Кирилл Мартынов - Особое мнение - 2017-11-14
О.Журавлева
―
Добрый вечер! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в гостях – Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты». И вот здесь звучит тревожная музыка. Что происходит с «Новой газетой» и почему уходит Муратов?
К.Мартынов
―
Здравствуйте! Ничего с «Новой газетой» не происходит. И даже я бы не сказал, что Муратов особенно уходит. Вчера мы попали в довольно забавную историю, когда те процессы, которые в газете запускались два года назад и обсуждались, соответственно, внутри реакции, стали достоянием широкой публики, и широкая публика заподозрила что-то неладно, что с нами что-то происходит, что редактора нашего убирают, что есть какое-то враждебное нападение внешних сил. Потом, когда мы от своей рабочей атмосферы несколько отстранились и попытались посмотреть на то, как это может выглядеть внешними глазами, мы поняли, что мы допустили ошибку, что мы эту информацию в таком неподготовленном виде, совершенно понятной для нас, внутри редакции, выпустили в паблик.Происходит примерно следующее: Муратов занимается стратегическим планированием. Понятно, что, как все говорят, «Новая газета» - это дело его жизни. Ну, и когда речь идет про дело чьей-то жизни, то, конечно, после того, как дело уже состоялось и понятно, что это заслуживает уважения и внимания, возникает ключевой вопрос: а будет ли это дело жить и дальше, что бы дальше не случилось? Это такой стратегический вопрос: планирование на год, на 2 года, на 5 лет, на 10 лет и так далее. И Муратов еще в позапрошлом году сказал, что он больше баллотироваться в главные редактора не намерен. Все это, конечно, восприняли как некое лукавство, потому что, конечно, кто, если не он? Это всегда так работает.
И, кстати, параллели между главными редакторами и президентами мне кажутся несколько надуманными, потому что одно дело - профессиональный коллектив, где все постоянно вместе, решают проблемы, занимаются творчеством, видят, как управление, принятие решений происходит. И другое дело – какое-то большое общество, где есть одни группировки, другие группировки и так далее. То есть если, действительно, есть какая-то солидарность внутри коллектива, и человек занимает пускай и два десятка лет свою позицию, мне кажется, что здесь ничего такого сверхъестественного нет. Это означает, что люди довольны тем, что происходит. Никакого бунта на корабле нет.
Но вот Муратов решил так. И, собственно говоря, что у нас сейчас происходит. У нас появляется новая, уточненная формулировка редакционного совета. В нем есть…
О.Журавлева
―
А он уже существовал?
К.Мартынов
―
Редколлегия существовала. Теперь, соответственно, будет редакционный совет. У него будут отдельные полномочия. Есть ощущение обоснованное, что Муратов будет ключевым участником этого редакционного совета. И я точно не знаю, как может называться его новая должность после вот пятницы, но в целом я бы сказал, что это издатель. То есть человек, который занимается стратегическими вопросами, немного развязавшись с теми вещами, которые нужно делать ежедневно, когда ты принимаешь решение о том, ставить какой-то материал в номер или нет.
О.Журавлева
―
Вопрос тогда. Ведь может быть редсовет какой угодно, но по закону о СМИ главный редактор несет ответственность за вполне определенный круг вопросов. Он ставит подпись.
К.Мартынов
―
Это верно. И, соответственно, на фигуру главного редактора возлагаются именно эти права и обязанности по российскому законодательству. В этом смысле, несмотря на что, Муратов от нас никуда не уходит, фигура главного редактора, действительно, является неким таким вызовом, то есть занятие этой должности и это вполне самостоятельная фигура в соответствии с законом в рамках нашей редакции.Но у меня есть такое ощущение, что вне зависимости от того, кто в пятницу победит, в нашей работе это изменит достаточно мало, потому что два моих коллеги, которые выдвигаются, они всю свою карьеру связали с «Новой газетой», по крайней мере, основную ее часть.
О.Журавлева
―
Но вы тоже выдвигаетесь.
