Виктор Шендерович - Особое мнение - 2015-07-30
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И я рада приветствовать в этой студии Виктора Шендеровича. Здравствуйте, Виктор Анатольевич!
В.Шендерович
―
Добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр
―
Вопрос о подсудности дела Савченко решит Ростовский областной суд. Вроде как сегодня появились сообщения, что, может быть,и в Москву даже, переведут, но пока непонятно. Защита Надежды Савченко увидится с ней в ближайшие дни, и, по словам адвоката, родственники могут посетить ее в СИЗО. Как вы считаете, на фоне всего того, что сейчас происходит между Россией и Украиной и Россией и всем миром – есть сообщения… обмены, не обмены – есть надежда на то, что дело Надежды Савченко будет рассмотрено как-то по-человечески.
В.Шендерович
―
Понимаешь, вот у тебя кофе там, в чашке, у меня-то чай…
Т.Фельгенгауэр
―
У меня кофе в чашке.
В.Шендерович
―
Вот гадай на кофейной гуще. Вот мы гадаем на кофейной гуще. Обрати внимание: есть уголовное дело, вот представь себе, что есть абстрактная страна N, в которой есть уголовное дело N. Обсуждается что – шансы на такой приговор - такой приговор, виновен – невиновен, мнения сторон, позиции стороны, силы позиций этих сторон. Мы послюнявим пальчик, поднимем его и… откуда ветер подует: может ли это означать перенос дела в Москву, может ли перенос дела в Москву означать какое-то подмигивание либеральным силам. То есть о законе речь не идет. Про закон мы с тобой твердо понимаем, что Савченко надо отпускать немедленно, а тех, кто ее похищали и год мучают, надо сажать по периметру всех – это, в общем, понятная вещь. Понятно, что в рамках закона любого, в том числе и нашего, разумеется, закона и права она абсолютно невиновна. Но дальше мы начинаем гадать: связано ли это со вчерашней ситуацией, кто-нибудь как-нибудь решил отыграть, поторговаться – мы начинаем гадать на кофейной гуще. И связано ли это с какой-то процедурной подробностью, которая не имеет значения или это перемена политики. Вот само это наше гадание на кофейной гуще в студии в Москве показывает степень деградации общественных институтов, потому что у нас нет, кроме этой кофейной гущи, никаких, собственно, способов понять, что происходит.
Т.Фельгенгауэр
―
Так мы последние… много, в общем-то, лет живем исключительно сигналами, мы постоянно ловим сигналы и постоянно их интерпретируем.
В.Шендерович
―
Считываем, интерпретируем. Это знаешь, вся советология, когда было закрытое, закупоренное общество, черный ящик - Советский Союз, то советологи, они сравнивали расположение этих старцев на мавзолее. Вот 1-го мая она взошли в таком порядке, а тут, смотри, 7 ноября этот передвинулся сюда, этот – туда. И они гадали о перестановках в Политбюро и о влияние того или другого. Ну, блин! 21 век! И главное, что мы же не в ЦРУ с тобой сидим, мы российские граждане. И мы о будущем собственной страны гадаем на кофейной гуще совершенно без всяких перспектив угадать, то есть, действительно, только лишь что пальцем в небо послюнявленным, вот и все.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Для того, чтобы Савченко была признана невиновной, надо, чтобы кто-нибудь в Кремле умер
Ну, это такая масштабная катастрофа, давняя. Что касается конкретно дела Савченко, то важно, мне кажется, что не допустили суда присяжных. Важно, мне кажется, что в связи с этим государство прекрасно понимает государственную, политическую важность этого дела. Для того, чтобы Савченко была признана невиновной, надо, чтобы кто-нибудь в Кремле умер, а лучше – два-три. Никаких других вариантов для того, чтобы она в суде была признана невиновной – нет.
Т.Фельгенгауэр
―
Мы не желаем никому смерти, Виктор Анатольевич.
