Евгения Альбац - Особое мнение - 2017-08-15
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада приветствовать в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте, Евгения Марковна.
Е.Альбац
―
Здравствуйте, Татьяна.
Т.Фельгенгауэр
―
900 дней со дня убийства Бориса Немцова. На мосту по-прежнему пытаются отвоевать место для такого, народного мемориала. Суд прошел, приговор мы слышали. Что делать, чтобы помнили, вспоминали и продолжали говорить и задавать вопросы?
Е.Альбац
―
Ну, Тань, я думаю, что Бориса Ефимовича будут помнить. Он оставил очень яркий след в российской политике, и много очень людей, которые сегодня во власти и кто и в оппозиции, так или иначе работали с Немцовым, начиная от Путина, кончая Навальным. Поэтому...Что касается мемориала на Москворецком мосту, то я думаю, что это, прежде всего, решение федеральной власти. Это смешно, конечно, когда Кремль и ФСО прикрываются «Горвод- что-то там такое» и бесконечно разоряют этот мемориал. Они должны были уже сообразить, что мемориал держится и будет держаться.
Почему-то это место оказалось очень важно для и москвичей, и не москвичей, для тех, кто хорошо знал Бориса, и кто совсем его видел только по телевизору. Вот, почему-то оно... Всё, этот Москворецкий мост сросся с именем Бориса Немцова. Вот.
Так что мне кажется, что мемориал так или иначе... Мы, собственно, мы даже делали как-то материал, он так и назывался «Мост». Понимаете, это своего рода стал институт. Есть люди, для которых вот с этим теперь связана их жизнь. Люди, которые дежурят на мосту, там, Надежда Матюшкина из СПС, которая всем этим делом руководит. Люди, которые регулярно присылают туда цветы. Следят. Как только Надя пишет «Ребята, присылайте цветы», и вот там... Всё очень удобно сделано и можно присылать цветы.
Е.Альбац: Я не ожидала, что фанаты «Зенита» выложат в качестве огромного плаката записку Дмитрия Колесникова
И, вот, есть какая-то часть людей, для которых это стало важно. Вот, для меня это важно, чтобы был мемориал Немцова там. Вот, почему-то не Троекуровское кладбище, понимаете? А всё. Вот, мост – это Борин мост.
Т.Фельгенгауэр
―
По поводу памяти еще хотела спросить не только про Бориса Немцова. В выходные вспоминали трагедию с атомной подводной лодкой «Курск». Ну, как вспоминали? На федеральных каналах не вспомнили. Почему так?
Е.Альбац
―
Ну, я свою ночную передачу начала, собственно. На самом деле, в этот день было 2 даты – 65-летие расстрела Еврейского антифашистского комитета в 1952 году 12-го августа и в 2000 году гибель 108 подводников на подводной лодке «Курск».Но самое для меня, конечно, было потрясающее (это я увидела уже на следующий день), что на матче «Зенита» с кем-то... Я, честно говоря, даже не знаю, на самом деле, с кем – меня не очень это интересует. ...что фанаты на трибуне «Зенита» выложили в качестве огромного плаката записку Дмитрия Колесникова, 28-летнего капитан-лейтенанта АПЛ «Курск», который написал... Была найдена на его теле эта записка. Ему было 27 лет, и ему посвятил такую эпитафию Юрий Шевчук, замечательную совершенно песню. И вот это меня очень как-то поразило. Я не ожидала, что вдруг фанаты «Зенита» вспомнят об этих ребятах.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, то есть люди помнят, российские граждане помнят, а власть не хочет помнить.
Е.Альбац
―
Ну, власть у нас ничего не хочет помнить, она ж вообще беспамятная.
Т.Фельгенгауэр
―
Как это? Очень хочет помнить, иначе не снимали бы какие-нибудь бесконечные патриотичные фильмы и не рассказывали, как свято надо хранить память о Великой Отечественной. Я уже молчу про Николая Второго.
