Кирилл Рогов - Особое мнение - 2016-02-11
11.02.2016
Т. Фельгенгауэр
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И я рада приветствовать в этой студии политолога Кирилла Рогова. Здравствуйте.
К. Рогов
―
Добрый день.
Т. Фельгенгауэр
―
Алексей Навальный подал иск к Владимиру Путину на этот раз. Все выше, выше и выше. Говорит, что президент РФ не сообщил о конфликте интересов в момент выделения средств из ФНБ. Компании «Сибур». Связка очень простая. Один из крупнейших акционеров «Сибура» Кирилл Шамалов, у него есть жена Екатерина Тихонова. Екатерина Тихонова предполагаемая вроде дочь Владимира Путина. Конфликт интересов по мнению Алексея Навального налицо. Поэтому надо идти в суд и судиться с президентом. Как вы считаете, верна ли выбранная стратегия?
К. Рогов
―
Я считаю, что Алексей Навальный вообще большой молодец в этом моменте опять. Мне очень понравилось ваше выражение «предполагаемая дочь»…
Т. Фельгенгауэр
―
Предполагаемый муж предполагаемого президента.
К. Рогов
―
Да. Мне кажется, что это отлично и правильно сделано. Потому что так делают во всем мире. Собственно говоря, это совершенно нормальная практика, только отличие тут у нас, что дочь предполагаемая, хотя есть дочь или нет дочери и что Навальный у нас под условным сроком, а не в парламенте сидит. Потому что нормально это человек должен делать в парламенте и тот человек, который так делает, должен быть в парламенте. Это совершенно то, что нам нужно. Во-первых, мне всегда странны эти рассуждения, что вторгаются в личную жизнь Путина, пытаются узнать, кто его дочери и чем занимаются. Но это совершенно нормально. Так происходит везде и только так может происходить. Иначе вы получаете черт знает что. И если Владимир Путин не хочет, чтобы вторгались в его частную жизнь, у него есть отличный выход – уйти с этого поста. И так делают все президенты в мире. Они несколько 4-6-8 лет терпят, что вторгаются в их жизнь, потом они уходят с поста и уже никто не вторгается. А вот пока ты сидишь здесь, все будут вторгаться в твою жизнь и это правильно. Это единственно возможный способ. И то, что говорит Навальный, это естественно. Как это так у него зять сидит, и он выделяет бюджетные средства туда. Ну как это может быть. Это конфликт интересов. И это, безусловно, повод для парламентского расследования, для громких заявлений, для суда. Это прекрасная практика. Но мы живем в некотором искаженном мире, где предполагаемые дочери, непонятно кто кому что выделяет, и в результате мы имеем то, что мы имеем.
Т. Фельгенгауэр
―
В результате мы имеем, что у Алексея Навального целая коллекция разных уголовных дел. Условный срок. Брат в тюрьме и прочее. И перспективы этого иска крайне туманы.
К. Рогов
―
Перспективы крайне прозрачны. Против Навального еще какую-то устроят гадость, а иск не получит никакой перспективы. Это мы все хорошо знаем. Но это не значит, что мы должны делать вид, что мы вообще не знаем, где норма. И должен быть хоть один человек в стране, который говорит, вот норма, вот так она выглядит. Посмотрите сюда. А то вы все живете как в сумасшедшем доме.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. И проблема в том, что мы тут с вами поговорили про иск, в фейсбуке написали на сайте Алексея Навального, возможно еще несколько СМИ об этом сообщили. Кто-то перевел деньги в ФБК. Чтобы поддержать работу этого фонда. Но подавляющее большинство россиян, они как были не в курсе, так не в курсе и будут. И им это неинтересно, ненужно и неважно.
