Александр Баунов - Особое мнение - 2017-10-26
26.10.2017
О. Журавлева
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». И у нас в гостях Александр Баунов, журналист, главный редактор сайта Carnegie.ru. Здравствуйте.
А. Баунов
―
Добрый день.
О. Журавлева
―
И одна из новостей сегодняшних, которая уже многими названа «делом врачей». Директор российского академического молодежного театра задержана после допроса по делу «Седьмой студии». Это нынешний директор, которая была сотрудницей Минкульта. В тот момент, когда «Седьмая студия» получала, я так понимаю, финансирование. Действительно это похоже на какую-то кампанию?
А. Баунов
―
Да, это похоже на кампанию. Конечно. Потому что двоемыслие в культуре продолжается. И Серебренников не может ставить новые спектакли. Но, пожалуйста, вчера и позавчера в Гоголь-центре был его новый спектакль, который привез латвийский национальный театр. Который абсолютно в той же самой эстетике, ненавистной борцам за чистоту русской культуры. Да, «Нуреев» не вышел в Большом в постановке Серебренникова. Но последнюю неделю, сегодня последний день в Большом идет опера «Альцина», звезда Экс-ан-Прованса. И совместное производство Большого театра и оперного фестиваля в Экс-ан-Провансе, который по эстетике, Кэти Митчелл режиссер, это совсем не тот Большой театр на пуантах и в пачках, которые хотели бы видеть борцы за чистоту культуры. Я про себя ее назвал садомазо оперой. Там есть, в конце концов, там волшебница, которая убивает своих любовников, есть основания для такого режиссерского решения. И так далее. То есть двоемыслие продолжается. Поэтому и те, кто так сказать затеяли кампанию давления на культуру в сторону ее унификации, а заодно давления на тех, кто поддерживает разнообразие русской культуры, московской культуры и соответственно являются поклонниками Серебренникова и такого театра и разного кино, «Матильды» всякой. Они не видят своей цели достигнутыми. Ну хорошо, один Серебренников не ставит новых спектаклей. Но десятки других режиссеров их ставят. И десятки зарубежных театров в рамках разных фестивалей вроде «Территории», которая тоже вчера закончилась, NET, который сейчас начинается. Это все современные мирового уровня абсолютно фестивали, которые проходят в Москве и все это эстетически абсолютно должно претить этим самым борцам за высокодуховную русскую культуру. Которую надо понимать как культуру в высшей степени консервативно и в исполнительском смысле может быть и неплохую. Я имею в виду в техническом. Но культура должна быть живой. Можно научиться рисовать деревья как Шишкин, но ты не можешь выставлять их на биеннале. Их место будет на Арбате, просто потому что Шишкин это сделал 150 лет назад. Так что, задача я думаю в том числе, две задачи, задача минимум – естественно довести дело Серебренникова до конца. И довести его можно до конца, в том числе привлекая тех людей, которые упоминались или включены в круг расследования. Ну а задача максимум - сделать любое занятие современной культурой для министерства культуры и для деятелей культуры слишком рискованным.
О. Журавлева
―
Но если как вы сами говорите разное необычное и интересное все равно происходит на экранах и сценах, может быть задачи Следственного комитета были самые чистые. Они действительно занимались конкретными финансовыми нарушениями. Просто вот Серебренников попался. А, может быть, они не с культурой борются-то? Тем более Transparency International говорит нам, что вообще-то с бюджетными средствами в театрах обходятся не очень удачно, прямо скажем.
