Николай Сванидзе - Особое мнение - 2015-12-18
18.12.2015
О. Журавлева
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях журналист Николай Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Оля.
О. Журавлева
―
Сегодня появилась новость, которая встает уже в ряд, мы часто стали об этом говорить, мне кажется это хорошо. Возник скандал с таксистом, который якобы по обвинению одной стороны не захотел везти ребенка аутиста. Одна из версий гласит, что его нельзя было пристегивать и поэтому отказался. Другая версия, что ребенок вел себя несколько шумно, и это послужило поводом. Но мы пока не знаем, какая на самом деле была история. Но хотелось бы поговорить в общем. Это отношение к особенным людям, особенным детям, оно как вам кажется, у нас в обществе меняется. То, что мы стали привлекать к этому внимание. Помните историю с фотографией в классе с девочкой.
Н. Сванидзе
―
Это монтируется, не совсем одно и то же, но монтируется для меня с одним из сюжетов вчерашней большой пресс-конференции президента Путина. Когда речь зашла о несчастном этом ребенке, пострадавшем в роддоме.
О. Журавлева
―
Матвее.
Н. Сванидзе
―
Да, страшно пострадавшем. Младенце. И там не была затронута одна составляющая всей этой страшной истории. А именно та, что от него мать отказалась.
О. Журавлева
―
Да. В результате этой травмы.
Н. Сванидзе
―
А это составляющая мне кажется самая страшная. Потому что да, может быть трагедия, чудовищная трагедия, пострадал крошечный ребенок, но это, в конце концов, несчастный случай. Он может быть. А вот то, что от пострадавшего обгоревшего ребенка отказалась родная мать, это, на мой взгляд, гораздо страшнее, чем сам факт этих страшных ожогов. Это хуже. Потому что это свидетельствует об определенном состоянии общества. И точно так же как тот случай, который вы сейчас привели. Когда таксист отказался обслужить людей, особенного ребенка, который его напугал своей неадекватностью.
О. Журавлева
―
Может быть. Сейчас ради справедливости скажу, что там была версия, что не пристегнутого ребенка, каким бы он ни был, таксист везти отказался из соображений правил безопасности и штрафа за это.
Н. Сванидзе
―
Может быть.
О. Журавлева
―
То есть мы сейчас сразу обвинить его не можем.
Н. Сванидзе
―
Тем более мы его не называем по имени, поэтому в любом случае оставим таксиста в покое. Именно этого конкретно. А если говорить о состоянии общественной нравственности, исходя из этой цепочки случаев, то она, конечно, кошмарная на самом деле. Потому что я думаю, что это все связано с общим нагнетанием не доброты, это такое очень мягкое подушечное вялое слово, потому что надоело слово «милитаризм», надоело слово «агрессия». Они уже завязли.
Н.Сванидзе: Надоело слово «милитаризм», надоело слово «агрессия». Они уже завязли
О. Журавлева
―
Николай Карлович, не соглашусь с вами хотя бы потому, что мы прекрасно знаем, что при советской власти тоже была такая традиция даже медицинская. Традиция большого гуманизма – предлагать родителям отказаться в роддоме от ребенка, если в результате обследования выяснилось, что у него будет тяжелая болезнь. Какая-то.
Н. Сванидзе
―
Ужасно это. Государство должно предлагать родителям в таких случаях помощь. А не предлагать отказ от ребенка. Я считаю, что долг государства это предложение помощи. Если государство, по всей видимости, видит, что советское, что наше нынешнее два сапога пара, что оно не в состоянии предложить помощь. Бедное. Да и не хочет. Да и плевать хотело. Вот тогда оно предлагает отказаться. Ну и с глаз долой, из сердца вон. Куда-нибудь в какой-то сиротский приют, где он помрет через несколько месяцев от неухода или таким вырастет, что лучше бы помер, прошу прощения. Поэтому это очень большой грех государства. Я специально употребляю именно это слово, потому что этим должно заниматься не только государство, наша церковь, которая постоянно что-то говорит на разных уровнях своих, говорит о том, вот как нужно быть духовными, как не нужно болеть вещизмом, насколько мы духовно выше каких-то наших соседей. Вот проявите, насколько мы выше. Это как раз та сфера, в которой церковь должна помогать государству, в которой церковь должна проявить себя в обществе. Эта сфера. Вот именно это. По-видимому, не проявляет. Потому что общие настроения общественные в этом плане кошмарные. Они совершенно не гуманистичные. Они злы.