К. Рогов
―
Это и так, и не так. Во-первых, у нас все равно нет альтернативы никакой. И «если не кот, то кто». У нас нет альтернативы, даже эти действия нормальные, рациональные, честные действия не будут иметь последствия, это не значит, что мы не должны их делать. Какая у нас альтернатива? Пойти сказать, что все прекрасно. Но по поводу того, имеет ли это последствия или нет, это последствия имеет. Алексей Навальный получил в Москве 27% на выборах мэра, не имея почти никаких ресурсов на избирательную кампанию и времени. Потому что это имеет и это сейчас не слышно, потому что головы россиян забомблены другими вещами. Но в принципе исторический прогресс идет только таким образом: кто-то что-то делает, что должно и в результате получается что-то, что более рационально, какой-то естественный шаг истории.
Т. Фельгенгауэр
―
Возможен ли сценарий, при котором люди в условиях экономического кризиса, который лишь набирает обороты, и мы видим, что групп недовольных людей становится только больше. Это ипотечники, владельцы малого бизнеса, который не может существовать, и мы говорим не только про ситуацию в Москве. В целом по стране. И налоги, прочее, кредиты. Понятно, что бьют по малому и среднему бизнесу. Дальнобойщики. Таких групп становится все больше. Может ли это аккумулироваться в какое-то желание, плюс раздражение от роскоши, которая никуда не девается в жизни чиновников. Может ли это аккумулироваться во что-то. Или нет. Или каждый в своей группке будет раздражаться и выпускать пар в Интернете.
К. Рогов
―
Скажем так, это конечно в какой-то момент аккумулируется. Другое дело, что имеющийся политический режим, власти ведут с этим борьбу. У них позиционная борьба, у них своя задача не допустить этого. Они кошмарят общество какими-то штуками, которые придумывают. Это работает. И также надо не преувеличивать пока то, что мы испытали. Мы испытали ту глубину кризиса, которую пока испытали, мы испытали примерно 10% падение доходов граждан в прошлом году и это очень серьезное падение и в принципе оно само по себе в нормальной ситуации должно вызвать глубокий кризис. Оно не вызвало кризис по некоторым причинам. Первая причина и очень важная, которую мы забываем, что 10% падение за один год доходов, но перед этим были 15 лет роста доходов, в результате чего они выросли в несколько раз. В 7-8 раз в долларовом выражении. И люди думают: а, можно пока потерпеть. Не такой большой шок, было 10 лет такого ух, роста доходов.
Т. Фельгенгауэр
―
Был кризис 2008 года.
К. Рогов
―
Но тогда было очень маленькое падение реальных доходов. Не было девальвации и поэтому в то время, как производство и ВВП просел сильно, доходы просели не сильно. Это первый случай с 1999 года. То, что мы имели в 2015 году. Но после 15 лет благополучия люди считают, что можно потерпеть и они в этом поддержаны пропагандой, которая создала такой эффект политической мобилизации и это очень хорошо видно на социологических данных. И как этот эффект работает. И как он исчерпывается. Например, в прошлом году люди ухудшили очень свои оценки экономики, и оценки своего материального личного положения. То есть когда ты оцениваешь экономику по своему карману. А вот их оценки экономики в целом гораздо лучше. То есть телевизор уговаривает людей, что в экономике все не так плохо, здесь работают и здесь улучшат, те, се и люди думают, что это у меня, конечно, похуже, то есть у всех похуже, но не так уж плохо. В общем, надо самому крутиться. Они считают, что в целом экономика лучше, чем их личная. И с этим связано то, что такие разрозненные протесты. У людей не концентрируется некоторая идея, что у всех бед есть один…
Т. Фельгенгауэр
―
Источник. Про экономическую ситуацию я бы хотела еще немного поговорить. Вы обратили внимание на то, что есть эффект, при котором гражданин оценивает собственное положение так себе, а в целом считает, что экономика более стабильна. Но при этом вот сегодня на РБК появилась новость о том, что Джордж Сорос грозит банкротством России в 217 году. Вернее не он нам грозит, а обращает внимание, что в 2017 году настанет срок выплаты значительной части иностранных займов. И при этом он обращает внимание на то, что популярность Владимира Путина основана на неком контракте условном, договоре с обществом, при котором президент обеспечивает рост уровня жизни. Этот рост прекратился. Это очевидно мне кажется всем. Продолжит ли действовать этот условный общественный договор, скажется ли это на популярности президента и по поводу банкротства не очень понятно.
