Николай Сванидзе - Особое мнение - 2017-01-27
О. Пашина
―
Я приветствую наших слушателей и зрителей. Это «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Здравствуйте.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте.
О. Пашина
―
ГД сегодня окончательно приняла закон о декриминализации побоев в семье. 380 депутатов «за» проголосовали, трое против. И перед голосованием депутат Исаев рассказал о таком потрясающем явлении как Павлики Морозовы в Европе. Не слышали?
Н. Сванидзе
―
Нет.
О. Пашина
―
Павлики Морозовы теперь в Европе. Это не наше исключительно изобретение. Они жалуются на своих родителей в суды, родителей сажают в тюрьмы. Вот чтобы у нас такого не было, по мнению Исаева нужно принять этот закон. Это действительно сделано для того, чтобы защитить родителей от детей?
Н. Сванидзе
―
Я не понял. Для того чтобы в Западной Европе не было Павликов Морозовых у нас разрешено бить детей.
О. Пашина
―
Чтобы у нас не было.
Н. Сванидзе
―
Логично.
О. Пашина
―
Так они бы посажали родителей, если бы уголовщина была, а так административный штраф. Они, может быть, еще подумают, это из семейного кошелька платится, невыгодно, на мороженое не хватит.
Н. Сванидзе
―
Мне, честно говоря, даже особенно не хочется тут шутить на эту тему. Потому что тема очень жесткая. Не знаю, как там в Европе с Павликами Морозовыми, у нас с семейным насилием очень плохо. И будет еще хуже. Потому что красивое слово «декриминализация» оно в данном случае означает провокацию и поощрение семейного насилия. Вот и все. Значит, за это не будут осуждать. Один раз, как известно, в соответствии с известной присказкой, один раз можно. Вот теперь это будет не один раз, потому что первый раз никто не будет фиксировать. Поэтому это будет и второй, и третий и одиннадцатый. То есть можно бить жену, можно бить ребенка, можно бить стариков родителей. Можно насиловать близких. Ведь нам же прямо было сказано, что если нет тяжелых последствий для здоровья, если нет увечий, если только синяки и шишки, и кровоподтеки, а если кого изнасилуют, может и не будет тяжелых последствий для здоровья. Дело-то куча, господи ты боже мой. Вот и все, а ты боялась, даже юбка не помялась. Вперед. И есть подонки, которые бьют родителей. Вообще очень много людей, которые позволяют себе все, что хотят дома. Вот теперь у них развязаны руки. Все, что связано с домашним насилием, так или иначе, с побоями, не с побоями, с любым насилием. Это теперь поощряется. За это ничего не будет. И до сих пор нельзя было участкового заманить домой.
О. Пашина
―
Когда уголовное преступление было, то все семейные дела, как правило, спускались на тормозах.
Н.Сванидзе: Не знаю, как там в Европе с Павликами Морозовыми, у нас с семейным насилием очень плохо
Н. Сванидзе
―
Нужно было в другую сторону, конечно, действовать законодателям. Наоборот, надо было делать так, чтобы шли, фиксировали побои. Потому что ну как женщина, у нас же, по-моему, больше 30% женщин по статистике подвергаются семейному насилию. Огромное количество детей гибнет в семьях. А что, как ты зафиксируешь, пьяная скотина ударил маленького ребенка, есть у него сотрясение мозга или нет. Кто это будет фиксировать. Теперь это все можно. Не хотели идти полицейские фиксировать побои, потому что сегодня жена позвала, а завтра передумала, испугалась, или пожалела своего мужа. И ей с ним жить, куда деваться. А теперь вообще не будут ходить. Вообще. То есть бей, не хочу. И все это называется ради крепости семьи.
О. Пашина
―
А вот эти 380 депутатов, которые приняли закон, они не понимают этой ситуации?
