Николай Усков - Особое мнение - 2016-04-26
26.04.2016
И. Воробьева
―
Добрый день. Это программа «Особое мнение». Сегодня в студии радиостанции «Эхо Москвы» Николай Усков, главный редактор журнала «Форбс». Добрый день.
Н. Усков
―
Добрый день.
И. Воробьева
―
Ну или вечер, у кого как. Может быть, у кого-то и утро кстати говоря. Но у Верховного суда сегодня было заседание, и он сегодня меджлис крымско-татарского народа признал экстремистской организацией. Запретил на территории России. И если они что-то будут делать от имени этой организации, то их деятельность будет преследоваться по закону. Чем меджлис крымско-татарского народа заслужил такое признание?
Н. Усков
―
Есть более-менее объективные причины. Есть подозрение, что именно эта организация стоит за блокадой полуострова в 2015 году, за диверсиями на ЛЭП, которые привели к обесточиванию Крыма. Есть подозрения, что эта организация действительно выступает за выход Крыма из состава РФ. Поэтому по общей логике законодательства РФ, наверное, эта организация должна была быть запрещена.
И. Воробьева
―
Формально.
Н. Усков
―
Но здесь есть другой момент. Не менее щекотливый. Крымскотатарское население никуда не исчезнет из Крыма. И мне кажется, от властей полуострова и от властей РФ зависит то, сможет ли русская община нормально существовать с крымскотатарской. И не будет ли это население подвергаться репрессиям и не повторится все то, что пережил этот небольшой народ при Сталине, депортации, гонения и так далее. Мне кажется, что Россия обязательно должна предложить какую-то разумную программу для этого населения.
И. Воробьева
―
Вообще насколько важно российским властям, чтобы Крым не только был территориально в составе России, но и во всех остальных смыслах слова тоже. Культурно и так далее. Чтобы эта связь была не только на географической карте.
Н. Усков
―
Большая проблема, пока с России и с Крыма не сняты санкции, я думаю, что едва ли Крым станет органической частью страны. Недостаточно только решения наших органов власти. Дело в том, что крупный российский бизнес опасается инвестиций в Крым. И там не работают ни крупнейшие банки российские, ни наш авиаперевозчик и все это, конечно, будет сохраняться очень долгое время.
И. Воробьева
―
Но наш слушатель Илья из Ярославской области связывает, возможно, решение Верховного суда со статьей господина Бастрыкина, который сказал, что надо наказывать за то, что люди не признают итоги референдума и не признают, что Крым наш. Вы связываете эти два события?
Н. Усков
―
Я думаю, что это не совсем правильно. Потому что статья в принципе, наверное, не имела прямого отношения к решению сейчас крымских судебных властей. Мне кажется, что здесь понимаете, есть общая тенденция. Если бы эта организация меджлис крымскотатарского народа не стоял бы за определенными враждебными действиями, может быть, РФ бы постаралась избежать каких-то заявлений, которые могут вызвать ответную реакцию неадекватную. Или адекватную реакцию, как тут посмотреть. Но я не вижу здесь прямой связи. Мне кажется, Бастрыкин отразил настроения части правящей элиты силовиков, которая стремится, как мне кажется к ревизии всех завоеваний демократии в России. И скорее это более общая декларация.
И. Воробьева
―
То есть статья Бастрыкина, где он говорит о том, что непризнание референдума должно караться по закону, это общая декларация.
Н. Усков
―
Для меня здесь нет ничего нового. Что такое непризнание референдума. Это призывы к пересмотру целостности РФ. В общем, это давно считается экстремизмом. Поэтому он просто другими словами это назвал. Я здесь не вижу никаких новаций.
И. Воробьева
―
Он говорил об отрицании исторических фактов скорее.
Н. Усков
―
Ну что такое исторический факт.
И. Воробьева
―
Референдум теперь исторический факт.
Н. Усков
―
Много исторических фактов. Но мы не все исторические факты, на то они и исторические не можем их оценивать с точки зрения закона. Это смешно. Потому что мы можем объявить этот референдум истиной в последней инстанции, но он не признан международным сообществом и как с этим быть, например. То есть международное сообщество не признает итоги референдума. Соответственно мы должны думать о том, как выйти из этой ситуации. Что толку запрещать. Мы можем запрещать, бороться с призывами к расколу, разделу страны и так далее, в этом есть хоть какая-то логика. Но исторические факты сложнее, чем юридические факты. Исторические факты допускают разную интерпретацию. Здесь могут быть разные точки зрения. И я полагаю, что просто Бастрыкин выразил в своей статье гораздо больше каких-то других тезисов очень спорных. Этот в общем, у меня не вызвало никакого удивления. А что он должен был сказать. Мы будем давать талоны на усиленное питание тем, кто не признает итоги референдума.
