Николай Сванидзе - Особое мнение - 2016-02-19
19.02.2016
К. Ларина
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Николай Сванидзе как обычно в этот день недели. Здравствуйте, приветствуем вас.
Н. Сванидзе
―
Добрый вечер, Ксюша.
К. Ларина
―
Поговорим о прекрасном. Никита Михалков дал интервью большое…
Н. Сванидзе
―
Прекрасен Никита Михалков или интервью, которое он дал?
К. Ларина
―
И интервью, и сам Михалков.
Н. Сванидзе
―
Оба.
К. Ларина
―
Ты же понимаешь. Это наше все. Он дал прекрасное во всех отношениях интервью агентству Интерфакс. Там много чего требует отдельного обсуждения. Но мы сосредоточимся сегодня на главном. А главное в том, что в этом интервью Никита Михалков публично назвал Бориса Николаевича Ельцина и Михаила Сергеевича Горбачева государственными преступниками. Я процитирую: «Необходимо на государственном уровне признать преступления Горбачева и Ельцина, они совершили реальные преступления». Можешь ли ты мне объяснить, что это такое. Что это значит? Это вообще возможно такое?
Н. Сванидзе
―
Что именно?
К. Ларина
―
Вот такие заявления.
Н. Сванидзе
―
Ну как, если ты процитировала, значит возможны. Оно же сделано это заявление. Вообще уже, честно говоря, становится не очень интересно комментировать то, что говорит о политике и о нашей жизни Никита Сергеевич Михалков. Потому что от некоторых его заявлений как от этого по степени конъюнктурности просто тянет жириновщиной. Абсолютной. Никита Сергеевич Михалков я не помню, чтобы в 90-е годы объявлял содеянное Горбачевым Михаилом Сергеевичем и Ельциным Борисом Николаевичем преступлениями. Вот не помню. А я зато помню сделанный им замечательный фильм, действительно замечательный. Очень сильный «Утомленные ослнцем-1», из которого в общем не следовало, что страна под названием Советский Союз была столь прекрасна, что ее развал следует признать самой главной геополитической катастрофой века. Что он сказал в этом интервью.
К. Ларина
―
Повторив слова Владимира Путина.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно дословно повторив слова несколько лет произнесенные президентом Путиным. Сейчас почему-то решил вспомнить и назвать преступниками. Я не понимаю, как, ну Путин хотя бы не позиционирует себя в качестве монархиста. Он не монархист. А Михалков себя позиционирует в качестве монархиста. Как монархист может оплакивать Советский Союз. Как православный человек может оплакивать Советский Союз. Ну хорошо, вы оплакивайте тогда российскую империю, которая рухнула в 1917 году.
К. Ларина
―
Оплакивает.
Н. Сванидзе
―
Ну, Советский Союз же, тем не менее, главная геополитическая катастрофа.
К. Ларина
―
Это странно, потому что ты говоришь «Утомленные солнцем», а есть плохой фильм «Солнечный удар», где то же самое он делает. Он точно совершенно не оплакивает Советский Союз. И большевистскую власть.
Н. Сванидзе
―
Как может человек монархист, православный оплакивать Советский Союз, который растоптал веру православную, который убивал священников. Его личное дело, хорошо. Бога ради. Но я повторяю еще раз, это совершенно конъюнктурное заявление. Которое мне не представляется чем-то, заслуживающим серьезного комментария. Я думаю, что это сделано для того, чтобы, я не вижу другого повода, почему сказано именно сейчас, кроме как понравиться начальству. Даже если само начальство не просит об этом. Сейчас ситуация достаточно тяжелая в экономике. Перспективы не очевидны. И я думаю, что цель этого заявления – сделать так, чтобы продемонстрировать, скажем так, перевести стрелку на предыдущих правителей. Ну, преступники Горбачев и Ельцин страну развалили, чего вы хотите сейчас от Путина-то. Что же он может сделать, когда страна развалена. Делает человек что может.
К. Ларина
―
К этому подводит.
Н. Сванидзе
―
Но вот кто виноват. Виноваты они. А виновен не жираф…
К. Ларина
―
Он там пинает гайдаровский форум, что все эти люди, которые выходят на трибуну форума они главные преступники, они-то и развалили всю страну.