К.Мартынов
―
Да, я тоже выдвигаюсь. Я пришел в газету относительно недавно – 3 года назад. И я себя чувствую в этом смысле таким, младшим коллегой двух оставшихся кандидатов, хотя я и не самый молодой по возрасту. Я думаю, что мы друг другу довольно сильно доверяем – не только мы втроем, не только нас четверо с Муратовым, а вообще наш коллектив доверяет тем людям, которые выдвигаются. И вне зависимости от того, кто победит, это просто означает, что будет немного разный стиль управления при сохранении редакционной политики и при сохранении и развитии того, чем «Новая газета» занималась. Я надеюсь, что у нас, на самом деле, лучше будет получаться.
О.Журавлева
―
Чем у Муратова?
К.Мартынов
―
Нет, это неправильная постановка вопроса. У нас будет лучше получаться в том смысле, что Муратов будет сосредотачиваться на вещах, которые требуют его энергии и его интеллекта, при этом за многие вещи будет отвечать главный редактор, и тем самым и тот и другой будет ресурсы вкладывать в общее дело эффективней. Мне представляется такая схема.И, собственно говоря, хочу напомнить, что выборы у нас регулярные. И что если уж мы попали в такую историю, что на предыдущих выборах в 15-м году было, по-моему, два голоса против Муратова, и, насколько я помню, он был, по-моему, безальтернативным кандидатом, не помню, был ли второй. В общем, никто на это не обратил внимание. Самому Муратову это не нравилось. И, по-моему, даже те люди, которые голосовали против Муратова, они сказали, что просто они работают в либеральной газете и из свободомыслия голосуют против, чтобы не было здесь вот этого «все строем встали». Поэтому если бы он сейчас выдвигался, но, наверное, мы бы, в общем, повторили этот успех.
К.Мартынов: Журналистский коллектив – владелец газеты. На нас довольно трудно надавить
О.Журавлева
―
Зачем выдвигаетесь вы?
К.Мартынов
―
Я думаю примерно так. Для меня это большой жизненный вызов, некая амбиция. Мне нравится работать в «Новой газете». Я хочу там работать и дальше. И хотя, я думаю, что я не буду побеждать на этих выборах в пятницу, я думаю, что эти выборы не последние, и наше сотрудничество, наша солидарность и наша любовь к нашей газете и к нашему делу в итоге приведут к тому, что будут еще другие выборы, тоже открытые, конкурентные и 19-й и 21-й году.
О.Журавлева
―
Вы сейчас - Ксения Собчак.
К.Мартынов
―
Да, я замечаю, что есть такая тенденция с учетом того, что, так сказать, меня попросили выдвинуться…
О.Журавлева
―
Да что вы говорите! Значит, все-таки есть какие-то фракции внутри редакции.
К.Мартынов
―
«Почему вот вам, Кирилл, не выдвинуться?» - сказали мне. И я подумал: Действительно, почему бы мне не выдвинуться?Но у нас все-таки не президентские выборы. Это в первую очередь наша редакционное дело, хотя к нему есть, конечно, общественное внимание и понятный общественный интерес. Мне интересно смотреть сейчас за реакцией по поводу этих внезапно демократических выборов в «Новой газете»: никогда такого не было! Создали мы такую небольшую медиасенсацию.
О.Журавлева
―
Осмысленно создали?
К.Мартынов
―
Нет. Нет, мы об этом не подумали. Мы решили, что это наше редакционное дело, что мы скажем, что вот у нас есть позиция издателя, вот у нас позиция главного редактора. Все претенденты на этот пост работают в газете. Два претендента кроме меня работают больше 10 лет в газете, и Сергей Николаевич Кожеуров работает больше 20 лет в газете. Так что, в общем, какие здесь вопросы. Это совершенно естественный процесс. Но выяснилось, что это такой микроскандал, действительно. Я думаю просто, что я должен после пятницы продолжить работать в отделе политики газеты, ну, а потом посмотрим, что будет через два года и так далее.
О.Журавлева
―
Мы продолжим и посмотрим тоже, что будет дальше. В программе «Особое мнение» в студии – Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты».И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. В студии – Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты». Сейчас мы говорили о политике, собственно, внутри «Новой газеты».
