Константин Ремчуков - Особое мнение - 2015-09-07
О.Журавлёва
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва. У нас в гостях традиционно главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Здравствуйте, Константин Вадимович.
К.Ремчуков
―
Добрый вечер.
О.Журавлёва
―
Наш слушатель Свет77 интересуется и судит по предвыборным баталиям: «Власти в плановом порядке зачищают всё политическое поле справа и слева. Чего боятся при 80-процентной поддержке президента?»А у меня, на самом деле, вопрос. Действительно, зачищают политическое поле перед выборами? Или у вас другие ощущения?
К.РЕМЧУКОВ: Власть не хочет успеха оппозиции на выборах
К.Ремчуков
―
Я думаю, что это комбинация факторов: и зачистка присутствует, и ошибки оппозиции. Потому что, вот, социология, которая проводится, показывает, что примерно пополам разделены люди. 31% россиян считает, что власть боится оппозиции и поэтому не допускает до выборов, и процентов 35 считают, что в оформлении подписей оппозиция совершает ошибки объективные, которые доказаны. Ну, собственно, оппозиция и признает в отдельных случаях, что в их ряды были внедрены агенты, которые заведомо ошибочно составляли подписные листы, ну, тем самым, как бы, перекладывая ответственность на тех, кто занимается такой недобросовестной деятельностью, при этом, собственно, ответственность у того, кого ты нанимаешь, она остается.Мне кажется, что... Моя гипотеза состоит в следующем. Власть, скорее всего, не хочет успеха оппозиции на выборах, настоящей оппозиции, особенно с элементами радикального неприятия существующего режима, потому что исходит из тех наработок, которые подготовили и Совет безопасности, и ФСБ, в рамках толстых томов которые называются «Технологии оранжевой революции по смещению режимов». И в этих технологиях описывается сценарий №1 – нужно провести любые выборы, но с допуском оппозиции. Оппозиция может показать любой результат с тем, чтобы это стало поводом выйти на площадь и сказать, что результаты выборов фальсифицированы, и начинается майданизация политического процесса.
Вот, я думаю, что там много различных вариантов оранжизма, но вот этот вариант... Самые консервативные люди при принятии решений считают, что береженого бог бережет: «Наберут они много голосов не наберут, но вот этого результата мы не допустим». Поэтому мне кажется, что вот этот момент с политтехнологической точки зрения со стороны власти присутствует.
Что касается, как бы, объективно-политического процесса, то мне кажется, что здесь мы не можем не сказать о повестке, политической повестке оппозиции, о тех темах избирательной кампании, которые они могут предложить избирателям. Потому что если мы посмотрим на ту актуальную повестку, которую предлагает Путин, то мы что видим? Социальные темы – Путин, патриотизм – Путин, антиамериканизм и антизападничество – Путин, консерватизм и забота государства обо всех – это Путин, недоверие к бизнесу, мелодия гимна, милитаризация, гордость за каждый танк, за каждую ракету, за каждую подводную лодку – это Путин. На этом фоне, вот, когда вот так... А плюс еще всякие открытия, закрытия Универсиад, молодежных игр и всего прочего, когда новостные каналы телевизионные в новостях рассказывают, что на студенческой Олимпиаде наши волейболистки завоевали там какое-то призовое место, а то и золото. И тут же ты можешь зайти на спортивный сайт и увидеть: сборная России по волейболу проиграла 11-й матч подряд в мировой лиге.
То есть вот там, где настоящий большой спорт, это 11-е поражение подряд от сборной Польши 0:3. Но это не говорят по телевизору, естественно, поэтому придумывается любое соревнование любого масштаба с тем, чтобы создавать вот это ощущение.
О.Журавлёва
―
Игра на воображаемой гитаре!
К.Ремчуков
―
Ну да.
О.Журавлёва
―
Россиянин победил! Да, да, да!
К.Ремчуков
―
Вот. И представляете на этом фоне писк комариный или мышиный вот этим людям, которые переполнены гордостью, «Коррупция! В стране коррупция! Нам нужно поменять власть!»
О.Журавлёва
―
Подождите, Константин Вадимович, но, ведь...
К.Ремчуков
―
Насколько реально, что, вот, в данной ситуации, которая сегодня есть, именно требование борьбы с коррупцией может перевесить (ну, мы должны реально смотреть) именно у нашего народа, именно в сегодняшнее время, именно при сегодняшнем состоянии дел перевесить, чтобы люди сказали «Танки не важны, ракеты не важны, патриотизм не важен, антиамериканизм не важен, жидо-бендеровцы не важны, а, вот, с коррупцией начнем бороться»? С моей точки зрения, это нереалистический взгляд на механизм принятия решений людьми, это противоречит психологии. Когда чувство гордости переполняет, когда люди говорят «Да я!.. Да я не знаю, как я затяну свой пояс туго, лишь бы... Вот! Вот вам!»Это архетипические черты – они не только присущи сейчас. Вот, хороший фильм Хотиненко, один из немногих его хороших фильмов был «Зеркало для героя» – это конец 80-х годов, Советский Союз, по сценарию Рыбаса. Советую тем, кто не видел, посмотреть: он очень архетипически точен в воспроизводстве и советской действительности, когда герой-стахановец... Вот так вот пиджак он носит, накинутый на плечи, не вдевая руки в рукава. С кем-то спорит, бьет по руке, садится за руль «Победы» (как стахановец он имеет «Победу»), едет в гору... И, видимо, он поспорил, что он доедет до того куста. Машина доезжает до куста, а куст в такой ложбинке. Она переворачивается (эта «Победа»), колеса вверх, он выскакивает такой, немножко пораненный из окна, показывает фигу этому и говорит: «Во! Гони поллитру!» (то есть «Я выиграл!»)
Вот это архетипическая черта: я готов свою «Победу» к черту, лишь бы доказать тебе по пустяковому поводу, поднимусь я в гору до этого куста или нет на слабосильной «Победе».
Поэтому, вот, с моей точки зрения, значит, две вещи есть, чтобы резюмировать много букв, произнесенных в словах. Первое, власть, скорее всего, не хочет создавать даже теоретический прецедент выхода на площадь с мотивом, который будет поддержан с точки зрения власти Западом о подтасовке результатов, даже если оппозиция объективно наберет мало голосов. И второе, с моей точки зрения, реальной умной, задевающей сердце повестки дня кроме борьбы с коррупцией и смещения популярного, любимого Путина у них нет. А мне кажется, сейчас состояние дел в стране еще не позволяет рассчитывать, что это зацепит сердце.
К.РЕМЧУКОВ: Власть воспроизводит формально все ин-ты демократии, наполняя их извращенным эрзац-смыслом
О.Журавлёва
―
Тем не менее, дебаты с участием оппозиционера Навального показали в прямом эфире по «России 1». Навальный писал в своем Twitter’е, что сам себе не верит: «Прямой эфир, говори, что хочешь». Как сообщает Newsru.com, некоторые пользователи сфотографировали телевизоры во время трансляции. Что это было, как вам кажется, Константин Вадимович?
К.Ремчуков
―
Вот...
О.Журавлёва
―
Укладывается в вашу парадигму?
К.Ремчуков
―
Ну, вот, видимо, учитывают, что совсем не опасно. Навальный может сколько угодно выступать, но, наверное, тот, кто от его партии... Сам-то Навальный как судимый человек не может же участвовать в выборах, правильно? Я правильно понимаю?
О.Журавлёва
―
По-моему, да.
К.Ремчуков
―
Судимость-то ему навесили такую вот, высосанную из пальца, судя по всему, не потому, что его кто-то отдельно не любит, а для того, чтобы этот парень не ходил ни на какие выборы. Потому что он судим: он туда не может, потому что криминалу нет места во власти, и он на президентских выборах не может выступать. Поэтому пусть выступает на «России 1». Вы видели на «России 1» его? Я не видел. Вы не видели.
О.Журавлёва
―
Добрые люди сфотографировали.
К.Ремчуков
―
Да не в этом дело! Это же только кажется, что появление кого-то на канале или выступление может изменить ситуацию. Это, вот, как в Советском Союзе боялись, что кто-то прочтет «Архипелаг ГУЛАГ». Когда его опубликовали, то число новых прочитавших не сильно превысило тех, кто прочитал его, когда он был запрещен.