О. Журавлева
―
А может быть недостаточно информации во многих ситуациях. Когда была история с тем, что ВИЧ-положительных людей стигматизируют еще на уровне поликлиники, ставя значок ВИЧ прямо на карту. И даже врачи не всегда готовы отказать в обслуживании, потому что они сами нетвердо знают, насколько они рискуют.
Н. Сванидзе
―
Что врачи нетвердо знают это еще одна проблема.
О. Журавлева
―
Да.
Н. Сванидзе
―
Твердость профессиональной квалификации наших врачей это еще одна проблема.
О. Журавлева
―
Люди боятся больных детей, в частности и потому что они не знают, как с ними обходиться и что это за болезнь.
Н. Сванидзе
―
Кстати, меня почему-то все время тянет, потому что это все у меня на свежей памяти, на тему вчерашних сюжетов на пресс-конференции, еще один сюжет. Сюжет, связанный с усыновлением иностранным. С «законом подлецов». Потому что я согласен с тем, что он именно таков. Когда люди, иностранцы да, бывают какие-то случаи, они и у нас бывают, естественно, везде бывают сволочи, везде бывают плохие люди, страшные люди, преступники. Но иностранцы в силу, я не знаю в силу чего, сейчас не будем это разбирать, но они в значительно большей степени склонны, президента ввели в заблуждение, когда он вчера говорил обратное на пресс-конференции. Они в значительно большей степени склонны не просто соглашаться усыновлять, а стремиться усыновлять больных детей. У нас это очень мало распространено.
О. Журавлева
―
У нас это очень трудно.
Н. Сванидзе
―
У нас это очень тяжело. У них тоже нелегко, Оля. Я вас уверяю, вообще воспитывать больного ребенка очень нелегко. Даже если ты миллионер, даже не с материальной точки зрения, с моральной, физической. Какой угодно. Психологической. Тем не менее, они к этому стремятся. По всей видимости, движимые какими-то христианскими установками. Христианскими, это я вам говорю как неверующий человек. Но думаю, что это так. У нас этого нет.
О. Журавлева
―
Предложите направление, в котором мы не двигались до сих пор. Пропаганды, образования.
Н. Сванидзе
―
Знаете, чего-нибудь предлагать из сферы пропаганды я вам не буду. Чего-чего, а этого…
Н.Сванидзе: Государство должно предлагать родителям в таких случаях помощь. А не предлагать отказ от ребенка
О. Журавлева
―
Вы же специалист, вы знаете, как она работает.
Н. Сванидзе
―
По пропаганде? Чего-чего, а этого у нас достаточно. У нас под пропагандой имеются в виду совершенно другие вещи.
О. Журавлева
―
Пропаганда здорового образа жизни вполне позитивная.
Н. Сванидзе
―
Это не имеет отношения к здоровому образу жизни. Это совершенно другая сфера. Здоровый образ жизни это не курить и бегать по утрам. А это совершенно другое.
О. Журавлева
―
Вы считаете, что общество больно или как пишет Илья: неприятие и ненависть это искусственно созданное настроение людей.
Н. Сванидзе
―
Нет, оно может быть искусственно созданное. Но, во-первых, долго создавалось, а, во-вторых, оно может привести к болезни. В этом смысле общество, наверное, нездорово.
О. Журавлева
―
Диагнозы обществу будем продолжать выставлять в программе «Особое мнение».РЕКЛАМА
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Николай Карлович, вы несколько раз сослались на потрясшее, судя по всему вас выступление президента. Его уже много обсудили, и даже прекрасную Медуза сделала подборку опровержения высказываний Путина. Где он ошибся, как вы говорите – был не информирован и так далее. У меня к вам другой вопрос. Сегодня мы читаем пресс-секретаря Пескова, читаем, слушаем. Который толкует слова президента. Вот этот феномен я бы хотела с вами обсудить. Почему высказывание первого лица, который добровольно проводит эти мероприятия, отвечает на вопросы сам лично без бумажки и предлагает их задавать, требует не то что опровержений, а разъяснений.