Е.Альбац
―
Тань, у нашей власти как у больных Альцгеймером память избирательная. И причем я должна вам заметить, что вот эти признаки очаговой деменции у российской, а до этого у советской власти обязательно повторялись.Советская власть, как вы помните... Вот, выходили же даже знаменитые эти книги «Исчезнувшие комиссары». Когда как только кого-то расстреляли или посадили, или чего-то, то из книг начинали вымарывать портреты, да? Вот, на протяжении всей советской, а вот теперь российской власти всегда кого-то надо было вымарать. Был короткий период во время Перестройки, когда стали вспоминать, и во время Бориса Николаевича Ельцина, когда перестали вымарывать. А у путинского режима такая же деменция, как была у сталинского, у брежневского, совершенно в той же степени.
Т.Фельгенгауэр
―
В чем смысл вымарывать портрет? Ну, нет человека... Ну, это всё равно, что, не знаю, бороться с тем же самым народным мемориалом Борису Немцову.
Е.Альбац
―
Это переписывать историю.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, нет уже человека.
Е.Альбац
―
Это способ переписать историю. Понимаете, если у вас в истории, в учебнике нету Троцкого или нету Бухарина, или нету Сахарова, или нету трагедии с подводной лодкой «Курс», то вся история у вас немножко переписывается.Ну, вот, возьмите конкретную историю с АПЛ «Курск». Вы, наверное, помните (а я очень хорошо помню), как я сидела 7 дней перед телевизором, и мы все ждали вот этих новостей: «Ну что, вот, успеют или не успеют?» Понимаете?
И теперь-то мы знаем, что взорвалась экспериментальная торпеда, какое-то очередное там оружие, да? Что именно поэтому сразу не позвали иностранцев. Что российские водолазы могли опускаться только на глубину 60 метров, причем на всех флотах России, да? А норвежцы умели работать на глубине больше 100 метров. Но норвежцы – это НАТО, поэтому, значит... А к власти уже пришли чекисты.
И поэтому вместо того, чтобы сразу обратиться... Норвежцы сразу предложили свою помощь. Сразу предложили. Может быть... Это, конечно, сейчас это всё ужасные спекуляции. Кто знает? Кто-то говорит, что ребята погибли сразу (взорвалась торпеда, пробила все переборки и «Курск» затонул). Но, ведь, Колесников успел написать эту записку, значит, он сидел где-то в том отсеке, где немножко оставалось еще воздуха, да? А вдруг его можно было спасти? А вдруг, если бы не пытались бы сначала искать, где затонул «Курск», своими силами, если бы вызвали сразу бы норвежцев, вдруг бы успели.
Понимаете, вот что происходит с тем, когда вы переписываете историю. А, ведь, это было самое начало президентства Путина. А когда это случилось, как мы помним, Владимир Путин катался на водных байках в Сочи, и как-то даже не сразу прилетел в Москву. Понимаете? А после того, как Сергей Доренко на Первом канале вел репортажи с базы подводных лодок, где показывали вдов погибших моряков (еще до того, как они, в общем, узнали, что шансов нет и они вдовы), он вел эти репортажи, его выгнали за это из программы «Время» и, собственно, с этого началась серьезная цензура на Первом канале. И так далее, и так далее, и так далее.
Е.Альбац: Доренко вел репортажи с подводных лодок, показывали вдов погибших моряков. Тогда началась цензура на Первом
Понимаете, если бы тогда наши сограждане как-то внимательнее бы понаблюдали за тем, как Путин себя вел во время этой трагедии, то, может быть, Путину было бы значительно труднее переизбираться и в 2004-м году, и в 2008-м.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас сделаем короткий перерыв. Я напомню, что это программа «Особое мнение», и это особое мнение главного редактора журнала «The New Times» Евгении Альбац.РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и Евгения Альбац, главный редактор журнала «The New Times» у меня в гостях. Ну, память вообще так странно, ведь, устроена: люди, которые были в своем уме, вроде как, при советской власти сейчас говорят, что было прекрасно и замечательно, было всё. И образование, и медицина, и вот как жаль, что больше всего этого нет.
Е.Альбац
―
И девушки в саду шептали их имена.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, абсолютно.
Е.Альбац
―
Вот, ровно это-то они и помнят, что девушки шептали. А всё остальное – это им кажется, что они тоже помнят. А сейчас девушки не шепчут, поэтому всё вокруг плохо.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, то есть это просто грусть по молодости?