К. Рогов
―
Я, чтобы закончить эту мысль про социологические опросы, как люди воспринимают экономику, скажу только, что еще одним показателем было то, что в прошлом году люди довольно скептически говорили о том, что происходит с экономикой, но при этом у них были довольно высокие ожидания. То есть считали, что скоро это все кончится, не так будет страшно. А к концу года и началу этого года этот эффект исчез. Ожидания были такой горкой, а потом, раз пошли вниз. Туда же, где и текущие оценки. И это означает, что эффект мобилизации он ослабел. Экономика уже начинает довлеть над людьми, они больше не очень верят в эту телевизионную картинку и в такие мобилизационные штуки. Что касается Сороса, в этом, конечно, есть зерно серьезное. Я думаю, что при цене 30-35 долларов за баррель, России, корпоративному сектору будет трудно справляться с выплатой долгов, которые у него есть и это будет очень сильным дестабилизирующим фактором в следующие годы. Потому что денег мало. Денег будет поступать в страну мало. И у нас есть очень большая проблема с банками, которую еще придется решать и которая будет дорого стоить. Банки были спасены банковской системой в ручном режиме в прошлом году и она сейчас висит на шее у государства, это с одной стороны ослабило удар кризиса, который мог бы быть, потому что если дестабилизируется финансовая система, тогда происходят такие мощные кризисы, которые не скроешь. А когда ее удержали в руках банковскую систему и поэтому чуть сглаженной. Но издержки этого еще придут к нам. Потому что все равно надо платить за ту банковскую систему, которая не приспособлена к тому состоянию экономики, в которой мы сейчас находимся. Тем или иным образом мы за это заплатим. И выплаты по корпоративному долгу я считаю это большая проблема. Очень большой дестабилизирующий фактор на следующие годы.
К.Рогов:Если Путин не хочет, чтобы вторгались в его частную жизнь, у него есть отличный выход – уйти с поста
Т. Фельгенгауэр
―
Судя по политике, которую ведет государство, экономической политике, можно ли сказать, что эти проблемы будут решать вот когда они уже случатся. Или даже чуть позже. То есть не готовятся.
К. Рогов
―
А как подготовишься. Вопрос – на кого возложить эти издержки. Как всегда их возложат на население.
Т. Фельгенгауэр
―
Население все-таки не резиновое. Простите.
К. Рогов
―
Как не резиновое. Резиновое, да вы что. Посмотрите. Что хочешь можно делать. Вот я сейчас прочитал, что в июле надо будет всем полис ОСАГО заново делать. В январе никому ничего не сказали, а в июле меняйте. Почему я должен менять. Это у вас там фальшивые бланки, вы выпускаете фальшивые бланки, а я должен менять свой настоящий бланк. А хотите, мы снесем ваши ларьки, а вы ничего не скажете. Резиновое совершенно население, поэтому даже не возражайте.
Т. Фельгенгауэр
―
Ладно хорошо, не буду возражать. Потому что действительно нечего. Кстати, про ларьки вы заговорили. Как вы оцениваете замечательный пассаж Сергея Собянина по поводу бумажек, которыми прикрываются.
К. Рогов
―
Это прекрасно, знаете, как говорят литературоведы, искусствоведы есть такое обнажение приема. Когда показывают, как это делается. И обнажение приема в чем, что нам говорит Собянин. Есть сила. У меня есть трактора, а у Путина есть ОМОН. И поэтому мы чего хотим, то и будем делать. А чего вы к нам с бумажками идете. Бумажки это ерунда, здесь мы как решим, так и будет сделано.
