Владимир Семаго - Особое мнение - 2015-08-17
О.Журавлева
―
Добрый вечер! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Ольга Журавлева. И я рада приветствовать нашего гостя, Владимира Семаго. Владимир Владимирович, а как вас лучше представлять: политиком или журналистом.
В.Семаго
―
Добрый вечер! Называйте меня просто: Владимир Владимирович. Иногда это действует на людей.
О.Журавлева
―
Это очень часто действует! Хорошо. И у нас в гостях Владимир Владимирович со своим особым мнением. Вот как раз строго к вам вопрос. Исполняющий обязанности губернатора Калининградской области, который намерен баллотироваться на новый срок, выдвинул сенатора от региона – главу РЖД Владимира Якунина. Дальше подробность пошла обрастать подробностями, и вроде бы даже уже речь идет о том, что Якунин не против, и вроде бы даже говорят, что он должен в таком случае покинуть пост. Ну, не факт, что он не станет сенатором, может быть, он просто будет в этом списке. Как вы считаете, что для него сейчас важнее: стать сенатором или остаться в РЖД?
В.Семаго
―
Любой вариант, кроме руководителя РЖД – это проигрыш. Может быть, если только президентом страны не изберут. А так, все остальное – качества значительно ниже и по деньгам и по положению, и по возможностям, и по весу – абсолютно по всему. Сенаторов – море, а РЖД – это РЖД.
В.СЕМАГО: Называйте меня просто: Владимир Владимирович. Иногда это действует на людей
Второй момент, который меня немножечко в этой теме насторожил – я тоже читал об этом – это, по-моему, своего рода проба пера. Иногда так в политике замечаем, что раз – вбрасывается, потом так с интересом смотрим, как отреагируют. Пока волны обсуждения, шквала, что это конец карьеры… Знаете, как обычно журналисты между собой говорить: «Все, закат Якунина! Железная дорога осталась без отца». Ничего этого пока нет. Все очень настороженно это восприняли, и далеко не все, процентов 80 не восприняли это пока всерьез.
Если пройдет какая-то еще информация или кто будет ее искусственно подталкивать, - а мы знаем, что иногда на нас журналистов оказывается влияние, давление, говорят: «А почему вы не пишете об этом, интересно. А почему не обратили внимания на такую актуальную тему?» - то есть, если какое-то давление со стороны власти мы почувствуем, то, наверное, в том числе, и вы будете, так или иначе, к этой теме возвращаться.
О.Журавлева
―
А можно предположить, что в жизни Якунина случилось нечто, в жизни РЖД, что ему сейчас безопасней покинуть этот пост?
В.Семаго
―
Глядя на то, что экономическое положение РЖД и страны в целом – а я не разделяю это, я считаю, что линия партии…
О.Журавлева
―
Я предполагаю…
В.Семаго
―
Ну, конечно. Возможен вариант, при котором свои люди должны уйти из тех позиций, которые, возможно, повлекут за собой какие-то тяжелые последствия. Условно говоря, многие сейчас, участвующие в логистическом бизнесе, понимают, что с РЖД ну просто бессмысленно связываться, потому что тарифы, которые они предлагают, не бизнесовые, они не коммерческие. И как следствие этого идет очень сильное затухание, снижение объемов и все прочее.В свою очередь снижением объемов потащит за собой и материально-техническое положение, поскольку денег взять сейчас неоткуда, и ВЭБ – это не бездонная бочка, в которой можно было бы что-нибудь почерпать, я думаю, что как запасной вариант для него что-либо и готовится.
И.Воробьева
―
Положение сенатора может дать какие-то преимущества в плане безопасности, например.
В.Семаго
―
В нашей стране – нет. В нашей стране никому нет таких гарантий, если их не подтвердил президент Российской Федерации. Это очень важное обстоятельство.
О.Журавлева
―
Владимир Владимирович, еще один вопрос. Опять же появляется информация о том, что бывшая чиновница Минобороны Евгения Васильева, осужденная по делу «Оборонсервиса», подала на УДО. Вопрос №1: Не рано ли? Ну, по-человечески…
В.Семаго
―
По ощущениям… То есть не насиделась – и уже уходишь, да?
О.Журавлева
―
Да, не обидно ли – вот так вот?