Е.Альбац
―
Ну, у кого-то это глупость. Ну, люди же не все обязательно умные, Тань. У кого-то, да, конечно, это воспоминания об ушедшей молодости. Ну а вот для кого-то это просто исполнение политического заказа на то, чтобы... Ведь, не случайно в 2003 году Путин вернул советский гимн, правда? Это, там скажем, для того же Бориса Николаевича Ельцина, как рассказывал тот же самый Боря Немцов, это было совершеннейшее потрясение. Ну, вот это, так сказать, такая апелляция к некой великой России, которую они потеряли. Где была эта великая Россия, которая стояла в очередях? Почему она была великой, если жрать было нечего, если мяса не было на этой стороне улицы, а рыбы на другой стороне улицы? В чем была великость страны, в которой женщины проводили в очередях 8 часов в день? Ну и так далее, и так далее. И где, я не знаю, в Архангельской области (я работала там) не было ничего кроме Завтрака туриста. Великая страна, сил просто нету.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, с другой стороны, сейчас тоже Владимиру Путину не то, чтобы вспоминают и «Курс», но, ведь, еще были и Норд-Ост, и Беслан. Да много всего.
Е.Альбац
―
Да.
Т.Фельгенгауэр
―
Были и взрывы домов, и теракты.
Е.Альбац
―
Да. Ровно поэтому он и устроил такую жесткую цензуру на телевидении, чтобы никто об этом не вспоминал. Мы же помним, что трагедия «Курска» - и закончился Первый канал. Трагедия «Норд-Оста» - и закончился четвертый канал, НТВ. Трагедия Беслана – и закончилась газета «Известия». И так далее. Ведь, каждый раз что-то обязательно с этим было связано.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, сейчас, все-таки, сложнее это сделать, потому что есть интернет.
Е.Альбац
―
Да нет. Не сложнее. Ведь, делают же. Иначе зачем надо было так зачищать всё медийное пространство? Зачем, так сказать, убирать, заставлять Прохорова продавать РБК человеку, лояльному Кремлю? Зачем «Коммерсантъ» было скручивать в жгут, закрывать и власть, и деньги, и так далее? Нет. Конечно, хочется такого единообразия, хочется застраховаться от любого инакомыслия.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну и тем не менее, возвращаясь к силе интернета, ну вот мы видим пример Алексея Навального, которому не нужны ни «Коммерсантъ», ни НТВ, ни Первый канал.
Е.Альбац
―
Это неправда. Это неправда. И Алексей это сам и говорит, и хорошо понимает.Понимаете, всё это разные средства... Люди почему выписывают, я не знаю там, или читают газеты, да? Потому что это снижает их издержки на поиск информации. Вы доверяете, что в газете «Ведомости» сидят профессиональные редакторы и профессиональные репортеры, и поэтому вместо того, чтобы просматривать 20 изданий, если вы ходите на работу и вообще вы человек занятой, у вас, наверное, на всё времени нету. Скроллить интернет у вас нету времени. Поэтому издания вам позволяют снижать издержки на поиск информации.
Когда у вас нету такой возможности, то вы, если у вас много денег, вы заказываете себе обзоры, которые вам составляют люди, способные это делать. Не так много, Кстати, людей, которые хорошо умеют делать такого рода дайджесты или которые понимают, какую информацию требуется этому человеку или этой группе лиц. Это всё профессиональная работа, которая на коленке, на самом деле, не делается.
Для Навального – ему нужны разные аудитории, понимаете? Наша страна отнюдь не гомогенна. И Навальный это как раз очень хорошо понимает. Есть люди, которые смотрят все эти батлы в интернете, есть люди, которые довольствуются тем, что им пишет Facebook или в 140 знаках Twitter. Есть люди, которым требуются деловые издания, есть люди, которым требуются политические еженедельники и так далее. И это разные люди. А для того, чтобы стать президентом, как того хочет Навальный, надо, чтобы у тебя были группы поддержки во всех стратах. Вот и всё.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, с другой стороны, мы видели, с какой реакцией столкнулся Алексей Навальный, когда пошел на дебаты с Гиркиным.
Е.Альбац
―
Ну, потому что дебаты были ужасные.
Е.Альбац: Где была эта великая Россия, которая стояла в очередях? Почему она была великой, если жрать было нечего
Т.Фельгенгауэр
―
Сами дебаты?
Е.Альбац
―
Ну, сами. И Гиркин, и Навальный. Не, ну это всё было очень плохо.
