Аркадий Дубнов - Особое мнение - 2017-01-03
03.01.2017
О. Журавлева
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Свое мнение сегодня высказывает Аркадий Дубнов, эксперт по странам СНГ, что важно. И по этому случаю вам сразу гражданин СНГ. Гражданин Киргизии заявил о своей непричастности к теракту в Стамбуле. Но тема, тем не менее, появилась. Были большие подозрения, мы пока не знаем, насколько обоснованные. О том, что теракт в ночном клубе в Стамбуле дело рук гражданина Киргизии. Это в принципе возможно?
А. Дубнов
―
Да. Это в принципе возможно. Собственно говоря, почему нет. Если все эти годы предполагается, что выходцы из Центральной Азии, которые отправляются воевать в Сирию или даже по дороге в Сирию могут заглянуть в Россию, здесь они вербуются и так далее, то есть все это интегрально под общей крышей выходцы из Центральной Азии представляют угрозу для безопасности российских граждан. Почему они тем более не могут представлять угрозу для региона, куда въехать даже легче, чем в Россию. Я имею в виду из Центральной Азии. Поэтому в общем контексте эта версия заслуживает права на существование. Но дальше начинается, что называется, дьявол, который в деталях и в нем разобраться лично мне с сегодняшней площадки сложно. Но стоит, наверное, сказать следующее. Во-первых, если предположить, что паспорт сам по себе релевантен, а это значит, что человек по имени по-моему Яхья…
О. Журавлева
―
Машрапов.
А. Дубнов
―
Ну просто сама фотография этого человека не выдает в нем человека киргизского происхождения. Он не похож на киргиза. Поверьте, я немножко могу вам это сказать. Он скорее больше похож на уйгура. Уйгур, чтобы еще раз напомнить и сказать тем, кто точно не знает, это мусульмане из уйгурского автономного округа на северо-западе Китая. Где еще раньше было их абсолютное большинство, но теперь китайская политика ассимиляции она приводит к тому, что там их становится все меньше. Но именно опасность уйгурского сепаратизма, который уже сегодня давно смешался с исламским экстремизмом, представляет сегодня основную проблему для китайского руководства. И эта политика поднебесной является определяющей по отношению внешней политики Китая к Центральной Азии. То есть главный вопрос, который интересует Пекин в отношениях с Ташкентом, с Бишкеком, Астаной, Душанбе, в меньшей степени с Ашхабадом, практически никак этот вопрос так не фигурирует с туркменской стороной. Это настоятельное пожелание, если не сказать требование упредить свободу действий уйгурских сепаратистов на территории этих стран, потому что уйгурские общины, например в Киргизии или Казахстане, в Киргизии в большей степени, они просто там живут издавна. И когда-то не представляли серьезной опасности и проблемы для внутренней политики. Но не были направлены на подрыв безопасности этих стран, где они живут. Но в последние годы с ростом уйгурского сепаратизма в Китае, где их деятельность очень строго контролируется и, тем не менее, это пока не помешало исключить возможность терактов, которые там случаются и очень кровавые и очень масштабные. Вот средоточие уйгурских сепаратистов в этих странах Центральной Азии всегда беспокоило Китай и достаточно обосновано. Потому что там они чувствуют себя достаточно свободно, там возможна некая аккумуляция их ресурсов. И чтобы показать, как сегодня реальная опасность присутствует, напомню, что пару месяцев назад произошел очень неожиданный теракт в столице Киргизии - Бишкеке. Когда, как потом выяснилось, машина, за рулем которой сидел местный гражданин уйгурской национальности, въехала на территорию китайского посольства, пробив там ограду и, в общем, он был застрелен. Большого человеческого ущерба нанесено не было. Но это была чрезвычайно громкая акция, которая очень обеспокоила Пекин. И такого не было раньше, что китайское посольство в этих странах подверглось такого рода атаке. Китайцы, конечно, были обеспокоены, они вступили в некие взаимоотношения с киргизским руководством, спецслужбами. Там даже произошел некий как бы дипломатический не то чтобы инцидент, но элемент недопонимания, потому что китайцы, чтобы показать свое недовольство некой расслабленностью киргизских спецслужб, они предложили киргизам оплатить ущерб. Нанесенный китайскому посольству. В киргизском руководстве нашлись умники, которые решили продемонстрировать свою гордую величавость и сказали, нет, это ваше китайское посольство, вы сами и ремонтируйте его. И только спустя некоторое количество дней в Бишкеке опомнились, вообще с кем они имеют дело, между прочим, и этот инцидент был ликвидирован. Это я выдаю некую дипломатическую тайну, но которая говорит о том, что: а) в Пекине реально обеспокоены этой проблематикой, б) не во всех странах Центральной Азии адекватно, видимо, до сих пор относятся к этой угрозе, которая в разной степени присутствует в этих странах.