В.Шендерович
―
Нет-нет, я просто констатирую варианты. Если кто-то мечтает, что Савченко признают невиновной, вот я просто говорю условия для этого.Ясно, что рисковать нельзя. Ясно, что присяжные могут оказаться приличными людьми. Ясно, что судья должен быть здесь надежный с вытоптанной совестью и желательно с защемленными яйцами, чтобы все было надежно.
Т.Фельгенгауэр
―
С присяжными там свои нюансы…
В.Шендерович
―
С присяжными свои нюансы, но с присяжными есть нюансы, а судьей Данилкиным – нет. Значит, нужен судья Данилкин №2, человек, повторяю, с вытоптанной совестью и защемленными яйцами, чтобы можно было быть уверенным государству, что все пойдет так как надо, и что приговор будет соответствовать обвинительному заключению. Это государственное дело. Отпустить сейчас Савченко, признав ее невиновной, означает немедленно – то есть тут нет середины – маятник немедленно улетит, разумеется…
Т.Фельгенгауэр
―
Обмен?
В.Шендерович
―
А! Это другое дело. Это значит, что бандиты взяли заложника и меняют его. Отлично! Да, под это дело могут… это учитывается. Это в рамках нашего инструментария. Мы же говорим не о законе. Мы говорим о том, что бандит взял заложника и меняет его на что-то. Бандиты меняют на деньги, на свободу. В данном случае в каком-то смысле – на свободу: Мы вам – Савченко, вы нам – неучастие, отъезд по ряду позиций. Я думаю, что поэтому ее и держат.
Т.Фельгенгауэр
―
Еще есть два россиянина, давайте не забывать, военных.
В.Шендерович
―
Да, конечно, если бы только Россия воевала за этих военных так же, как Украина воюет за Савченко. Украина сделала ее дипломатической фигурой, дала ей международный статус и прикладывает усилия, чтобы вытащить. А мы первым делом сказали, что я не, и лошадь не моя. Да, может быть, обменяют.
Т.Фельгенгауэр
―
Еще одно из самых важных событий этих суток – вето, которое наложила Россия на резолюцию по трибуналу международному. Совбез ООН – следили все внимательно. Одни мы проголосовали против. Ни Венесуэла, ни Китай…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мы вам – Савченко, вы нам – неучастие, отъезд по ряду позиций. Я думаю, что поэтому ее и держат
В.Шендерович
―
Да. Это и есть событие. Потому что то, что мы проголосуем против – это была хроника объявленной смерти, это были известно: мы анонсировали эту мерзость и этот идиотизм. А вот то, что мы остались совсем одни, то есть никто не захотел разделить с нами эту честь даже Венесуэла, это вот симптоматика уже очередная. Мы в полной и абсолютной изоляции. И даже наши немногочисленные и малоприятные на вид и запах партнеры уже тоже сторонятся такой чести, как минимум сдерживаются. К санкциям давеча присоединилась, знаешь, кто? Черногория. Это к вопросу о нашем статусе в мире. Черногория! Черногория, которая просто была последним союзником… первым, вечным! Вот Черногория, Болгария – вот уж точно братушки и только хорошее от нас видели. И мы их освобождали, а не оккупировали и то…
Т.Фельгенгауэр
―
Ну и россияне очень любят в Черногории бывать, и, вообще, с ними контакты тесные.
В.Шендерович
―
Да-да, не в этом дело. Это я сейчас говорю: с той стороны. Я сейчас говорю именно о взгляде с той стороны. Мы в абсолютной изоляции. Это, конечно, сильно напоминает 83-84 года. И Чуркин к этой рифме прибавляет обаяния, потому что он был секретарем нашим посольства в США, и он был один из первых, кто заявил – ты не помнишь, а я помню,- что Советский Союз непричастен к гибели южнокорейского «Боинга». Одним из первых, кто это сказал, был Чуркин. Рифма – великая вещь. Иногда она занимает несколько десятилетий. Ему не впервой врать в глаза, отбеляя преступное государство. Эта рифма очень значимая, она гораздо значимей, чем нам бы хотелось.