Н. Сванидзе
―
Конечно. Поэтому, честно говоря, для меня совершенно очевидно, что это заявление не содержательное. Это заявление конъюнктурное.
К. Ларина
―
Но оно оскорбительное.
Н. Сванидзе
―
Ну, разумеется.
К. Ларина
―
Надо отвечать за свои слова. Когда ты говоришь про Жириновского, у Жириновского депутатская неприкосновенность. Он, к сожалению, может нести все, что угодно. Никита Михалков гражданин РФ, который обвиняет, называет преступниками вполне себе реальных людей.
Н. Сванидзе
―
Ксюша, люди несут то, что они несут вовсе не потому, что кто-то из них имеет депутатскую неприкосновенность, а кто-то нет. Мы прекрасно понимаем, что в отличие от Пионтковского, про которого сейчас шла речь в переданной информации, которую мы слушали, Н. С. Михалков неприкосновенен, его никто не тронет. Есть у него депутатский мандат, нет, никто его не тронет. Он это прекрасно понимает. Так же как это прекрасно понимает Жириновский. Поэтому несет все, что угодно. И про то, что можно долбануть по какой-нибудь другой стране, ну, другому человеку сразу бы показали небо в клеточку за заявления, противоречащие Конституции РФ. А здесь - да бога ради, господи боже мой. Кто же его посадит, он же памятник. И здесь то же самое абсолютно. Он понимает, что, в конечном счете, заявление, которое он делает, оно будет оцениваться, его интересует оценка не правовая, на которую он с большой высоты плевал…
К. Ларина
―
Народ поддерживает такие заявления. Сегодняшнее большинство.
Н. Сванидзе
―
Так народ естественно поддерживает. Я тебя уверяю, Жириновский говорит это, и народ аплодирует. И он получает десятикратное преимущество по голосованию телевизионному над своим оппонентом. А если в следующий раз будет сказано долбануть ядерной ракетой по Вашингтону, так будет еще больше преимущество. Потому что народ уже вскормлен на милитаристской пропаганде. Он этого ждет. Ему это кажется проявлением державности. Ему это кажется проявлением крутизны. Он этому аплодирует, разумеется. Что делали, то и получили. И никому ты не докажешь, что третья мировая война, конец всему живому. Да в гробу видали. Поэтому заявления подобного рода, к сожалению, что Жириновского, что Михалкова, они становятся, все больше от них какой-то запах абсолютной безответственности.
К. Ларина
―
Это самое главное.
Н. Сванидзе
―
Это печалит.
К. Ларина
―
Михаил Сергеевич Горбачев прокомментировал уже это заявление Никиты Михалкова очень остроумно. Он сказал, что не нужно ему лезть в политику, что пусть занимается своим делом. А дальше так он говорит: «Ему надо успокоиться, я прошу всех подождать, дать возможность реализовать то, что нам сегодня дано. Дано воцариться в сегодняшнюю жизнь, поправить людей, она должна быть умеренной и свободной, надо чтобы сумасшедших у нас не было ни в какой сфере жизни. И управления жизнью».
Н. Сванидзе
―
Трудно спорить.
К. Ларина
―
Тем не менее, я хотела продолжить эту тему, поскольку похожую тему предложили для обсуждения Михаилу Борисовичу Ходорковскому. На встрече в Лондоне. Спросили его: если вы придете к власти, будете ли вы заводить уголовное дело, посадите ли вы Путина, простой вопрос. «Я считаю, что правильно и достойно, когда бывший оппонент, бывший президент или бывший премьер-министр будут пользоваться полной неприкосновенностью. Как это устроено в нормальных странах. В случае если они не совершат персональных преступлений. Они должны быть освобождены от ответственности за свои действия в ходе политической жизни, если это не были уголовные преступления, но это должен установить суд».
Н. Сванидзе
―
Вот это мне кажется совершенно справедливым. И когда Никита Сергеевич Михалков говорит о том, что судить, преступление, я не знаю, он умный человек, но в данном случае отдает он себе отчет в том, что если судить Горбачева и Ельцина, то следующий правитель будет судить Путина. Здесь понятно, что если ты, будучи главой государства, судишь своего предшественника, отдаешь его на растерзание, в нашей стране суд это всегда растерзание, если имеется в виду такой политический суд над предшественником, потому что если ты его отдаешь туда, значит ясно, что серьезные обвинения в развале страны, туда-сюда. Как сейчас то, что Михалков предъявил Горбачеву и Ельцину. То следующий точно также предъявит нынешнему. Абсолютно. Всегда будет, что предъявить. Всегда. У нас счастливых периодов нашей страны история знает немного. Поэтому всегда наследнику будет, что предъявить своему предшественнику.