Н. Сванидзе
―
Я не знаю, что они понимают. Это проблема я считаю нашей законодательной власти. Она связана не только с данным законом, у нас должна быть по идее в соответствии с Конституцией независимая законодательная власть. И тогда там будут обсуждения, дума будет местом для дискуссий, тогда будут высказываться разнообразные мнения. Я абсолютно убежден, что значительная часть нашего депутатского корпуса не рада тому, что проголосовала за этот закон. Но дело в том, что сейчас у нас законодательная власть фактически продолжение исполнительной. И если было принято такое решение по тем или иным причинам…
О. Пашина
―
А вот по каким причинам. Государству зачем это нужно.
Н. Сванидзе
―
Не знаю.
О. Пашина
―
Власти зачем это.
Н. Сванидзе
―
Власти это не нужно.
О. Пашина
―
А кому это нужно?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что это влияние определенных, достаточно мракобесных групп в государстве и в обществе, которые считают, что таким образом укрепляется семья. Ну как так, нельзя ребенка отшлепать. Это что такое. То есть проповедуются начала домостроевские. Допетровские. Считается, что это здоровый консерватизм. Считается, что это здоровая патриархальность. Считается, что это укрепление семьи. Считается, что это борьба с таким проклятым явлением как ювенальная юстиция, которая просто предмет ненависти наряду с либерализмом, где-то так на таком уровне рассматривается. И поэтому все, что в этом направлении, все есть благо. Я думаю, что на вершине нашей государственной власти позиция такая, как я понимаю, у президента позиция такая. Даже если ему что-то не очень нравится, хотя у меня нет оснований считать, что это ему не нравится, не знаю. Но даже если не нравится, он подписывает, чтобы не обижать ГД. И Совет Федерации. С той мыслью, что плохо пойдет выполнение закона – исправим.
О. Пашина
―
Это известная формулировка. Закон Яровой. Плохо пойдет…
Н. Сванидзе
―
А сейчас подпишем.
О. Пашина
―
То есть такое замечательное взаимное уважение. Депутаты принимают, чтобы не расстраивать президента, президент подписывает, чтобы не расстраивать ГД.
Н. Сванидзе
―
Да. Совершенно верно. Но почему-то все это взаимное уважение оно заканчивается законодательной деятельностью в одном направлении. В том, которое мы наблюдаем сейчас.
О. Пашина
―
По поводу мракобесной тенденции. Домостроевский закон, всплывшая история с хиджабами в школах, здесь как быть на ваш взгляд.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что это разные немножко вещи. Хиджабы в школах это немножко другое. То есть и то и то имеет отношение, так или иначе, к церкви, только к разным церквям. К вере, только к разным верам. Потому что я считаю, что в том, что касается декриминализации семейного насилия, здесь как я думаю, было давление со стороны РПЦ. В том, что касается хиджабов, я думаю, что РПЦ ни при чем. Здесь речь идет о проблеме, которая стоит в принципе во всем мире и во всей Европе. Какова золотая середина между необходимостью соблюдать некие унифицированные правила, введенные в данной стране в данном государстве, и соблюдением личной свободы. В данном случае личной религиозной свободы. Это очень сложно найти здесь золотое сечение.
О. Пашина
―
Тут предложены были, на мой взгляд, три варианта. Либо разрешить носить всем хиджабы, кресты, что угодно, либо запретить в школе носить всем какие бы ни были религиозные атрибуты. Либо пусть регионы сами решают. У нас можно, в Чечне положим, если хочу носить хиджаб, я еду в Чечню. Не хочу – еду в Москву. Условно говоря.
Н. Сванидзе
―
Вы знаете, да, вы, на мой взгляд, правильно разбросали позиции. Наверное, примерно так оно и есть. И если спросить меня, то я сторонник третьей. Я считаю, что это должны решать, это тот случай очень тонкий, когда это должны решать регионы. И конечно, Чечня это один регион, а Санкт-Петербург или Москва это другой регион.
О. Пашина
―
Тогда мы фактически говорим тем, кто не согласен с этими правилами региона: убирайтесь отсюда.