В.Семаго
―
Скорей всего, это… такая фраза, помните из «Бриллиантовой руки»: «Все идет по заранее намеченному плану»? То есть, сама по себе ситуация: «Слушай, ты не дергайся. Сейчас посидишь немножко. Ну а потом как-то тебя вытащим оттуда. Главное шума не должно быть». И вот это пристальное внимание: где она сидит? В платочке ли она ходит, не в платочке она ходит, какой-то священник ее видел – это все, в общем, отголоски некоего процесса, связанного с неудовлетворенностью общества. Конечно, жаждали крови. Конечно, жаждали крови не персонально Васильевой, которая как Мария Антуанетта должна быть обезглавлена, ее должны были таскать по площади по булыжной мостовой в окровавленном платье – нет. Но люди понимали, что их одурачили; что раздуто было на миллион, а в конечном итоге выхлоп-то был небольшой. Она немножко посидела дома, повязала, пописала картины, стихи, песни, пляски, танцы.Я еще не удивляюсь: она должна была с кем-нибудь из обслуживающего персонала, кто приходит к ней чинить водопровод, роман какой-нибудь завести. Представляете: «У Евгении Васильевой роман с водопроводчиком Колей, который приходил к ней чинить сифон, унитаз…» и все прочее. Было бы забавно. Но посчитали, что лучше градус этот снизить, и сегодня мы просто слышим то, что было запланировано заранее.
И вот этот излишний шум, он, конечно, помешал ей. Потому что, если бы этого всего не было, сегодня бы она – да, тихо благородно отсидела домашний арест, потом УДО – образцовая в платочке – все нормально – вяжет, шьет, или в библиотеке работает. Ну, надо ее освобождать, да. Ну, закон такой. Вы же поймите, это же не к Васильевой… Это закон такой, он позволяет. Он деньги все вернула. Она вернула все деньги!
О.Журавлева
―
Да, условия соблюдены.
В.Семаго
―
Это же большое удобство. Смотрите, Фетисов 15 миллиардов рублей вернул. И она 86 миллионов тоже вернула. Это говорит о честности. Это говорит о том, что они оступились, это говорит о том, что у них есть возможность. И путь-то исправления – они на него встали. Как же ее не освободить. Я думаю, что это пройдет. Другое дело, что это людям не понравится.
О.Журавлева
―
Ну вам понравится?
В.Семаго
―
Да я к блондинкам очень равнодушен, если так, по-честному.
О.Журавлева
―
То есть в этом смысле мы с вами наравне.
В.Семаго
―
Абсолютно. То есть мы с вами – один и тот же человек, змей Горыныч просто с двумя головами. Есть блондинки, нет – нет.
О.Журавлева
―
Скажите, пожалуйста, а что мешало, действительно, сделать образцово-показательную какую-нибудь из этого историю, почему нельзя было действительно кроваво?
В.СЕМАГО: Для Якунина любой вариант, кроме руководителя РЖД, – это проигрыш. Если только президентом не изберут
В.Семаго
―
Бывший министр обороны, которого нельзя было сдать. Потому что, если делать кровавую историю, она просто моментально бы – Васильева – сказала бы: «Ребята, вы что, с ума сошли? Какие 15 лет? Какие «в особо строгом режиме»? Да вот же человек стоит – вот с ним разбирайтесь. Все подписывал… я ничего не знаю, я святая девушка. Да, действительно, нарушала закон, но исполняла волю пославшего мя…»и прочее. Тогда бы, возможно, был бы какой-то другой резонанс, а поскольку его выводить нужно было уж обязательно – не может же власть скомпрометировать себя и сказать, что «на ключевую позицию мы поставили человека, который оказался…»?У нас министр сельского хозяйства – никак не можем поймать. Девушку там помните, в Швейцарии? Или возьмите замминистра финансов, некто Вавилов, который оказался сказочно богат. Вот это парадокс российской действительности: был замминистра простой, не первый – простой замминистра, потом оказался очень богатым человеком. Как это происходит в стране, я не знаю. Гайдаровское правительство, большинство из министров, которые были, они нормально обеспеченные люди – Лопухин, Авен, Нечаев, может быть, в меньшей степени, - но там, в общем, бедный людей нет. Но, чтобы так подняться, как Вавилов – стать одним из очень богатых людей, уехать отсюда без каких-либо проблем и без каких-либо объяснений, откуда деньги… Вот вам пример.
О.Журавлева
―
А как это устроено? Если государство признает, что облажалось, извините, с Сердюковым – власть признает это, - то надо из этой нехорошей ситуации как-то выходить, договариваться закулисно, не вытаскивать эту историю вообще, или договариваться, кого можно сажать, кого нельзя…
В.Семаго
―
Два фактора. Клановость… Ведь вы поймите, что мы пережили сложный период и с точки зрения экспертов, и с точки зрения общенародного мнения. Несостоявшееся президентство, второй срок Медведева, людей, которые поддерживают Медведева, а следовательно, уже можно говорить об очерченном некоем сообществе людей, которые исповедуют и преследуют общие цели и общие интересы – у них совершенно иное восприятие и Сердюкова и всех остальных, может быть, и того же Якунина. И поэтому те вбросы, которые мы с вами получаем, как некие неожиданно возникающие импульсы: О! Посмотрите: такая информация! Почему именно такая? Почему все тиражируют? Я задавался этим вопросом. У нас же прямо моментально: какая-нибудь нужная… И всё, и все мы обсуждаем…
О.Журавлева
―
Если вы задавались этим вопросом, то продолжим наши беседы после небольшого перерыва. Владимир Семаго или просто Владимир Владимирович со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.РЕКЛАМА
О.Журавлева
―
И снова с вами программа "Особое мнение". Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в студии журналист и политик Владимир Семаго. Владимир Владимирович, есть еще несколько тем, о которых с вами хочется поговорить, потому что вы так… вникаете.