И. Воробьева
―
Почему бы и нет. Можно и подкупать крымскими товарами. А если говорить об исторических фактах и юридических. Получается, что история России последних лет она в фактах, цифрах юридических такая очень не похожая на реальность. То есть цифры и рейтингов, выборов и так далее, вот как интересно с этим будут обходиться в дальнейшем. Или наличие Интернета и огромного количества другой информации нивелирует все это.
Н. Усков
―
Есть объективная все равно картина. Я полагаю, что конечно, значительная часть населения поддерживает Путина. Сколько – сказать трудно. Но мы видим, что речь идет не только о формальной поддержке. И можно спорить по итогам опросов, но мы видим и сталкиваемся с этой поддержкой очень часто в обычной жизни. Мне кажется, что тут можно и наверное продуктивнее скорее анализировать, почему так происходит. Почему достаточно спорная и я бы сказал, неуживчивая внешняя политика вызывает такое огромное одобрение. Почему собственно народ словно не замечает резкого ухудшения положения в экономике. И своего положения с доходами и так далее. 70% населения как сегодня стало известно, начинают экономить на самом необходимом. То есть на продуктах питания и так далее. Мне кажется, что ситуация в стране очень сложная. Но люди словно этого не замечают. По всей видимости, какие-то лозунги, ценности, о которых говорит Путин, вызывает действительно поддержку этого населения. Это не означает, что все, кто думают иначе, должны выпить яду.
И. Воробьева
―
Об этом недавний текст Ксении Собчак. Я позволю себе немного процитировать этот текст. «Все это грустно и печально, как и все остальное, что мы видели в новостной ленте за последние пару недель. Заявления Бастрыкина, назначение Москальковой, буйство пальм на московских улицах - поводов для депрессии предостаточно. Босховское полотно: веселые повозки, которые безмятежно катятся в ад. Согласие людей жить так - это и есть демократия, если понимать ее как следование воле большинства, опуская при этом оговорку: «...при соблюдении прав меньшинства. И нам, как меньшинству в осажденной крепости, придется принимать эти правила. Меньшинство должно соглашаться с большинством, привыкать жить среди людей, которые уверенно голосуют и принимают решения» Вы согласны с мнением Ксении Собчак?
Н. Усков
―
По-моему, она все-таки не призывает соглашаться.
И. Воробьева
―
Она говорит о том, как это выглядит сейчас. Она потом приводит в пример лягушек, которые если бросить в горячую воду, то они выпрыгивают сразу. А если медленно подогревать, то они свариваются. Она считает что сейчас…Н.Усков: Россия - страна очень жесткой этатистской философии, которая подавляет индивидуальность
Н. Усков
―
Очень депрессивный сценарий. Я сколько помню историю России, мыслящее меньшинство здесь всегда живет не очень комфортно. По большому счету эта страна очень жесткой этатистской философии, которая подавляет индивидуальность, на этом зиждется собственно эта страна. На примате государственных этатистских ценностей. Над человеческой личностью, которые постоянно приносятся в жертву каким-то высшим целям, идеалам и так далее. Служение здесь является богу царю, коммунистическим идеалам, национальным интересам здесь считается единственно достойным занятием для патриота. И как раньше говорили дворяне, что мы идем на службу. Это не работа, это служба. Это служение. Потом наши родители так выражались. Это было что-то важное. Миссия. А вовсе не работа, не место, где ты зарабатываешь деньги или реализуешь себя. В стране с такой этикой, с такой системой ценностей, конечно, трудно приходится тем, кто считает, что это он является центром вселенной и весь этот мир крутится ради счастья конкретной человеческой личности, его скромных бытовых интересов. Желаний растить детей, дать им хорошее образование. Жить в мире и прочее. Все это в России традиционно считалось второстепенным, мещанским, постыдным и прочее. Конечно, плохо. Но все-таки я надеюсь, что это не теплая вода, в которой варятся лягушки, а все-таки просто естественное состояние этой очень странной страны.