Т.Фельгенгауэр
―
Батлы-то сейчас все обсуждают. Я просто обратила внимание, что это...
Е.Альбац
―
Нет, я считаю, что новость дня, Таня, это наш любимый Геннадий Онищенко, который...
Т.Фельгенгауэр
―
Так он же сказал, что нельзя говорить «батлы».
Е.Альбац
―
Да. Он который призвал наказать журналистов государственных СМИ, которые написали что-то такое там или сделали сюжеты об этом батле двух рэперов в интернете. Это, конечно, вот это... Это вот памятник Совку, понимаете? Вот, Геннадий Онищенко – это нужно икона в красный угол, смотреть на него и всегда говорить «Чур меня, чур меня, чур меня». Понимаете? Это же потрясающая совершенно...
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, немножко хайпанул.
Е.Альбац
―
И еще мне очень понравилось сообщение где-то, кстати, в интернете как раз о том, что детская площадка сделана в виде полицейского участка. Это тоже мне ужасно понравилось.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, нормально. Детей надо готовить с самого начала к тому, что может быть. Знаете, по-моему, в Тюмени собираются делать классы с полицейским уклоном. Знаете как? Специализация. Так что всякое бывает.По поводу Навального хотела еще спросить. Сегодня глава ЦИК Элла Памфилова сказала, что только чудо может позволить Алексею Навальному быть зарегистрированным, и она никогда его не зарегистрирует и ни на какое давление не поддастся, сколько бы людей ни вышло на улицу с требованием зарегистрировать Алексея Навального. Как вы считаете, всё? Тут уже всё, поставлена точка? Или, всё же, мы ждем, когда Владимир Путин что-то скажет?
Е.Альбац
―
Я думаю, что Элла Александровна так же, как все мы, хорошо знает, что решение будет принимать не она. Она выполнит то решение, которое примет Путин Владимир Владимирович и никто больше.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, то есть это она себя успокаивает, когда она говорит, что «Кто же будет это делать? Уж точно не я» (в смысле регистрировать его)?
Е.Альбац
―
Ну, какой еще у Памфиловой есть ресурс? Вы подумайте. Она чиновник. У всякого чиновника на бюрократическом рынке есть какой-то вес. И этот вес можно обменивать с другими чиновниками, да? Так работает бюрократический рынок. А у нее какой вес в этом ЦИК? Мы же наблюдали на последних парламентских выборах. Он же находится в минусовой зоне. Мы тоже все думали, что вот сейчас пришла Памфилова и сейчас вдруг проведут без фальсификаций выборы. Ну, мы же это наблюдали, как это всё произошло.Поэтому, ну, чего там говорить? Было много сказано слов, и даже сидели в ЦИКе там замечательные люди, которые сотрудничали. Из «Голоса» там, и Орешкин, и так далее. Но только на выходе-то мы увидели то, что мы увидели.
И Элла Александровна отлично понимает, что в ту же секунду ее вес на бюрократическом рынке совершенно просто пшик и ничего от него не осталось. Теперь надо его как-то пытаться набрать. Ну, вот, она набирается словами.
Т.Фельгенгауэр
―
Про тех , чей вес, кажется, больше ничего абсолютно не значит. Завтра начинается суд над Алексеем Улюкаевым, бывшим главой Минэкономразвития.
Е.Альбац
―
А, кстати, в открытом или закрытом режиме?
Т.Фельгенгауэр
―
В открытом.
Е.Альбац: Онищенко призвал наказать журналистов СМИ, написавших сюжеты о батле рэперов в интернете. Это памятник Совку
Е.Альбац
―
О, как интересно!
Т.Фельгенгауэр
―
И поэтому мой вопрос. Ваши ожидания от этого процесса?
Е.Альбац
―
Не знаю. Ожиданий у меня никаких нет. Мне очень интересно. Действительно, придет давать показания, как требует того сторона обвинения, Игорь Сечин. Я хочу, чтобы мне рассказали, на каком основании, кто и как арестовывал Алексея Улюкаева на территории государственной корпорации Роснефть? Какую роль в этом принимал глава тогда Службы безопасности Роснефти генерал ФСБ Олег Феоктистов? Почему глава службы, ну, практически ЧОПа Роснефти может арестовывать федерального министра? Ну, меня всё там интересует. Если это всё будет в открытом варианте, это очень интересно.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть как пишет Алексей Венедиктов, «будем наблюдать».
