофеев
―
Так нет, но дело в том, что я с самого начала написал эту статью «Макака и Кремль» о том, как это совершенно замечательно получилось, как они точно попали. Потому что любое слово, которое будет произнесено – я к ней замечательно отношусь, - но, с точки зрения народа оно будет выглядеть идиотским. То есть это такая деградация с точки зрения Кремля - слово оппозиции. То есть деградирует слово оттого, что произносится тем человеком, который не вызывает уважения.
В.Ерофеев: Любовь к ненависти – это у нас очень распространено. У нас есть даже учитель ненависти. Его звали Ленин
А.Нарышкин
―
Про Собчак, может быть, после перерыва продолжим. Российский народ заслужил ФСБ и Путина, как представителя?
В.Ерофеев
―
Дело в том, что народ ничего не заслужил, кроме того, что у него в голове. Вот заслужил он Лужкова. 95%. Ушел от власти, через неделю – 5% у его поддержало.
А.Нарышкин
―
Его ушли.
В.Ерофеев
―
Ну, я говорю, когда ушел. Народ голосует а свою безответственность и за то, чтобы его пофигизм оставался в силе.
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев сегодня со своим особым мнением. Мы скоро вернемся.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Писатель Виктор Ерофеев со своим особым мнением. Я в перерыве вас попытался упрекнуть, что негоже называть Ксению Анатольевну Собчак макакой, как вы пытались сделать в своей статье в «Снобе». Она в октябре была написана, сразу после ее выдвижения, объявления о том, что она хочет стать президентом. Вы пытаетесь как-то обороняться, говорите, что это завуалировано так. Но разве за полтора месяца политической карьеры Ксения Собчак не убедила вас, что она…
В.Ерофеев
―
Смотрите, Леша, во-первых, я совершенно не собираюсь от вас обороняться. У меня просто нет никакого желания ни обороняться от вас, ни наступать. Вы сидите здесь со своей функцией задавать мне вопросы. Моя функция – вам отвечать. Чего мне обороняться-то? Если бы вы были, например, соперником моим, мы бы с вами участвовали в какой-то драке, тогда бы, наверное, я бы тоже так себе…
А.Нарышкин
―
Какое бы мы оружие с вами выбрали?
В.Ерофеев
―
Я думаю, интеллектуальное. Поговорили бы о философии…
А.Нарышкин
―
О, нет! Я-то сразу: кулаки, кинжал…
В.Ерофеев
―
Ну вот, что ж тогда с вами делать. А теперь смотрите. Когда это случилось, я, действительно, цитирую там одного человека по поводу макаки, так что не будем тут думать о том, что кто-то кого-то хотел обидеть.Просто есть такое общественное мнение: что бы ни говорила Ксения, в народе это прозвучит ровно с обратным знаком. Я не говорю про интеллигенцию, про либералов, не говорю про вас. Понимаете, получается так, что мы хранители каких-то определенных европейских ценностей. Ну, безусловно. А кто мы такие? Русская интеллигенция охраняет эти ценности.
Вызывается некий человек. Она называется Собчак, которая говорит: «Я поведу вас, потому что я знаю, как это делать». И начинает эти ценности рекламировать, и надо сказать, сами эти ценности в ее устах звучат нормально. Но сами ценности определяются не только тем, что говорится, а тем, кто говорит. И когда этот человек не вызывает никакого уважения, никакой симпатии, кроме скандальной, среди широких масс населения России, то происходит страшная профанация этих ценностей, которые рекламирует «Эхо Москвы». И если это не чувствуется…
А.Нарышкин
―
«Эхо Москвы» не рекламирует ценности. Гости могут приходить и рекламировать…
В.Ерофеев
―
Я думаю, что это радио рекламирует ценности свои, потому что оно состоит из некоторых составляющих, которые говорят о том, что это радио независимое и достаточно европейское. Оно же не мракобесное, это же не какой-нибудь православный канал. Нашим патриотам обидно за державу, а здесь обидно за эти ценности. Потому что если бы это было как бы в системе либерального собрания, в системе дня рождения у какого-нибудь общего друга, то правильно, она в этой среде… Но если она идет в народ, выступает по федеральным каналам…
А.Нарышкин
―
А что она плохо говорит? Про Сталина она говорит правильные вещи. Про телевидение, которого мы с вами касались, она тоже говорит, что это ад сущий.
В.Ерофеев
―
Вы меня не слушаете. Есть ценности, которые проговариваются. Это значит, что значат эти ценности. А есть ценности, которые утверждаются кем-то. Так вот эти ценности утверждаются ею. Еще раз говорю, что народ ее не уважает…
А.Нарышкин
―
Она не авторитет.
В.Ерофеев
―
Она не то что… она авторитет своего плохого…
А.Нарышкин
―
Ее никто не уполномочивал говорить за…
В.Ерофеев
―
Она не включается в тот позитивный фонд русской мысли, который дорог народу.