Т.Фельгенгауэр
―
Но ничего ведь не изменится…
В.Шендерович
―
В каком смысле?
Т.Фельгенгауэр
―
Мы можем сейчас сказать много слов: вот изоляция, никто, даже те, на кого мы рассчитывали, никто не с нами, мы одни, и поэтому не произойдет ровным счетом ничего. Неужели же будут сделаны какие-то выводы, Виктор Анатольевич?
В.Шендерович
―
Кем?
Т.Фельгенгауэр
―
Российской Федерацией.
В.Шендерович
―
Российской Федерацией? А что, в Советском Союзе в 83 году, в сентябре после гибели южнокорейского лайнера были сделаны какие-то выводы? Нет, это симптоматика обрушения, симптоматика углубления и изоляции, которая влечет за собой обрушение. Это будет не буквально так и не в такие сроки, как в прошлый раз, но будет непременно. И то, что происходит сегодня, это самоубийство государства – я уже об этом писал в Фейсбуке. Мы наблюдаем процесс суицида. Он просто несколько длиннее, больше этот процесс занимает у государства, чем у человека, но мы в процессе, как я понимаю.
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас сделаем перерыв три минуты. Я напомню, что это особое мнение Виктора Шендеровича. Оставайтесь с нами!РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". Я напоминаю, что в гостях у меня сегодня Виктор Шендерович. Еще одна тема, за которой внимательно следим, это выборы, попытки оппозиции поучаствовать в региональных выборах…
В.Шендерович
―
Этот стон у нас песней зовется!
Т.Фельгенгауэр
―
Да, упорство. Достойно ли оно лучшего применения или нет, но, тем не менее, сегодня ЦИК получил жалобу ПАРНАСА на отказ в регистрации на выборах в Новосибирской области. Там продолжается голодовка.
В.Шендерович
―
Это упорство в правильном направлении. И знаете, работа команды Навального и результаты этой работы заставляют меня признать свою неправоту и изменить позицию по этому вопросу, потому что, собственно говоря, по вчерашнем эфиру… Тут ясно, что есть общий знаменатель, что и я, и Навальный, и все нормальные люди понимают, что никаких выборов не будет, что победить их все равно нельзя, что будут фальсификации, что будет админресурс, так сказать и все, что мы знаем – выламывание рук, суды - и все, что сопровождает наш выборный процесс.
Т.Фельгенгауэр
―
И, несмотря на это…
В.Шендерович
―
И, несмотря на это, меня впечатляют их результаты.
Т.Фельгенгауэр
―
А какие результаты?
В.Шендерович
―
Результаты: они заставляют власть снимать штаны и с голой грязной задницей на виду у всех бегать. Они заставляют это делать. Ведь обычно, когда мы анализируем прошедшее, мы смотрим уже с конца учебника, зная ответ. Но никогда неизвестно, какая соломинка проломит спину этого верблюда; какое усилие окажется последним, решающим, в какой момент прорвет – это никогда неизвестно. И надо прилагать усилия. Они прилагают эти усилия эффективно. Они находят правильные точки, они очень эффективно это делают.Власть позорится снова в очередной раз прилюдно, громко позорится. И однажды это, конечно, прорвет. Каким образом – не знаю. Когда, в каком месте – не знаю. Но они направляют усилия в очень правильном направляют усилия. Они по разным направлениям направляют усилия, но вот это выбранное направление правильное и точное.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мы в полной и абсолютной изоляции. И даже наши малоприятные на вид и запах партнеры уже тоже сторонятся
Опять-таки, если мы снаружи можем делать какие-то выводы - о чем они просигнализировали в очередной раз, как Навальный на московский выборах, так вот и сейчас эта попытка в Новосибирске? Власть страшно боится любого даже не то что равного ресурса – любого вообще участия… Власть страшно боится свободных людей, она их боится! Казалось бы, 86%, ну 84-89… Ну пусти ты их, ну пусть он наберет свои 3-5 процентов – то, что они провернули с Навальным, когда выпускали его опрометчиво против Собянина. Ну, пускай там, на периферии… Им нужна легитимация. Но они уже обожглись, и они уже понимают, что будет не 3-5, а что даже при равном административном ресурсе все равно будет двузначная цифра. И, в конечном счете они могут просто проиграть. Им придется просто потом фальсифицировать просто – я не знаю – по-ингушски - для того, чтобы победить.