А.Дубнов: В этом теракте, по мнению Анкары, Гюлен не просвечивается. Это значит, что у турок есть угрозы помимо Гюлена
О. Журавлева
―
Простите, а можно спросить. Если уйгурские сообщества существуют в разных странах Средней Азии, цели их, в том числе и террористической деятельности все равно направлены против Китая. Или они чего-то другого добиваются.
А. Дубнов
―
Нет, я думаю, что в первую очередь они направлены против Китая. И я сейчас просто сходу не вспомню их активную какую-то деятельность, их акционизм террористического свойства, который был бы направлен против страны пребывания.
О. Журавлева
―
Может быть, поэтому так и спокойны спецслужбы этих стран.
А. Дубнов
―
Может быть. Но изгнать уйгуров из этих стран невозможно, единственное, что Китай бы хотел, конечно, меньше всего хотел бы, чтобы депортировали в Синьцзян. И сами они может быть готовы были бы туда приехать, может быть, они там и появляются, я не знаю, насколько это сейчас возможно. Но они бы хотели, чтобы очень жестко контролировалась их деятельность.
О. Журавлева
―
Каким боком здесь может быть Турция?
А. Дубнов
―
Если мы будем исходить из того, что это пока первые сведения, которые совсем не всегда оказываются адекватными, реальными, то надо еще будет подождать. Но мне довольно забавно отметить другой факт. Уже турецкого происхождения. Вы обратили внимание, что турецкие власти, лично Эрдоган вот уже несколько дней не вспоминают о следе Гюлена. То есть в этом теракте, по мнению Анкары Гюлен не просвечивается.
О. Журавлева
―
Хотя он просвечивается во всех остальных…
А. Дубнов
―
Вплоть до убийства нашего посла Андрея Карлова. Поэтому это интересно, это значит, что у турок есть угрозы помимо Гюлена. О чем мы догадывались и более чем даже уверены. Внутреннего свойства. Но теперь они подтверждаются. И не дай бог, если действительно они вдруг вспомнят, что это все-таки гюленовский след.РЕКЛАМА
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». И мы продолжаем. Аркадий, вы только начали говорить о всевозможных опасностях, и все хитро закручено в плане не только террористических, но и прочих опасностей, вы обратили внимание на то, что Турция вдруг забыла про Гюлена. А что на самом деле в Турции еще помимо Гюлена сейчас является большой тревогой.
А. Дубнов
―
Курды. Это постоянно присутствующий фактор. Извините, как плохая погода в Москве.
О. Журавлева
―
Но в связи с этим строится и позиция по Сирии. Или она меняется?
А. Дубнов
―
Я думаю, что позиция по Сирии, если взять в качестве одного из элементов отношение к Асаду как таковому, еще недавно турки безальтернативно требовали, Карфаген должен был разрушен, Асад должен уйти. Они сейчас перестали об этом так активно говорить. Видимо, в связи с тем, что они вступили в коалицию с Россией. Эрдоган с Путиным. Для них Эрдоган перестал быть кошмарным злом главным. И он уступает проблеме Курдистана. Асад когда-нибудь да уйдет, сирийская проблема так или иначе будет решена на основе какого-то разделения ответственности территориальной и так далее. Но курды останутся. И поэтому для них эта курдская проблема постоянный дамоклов меч, который висит. И кстати пока нет курдского следа, озвученного в этом теракте. То есть это вроде бы кажется, извините, я сейчас цинично скажу, кажется элементарный этот теракт, один человек оделся в костюм Санта-Клауса, стал стрелять.
О. Журавлева
―
В Бразилии произошло что-то подобное, хотя, видимо, были какие-то семейные причины.