К. Ларина
―
А если речь идет о преступлениях государственных. О допустим, Сталине. Ты же не будешь отрицать, что человек совершил государственное преступление против собственного народа.
Н. Сванидзе
―
Сталина уже давно след простыл. Его назвать предшественником сложно. С тем же успехом можно Ивана Грозного оценивать.
К. Ларина
―
По поводу Владимира Путина уже сегодня многие люди вменяют ему в вину нарушение международных законов уж совершенно точно.
Н. Сванидзе
―
Ксюш, я бы не хотел сейчас оценивать деятельность Путина. Я говорю о другом. Что, какова бы ни была деятельность Путина, Ельцина, Горбачева, Ивана Петровича, неважно, всегда тот, кто придет ему на смену, а у нас отсутствует институт передачи власти фактически. Потому что то, что у нас называется выборами, не очень сильно на них походит реально. Поэтому кто там будет, в каких условиях будет новый у нас глава государства, станет главой, с каким механизмом, в результате каких пертурбаций в нашей стране, в результате каких-то выборов или имитаций выборов или революций или переворотов. Никто не знает. И какие у него будут отношения, и зубы заточены на своего предшественника, тоже никто не знает. Поэтому, чтобы избежать того, что каждый следующий будет судить, измываться над памятью предыдущего…
К. Ларина
―
Нет, это другое. Ты передергиваешь. Речь идет о преступлениях, о коррупции, в конце концов.
Н. Сванидзе
―
Опять снова-здорово.
К. Ларина
―
О преступных приказах.
Н. Сванидзе
―
Ксюш, я же говорю, что любой приказ все, что угодно можно изобразить как преступление. Любой. Преступление можно изобразить подвигом, а все что угодно можно изобразить преступлением. Было бы желание. Поэтому я согласен с Ходорковским в том, что должна быть презумпция невиновности, во всяком случае, а лучше неприкосновенность у каждого главы государства. Ну, естественно, если он будет просто народ сжирать на завтрак, вопрос сам решится.
К. Ларина
―
А как ты определишь эту грань? Если он сам расстреливает. Мы же до этого, я надеюсь, живем все-таки в цивилизованном обществе. Речь о другом. О том, что это как мне кажется, порождает безнаказанность. Получается, что человек, который стоит во главе страны, я не беру конкретных людей, он абсолютно не отвечает за свои поступки. Он знает, что ему будет гарантирована полная безопасность.
Н. Сванидзе
―
Не так.
К. Ларина
―
После того, как он лишится неприкосновенности.
Н. Сванидзе
―
Не так. Обратная логика. Абсолютно. Человек, который знает, что когда он просится с властью, его закопают живого или мертвого, если живого, то живого, а если мертвого, то плохо сделают с тем, что от него останется. Он будет до конца цепляться зубами за эту власть. Потому что для него власть означает жизнь. А прощание с властью означает прощание с жизнью. Поэтому не мытьем, так катаньем, переступая через все законы, все Конституции он будет держаться за эту власть. Поэтому как мне кажется, если ему гарантировать неприкосновенность, тогда передача власти пойдет все-таки более естественным образом.
К. Ларина
―
Вторая часть выступления Ходорковского тоже мне кажется важной. «Я знаю, что многие представители оппозиции являются сторонниками жесткого отношения к режиму и будущих люстраций, но я считаю, что это – путь в никуда. В стране слишком много ненависти, общество слишком разобщено. Кто-то должен начать прощать и если мы считаем себя людьми более моральными, чем наши оппоненты, а мы надеемся, что так и есть, то прощать должны начать мы. Как бы это ни было тяжело».Н.Сванидзе: От заявлений Никиты Миахлкова по степени конъюнктурности тянет жириновщиной
Н. Сванидзе
―
Тоже согласен. Я противник люстрации, потому что сначала будут люстрировать большевиков, потом будут люстрировать большевики и все снова-здорово. Не нужно этого делать. Я считаю, что правильно сделал в свое время Борис Николаевич Ельцин, что не пошел по этому пути.