О.Журавлёва
―
Константин Ремчуков, который, действительно, прочитал очень много книг и видел очень много телепередач. И мы продолжим эту историю в «Особом мнении». Никуда не уходите – скоро вернемся.РЕКЛАМА
О.Журавлёва
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлёва, мой собеседник – Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Константин Вадимович, вот, по поводу выборов, все-таки, хотелось бы еще один аспект затронуть. Я так понимаю, что вы считаете, что выборы для власти важны?
К.Ремчуков
―
Да.
О.Журавлёва
―
Это, в общем, этап для многих еще и при власти, очень важный в финансовом смысле, наверное. Но и для самой власти, политически важны выборы?
К.Ремчуков
―
Да. Потому что власть, на мой взгляд, устроена таким образом, чтобы воспроизвести формально все институты современной демократии, наполнив их совершенно извращенным эрзац-смыслом как будто бы демократии.
О.Журавлёва
―
Как будто бы выборы, как будто бы суды.
К.РЕМЧУКОВ: Лекциями ты не можешь сдвинуть пласт критической массы восприятия того, что правильно, что нет
К.Ремчуков
―
Как будто бы демократия, да. Потому что тогда им легче. Ведь, Россию критикуют политики Запада, американцы очень многие статусные, которые не очень глубоки в своих аргументах. До тех пор, пока Путин общался с лидерами, он очень легко их переубеждал, потому что у них есть один, максимум второй уровень аргументов, а у Путина есть 3, 4, 5 уровней аргументов. Поэтому с ним надо беседовать... Но это, как правило, на экспертном уровне.Так вот, все формальные институты демократии в стране – это для того, чтобы парировать первый и второй уровень претензий к нам с точки зрения политики. Потому что...
Я много... Сказать «размышляю» – это будет, наверное, нескромно. ...думаю о том, каким образом вся построенная в результате нашей Конституции линейка политических институтов в стране, предельно демократичных, на самом деле, не то, что не работает, а она содействует искажению духа Конституции, буквы Конституции, сужению прав и свобод человека. То есть весь пафос преамбулы Конституции.
И я понял, что современные институты политические, главная характерная черта современности политического института – это одновременное существование и наличие независимых СМИ и политиков, которые в состоянии мониторить их деятельность. Потому что если этого нет, вот тогда происходит формализация всех этих институтов. Если есть независимое освещение их деятельности, тогда выясняется, что они только по форме выглядят как институт демократии выборов, а содержательно это эрзац-выборы, эрзац демократия.
Таким образом вот этот фактор публичности существования любого современного института – это касается не только выборов, это касается конкуренции, это касается монополии, это касается бюджетной сферы – вот, всё, что это есть, это всё есть в современных обществах. Но если нету луча прожектора, который высвечивает каждое шевеление, то тогда получается так, как получается у нас.
Поэтому я думаю, что актуальная тема (ну, это как тема движения России к современному обществу) – это, конечно, освобождение вот этого луча, который может подробно, спокойно освещать.
Но! С другой стороны, рассчитывать, что это произойдет автоматически (вот, просто кто-то должен сидеть, потому что слишком большие силы не заинтересованы в том, чтобы луч этот работал), этого не будет, этого нет нигде.
Вот, я когда изучал, когда американские СМИ стали свободными, то это случилось, как ни странно, не в 1950-м году, а в 1971-72 году, когда Даниэл Эллсберг, который украл бумаги Пентагона, расксерил их и начал посылать в «The New York Times». «The New York Times» чесали репу и думали, чего делать с этими тайнами. А там бумаги Пентагона – это тайный доклад для министра обороны Макнамары, из которого явствовало, что все предлоги американцев по войне в Индокитае были высосаны из пальца, включая Вьетнамскую войну – просто нужны были какие-то другие задачи.
И «The New York Times» опубликовала, и тут же на следующий день прокуратура, генеральный прокурор делает постановление запретить публикации. Он шлет в Чикаго, он шлет в «The Washington Post», а они везде запрет, запрет, запрет.