А. Баунов
―
Да, я говорил с их главой еще летом до того как был опубликован этот доклад, он мне рассказал примерно, что они видят. Но я понимаю это таким образом, что, во-первых, они это видят практически во всех театрах. Во-вторых, видят они в основном следующее: что главный режиссер театра, директор с зарплатой может начислить себе гонорар еще и как режиссер за постановку. Вот есть рыночная стоимость режиссера Табакова. Или актера Табакова. Есть зарплата Табакова в театре, которым руководит. Сложно сказать, вот как сделать так, чтобы он был оценен по своей рыночной стоимости. Вот звезда. Я к примеру говорю. Абсолютно любой режиссер. Видимо, это и делается с помощью выписывания гонораров. Тут я далеко уже не полезу. Потому что я никогда не работал в организации театрального процесса. Но я могу себе представить, как это делается. Или допустим, в прессе, в прессе действительно не принято, если ты штатный сотрудник, допустим, редактор выписывать себе еще и гонорар за написанную статью. Но при этом предполагается, что у редактора главного большая зарплата. Вот я как главный редактор не выписываю себе гонорар за написанные статьи. Я включаю их в свою собственную деятельность, опубликованные у меня на моем ресурсе. Сейчас Карнеги, до этого Слон, Репаблик. До это еще что-то. Ньюсвик. Но очень может быть, что в театре другая ситуация. Может быть, государственные зарплаты несопоставимо малы по сравнению с этой рыночной стоимостью артистов, режиссеров и так далее. И это добирается гонорарами. Может быть так. Это мое предположение. Позовите, отдельную можно сделать передачу, где участники театрального процесса, театральные критики, вот Марина Давыдова, главный редактор журнала «Театр», которая все знает о том, как устроен театр, они вам расскажут, как это устроено.
А.Баунов: Серебренников отходит от школьного стандарта, воплощая ценности, ненавистные оппонентам современной культуры
О. Журавлева
―
Почему вы считаете, что процесс против Серебренникова и «Седьмой студии» это именно процесс идеологический, а не финансовый?
А. Баунов
―
Ну, честно говоря, ровно потому что из всех нарушителей выбран нарушитель самый яркий. Самый не вписывающийся в представление о русской культуре этой классической, академической и реалистической. А у нас классика приравнена к реализму и к тому, что мы знаем с детства. Люди, в общем, делятся на две категории. Одни продолжают следить за культурой всю жизнь, а для других культура кончается вместе со школой. Литература кончается вместе со школьной программой. Музеи кончаются вместе с выходами с классами в музеи. И театры кончаются вместе с походами во главе с учительницей в театр. И в лучшем случае это превращается в светское мероприятие, куда можно выйти с супругой. И ясно, что если ты выходишь с супругой, то это должно быть прилично, чтобы не было там голых задниц никаких. И вообще прилично, понятно. Красиво и понятно. Потому что это род такого застолья, праздника. Там не за культуру идут. Это светское событие. И таких театров очень много и они свою функцию выполняют. Это такой визуальный ресторан. Можно пойти в ресторан одеться выйти хорошо, можно пойти в театр. Это должно быть понятно, академично, достаточно привычно в том смысле, что соответствовать тем шаблонам, тому театру, той живописи, тому кино, которое ты носишь внутри себя. С этого самого детства, когда ты перестал за этим следить. Но вот соответственно Серебренников максимально отходит от этого школьного стандарта. И является просто воплощением ценностей, которые ненавистны оппонентам современной культуры. Он яркий, он за разнообразие, он за Россию с отсутствующими культурными границами. Не за Россию, у которой есть какие-то культурные границы и внутри России одна культура, а снаружи России какая-то другая культура клубится мрачная. Для него нет границ России культурных просто никаких. Естественно, прозрачность границ даже культурных частью сограждан и влиятельных и высокопоставленных и силовых, но и просто частью населения воспринимается как угроза. Потому что вообще наши люди привыкли жить в уютной изоляции многие. И многие хотят к ней назад.
О. Журавлева
―
Как вам кажется, вот эти силы, которые за традицию, за все хорошее против всего плохого, за изоляцию, за посконное и домотканое…
А. Баунов
―
По крайней мере, за границу. Чтобы не было этой прозрачности. Чтобы то же самое, что ставят в Штутгарте и Берлине не прискакивало к нам без всякого фильтра сюда. Давайте фильтровать. Но понимаешь, что один раз поставив фильтр под вывеской: наша культура иная, чем все остальные, какая-то более лучшая, более национальная. Более умелая, технически совершенная. Дальше вопрос: кто фильтрует.