В.Семаго
―
Давайте!
О.Журавлева
―
Партия "Единая Россия" во втором квартале 15-го года почти в пять раз увеличила расходы на пропаганду в преддверии региональных муниципальных выборов, которые пройдут в сентябре по всей стране. Вопрос: Зачем?
В.Семаго
―
Чтобы выиграть.
О.Журавлева
―
А есть сомнения?
В.Семаго
―
Определенные. Потому что, если ничего не делать, то, в общем, может быть, какой-то результат непредсказуемый. Вот давайте на секунду поверим Володину – я уже в одной из ваших передач об этом говорил – поверим на секунду в его искренность и скажем, что да – выборы должны быть непредсказуемые, честные и все такое прочее. Ну и что? Ну, нельзя же такой процесс на самотек пустить, потому что как-то непредсказуемость возымеет вверх над определенностью, то возникает непредсказуемость в положении людей. Ведь борьба за власть, она связана с тем, что ты поборолся, и потом следующий выборный цикл сидишь спокойно в этом же самом кресле, где нужно и делаешь то, что необходимо. Если непредсказуемые – то ведь кресло может и не остаться под тобой? Значит, ты рискуешь очень серьезно. А нарушение основ – это является большой опасностью для политической структуры.Поэтому они прокладываются сейчас по всем вопросам. А учитывая то, что оппозиция в принципе ни ресурсно ни организационно не готова к какой-то борьбе, то просто закидают листовками, закидают информацией. А ведь в большинстве своем у нас в стране – прочел газету, посмотрел телевизор – и из них сделал свое собственное мнение. Вопреки официальному информационному вещанию никто не идет. Это, как в старое советское время: газету прочитал – там все написано, всё правда.
О.Журавлева
―
Владимир Владимирович, но тогда возникает вопрос: зачем такие деньги вкладывать в пропаганду, если ты все равно сидишь на этой трубе с пропагандой, где ты и год назад сидел и два года назад сидел? Что поменялось-то?
В.Семаго
―
По трубе текут деньги.
О.Журавлева
―
Вот. Следующий вопрос…
В.Семаго
―
По трубе деньги. Освоение бюджета, естественно, освоение какое-то частично там… написали, что провели 15 тысяч встреч – провели полторы – деньги положили.Это мое оценочное суждение, чтобы нас с вами ни в коем случае…
О.Журавлева
―
Да. Меня просто интересовал вопрос: Этопотому что так страшно и есть шанс…
В.Семаго
―
И это тоже.
О.Журавлева
―
Или потому, что надо как-то распилить?..
В.Семаго
―
Да. Это привычные… Вообще, выборы у нас в стране – итожу эту тему – это зарабатывание денег. Началось это где-то в 99-м году.
О.Журавлева
―
Еще одна тема. Она немножко из Госдумы. Глава комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций Ярослав Нилов попросил Генпрокуратуру провести проверку в связи с погромом выставки в московском «Манеже». Нужно выяснить, нарушил организаторы выставки что-нибудь, и нарушали ли погромщики что-нибудь Как вам кажется, кто что нарушал?
В.Семаго
―
Мне кажется, что вторая часть нашей предложенной темы, она бессмысленна. Потому что, если ты громишь, то ты уже нарушаешь. Ну, приходит к вам человек в ваш палисадник, рвет цветы. Нарушает? Нарушает. Другое дело, что ему не нравится запах, что, может быть, это гортензии, которые он органически не воспринимает. Это его личное дело. Но нельзя рвать на чужом участке цветы. То же самое и здесь. Когда мы говорим слово «погромщик» - это уже априори нужно говорить, что эти люди виноваты.Вот, что показывали на выставке – придите в Министерство культуры города Москвы или, может быть, в федеральное министерство и скажите: «Вы чего себе там позволяете показывать? Потому что вы виноваты: вы кураторы выставки, вы должны следить, вы должны отслеживать. Товарищ Мединский, вы недорабатываете». Но это совершенно другой, организационный вопрос. А вот, когда пришли и молотками что-то разбили – это хулиганство, это наказывается и даже не обсуждается. В нормальной стране это не обсуждается.
О.Журавлева
―
Почему у нас, вообще, такая тема возникает:оскорбили – не оскорбили, дал ли благословение какой-нибудь иерарх церковный? Хотя они все открестились от этого.
В.Семаго
―
Конечно. Проблема в том, что мы выбрали православие как некий щит – власть, не мы – власть выбрала православие как некую заслонку – такая печная заслонка – от возможных неприятностей. Такая хорошая чугунная заслонка. И, когда эта заслонка начинает кого-нибудь, например, задевать острием или падать накого-то, то, конечно, какие-то издержки существует. И вот в этом случае, когда какие-то издержки возникают, ну, что может власть сделать? Ну, упала заслонка. Под неправильным углом поставили ее, что-то недоработали. Ну, исправимся. Все равно заслонку снимать нельзя. И вот эти православные… Ну, Михаил Архангел. Ну, что мы с вами ходим вокруг да около. Это прообраз совершенно… Вот «Антимайдан» этого мотоциклетчика, который, кстати говоря, неизвестно, откуда получил деньги на вот это байк-шоу: «Кузница Победы» - знаете, будет в следующую субботу?
В.СЕМАГО: В нашей стране никому нет гарантий, если их не подтвердил президент Российской Федерации
О.Журавлева
―
Мы знаем, что у господин Залдостанова, в общем-то, бизнес все это время…
В.Семаго
―
Какой бизнес? Кто будет тратить деньги свои?..
О.Журавлева
―
Клуб Sexton… все вот это…
В.Семаго
―
Я могу сказать вам одно – что деньги там немалые. Уже парадоксальное сочетание, что два непонятно каких слова «байк-шоу» - я не знаю, что такое «байк-шоу» - а дальше идет: «Кузница Победы». Вот это русское и нерусское сочетание – как раз эта компиляция и дает нам то, что вроде как это импульс благородный и целостный, а на самом деле это чистой воды опять-таки пилилово денег, потому что никто не может сказать, сколько денег будет потрачено на этой горе. Чего-нибудь такое зафигачить, чтобы было очень интересно.Самое главное ведь – центральное телевидение российское это показывает. Это же тоже очень большие деньги. Потому что, когда ты проводишь мероприятие без телевидения – это ерунда. Это маевка, это 905-й год, когда собирались рабочие в лесуи чего-то там себе говорили. А другое дело – когда всенародное освещение, и весь Советский Союз в лице Российской Федерации моментально увидит, услышит о том, что вот этот Сережка, он там катался на тракторах, и там фейерверки были и Победа была… Это деньги. Откуда они взяты? Из бюджета. И чтобы не говорил этот бизнесмен, у которого Sexton там – никогда не поверю. Это чисто бюджетные деньги, выделенные через Министерство культуры, через какие-либо еще источники, но это деньги наши с вами.
О.Журавлева
―
Можете мне объяснить, зачем власть вкладывает бюджетные деньги? О бюджетных, кстати говоря, грантах уже писали – Навальный собирал, и так далее…
В.Семаго
―
Да, разумеется, много…
О.Журавлева
―
Все понятно. Там, действительно, большие суммы. Зачем она вкладывается в это?
В.Семаго
―
А камуфляж. Во-первых, смотрите, мотоцикл – это здорово. Как говорит современная молодежь, мотоцикл – это прикольно. У нас по Москве ездит несколько десятков тысяч мотоциклистов, правда, в основном ночью, и никто никогда не думает о том, что они кого-то будят. Сегодня, наоборот, на одной из радиостанций сидела девушка – взахлеб обсуждала с каким-то фрик-байкером, что он разгоняется на Садовом кольце в 3 часа ночи до 250 километров в час, и она с восхищением… Я ее понимаю: герой сидит прямо перед тобой! И, конечно, сказал: «А можешь покататься со мной? Нет, нельзя?»И человек в 3 часа ночи такой рев создает. Но это никого не волнует. Почему? Потому что официально признано: мотоциклетчики – это нужные и полезные люди власти. Они закрывают многие из тех проблем и шероховатостей, которые возникают в нашей жизни. Это некий симбиоз суперсовременного прочтения досуга с патриотическими и лжепатриотическими позициями, которые необходимы для того, чтобы заткнуть рот оппозиции.