И на этом этапе уже испуг власти, перепуг власти, количество мерзостей, которые они успели сделать на предварительных этапах – власть – в открытую, включая уголовные дела против тех, кто, собственно говоря, подготовил материалы о грядущих фальсификациях, о грядущих нарушениях в выборах, и тех людей, которые в Новосибирске… Власть сама работает на фальсификацию, а когда им приносят документы о фальсификации – тех, кто приносит эти документы, волочет под забор.
Т.Фельгенгауэр
―
У меня вопрос. Если власть действительно боится, то почему же… Вот смотрите, мы все знаем, что случилось с Сергеем Удальцовым. Вот это испуг власти или нет? Когда человек просто изолируют.
В.Шендерович
―
Ну а Навального тоже изолировали. Навального тоже изолировали.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте ради справедливости напомним, что ПАРНАС возглавляет Михаил Касьянов, про которого вообще все забыли…
В.Шендерович
―
Это лучше для ПАРНАСа.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну, хорошо…
В.Шендерович
―
Сейчас речь идет о том, что у власти, конечно, нет какого-то одного… это же не Путин все решает буквально, кому сколько процентов дать и так далее; но то, что этот коллегиальный маленький мозг на конце этого диплодока - на конце этого огромного большого тела есть маленький мозг, до которого очень слабо доходят сигналы, - и он в связи с этими сигналами, как-то их обрабатывая, что-то пытается сообразить… получается на выходе, как в том анекдоте старом про автомат Калашникова: собирают опять именно это. Володин сказал: «Выборы с непредсказуемым исходом…». Все сказали: «Браво! Браво!» - а на выходе все тот же самый автомат Калашникова.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мы наблюдаем процесс суицида. Просто больше времени этот процесс занимает у государства, чем у человека
Т.Фельгенгауэр
―
Участвовать в создании этого автомата Калашникова нужно, потому что…
В.Шендерович
―
Потому что в очередной раз это консолидирует людей. Это показывает всей России, что нет никакого большинства, что они группа перепуганных трусов с огромным силовым ресурсом, с огромным мамоном, с огромными деньгами, с огромным нахапанным всем, с огромными судебными ресурсами. Но это группа перепуганных воров, которые точно знают, что они воры и очень боятся свободных людей. Вот, что главное случилось в это время.
Т.Фельгенгауэр
―
И я бы с вами согласилась, если бы вы не говорили, что вся Россия это увидит. Все Россия увидит «Первый», 2-й каналы, НТВ.
В.Шендерович
―
Понятно, тем не менее, Новосибирскаяобласть… Нет, смотри, Таня, ты переходишь на прекрасные позиции Олега Кашина, у которого все либо заранее купленные и проданные, либо такие наивные дурачки, а он – мудрый человек – видит бессмысленность этих усилий.
Т.Фельгенгауэр
―
Нет-нет, я сейчас про избирателей.
В.Шендерович
―
Про избирателя? Избиратель в Новосибирске знает эту историю, какая-то часть. Она сильно увеличилась за время этой избирательной кампании. А что остается? Я еще раз говорю: есть два варианта действия. Первый вариант действий: эмигрировать – рационально. Эмигрировать, сказать: Вы знаете, запираем на амбарный замок здесь; мы не верим, что здесь можно что-то изменить – уезжаем, спасаем детей, эвакуируем. Понятная позиция. То есть нормальная позиция, я ничего против нее не имею. Она осмысленная.Вторая осмысленная позиция: пытаемся здесь что-то менять. То, что можем, то и меняем. Мы видим, что Навальный прикладывает усилия очень эффективно. Маленький ресурс, а эффект достигается довольно значительный. То, что Навальный и те, кто с ним – их довольно мало, чтобы опрокинуть ситуацию, перевернуть ее, изменить – да, мало. Но это вопрос не к Навальному. Это проблема Навального, но это не вина Навального.