А. Дубнов
―
Там просто у несчастного убийцы потекла голова. Это вы имеете в виду, 12 человек погибло.
О. Журавлева
―
Тоже человек пришел на вечеринку, и начал стрелять.
А. Дубнов
―
Здесь другая, наверное, история. Во-первых, просто я очень соболезную последней активности экстремальной террористической в Турции, потому что сейчас, по-моему, Турция гораздо более опасна, чем любой город Западной Европы в этом смысле.
О. Журавлева
―
А почему, вы можете это объяснить? Вообще с каким терроризмом они на самом деле борются. И кого на самом деле боятся.
А. Дубнов
―
Послушайте, в Турции произошла недавно попытка государственного переворота. Неудачная, но очень масштабная. Сколько человек погибло, убито было, там в перестрелках, либо потом были смертоносные расправы, мы не знаем. Но счет идет на сотни. У людей с этим типом темперамента и этой конфессиональной принадлежностью проблемы мести или вопрос мести и расправы он думаю, более внятен и очевиден, чем в других местах света. Кроме того, там действительно есть серьезная фронда тем, кто у власти долгое время. Это Партия свободы и справедливости, страна внутри находится все время в состоянии напряжения. И конечно, в этом состоянии все время возникают какого-то рода акции. Кроме того, Турция находится также в состоянии войны, гораздо больше вовлечена в эту войну сирийскую, чем Россия. Ее можно сравнить только с Ираном. Где просто официальные подразделения Корпуса Стражей Исламской революции или другие «Хезболла» воюют. Турция, может быть, считается второй страной, активно вовлеченной в смысле участия в наземных операциях в Сирии.
О. Журавлева
―
Они против ИГИЛ?
А. Дубнов
―
Хороший какой вопрос задали. Я думаю, что вопрос ИГИЛ для них тоже второй. Вообще ИГИЛ это все-таки отмазка. Для всех. Что для нас, для России, что для США, что для Ирана.
О. Журавлева
―
То есть она не стала такой объединяющей имперской идеей для мусульман мира.
А.Дубнов: ИГИЛ это все-таки отмазка. Для всех. Что для нас, для России, что для США, что для Ирана
А. Дубнов
―
Она стала поводом для того, чтобы объяснить в пропагандистском ключе, зачем те или другие державы или страны участвуют в этой войне.
О. Журавлева
―
А вы считаете, это не представляет такой опасности?
А. Дубнов
―
Представляет. Я просто исхожу из того, что ИГИЛ, уже много раз говорили, мой любимый Алексей Малашенко просто как кредо это выставляет. Нельзя победить ИГИЛ. Ну, нельзя. Если вы не хотите снова вернуться в эпоху крестоносцев.
О. Журавлева
―
Хорошо. Но можно ему не помогать.
А. Дубнов
―
Конечно. Но дистанция между не помогать и уничтожить довольно большая. Вот мы где-то в этом люфте большом. Короче говоря, повторяю, ни Россия, ни Америка, ни Турция, ни Иран, несмотря на лозунги, клише, что они воюют против ИГИЛ, каждый имеет свое там собственное целеполагание. Чего мы сейчас будем перечислять. Понятно, зачем мы пришли в Сирию. Что делает там Америка, для чего нужно все Ирану и Турции. Если мы говорим про Турцию, главная проблема Турции упредить объединение возможное курдов, живущих в трех странах: Ираке, Сирии и Турции. В один единый Курдистан. Или хотя бы нивелировать угрозу турецких курдов. Чтобы они не получали подпитки или поддержки со стороны сирийских курдов. Либо пояс безопасности на севере Сирии создать, где проживают в основном курды, чтобы он не угрожал, тыловая база для поддержки турецкой партии Курдистана, которую возглавляет из тюрьмы турецкой Оджалан. Который сидел у нас как мы помним. Короче говоря, курды это да, это проблема номер один. А дальше что называется в зависимости от ситуации. Некоторое время, сейчас с удивлением обнаружил сообщение о том, что российские самолеты впервые разбомбили бензовозы, которые перевозили нефть, добытую в зонах, контролируемых ИГИЛ.
О. Журавлева
―
А разве не турецкие бензовозы?