Вот почему вдруг эти самые мотоциклетчики вдруг в «Антимайдане»? Какое отношение, казалось бы, человек на мотоцикле к тому, чтобы бегать по площадям, выискивать, кто из собравшихся людей правильно, а кто неправильно там собралсявопреки закону или нет? Да это не твое дело. Ты не можешь физически подойти к кому-нибудьна дороге и сказать: «Слушай, ты собрался по закону или без закона?» Кто ты такой? Мотоциклетчик! А, тем не менее, это декларируется, это никем не обсуждается, и воспринимается всеми нами: Да, так надо – вот православные, мотоциклетчики, футбольные фанаты, бывшие отставники афганцы- то есть нормальные ребята все. Это тот самый «Союз Михаила Архангела», который необходим сегодня существующей власти.
О.Журавлева
―
Вы сами перечисляете группы очень, я бы сказала, такие, пограничные… Власть, таким образом, их прикармливает, решает какую-то свою задачу, свою проблему? Ведь с фанатами мало кто братается… кстати, с байкерами тоже. Потому что, во многих странах крупные байкерские клубы бывают, в общем, на грани криминала…
В.Семаго
―
Да, «Ангелы ада» и многие другие. Да, конечно. Здесь совсем другое. Здесь надо было из кого-то структурно «Союз Михаила Архангела» создавать, поэтому, естественно, что люди, пришедшие со своим открытым лицом, сказали: «Мы можем!» Причем лицо хорошее, действительно. Насколько я знаю, вот этот самый мотоциклетчик, он даже предлагал себя позировать в качестве прототипа для князя Владимир, говорит: «У меня красивое лицо. Давайте с меня лепить». Потому что никто же никогда не видел Владимира. Не осталось ни портретов, ни скульптур, ничего. Кто такой? Поставят какому-нибудь мужику памятник – будут говорить, что это Владимир. Я буду утверждать, что нет – это чистой воды фальсификация, на самом деле Владимир выглядел совершенно по-другому. Мне, как Владимиру, это лучше известно, как должны выглядеть Владимиры тысячу лет назад.Поэтому говорить сегодня о том, что есть какие-то структуры, которые полезны власти, безусловно, можно. Насколько они с нашей нравственной позиции общества корреспондируются, наверное, это вопрос субъективной оценки. Но то, что они закрывают проблемы и вместо одних проблем выставляют совершенно иного порядка людей и структуры, это совершенно очевидно. Камуфляж чистой воды.
О.Журавлева
―
Владимир Семаго, Владимир Владимирович специалист, в том числе, и по князю Владимиру. Никуда не уходите, мы вернемся после небольшого перерыва.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами программа "Особое мнение". Меня зовут Ольга Журавлева. В студии со своим особым мнением политик и журналист Владимир Семаго. Есть еще несколько тем. Может быть, они мелкие, а, может быть, все равно глобальные. Президент России Владимир Путин знает…
В.Семаго
―
Уже глобальная.
О.Журавлева
―
…знает, как реформировать туристическую отрасль. Он предложил упростить визовый режим для туристов из стран БРИКС, сделать дешевле перемещение по стране детей-инвалидов, а также избавить рынок от мошенников. Ростуризм встречно предложил поездки на Шпицберген и обязательное дактилоскопирование туристов из Европы. Из БРИКС – милости просим! Из Европы – пожалуйста, пальчики!
В.СЕМАГО: Никто никогда не видел Владимира. Поставят какому-нибудь мужику памятник – будут говорить, что это Владимир
В.Семаго
―
Да. Притом, что из Европы туристы обладают деньгами, а туристы из БРИКС – это, смотрите: Индия, нищая страна, 70% нищего населения; Бразилия – никуда не годится, Южно-Африканская… - никуда не годится основное население, там 10-15% нормальных людей. Кто из них поедет в Россию и зачем? Понятно, что нет. Значит, рассчитывать на БРИКС – а я в «Интуристе» проработал почти 10 лет, я знаю немножечко структуру взаимоотношения – рассчитывать можно было всегда только на туристов с твердой валютой: Австралия, Великобритания, Франция, Испания. На них мы жили в советское время. Если от них избавляться сейчас, я думаю, туризм, как отрасль, прекратит свое существование, по крайней мере, внешний туризм.Когда мы говорим о внутреннем туризме… Поехать на Шпицберген – мы можем с вами даже сейчас запустить какой-нибудь опрос и сказать: «Кто хочет в сентябре поехать туда?» Для чего? Идея-то хорошая, а смысла нет. Или, например, на Северный полюс…
О.Журавлева
―
Любопытно. Мне вот предложили: «Поедем в Ставрополь!» - с удовольствием! Поедем в Саратов» - отлично!