Т.Фельгенгауэр
―
Еще одну тему для середины часа хочу успеть обсудить. Министр культуры Владимир Мединский призвал руководство Госархива не давать собственных оценок архивным документам. Напомню, ранее глава Госархива высказался о подвиге 28 панфиловцев – называл его мифом. И вот господин Мединский говорит, что неуместно, нельзя: «Хотите сменить профессию – пожалуйста, мы поймем, но пока вы глава Госархива, вы, вообще-то, не борец с историческими фальсификациями, не писатель и не журналист». Так что не надо высказываться. Согласны?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это группа перепуганных воров, которые точно знают, что они воры и очень боятся свободных людей
В.Шендерович
―
Сам Мединский-то совмещает свою собственную фантастику беллетристическую с постом своим. Более того, его беллетристические фантазии становятся доктринами на этом посту. Я с ними, разумеется, не согласен, потому что в данном случае архив, рассекретив мнимость этой истории про панфиловцев, он просто констатировал, что этого не было, это ложь – это очень важная вещь. Это смысл происходящего: это ложь. Дальше, пожалуйста, подробности, документы изучайте, пишите книги, снимайте фильмы, если хотите. Нет, я не вижу противоречия в том, что историк нашел документ, который опровергает текущую трактовку, и он этот документ огласил. Нет, это абсолютно нормально. Я благодарен за это. Я и так знал, но я благодарен за то, что теперь это знаю не только я.
Т.Фельгенгауэр
―
Но у господина Мединского особое отношение с историей и с фальсификацией истории…
В.Шендерович
―
Да, он ее фальсифицирует.
Т.Фельгенгауэр
―
Там целые комиссии исторические, патриотические.
В.Шендерович
―
Да, он ее фальсифицирует большим количеством своих трудов. Причем его тысячу раз ловили на Тмутаракани полной в его голове, что не мешает ему успешно работать министром культуры и утверждать назначение попов…
Т.Фельгенгауэр
―
Это мы через минуту…
В.Шендерович
―
…попов в херсонесский музей заповедник.
Т.Фельгенгауэр
―
Решил предвосхитить Виктор Шендерович тему, которую я собиралась буквально через 4 минуты поднять. Но ладно, хорошо, давайте для затравочки, что называется. Заповедник «Херсонес Таврический» получил нового руководителя: вместо ученого там теперь священник. А вот особое мнение Виктора Шендеровича по этому поводу вы услышите через четыре минуты. Мы скоро вернемся, а вы можете пока присылать сообщения на номер +7 (985) 970 45 45.НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня Виктор Шендерович. Так вот, директором заповедника «Херсонес Таврический» назначен священник. Решение поддержано министерством культуры. Благословение патриарха есть. Работники недовольны почему-то.
В.Шендерович
―
Работники только почему-то недовольны, сукины дети! Группа ученых с мировым именем недовольны, что им дали попа в начальники - попа с образованием фельдшера светским! Вот что-то, гады, не хотят под попом работать дальше – группа ученых с мировым именем. Посмотрите на «YouTube», дорогие слушатели. Полчаса этой встречи есть на «YouTube». Посмотрите эти полчасика, только валидолом запаситесь.Значит, встреча с коллективом. Губернатор стоит этот… как же его? – губернатор Меняйло.
Т.Фельгенгауэр
―
Сергей Меняйло зовут, губернатор Севастополя.