О. Журавлева
―
Так у меня к вам вопрос: кто это определяет. Кто эти силы?
А. Баунов
―
В этом и проблема. Ведь фильтр уже есть. Ведь когда Серебренникову вручали театр, ему же театр не на митинге уличном вручили. И не барин крепостных актеров созвал и купил где-то на базаре режиссера Серебренникова. Это было сделано специалистами по театру, в том числе новой сегодняшней фигуранткой, которая работала в тот момент с 12 по какой-то там год. Или с 11 по 14 в министерстве культуры в области театра как раз. В отделе, который занимается театрами. Но естественно это не ее персональное решение. Естественно, это коллективное решение тех людей, которые отвечали за театр внутри России. А почему они принимали такие решения, почему, несмотря на все усилия влезть в фестиваль «Золотая маска», «Золотая маска» остается нормальным фестивалем, который показывает живое совершенно современное искусство, актуальное. Не в смысле экспериментальное эпатажное любой ценой, а просто то, что является театром в данный момент, а не являлось им 50-100 лет назад. Просто потому что у вас нет других профессионалов. Даже в советское время, советская власть все равно терпела Захарова. Хотя она была тоталитарная. А мы все-таки не являемся тоталитарной страной. Захарова и Любимова и так далее. Ну, просто потому что других деятелей культуры у нас для вас нет. Если человек занимается культурой профессионально, он не может не понимать, что есть театр, что не есть театр, что есть живопись, что не есть в данный момент.
А.Баунов: Было принято в какой-то момент политическое решение финансировать Серебренникова, дать ему театр
О. Журавлева
―
Сейчас просто ситуация изменилась. В Минкульте в том числе.
А. Баунов
―
Когда мы говорим, что вот нужно поставить какой-то культурный фильтр на границах России, так он стоит. К нам же приезжает нечто, что является результатом отбора. Опера «Альцина» приехала и стала совместным производством на сцене Большого вместе с французами, вместе с Экс-ан-Провансом не просто так, она не с неба на нас свалилась. Это в результате отбора достижений европейской оперы, вот те люди, которые являются профессионалами в области оперы взяли эту постановку и перенесли ее на сцену Большого. Они уже профессионалы. Они уже фильтр, они уже худсовет. Единственный выход в этом случае – заменить их любителями. Убрать тех людей, которые следят за культурой всю жизнь, о которых я говорил и заменить их теми людьми, для которых культура кончилась в 11-м классе или 10-м. Если окончили школу поколением раньше.
О. Журавлева
―
Я даже представляю себе такое общественные советы по культуре. Они я думаю, чудесно будут включать в себя ветеранов разных родов войск, и все прекрасно будет работать.
А. Баунов
―
Кроме культуры, собственно.
О. Журавлева
―
Это понятно. Скажите, пожалуйста, но если такими делами занимается не только Министерство культуры, но и Следственный комитет, это значит, что есть некие фигуры, которые сидят гораздо выше министерства культуры, любого подразделения, и которые тоже по этому поводу чего-то хотят.
А. Баунов
―
Ну конечно, видим, что министру культуры крайне неуютно в этой ситуации. Потому что, несмотря на его патриотическую риторику, несмотря на то, что он враг либералов, врагом либералов быть полезно, потому что если на тебя напали либералы, то тебя нужно защитить, по крайней мере, все то время, пока ты являешься предметом их атаки. Нельзя сдать человека этим самым хищным либералам, которые тебя терзают публично на глазах у всех.
О. Журавлева
―
С докторской действительно не очень вышло.