Тогда они дали одному сенатору (а по закону сенатор может говорить без перерыва, его не могут регламентом оградить), и он все эти бумаги, те, которые ему предоставили, читал много-много часов подряд, потому что всё, что сказал сенатор, заносится в протокол. И это тогда живет (это свобода слова).
И, вот, потом... От этого Даниэла Эллсберга отвернулись все – от него шарахались, потому что...
О.Журавлёва
―
Ну, это вариант Сноудена.
К.Ремчуков
―
...что с ним не надо общаться. Он выдержал это, но потом после этого, вот, американские СМИ добились вот той независимости, что никто, никакая Генеральная прокуратура им не может запретить.То есть прошло колоссальное... При том, что намного сильнее был капитал, намного сильнее была частная собственность в Америке... 1971-й, 72-й, 73-й год серьезнейшая борьба, когда Никсон говорил «Да я их раздавлю». Он так ненавидел всех этих либералов и всех этих... «Да я их просто!..» Он не знал, что он с ними сделает, да? А всё равно, вот, институты победили, и американское общество, в конце концов, пришло к тому, что, все-таки, освещение вот этих проблем является важным функциональным условием нормальной работы всех политических институтов.
Поэтому я думаю, что нам эту пропасть в один прыжок не перепрыгнуть. И если мы экстраполируем даже по вот этому кейсу нашу историю как отставание исторического масштаба развития гражданского общества, то я, вот, вам говорю, 50 лет, 60 лет. Это зависит, в каких сферах отставание, но раньше этого не произойдет. При том, что большинство американцев в тот момент не поддерживали Эллсберга – они считали его предателем, который запалил стратегические интересы американцев. Большинство элиты политической в Вашингтоне не поддерживало Эллсберга.
То есть в этом смысле, ну, вот, просто это называется «исторический разрыв». Вот, нужно прожить, чтобы какая-то критическая масса общества начала это тоже понимать.
О.Журавлёва
―
Послушайте, вы – главный редактор «Независимой газеты». Вы сейчас говорите о том, что у нас в стране не существует свободы слова и еще 50 лет, скорее всего, ее не будет. А если более короткий взять кусок, в ближайшее время, вот, хотя бы перед выборами власти нужно будет наводить порядок с той прессой, какая есть, относительно свободной и относительно независимой?
К.Ремчуков
―
Нет, я не думаю. Потому что, вот, мы, например, свободно пишем не относительно, а абсолютно.
О.Журавлёва
―
Так, значит, вы-то уже живете в другом веке?
К.Ремчуков
―
Ну, мы такие маленькие... Знаете, как муравей, да? Очень сильный, но очень легкий. Вы – говорите. Это мало. Ну, с точки зрения охвата населения.Ведь, речь идет об изменении ментальности, о том, чтобы другие люди, которые разделяют эти мысли, начали говорить... Знаете, у индусов есть такая поговорка: они считают, что обезьяны не разговаривают, чтобы их не заставили работать. Это поскольку они наблюдают за обезьянами, видят, что они достаточно умные люди. Вот, огромное количество людей, которые инсталлированы в иерархии российской, они как эти обезьяны: они не говорят, чтобы не пострадать. Вот.
К.РЕМЧУКОВ: Экономика – это проблема, потому что экономика – это не комиссарская наука
Но, вот, мое наблюдение за жизнью показывает, что лекциями, выступлениями, отдельными публикациями ты не можешь сдвинуть пласт какой-то критической массы восприятия того, что правильно, что неправильно. Потому что сила косности, предубеждений...
Вот, мне рассказывают люди, что некоторые силовики, там, на уровне ФСБ начинают размышлять в терминах «неблагонадежный». Меня поразило это слово из советской жизни. Они начинают составлять списки неблагонадежности, да?
С моей точки зрения, самые неблагонадежные люди, которые ведут дело к ухудшению экономики и материального благополучия российских граждан. Вот это огромные куски власти. С моей точки зрения, с точки зрения интересов России, народа и страны они неблагонадежны. С точки зрения режима они благонадежны. Вот эта путаница между благонадежностью...