Т. Фельгенгауэр
―
А мы можем сказать, Сергей Семенович, вы там какими-то бумажками прикрываете свою легитимность мэрскую. Давайте-ка не прикрывайтесь ими и вернем Москву москвичам. А нас всех посадят в тюрьму за это.
К. Рогов
―
Если полмиллиона человек выйдет на улицы Москвы с требованием отставки Собянина, во-первых, не посадят в тюрьму. Во-вторых, многое изменится. И ларьки не будут сносить.
Т. Фельгенгауэр
―
Болотное дело мне кажется, очень сильно поменяло отношение…
К. Рогов
―
Они хотят делить ларьки между собой, поэтому да, они злые. Это серьезная игра. Очевидно, здесь есть другой аспект. Мы сейчас про гражданско-политический разговаривали. Эмоциональный.
Т. Фельгенгауэр
―
Мне юридический аспект еще очень…
К. Рогов
―
Юридического аспекта здесь нет.
Т. Фельгенгауэр
―
А вдруг придут и квартиру заберут, скажут, у вас какие-то бумажки непонятные. Не прикрывайтесь ими, эта квартира нужна городу.
К. Рогов
―
Юридического аспекта здесь нет, потому что юридического аспекта нет как разменной что ли монеты. Как повода для дискуссии. Они говорят, что нам наплевать на все это, есть сила и бессилие, сила берет свои деньги у бессилия. Вот и вся история. А ваши бумажки про квартиру, вы прикрываетесь, больше не прикрывайтесь, пожалуйста. Но другой экономический аспект меня интересует, который будет важен в этом году. Ведь на самом деле мы понимаем, что Сергей Семенович, да?
Т. Фельгенгауэр
―
Собянин. Мэр Москвы. Предполагаемый. Давайте сегодня всех называть предполагаемыми.
К. Рогов
―
Сергей Семенович ведь это делает не со зла. Не то что я думаю, что он добрый человек, но я думаю, что делает не со зла, а по необходимости. Продажа торговых площадей формальная и не формальная это один из главных ресурсов политического могущества местных властей в России. Они распоряжаются этой землей. Тебе дам, тебе не дам. Ты столько заплати, ты столько. Это главный их ресурс и видимо, у них с ресурсом какие-то наступают некоторые проблемы, что им так понадобилось чужие ларьки снести и продать эти места под свои новые ларьки. В этом же смысл.
Т. Фельгенгауэр
―
Обещают ничего не строить на этих местах.
К. Рогов
―
Обещали, что построят за свой счет. Они много чего обещают.
Т. Фельгенгауэр
―
Там был очень тренд разнонаправленный. Я иногда смотрю РБК.
К. Рогов
―
Слова разнонаправленные. А тренд один.
Т. Фельгенгауэр
―
Чего-то непонятно, что они хотят делать. Разве что… Ну вот Олег Кашин по-моему написал, что удивительно, и сила и бессилие сочетается. Почему когда плитка обледенела, власти московские оказались бессильны, а когда надо снести ларьки бульдозерами, они очень сильные и враз, вмиг, в ночь все сделали.
К. Рогов
―
Это очень просто. Это в моей интерпретации все очень ясно. Плитка обледенела. За плитку уже деньги получены. И чего, обледенела и обледенела, это не наша проблема. А ларьки это освобождение площадей, которые будут заново проданы под новые ларьки и конечно здесь будет сила. Потому что сила, когда деньги отнимаешь, нужна сила. А когда кто-то падает поскользнувшись, причем тут сила.
Т. Фельгенгауэр
―
Избиратель потенциальный упал, ногу сломал.
К. Рогов
―
Какой избиратель.
Т. Фельгенгауэр
―
В Москве мэра избирают.
К. Рогов
―
Если бы пустили кого-нибудь в предвыборную кампанию, да еще под домашним арестом, то тогда хоть какое-то подобие. А так можно не избирать. Как скажут, так и будет.