И. Воробьева
―
Хорошо. У меня много новостей. Но про Москву хочу поговорить. В первую очередь вы уж извините, вы едите шаурму?
Н. Усков
―
Я очень люблю шаурму.
И. Воробьева
―
И я очень люблю шаурму. А сегодня нам сказали, что шаурму запретят в Москве и все уберут. Правда, потом в перерыве даже принесли новость, потому что знают, как я переживаю за шаурму, говорят, что в мэрии Москвы объяснили, что неправильно поняли чиновника. Тем не менее, попытки убрать шаурму очень давно. Мне кажется, что шаурма стала неким условным одним из символов города. Почему такое к ней отношение у властей города и правда может ее убрать и продавать только в ресторанах.
Н. Усков
―
Я очень надеюсь, что хотя бы уцелеют точки, в которых все нормально с гигиеной. Потому что насколько я понял, за этим решением стоит стремление все-таки прежде всего не запретить шаурму, а ликвидировать точки, в которых отсутствует водопровод, канализация, какие-то элементарные санитарные нормы. Таких точек, наверное, немало, просто мы там с вами не едим шаурму. Мы едим ее в более приличных заведениях.
И. Воробьева
―
Или не знаем о том, что у них там проблемы.
Н. Усков
―
Может быть. Я обычно покупаю на Новослободской. Там вполне себе приличное заведение и мне кажется там все нормально с водопроводом. Во всяком случае, там есть раковина, я ее даже вижу. Недавно построена. То есть я думаю, что сами по себе попытки контролировать общественное питание и бороться за гигиену, наверное, ничего плохого. Плохо, что это может превратиться в очередную кампанию наподобие сноса ларьков. Конечно, Москва сильно похорошела, но вот этот большевистский наскок, он совершенно не красит наши власти. И говорит о том, что эпоха стабильности, которой так российская власть гордилась, - закончилась. И мы вступили в полосу очень силовую. Это проявляется и во внешней политике и во внутренней.Усков: Этот большевистский наскок, когда власть снесла палатки, показывает, что эпоха стабильности закончилась
И. Воробьева
―
А если мы говорим про облик Москвы. Как вам последние украшения, которые все так обсуждают.
Н. Усков
―
Честно говоря, вообще не люблю народные гуляния и все, что с ними связано. Поэтому они при Капкове не очень нравились и при нынешних властях не очень нравятся. И в Европе не очень нравятся. Я не люблю все эти палатки, в которых вечно чем-то торгуют.
И. Воробьева
―
Ярмарки.
Н. Усков
―
Да, они в Европе омерзительные и в Москве омерзительные. Все это загромождает улицы, мешает проходу, создает какой-то ненужный ажиотаж. Город вообще существует для того, чтобы в нем отдыхать и работать. А не жрать на улицах всякую дрянь.
И. Воробьева
―
Так это отдых тоже.
Н. Усков
―
Можно сходить в ресторан. Почему я должен продираться сквозь эти лотки для того, чтобы сделать какие-то свои дела. Мне это все не очень нравится, сквозь эти толпы гуляющих людей. Я не очень люблю народные гуляния. И предпочел бы, чтобы они происходили в каких-то специально отведенных для этого резервациях.
И. Воробьева
―
Резервации для народных гуляний. Еще один Гайд-парк. Только другой. Еще о Москве. Серия вопросов. Про Таганскую АТС. Здание, которое московские власти сносят, все его защищают и просят не сносить, архитекторы пишут Собянину. И так жалко правда это здание по-настоящему. Вы считаете, что мэрия Москвы даже и архитекторов не слушает.
Н. Усков
―
Это проявление все того же силового вектора в нашей жизни. Насильно заставить нас всех радоваться, есть чистую шаурму, сделать город красивым. Сообразно тем представлениям о красоте, которые царствуют в мэрии Москвы. Мне кажется, что таком городе с такой сложной градостроительной историей как Москва давно надо запретить уничтожение любых зданий, которые были построены до Второй мировой войны, в некоторых случаях и после. То есть речь идет о том, что мы должны все-таки сохранять привычную среду нашего города. Потому что сейчас во многом москвичи перестают узнавать город. И это плохо. Продолжают разрушаться, нельзя сказать памятники архитектуры, но просто дома, с которыми мы выросли, которые создают уникальную атмосферу Москвы. И это чертовски обидно. В городе, история которого переписана многократно за 20 век в особенности, это преступно. Это противоречит просто всем трендам европейской цивилизации. Мировой цивилизации. Сохранение наследия, уникальной атмосферы, индивидуального лица. Вот Россия сейчас вошла снова на хорошие позиции в рейтинге самых посещаемых туристами стран. Потому что у нас очень упал рубль, к нам выгодно ездить. Естественно. Десятое место кажется, занимает, это очень неплохое место. Мне кажется, мы должны привлекать сюда туристов не уродливым новостроем, а уникальными памятниками, в том числе памятниками конструктивизма. В конструктивизме Россия занимает одно из самых видных мест и люди сюда едут, в том числе для того чтобы посмотреть на конструктивистские шедевры. На авангардистскую живопись и так далее. И их в меньшей степени интересует Иван Грозный. Я уверяю вас.