Н. Сванидзе
―
Уточнений.
О. Журавлева
―
И толкований. Это какой-то знак?
Н. Сванидзе
―
Во-первых, конечно, мне, наверное, было бы правильно согласиться с вами вслух в том смысле, что выступление нашего президента Путина меня потрясло. Но это не так. Оно меня не потрясло.
О. Журавлева
―
Вы все время к нему возвращаетесь.
Н. Сванидзе
―
Потому что там было очень много сюжетов. Поэтому тут о чем ни говори, то какой-то из сюжетов этих так или иначе вчера проходил. Это очень свежее впечатление. Поэтому я к этому апеллирую.
О. Журавлева
―
Кстати, интереснее было, чем обычно?
Н. Сванидзе
―
Обычно было по-разному.
О. Журавлева
―
Живее?
Н. Сванидзе
―
Нет, не интереснее и не живее. Сразу могу сказать, что относительно вялое я бы сказал, все в сравнении, имея в виду все-таки общую энергетику Путина, оно вялое. Для него. Не очень ему самому как мне показалось, было интересно. Не очень он был заинтересован в продолжении.О. Журавлева
―
Покороче в этот раз.
Н. Сванидзе
―
Не старался бить временные рекорды. Такое впечатление, что под конец уже немного поторапливал. Так чуть-чуть на часы поглядывал. Неинтересно. И с этим связано, что вы сказали про Медузу, там было несколько действительно ошибок, оговорок, неточностей.
О. Журавлева
―
Ошибок, оговорок или неточностей?
Н. Сванидзе
―
Всего. Причем неточности были как фактические, иногда малозначительные. Скажем, я не знаю, что Медуза написала, но то, что я заметил. Он сказал, что Рейган сказал про Сомосу: это негодяй, но наш негодяй. Это не Рейган говорил. Это говорил Франклин Рузвельт. На несколько десятилетий до Рейгана, потому что Сомосы при Рейгане не было. Он был при Рузвельте. Он говорил: сукин сын, но это наш сукин сын. Знаменитая фраза. Это неважно, да, это же не суть. Но, тем не менее, он сказал, что Дональд Трамп лидирует в президентской гонке США. Это уже более серьезная неточность. Дональд Трамп не лидирует в президентской гонке США. Он лидирует в кампании кандидатов от республиканской партии. Это не одно и то же. И это может иметь какие-то пусть не бог весть какие драматические, но политические последствия. Потому что если президентом, на что гораздо больше шансов на данный момент, станет представитель демократической партии, госпожа Клинтон, скажем, то она же женщина. Дамы не любят, когда им не уделяется внимание. Это может, скажем так, не очень хорошим образом сказаться на их личных отношениях. А личные отношения на уровне первых лиц играют определенную роль в современной политике. Вот таких было много. Он спутал Турчака сына с Турчаком отцом. То есть это этическая была неточность. Очевидная. Назовем ее оговоркой.
Н.Сванидзе: Отсутствие развития тоже стабильность
О. Журавлева
―
По поводу Немцова.
Н. Сванидзе
―
Да, но она очень, к сожалению, монтируется с другой такой же этической оговоркой Путина, уже давней. После смерти Политковской. Когда он сказал, что ее убийство или ее смерть, гибель нанесла больший вред, чем ее деятельность. Я цитирую смысл, а не формулировку. И сейчас он сказал, что не факт, что надо было убивать. Ну так вообще на минуточку, в другой стране другой политический лидер после этого устал бы извиняться.
О. Журавлева
―
Сейчас Песков выходит не то чтобы извиняться, но поправлять формулировочки.
Н. Сванидзе
―
А здесь Песков поправляет формулировки другие.
О. Журавлева
―
По Донбассу.
Н. Сванидзе
―
Да, уже было, кстати, не первый раз. Совсем недавно, недельку-другую назад Песков уже поправлял президента. Когда речь шла о сирийской свободной армии. Когда президент сказал … А, прошу пардону, это было как раз после послания президента, если мне память не изменяет федеральному собранию. По-моему. Когда президент сказал, что мы там помогаем, может быть, нет…
Н.Сванидзе: Твердость профессиональной квалификации наших врачей это еще одна проблема
О. Журавлева
―
Да, да.