В.Шендерович
―
Да, губернатор, который привел, этот номенклатурный товарищ привел попа. На губернатора орут, губернатор орет, а этот стоит поп-толоконный лоб, стоит, молчит, пот утирает. Ни слова вообще фельдшер этот не говорит, будущий руководитель херсонесского музея. Одна там кричит: «Это хуже, чем был на Украине!»Вот знаешь, есть такая арабская пословица, 14 век, кажется: «Когда господь хочет наказать человека, он исполняет его желания». Вот они хотели в Россию, только ведь, когда они хотели в Россию – здесь на очень важную тему выходим в одно касание с этой историей – они же хотели в русскую цивилизацию. Они хотели к Лихачеву, условно говоря. Они хотели к Лихачеву, к Лотману, к русской истории – они хотели туда. А получили эту путинскую задницу с лицом губернатора и попа.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну и что же, это так им и надо, что ли?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мединский фальсифицирует историю большим количеством своих трудов
В.Шендерович
―
Не то чтобы так им и надо – жалко. И ученых жалко и Херсонес жалко, и историю жалко. Но в каком-то смысле да – думать надо. Надо отличать Родину от государства, от администрации. Надо отличать цивилизацию от администрации. Если мы это не научимся делать – а мы не учимся, - то будет хуже. Потому что в Херсонесе всего лишь погибает музей, а тут погибают люди, косяками погибают, тысячами погибают. Вымирает цивилизация оттого, что ей правит администрация. А мы все никак…При слове «Россия» у нас затуманивается взор, слезы на глаза, прерывается дыхание. И любой упырь, который залез на трон, он говорит: «Россия!» - и все немедленно начинают рыдать у его ног и целовать руку у упыря, не имеющего никакого отношения к цивилизации, занимающегося тем, что он уничтожает эту цивилизацию. Потому что сейчас то, что мы видим – вот эти полчаса пленки – идет уничтожение цивилизации силами государства. Администрация при благословлении патриарха, который у нас тоже госчиновник уже давно, при благословлении министра культуры рушит… И так везде, так все на каждом шагу.
В итоге люди, которые ассоциируют себя с цивилизацией, оказываются маргиналами или просто уезжают. Закрыт фонд очередной уже сына Зимина. Фонд, который… забыл называние…
Т.Фельгенгауэр
―
«Среда».
В.Шендерович
―
«Среда» - Бориса Зимина. Зимин младший. Фонд поддержки СМИ. Выдавили, закрыли. Человек деньги давал на то, чтобы жило здесь что-то, дышало. Как старший Зимин давал ученым, этот – давал журналистике свободной. Затоптали, закатали под асфальт! Еще кто-то уедет, еще кто-то сопьется, еще кто-то перейдет из журналистики в пиар, маргинализируется. Тихонечко вот так просаживается и проседает на наших глазах - уже при Путине не тихонечко, а очень сильно – проседает цивилизация и гибнет.
Т.Фельгенгауэр
―
И вроде как-то все спокойно за этим наблюдают.
В.Шендерович
―
А все спокойны. Спокойно за этим наблюдают. Здесь я уже упоминал про этого диплодока. Знаешь, почему вымерли диплодоки… динозавры? Я не биолог, но у меня есть своя социологическая версия. Она не биологическая – она социологическая. Дело в том, что у них мозг был очень маленький и находился очень далеко. Они были очень большие, а мозг маленький, и сигнал шел медленно. Он уже истекает кровью, у него уже саблезубый тигр отъел половину, а сигнал до мозга еще не дошел. Он истекает кровью, а голова ест листики. А листики – наркосодержащие: в голове – хорошо! Голова еще абсолютно уверена, что он – крупнейшее животное на земле, и что самый сильный. А он в процессе вымирания уже. До мозга не доходят сигналы.В нашем случае – закупорка тяжелейшая. У Мальволио из «Двенадцатой ночи» были закупорены вены на ногах, потому что он перетянул очень сильно ленточками - ну, дурак был! – ради моды. Но у нас закупорена дорога к мозгу очень сильно. Вот то, что делает сегодня государство, вот в этом диапазоне - от вето по «Боингу», от просто изоляции страны на международной арене до полной маргинализации, уничтожения науки, культуры, бизнеса, разумеется -государство занимается суицидом. Но поразительней всего, поскольку государство закупорило эти вены, сделала очень маленьким и слабым сигнал до мозга, то население еще получает удовольствие отчасти. Некоторая часть населения, до которой доходит сигнал только из 1-го, 2-го каналов, как ты говорила, а, собственно из нервов не доходит сигнал, они под этим наркотическим воздействием еще какое-то время будут получать удовольствие. Но не долгое время, исторически недолгое.