А.Нарышкин
―
Знаете, как получается. Что вот вы, например, этот фонд монополизировали и не хотите никого впускать. Вы не можете ей простить какие-то прошлые пункты в биографии.
В.Ерофеев
―
Я абсолютно не являюсь этим фондом.
А.Нарышкин
―
Мало ли… Вы в 38 лет чем занимались?
В.Ерофеев
―
Я делал «Метрополь» в 30 лет. Я создал «Метрополь» и сделал его.
А.Нарышкин
―
А кто вы знаете, что вы там на каких-нибудь квартирных вечеринках устраивали. Представляете, вам будут припоминать.
В.Ерофеев
―
Я делал не «Дом 2», а я делал «Метрополь».
А.Нарышкин
―
Виктор, а кто знает? Был бы в то время «Дом 2», может быть, вы бы там работали.
В.Ерофеев
―
Я не знаю, кто бы работал вместе со мной на «Дом 2», но я могу сказать, что я делал «Метрополь». Леша, вы даже про «Метрополь» ничего не знаете.
А.Нарышкин
―
Ну, подождите. НРЗБ.
В.Ерофеев
―
Беда-то в том, что приходится вспоминать те старые истории, потому что, вообще... «что выделали в тридцать…?». Да любой человек, который следит за тем, как развивалась литература, скажет о том, что делали все вместе в 79-м году «Метрополь».
А.Нарышкин
―
Вам тяжело говорить про Собчак – вы переключаетесь на «Метрополь».
В.Ерофеев
―
Да почему мне тяжело, если я уже написал всё, что я думаю про Собчак. Где же мне тяжело говорить, если уж всё написано, не только сказано, но написано.
А.Нарышкин
―
Просто странно. Вы человек опытный. Это тоже самое, как критики Путина… Я признаю…
В.Ерофеев
―
Зато вы неопытный и вы меня как опытного человека пытаетесь своей неопытностью обольстить. Не получится.
А.Нарышкин
―
Умоляю вас! Слушайте, это то же самое, как критики Путина, они бы предъявляли они ему не какие-то связанные с последствиями для России…
В.Ерофеев
―
А вы критик Путина?
А.Нарышкин
―
Подождите….
В.Ерофеев
―
Я могу вам один вопрос?
А.Нарышкин
―
У меня память короткая, я забуду сейчас. Путину бы припоминали, что он, вообще, когда-то в юности занимался дзюдо. Как может дзюдоист и обладатель какого-нибудь там черного пояса быть разведчиком и управлять страной?
В.Ерофеев
―
Правильно, совершенно верно. Хоть у вас и короткая память, но на это вас хватило. И я могу сказать, что хватило совершенно правильно. Но дело в том, что тема дзюдо, тема культа силы – это любимая тема русского народа.
А.Нарышкин
―
Выкрутились.
В.Ерофеев
―
Выкрутился!
А.Нарышкин
―
Была бы Собчак каратисткой, вы бы говорили по-другому.
В.Ерофеев
―
Не я бы говорил, народ бы говорил по-другому. Вы как только поднимитесь на горку выше… Вы какой детский сад кончали?
А.Нарышкин
―
Вам называние или номер?
В.Ерофеев
―
Нет, какой кончали? Или вы еще…
А.Нарышкин
―
Я, в принципе, в выпускном классе.
В.Ерофеев – А
―
а, вы еще там. Понимаете, когда в детском саду, получается так, что начинают задыхаться от отсутствия памяти и какой-то логики. Это же одно дело – дзюдо. Это же потрясающе. Русский народ это любит. Или с голым торсом на лошади – мужчина, конечно. Это всё замечательно. А когда человек против Сталина идет, да еще женщина, да еще такая вот женщина красивая – ну, как это можно?
А.Нарышкин
―
Слушайте, знаете, Виктор, очень похоже на то, что у вас немножко как будто ревность. Не только у вас – у вас в меньшей степени, - а у тех, кто в оппозиции находится: появилась Собчак, яркая, новая, свежая…
В.Ерофеев
―
Дело в том, что я не нахожусь просто в этом ряду.
А.Нарышкин
―
НРЗБ. Наблюдатель.
В.Ерофеев: Французская тюрьма – это вещь жестокая. И если суд решит, что Керимов виноват, он получит много лет тюрьмы
В.Ерофеев
―
Нет, я писатель, а не наблюдатель. Наблюдатели другие.
А.Нарышкин
―
Писатель не может быть наблюдателем?
В.Ерофеев
―
Писатель занимается совсем другим. Рассказать вам, что такое писатель?
А.Нарышкин
―
Не-не-не! Подождите.
В.Ерофеев
―
Вы меня не пугайте. Я оппозиция, я это… Да бог с вами, Леша. Вы, наверное, не читали ни одной моей книжки.
А.Нарышкин
―
Нет, это правда.
В.Ерофеев
―
Вот, глазами моргает. Про «Метрополь» ничего не знает...
А.Нарышкин
―
Мы с вами договорились про список. Вы мне составите, кто там… Андерсен.
В.Ерофеев
―
Получается, вы разговариваете с абсолютно абстрактным человеком: «А что вы делали в 30 лет? А может, вы ходили в «Дом 1» или в «Дом 121».
А.Нарышкин
―
Слушайте, Виктор, было бы проще, если бы я вас спросил, что вы делали в 1930 году?
В.Ерофеев
―
Я могу сказать: меня дважды выгоняли из Союза писателей в 79-м и в конце 70-го. За один год меня выгнали два раза из Союза советских писателей. Вот Солженицына и других ребят не выгоняли два раза, а меня выгоняли два раза.
А.Нарышкин
―
Я так понимаю, что вам приятней говорить о себе.
В.Ерофеев
―
Да нет, не приятнее, а мне как-то удивительно, что вы этого вообще ничего не знаете. К вам приходит человек, кроме которого вы ничего не знаете, кроме того, что он пьет черный чай. И вы начинаете говорить: «А вы, наверное, приревновали к Собчак? А вы это…». И все мимо! Мимо! Мимо! Так вы хоть один раз готовьтесь с вопросами, просто взгляните в Википедию, прочитайте, с кем вы имеете дело. Это же непрофессионально так. Это как-то грустно даже. Я даже не понимаю, зачем я тут сижу с вами, не понимаю.Потому что, знаете, когда приходят девочки ваши, которые читали, знают, интересуются, тогда есть какое-то движение. Но когда выясняется, что вы просто ничего не знаете. Так почему тогда… давайте возьмем любого.
А.Нарышкин
―
Не обо мне же передача.
В.Ерофеев
―
Так дело в том, что тут перед вами сидит человек, которые не имеет отношения к тому, что вы знаете о людях и что себе представляете. Давайте любого возьмем – будет «Особое мнение». Почему я сижу в этой студии с особым мнением, а не вы? Значит, кто-то меня суда посадил. Не просто же с улицы.
А.Нарышкин
―
Я, кстати, вас не первый раз здесь вижу.
В.Ерофеев
―
Да я вас тоже не первый раз. И каждый раз удивляюсь, что вы никак не включитесь, с кем дело имеете. И вот вы наезжаете с одной стороны, с другой. Я смотрю: «Боже мой, какие глупцы, которые, вообще, растеряются от ваших наездов. «А вот сейчас про Керимова поговорим – и обосретесь». Да вы сами обосрались уже несколько раз за эту программу.
А.Нарышкин
―
Я?
В.Ерофеев
―
Ну не я же. Поехали дальше.
А.Нарышкин
―
У нас, кстати, да, две минуты есть.
В.Ерофеев
―
Ой, как хорошо!
А.Нарышкин
―
Скоро вас отпущу.
В.Ерофеев
―
Де нет. Мне приятно с вами говорить, Алексей. Даже полемика какая-то. Просто будьте чуть-чуть более культурным человеком.
А.Нарышкин
―
Хорошо обязательно.
В.Ерофеев
―
Я вам напишу список…
А.Нарышкин
―
Напишите список литературы, будьте добры. Только не убегайте, как обычно вы делаете. Значит, Виктор, напоследок. Скажите, пожалуйста…
В.Ерофеев
―
Про кого: Керимова, Собчак? Про кого?
А.Нарышкин
―
Путин и его выдвижение. Что вы чувствуете?
В.Ерофеев
―
Я чувствую, что русский народ с радостью приветствует это явление, он рад этому явлению.
А.Нарышкин
―
Русский народ, которые радуется Путину, - это болваны?
В.Ерофеев
―
Нет, ну почему болваны? Понимаете, это люди – мы только что говорили – они передают свою как бы ответственность и сохраняют свою идею такого наплевательского отношения к власти, ко всему. Если Путин уходит от власти по какой-то причине послезавтра, то народ тоже все 80% передает другому начальнику. Это любовь к начальнику, потому что это перенос ответственности на начальника. А своя жизнь у них другая. Они, кстати, милые люди. Можно пойти на рыбалку с ними или в «Дом 2» зайти…
А.Нарышкин
―
На зимнюю рыбалку.
В.Ерофеев
―
На зимнюю, понимаете или на Алтай съездить. Они прекрасные люди, я их очень люблю и ценю. Но дело в том, что политическая культура равна нуля, поэтому чего говорить… Я предлагаю посмотреть наверх, сказать, что там пустота и поменять птолемеевскую систему на галилеевскую, и поставить свою семью, вот вас, Леша, в центр Вселенной, а Путин пусть вот летает вокруг.
А.Нарышкин
―
Про вот эти системы расскажете сейчас мне поподробнее уже после этого эфира. Спасибо огромное! Писатель Виктор Ерофеев был сегодня со своим особым мнением.