Н. Сванидзе
―
Ну почему убирайтесь.
О. Пашина
―
А как получается.
Н. Сванидзе
―
Кому мы это говорим.
О. Пашина
―
Жил бы Рамзан Кадыров, условно в Москве. Он говорит, что я хочу, чтобы моя дочь носила хиджаб. А ему говорят: а у нас вот такой региональный закон. Здесь нельзя. Фактически ему намекают - до свидания. И наоборот.
Н. Сванидзе
―
Если так, то да. Но Рамзан Кадыров живет в Чечне.
О. Пашина
―
Здесь же есть…
Н. Сванидзе
―
Его дочери тоже живут в Чечне.
О. Пашина
―
В Москве есть пусть не Рамзан Кадыров, есть мусульмане.
Н. Сванидзе
―
Я считаю, что здесь все-таки регионы должны принимать определенные правила.
О. Пашина
―
«Разве вы не понимаете, что это путь к развалу страны. Что значит дать решать регионам носить хиджабы или нет. Есть Конституция, закон единый для всех», - пишет Влад.
Н.Сванидзе: Во всей стране запретить - это возможный путь к развалу. Во всей разрешить - тоже возможный путь к развалу
Н. Сванидзе
―
Я, честно говоря, не понимаю, почему это путь к развалу страны. Определенные решения по всей стране это возможный путь к развалу. Однозначные. То есть во всей стране запретить - вот это возможный путь к развалу. Во всей стране разрешить, - это тоже возможный путь к развалу. А вот оставить регионам право решать, дело в том, что здесь золотого решения, идеального решения нет. Это конфликт очень острый. Это спор, который не имеет идеального разрешения. Его просто нет. Вот то, что мне представляется в данном случае правильным, это не идеально, но это предельно и единственный возможный близкий к компромиссу путь. Стопроцентного компромисса здесь, который бы всех устроил, быть не может. Здесь не может быть идеального решения. Это на многие годы вперед достаточно конфликтный вопрос. Но повторяю, если разбить его по географическому признаку на части, решайте, как хотите по регионам, вообще очень многие проблемы должны решаться не на федеральном, а на региональном уровне.
О. Пашина
―
А как же Конституция в итоге? Которая говорит, что у нас светское государство.
Н. Сванидзе
―
В Конституции про хиджабы ничего не говорится.
О. Пашина
―
Тем более.
Н. Сванидзе
―
Ну так что, не говорится. Мало ли про что там не говорится. А потом возникнут споры из-за длинных юбок. А потом еще из-за чего-нибудь. Про это тоже в Конституции не говорится. В Конституции не говорится много про что. Жизнь развивается. И не нужно ее тут дописывать. А нужно просто исходить из жизненных реалий. Я думаю, что этот вариант он наиболее практически целесообразен.
О. Пашина
―
На самом деле тема действительно острая, как и тема передачи Исаакиевского собора. Сегодня районный суд Санкт-Петербурга Василеостровский не принял иск депутатов, которые опротестовали эту передачу. Завтра на Марсовом поле митинг. Но ситуация тупиковая. На мой взгляд. Или нет?
Н. Сванидзе
―
Ну как тупиковая. Решение принято. В этом смысле она не тупиковая.
О. Пашина
―
А как же патриарх Кирилл, который ответил Пиотровскому, что я готов обсуждать, готов к дискуссии. Это просто формальность, жест уважения.
Н. Сванидзе
―
Я надеюсь, что нет, но мне, тем не менее, кажется, что решение принято. Я думаю просто, что патриарх Кирилл, будучи очень умным и очень опытным человеком…
О. Пашина
―
Дипломат.
Н. Сванидзе
―
И дипломатом, несомненно, он не мог грубо ответить Михаилу Борисовичу Пиотровскому. Академик Пиотровский многолетний директор Государственного Эрмитажа, не тот человек, мнением которого можно просто пренебречь. Не той репутации, не того статуса. Поэтому, так или иначе, конечно патриарх должен быть ответить Пиотровскому вежливо. Но, на мой взгляд, за этой вежливостью в данном случае ничего не стоит. Решение принято, и оно будет реализовано.