Я не поняла вот чего. Я не поняла, как вы себе представляете, вот вы как кандидат, например, что должно измениться с приходом другого главного редактора. Вот вы как бы выдвинулись – и что? Если ничего не менять, то тогда какой смысл?
К.Мартынов
―
У нас вчера прошло достаточно хорошее мероприятие, как выяснилось внезапно. Это были дебаты с участием большой части коллектива «Новой газеты», с участием всех трех кандидатов. Выяснилось, что по многим пунктам все трое мы сходимся, но у нас, конечно, есть свои особенности, свои отдельные представления о том, что в первую очередь нужно развивать, что нужно менять, если нужно менять, какие у газеты приоритеты есть. В целом, если коротко, мы все сошлись, что бумажная версия у нас по-прежнему является важной, и отказаться мы от нее не сможем и не должны. И для этого появились новые аргументы с рынка мирового. В частности, очень интересный кейс The New York Times
О.Журавлева
―
С озвученными новостями?
К.Мартынов
―
Нет, с тем, что доля их дохода от интернета составляет в портфеле около 30%, что очень много по рынку, но из чего совершенно ясно, что без бумажной версии The New York Times не может существовать даже сейчас, в 17-м году. Потому что реклама в интернете дешевая и зарабатывать на этом у больших профессиональных редакциях не получается. Об этом, кстати, Алексей Полухин написал колонку в номере газете на понедельник предыдущем о том, как этот бумажный рынок сейчас в мире развивается. Довольно любопытные там вещи сказаны с цифрами.Вот на этом мы сошлись. Во-вторых, мы сошлись, что очень много вопросов по взаимодействию бумажной версии и сайта. Была большая дискуссия, что там можно улучшать, какие у нас для этого есть ресурсы. Было несколько интересных идей.
Но, я думаю, что у всех трех кандидатов есть разные представления о том, какой набор тем для нас является приоритетным, естественно, с сохранением наших расследований, нашей гуманитарной такой составляющей защиты тех же опинион-лидеров. Это мы в любом случае всё сохраняем. Но каждый при этом думает, что можно еще какие-то новые темы в газету привносить, новые сюжеты, новых авторов. Поэтому здесь, мне кажется, вполне рабочая ситуация. И в любом случае стиль управления всех трех достаточно разный будет, хотя сохраняя нашу общую линию, которую мы любим.
О.Журавлева
―
То есть вы не боитесь, что через год газета станет другой?
К.Мартынов
―
Нет. Это себе трудно представить. Я думаю, что можно говорить о том, что появятся новые рубрики, какие-то новые модели взаимодействия с читателями в интернете, новые авторы. Но это в любом случае случится. Это нормальный ход развития вещей.
О.Журавлева
―
Взаимодействие не с читателями, а с другими читателями, скажем так. Во-первых, вас спрашивают о том, кто хозяин газеты?
К.Мартынов
―
Хозяин газеты? Это очень простой вопрос с очень простым ответом: это редакция. И это отчасти и создает нам проблемы, потому что если уж кому-то предъявлять претензии… у нас нет Михаила Прохорова, которого можно попросить газету продать, поэтому если уж предъявлять претензию, то предъявлять претензию главному редактору и редакционному совету, редколлегии, редакции словом. Это все регулируется уставом.
О.Журавлева
―
То есть журналистский коллектив владелец газеты.
К.Мартынов
―
Журналистский коллектив – владелец газеты, да. И поэтому на нас довольно трудно надавить. Нас трудно продать, точнее, невозможно. И, мне кажется, именно поэтому мы все еще на рынке существуем. Но другой вопрос, что есть люди, которые время от времени нам финансово помогают. Это Дмитрий Андреевич Муратов об этом обычно говорит наиболее убедительно.Но даже спонсор, даже не инвестор и владелец – это не одно и то же лицо. И без спонсорской помощи вы, скажем, не сможете распространить бумажную газету в какой-то момент времени, - допустим, что-то случится с вами на рынке, - но это не значит, что вы прекратите существовать как издание и что вы не найдете других источников финансирования. Мы в этом смысле независимы, конечно.