К. Ларина
―
То есть Ельцин, который, по сути, помиловал членов ГКЧП, а затем помиловал…
Н. Сванидзе
―
Ельцин вообще всех помиловал.
К. Ларина
―
Участников попытки переворота 1993 года октябрьского, ты считаешь, что это правильно.
Н. Сванидзе
―
Вот его сейчас…
К. Ларина
―
Так в итоге они сегодня остались править страной. Их последователи.
Н. Сванидзе
―
Его сейчас наши добрые современники некоторые, сегодня упомянутые не раз, не хотят помиловать ни за что. Вообще. А он помиловал всех. И тех, кто его за ноги бы подвесил, если бы пришел к власти, он и их помиловал.
К. Ларина
―
Так, может быть, если бы он проявил тогда жесткость и следовал бы закону, а там речь шла о преступлениях, которые требовали наказания. То может быть тогда и будущее, которое сегодня стало настоящим, было бы совсем иным.
Н. Сванидзе
―
Ксюша, во-первых, я не собираюсь сейчас осуждать покойного Бориса Николаевича.
К. Ларина
―
Я спрашиваю тебя.
Н. Сванидзе
―
За то, что он к кому-то не проявил жесткость. Вот он был такой. Он не проявил жесткость. Мне кажется, что, в конечном счете, исторически он был прав. Что простил.
К. Ларина
―
Ну хорошо. Еще одна тема. По поводу Марша памяти Бориса Немцова, который согласовали в Москве, но не по тому маршруту, который заявляли заявители, простите за тавтологию. Потому что речь шла, прежде всего, о том месте, где был убит Борис Немцов. А в итоге согласовали в центре, но по бульварам. Но в других городах вообще не согласовывают. Чего так боится власть? В чем тут дело. Это не политическая акция.
Н. Сванидзе
―
Власть, особенно на местах старается все загнать под асфальт. Абсолютно все. Ну, естественно, чем дальше от столицы, тем жестче стилистика, потому что надо быть святее Папы Римского, разумеется. Если в Москве сказали «а», то на окраинах должны весь алфавит перечислить до буквы «я».
К. Ларина
―
Но в Москве «а» не сказали, в смысле не отказали. Не загнали в Марьино.
Н. Сванидзе
―
Но всем же понятно, что Борис Ефимович Немцов не был любимым политическим персонажем нынешней власти. Правда. Если к нему проявить к его памяти излишнее почтение, это может быть неправильно, плохо воспринято. А если не проявить никакого почтения вообще, ну простят. Ну может сочтут дуболомом. Но лучше дуболом, чем предатель. Поэтому стараются вот так. И власть же с этим не спорит. Значит, они правильно по-своему со своей точки зрения дуболомной, они поступают правильно. То есть угодить центру, в конечном счете, у них получается. Ну а в центре, конечно, все-таки неприлично было бы отказать в шествии и я считаю, что это признак здравого смысла то, что это разрешили. Даже не совсем по тому маршруту. То есть без захода на мост.
К. Ларина
―
А в Нижнем Новгороде так странно. Человек был губернатором этого города. Как можно вообще делать вид, что его не было вообще в истории.
Н. Сванидзе
―
Значит можно.
К. Ларина
―
Тем более он не совершил никаких преступлений, между прочим.
Н. Сванидзе
―
Ну вот значит можно. В Нижнем Новгороде сейчас вообще довольно жесткий почерк у нынешнего руководства этого региона РФ. Этого субъекта. Очень жесткий почерк. Гораздо жестче, чем в Москве.
К. Ларина
―
Возвращаясь к московскому маршу, учитывая, все равно как мне кажется люди, которые придут на эту акцию, они захотят положить цветы на место гибели человека, память которого они собираются почтить. На твой взгляд, обращаюсь к тебе как представителю совета по правам человека, можно ли здесь каким-то образом обеспечить безопасность людей, которые все равно туда пойдут.
Н. Сванидзе
―
Как обеспечить безопасность. На мой взгляд, да, как мне кажется, я здесь просто как москвич говорю и как человек, который знал Бориса Немцова. И знаю многих людей, которые знали Бориса Немцова. И с огромным уважением относились к нему, а сейчас к его памяти. Конечно, многие захотят положить цветы. Разумеется.