А. Дубнов
―
Сейчас не могу сказать. Раньше первые бомбежки бензовозов относились ко времени начала нашей операции. Сразу после 30 сентября 2015 года. Потом все это затихло. Потому что были некие политические моменты, которые отвратили нас от этих ударов. Теперь снова. Я сейчас не берусь глубоко влезать с объяснения, потому что сам не очень хорошо понимаю. Но факт остается фактом. Поскольку эти бензовозы используют нефть, которая добывается в контролируемых ИГИЛ зонах, то в принципе они до сих пор приводили к финансовой подпитке или помощи финансовой подпитки ИГИЛ. Мы как-то видимо позволяли это делать. Сейчас начались атаки на эти транспортные пути. Возвращаясь к ответу, ИГИЛ такая структура, которую победить невозможно, можно только, как вы говорите ей не помогать, либо каким-то образом их рассеивать с тем, чтобы они не образовались действительно в государство. Эта победа последняя в Алеппо то ли была победа над ИГИЛ, в чем я сильно сомневаюсь, то ли была победа над теми структурами сопротивления Асаду, которые как раньше говорили про афганскую оппозицию – непримиримая оппозиция. Ну, вот они победили. Как это скажется над общим фронтом борьбы с ИГИЛ, я сказать не могу. Не знаю.
О. Журавлева
―
Россия вообще сейчас с каким-то терроризмом эффективно борется?
А. Дубнов
―
Последнее сообщение, в Дагестане были какие-то зачистки. Слава богу, нам не сообщают, что там ИГИЛ.
О. Журавлева
―
А почему?
А. Дубнов
―
Потому что если сообщить, то вся наша пропаганда, которая говорит о том, что в Сирии мы воюем на далеких подступах, не срабатывает. Значит, они появились здесь. Мы воюем, каждый раз выясняем, что воюем не с теми, с кем нам было сказано, что мы воюем. В Чечне снова какие-то происходят зачистки, операции, потом выясняется, что это чужие для Чечни, как нам говорил глава Чечни. Нет возможности заявить, что победа окончательная и обжалованию не подлежит. Я думаю, что с этим надо примириться и жить с этим долгие-долгие годы.
О. Журавлева
―
Это Аркадий Дубнов со своим особым мнением. Мы вернемся в студию после небольшого перерыва.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Итак, мы влезли во все эти сложные террористические антитеррористические акции. Фархат из Оренбурга спрашивает: если США уйдут из Афганистана, что ждет Среднюю Азию? Нашу Среднюю Азию я думаю, в первую очередь.
А. Дубнов
―
Катастрофы не будет.
О. Журавлева
―
Уже неплохо.
А. Дубнов
―
На мой взгляд. Это же особое мое мнение. Катастрофы не будет для Средней Азии. Потому что ее уже не случилось, потому что фактически то, что считается американским присутствием в Афганистане, раньше это удерживало Афганистан от распада или могло бы способствовать проникновению боевиков в Центральную Азию, чем нас постоянно пугали и наши же начальники и военные и политические, не произошло.
О. Журавлева
―
Почему?
А.Дубнов: ИГИЛ - структура, которую победить невозможно, можно только ей не помогать либо как-то их рассеивать
А. Дубнов
―
Да потому что изначальная трактовка была непрофессиональной и на самом деле направленной исключительно на то, чтобы напугать центрально-азиатских начальников тем, что без нашей российской помощи им не обойтись. И в результате единственная страна, которая в каком-то отношении испытывает определенного рода прессинг со стороны Афганистана. Но не со стороны ИГИЛ, талибов, а просто со стороны Афганистана. Со стороны афганских туркмен. Есть около миллиона афганских туркмен, граждан, условно говоря Афганистана, которые живут по ту сторону речки. Так вот они претендуют, и долгое время пытаются претендовать на какие-то газоносные поля в Туркмении. На контроль над газопроводом, который идет из Туркмении.
О. Журавлева
―
Они хотят жить в Туркмении.