О.Журавлева
―
Скажите, а контакты с властью - это же тоже занятие главного редактора. Это же Муратов вас – я имею в виду коллектив – должен был прикрывать всё это время от всяких сложных историй.К.Мартынов: Это история того, что мы хотим продолжать выпускать газету
К.Мартынов
―
Здесь, я думаю, есть два вида контактов с властью. Один из них официальный, публичный – Клуб главных редакторов и участие в различного рода организациях…
О.Журавлева
―
Ну вот пригласит вас, например, Путин в Кремль.
К.Мартынов
―
Я поеду. А куда деваться? Это же не в том смысле, что я лично как персонаж должен сказать: «Я подумал и решил: не сегодня». Если бы я на себя работал и был бы блогером, и у меня не было бы какого-нибудь корпоративного интереса, я мог бы так решить. Если редакционная коллегия скажет, что надо ехать, и я сам с этим соглашусь, естественно, я поеду. А что делать?Но, с другой стороны, теоретически можно себе представить ситуацию, когда на подобное приглашение последует какой-то мотивированный отказ, если мы поймем, что это в наших интересах.
Понимаете, это не история того, что мы перед кем-то выслуживаемся, отчитываемся или боимся кого-то. Это история того, что мы хотим продолжать выпускать газету. И до тех пор, пока мы можем выпускать ту газету, которую мы хотим, мы готовы разговаривать с разными людьми.
О.Журавлева
―
А вам не страшно, что спонсоры или какие-то новые друзья газеты условные скажут: «С Муратовым - да. А вот с Мартыновым не буду сотрудничать». Есть такая опасность?
К.Мартынов
―
Я думаю, что в условия общения со спонсорами не входило вмешательство в редакционную политику, включая кадровую. То есть не было тезиса о том, что давайте этого человека не будем брать на работу или не будем его избирать главным редактором. То есть если вдруг выяснится, что какие-то люди считают, что они вправе определять, кто должен быть редактором «Новой газеты», тогда нам нужно вернуться обратно к нашему любимому редсовету и поставить вопрос: а хотим ли мы продолжать общение на таких условиях? Дальше совет решит.
О.Журавлева
―
Спасибо большое! Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты» и кандидат в главные редакторы у нас сегодня в студии.Я тоже в какой-то степени тоже про журналистику. Минобороны опубликовало в Фейсбуке неопровержимые подтверждении, что США сотрудничают с ИГИЛ (
группировка запрещена на территории России
). А потом волонтеры-расследователи обнаружили, что картинка совпадает со скриншотом их компьютерной игры. В общем, традиционный фейк, На котором Минобороны уже ловили: не те фотографии из министерств обороны Ирака, еще откуда-то… Как вы это объясняете, почему такую несложную, в общем-то, вещь Минобороны не может обеспечить качественными сотрудниками?
К.Мартынов
―
Мне пришло в голову, что здесь есть параллель между этой историей и всеми этими историями с харассментом на Западе. В каком смысле слова? Вот представьте, что перед нами какой-то статусный мужчина, на дворе 1985 год или даже 1995-й. И он считает, что он король мира, что он может хватать кого угодно за какие угодно части тела, предлагать встретиться в номере. И ему за это ничего не будет, потому что главные редактора СМИ - его друзья, женщинам этим никто не поверит, доказательств у них нет.А потом мир поменялся однажды, и поменялось представление о границах приватности, мужской и женской идентичности, о том, как работают эти системы власти. И, в принципе, когда много женщин или мужчин говорит о том, что к ним приставали какие-то влиятельные люди, в принципе, общественное мнение уже не на стороне этого человека, и они могут в своих блогах, на YouTube рассказать, как это было и как это было неприятно.
Возможно, так кто-то и перегибает палку в этих скандалах. Но смысл в том, что мир открыт и любая информация, которая была скрыта в мире XX века, она теперь совершенно спокойно выходит на очень большую аудиторию, и ее начинают обсуждать. Правила игры изменились.