О.Журавлёва
―
С точки зрения режима неблагонадежен Ремчуков в большей степени. Правда же?
К.Ремчуков
―
Скорее всего, да. Вот.
О.Журавлёва
―
Но вы, все-таки, считаете, что, тем не менее, Ремчукову, точнее его газете ничего не грозит перед выборами?
К.Ремчуков
―
Да кто ж может чего-то такое говорить про «грозить»? Оль, вы же в России живете. Я могу выйти сейчас...
О.Журавлёва
―
А галстук как у Ленина на знаменитой фотографии вы нарочно надели?
К.Ремчуков
―
Редкий галстук.
О.Журавлёва
―
Хорошо. Человек в редком галстуке и главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков со своим особым мнением. Мы продолжим этот разговор после небольшого перерыва.НОВОСТИ
О.Журавлёва
―
И снова с вами программа «Особое мнение», в студии – Ольга Журавлёва и наш гость главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Константин Вадимович, вот, интересуется наш слушатель: «Так вообще нужна ли оппозиция при такой ментальности населения страны? Пусть зреют и злеют до кровавого?»У меня, на самом деле, вопрос такой. Получается, что власть политические проблемы, в общем, понимает, как решать, и здесь у нее всё под контролем.
К.РЕМЧУКОВ:Пока Путин общался с лидерами,он легко их переубеждал,т.к. у них один уровень аргументов,а у Путина-5
К.Ремчуков
―
Судя по рейтингу, да.
О.Журавлёва
―
Всё, как бы, хорошо, да? Сознание основной массы населения с ними, да? Все популярные темы за властью. А за экономикой-то кто-то вообще как-то приглядывает в этот момент? Она там тихо где-то, действительно, тлеет, зреет, может быть, и злеет.
К.Ремчуков
―
Экономика, да, экономика – это проблема, потому что экономика – это не комиссарская наука.
О.Журавлёва
―
Абсолютно.
К.Ремчуков
―
Если политика – это комиссарская, и мы видим, что традиции комиссаров в пыльных шлемах живы и много талантливых последователей, которые реализуют взгляд Владимира Путина на наше общество как левое общество. Путин убежден, что оно левое. Я помню, Валера Фадеев из журнала «Эксперт» рассказывал году в 2005-2006-м, когда журнал «Эксперт» на колоссальной выборке в 40 тысяч респондентов оценивал перспективы среднего класса в России. Это было выдающееся исследование журнала «Эксперт», я такого не видел никогда, который по крупным городам – там, Екатеринбург, Самара, Ростов – исследовал ценности, доход, образ жизни. И они приходят к выводу, что средний класс не просто жив, он есть, он развивается.И он на встрече главных редакторов с Путиным, держа перед собой журнал, сказал «Владимир Владимирович, Россия – правая страна. Эти ценности востребованы». Он так на него посмотрел и сказал: «Россия – левая страна». Он говорит: «Что-что?» - «Россия – левая страна».
Тогда это казалось, ну, просто таким элементом острой полемики, да? Сейчас прошли годы. Совершенно очевидно, что убеждения Путина о том, что Россия – левая страна, воплотилось в последовательную политику и идеологию. Леваки (а это левые, но с дьявольщинкой, с безумием и с инъекцией утопизма) востребованы. Эти люди не понимают, как бы, фундаментальной природы человека, природы человека, когда истинный человек становится человеком, когда у него появляется частная жизнь, отдельная жизнь. Для этих людей человек – это, прежде всего, общественное животное, это коллективные формы существования, это воспроизводство этих мифов о чувстве локтя. А коллективное животное – оно по определению может быть любым – оно может быть свиньей, оно может быть волком, волчарой, оно может быть шакалом (коллективное животное).
Вот, отдельность существования и частная жизнь человека – это формы реализации сущности человеческой. Вот, леваки всегда хотят ее отрицать, поэтому мы видим, что ни один левак мало-мальски заметный – он не то, что не исчез из общественной жизни, он фигурирует на всех телевизионных каналах, они приходят иногда в вашу студию и рассказывают эти утопические бредни, которые не подтверждаются практикой. Вся философия леваков – это упор на умозрительные утопические схемы, привести в жизнь которые можно только с помощью насилия. Для того, чтобы насилие легализовать, у них всегда в кармане есть горстка ненависти, которую можно бросить в глаза оппоненту.