А. Баунов
―
Да, поэтому в этом смысле он, конечно, поспешил присоединиться, намекнуть вернее, что он имеет отношение к переносу премьеры «Нуреева». И вообще его риторика крайне патриотическая. А памятники, которые ставит Военно-историческое общество это не просто академизм, есть разные академические памятники довольно удачные. Это какой-то кукольный игрушечный академизм. Или как я однажды назвал здесь – дембельский альбом. Наивное искусство. Не просто академическое искусство. Это пример наивного искусства, несомненно. И это конечно для него некоторая защита. Но с другой стороны понимаем, что он чувствует себя крайне неуютно, потому что да, сегодня пришли, в том числе и в министерство культуры опять смотреть документы по «Седьмой студии». Все-таки там подписывались бумаги, там проводились тендеры. А это очень трудно будет все объяснить с точки зрения формальной. Мы понимаем, что было принято в какой-то момент политическое решение финансировать Серебренникова, дать ему театр. Сначала дать ему финансирование без площадки, потом дать площадку…
О. Журавлева
―
На каком уровне такие решения принимаются?
А. Баунов
―
Правительство Москвы. Вице-премьер, который курирует гуманитарные вопросы. Да на любом. Буквально. Точно не Путина просто, потому что он совсем этим всем не интересуется.
О. Журавлева
―
Он один раз сходил в театр с супругой, мы до сих пор это помним.
А. Баунов
―
Он ходил в «Современник». Кстати, когда-то был театром, который критиковали ровно за нетрадиционность. И который 50 лет спустя, не сильно меняясь, стал вполне традиционным. И кстати одна из первых громких постановок Серебренникова была в этом «Современнике» если что. Не его уровень. Но администрация президента - да.
О. Журавлева
―
То есть сейчас там ситуация каким-то образом поменялась. Тогда хотели финансировать Серебренникова, теперь не хотят.
А. Баунов
―
И поменялась, на уровне Москвы мы понимаем, что нет Капкова, на уровне администрации мы понимаем, что нет Суркова.
О. Журавлева
―
Тут мне кажется гвоздь какой-то интересный. В этой истории.
А. Баунов
―
Дело не в этом. Там полно людей все равно, которым нравится этот театр и все, кто ходит в Гоголь-центр, знают, что на премьерах всегда парочка автомобилей с номером АМР стоит там. И с мигалками. И кстати вчера стояла. Не знаю, кто там был.
О. Журавлева
―
То есть получается опять борьба башен.
А. Баунов
―
Почему башен-то сразу. Это же узко про Кремль. Это борьба двух Россий, которые выходят гораздо шире за кремлевские стены.
О. Журавлева
―
А Путин действительно объединяющая эти две России фигура.
А. Баунов
―
Путин активно отрицается одной из частей. Поэтому он не совсем объединяющий, он скорее балансирующий. Он тот человек, который не дает силовому ресурсу пожрать гораздо более слабый культурный вот этот или экономический ресурс. В конце концов, наша экономика, которая рыночная и глобальная все-таки несмотря ни на что, она держится на нескольких вещах. Она держится на том, что бизнес, в том числе крупный, в том числе государственный какой-нибудь сбербанк привык работать в этой глобальной финансово-экономической среде и не хочет становиться ведомством, подчиненным приказам из администрации, из Кремля, из правительства, а хочет быть глобальной рыночной компанией.
О. Журавлева
―
И поэтому не может быть в Крыму например.
А. Баунов
―
Например, не может быть в Крыму по этой причине пока, по крайней мере. И с другой Владимир Путин все-таки не хочет давать чрезмерную силу, абсолютную победу одной из версий будущего. Представленную такими-то и такими-то людьми. Ну и, в-третьих, я это пытаюсь объяснить иностранным своим партнерам, собеседникам посольским всяким, напоминаю просто о каких-то поколенческих переживаниях от Путина чуть более старших чем он людей, чуть более молодых как я. Связанных с развалом Советского Союза. Он прекрасно помнит, что негибкая схоластическая догматическая советская экономическая система была главной причиной гибели страны, о которой они сожалеют. Просто он пока этот человек помнит, как и почему развалился Советский Союз, он просто не хочет повторить той ситуации, когда государство берет железные большие лопаты, ломы и начинает управлять экономикой. Экономика собственно перестает работать через буквально год. Как, собственно, у В. И. Ленина произошло. То есть в конце 17-го она еще работала, а в конце 18-го перестала.