Вот, мне кажется, наше Минобороны предполагает, что мы еще живем в мире, который готовили советские разведчики, где существует пропаганда, существуют СМИ, существует Советское информбюро, центральное телевидение. И если специально обученные люди сделают красивую картинку, правдоподобную, такую, какую нам надо, то это, безусловно, будет нам на пользу. А выясняется, что дальше так это работает, что просто вы берете картинку и начинаете искать исходник этой картинки. Это делают добровольцы, которые тратят, наверное, часы своей жизни. И они находят источник этой видеокартинки. Это такая вот игра.
Минобороны, мне кажется, раз за разом – тут смешно, конечно, что это серийный такой как бы харассмент специфический – не понимают, что делать так уже нельзя; что, может быть, если бы речь шла про 85-й год, это бы сработало, а в 2017 мир устроен иначе и такого рода фейки очень легко вычислять.
Я не думаю, что Минобороны целенаправленно стремится делать фейки. Я думаю, что они не вполне понимают на каком-то среднем уровне принятия решений, на уровне исполнителей – люди, которые это исполняют, они не вполне понимают возможные последствия.
И, конечно, обидно, что наши военные, которые должны нас защищать, они вот так не учатся на своих ошибках. Может быть, они и защищать нас так же готовы, как они готовы заниматься своей информационной войной.
О.Журавлева
―
А что, у них нет фотографий?
К.Мартынов
―
Ну, видимо, у них либо нет хороших фотографий – например, спутник не туда улетел – либо на этих фотографиях изображено не то…
О.Журавлева
―
То есть они врут?
К.Мартынов
―
Ну, как вам сказать… преувеличивают, например, приукрашивают, заостряют.
О.Журавлева
―
Ошибаются.
К.Мартынов
―
Ошибаются – это уже чересчур. Вот модная же сейчас тема с «постправдой». Информации слишком много. Как выбрать, какой верить? Люди выбирают ту информацию, которая им кажется правильной и приятной. Поэтому, в принципе, я думаю, что многие миллионы людей уверены, что эти расследователи, которые найти исходник этой картинки, наверняка работают на ЦРУ, условно говоря, они всё врут или даже преувеличивают, наоборот. И можно задать резонный вопрос: а чего это люди занимаются в свободное время такими глупостями, как разоблачают фейки Минобороны?
О.Журавлева
―
Как вы думаете, в Сирии-то Минобороны воюет, или они там только из игр всякие картинки показывают?
К.Мартынов
―
К сожалению, гробы-то не из игр приходят?
О.Журавлева
―
Но они же ведь не подтверждают, что это те самые гробы.
К.Мартынов
―
Нет, почему? Время от времени даже памятники официально ставят, что вот какой-то десантник вызывал огонь на себя при взятии какого-то сирийского города.
О.Журавлева
―
А мы можем быть уверены, что это было в Сирии, а не на Донбассе?
К.Мартынов
―
До такой степени, да, я думаю… Мы два года назад это обсуждали, что российская армия не может вести одновременно две боевых операции, поэтому либо Сирия, либо Донбасс.
О.Журавлева
―
Прелестно. Это Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты» со своим особым мнением. Мы вернемся после небольшого перерыва.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». В студии – Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты». И, разумеется, тема иностранных агентов в СМИ - она просто ваша, что называется.Еще один этап, новый закон. Кого хотят зачистить? Зачистят ли Russia Today, в конечном итоге? Чего добиваются этим законом? Попытайтесь мне, пожалуйста, объяснить, как вы это видите.