И. Воробьева
―
Если в Москве сносят, то в Московской области, например, многие строения, которые очень старые просто в очень разрушенном состоянии.
Н. Усков
―
Да по всей стране так.
И. Воробьева
―
Может лучше сносить, чем вот так они жалко стоять будут на отшибе.Н.Усков: Исторические факты сложнее, чем юридические факты. Исторические факты допускают разную интерпретацию
Н. Усков
―
Где-то тлеет в глубине души надежда, что может быть у более счастливых поколений или у более хозяйственных губернаторов или местных муниципальных чиновников найдется совесть, деньги для того, чтобы это восстановить. Будем на это уповать. Все-таки очень многие памятники, доживая до наших дней, обрели вторую жизнь. Хотя казалось, что они исчезнут.
И. Воробьева
―
Почему у нас нет такой традиции, когда бизнесмены, например, вкладываются в реставрации какого-то здания, дома.
Н. Усков
―
Многие стараются. Но у нас очень странная система, которая не позволяет памятники федерального значения фактически передавать в собственность. При соблюдении всех естественно требований реставрации. Только региональные памятники можно передать в собственность. Речь идет о очень больших инвестициях. Это десятки миллионов долларов для того, чтобы отреставрировать памятник сообразно всем регламентам, это огромные деньги. Как его использовать совершенно непонятно. Приедут ли сюда какие-то туристы - никто этого не знает. Поэтому без твердых гарантий собственности, без каких-то льгот налоговых возможно, для будущего владельца совершенно невозможно рассчитывать, что многие памятники будут сохранены.
И. Воробьева
―
Продолжим буквально через несколько минут.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Особое мнение». Сегодня стало известно, что Антону Носику официально предъявлено обвинение в экстремизме. Поводом послужила запись в ЖЖ под заголовком «Стереть Сирию с лица земли», а также то, что он повторил в эфире нашей радиостанции. При этом многие отмечают и довольно сильно удивляются, что Антон Носик он же, в общем, поддерживал то, что делают российские вооруженные силы в России. И никоим образом не мог бы даже повлиять на это. Почему же ему предъявляют обвинения в экстремизме. Если не считать разных формулировок, по большому счету просто поддерживал действия нынешней власти.
Н. Усков
―
Не знаю. Парадоксы, если использовать метафору Ксении Собчак, в стиле Босха, нашей жизни. Антон Носик, конечно, молодец, что он так выражается. Честно говоря, мне тоже этот пост не понравился. Но я принципиальный противник какого-либо уголовного преследования за слова. Это мне кажется бредом. Бредом, абсолютно не имеющим отношения к 21 веку. Слова существуют для того, чтобы ими обмениваться. Это не удары палкой, не патроны, не сабли. Это просто слова. И я считаю, что эти попытки обвинить его сейчас на основании просто довольно нелепых слов, они дискредитируют систему правосудия в России.
И. Воробьева
―
Но ведь словами можно много чего сделать. Словами начинаются войны, революции.
Н. Усков
―
Но словами мы договариваемся в конечном итоге. Можно принесли извинения, можно отозвать свои слова. Я не вижу ничего непоправимого в том, что кто-то произносит какие-то слова. Вот действия они могут быть действительно непоправимыми. И когда человека преследуют за то, что он где-то что-то может быть выпивши, неудачно сказал, мне кажется это просто недостойно ни государства, ни судебной системы. Хотя я подчеркиваю, то, что он написал, меня честно резануло. Я от него этого не ожидал.