А. Дубнов
―
Они хотят получить свою ренту от того, что Туркмения имеет от своих газовых запасов. Условно говоря. И это понятно, потому что туркменское руководство всегда умело договариваться с афганским джихадистским руководством. Еще со времен первых постсоветских лет. Я сам в каком-то отношении был этому свидетелем. В те годы я там часто переезжал на ту сторону из Туркмении и был свидетелем того, как ашхабадское руководство, в то время еще Ниязов ничего в этом не понимал, тот самый, которого сейчас называем Туркменбаши покойный. Кстати, 10 лет назад он только умер. Но был у него очень грамотный министр иностранных дел Борис Шихмурадов. С которым я дружил. И который, к сожалению, исчез в туркменских тюрьмах. Так вот, это Туркмения. Но ситуация в Афганистане не является определяющей для того, что происходит между Афганистаном и Туркменией. Это особая статья. Узбекистан так и не стал страной, которая подверглась нападению с Афганистана. Там, правда, маленький участок границы, около 80 километров. Но он хорошо укреплен. Это река. Мост дружбы знаменитый между Термезом с узбекской стороны, Хайратоном с афганской, по которому вводились войска. И есть Таджикистан, который наиболее уязвим, там граница почти полторы тысячи километров. Она по очень тяжелому рельефу, большей частью в горах, меньшей в низине. И вот там действительно есть проблемы с инфильтрацией из Афганистана в Таджикистан. Необязательно афганцев. Там очень много афганских таджиков, много моджахедов. Которые в свое время бежали из Таджикистана во время гражданской войны. У них выросло поколение детей.
О. Журавлева
―
У них родина предков получается.
А. Дубнов
―
Я просто говорю, какой ресурс для инфильтрации может быть.
О. Журавлева
―
А наркотрафик…
А. Дубнов
―
Конечно, спасибо, что напомнили. Действительно сегодня есть два пути. Таджикский и конечно туркменский. Всегда был, есть и извините за цинизм - будет. Потому что кому-то это нужно не только с той стороны, но и с этой стороны, как вы понимаете. Что называется спрос рождает предложение. Так вот, инфильтрация по туркменскому участку боевиков она не происходит, мы ничего не знаем.
О. Журавлева
―
Она не происходит или мы не знаем?
А. Дубнов
―
Скорее всего она не происходит. Так что нелюбимый мной туркменский режим лично, глубоко нелюбимый, если не сказать больше, его трудно в этом упрекнуть. Что он потворствует инфильтрации боевиков через Туркмению. Дальше в Казахстан или Россию. Чего нельзя сказать про Таджикистан. Есть. Еще и почему это опасно – потому что там из Таджикистана очень легко проникнуть в Киргизию, оттуда в Узбекистан и так далее. Мы помним события 1999-2000 годов, когда были вылазки боевиков Исламского движения Узбекистана, через Таджикистан в Киргизию. Помните, захватили японских заложников. Было очень много шума. Киргизские силовики с грехом пополам уничтожили этих ребят. Их было несколько десятков. А шум был грандиознейший. Ну что еще сказать. Опасность экстрима исламского радикального происхождения, как мы хотим говорить ИГИЛ, хотя нет никакой серьезной пока угрозы ИГИЛ для стран Центральной Азии. Нет. Есть боевики из Исламского движения Узбекистана, которые в силу финансовых соображений могут примкнуть на севере Афганистана к ИГИЛ. Но это не ИГИЛ. Нет талибов, нам всегда угрожали, что талибы дойдут до Самары, как помните, Александр Лебедь в свое время говорил. Что вот-вот, на этом строилась наша политика отторжения всяких возможностей переговоров с талибаном. Что поменялось сегодня на противоположный вектор. Теперь находимся в состоянии диалога с талибаном. Что не нравится властям в Афганистане. Центральным. И, наконец, есть проблема экстрима, который многие называют исламским экстримом в Казахстане.
А.Дубнов: Проблема транзита власти в Казахстане нам угрожает больше, чем проблема отношений с Узбекистаном
О. Журавлева
―
Вот как.
А. Дубнов
―
Это известно более-менее. Недавние события в Актобе. Вылазки боевиков, нападение на полицейских. Отъем оружия и гибель людей. Но это уже несколько другая ситуация. Казахстан очень сложная, очень богатая, очень непростая страна. В которой очень много социальной дифференциации, проблем, связанных с… происхождением страны…
О. Журавлева
―
Родоплеменное.