К.Мартынов: Обидно, что наши военные, которые должны нас защищать, не учатся на своих ошибках
К.Мартынов
―
Вообще, если начинать все с наших законодателей, то выглядит так, что они очень давно искали повод, каким образом еще укрепить суверенитет, как они его понимают. И подвернулась довольно полезная для них инициатива американских властей, которую применили к Russia Today, которую абсолютно никто не смотрит на американском телевидении. В Европе смотрят в некоторых регионах. А аудитория Russia Today в Америке, она абсолютно исчезающая…
О.Журавлева
―
Простите, мне кажется, Маргарита Симоньян рассказывает о каких-то фантастических…
К.Мартынов
―
Да, естественно, она рассказывает и ссылается на данные тех политологов и медиааналитиков, которые сами выступают в эфире Russia Today, и, таким образом, круг замыкается. Ну, у меня про 2017 года данных нет. Может быть, так есть какой-то рост на фоне всех скандалов вокруг Трампа. Посмотреть на наши медиаподвиги кому-то, может быть, хочется. Но в 2015 году, когда они уже работали на полную катушку, у них была аудитория в районе 0,1% телезрителей. И на это тратились довольно серьезные деньги.Короче говоря, есть вот этот закон 30-х годов об иностранных агентах, который американцы, конечно, принимали ради каких-то своих целей, которые у них были в 30-е годы. Кто их там враги были: японцы, Коминтерн, нацисты, к слову сказать. И для того, чтобы, видимо, что-то сделать и как-то снизить этот пресловутый русский след в американской политике, масштабы которого, мне кажется, все-таки несколько переоценены демократической прессой сейчас, вот под раздачу попали сейчас Russia Today. Ничем это им не грозит, они продолжают работать в Америке совершенно спокойно. Вот сегодня это должно было случиться. И, я думаю, они завтра в эфир выйдут, совершенно как обычно.
А у нас есть формальная идея о том, что мы принимаем зеркальные меры. Называется это у нас так же, а по сути, мы можем прийти к тому, что иностранное вещание, иностранные редакции русскоязычные на территории России потеряют лицензии или, по крайней мере, они будут поставлены в такие условия, когда работать на российском рынке они не смогут официально.
То есть, в принципе, то, что наши российские власти называют зеркальными мерами на примере закона про некоммерческие организации, который де-факто заставляет их перерегистрироваться и закрываться - последние годы мы это видели –в виде зеркальных мер может вернуться к ситуации, когда были «глушилки» и были «голоса».
О.Журавлева
―
Ты считаешь, что это кривое зеркало.
К.Мартынов
―
Оно точно кривое. Мы сейчас точно не знаем, что они примут завтра. Ведь они собираются завтра во всех трех чтениях принять этот законопроект. Но, судя по тому, что случилось с законом про НКО, по модели которого строится это расширение этого понятия «иностранного агента» на СМИ, причем как иностранные, так и российские с иностранным финансированием, в принципе, можно сказать, что в ручном режиме любое СМИ, имеющее признаки так называемого иностранного агента, может быть в России закрыто после принятия этого закона, что, повторюсь, Russia Today совершенно не грозит.К.Мартынов: Не думаю, что Минобороны целенаправленно стремится делать фейки
То есть они, конечно, начинают говорить, что у них невыносимые условия. На самом деле, у них есть дополнительная отчетность перед Минюстом, и много раз уже говорилось – мелкий шрифт - о том, что вы иностранный агент где-то в титрах.
О.Журавлева
―
А России Russia Today тоже иностранный агент? У них есть иностранные источники.
К.Мартынов
―
Ну, да. Это такая рекурсия, когда змея кусает себя за хвост и это всё закольцовывается. Да, это странная история. Симоньян, действительно, хвасталась, что у них есть какие-то иностранные деньги, которые она получает за рекламу. Я думаю, что для Симоньян сделают на территории Российской Федерации исключение все-таки.Я думаю, что, во-первых, очень странно возвращаться к «глушилкам» и «голосам». Мне просто кажется, что кто-то ностальгирует по молодости. Знаете, вот в 70-е, наверное, так классно жилось. Советские граждане, представьте, должны были сидеть с этими длинноволновыми приемниками, слушать сквозь треск какую-то настоящую правду о том, как все в мире устроено. И мы сейчас с учетом предельно открытого мира, с учетом того, что есть интернет пока, и нас вроде бы тоже он есть…
О.Журавлева
―
Надолго не рассчитывайте.