В.Семаго
―
Нет, но вы же энтузиаст. На Шпицбергене несколько другие климатические условия, но, тем не менее, наверное, да, найдутся люди – человек 6,8,10, которые с удовольствием поедут. Но это не индустриальный взгляд. Это ерунда. Что касается дактилоскопирования – это, знаете, такая немножко пренебрежительно-хамская позиция не потому, что ее президент высказал или кто-то еще упаси бог, от оценок я далек, - но, согласитесь, приглашать кого-то в гости, и говорить: «А ты только вот пальчики оставь…».
О.Журавлева
―
А они тоже с нас хотят пальчики брать.
В.Семаго
―
С нас - надо, да. Потому что большинство людей, переселившись туда, либо укравшие, либо продолжающие воровать. Смотрите, сколько криминальной составляющей среди переселенцев? Огромное количество. Людей, за которым тянутся хвосты, огромное количество – финансовые, в том числе. Возьмите туриста Кузнецова, которого поймали во Франции – бывший министр Московской области – хотят его привести в Москву. Сейчас нашли какого-то туристического паренька, который создал кризис туристический. Сейчас не помню, как его… «Легион» или какая-то, в общем, туристическая компания. И его тоже собираются или экстрадировать, то не собираются, кстати. И у нас вот этот контингент. У нас же не едут с вами певцы, так сказать, музыканты, ученые с хорошими мировыми именами. Едут те, у кого деньги либо есть, либо те, кто продолжает эти деньги делать.
О.Журавлева
―
То есть вы хотите сказать, что, когда обычных граждан России будут дактилоскопировать для получения Шенгена, это, в общем, в наших интересах, чтобы наших коррупционеров половчее оттуда вылавливать.
В.Семаго
―
Во-первых, мы можем отказаться и не ехать. Вот вы, например, чувствуете, что вам жалко руки – в черном будут испачканы… Хотя сейчас такая технология, что…
О.Журавлева
―
Да, да,многие спокойно этому относятся.
В.Семаго
―
Да. Ну, надо – надо. Но унижение для нации в этом, безусловно, есть. То есть люди априори говорят нам: «Ну, мы знаем, что вы, большинство приезжающие жулики, поэтому давайте пальчики оставьте- и езжайте!» Хотите – с этим миритесь, хотите – нет. Я, например, не хочу с этим мириться.
О.Журавлева
―
То есть вы не будете ездить, если с вас потребуют дактилоскопию?
В.Семаго
―
У меня не так много стран осталось, которые мне нужно посетить. Потому что русский человек должен как-то… Из тех 74-х стран, которые я посетил… Ну, наверное, может быть, еще 12… Ну, переживу. Потом, ведь есть же страны, в которых не нужно. Это в Европе нужно, а в других странах, может быть, и не надо.
О.Журавлева
―
Медведев считают, что россияне предпочитают путешествия походам по магазинам. Кто-то сказал, что многие только по магазинам отдыхают. А вот по поводу индустрии интересно сказал: «Инфраструктура семейного отдыха и досуга в России развита настолько, насколько люди себе могут это позволить».
В.Семаго
―
Сильная фраза!
О.Журавлева
―
В граните – правда?
В.Семаго
―
Да. «Экономика должна быть экономной», «Свобода лучше, чем несвобода», а теперь – вот это.
О.Журавлева
―
«Я абсолютно уверен», - прямо и откровенно сказал Медведев.
В.Семаго
―
Честный человек. Председатель правительства у нас, в общем, отличается прямотой, и, конечно, надо признать должное, что семейный туризм – это самая популярная форма досуга. Единственно, что маршруты… Вот обычно всегда - как? Сначала первый идет отец из дома до магазина. Потом мама посылает детей, чтобы привести домой пьяного отца, а потом, поскольку они не могут дотащить, мама сама идет, и они всей семьей дружно возвращаются домой. Вот это и есть та самая туристическая наиболее популярная поездка или поход, который Медведев называет семейным туризмом.
О.Журавлева
―
Ну, а на самом деле вы, Владимир Владимирович, интересовались какими-то новыми маршрутами? Как, вообще, улучшается внутренний туризм в России?
В.Семаго
―
Не улучшается. Хотя посмотреть, есть что. И возьмите ту же самую Сибирь, тот же самый Алтай – места такие красивые есть, что никакой Большой каньон Соединенных Штатов Америки даже в сравнение не пойдет. Но дойти нельзя, доехать нельзя. Вот венесуэльцы – дикая страна, там бунты голодные и все прочее, - но у них самых длинный в мире водопад, и они организовали к нему прямой доступ вертолетом. Есть нормальная инфраструктура, которая позволяет это посмотреть. У нас-то этого ничего не делается. У нас от Саратова до Тамбова – вот это, вы считаете, внутренний туризм? Тамбов от Саратова мало чем отличается, если говорить так, откровенно.