И я речь тут прочитал – все же давно сформулировано до нас – какого-то американского классика, что «долг патриота – это защищать родину от своего правительства». Вот я веду патриотическую речь сейчас.
Т.Фельгенгауэр
―
По поводу патриотизма и прочего. Тут уже второй день обсуждают… Владимир Путин вчера же указ вечером подписал по поводу уничтожения продуктов из стран, которые ввели санкции против России. Ну, это как, вообще? Я просто не представляю…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Они хотели в Россию, в русскую цивилизацию. А получили эту путинскую задницу с лицом губернатора и попа
В.Шендерович
―
Это уже закупорка мозга совсем, это наглухо закупорка.
Т.Фельгенгауэр
―
Неужели рядом нет людей, которые подскажут ему, что это несколько странный шаг?
В.Шендерович
―
Людей там точно нет рядом. Но нет даже какого-нибудь чиновника, который скажет о целесообразности – нет. Боятся. Нет уже никого, кто ему может сказать: «Ты голый старый дурак» - как министру из Шварца. Ты голый-голый-голый. Нет никого давно. Нет никого давно. «Вы гений, Ваше величество! Позвольте вам сказать прямо по-стариковски: Гений!» Так вот он и будет – гений, пока в одночасье все это не рухнет. Да хрен бы с ним, но, повторяю, к тому времени, когда рухнет – может рухнуть, заодно погрести под собой и здоровый кусок цивилизации. Вот, в чем дело.Мы играем со временем в опасные игры очень. Времени, исторического времени может больше не быть. Потому что он же не первый тут упырь, наш Владимир Владимирович. Тут таких упырей было очень много, и они уже успели истощить русскую цивилизацию по самое не могу. У нас целый век репрессий, эмиграций, выхолащивания генофонда. Целый век это продолжается! Пять эмиграций, черт знает сколько волн репрессий и так далее. Просто может не хватить исторического времени – вот, о чем речь. А не про Путина, пропади он пропадом. Но желательно для цивилизации – как можно быстрее и бескровней.
Т.Фельгенгауэр
―
По поводу цивилизации и памяти. Тут ВЦИОМ провел опрос: большинство москвичей хотели бы видеть на Лубянской площади не памятник Дзержинскому, а пешеходную зону с фонтаном.
В.Шендерович
―
О! Зашибись! Но тут правильно… Это правильно, потому что это такое место было – для идеологии. Там то Феликс стоял, то задумывали Владимира поставить водном из вариантов.
Т.Фельгенгауэр
―
Шутили, да, что поставьте туда.
В.Шендерович
―
Братцы, поскольку идеологии нет, можно еще огородик разбить в качестве идеологии, в качестве идеологического памятника. Шесть соток там наберется, на этой клумбе? Я думаю, наберется. Вот это будет памятник шести соткам посреди России, памятник людям, которые сами себя прокормят, когда все накроется ржавым тазом. Можно с клумбой, если поместится, но главным образом я бы поставил там памятник шести соткам. Это памятник тому, что мы сами выживем без этого долбанного государства, которое только рушит, только мешает жить.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну как же мы сами выживем, если, например, обсуждают все активно историю этой девушки из Курска – фермер. Когда пошла вся эта тема с импортозамещением, она поехала и сказала: «Вот здорово! Буду заниматься фермерством». Попросила какой-то поддержки. Ну, там склад бесхозный стоит - ну, дайте склад. В итоге, ни склада, ничего. Он каким-то образом сгорел, теперь они говорит: «Я тогда готова сжечь вообще-то свой урожай, потому что мне нечего с ним делать».