О. Пашина
―
А что стоит за назначением, вернее избранием Петра Толстого руководителем делегации России в Парламентской ассамблее Совета Европы. Сегодня с утра были новости, что в ГД вроде бы коммунисты хотели обсудить эти антисемитские высказывания Толстого. Вместо этого никакого обсуждения не было, его избрали представителем делегации Парламентской ассамблеи. Что-то за этим стоит, это вообще на репутацию России влияет или уже репутация России такова, что на нее ничего не влияет.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что репутация России сейчас сильно оставляет желать лучшего. Международная репутация. И вряд ли фигура Петра Толстого столь крупна, что в ту или иную сторону может на репутацию России повлиять.
О. Пашина
―
То есть там не следят, что он там говорил.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, ни в какую сторону не влияет. Это влияет на перспективы самого Петра Олеговича Толстого. Потому что я думаю, что его стремительная государственная карьера она неслучайна. По-видимому, он кому-то глянулся наверху. По-видимому решили, что парень перспективный. Фамилия очень хорошая. Правильный человек. Правильно себя вел на экране. Потому что дело не в его талантах телеведущего. Независимо от того, как мы оцениваем его деятельность, но есть люди, которые несопоставимо более талантливы, чем он. Действуют в том же направлении. Я считаю, что Владимир Соловьев он гораздо талантливее, чем Толстой. Неважно как мы относимся к идеологической составляющей или к моральной. Это неважно. За скобки выводим. Просто как персонаж, как профессионал. Но талантливее. Тем не менее, именно Толстого сделали не только депутатом ГД, а мы понимаем, что неслучайно туда предлагается пройти и если предлагается, то очень большой шанс, что пройдешь. И потом сделали вице-спикером. Я думаю, что какие-то перспективы повторяю еще раз, хорошая фамилия. Может быть, какие-то перспективы и он увидел, и как-то немножко потерял контроль над собой мне кажется. Я думаю, что вообще вся эта история, она будет иметь для него достаточно негативные последствия, потому что не любят во власти людей, вызывающих скандалы. Там не любят скандалов. А он вызвал скандал. Следовательно, сочтут, что зеленый еще. Сырой, не готов. Ну чего на ровном месте полез, не зная броду, необдуманно чего-то там ляпнул. А он же ляпнул. Назовем вещи своими именами.
Н.Сванидзе: Если человек говорит, что его друзья чернокожие, - это свидетельство его расизма
О. Пашина
―
Он, по сути, сказал то, о чем думает и говорит в частной жизни большое количество российских граждан.
Н. Сванидзе
―
Дело в том, что политики отличаются от простых советских граждан тем, что не должны…
О. Пашина
―
Советских - это оговорка.
Н. Сванидзе
―
Да, и советских и любых других. Тем, что не должны говорить постоянно то, что они думают. Язык он дан не только для того чтобы говорить все, что ты думаешь. Но иногда для того, чтобы это скрывать. И вообще, как известно: слово серебро, молчание – золото. Именно поэтому я думаю, что там запало что где-то наверху, что он пока что странноватый парень. На ровном месте вызвал скандал. Меня, честно говоря, абсолютно не интересует, антисемит Петр Толстой или нет, меня абсолютно не волнует, что у него в голове.