Н. Сванидзе
―
Что мы помогаем оружием свободной сирийской армии. И после этого поправил на следующий день Песков, сказал, что нет, не вполне помогаем и не вполне свободной сирийской армии.
О. Журавлева
―
И не вполне оружием.
Н. Сванидзе
―
Да, как старый анекдот про армянское радио. Понимаете, мы же это проходили в свое время с Борисом Николаевичем Ельциным. Когда после каких-то его неточных формулировок его поправлял какой-то его пресс-секретарь и говорил, что…
О. Журавлева
―
Якушкин.
Н. Сванидзе
―
И говорил, что когда Борис Николаевич сказал, что надо отдавать острова, он имел в виду, что острова не надо отдавать. Приблизительно так. Но это становилось предметом шуток и недружелюбных причем. В данном случае это тоже теперь мы видим, что на протяжении короткого времени превращается в уже последовательность определенную. Раньше этого не было. Я думаю, это свидетельствует не о физической форме президента, как мне кажется, это свидетельствует о его настроении, его отношении. Мне кажется, что ему такие вещи, вот эти многочисленные неточности на этой пресс-конференции и то, что под конец ему скучно как-то стало. Да и с самого начала, по-моему, было скучно. Он же начал с того: да я же все сказал. Я все в послании сказал. Ну, я даже не знаю, чего вам еще говорить.
О. Журавлева
―
Я прошу прощения, такое ощущение, что весь российский народ бегал и кричал: давайте, давайте, проведем пресс-конференцию.
Н. Сванидзе
―
Привык. Ему раньше всегда хотелось, ему раньше нравилось. Он гарцевал всегда на этих пресс-конференциях. Потому что у него отличная реакция, он хорошо себя чувствовал, он своей реакцией бравировал, он мог ответить на любой вопрос, даже если он не был согласован. А здесь, во-первых, множится количество неприятных вопросов.
О. Журавлева
―
Вот. Меняется ли эта вторая сторона.
Н. Сванидзе
―
Меняется общий фон. Потому что если брать первые два его президентства, фон был вообще потрясающе позитивным. Вообще плохих вопросов не могло быть. Вопросы могли быть только хорошие и очень хорошие.
О. Журавлева
―
А это была работа специальных служб…
Н. Сванидзе
―
Нет, это была ситуация. Страна перла, нефть 120 баксов за бочку, все цветет и пахнет просто и колосится. Все замечательно. Со всеми хорошие отношения. Рост благосостояния трудящихся. Сейчас ситуация совершенно другая, и внутренняя, о чем президент сказал, надо ему отдать справедливость, в самом начале. Хотя не вполне четко. Вот сегодня его очень неохотно Песков, а, между прочим, Улюкаев, министр экономразвития тоже сказал, что немножко в связи с паданием цен на нефть, он употребил слово «немножко», что как-то немножко экономическая ситуация ухудшилась. Сказал он на следующий день после того, как президент сказал, что экономическая ситуация немножко ничего.
О. Журавлева
―
Только развитие около нуля - мне очень нравится.
Н. Сванидзе
―
Да, да, немножко ухудшилась. Вот у меня такое впечатление, что это да, несомненно, общий фон очень негативный. Какой вопрос ни задай, нельзя все время спрашивать о том, можно ли приехать к вам на елку, Владимир Владимирович. И вы заметьте, что на этот раз этих дедморозовских штучек не было. Они бы сейчас были, в общем, наверное, неуместны. И, по всей видимости, это почувствовал или сам Путин или те люди, которые готовили это мероприятие, что сейчас девочкам дарить платьица на новый год как-то не вполне уместно. И играть в Деда Мороза, Бэтмена, какой-то плод их любви, что-то такое общее. И поэтому все было серьезнее. А если серьезнее, то сложно задать вопрос, который позволит дать очень оптимистичный радующий ответ. То есть единственное, что можно было сказать радующее, это то, что потерпите, все будет не так плохо. Примерно так.