Е.Альбац
―
А, это вы имеете в виду его канал в Телеграме?
Т.Фельгенгауэр
―
Да, Телеграм-канал.
Е.Альбац
―
Да, будем наблюдать, да. Да.
Т.Фельгенгауэр
―
Там, кстати, еще, по-моему, на прошлой неделе или на позапрошлой (не скажу точно) в суд, вроде как, передали материалы дела Никиты Белых. И должны уже там в какой-то срок расписать судье, и судья уже назначит, когда рассмотрение.
Е.Альбац
―
А вы знаете, Таня, вот, есть такая госпожа Лариса Маркус.
Т.Фельгенгауэр
―
Есть такая. Это банкирша.
Е.Альбац
―
Банкирша.
Т.Фельгенгауэр
―
Ей всё простили, говорят.
Е.Альбац
―
Нет, еще, судя по всему, скоро совсем всё. Значит, она... Не будем. Какое там слово? Как это слово? Как это называется? Украла.
Т.Фельгенгауэр
―
Только прилично говорите, а то вы батла насмотрелись, сейчас скажете.
Е.Альбац
―
Я не смотрела, честно скажу, я не могу это смотреть. 114 миллиардов рублей, да? Значит, они с брательником, значит, это... Ну, то самое, да, Таня?
Т.Фельгенгауэр
―
Увели.
Е.Альбац
―
Так вот, ей дали 9. Сенцову Олегу, который ничего не сделал, дали 20 лет строгого режима в Якутии, да? Значит, ей дали 9 лет. И сейчас ей скостили до 8-ми, а брательника-то в международный розыск как-то, вот, просили, говорят «Арестуйте-арестуйте». А потом как-то он сбежал от ареста, находится в Лондоне. Все хорошо знают, где. Ну вот. Это потрясающая история.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну да. А вам еще могут про Евгению Васильеву напомнить.
Е.Альбац
―
Евгения Васильева была чудесна. Нет, ну, вот эта история Внешпромбанка – она же гениальна совершенно. Там же держали деньги куча больших товарищей. И товарищей помельче. Большие товарищи... Жены, как правило, их там держали деньги. Говорят, там и Шойгу, и Патрушев, и кого там только ни было. Вот.Они какие-то деньги, судя по всему, вынули. Но, видимо, много больших товарищей деньги не вынули, потому что, видимо, они понимают, что до тех пор, пока они не выпустят на свободу Маркус и она их не приведет к тому кладу, где находятся их миллиарды, миллионы долларов, они никогда деньги свои не увидят.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас сделаем перерыв. Это особое мнение Евгении Альбац, главного редактора журнала «The New Times». Мы вернемся и поговорим о ситуации в США.НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, напоминаю, что в гостях у меня главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. И я обещала, что мы поговорим про ситуацию в США. Как вы понимаете вот эти массовые акции? И вот это столкновение очень серьезное. Насколько далеко может зайти и может ли справиться президент с ситуацией?
Е.Альбац
―
Ну, во-первых, я думаю, что там пока может и губернатор штата, все-таки, справиться с ситуацией. Во-вторых, Тань, надо понимать, что Вирджиния, штат Вирджиния – это столица конфедератов, да? В Ричмонде была столица тех, кто во время гражданской войны в США (это середина XIX века) выступал за сохранение рабовладельчества в США. Почему они выступали? Не потому, что они были все такие людоеды, хотя были и людоеды. А потому что экономика южных штатов была построена на сельском хозяйстве, на продуктах сельского хозяйства, и для этого нужно было много безгласых рабов.Значит, штат Вирджиния был один из тех штатов, где еще в начале 60-х годов были раздельные скамейки для цветных и для белых. Я ездила и писала свой основной репортаж с выборов Барака Обамы, с первой кампании Барака Обамы именно в штате Вирджиния. Именно в штате Вирджиния был знаменитый кейс четы Лавинг, потому что там действовал закон, который запрещал браки между цветными и белыми. И была чета Лавинг, которая зарегистрировала брак через реку в столице США Вашингтоне, а в штате Вирджиния это было запрещено. И поэтому в их дом ворвались сотрудники ФБР, вытащили их из постели и засунули их в тюрьму, и потом, значит, их судили за это.