А.Баунов: Пока человек помнит развал СССР, он не хочет, чтобы государство брало железные лопаты и управляло экономикой
О. Журавлева
―
Кстати, отношение к революции, к столетию революции. То здесь, то там появляются публикации о том, насколько такой фигурой умолчания этот юбилей пытаются обозначить. Неужели эти сто лет до сих пор такая острая проблема? Вплоть до того, что непонятно, что делать с революцией.
А. Баунов
―
Рецидивы хронических болезней исторической памяти как мы понимаем и не на глубину сто лет могут уходить. Недавно в Америке наблюдали рецидив, связанный с гражданской войной севера и юга. Уж кому помешали эти неизвестные солдаты юга, вдруг 150 лет спустя после окончания войны. Помешали так сильно, что у нас или даже в Украине местами памятники так тихонечко убирают или ставят тихонечко кому-то, а там толпы их свергали, как будто, понимаете, кадры были из какой-нибудь Атланты как из Багдада. Когда разъяренная толпа прибегает, валит памятник, начинает его пинать, плевать. Давить. Ну, боже мой. А тут всего сто лет. У меня прабабушка я помню, она вполне себе в сознательном возрасте пережила революцию и гражданскую войну. Готовилась к одной жизни в институте благородных девиц, прожила другую. С горным инженером бывшим советским комиссаром. Так что. Потеряла первого мужа как раз в гражданскую войну и прожила со вторым, который комиссар в кожанке.
О. Журавлева
―
В пыльных шлемах, да. А как вы считаете, обществу бы на пользу пошли какие-то нынешние, ну не знаю, регулируемые сверху или не очень регулируемые сверху размышления о столетии революции.
А. Баунов
―
Тут понимаете, проблема еще в том…
О. Журавлева
―
Или наоборот бы все только разожглось.
А. Баунов
―
Оно бы не помешало. Но я не вижу гигантского общественного спроса. То есть по сути главными двумя событиями, связанными с революцией, ну тремя у нас оказываются книга Миши Зыгаря, хорошая книга, кстати. Тысяча страниц на документах, живым языком. Между прочим, я видел критику, я начал читать, я тысячу страниц пока не осилил. Но я вообще медленно читаю сравнительно. Во-первых, тысяча страниц на документах работы персональной, но при этом коллективной. То есть все-таки там были люди, которые помогали что-то собирать благодаря тому, что существовала редакция Проджект 1917.ру. Просто на сайте в Проджекте это собрано в такой веселой манере разговоров в соцсетях. Но книга выглядит как книга. Там никакого фейсбука нет, никакого Вконтактике нет, там нормальное изложение истории о том, как, начиная с 1900 года, с Льва Толстого и Победоносцева Россия постепенно скатилась к перехвату власти леворадикальными силами. И почему образованное общество высокоинтеллектуальное развитое не смогло этому помешать. Остановить и вообще не смогло это вовремя осознать. Во-вторых, книжка Данилкина про Ленина. В серии ЖЗЛ. Ну и собственно, «Матильда», которая, конечно, планировалась к выходу революции, но явно…
О. Журавлева
―
Но она мне кажется как раз в классической манере.
А. Баунов
―
…не пыталась стать главным событием. И я когда слышу критику по поводу того, что ну вот, Зыгарь не историк, Данилкин тоже не историк, ну а где были историки, профессиональные историки.