В.СЕМАГО: Оппозиция ни ресурсно, ни организационно не готова к какой-то борьбе
О.Журавлева
―
Не знаю, у меня сейчас такие прекрасные впечатления от Саратова, очень свежие, что я подумала: Надо иТамбов съездить- сравнить.
В.Семаго
―
Я бывал в Саратове. Кстати, прекрасный город Чебоксары, прекрасный. Я опять-таки из Ильфа и Петрова о нем слышал всегда, но Чебоксары – прекрасный город, вот один из образцовейших, великолепный совершенно. Нет никакой этой самой архаики, никаких этих строений, которые под снос. Центр изумительный, вылизанный. Город прекрасный – вот поверьте мне. Это не с рекламной точки зрения. Это очень хороший город: чистый, свежий, светлый.
О.Журавлева
―
Только добраться тяжело.
В.Семаго
―
На поезде.
О.Журавлева
―
Вы же об этом говорите, что как-то не очень с инфраструктурой. Ещеодна история про еду. В ресторане петербуржской гостиницы «Полюстрово» отравились около 70 постояльцев, большинство которых приехали из Китая. Ну, может, это были не туристы, но, тем не менее, петербуржская гостиница, где 70 человек что-то не то поели. По версии следствия «неустановленные сотрудники, осуществляя деятельность в сфере организации питания постояльцев одной из гостиниц, организовали питание последних с использованием продуктов, не отвечающих требованиям безопасности и непригодных для использования по назначению».
В.Семаго
―
Списанные продукты, которые не хотели списывать, а пустили их китайцам – китайцы все съедят. Что русскому хорошо – то китайцы смерть.
О.Журавлева
―
Там китайцы были не все, но, тем не менее, объясните, почему институт репутации не работает там, где не может работать Роспотребнадзор?
В.Семаго
―
Потому что, в России - будем так говорить - антитезой для репутации является слово «проходняк». Почему у нас на вокзалах обычно всегда пища такая, что, в общем-то… шаурма-маурма и все прочее. Все же проходняк. Эти пришли, эти ушли. Того отравили – но он никогда не вернутся. А придут 5 тысяч новых, и все равно я будудавать плохую некачественную продукцию, потому что она дешевле. Я покупаю ее за копейки, перерабатываю ее… Знаете, как старый анекдот? Говорит: «С чем пирожки? Почему они у тебя так расходятся?» Говорит: «Конина пополам с рябчиком». - «А какая пропорция?» - «Один конь – один рябчик». Вот так же у нас 90% плохих продуктов, чуть-чуть свежего подбавили – внешний вид нормальный. Солью посыпали с перцем и все, и продали. Поэтому и происходит… этот проходняк, он будет все время нас давить.А контроля должного за этим не может быть. Контроль может быть только один – конкуренция. Возможность поесть здесь, а не здесь. Ну, тот же самый Амстердам возьмите себе – можно отравиться и там, в Париже – можно отравиться и там. Но есть места, где ты можешь выбрать. У нас, как правило, точка, она подкармливается и прикармливается властями местными. Они заинтересованы, чтобы именно этот киоск стоял, этот маленький магазинчик стоял здесь, а они, пользуясь этой безнаказанностью, естественно, пропихивают те продукты, которые уже просто есть нельзя. Бедные китайцы отсюда возникают.
О.Журавлева
―
Кстати, о продуктах, которые нельзя есть. Когда пошли истории, и я бы сказала, радостные рапортыоб уничтожениипродуктов…
В.Семаго
―
«Еще пять тонн!» - да…
О.Журавлева
―
Да, да. Вот, пожалуйста, сообщение из Ижевска. Корреспондент ТАСС сообщает: «Полностью уничтожили первую партию санкционных товаров: почти 2 тонны польских яблок».
В.Семаго
―
Наконец-то!
О.Журавлева
―
Счастье, радость. Ну, понятно. Среди версий: запрещенная к ввозу продукция… объяснялось тем, что уничтожать надо не потому, что она запрещенная, а потому что она не полезна нам.
В.Семаго
―
Конечно. Плохие продукты… они же все подпитываются там всякими химическими этими… Да, безусловно.
О.Журавлева
―
Так объясните мне, это глупость или недоработка в пропаганде? Потому что, извините, если все предыдущие годы мы прекрасно ели эту омерзительную еду…
В.Семаго
―
Пили американское вино, которые сейчас тоже не годится никуда.
О.Журавлева
―
Да. Но мы же и белорусские продукты в какой-то момент…
В.СЕМАГО: Власть выбрала православие как некую заслонку от возможных неприятностей
В.Семаго
―
То они не годились. И украинские тоже не годятся…
О.Журавлева
―
В какой-то момент они годятся, другие не годятся. Почему каждый раз на те же грабли? Почему каждый раз выступать идиотом, простите?