К.Мартынов
―
Да, если только к этому сценарию идти. В общем, мы приходим к тому, что вместо приемников будем как-то через интернет узнавать новости на русском языке из Лондона на ВВС и, таким образом, познавать нашу страну.Один раз, в общем, уже было. Чем кончилось, всем известно. И мы думали в редакции, как к этому относиться И я даже предложил такую историю, что в каком-то смысле слова Симоньян, наконец-то, показала, зачем она полезла туда. Зачем был Russia Today нужен в принципе, непонятно, зачем нужно было тратить на них такие деньги, а вот для того, чтобы…
О.Журавлева
―
Юрий из Москвы пишет: «Конгресс и сенат США врут, когда заявляют, что Russia Today серьезно повлияли на результаты выборов президента?»
К.Мартынов
―
Они интерпретируют факты так, чтобы объяснить, почему результаты выборов их не устраивают. Означает ли это, что они врут? Что-то очень похоже. Смотрите, если вам не нравится Трамп, вы можете любые аргументы использовать в качестве истории о том, почему он плохой человек и не должен находиться на президентском посту, в том числе, вы можете Симоньян вспомнить в этом длинном списке. Это не единственный пункт, там много всего.Но, мне кажется, смотрите, какой красивый ход. Вы закатываете Russia Today в США. Там и признают иностранным агентом. После этого в России тоже все признают иностранными агентами. И в чем ваш профит? Вы имеете в России закрытые «Голос Америки», радио «Свобода», ВВС, Deutsche Welle, а также, возможно, «Медузу» и далее по списку.
О.Журавлева
―
У «Новой газеты» есть иностранные источники финансирования?
К.Мартынов
―
Нету, потому что иначе бы нас признали инагентом и сделали бы почти невозможной нашу работу. И поэтому у нас нет иностранных источников финансирования.
О.Журавлева
―
То есть вы в этом абсолютно уверены.
К.Мартынов
―
Абсолютно уверен, потому что против нас довольно серьезно по этой теме копали и, увы, ничего не нашли.
О.Журавлева
―
Это, кстати говоря, когда копают против газеты – это же тоже относится к главному редактору.
К.Мартынов
―
Конечно, да.К.Мартынов: Это такая рекурсия, когда змея кусает себя за хвост и это всё закольцовывается
О.Журавлева
―
И вы считаете, что в отсутствие Дмитрия Муратов на этом посту оборону вы держать сможете?
К.Мартынов
―
Знаете, я не уверен, что это корректный пример, но когда Владимир Владимирович Путин ушел с президентского поста…
О.Журавлева
―
Он назначил себе преемника.
К.Мартынов
―
Он назначил себе преемника, но он ведь не ушел, правда? То есть не то чтобы в отсутствии Владимира Владимировича в 2009-м году, например, важные международные решения принимались без того, чтобы принимать в расчет его мнение.В России часто так бывает, что формальная должность и реальный политический вес человека в той или другой структуре не вполне совпадают. Поэтому фраза «в отсутствие», мне кажется, абсолютно некорректна.
О.Журавлева
―
То есть вы хотите сказать, что вся медведевская оттепель, она как была исключительно путинской оттепелью?
К.Мартынов
―
Задним числом в этом нет сомнений. Потому что если бы медведевская оттепель была медведевской, то Медведев пошел бы на второй срок.
О.Журавлева
―
Когда потом отменяли все медведевские…
К.Мартынов
―
Ну как. Ситуация в мире изменилась. Россия оказалась в кольце врагов. Что еще? Деньги кончилось. Какие еще причины были?
О.Журавлева
―
Но невозможно даже разговаривать о выборах в вашей газете и не выходить на отдел политики, который вы сейчас и возглавляете. Скажите, пожалуйста, как вам кажется, что же с нашими-то выборами? У нас президент уже определился, когда он объявит?
К.Мартынов
―
Я думаю, что у них есть какой-то дедлайн, если это применим к ним такой термин. Я думаю, что это будет в последний момент. Так что уже все окончательно будут просить, все будут говорить: «Уже пора. Уже, в общем, часики-то тикают». И где-то, я думаю, в этом году должно произойти, год уже скоро заканчивается… Надо уточнить, в какое время у нас собираются официально документы в течение декабря. Ну, условно говоря, на Рождество, когда уже везде будут елки, когда будет праздничное настроение – вот Владимир Владимирович может преподнести нам подарок.