О. Пашина
―
А вот интересно ГД они антисемиты или нет. Почему они не осудили, а наоборот пост хороший предложили. Им нравится вот это все?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что… Нет, они его выбрали, заранее поступило указание, что именно он будет. И просто эта ситуация не повлияла. Они влипли с ним, и конечно, в тяжелом положении оказался Вячеслав Викторович Володин, который вынужден был его защищать, и нашел достаточно забавное объяснение его словам. Какие-то каторжники, ну просто действительно забавно. Ну потому что не было у человека другого выхода. Ему нужно было защищать своего заместителя, а как ты его защитишь. Если человек говорит про тех, кто выскочил с наганом из-за черты оседлости. Но это кто? Кто это? Австралийские аборигены, ну кто действительно. Неизвестно. Наверное, все-таки понятно, кто. И сам главное Толстой не может объяснить, кого он имел в виду. Если он вообще ничего не имел в виду, а просто так ляпнул, тем хуже. А если кого-то имел в виду, скажи, кого. И все эти оправдания про каторжников просто смешные, потому что если про кого-то говорят, скажем, что он не пропускает ни одну юбку, это же имеется в виду, что не шотландцев он любит. Правда. Хотя можно сказать, что и шотландцев. Но, наверное, все-таки мы подумаем, что он поклонник прекрасного пола.
О. Пашина
―
Но в итоге опять во всем оказались виноваты недобросовестные журналисты.
Н. Сванидзе
―
Естественно. Это было сказано, что он извинился. Ни шиша он не извинился. Он перевел стрелку на недобросовестных журналистов. Но, тем не менее, а что было делать скажем, Александру Бороде, который пошел выяснять. Ну чего, если его дума не сдает, власть его не сдает, ну что теперь войну что ли объявлять ГД. Но он зафиксировал позицию и все ее зафиксировали, что вот человек ляпнул, потом стал так как-то вяло и неохотно отъезжать, что, в общем, у него тоже не очень изящно получилось. Ну все, что теперь делать.
О. Пашина
―
Алексей из Татарстана спрашивает: «Почему эти намеки Петра Толстого произвели такой скандал, между тем уже несколько лет на госканалах фигурирует слово «жидобандеровцы» и тишина».
Н. Сванидзе
―
Это ужасно, что это фигурирует на госканалах. В устах каких-то людей. Но все-таки не в устах вице-спикеров ГД. Если бы он это сказал как журналист, да и бог бы с ним. Я повторяю еще раз, меня абсолютно не интересует вообще даже, что думает Толстой. Там стали заступаться за него и говорить, что он не антисемит, да у него друзья евреи. Да какое мне дело, кто его друзья. Хоть бы он сам был, как было сказано в фильме «Семнадцать мгновений весны»: хоть бы он сам трижды еврей. Это абсолютно неважно. Знаете, знаменитый оселок для социологов в любой стране, в Штатах, скажем, что если человек говорит, что у меня друзья чернокожие, - это свидетельство его расизма. Потому что он различает своих друзей по расовому признаку. Потому что нормальный человек не будет говорить, что у меня друзья евреи или еще кто-то, его не интересует какой национальности его друзья.
О. Пашина
―
Это программа «Особое мнение». Мы вернемся в студию через несколько минут.НОВОСТИ
О. Пашина
―
Это программа «Особое мнение». Еще одна новость, бывший депутат ГД Денис Вороненков дал показания на Украине. Украинской Генпрокуратуре по делу Виктора Януковича, бывшего президента Украины. Которого обвиняют в государственной измене. Вопрос такой. Депутат бывший он предатель или нет? По отношению к России. Его предлагают выгнать из партии, самого судить за госизмену тут. За то, что он дал показания там.
Н.Сванидзе: Что у нас Янукович государственный символ?.По-моему, государственный символ - президент, гимн, флаг и герб
Н. Сванидзе
―
Во-первых, партия и госизмена это немножко разные вещи. Это при советской власти только у нас была одна партия, поэтому измена партии равнялась государственной измене.
О. Пашина
―
Выгнать из партии это так уже. А госизмена, что показания эти давал. По сути против России.
Н. Сванидзе
―
А что, у нас Янукович это наш государственный символ что ли. Я не пойму. Бывший президент Украины Янукович он государственный символ РФ? По-моему, государственный символ это президент, причем не конкретный президент, в данном случае Владимир Владимирович Путин, а президент как пост. Как должность. У нас есть еще гимн, флаг. И герб. А других символов я, честно говоря, не знаю. Вот Янукович как символ РФ он мне неизвестен. Поэтому если человек дал показания против Януковича, ну и дал. Он же не против герба дал показания. Правда.