К. Ларина
―
Это полное их право.
Н. Сванидзе
―
Это абсолютно нормально. И здесь задача как мне кажется, организаторов состоит в том, чтобы убедить людей, что сделать это нужно потом, после шествия, после окончания официальной разрешенной части. Вероятно. Если вы хотите от себя. Запретить это никому нельзя. Власть поступит очень неграмотно, если будет запрещать, как-то не пускать туда. Но люди должны идти туда уже без лозунгов, без плакатов, без речевок. Просто придти спокойно, положить цветы. Почтить память. И в этом случае я считаю, что они должны быть неприкосновенны.
К. Ларина
―
Перерыв. Вернемся через несколько минут в студию.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Особое мнение». И давайте к уроку истории перейдем. На этой неделе с помпой был открыт бюст в честь генерала Черняховского. Может быть, мы к этой теме и не обращались, если бы не скандал, связанный с другим памятником Черняховскому. Который был демонтирован в Польше. И в Польше Черняховского считают практически инициатором уничтожения Армии Крайовой, человек, который отдавал приказ о расстреле польских офицеров. И об аресте. Не знаю, что здесь правда, что нет. Вот к Николаю обращаюсь как к историку. За что ставят ему памятник и за что демонтируют.
Н. Сванидзе
―
Я бы сказал, что надо на две части как у медали две стороны, разделить. Первая часть – генерал армии Иван Данилович Черняховский герой Великой Отечественной войны. Самый молодой генерал армии. Ему, по-моему, 37 лет было, когда он стал генералом армии. Без двух минут, судя по некоторой информации, маршал. Уже у Сталина лежал на столе вроде бы приказ о произведении его в маршалы Советского Союза. Талантливейший человек. С великолепной боевой и кстати человеческой репутацией. Любимец армии. Не только армии, фронта. Он под занавес своей военной карьеры командовал Третьим Белорусским фронтом. После него им стал командовать маршал Василевский и очень лестно писал о своем предшественнике. Безупречная повторяю, военная репутация. Один из генералов победы. Хотя он формально не был маршалом, можно его назвать одним из маршалов победы. Поэтому памятник, который ему открыли или бюст, ему ставят и памятники, и бюсты, и много улиц в разных городах названы его именем, все, на мой взгляд, заслужено абсолютно. Но это наш взгляд на него, вот нам нужно всегда помнить, что есть наш взгляд, а есть не наш взгляд. Вот точно так же как монгольский народ чтит хана Батыя, а у нас вроде как нет особых оснований его чтить.
К. Ларина
―
Украинский Мазепу.
Н. Сванидзе
―
И при этом нет оснований обижаться на монгольский народ за то, что они его чтят. Потому что просто это другая точка отсчета. Другая точка зрения. Черняховский вместе с некоторыми частями Армии Крайовой, а это патриотическая боевая организация, может быть самая крупная подпольная боевая антифашистская организация времен Второй мировой войны. Польская, которая подчинялась польскому правительству в эмиграции в Лондоне. Героическая, которая подняла польское восстание в Варшаве. Сражалась с немцами. Полегла в значительной степени. И вот они в 44-м году вместе с частями советской армии брали Вильнюс. У них была задача, поскольку они не хотели, у них было два противника – это немцы, фашисты, Гитлер и советские войска. Сталин. Потому что они не хотели, чтобы в Польше воцарился советский режим. И поэтому у них была задача брать города перед приходом советской армии, чтобы уже представляться в качестве господ положения, в качестве хозяев. Чтобы сложнее было хотя бы морально их подавлять, потому что уже не с немцами воюем, с поляками. И они также хотели взять Вильнюс. У них не получилось. У них для этого не хватило сил. Взяли Вильнюс части Красной Армии, во главе с генералом Черняховским. И после этого была совершена операция, поскольку Сталин считал Армию Крайову своими врагами. Имел для этого основания. Они действительно были его врагами. Была Армия Людова так называемая, прокоммунистическая. На которую Сталин здесь и опирался как на своих союзников. Их пригласили в соответствии с традициями просто еще русской княжеской междоусобицы раннего средневековья, их пригласили на совет к Черняховскому, руководство аковцев Армии Крайовой. И там арестовали. Но дело в том, что нет доказательств того, что это был Черняховский. Потому что конечно, это было сделано от его имени. Конечно, он и хотел бы, ничего не смог бы с этим поделать. Но занимался этим Иван Серов, это уже был генерал НКВД, человек, который потом при Хрущеве был первым председателем КГБ. Вот Серов этим занимался. Он был специально переведен туда для того, чтобы этим заниматься. Потом многие из этих людей погибли, еще большее количество отсидели. У них были поломаны судьбы, расстреляны были и так далее. Армия Крайова была фактически уничтожена. И в этом обвиняют поляки Черняховского. Но добрым гением Армии Крайовой он, несомненно, не был. Но доказательств того, что в уничтожении Армии Крайовой виноват именно он, а не Серов, нет, тем более что…
К. Ларина
―
Памятника Серову не было в Польше. А памятник Черняховскому был.