И поэтому, вот, Путин ориентировался на левых с тем, чтобы не быть сильно контролируемым либералами или правами (тогда они назывались «правые», сейчас более консервативная становится часть). А получилось так, что он побудил такие силы... А потом уже, когда пошла и Русская Православная Церковь с самыми архаичными формами нетерпимости, которые противоречат нашей Конституции как Конституции сосуществования различных образов жизни и убеждений.
Конечно, вот в этой среде мы живем, и это идеология. Но в этой же среде должна жить и экономика. А выясняется, что в этой обострившейся борьбе экономика не может говорить с людьми на рациональном языке. У нас экономисты на министерском уровне (ну, у меня такое впечатление создается), они все мечтают, вот, быть героями «Особого мнения», вот, говорить здесь...
О.Журавлёва
―
Все, на самом деле, мечтают быть героями «Особого мнения».
К.Ремчуков
―
Вот, в «Особом мнении» что-нибудь сказать. А это же разный жанр. Экономисты, финансисты высокого уровня должны говорить вещи, которые подают сигналы рынкам, инвесторам, которые создают предсказуемость протяженную. А они вот так вот: «Достигли дна, не достигли дна». Это мы здесь можем говорить (безответственные коротышки) на основе той статистики, которую мы анализируем, кстати, добросовестно в отличие от многих функционеров.Поэтому я считаю, что как это ни грустно, но эти очень уважаемые люди, которые занимаются экономикой, совершенно не понимают контекста современной мировой экономики. Они совершенно не понимают, что такое возрождение промышленности, если такие вот звучат «Давайте!..»
О.Журавлёва
―
Импортозамещение.
К.Ремчуков
―
Вот, они не понимают, как это действует, они не понимают, зачем это действует они не понимают вопрос издержек по отношению к тем целям, которые они ставят.Когда они заявляют, что мы сейчас развернемся в Азию (курс на Восток), то хотя бы поинтересовались, с чем ты туда идешь, ну, условно говоря, кроме нефти и газа, если он нужен? Но надо помнить, что как только ты проложил линию электропередач либо провел трубопровод, начинается диктат потребителя, потому что он может сказать «А я не хочу вашего газа или нефти». Ты начинаешь писать и сокращать – вот, то, что делал Газпром последние годы в Европе, когда они все потащили в суд Газпром, где судебно решали вопрос потом о снижении цены.
Так вот. Статистика такова. В 2014 году структура импорта в Азиатско-тихоокеанском регионе состоит на 64% из так называемых промежуточных товаров, то есть полуфабрикатов. Это элементы сборочной линии даже не для производства конечного продукта. А этот полуфабрикат будет использован в этом звене, там, в Китае или в Таиланде, или во Вьетнаме, передан в другое звено, потом, может быть, в третье, а, может быть, в четвертом только будет произведена готовая продукция, которая пойдет на экспорт.
Вопрос. 64% импорта Азии, состоящий из промежуточных товаров. Россия – какой такой промежуточный товар? Какую такую умную шпильку, винтик, шпульку, я не знаю там, чип можно туда поставить, чтоб он собирался? Для того, чтобы это произошло, нужна совершенно другая технологическая основа производства, даже если ты хочешь развернуться в Азиатский регион (что очень хорошо, потому что он очень быстро развивается). Но для этого нужно развязать силы частному капиталу. А частный капитал приходит тогда, когда у тебя есть четкие сигналы того, что у тебя есть программа стимулирования, что у тебя есть безопасность и так далее.
Так вот понимание вот этого институционального обеспечения благоприятного функционирования капитала в головах экономистов высокого уровня, может быть, и присутствует, но мы не слышим об этом в форме реальных сигналов рынка. Потому что мы всё время слышим колоссальные подозрения в отношении капитала, эксплуататорской сущности. В лучшем случае говорят о мелком и среднем.