О. Журавлева
―
Слово «историк» и «профессиональный историк» сейчас вообще звучит очень странно. Мы здесь сделаем небольшую паузу. Мы вернемся после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Я вас жестоко прервала на прекрасном выходе на «Матильду». С которой никто не может сравниться. Действительно вот казус «Матильды» как обычной костюмной мелодрамы, ну еще и хорошо подошедшей к 17-му году. Всего-то ничего казалось бы.
А. Баунов
―
Да, если я понимаю замысел Учителя, он был восторженно невинен и облачно прекрасен. Это было кино про девочку и принца. Это какая женщина и девушка не захочет смотреть кино хотя бы одним глазком про девушку и принца. Это же все рисовали в детстве и на совершенно легитимную тему - все могут короли. Кроме…
А.Баунов: Если я понимаю замысел Учителя, он был восторженно невинен и облачно прекрасен
О. Журавлева
―
Жениться по любви.
А. Баунов
―
Да. И ничего криминального как мы понимаем, в этой теме нет.
О. Журавлева
―
Я представляю, как тяжело сейчас Министерству культуры, которое искренне без малейших подозрений выделяло на это деньги.
А. Баунов
―
Разумеется. И тут сегодня Поклонская записала видеообращение, где нападает не только на Мединского, Мединский у нее уже растоптан. Он уже никто. Не замечен в экспертной работе. Как она сказала однажды. А то, что она подала 42 обращения депутатских о проверке в адрес «Матильды», Учителя, его студии и юриста Константина Добрынина. И все они остались в общем, или без ответа или никаких следственных действий не проистекло из них серьезных. Заставило ее теперь быть врагом офиса Чайки настолько, генерального прокурора, настолько решительным, что она даже цитирует Алексея Навального в своем выступлении. Так сошлись у нас крайности. Не называя его имени, но очевидно ссылается на то знание, которое мы получили из его ролика о сыновьях Чайки.
О. Журавлева
―
Потрясающе, правда, когда все наконец совпало в одной точке.
А. Баунов
―
Это эффект подковы. Середина далеко, а края близко друг к другу.
О. Журавлева
―
Раз дошли до Навального, про предвыборную какую-то катавасию. Она настолько затейлива, там уже и цирк, и все что угодно.
А. Баунов
―
Почему цирк. Может быть это более благородное…
О. Журавлева
―
В цирках избирательные участки, по-моему, предлагали устроить вместо школы. В общем, много всякого интересного про эти выборы…
А. Баунов
―
В цирках удобно расположить наблюдателей, они сидят наверху. В рядах. А все происходит на арене. То есть не скроешься.
О. Журавлева
―
Вокруг манежа. Здесь как бы сидит комиссия. По-моему хорошо, почему нет. А потом медведики. Отлично. Так вот, такое ощущение, что мы даже отвлеклись от всей внешней повестки.
А. Баунов
―
А вот, вы почувствовали, что в студии человек с анамнезом международника. И мы до сих пор не обсуждаем…
О. Журавлева
―
Нет, я сейчас про древних греков вас не буду спрашивать совершенно точно, хотя в анамнезе они у вас тоже есть. Но все-таки, это действительно все серьезно, или вот эти крики периодические, что вы отвлекаетесь на цирк, вам специально морочат голову и отвлекают от главного.
А. Баунов
―
А главное что?
О. Журавлева
―
Мне интересно. Есть какое-то другое главное. Где оно сейчас может происходить?
А. Баунов
―
Главное при всем очевидно много раз продемонстрированном интересе нашего президента именно к глобальным политическим вопросам, то есть к вопросам о том, чтобы Россия стала равноправной, а на самом деле привилегированной мировой державой… Потому что тут я собираюсь выпустить статью на эту тему, что равноправие, конечно, понимается у нас не как равенство, а как привилегия. Равными могут быть не все. Равными могут быть только привилегированные. И вот собственно этим он занимается с большим удовольствием. И там определенные успехи есть. Вот к нам король саудовский приезжал. К нам приехала президент Хорватии. Такая эффектная дама блондинка.
О. Журавлева
―
Да.