И так после этого начался знаменитый... Был знаменитый процесс в Верховном суде США, был инициирован очень хорошими адвокатами, и Верховный суд США (это был суд знаменитого судьи Уоррена) признал антиконституционность этого закона штата Вирджиния. И Лавинг выиграли этот кейс.
Это был один из тех краеугольных камней, которые легли в политику борьбы с сегрегацией в южных штатах, которая существовала – там, ведь, было довольно много ограничений для людей с небелым цветом кожи: ограничения избирательные и так далее, и так далее. Это была большая-большая кампания, которую, кстати говоря, вела Республиканская партия. У власти в Вирджинии очень долго был расист, он был членом Демократической партии.
На протяжении уже ряда лет в разных южных штатах идет борьба между теми, кто является категорическим противником вот этой во рабовладельческой истории, и сторонниками конфедератов по поводу памятников и знаков. Там где-то, я уж не помню, по-моему, в Южной Каролине год или два назад на референдуме было принято решение о том, чтобы спустить флаг конфедератов, который висел. Там где-то еще какой-то памятник убирали.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, то есть этот процесс – он идет.
Е.Альбац: Много дураков, смеющихся над политкорректностью. Не понимают: с человеческими предрассудками тяжело бороться
Е.Альбац
―
Это процесс. Не то, чтобы это... Понимаете, просто это не то, чтобы вдруг возникло сейчас решение в том же штате Вирджиния убрать памятник лидеру конфедераторв генералу Ли.В результате там был этот марш нацистов. В нем участвовало от 2 до 8 тысяч человек. И естественно, туда пришли те, кто считает, что нацистский флаг американцы могли нести только в Берлине в 1945 году как поверженный флаг. И произошли эти чудовищные столкновения.
Почему? Потому что снято табу. Понимаете, вот, у нас много дураков, которые любят смеяться над политической корректностью. Они смеются, ну, просто по большей части просто люди это неумные. Потому что они не понимают, что с человеческими предрассудками очень тяжело бороться. Если человек верит, что во всем виноваты евреи, то вам нужно с ним провести такую серьезную образовательную работу, дать ему почитать книги, прочитать ему пару лекций и так далее, чтобы он понял, что его этот взгляд основан на предрассудках. У вас нет возможности с каждым человеком этим заниматься.
Короче, в американском обществе как в любом другом масса людей со всякого рода предрассудками. Или страхами. Или комплексами (называйте это как угодно). Там достаточно расистов, там достаточно антисемитов, там достаточно «анти» кого угодно. Как вы знаете, первая поправка к Конституции США (Свобода информации) запрещает какие-либо ограничения на информацию. Поэтому нацистские сайты вполне маргинальные и малопосещаемые там существуют совершенно открыто. И нацисты или ку-клукс-клановцы (я их регулярно видела на Среднем Западе) там существуют совершенно открыто.
И если вы еврейская женщина, которая решает зайти в шортах еще там ко всему прочему в бар на Среднем Западе, то с большой долей вероятности вы получите крайне неодобрительные взгляды. Вот.
Поэтому когда началась вот эта политика политической корректности, она сделала очень важную вещь. Она сделала немодным, не принимаемым в обществе публичную декларацию разного рода фобий: фобий по отношению к людям с другим цветом кожи, фобий по отношению к людям с другой религией, фобий по отношению к людям с другой сексуальной ориентацией и так далее, и так далее.
Это стало неприличным при Клинтонах, потом, кстати, и при Бушах, и потом при Обаме. Это стало неприлично.
Т.Фельгенгауэр
―
Но потом пришел Дональд Трамп...
Е.Альбац
―
Совершенно верно. Трамп своими речами, своей лексикой, тем, как он где и за какие места хватает женщин, вот, снял это табу. Если человека, который такое говорит публично, избирают президентом США и он начинает там вещать чего-то такое из Белого дома, то, значит, и всем остальным можно.
Т.Фельгенгауэр
―
Но до этого произошел важный момент – его избрали. Это значит, что людям было плохо с этими табу, они не хотят этой политкорректности. Как?