О.Журавлева
―
А может преподнести нам подарок в виде преемника?
К.Мартынов
―
Нет. Потому что нынешняя система преемника не вынесет.
О.Журавлева
―
Собчак вынесет, а преемника нет?
К.Мартынов
―
Собчак вынесет до марта следующего года. А после этого Собчак должна потерять интерес к политике. Я уверен в этом. Ну, это история Прохорова. Они не стопроцентно повторяется, но она похожа очень. Понимаете, это же интересный такой феномен. Есть такие люди, у которых интерес к политике проявляется сезонно, как грибы какие-нибудь растут. Вот нет у вас интереса к политике, потом – раз! – и ваша грибница дает эти ложноножки, я бы сказал. А потом ложноножки покрываются листвой – и у вас больше нет интереса к политике. Вот и к Ксенией должно так произойти.Но я буду очень удивлен, если Ксения в мае 2018 года объявил о создании большой политической партии, о продолжении политической борьбы и прочие всякие интересные вещи. Это очень странно было бы.
О.Журавлева
―
Вы абсолютно убеждены, что это проект Кремля?
К.Мартынов
―
Я такими терминами обычно не пользуюсь.
О.Журавлева
―
Ну, хорошо, в больших кавычках, как мы обычно называем.
К.Мартынов
―
Смотрите, в каких терминах я предпочитаю это анализировать. У власти есть определенные проблемы, связанные с этими выборами. Основная проблема – что выборы скучные. Это все знают. Последние полтора года это обсуждается. Они придумали, в принципе, неплохой ход, как сделать выборы чуть более интересными. Для каких-то категорий граждан, в принципе, достаточно интересными для того, чтобы естественным образом повысить явку, продемонстрировать политические свободы и так далее.Заключен такой контракт с Ксенией. Никто ведь не спрашивает, как она будет собирать подписи. В принципе, например, если бы Собчак мешали собирать подписи, она могла бы их не собрать. А ей, видимо, не будут мешать собирать подписи, и она их соберет, может быть, уже собрала.
О.Журавлева
―
Может быть, их собрали, и они же где-то лежат, вы хотите сказать?
К.Мартынов
―
Официально их нельзя сейчас собирать, насколько я понимаю. Но смысл в том, что есть уже работающая модель, как это будет происходить в поле, что называется. И в этом смысле какой смысл говорить, проект она Кремля или не проект Кремля? Она просто выполняет внутри этих выборов определенную функцию. Функция абсолютно работает на то, чтобы наш такой авторитаризм образца 2018 года перешел на следующую стадию вот в этом сроке 18-24.Вы можете не быть проектом Кремля, но если вы объективно помогаете этому процессу – ну, вы такое… Это функционалистское описание, понимаете? Я даже не хочу говорить, что это плохо… Вот мы обсуждали с кем-то из ваших коллег. К вам пришли и сказали: «А вы хотите быть президентом? А вот о чем вы мечтаете? Может быть, вам свою радиостанцию надо дать? Может быть, миллиард долларов на развитие свободной прессы в России?»
О.Журавлева
―
Может быть, вы хотите быть главным редактором «Новой газеты»?
К.Мартынов
―
Ну вот, в том числе, да. Мне кажется, что здесь же очень сложная моральная конвенция заключается с самим собой. «А мы не будем нигде говорить. А вы можете говорить на выборах всё что хотите. Мы не будем нигде говорить, что вы нам оказываете услугу».
О.Журавлева
―
Вы сейчас дезавуируете все свои слова, сказанные по поводу выборов главного редактора «Новой газеты». Проект Муратова – Кирилл Мартынов.
К.Мартынов
―
Ну да, такие риски есть да.
О.Журавлева
―
Много рисков в этой жизни. Это Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты». Всем спасибо, всего доброго!