А. Баунов
―
Между прочим, Хорватия как мы понимаем, югославская Украина, а поскольку Россия это друг сербов и бывший имперский центр дружит с бывшим имперским центром, то это страна с большим опасением, подозрением, неприязнью относившаяся к России многие годы.
А.Баунов: Изделие, собранное из Зюганова, Жириновского, Путина - плохое. Собчак - изделие более высокого качества
О. Журавлева
―
Ну президент Хорватии все-таки не совсем то же самое, что президент в России. В смысле по значимости я так понимаю.
А. Баунов
―
Как вам сказать, и да, и нет. Да, это парламентская республика, но там все-таки ключевой фигурой в новейшей истории является Туджман, первый президент независимой Хорватии. А он именно президент независимой Хорватии. Тот человек, который создал независимую Хорватию. Так что президент там тоже человек важный. Этим он совершенно занимается. Просто мы как не видим огромного внутреннего общественного спроса на осмысление столетия 17-го года, а что он есть, вы прям чувствуете, что люди хотят осмыслить, покаяться. Кстати да, есть такой Георгий Кочетков, известный в том числе тем, что кроме того, что он хороший проповедник и с 70-х годов катехизатор и так далее, то есть один из крупных церковных деятелей. Что называется противоречивых. Потому что у него были конфликты с фундаменталистской частью церкви. И с интеллигенцией, кстати, бывали конфликты. Он такой очень, как один мой, как Коля Эппле мой коллега назвал его самодумом. Вот он человек, который идет своим путем. В церкви. И у него горизонтальная структура огромная. То есть человек, который собрал многотысячную паству. Если бы в церкви были партии, у него такая партия по всей стране. Это много тысяч людей, которые считают его своим просветителем так сказать. Притом, что он часть официальной церкви. И раз в год его пускают служить в ХСС. На юбилеях братства. Ну вот, он затеял такую акцию национального покаяния. И вот среди этих его людей, которые его слушают, до которых доходят его проповеди, среди них это популярная тема, что сто лет это повод всей России покаяться за 17-й год. Потому что поубивали друг друга все, кому не лень.
О. Журавлева
―
Покаяться друг перед другом.
А. Баунов
―
Вообще, как бы национальное покаяние. За огромное нетерпение, ошибку, неважно. Но они это делают, но спрос на это есть? Нет на это спроса никакого. Ни на покаяние, даже нет спроса на раскол. Вот бывает тема, где люди бросаются друг друга обвинять с удовольствием. Пришел какой-то юбилей, давайте друг в друга побросаемся камнями какими-то. Нет, даже это нет. Это же не то что Кремль это обходит молчанием. Я не вижу, чтобы люди хотели про это много читать, слышать, смотреть.
О. Журавлева
―
А про выборы они хотят слышать, смотреть?
А. Баунов
―
Пока нет. Для этого Ксения Собчак – чтобы захотели. В том числе для этого, конечно.
О. Журавлева
―
Кроме того, что на это интересно смотреть…
А. Баунов
―
А вы не заметили, что вы про выборы стали читать, слушать и думать гораздо больше с появлением Ксении Собчак. Я, например, да.
О. Журавлева
―
У нас с вами искаженное миропонимание. Мы вообще на новости смотрим не так, как положено нормальному здоровому человеку. Про выборы все давно спрашивали, собирается ли Путин вообще избираться. Объявляться. Эта тема давным-давно висела. А теперь как бы вот новый поворот.
А. Баунов
―
Видимо, собирается, просто он человек с одной стороны вроде бы, это действительно переизбрание, действительно продление полномочий. С другой стороны человек испытывает в большой степени остаточного уважения к институтам. Мы об этом говорили. Он не хочет менять Конституцию на ходу, не хочет продлеваться каким-то странным образом вроде общенационального референдума. И в том числе, если уж у нас выборы, пусть это будут выборы, пусть хоть, я так понимаю, что ему некомфортно участвовать в чем-то совсем плохо сделанном. Вот ну конечно, можно выйти и победить Жириновского. Но это будет плохо сделано. Нужно поучаствовать в чем, что сделано хорошо, качественно. Если выборы рассматривать как политическое или политтехнологическое изделие, то изделие, которое собрано из Зюганова, Жириновского и Путина это плохое изделие. А изделие, куда привинтили Собчак, это изделие гораздо более высокого качества.