Н. Сванидзе
―
Это правда. Тем более что это все равно был сталинский приказ, который все выполняли. Но тут дело даже не в этом. Не в том, виноват Черняховский в гибели Армии Крайовой и в общем в предательском их аресте. Или не виноват. Поляки имеют полное право со своих позиций, со своей точки зрения рассматривать и Черняховского, и Рокоссовского, вообще поляка этнического. Которого потом Сталин поставил министром обороны Польши. Наших великих маршалов. Любого. Они вправе рассматривать всю советскую армию, поляки, как армию захватническую. Потому что мы исторически, наша освободительная Красная Армия советская, которая освободила нашу территорию, потом освобождала Европу, она в тех странах, которые она освобождала, насаждала советскую власть. То есть они рассматривали нашу армию как оккупационную. И сейчас исторически они ее так рассматривают. Это отношение как женщины к человеку, который спас ее от хулигана насильника, после чего сам изнасиловал. И еще требует благодарности за спасение. Примерно такое отношение. И спорить с этим отношением, на мой взгляд, нелепо. Это совершенно другой взгляд, совершенно с другой позиции на нашу армию. На наших генералов. Поэтому они имеют полное право ставить у себя или оставлять те памятники, которые они хотят. И выбрасывать те памятники, которые они у себя в своей стране видеть не хотят. На мой взгляд, это и для поляков, и для прибалтов, нам нужно просто представлять себе историю, представлять то, что наши…
К. Ларина
―
Надо просто признавать историю.
Н. Сванидзе
―
Конечно. Наши исторические взгляды и их исторические взгляды разные. У них свои национальные интересы. И свое понимание своей национальной истории.
К. Ларина
―
Но это отдельная тема, где граница, когда армия солдата-освободителя превращается в солдата-оккупанта. И, к сожалению, на эту тему у нас практически табу наложено в нашем обществе. Это предпочитают не обсуждать публично.
Н. Сванидзе
―
Это уходит все в пакт Молотова-Риббентропа. В договор Сталина и Гитлера. Это нужно просто себе представлять. Не представляя этого, мы не можем себе представить и не можем понять причины отношения к нам сегодняшнего прибалтийских стран, Польши, бывших республик Советского Союза и бывших стран социалистического лагеря. Просто нужно знать, матчасть учить и все.
К. Ларина
―
Я все-таки еще хочу на памятниках задержаться. Поскольку тревожные новости поступают из различных городов российских. Вот, например, мэр Архангельска одобрил идею установки в городе памятника Иосифу Сталину. Если горожане считают, что такой памятник нужен, ну будем обсуждать с общественностью. Поддержал во время рабочей поездки. Интересно где. Поддержал во время рабочей поездки в Ломоносовский парк города Архангельска, где расположен памятник жертвам политических репрессий. Соловецкий камень. И тут стоит еще напомнить, что в Севастополе общественность некоторая обратилась к губернатору Сергею Меняйло. Собрали 10 тысяч подписей. И он тоже готов рассмотреть установку памятника в городе. Сталину.
Н. Сванидзе
―
Интересно, а если 10 тысяч подписей на памятник Гитлеру соберут. Установят или нет.
К. Ларина
―
Тут ответ будет простой. Был Нюрнбергский процесс, и Гитлер объявлен государственным преступником. Понятно, чего тут говорить. Это к началу нашего разговора. По сути, никто преступником очевидно господина, товарища Сталина-Джугашвили не объявлял.Н.Сванидзе: Михалков себя позиционирует в качестве монархиста. Как монархист может оплакивать Советский Союз?