Е.Альбац
―
Почему же им было плохо? Как во всякой...
Т.Фельгенгауэр
―
Он же стал президентом со всеми своими этими шовинистическими взглядами.
Е.Альбац
―
Таня, люди не гомогенны. Это только, знаете, в Советском Союзе существовала единая нация советский народ. Это только в нацистской Германии все как один кричали «Хайль, Гитлер!» В мире во всех странах люди ужасно разные. У них совершенно разные взгляды. И, конечно, во время 8-летнего правления афроамериканца Барака Обамы у людей, которые боятся людей с другим цветом кожи или их ненавидят, или считают их ниже себя, выработалось колоссальное количество неприятностей. Они поэтому приходили и читали сайт Бэннона «Breitbart», где им рассказывали о том, что их жизнь плоха ровно потому, что Обама назначает черных на разные этажи власти. И кому-то, наверное, действительно, от этого становилось плохо, потому что их представителей не назначали.Короче, конечно, избрание Трампа – это отражение страха белых американцев, это отражение неприятия вот этой Америки маленьких городков процессами глобализации. Трамп наобещал много всего. И самое главное... Вот, я этих людей видела, я была на митинге Трампа в Нью-Хэмпшире в самом начале президентской кампании. Это, как правило, люди без высшего образования, люди, которые занимаются не очень квалифицированным трудом, люди, которые многие потеряли работу, потому что работа ушла в Азию, в Китай, в Индию, в Мексику и так далее, где значительно дешевле рабочая сила.
Этим людям очень трудно жить, и они хотят простых решений. Трамп предложил простые решения, он предложил им образ врагов.
Т.Фельгенгауэр
―
То, что сейчас происходит в Вирджинии, как вы считаете, это может распространиться на другие штаты?
Е.Альбац
―
Нет, не думаю.
Т.Фельгенгауэр
―
Это локальная история?
Е.Альбац
―
Я думаю, что это локальная история. Такие истории могут вспыхивать то там, то здесь, но я думаю, что это локальная история, да. В Вирджинии это были, кстати говоря... Мы просто сейчас с вами уже не помним, Таня, а во время первой кампании Обамы были подобного рода протесты среди шахтеров Вирджинии, где много расистов. Это было уже тогда, в 2007 году, когда была кампания.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, то есть Дональд Трамп как президент вряд ли вынесет какие-то уроки для себя и скорректирует свое поведение?
Е.Альбац
―
Нет-нет-нет. Я думаю, что он как раз выносит эти уроки, потому что его всё время бьют по голове. Посмотрите, рейтинг Трампа 39% - это же черт знает что. 39%! Ну, вот, примерно это число за него как-то и проголосовало. Ну, может быть, там на несколько процентов... Но явно совершенно, идет разочарование и он совершенно не понимает, как ему выстроить работу Белого дома. Чехарда, которая там творится и с начальниками аппарата, и с руководителями Службы коммуникаций, и так далее, и так далее. И утечки, которые оттуда идут. И люди оттуда уходят, если не сказать «бегут». И так далее.
Е.Альбац: Избрание Трампа – это отражение неприятия вот этой Америки маленьких городков процессами глобализации
Так что стало понятно, что Трамп категорически не понимает разницы между корпоративным управлением и государственным управлением, между корпоративным офисом и публичным офисом, между офисом, где ты отвечаешь перед миллионами избирателей и ты обязан поэтому встречаться с прессой... Не потому, что любишь прессу или не любишь прессу. А потому что ты обязан это делать: ты публичная фигура, ты ответственен перед людьми, которые платят свои налоги на содержание твоего офиса, чтоб ты в гольф играл сейчас во время отпуска в Нью-Джерси и летал к себе там во Флориду поиграть на своих кортах.
Он, очевидно совершенно, не понимает этой разницы, но он всё время разбивает морду в кровь. Все его предложения, все его инициативы, которые он предлагает, они оканчиваются в Конгрессе ничем. Пшиком.
Т.Фельгенгауэр
―
Посмотрим, насколько прочным окажется лицо Дональда Трампа, сколько еще раз он выдержит эти удары. Спасибо большое. Главный редактор журнала «The New Times» была сегодня в программе «Особое мнение» (Евгения Альбац), а эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания.
Е.Альбац
―
Спасибо.