О.Журавлёва
―
У меня, вот, не укладывается в голове. Вот, нам тоже тут пишут: «Страна-то левоцентристская, за богатых не голосует». Ага, за богатых не голосует. Да, левые взгляды – это всё очень важно. Вот, Виталий Авилов пишет: «Медведев скрывает, что он либерал». Всё это замечательно. Но при этом молитвами всё тех же Навального и Фонда по борьбе с коррупцией мы знаем, что эти левые ценности проповедуют и управляют леваками, что называется, очень богатые люди, которые, более того, не скрывают в большинстве своем того, насколько они богаты.
К.Ремчуков
―
Слушайте, ну, даже сама вот эта полемика «Мы не любим богатых». Вот, даже кто-то это еще говорил, по-моему...
О.Журавлёва
―
Мы их не любим, но мы согласны, что начальники могут быть богаты.
К.Ремчуков
―
Где это говорили о том, что люди старых формаций говорили о том, что «Мы, когда декабристы выступали, хотели, чтобы не было бедных, да? А вы все хотите, чтобы не было богатых». Ну, невозможно стареть и не говорить...Знаете, Оль, остается у нас 3 минуты, я, вот, постараюсь сказать. Проблема России не в том, чтобы взять и заимствовать какие-то формы демократии или экономики, которые есть на Западе. Это и невозможно, и не нужно, и, может быть, обидно.
Сила Запада (экономическая в том числе) со всеми противоречиями, цикличностью, кризисами состоит в том, что те формы существования, которые они себе выбрали, выстраданы на уровне принципов понимания. Вот эти принципы незыблемы, а формы приобретают каждый раз какое-то конкретное очертание.
К.РЕМЧУКОВ:Убеждения Путина о том, что Россия – левая страна, воплотилось в последовательную политику и идеологию
Вот, в России, как мне кажется, нет принципов незыблемых, которые могли бы действовать даже через 10 лет (кто-то бы сказал), через 50, через 100. Если мы возьмем кусок истории в 100 лет, мы не увидим, что там есть принципы, допустим, заложенные в Конституции, которые бы незыблемо обществом соблюдались. Свобода личности, неприкосновенность жилища, справедливый объективный суд, частная собственность как основа развития, конкуренция как самая лучшая среда для того, чтобы не спали жирные коты-монополисты и так далее.
Вот этих принципов нет, а поэтому всё остальное получается кундёпанье. Вот, у меня теща любит слово «кундёпать». «Чего они там кундёпают?» - говорит она. Тамара Михайловна, привет!
Потому что кундёпают... Вот, есть парламент (Дума), но он, как бы, не совсем свободен, поэтому придумывают Общественную палату Российской Федерации, которая будет на экспертизу брать законы, которые принимает законодатель. Потом смотрят, не шибко чего-то покатило, да? Придумывают Народный фронт: вот, этот-то Народный фронт – он уж спросит точно и с Общественной палаты, и с Думы, и с исполнительных органов.
Вот это кундёпанье оттого, что нет вот этих принципов, потому что всё время они, вот, на коленке чего-нибудь (НЕРАЗБОРЧИВО) такое вот, чтобы повысить доверие народа. А для этого риторика должна быть такая вот: «Я за народ, я сам простой».
Я тут был на каком-то заседании, чувак выступает, он говорит: «Я представляю здесь интересы простого народа, к которому совсем недавно я сам еще принадлежал». И начинает, значит, долбить существующие там какие-то вещи с позиций иррациональных, а просто (НЕРАЗБОРЧИВО). Вот, люди вводят себя в такой жар.
Поэтому я выступаю за то, чтобы в стране был разумный, спокойный, аргументированный разговор о принципах нашего существования, о стратегических целях и о картине стратегического развития России, потому что, ну, скучно по кругу проходить одно и то же каждое десятилетие.
О.Журавлёва
―
Признайтесь честно: вы-то сами страшно далеки от народа?
К.Ремчуков
―
Да я сам и есть народ. Вот, вы сейчас беседовали с самым типичным представителем русского народа. Посмотрите на мою бороду, посмотрите на мой оклад. Более того, я вообще, можно сказать, плоть от плоти народа.
О.Журавлёва
―
Плоть от плоти народа Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты» со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.