О. Пашина
―
Но он, по сути, рассказывал о том, что якобы Янукович попросил российские власти ввести войска на Украину, и российские власти пошли ему навстречу. Якобы.
Н. Сванидзе
―
Официально, во-первых, российские войска на Украину, как известно не вводили. А помощь, конечно, была оказана, что в какой-то мере отрицается, в какой-то мере не очень, но так или иначе, чего там сделала потом наша родина, это другой вопрос. А вот что касается Януковича, то я не считаю, что любые показания против бывшего президента другой страны каким-то образом могут быть приравнены к государственной измене. Хотя наш суд, конечно, самый гуманный, может принять любое решение. Но вот мне с точки здравого смысла пока что не вполне понятно.
О. Пашина
―
Но если он…
Н. Сванидзе
―
А если он против Обамы даст показания.
О. Пашина
―
Обаму мы не любим. А тот наш друг.
Н. Сванидзе
―
А в суде вот есть такое понятие: дать показания против того, кого мы любим и дать показания против того, кого не любим. Вот если это будет введено в судебную практику, тогда будем это обсуждать, я думаю.
О. Пашина
―
Василий Ливанов, получивший государственную награду и призвавший поднять глаза к небу, услышать голос великой родины. Президента Путина он призывал. Услышать голос великой родины, которая скажет «даже не думай, иди в президенты». Во-первых, многим напомнило: дорогой Леонид Ильич. То есть это возвращение эпохи. Это начало предвыборной кампании Путина? Так по просьбам трудящихся, «дорогой Леонид Ильич». По просьбе творческой интеллигенции сначала, потом трудящихся. Или это просто случайный порыв души.
Н. Сванидзе
―
Это порыв души, но неслучайный. Я не готов заглядывать в душу к народному артисту, это слишком… Это, на мой взгляд, достаточно характерный порыв души. Не только Василия Ливанова, я думаю очень многих. Раньше этим народные актрисы занимались. Все-таки женщинам более свойственны эмоциональные порывы. А теперь вот как-то уже… Артист, актер это говорят немножко женская профессия, но, во всяком случае, она очень эмоциональная, требует даже определенной готовности к экзальтации. Вот здесь мы видим такое проявление мужской здоровой экзальтации. Со стороны народного артиста. Это в тренде. Это модно. Припасть к руке первого лица. Я не думаю, сказать бы… Я соврал, я ничего по этому поводу не думаю. Я надеюсь, что первому лицу это удовольствие не доставляет. Потому что если это первому лицу доставляет удовольствие, тогда дела совсем плохие. Но я надеюсь, что не доставляет. Тем не менее, позволяется, по-видимому, если бы это было бы совсем отвратительно, то не позволялось бы и тогда бы, наверное, предупреждали заранее соответствующим образом подготовленные люди. Что, ребят, уважаемые господа, очень просим, не говорите комплиментов президенту, не прикладываться к руке, не призывать его взглянуть на небо, не рекомендовать ему остаться у власти до конца дней своих.
О. Пашина
―
А сейчас речи не согласовываются. Раньше же все на бумажке писали.
Н. Сванидзе
―
Меня давно не награждали в Кремле. Поэтому я не знаю, что сейчас согласовывается, и что нет. Но я думаю, что можно найти форму, так или иначе, порекомендовать людям себя вести. Или не вести. По-видимому, это президенту я надеюсь, что не очень нравится, но в какой-то мере, наверное, его забавляет. Потому что он, наверное, тоже сейчас инженер человеческих душ, человек, который столько времени провел во власти, он разбирается в людской психологии. Ему, наверное, интересно, вот как там малые сии, они сюда приходят, я их награждаю, что у них в душах творится. Что они думают, что они мне сейчас скажут. Интересно. Это интересно. Поскрести у них на донышке души. Этот мне говорит, чтобы я остался. Ну, а что следующий скажет.