Т. Фельгенгауэр
―
Это точно. Сейчас делаем перерыв несколько минут.НОВОСТИ
Т. Фельгенгауэр
―
Продолжается программа «Особое мнение». Кирилл Рогов у меня сегодня в гостях. По поводу интересов московских властей я понимаю в истории с киосками. Но простите, почему же глава администрации президента Сергей Иванов тоже это комментирует.
К.Рогов:Продажа торговых площадей -это один из главных ресурсов политического могущества местных властей в России
К. Рогов
―
А что он сказал?
Т. Фельгенгауэр
―
А он говорит, что все правильно снесли, это вообще гадюшники, антисанитария и криминал. Я не знаю, когда в последний раз Сергей Иванов был около станции метро какой-нибудь и видел, как выглядят ларьки.
К. Рогов
―
Не был.
Т. Фельгенгауэр
―
Тем не менее, глава администрации президента зачем комментирует.
К. Рогов
―
Как в 1997 году последний раз ходил около станции метро, так это и помнит. Когда были гадюшники и криминал.
Т. Фельгенгауэр
―
Просто странно, уровень комментария.
К. Рогов
―
Да, я думаю, что как-то решили поддержать Сергея Собянина. Потому что явно у него осложняется его в Москве положение. Я думаю, все-таки как-то уже накопилось у города к нему вопросов. Хотя город резиновый пока. Но мне кажется, что история со сносом ларьков, в ней отражаются некие тренды, которые мы наблюдаем. Эти тренды, я бы их определил так. Что некоторые элиты они совершенно ведут себя отвязно и они демонстрируют силу. Вообще это очень принято, все перенимают у Владимира Путина идею, что если ты хочешь избежать недовольства, ты должен сразу дать людям по голове, и тогда недовольства не будет. А если ты будешь ждать, то оно будет нарастать только. Это, в общем, идея сквозная, и вторая идея заключается в том, что действительно очень нужны деньги и у кризиса, у серьезного кризиса это всегда процесс перераспределения издержек. Вот кто будет нести основные издержки кризиса. Все уменьшится на 20%, но у кого-то на 40, а у кого-то на 10. И борьба политическая разворачивается вокруг этого вопроса, и мы ее наблюдаем. И это очень конфликтная ситуация. И она будет, во-первых, увеличивать такие эксцессы, эксцентрическое поведение. Потому что снос ларьков это еще чудовищное эксцентрическое поведение. У меня правда есть гипотеза, почему это было так сделано, она заключается в том, что снесены были совсем не все, а только малая часть объектов, незаконно построенных. И это такое дело ЮКОСа для остальных. То есть они теперь должны будут просто поделиться, пустить туда собственников, чтобы не потерять совсем эти объекты. Они должны будут частично их передать кому-то. Это эффективный менеджмент.
Т. Фельгенгауэр
―
Получается, что в этом тренде показать, что ты самый безбашенный, впереди планеты всей Рамзан Кадыров.
К. Рогов
―
Конечно. Это одна линейка. Это тренд, вот как надо действовать. Надо людей пугать. И показывать, что ты применишь силу, и тогда они испугаются и можно будет даже меньше силы применять.
Т. Фельгенгауэр
―
Тогда странно выглядит Кремль. По идее президент должен быть самым-самым крутым.
К. Рогов
―
Почему, наоборот. Ему выгодна позиция, когда он…
Т. Фельгенгауэр
―
Или он просто на их фоне выглядит мудрым, спокойным, взвешенным.
К. Рогов
―
Да, более спокойным. Он тоже своих врагов бьет по голове. Но реже. Не клацая зубами, не тряся так в Инстаграмах оружием. Спокойно так. Это один тренд. Одна стилистика. Мне так представляется. Это жесткая стилистика такого настоящего авторитарного строя. Не мягкого авторитаризма, у нас был раньше мягкий авторитаризм. А жесткий он так выглядит. Вы про Чиполлино читали сказку?
Т. Фельгенгауэр
―
Читали.