О. Журавлева
―
«Платон» отменим.
Н. Сванидзе
―
Не было сказано.
О. Журавлева
―
Можно было бы сказать.
Н. Сванидзе
―
Можно было, но не было сказано. Никто «Платон» не отменяет. Это уже отдельная тема для разговора.
О. Журавлева
―
У нас еще много тем для разговора. Мы продолжим, никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Мы продолжаем. Николай Карлович, вопрос от Алкида: была ли это последняя пресс-конференция Путина. Звучит тревожная музыка. Серьезный вопрос.
Н. Сванидзе
―
Мне Владимир Владимирович ничего не говорил про это, собирается он в следующем году проводить или нет.
О. Журавлева
―
Вы же понимаете ощущение усталости.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что еще надо подождать годик. Но на этот раз он был явно не заинтересован, не о том думал, неинтересно ему было, скучно. И вообще плевать он хотел на это все. Вот какое-то у него было ощущение скуки и раздраженной скуки.
О. Журавлева
―
Следующий вопрос, который возникает: надо ли ожидать «я устал, я ухожу».
Н. Сванидзе
―
Нет. Если ему не понравилось сейчас, он был не в настроении проводить большую пресс-конференцию, это не значит, что он не в настроении оставаться в Кремле. Это разные темы, дорогие друзья.
О. Журавлева
―
Хорошо, что вы это проговорили. Тоже важная вещь. И мне все-таки хочется понять, по всем организационным и пропагандистским последним акциям у меня иногда складывается впечатление, что очень непрофессионально стали делать многие вещи. Мы сегодня со слушателями обсуждали публичное вскрытие бортового самописца бомбардировщика СУ-24. Что новинка для нас. Таким способом представлять общественности подобные темы. Но в результате голосования выяснилось, что доверия меньше к этому якобы открытому расследованию. 75% приблизительно сказали, что они менее доверяют этому расследованию.
Н. Сванидзе
―
Какому в смысле?
О. Журавлева
―
Их много бывало в нашей истории. Но эта публичность и в прямом эфире и вот мы вам покажем и это все, почему-то вызывает большее недоверие, чем доверие. Какие-то ошибки, наверное, допускают люди, которые организуют у нас подачу народу всевозможных сюжетов.
Н. Сванидзе
―
Я не исключаю, что дело не в этом сюжете. Я не исключаю, что дело в общем постепенном, а здесь же согласно одному из законов диалектики количество переходит в качество, как известно в какой-то момент. Я не исключаю, что общая фоновая составляющая достаточно сейчас негативная и касающаяся не бортовых самописцев и не Сирии, и не Турции. И не Украины. А касающаяся содержания карманов, прилавков. Ценников на прилавках. Вот постепенно эта тема начинает в головах людей может быть даже пока что не превалировать, но привлекать к себе больший интерес. Чем темы внешние и достаточно для людей, в конечном счете, искусственные.
О. Журавлева
―
То есть пропаганда перестает всего остального так работать как она должна.
Н. Сванидзе
―
На мой взгляд, да, пропаганда всего остального перестает работать настолько эффективно. Не потому что люди начинают хуже работать, а люди работают, по-моему, все с большим энтузиазмом такое впечатление. Когда иногда смотрю телевизор…
О. Журавлева
―
Вы имеете в виду пропагандистов.
Н. Сванидзе
―
Да. Просто уже какой-то идет огонь из ноздрей. Но уже этого не хватает. Потому что тематика, вот в прошлом году, мы говорим об энтузиазме, с которым президент проводит свои пресс-конференции, в прошлом году был драйв на волне Крыма, Донбасса. Сирия и Турция не заменяют Крым и Донбасс. И ничто не заменит и уже поэтому можно сколько угодно грозить атомной бомбой Америке…
О. Журавлева
―
А градус уже некуда повысить?
Н. Сванидзе
―
Он уже не повышается просто. Уже все. Не повысишь, потому что сама тема не может быть столь интересна, и потом все равно это дубль-2, это повтор. И повтор уже на менее духоподъемной площадке, на менее духоподъемную тему. И повтор. Поэтому не заменит. И поэтому люди понемножку да, они посмотрели интересное, они посмотрели картинку, да, Маша, пойди, посмотри, чего интересное показывают. Маша пришла, вытирая руки о передник, посмотрела, чего интересное показывают. Улыбнулась и вернулась обратно на кухню.
О. Журавлева
―
А вообще думаю, что большинству Маш глубоко безразлично ковыряние в бортовых самописцах.
Н.Сванидзе: Личные отношения на уровне первых лиц играют определенную роль в современной политике
Н. Сванидзе
―
Если иметь в виду хозяек, прекрасную часть нашего народонаселения, то в целом конечно более равнодушны, чем мужики. Несомненно. Но я в данном случае под Машей имею в виду вообще народонаселение нашей страны. В целом. Что посмотрели, долго смотрели, интересно, открыв рот, смотрели. Высунув язык. Но теперь как-то нужно поближе к своим сопливым детям. К своим пьющим мужьям. К своему семейному, а не государственному бюджету. Поближе. И посмотрели, и как-то выясняется, что это требует повышенного внимания. Вот поэтому, когда там начинают потом какие-то бортовые самописцы, ну хорошо, бортовые самописцы, дальше-то что.
О. Журавлева
―
На самом деле актуальный вопрос - будет или не будет война. Это что касается каждого домохозяйства, скажем так. По-моему, только за этим заглядывают теперь в пропаганду.
Н. Сванидзе
―
Это нормально, кстати. Это нормально, Оля, когда внешняя политика вся от Крыма до Багдада она интересует только в плане - будет ли война. Это абсолютно здоровое начинание. Вот она именно так и должна в нормальной стране интересовать нормальных граждан. И не более того. Чего там, война будет? Нет, ну все, я пошел своими делами заниматься. Это абсолютно нормально. Ведь в Советском Союзе я вам напомню тоже все время, там колосящиеся поля все время нам показывали в начале программы «Время».
О. Журавлева
―
Закрома родины.
Н. Сванидзе
―
Да, и после этого сразу о том, как плохо живут в Америке, потому что народ отвлекали. Потому что закрома-то по телевизору они одни, а в жизни другие. И от того, какие они в жизни, отвлекали на то, как плохо живут безработные в США. Когда выяснялось, что тема эта достаточно конечна, - ну, все кончилось так, как кончилось. Вот такие темы, они конечны. Когда люди не думают о том, как живут безработные в Штатах, о том, как достается людям, местным жителям от мигрантов в Западной Европе, начинают думать о себе. О своих семьях, о своих детях. А внешняя политика только с точки зрения – будет война или нет. Вот это нормально абсолютно.
О. Журавлева
―
Тем не менее, есть еще тема как борьба с пятой колонной или что-нибудь подобное. Коррупционеры, которые присутствовали в этой пресс-конференции. Немножко продолжается история про Чайку. Теперь ответ Браудера. Ответ Чайки – это все Браудер. Браудер отвечает – это все Чайка. Буквально в заявлении, которое было опубликовано, говорится о том, что в деле Магнитского вина генпрокурора Чайки чрезвычайно серьезна. И на Чайку в этом смысле показали пальцем. Это тоже вариант «сам дурак»?
Н. Сванидзе
―
Нет, понимаете, Браудер человек, независимо от его достоинств, преступлений, которые он совершал или не совершал…
О. Журавлева
―
Но НТВ, кстати, покажут в подробностях, как он их совершал.
Н. Сванидзе
―
Я в этом не сомневаюсь.
О. Журавлева
―
Уже анонс идет.
Н. Сванидзе
―
Да. Он же работает на совершенно другие информационные объекты. На другую аудиторию. То, что там говорит Браудер, у нас не узнают, у нас же НТВ не покажет, что сказал Браудер. У нас НТВ покажет, что говорят про Браудера. Поэтому для нас это большого значения для нашей массовой аудитории не имеет. Обмен мнениями между Браудером и Чайкой. И то, что говорил Чайка, он вообще говорил не для читателей. И уж точно не для Браудера. И точно не для Алексея Навального. Он это говорил только для одного слушателя…
О. Журавлева
―
И тому понравилось.