О. Пашина
―
Ему вообще это важно. Он какое-то решение принял.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что это не имеет никакого ни малейшего…
О. Пашина
―
Просто приятно.
Н. Сванидзе
―
…отношения к его избирательной кампании, абсолютно никакого. Он будет принимать решение, если он его еще не принял, совершенно независимо от того, что ему скажет актер Василий Ливанов.
О. Пашина
―
Про душевный порыв сервиса Яндекс-деньги. Он решил заблокировать счета, на которые собираются деньги для президентской кампании Алексея Навального. Понятно, что решение сервис принял не по велению своей души. Не по собственной инициативе. А наверное где-то намекнули, что стоило бы это сделать. Что это значит? С одной стороны Навальному разрешили участвовать в кампании, с другой стороны история со счетами. Путин все-таки боится конкуренции с Навальным.
Н. Сванидзе
―
Я не думаю, что Путин чего-нибудь или кого-нибудь боится, и у него сейчас ситуация электоральная такая, что ему бояться некого. Потому что мы прекрасно понимаем, что даже если Алексею Навальному сейчас дать зеленый коридор, вряд ли он наберет голосов на президентских выборах больше, чем Путин.
Н.Сванидзе: Путин - инженер человеческих душ, который много времени провел у власти и разбирается в людской психологии
О. Пашина
―
А зачем тогда ставить палки в колеса.
Н. Сванидзе
―
На всякий случай. Я думаю, что это решение на уровне ниже путинского. Несомненно, даже. Но на всякий случай, чтобы много не набрал. Чтобы вообще не было ощущения, что имеет место какой-то даже намек на конкуренцию. Потому что если нынешний наш президент примет решение идти снова на выборы, то, конечно, он должен просто как там первое – соколом, вторая кем идет рюмка, орлом, соколом, не помню. В общем, соколом он должен пройти. Чтобы даже без сучка и задоринки.
О. Пашина
―
То есть концепция изменилась. Или вы просто не придерживаетесь той версии, что ему все-таки хочется какой-то конкуренции.
Н. Сванидзе
―
Нет там какой-то концепции. То есть с одной стороны хотят, чтобы это было красиво. С другой стороны не хотят, чтобы был какой-то намек на реальную конкуренцию. Конечно, если он пойдет, он победит, причем победит с огромным совершенно преимуществом. Но тем более там нет, я думаю вообще единой концепции.
О. Пашина
―
Ну как.
Н. Сванидзе
―
И она меняется день ото дня. И каждый хочет угодить Путину. И не знает, как ему угодить и что ему понравится.
О. Пашина
―
Ему самому что хочется.
Н. Сванидзе
―
Ну, это спросите его.
О. Пашина
―
Обязательно.
Н. Сванидзе
―
Что хочется Путину, он со мной не делился. Я думаю, что если вы имеете в виду, хочется ли ему стать президентом в 2018 году, думаю, что решение еще до сих пор не принято. Мне так кажется. Но, конечно, если говорить о шансах, то очень велики шансы на то, что он пойдет в президенты и естественно станет президентом. Но я думаю, что окончательное решение он пока что не принял.
О. Пашина
―
Илья из Ярославля спрашивает: «Почему Никита Белых до сих пор под арестом, и что от него, в конечном счете, хочет власть?» На этой неделе были новости о том, что Никита Белых очень плохо себя чувствует, что он не может получить там необходимую медицинскую помощь в СИЗО, что не допускают невесту, родственников на свидание. Переписка не проходит ни в одну сторону. То есть такая изоляция и достаточно тяжелое состояние здоровья. Чего от него хочет власть, - спрашивает Илья.
Н. Сванидзе
―
Наша система свирепа. Она если закатывает человека, если она его хватает, если челюсти сжимает, она их уже не разжимает. Или разжимает очень нескоро. Ходорковский 10 лет сидел. Так спросите, за что сидел-то. Вот и спросите, за что Белых сидит.