К. Рогов
―
Чуть что – Чиполлино в тюрьму, папу луковицу тоже в тюрьму. И все.
Т. Фельгенгауэр
―
Кума Тыкву вообще домик разбомбили.
К. Рогов
―
Домики сносят. Там все рассказано про такой деспотический капитализм. Рваческий. Прямо читаешь как газету.
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо. Значит у нас Сергей Собянин графиня Вишня, а Владимир Путин принц Лимон.
К. Рогов
―
Я не помню там всех героев.
К.Рогов:Все перенимают у Путина идею, что если ты хочешь избежать недовольства, должен дать людям по голове
Т. Фельгенгауэр
―
Предполагаемый принц Лимон. Это важно оговорить. А тогда расскажите мне, как укладывается в общую картину та политика, которую мы ведем в отношении Турции. Потому что тревожно наблюдать, как развиваются новости. Отдельно взятые заявления, кажется, нормальные, а если следить за тем, как они меняются и во что складываются, то становится понятно, что может и до войны дойти.
К. Рогов
―
Вы спрашиваете меня на очень модную сейчас у политических аналитиков и военных аналитиков тему, как будет разворачиваться война с Турцией.
Т. Фельгенгауэр
―
Если она будет, может и не будет.
К. Рогов
―
Чем больше аналитики над этим думают, тем она ближе. И это действительно еще год назад казалось совершенно какой-то немыслимой постановкой вопроса. Но сейчас да, это то, о чем говорят и то, что нельзя не просчитывать и все просчитывают это. Вероятность этого возрастает. И я не специалист во внешней политике. Я бы не хотел рассуждать о таких геополитических материях. Но я хочу сказать про внутреннюю политику, в которой считаю себя специалистом. И как специалист во внутренней политике, по моему мнению война с Турцией нужна.
Т. Фельгенгауэр
―
Это очень интересное замечание, потому что я как раз с точки зрения внутренней политики с вами это хотела обсудить. Буквально вчера в этой студии был Орхан Джемаль, и он объяснял, почему эта война нужна с точки зрения внутренней политики Турции. Зачем она нужна Турции. Зачем она нужна России?
К.Рогов:Ситцация подталкивает Кремль к поиску таких конфликтов, которые бы сплотили элиты и нацию
К. Рогов
―
Внутри России она нужна в связи с кризисом. Вообще как сейчас это работает. Сейчас мы живем, если посмотреть на официальный дискурс, на то, как устроен официальный дискурс власти, чем мы живем в России и ради чего. Россия в основном противостоит Западу последние годы и про это нам все время рассказывает телевизор. И это такое воспроизведение позднесоветского дискурса холодной войны. Люди смотрят телевизор, там сначала про курс доллара, это их волнует, а потом начинается про войну. Бомбежки, то, се. Здесь беженцы. Война. На Западе все плохо. Нам противостоят какие-то силы. Мы боремся с терроризмом. И как была устроена холодная война. У вас нет реальной войны, но у вас есть такое предвоенное состояние, настроение. Этого нельзя, потому что это помощь врагам. Здесь это тоже мы противостоим и этот модус холодной войны очень важен. Как часть внутриполитического пейзажа. Но новый виток экономического кризиса демонстрирует, что он недостаточен. И в принципе опять-таки, глядя на те данные, о которых я говорил, что эффект мобилизации он близок к исчерпанию. Он спадает, снижается, политической мобилизации, которая была достигнута во время войны с Украиной и, в общем, ясно, что нужен новый кризис, который дал бы толчок новой мобилизации. В этом смысле, хотя это выглядит совершенно дико, но у нас так много всего выглядит дико за последние годы, что я теперь уже почитываю аналитику по поводу возможной войны с Турцией.
Т. Фельгенгауэр
―
Понятие нормы сильно смещается.
К. Рогов
―
Его просто нет.