И. Воробьева
―
Кстати, о том, как пишут и что пишут, есть такой портал, который называется Такиедела.ру. Они в основном пишут о благотворительности, но вчера они довольно сильно напугали многих людей, потому что в заголовке написали, что срочно в Припяти произошел взрыв. Дальше если открывать эту ссылку, понятно, что там идет хронология событий Чернобыльской АЭС 30 лет назад. Но многие, тем не менее, осудили этот портал за то, что в заголовок были вынесены такие страшные слова. Вам кажутся справедливыми эти претензии или мы просто перестали вчитываться в новости и теперь только по заголовкам гуляем.
Н. Усков
―
Они справедливы. Потому что так же как справедливо общественное осуждение высказываний Носика. Потому что есть вопросы этики. Вот слова регулируются этикой. Мы можем возмущаться. Что, наверное, не очень хорошо вспоминать трагедию Чернобыля 30-летней давности подобного рода заголовками. Это неуважение к тем людям, которые пострадали. А пострадали целые регионы. Несколько миллионов, в том числе наших соотечественников. Белоруссия очень сильно пострадала. Почти 24% территории. Украина естественно. Многие страны Европы. То есть это вопрос этики. Мне кажется, журналисты или в данном случае скорее интернет-журналисты, блогеры должны просто совесть что ли иметь.
И. Воробьева
―
Если мы говорим о журналистах, но переносимся в другую страну. Сегодня из Украины приходят новости о том, что Савику Шустеру аннулировали разрешение на работу на Украине. При этом формальные причины говорят, что предоставление недостоверных данных. Что там было уголовное дело по статье о неуплате налогов. Но сам Шустер говорит, что это давление началось давно. Поэтому это собственно некий результат. Но на самом деле как вам кажется, это просто давление или бывает такое, что не заплатил налоги и вот, пожалуйста.
Н. Усков
―
Похоже на давление, потому что программы его закрыли на 1+1, может быть давление. Я не очень слежу за его творчеством, но я подозреваю, что когда речь идет о таких фигурах известных в медиасообществе, то наверное нужно особенно пристально изучать это дело и я не исключаю, что это политическое давление. Если политическое давление, то я думаю, что у Савика есть все шансы получить разрешение на работу снова. Если выяснится, что он должен, сколько там порядка 13 миллионов гривен, мне жаль.
И. Воробьева
―
Ну а если говорить, отталкиваясь от этой истории про Украину, которая так хотела свободы и демократии и последнее время там не свободно, не демократично. Вам не кажется? Что там все не туда пошло.
Н. Усков
―
Там очень сложный кризис, конечно, этот кризис очень осложнен войной с Россией этим противостоянием. Которое существенным образом замедляет наведение порядка в стране. И занимает страну совершенно другими вопросами и проблемами, чем собственно спасение экономики. Но я полагаю, что конечно значительная часть ответственности лежит на украинской элите. Которая оказалась в очередной раз неспособна не только договориться с крупным северным соседом, но она не сумела договориться и с европейскими структурами. Она не сумела наладить элементарную работу правительства. Провести реформы, о которых все говорили. Мне кажется, кризис воли, отсутствия политической воли в Украине он очень хорошо сейчас ощущается. И разочарование, которое сопровождает теперь, стало фактором повседневности в Украине, оно мне кажется закончится какой-то очередной вспышкой насилия.
И. Воробьева
―
Кстати, отсутствие политической воли это у кого? У президента?
Н. Усков
―
У президента, бывшего премьер-министра. У вообще политического класса Украины. Мы видим, что те реформы, о которых говорят два года, о них говорят.
И. Воробьева
―
Но при том наш слушатель пишет, что на Украине просто видна политика. То есть там много историй, публичных скандалов. Чуть ли до драки ни доходило. И им кажется, что это такая настоящая политика, в отличие от нашей. Где вообще ничего не видно, все сидят как истуканы и только…
Н. Усков
―
Все так. Во-первых, конечно, в Украине совершенно другая политическая культура. Это казацкая республика. Понятно, что эти несколько диковинные для нашей промерзшей насквозь России эксцессы, которые мы наблюдаем в Украине, это сопровождало ее историю на протяжении столетий. Это часть ее политической культуры. Так же как часть политической культуры России это ботфорты очередного диктатора, который все заметает и зачищает здесь. Но надо понимать, вспомните 90-е годы. В России тоже все кипело, бурлило, происходили черти какие события. Но, тем не менее, была очевидная и ясная политическая воля Бориса Ельцина, которая преодолела очень много, и был создан совершенно новый экономический порядок, которым мы продолжаем пользоваться по сей день. Ничего подобного в Украине не происходит. Мы не видим там политической воли или фигур, сопоставимых по масштабу хотя бы с Борисом Николаевичем Ельциным.Н.Усков: Пока с России и Крыма не сняты санкции, едва ли Крым станет органической частью страны
И. Воробьева
―
О других событиях. В США собираются рассекретить документы о терактах 11 сентября 2001 года, говорят, что гриф секретности должны снять с 28 листов документов. И собственно обнародовать документы потребовали родственники погибших. Длинная история, конечно же. Но, тем не менее, как вам кажется, может быть и родственникам погибших в терактах, которые произошли на нашей территории, удастся просить рассекретить какие-то документы. Или на самом деле все и так понятно, что произошло.