Н. Сванидзе
―
Жалко, что бюстик Сталина или памятник, что там они сообразят, в Архангельске не будет поставлен непосредственно в том сквере…
К. Ларина
―
Около Соловецкого камня.
Н. Сванидзе
―
Да, прямо рядышком с Соловецким камнем. Они, наверное, хорошо бы смотрелись.
К. Ларина
―
Ну так как ты считаешь, это свобода некая. Доказательство некой свободы. Гражданской. На сегодняшний момент. Народ хочет, народ просит. Давайте обсудим и поставим.
Н. Сванидзе
―
Это называется, есть такое модное выражение – когнитивный диссонанс. Это шизофрения. Раздвоение личности. В данном случае это раздвоение внутри сознания народа одной страны. Ну, в конце концов, лечится.
К. Ларина
―
А что случилось с футболистом Тарасовым? Расскажи нам, пожалуйста.
Н. Сванидзе
―
Чего-то все сразу.
К. Ларина
―
Просто ты заговорил про шизофрению, я вспомнила, про кого я не спросила.
Н. Сванидзе
―
Футболист Тарасов полузащитник московского «Локомотива»…
К. Ларина
―
Который явил миру свой патриотизм во всем своем…
Н. Сванидзе
―
После того как «Локомотив» слил бездарно со счетом 0:2 турецкому клубу в Стамбуле, футболист Тарасов решил рвануть в прямом смысле футболку на груди и показать портрет президента Путина, который у него там красуется. По всей видимости, сочтя, что президенту Путину будет приятно после бездарного проигрыша показаться радостным стамбульским болельщикам. Ну, я думаю, что это не самый, я не знаком с футболистом Тарасовым, но не самый умный поступок и тех, которые в принципе можно вообразить.
К. Ларина
―
А как ты расцениваешь реакцию клуба.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно адекватная реакция. Его оштрафовали на 300 тысяч евро, ну, по степени идиотизма этого поступка, по-моему, достойный штраф.
К. Ларина
―
А ведь он обидится.
Н. Сванидзе
―
На что?
К. Ларина
―
Он скажет, что я искренне свою любовь показал.
Н. Сванидзе
―
Ну, показывайте дальше.
К. Ларина
―
Всем присутствующим.
Н. Сванидзе
―
Вперед.
К. Ларина
―
Не стесняясь. Распахнул, что называется, полы.
Н. Сванидзе
―
Также играйте и также показывайте свою любовь.
К. Ларина
―
Ну хорошо. И еще одну тему по поводу, у нас есть одна секунда…
Н. Сванидзе
―
Высоко оцениваешь мои возможности.
К. Ларина
―
Да. По поводу выборов в РГГУ хотела сказать.
Н. Сванидзе
―
Коротко, выборы в РГГУ прошли, на мой взгляд, замечательно. Это были настоящие выборы, реальные. То есть реальная демократическая процедура.
К. Ларина
―
То есть скандал это нормально.
Н. Сванидзе
―
Это нормально…
К. Ларина
―
Почему публичный.Н.Сванидзе: У нас когнитивный диссонанс. Шизофрения. Раздвоение личности внутри сознания народа одной страны
Н. Сванидзе
―
Потому что это был предвыборный скандал. Нормально. Сейчас тоже скандалы в США перед выборами. Это нормально совершенно. Масштаб совершенно другой. Но степень демократичности процедур была такая же. Кандидаты со своими программами, разные, они выступали, была дискуссия. Потом голосование ученого совета. На мой взгляд, абсолютно безупречно, демократично прошли выборы. На которых победил неожиданный кандидат.
К. Ларина
―
Молодой.
Н. Сванидзе
―
Если я молодой, то он, по-моему, года на 3-4 меня помоложе. Взрослый человек. Кстати первое образование, я потом почитал у него военное.
К. Ларина
―
Евгений Ивахненко.
Н. Сванидзе
―
Евгений Николаевич Ивахненко. Он философ, доктор наук. Зав. кафедры социальной философии, неожиданная кандидатура, за которой никто не стоял. Его программа понравилась, за него проголосовали.
К. Ларина
―
На этом закончим. Николай Сванидзе, программа «Особое мнение». Спасибо.