Т. Фельгенгауэр
―
Но подождите. У нас сначала очень хорошо сработал «Крымнаш» для внутреннего потребления. Прямо все за Владимира Путина, ура, ура. Все потерпим, ничего страшного, проклятый Обама. И европейские эти все они называют страшными словами. Это себя исчерпало.
К. Рогов
―
Там немножко сложнее было. Там был Крым сначала как такая позитивная консолидация.
Т. Фельгенгауэр
―
А потом юго-восток Украины как сильно негативная.
К. Рогов
―
Которая очень сильно оказала влияние на людей, потому что она действительно мобилизовала, очень много людей поверили, что там убивают русских, и мы должны за них бороться. И это был очень сильный такой шок. Это действительно была сильнодействующая вещь. С этим прекратили.
Т. Фельгенгауэр
―
После этого была Сирия. Которая нам сильно помогала и в плане международного позиционирования, потому что мы там выглядели как миротворцы, что вот, смотрите, мы сейчас поможем, американцы так действовали нерешительно, а вот мы сейчас всех объединим.
К. Рогов
―
Вы смотрите советский телевизор?
Т. Фельгенгауэр
―
А мне положено иногда смотреть. Мы с вами про внутреннее потребление. Вот так показывают для внутреннего потребления то, что происходит в Сирии. Не сработало?
К. Рогов
―
Есть эффект Сирии. Но он ограничен, он не может справиться со второй волной кризиса. На той стабилизации экономической некоторой, на том мягком планировании ухудшения, которое было в середине прошлого года, это было более-менее нормально. Сирия. Вторая волна экономического кризиса – Сирии не хватит. Довольно быстро будет девальвировано. Никого же не будут интересовать эти успехи. Когда тут такое под ногами.
Т. Фельгенгауэр
―
И видимо, придется уже… А денег нет или есть.
К. Рогов
―
Смотря на что. Можно отнять у всех немножко и…
Т. Фельгенгауэр
―
Куда же отнимать уже.
К. Рогов
―
Так резиновые же.
Т. Фельгенгауэр
―
Есть еще граждане олигархи.
К.Рогов:У нас олигархи -это те, кто прислонился к власти, к бюджету, к распределению полномочий и от этого кормится
К. Рогов
―
Тоже интересный вопрос.
Т. Фельгенгауэр
―
Они-то такие же терпеливые, как и российский народ.
К. Рогов
―
Пока да, тем более у нас же очень изменилась конфигурация. Кто такие олигархи. У нас сейчас олигархи в основном это те, кто прислонился к власти, к бюджету, к распределению средств, ресурсов или полномочий и от этого кормится. Поэтому они на самом деле такие пиявки, а не олигархи. Это же очень изменилось по сравнению с тем, кто были у нас олигархи в конце 90-х, начале 2000-х годов. Совсем другие олигархи. И они наоборот заинтересованы в этом силовом источнике. Это их корм. Ротенберги они кто без Путина-то. Их вообще…
Т. Фельгенгауэр
―
То есть независимых денег не осталось.
К. Рогов
―
Почему, есть. Но за рубежом, наверное. Это еще одна интересная тема и она к вопросу, как будет развиваться политическая динамика в этом году, в следующем году. Она будет развиваться в двух направлениях. С одной стороны это рост и консолидация некоторая недовольства, как бы у людей все больше будет бродить мысль, что есть какая-то общая причина всех этих штук. А второе это проблемы в элитах. Я бы вообще сказал, что в некотором смысле мне кажется, что Владимир Путин утрачивает контроль над элитами. Хотя одна из центральных его идей и забот - сохранить этот контроль. Но больно это все выглядит разболтанно и бесперспективно. То, что происходит. Непонятно, какие могут быть даже хорошие выходы. И это очень нервирует элиты. И поэтому это тоже провоцирует, подталкивает Кремль к поиску таких конфликтов, которые бы сплотили элиты и нацию, и поэтому, к сожалению, мы должны быть готовы к возможности того, что нам такие конфликты устроят.
Т. Фельгенгауэр
―
Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Кирилла Рогова. До свидания.