О. Пашина
―
С Ходорковским было более-менее понятно.
Н. Сванидзе
―
А чего понятно.
О. Пашина
―
Отобрали компанию.
Н. Сванидзе
―
Ну отобрали. А сидел-то за что? Ну отобрали и отобрали, а 10 лет за что сидел?
О. Пашина
―
Чтобы не мешал.
Н. Сванидзе - А
―
а-а. А как он мог уже помешать, когда уже отобрали. Как? Как он мог помешать государству. Уже не мог. А, тем не менее, 10 лет как одна копеечка. Почему сидит Белых. Не знаю, почему он сидит. Потому что система свирепая. И потому что в принципе это нравится людям. Потому что людям, как показывают опросы, нравится, когда кого-то сажают по обвинениям в коррупции, когда одни коррупционеры сажают других по обвинению в коррупции, это люди не воспринимают как борьбу коррупционеров между собой. Люди это воспринимают как в определенной степени восстановление справедливости. Вот еще один богатенький сел. Молодцы. Хорошо. Слава богу. Люди живут бедно в массе своей, плохо, от этого они добрее не становятся. И когда сажают какого-нибудь влиятельного богатого, еще вчера бывшего у власти, людям это нравится.
О. Пашина
―
Почему это не нравится Западу. Почему эти все последние задержания, коррупционные дела громкие никак не повлияли на международный рейтинг коррумпированных и не коррумпированных государств.
Н. Сванидзе
―
А почему это должно нравиться Западу?
О. Пашина
―
Ну какая-то борьба идет.
Н. Сванидзе
―
Какая?
О. Пашина
―
Он должны увидеть, учесть, что бывшего министра посадили. Еще кого-то нашли.
Н. Сванидзе
―
Оттого, что посадили бывшего министра…
О. Пашина
―
Работа идет.
Н.Сванидзе: Посадка министра не означает борьбу с коррупцией. Если посадили, назначили следующего, может и его посадят
Н. Сванидзе
―
Посадка бывшего министра еще не означает борьбу с коррупцией. Если посадили бывшего министра, назначили вместо него следующего министра, потом вероятно может быть его посадят. Ну и что, а причем здесь борьба с коррупцией. Борьба с коррупцией это совершенно другое. Борьба с коррупцией это прозрачная экономическая конкурентная сфера, это независимый суд, это гарантии собственности. Вот что такое борьба с коррупцией. А это не борьба с коррупцией. Это борьба пауков в банке. И прекрасно это и видят все имеющие глаза. Просто я повторяю, у наших сограждан здесь позиция другая. Они сами здесь находятся, и им плохо живется, они необъективно оценивают ситуацию. Им это эмоционально нравится. А Запад эмоционально холоден, абсолютно. Поэтому он это оценивает через стекло очень толстое. И через это толстое стекло он видит все достаточно ясно, четко и недружелюбно, потому что дружелюбия он к нам не испытывает. Да и не с чего испытывать. Он все видит как есть, какая же это борьба с коррупцией, милые мои. Это совершенно по-другому называется.
О. Пашина
―
Хочется услышать ваш прогноз или какие-то соображения на тему слухов о том, что администрация Трампа подготовила указ о снятии санкций в отношении России. Кто-то с нетерпением и восторгом это ждет, кто-то говорит, что теперь невозможно остановить реваншистскую Россию, это западные комментарии. Насколько велика вероятность, что так случится.
Н. Сванидзе
―
Вероятность есть. Насколько велика, сложно сказать. Но я абсолютно уверен, что Трамп за это что-то потребует. Он бизнесмен. Просто так снимать санкции он не будет. Вот что он потребует, в какой сфере, я мог бы вам свои варианты изложить. Но за полминуты оставшиеся не успею это сделать.
О. Пашина
―
Обсудим эту тему в следующий раз. Это было «Особое мнение» журналиста Николая Сванидзе. Всего доброго, до свидания.