В.Семаго
―
Потому что, еще раз говорю, что во власти сегодняшней и в высшей иерархии очень много неумных людей, которые в принципе делают только одно: «Мне приказали – я сделал», а до какой границы нужно это делать, никому не сказали. Поэтому он делает так: «Дуй до горы, ав гору – наймем!». И поэтому, как только любое мероприятие осторожно или аккуратно каким-то не очень глупым человеком предлагается в качестве пропагандистского такого тезиса, то дураки на местах начинают его исполнять рьяно, с огромными возможностями, сразу используемыми, потенциал колоссальный включается, всё и все.И главное – рапортовать: «Иван Петрович, 5 тонн сожгли, все нормально! Устали, вы себе не представляете как. 5 тонн я лично сжег польские яблоки. Там, если будут наградные списки – моя фамилия Петухов, не забудьте…». Вот и все. Это же опять никакой мысли нет. Это же не руководители, которые призваны как менеджеры осуществлять какую-то цепочку технологических, политических или экономических действий. Это люди, выполняющие приказы, идущие не всегда от умных людей. Вот и всё.
О.Журавлева
―
Дурацкий приказ: уничтожить яблоки в Ижевске.
В.Семаго
―
Да. Отдайте в детский дом.
О.Журавлева
―
Подождите, вот здесь Польша, а вот здесь Ижевск.
В.Семаго
―
Как они доехали еще туда.
О.Журавлева
―
Они доехали, они где-то хранились.
В.Семаго
―
Документы были.
О.Журавлева
―
Документов не было, кстати.
В.Семаго
―
То есть они без документов ехали.
О.Журавлева
―
Они неизвестно кому принадлежат. То есть доподлинно известно, что они польские и запрещенные…
В.Семаго
―
Татуировка. Там на каждом яблоке написано: «Польское яблоко» - по-польски.
О.Журавлева
―
Да. И вот из новости доподлинно известно, что они польские, что они запрещенные, 1668 килограмм, 20 ящиков – все замечательно. Но, говорят, оставили на сохранение тут какие-то люди, «не знаем ничего».
В.Семаго
―
Да, приехали – бросили. Более того, это же еще как инструмент борьбы конкурентной. Ты даешь денег этому самому надзору – я уж не помню, сколько надзоров – он приходит и твоего конкурента просто душит, и говорит: «Батенька! Так у вас же селедка импортная, вы же не имеете права…». – «Да нет, у меня документы…». – «Ваши документы фальшивые. Мы сейчас ее уничтожим». И опять начинается вымогательство в чистом виде и попытки удушить конкурентов. Это тоже возможно. У нас все в основном в негатив работает только лишь потому, что вся система взаимоотношений в обществе с властью выстроена таким образом: «Мы вами командуем – вы подчиняетесь». Пока не получится с точностью до наоборот – что мы будем диктовать власти то, что должно происходить, все так и будет.
О.Журавлева
―
Скажите, во власти есть умные люди?
В.Семаго
―
Да, два человека.
О.Журавлева
―
Кто именно?
В.Семаго
―
Один – президент, второго - не скажу.
О.Журавлева
―
О, как!
В.Семаго
―
А как иначе? А вы хотите сказать, что мы сейчас с вами в эфире обсудим, умный или не умный у нас президент Российской Федерации?
О.Журавлева
―
Нет, вы сказали, что президент умный – уже приятно. Замечательно!
В.Семаго
―
И это гордость…
О.Журавлева
―
Возникает вопрос. Ведь такое количество глупостей совершается именем, в том числе, и умных людей. Но ведь кто-то должен просчитывать выгоды-невыгоды, кто-то должен даже деньги посчитать – мне стыдно об этом говорить.
В.СЕМАГО: Во власти есть умные люди: один – президент, второго - не скажу...
В.Семаго
―
Согласен, но здесь есть одно но. Люди стоят в прямой зависимости от своего пребывания во власти. Зависимость пребывания целиком и полностью принадлежит президенту. Хочет – будешь, не хочет – не будешь. Поэтому нужно не рациональному зерну следовать, служить, не каким-то здравым идеям, а служить только тому, что говорит президент Российской Федерации. Вот он сказал – я выполнил. Все остальное – за бортом. Даже если он напрямую это не сказал. Вот эта чудовищная структура, к сожалению – это же не будет рассматриваться как экстремистское высказывание?
О.Журавлева
―
Вот не знаю. На этом мы закончим.
В.Семаго
―
А оценочно?
О.Журавлева
―
Хорошо. Оценочное суждение Владимира Семаго или просто Владимира Владимировича. Всем спасибо, всего доброго!
В.Семаго
―
До свидания!