Н. Усков
―
Я думаю, надо добиваться, конечно, рассекречивания. Потому что и в случае с 11 сентября у значительной части публики, особенно у канала «Раша тудей» есть вопросы. А не инсценировка ли то. Но и у многих независимых экспертов в России по поводу взрывов домов на Гурьянова есть тоже вопросы. Поэтому если спецслужбам с той и другой стороны нечего скрывать, они не чувствуют, что они каким-то образом причастны, то почему бы им ни открыть действительно. Мне кажется, что при таком общественном интересе, при таком заказе на правду нужно просто… Мне кажется вообще это долг государства, если ему бросают такие обвинения, защищаться. Причем не при помощи затыкания ртов. А, предъявляя правду, если она такова, какова она есть.
И. Воробьева
―
Но, кстати, о предъявлении правды. Третьего мая BBC анонсировало фильм о том, кто сбил над Донбассом Боинг и там разные версии, естественно. В том числе есть свидетели, которые говорят о том, что они якобы видели украинский истребитель и так далее. Таких версий много, фильмов много. Расследований тоже. На самом деле кто как вам кажется, поставит точку в этом вопросе. Кто же все-таки сбил этот самолет.
Н. Усков
―
Я думаю, что мы этого в ближайшее время не узнаем. Потому что только перемены в политической жизни в России могут привести нас к обретению истины. Потому что ведь вопрос сейчас, может быть это действительно истребитель, может быть Бук, но другое дело, что никто в это сейчас не поверит. Какие бы доказательства ни предъявляли. Какие бы фильмы BBC ни снимала. Пока мы не будем уверены в том, что кто-то говорит правду с высокой трибуны, что это не очередная провокация, очередная утка, чтобы смешать карты. Пока мы не будем уверены…
И. Воробьева
―
А вы кому поверите? Есть какой-то орган, организация международная, которой вы бы поверили.
Н. Усков
―
Здесь же не вопрос веры. Я наблюдаю за событиями по долгу своей службы. Я могу сказать, какие последствия вызвала эта трагическая история. Кто виноват это не так интересно для истории. Но я вижу, какие последствия это вызвало. Это серьезно ухудшило положение России, потому что подозрения пали на нее. Серьезно ухудшило ее дипломатические позиции. Моральные позиции думаю тоже. И конечно, нам бы хотелось знать правду. Но ответственность за тот конфликт она же лежит и на России, на Украине. Может быть, на России в большей степени. Но, тем не менее, на Украине тоже. Поэтому тут всем стало плохо. Но хуже всего тем, кто погиб в этой авиакатастрофе.
И. Воробьева
―
Минута до конца. Кому больше нужно обменять Надежду Савченко: России или Украине.
Н. Усков
―
Я думаю, в данном случае уже даже России. Потому что мы хотя бы перевернем очередную страницу, которая нам мешает на самом деле вести нормальные переговоры с Западом об отмене санкций.
И. Воробьева
―
А почему такая битва за Надежду Савченко с обеих сторон, а вот Александров и Ерофеев, которых осудили, как-то так мимоходом.
Н. Усков
―
Ну потому что Савченко не стесняется того, что делала. Она защищала свою страну. От наших военнослужащих я этого не слышал.
И. Воробьева
―
Ну их не очень признают нашими военнослужащими.
Н. Усков
―
Вот в этом проблема, качественная проблема. Украинцы, получается, что защищали свою страну, а что делали там наши солдаты, мы до сих пор не знаем и официальное руководство в этом не признается.
И. Воробьева
―
На этом приходится заканчивать эфир. К сожалению, время завершилось. Спасибо большое. Главный редактор журнала «Форбс» Николай Усков.