Н. Сванидзе
―
Не то что понравилось. Он это воспринял. И мы поняли, в частности по вчерашней пресс-конференции, что сдавать Чайку не будут. Мало того, особенности психологического состояния даже не только нашего президента, но практически любого нашего лидера, но Путина в особенности таковы, что, что бы ты ни представил ему в отношении какого-то его чиновника высокопоставленного, если только это не обвинение в нелояльности, он это воспринимает как давление на него. И ответ обратный, противоположный. Поэтому он его сохраняет до тех пор, пока не закончится давление. Лучший способ сохранить человека – оказывать давление на его начальника в пользу его увольнения. То есть, Владимир Владимирович, давайте уволим Пупкина, он взяточник.
О. Журавлева
―
Не работает.
Н. Сванидзе
―
Не просто не работает, Пупкина точно не уволят. И здесь ничто не поможет. Даже если не только взяточник, даже если у него заместители якшались с бандитами. Даже если жены заместителей тоже якшались с бандитами. Все якшались с бандитами. В церкви не плясали, не предавали лично лидера - ну все, какие проблемы. Там есть один момент, на который уже обратили внимание. Если выяснится, что один из сыновей генерального прокурора какое-то отношение имеет к виду на жительство в Швейцарии, вот это да, вот это нелояльность. Потому что было сказано: отсечь все концы и хвосты, вернуться на родину. Значит, если не послушались, вот это нелояльность. Тогда со временем это проявится. Через какую-то паузу. А пока давление будет осуществляться, вообще ничего не проявится.
О. Журавлева
―
Как вам кажется, нынешний Путин больше похож на Брежнева?
Н. Сванидзе
―
Нет, он не похож на Брежнева. Ни больше, ни меньше, просто не похож на Брежнева. Он не Брежнев.
Н.Сванидзе: Это нормально, когда внешняя политика вся от Крыма до Багдада интересует только в плане - будет ли война
О. Журавлева
―
Был какой-то момент идеализации застоя. Он такой присутствовал. Это тот период, которое большинство помнит из старших и средних людей, и вроде хорошо было, надежно. Стабильность была. За мир боролись. Так было замечательно. У нас кстати к брежневскому очередному дню рождения обещают, во-первых, выставка с рассекреченными документами, в том числе записками Брежнева и его дневниками и обещают издать прям научное серьезное трехтомное издание дневников Брежнева. А вдруг там что-то важное.
Н.Сванидзе: Лучший способ сохранить человека – оказывать давление на его начальника в пользу его увольнения
Н. Сванидзе
―
Я не думаю, что там будет что-то важное.
О. Журавлева
―
Перевернется мир вдруг.
Н. Сванидзе
―
Он уже не перевернется. Если издать дневники Ивана Грозного, тоже мир не перевернется. Давно было дело, уже миру не с чего переворачиваться. Что касается стабильности, понимаете, если разные уровни стабильности. Какое-нибудь племя масаев, которое живет в Кении, охотятся на львов. И живет в хижинах на тростниковой основе, которые вымазаны коровьими лепешками.
О. Журавлева
―
Хорошо живут.
Н. Сванидзе
―
Уровень стабильности очень высокий. Поэтому здесь, что, собственно, кому нравится. Отсутствие развития тоже стабильность.
О. Журавлева
―
А развитие около нуля.
Н. Сванидзе
―
Ну да. Но в этом плане мы не напоминаем, нынешние времена, которые я очень хорошо помню в силу наших с вами возрастных различий, вы не помните, а я помню, скажем, 70-е годы. Атмосфера была совершенно другая. Это скорее ближе знаете к чему – к андроповским временам. Пожестче. Покруче. Сейчас нет ощущения такой некоторой, вот не делай ошибок и все будет хорошо. Сейчас нет ощущения такой расслабухи.
О. Журавлева
―
Не выходи из дома, не совершай ошибку, хотите вы сказать. Спасибо большое. Это Николай Сванидзе. В утешение хочется вспомнить, что все-таки андроповские времена были довольно короткими. Жить будет интересно, мне кажется.
Н. Сванидзе
―
Да, мне тоже так кажется.
О. Журавлева
―
Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение». Всего доброго.