О. Журавлева
―
А чего туда Навального не привинтить и успокоиться.
А. Баунов
―
Можно было и Навального привинтить. Я считаю, что ничего бы страшного не было. Но Навальный, во-первых, мы не очень все-таки понимаем, кто он, если честно. Я - до сих пор нет. То есть то, что он оппозиционер и в этом качестве так сказать институировал себя, учредил себя в большей степени, чем Ксения Собчак, это правда. Он этим занимается ежедневно, рутинно много лет. Но какое будущее России он видит, кто его не публичная поддержка. То есть если с непубличной поддержкой Ксении Собчак, мне уже яснее. Вот с непубличной поддержкой Навального…
О. Журавлева
―
А это не все равно.
А. Баунов
―
… мне до сих пор не так ясно. То есть он сейчас придет и скажет, что это только пожертвования простых граждан, но простые граждане бывают разные. И суммы, которые они жертвуют, разные. И у меня такое ощущение, что не то что они боятся потерпеть поражение от Алексея Навального, но они боятся его раскрутить в самостоятельную политическую фигуру, которую потом закрутить назад будет невозможно. Потому что даже такой невинный, возвращаясь к моей Матильде, с которой никто опять же не сравнивается, даже такой невинный казус приятной наружности, барышня из Крыма, патриотически настроенная как Наталья Владимировна Поклонская вдруг атакует бывшего сенатора Добрынина и действующего генерального прокурора Чайку, да еще и с семьей. И министр культуры для нее никто. И Песков, который говорит вообще-то от имени Кремля тоже для нее никто. Она ждет, когда что, не знаю, Путин ее позовет к себе и заставит сбавить обороты.
А.Баунов: Навального боятся раскрутить в самостоятельную политическую фигуру, которую закрутить назад невозможно
О. Журавлева
―
Когда Кадыров попросит извиниться. Но Кадыров ее уже поддержал.
А. Баунов
―
Да. Кадыров поддержал, между прочим. Много кто поддержал. Шевкунов поддержал. Епископ влиятельнейший. Среди части православного…
О. Журавлева
―
Получается, что огромное количество фигур, из которых может вырасти очень серьезный политик, вот прямо за несколько недель.
А. Баунов
―
Да, у нас на самом деле большой выбор. Просто…
О. Журавлева
―
Просто нас почему-то ограничивают в этом выборе.
А. Баунов
―
Более вязкая среда. Поэтому в смысле повышения качества политтехнологического изделия под названием выборы Алексей Навальный сработал бы точно так же, как сработала Ксения Собчак. Потому что он так и сработал в 13-м году на выборах московского мэра. Но, во-первых, тогда он взял больше, чем…
О. Журавлева
―
Должен был.
А. Баунов
―
Чем рассчитывали. То есть он практически вывел ситуацию на грань второго тура. Чего, конечно, не хочется. И, во-вторых, я думаю, что они боятся, что, раскрутившись в крупную фигуру при помощи федерального освещения, которое ему будет положено, ему нельзя будет затыкать рот как официальному кандидату, его будет труднее контролировать. То есть это тот самый принцип иерархического доверия, о котором я говорил, как строились отношения между Путиным и Медведевым, правительством. Ты один из нас. Вот Собчак в любом случае более-менее один из нас. А Навальный в меньшей степени один из нас. Поэтому лучше пусть это будет она. Вот примерно такая логика.
О. Журавлева
―
Это логика Александра Баунова. Главный редактор сайта Карнеги.ру был сегодня с особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.