А. Дубнов
―
Да. Есть проблемы Западного Казахстана, который является кормилицей всего Казахстана, потому что там все основные нефтяные месторождения. И там очень много недовольных тем, что то, что добывается на западе Казахстана, остается очень мало. Это подпитывается теми, кто представляет запад Казахстана в центральных структурах. Есть просто известные персоны типа Аслан Мусин, когда-то он был руководителем администрации Казахстана. Теперь он сослан подальше послом в Хорватию. Есть другие братья такие Рыскалиевы. Которые рассеялись в неизвестном направлении, где-то на западе. Но они являются, что называется неформальными лидерами элиты западного Казахстана. Которые фактически считают в Казахстане несут ответственность за многие такие беспорядки, события, связанные, в том числе и пять лет назад в Жанаозене были расстрелы.
О. Журавлева
―
Скажите, а вот эти страны Средней Азии они на почве чего бы то ни было, хоть ислама хоть каких-то еще вещей, какими-то способами объединяются друг против друга.
А. Дубнов
―
Нет. Страны Центральной Азии в борьбе против этой угрозы экстрима, к сожалению, пока вообще ни в чем не могут объединиться.
О. Журавлева
―
И ни по каким больше параметрам не объединяются.
А. Дубнов
―
Нет, они как в правилах комбинаторики, число сочетаний подвое из пяти. В этой комбинаторике есть пара устойчивых связей или сотрудничества, они просто конъюнктурно всегда складываются. Либо вообще отсутствуют. Ну, например, сейчас после смерти Ислама Каримова, президента Узбекистана, в сентябре прошлого года, например, есть шанс на налаживание отношений между Киргизией и Узбекистаном. Самые проблемные отношения были между этими двумя странами.
О. Журавлева
―
А у России с кем самые проблемные отношения?
А. Дубнов
―
Я думаю, что с Таджикистаном. Несмотря на то, что страна является членом ОДКБ, но последнее событие, например, это подтверждает. Отмена рейсов, Душанбе не дал разрешение на полеты российской компании не помню какой из аэропорта в Жуковском в Таджикистан. Там чисто коммерческие конечно, проблемы. Потому что Таджикистан считает себя, что называется, обойденным в бизнесе в этом. Но пока не удается это решить.
О. Журавлева
―
А с кем самые лучшие отношения?
А. Дубнов
―
Формально с Казахстаном. Нельзя иметь плохие отношения, нельзя не иметь хорошие.
О. Журавлева
―
Это с их стороны.
А. Дубнов
―
И с нашей стороны, Оля. 7,5 тысяч сухопутной границы плюс еще полтысячи по Каспию.
О. Журавлева
―
Надо дружить.
А. Дубнов
―
Предопределяют эту ситуацию. Но там внутри у нас тоже все время присутствуют такие силовые линии натяжения. В частности, и по таким очень чувствительным для казахстанской национальной идентичности неловкие вбросы, которые позволяет себе российское руководство вплоть до президента.
А.Дубнов: Ни Россия, ни США, ни Турция, несмотря на клише, что воюют против ИГИЛ, каждый имеет там свое целеполагание
О. Журавлева
―
Вплоть до упоминания государственности.
А. Дубнов
―
Казахи все помнят. Я вам даже больше скажу. Наступит момент, когда Казахстан останется в одиночестве без своего национального лидера, в смысле биологическом, эти моменты казахи начнут вспоминать гораздо более активно. Потому что проблема транзита власти в Казахстане нам угрожает больше с точки зрения отношений с этой стороны, чем проблема отношений с Узбекистаном. Где все прошло, честно говоря, для меня ожидаемо, относительно спокойно.
О. Журавлева
―
А где вы ждете беспокойства при смене еще. Про Белоруссию спрашивают.
А. Дубнов
―
Да нет, Белоруссия это все на поверхности. Я думаю, там все хорошо. То есть с точки зрения наших интересов нашего руководства. Но там нет никакого ресурса пассионарного, чтобы возбуждать что-то, что нам угрожает. А с Казахстаном могут быть проблемы и в том числе внутреннего свойства. Потому что элиты, которые наступают на пятки Назарбаеву, дышат ему в затылок, вряд ли среди них вы найдете такого последовательного сторонника аккуратных выдержанных лояльных отношений с Москвой, чем сам Нурсултан Абишевич. Мы заинтересованы в том, чтобы ни один волос не упал…
О. Журавлева
―
Долгих лет жизни, скажем так. Аркадий Дубнов, политолог, специалист по странам СНГ был сегодня со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.