В.Шендерович
―
Совершенно верно. Так вот это к вопросу о цивилизации, народе, традициях и государстве. Когда-то Россия кормила, как известно, всю Европу. Сейчас уже не может прокормить себя. И китайский лук и израильская морковка в моем магазине – это пощечина национальному самосознанию, ну просто пощечина. Мы уже не можем прокормить себя.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: От вето по «Боингу» до маргинализации, уничтожения науки, культуры - государство занимается суицидом
Значит, есть цивилизация какая-то, с какими-то традициями. За хлеб и сало возят нам и все такое- традиции. А есть чиновники, которые все это высосали и сожрали. И человек, который хочет прокормить свою собственную страну, семью, себя сделать богаче, продать что-то – он на первом шаге утыкается в чиновника, который говорит: Дай, позолоти ручку – и так далее. И съедает этого фермера чиновник. Это к вопросу о разнице между страной, цивилизацией и государством. Пока с этим государством мы чего-нибудь не сделаем, не отковыряем эти струпья, и что-то новое не начнет расти, ничего хорошего, конечно, не будет.
Т.Фельгенгауэр
―
Это возвращает нас к вопросу, а что же такого мы можем сделать, чтобы остаться в рамках уголовного кодекса?
В.Шендерович
―
Вот Навальный с ПАРНАСом. И Касьянов, дай им бог здоровья, идут на выборы. Кто-то голодает, кто-то сидит в СИЗО. Я щебечу тут раз в неделю. Кто-то пишет. Фермер пытается пахать, выращивать чего-то. Каждый занимается своим делом, вопрос только в том, что кроме этого, кроме нашего долга профессионального, врачебного, учительского, писательского, фермерского, есть еще некий гражданский долг.Я уже рассказывал об этом – однажды я это застал, когда баски, террористы взорвали, убили молодого испанского судью – а я был в Испании в этот момент, так получилось – и я видел, как вся Испания вышла на улицы. Я видел как мирный народ… не самые работящие, не трудоголики, любящие посидеть, отдохнуть, вдруг мгновенно, щелчком каким-то превращаются в народ. Бар закрывается, и хозяин бара выходит вместе с барменом и уборщицей – они выходят на улицу, чтобы принять участие… Они становятся испанцами в этот момент. Они понимают почему-то – испанцы, у которых был и генералиссимус – все, как у нас - и гражданская война, и отсталая страна, и так далее, - почему-то понимают: да, надо переставать быть уборщицей и владельцем бара, а становиться испанцами. Вот у Козьмы Пруткова было стихотворение «Желание быть испанцем». Вот появляется желание быть испанцем в этот момент.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Когда-то Россия кормила, как известно, всю Европу. Сейчас уже не может прокормить себя
Это работа, которую мы обязаны делать. Мы эту работу не делаем. Мы даже не знаем, что ее надо делать, мы не подозреваем в большинство. Вот Навальный говорил об этом вчера, кажется, у тебя – об этой работе, которую надо делать.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть без этой работы желания быть россиянином ни у кого не возникнет?
В.Шендерович
―
Нет, почему? Нет, безо всяких рефлексий… Ну, живут как-то. И при санкциях в Липецке будет расти картошка. Как-то проживем. Холодильник соберем. Автомат Калашникова есть. Предметы первого потребления под рукой. Вопрос в том, что мы себя выбрасываем с главного исторического пути на второстепенную дорогу, очевидно мы себя выбрасываем. А был шанс очень неплохой 20 лет назад. Может быть, будет еще, а может быть, не будет. Это, сколько будем чухаться, сколько будет идти сигнал до головы.
Т.Фельгенгауэр
―
Спасибо большое! Это было особое мнение Виктора Шендеровича. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания!