Алексей Венедиктов - Особое мнение - 2015-07-13
А.Нарышкин
―
«Особое мнение» в эфире «Эха Москвы». 10 часов и 7 минут в российской столице. Тут должна была быть программа «Арсенал», но по объективным причинам не будет сегодня. Сегодня...
А.Венедиктов
―
Я твой «Арсенал».
А.Нарышкин
―
(смеется) Прекрасно звучит. Это Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы».
А.Венедиктов
―
Как всегда затыкаем дырки. Затыкаем дырки.
А.Нарышкин
―
Да. Грудью, грудью вы.
А.Венедиктов
―
Да, да, да.
А.Нарышкин
―
Мужественно.
А.Венедиктов
―
Мужественно, но хило. Просто гость сегодня не смог прийти случайно и сразу, поэтому...
А.Нарышкин
―
Такое бывает.
А.Венедиктов
―
Такое бывает, поэтому...
А.Нарышкин
―
Все мы живые люди. В общем...
А.Венедиктов
―
Да ладно!
А.Нарышкин
―
...вы уже поняли, что «Особое мнение» сегодня. Значит, господин Венедиктов отвечает на мои вопросы, на ваши вопросы. Ваши вопросы можете присылать на номер +7 985 970-45-45 – это SMS. Twitter-аккаунт @vyzvon тоже используйте. И сайт.
А.Венедиктов
―
Я должен просто сказать, что я еще... Да, и сайт еще есть. Я просто скоро уеду в отпуск на этой неделе, и меня 2 недели не будет. Поэтому воспользуемся случаем, чтобы ответить на все вопросы.
А.Нарышкин
―
Ну, прекрасно. Видите, как повезло? Повезло.
А.Венедиктов
―
Кому?
А.Нарышкин
―
Всем. Всем, особенно мне.
А.Венедиктов
―
Сейчас мы это везение...
А.Нарышкин
―
Для начала хотел вас спросить. «Эхо Москвы» начало снова вещать в Петербурге и...
А.Венедиктов
―
Большая история.
А.Нарышкин
―
Принимаете ли поздравления? Потому что слушатели как раз на сайт в вопросах вас поздравляют с этим.
А.Венедиктов
―
Выразить соболезнования, что ли, слушателям?
А.Нарышкин
―
Принимаете, не принимаете?
А.Венедиктов
―
Я принимаю.
А.Нарышкин
―
Можно пожать вам руку?
А.Венедиктов
―
Можно пожать мне руку, но, на самом деле, конечно, печальная история в том, что мы практически месяц не были в эфир, и вся эта бессмысленная возня между акционерами – она привела к ущербу, во-первых, для слушателей, которые нас месяц не слушали. А с другой стороны, к ущербу финансовому, потому что рекламные контракты надо будет восстанавливать (они, конечно, были прекращены). Но мы надеемся, что всё будет хорошо.И, в общем, каждый кризис, как правильно говорит президент Путин (и президент Обама, кстати), как говорят два президента, каждый кризис что-то приносит. В результате этой истории у нас сформировалась очень интересная команда в Петербурге с интересными проектами – вот, буквально 10 минут назад я получил их предложения (еще не прочитал до конца) по вещанию сетки в Санкт-Петербурге и по тому, какой контент питерские наши коллеги будут поставлять к нам сюда. Потому что Александр Невзоров – это замечательно, мы это продолжим, но для Питера это мало и мы должны предусмотреть на федеральный эфир распространение питерского контента по всей России.
А.Нарышкин
―
Больше интеграции питерского контента.
А.Венедиктов
―
Да-да-да. Для всех. Мне просто кажется, что этот кризис – он показал необходимость. И я рассчитываю, что Оля Бычкова, которая сегодня вновь назначена главным редактором...
А.Нарышкин
―
Из-за которой сыр-бор был в свое время.
А.Венедиктов
―
Ну, и из-за которой сыр-бор. Тем не менее, она выстраивает сейчас команду. Я знаю, что они завтра будут собираться, еще раз обсуждать сетку – я им напишу письмо такое, ободряющее. И я очень рад, что мы вышли в Петербурге, но я за это бился весь месяц. Это правда.
А.Нарышкин
―
Но вышли в полном объеме?
А.Венедиктов
―
Да, да.
А.Нарышкин
―
То есть всё как прежде?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Россия не слила условную Новороссию. Эта гибридная история продолжается и ситуация всё время меняется
А.Венедиктов
―
Да. Вышли всё как прежде. И повторю, что мы будем расширять, собственно, вещание питерского контента.
А.Нарышкин
―
Про иммиграционные настроения хотел вас спросить. Опрос ВЦИОМа. ВЦИОМ изучил мнения россиян, и выяснилось, что 13% хотят уехать из России. То есть можно по-разному трактовать: 80 с лишним не хотят уехать, но 13 хотят. И настроения эти, вроде бы как, не меняются. Скажите честно для начала, вы сколько раз задумывались в своей жизни об отъезде?
А.Венедиктов
―
Пока не удалось. Не получилось.
А.Нарышкин
―
Ни разу?
А.Венедиктов
―
Задуматься даже не получилось. Но на самом деле, вот, часто бываю в Европе. Я вижу, что перемещение людей в Европе происходит, ну, безболезненно, грубо говоря. Люди едут в поисках работы. Люди едут в поисках учебы. Люди женятся и съезжаются, разводятся и разъезжаются. И, вот, с возникновением Евросоюза в первую очередь, когда нет границ, есть единая, собственно говоря, зона проживания и права на работу, это очень здорово. И если бы в России в свое время возникла такая же потребность с Европой сделать такую же зону, где можно свободно передвигаться и работу искать, и учебу искать, и на пенсии, между прочим, пожить, и это не вызывает, что «Вы – предатели, вы из Франции переехали в Германию, потому что там сигареты дешевле (что правда)». Вот, хотя бы с Украиной. Хотя бы с Украиной, хотя бы с Казахстаном, хотя бы с Грузией, хотя бы с Арменией, хотя бы с Азербайджаном, хотя бы со Среднеазиатскими республиками. Но этого пока не случилось, этого единого пространства нет. Но я завидую по-хорошему тем, кто...
А.Нарышкин
―
Ну, можно подумать, если бы у нас было единое пространство прямо такое, как вот в Евросоюзе, с той же Арменией, с Азербайджаном.
А.Венедиктов
―
С Украиной. У нас, пожалуйста, поезжайте. Сколько российских граждан работает!
А.Нарышкин
―
Уезжали бы учиться, работать.
А.Венедиктов
―
Работать – да. Сколько журналистов там сейчас работает, еще до войны?
А.Нарышкин
―
Это правда. Я даже знаю некоторых.
А.Венедиктов
―
Я должен сказать, что, конечно, там зарплаты пожиже и поэтому туда вряд ли бы поехал, но там требуются другие профессии на Украине. И я думаю, что если бы не было войны, а это было единым таким пространством как Евросоюз, то многие бы россияне ездили туда на заработки. В Казахстан можно ехать на заработки – там приличные зарплаты.Поэтому я не вижу в этом никаких проблем. Но, конечно, когда люди в условиях отъезда на работу или воссоединения семей, или на постоянное место жительства воспринимаются как предатели, конечно, это болезненно очень. И 13% - это очень много. 13% от взрослого населения, от избирателей – это 13 миллионов.
А.Нарышкин
―
Ну почему? Там есть данные по молодежи от 18 до 24-х.
А.Венедиктов
―
Ну, это 18-плюс.
А.Нарышкин
―
Каждый четвертый хочет.
А.Венедиктов
―
Ну... Там просто возможности... Понимаешь, это же вопрос возможностей. Вот, когда я спорю со своими... Как это? Как бы их назвать? оппонентами в разных властных местах, почему Украина пошла туда, почему Азербайджан пошел туда, я говорю «Слушайте, а что мы можем предложить?» Вот, Россия конкурентна в чем? В рабочих местах? Мы можем предложить? Ну да, мы можем предложить Средней Азии, мы можем предложить Украине, да. Украинцы здесь работают, молдаване здесь работают, белорусы работают. Еще что мы можем предложить? Почему люди сюда должны ехать кроме как за рублем?
А.Нарышкин
―
Что их должно мотивировать?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Отказ от трибунала по «Боингу» - это ошибка российской власти
А.Венедиктов
―
Да. Давайте создавать мотивационную историю. Обучение. Извини, у нас квоты в университетах. Это мой старый спор еще с Андреем Фурсенко, когда я ему говорил, что там у нас квота, по-моему, на Грузию еще до войны было там, типа, 30 человек в год. А в Великобритания, если мне не изменяет память, 150 человек в год. А США – 400 студентов в год из Грузии. То есть, да, они предоставляют возможности получать образование.
А.Нарышкин
―
Понятное дело, что те же грузины хотят уехать...
А.Венедиктов
―
Туда, где они могут поступить и получить профессию. Причем, это всё шло за гранты, за деньги тех стран.Поэтому просто мне кажется, что вопрос привлекательности – это главный вопрос, о котором должна заботиться наша страна. Привлекательность рынка труда, привлекательность проживания. Не одним Сколково, не одним инновационным вот этим центром под Казанью жив человек, да? Почему индусы-программисты едут в США? Почему индусы-программисты не едут сюда в таких количествах? Давайте создадим условия.
А.Нарышкин
―
Климат, я думаю.
А.Венедиктов
―
Ну да, ладно вам климат. В Канаду они едут – там климат такой же.
А.Нарышкин
―
Про перемещения, кстати, хочу вас спросить. Вы недавно были в США.
А.Венедиктов
―
В Великобритании и в США.
А.Нарышкин
―
Да. Но меня США больше интересуют.
А.Венедиктов
―
Это была просто единая поездка с едиными целями.
А.Нарышкин
―
Ну хорошо, ладно. Вы общались с разными людьми из США, много новостей. Вообще, как вам впечатления от США? Потому что пока вы там блуждали, может, по коридорам власти, вас приглашали...
А.Венедиктов
―
Блуждал.
А.Нарышкин
―
...в какие-то кабинеты.
А.Венедиктов
―
Блуждал.
А.Нарышкин
―
Там разные генералы говорят, что Россия чуть ли не главный враг для США. Потом Белый дом оправдывается: «Это частное мнение генерала».
А.Венедиктов
―
Смотри, первое. Мы поехали в Штаты, мы хотели понять, как развивается медиа интернета и интернет-бизнес. Поэтому у нас были встречи... Вполне деловая поездка. У нас были встречи в редакциях крупных компаний, в частности, в «The Huffington Post» и «The Washington Post». Мы не успели в «The New York Times», но мы реально говорили о том, как традиционные и не традиционные медиа будут выживать – нам это интересно для нашего собственного бизнеса, для «Эха Москвы» и так далее. И это была первая задача.Ну и там, кстати, встретились с Павлом Дуровым, который основатель ВКонтакте и который...
А.Нарышкин
―
Телеграм сегодня в Китае заблокировали.
А.Венедиктов
―
Да, да, да, да, да. Вот я сейчас с ним переписывался как раз.
А.Нарышкин
―
Зафрендили?
А.Венедиктов
―
Да, да.
А.Нарышкин
―
Прекрасно.
А.Венедиктов
―
Он меня. Он меня. А! Я расскажу замечательную историю, извините. Он мне рассказал. Откуда произошло название «ВКонтакте», знаешь?
А.Нарышкин
―
Нет.
А.Венедиктов
―
«В полном контакте с вашей информацией».
А.Нарышкин
―
Серьезно?
А.Венедиктов
―
Он мне сказал.
А.Нарышкин
―
Фанат?
А.Венедиктов
―
Фанат.
А.Нарышкин
―
Ух ты!
А.Венедиктов
―
Да. Я был удивлен. Он – молодой человек, там, тридцатник и всё. А я, соответственно, не будучи ВКонтакте, не находясь в нем. Он меня застыдил-застыдил, и я вот Телеграм теперь стал.Мы говорили о будущем. Встречался там и с Ашотом Габреляновым, который уехал. Это сын Арама Ашотовича, и который занимается стартапами очень интересными, и мы с ним просто поговорили, там, отставив наши прошлые разговоры и вообще разговоры на эту тему не вели.
И мне, и нам было интересно, вот, куда дальше идет интернет. Надо оседлать волну и надо быть первым на волне, понимаешь? Собственно, это была задача. Но когда мы готовили поездку, нам стали поступать предложения из разных общественных организаций и государственных и там, и там встретиться, прочитать лекцию, поговорить, там, пообщаться, побрифинговаться.
И если говорить, отвечая уже на твой вопрос о США, то да, восприятие России, в том числе... Конечно, восприятие элит гораздо тоньше – не надо думать, что они придурки. Это большое заблуждение. Они – конкуренты. Там кто-то называет их «врагами», кто-то называет их «соперниками». Я понимаю, что это конкуренты. Страна США – она в определенных областях воспринимает Россию как конкурента.
А.Нарышкин
―
В каких сферах? Просто как игрок на международной арене или в оружии, например?
А.Венедиктов
―
В ядерной промышленности, например.
А.Нарышкин
―
М. Да.
А.Венедиктов
―
В ядерных реакторах, например. В ракетных двигателях, например. На рынке вооружений, например, да? На поставке оружия.
А.Нарышкин
―
Мы сейчас фактически переходим к программе «Арсенал».
А.Венедиктов
―
Да. То есть, на самом деле, тут надо признать, что к России относятся серьезно. Но последние события двухлетней давности, так называемый «украинский синдром», как я понимаю, во многом сместил им фокус, извини, сбил им фокус. Да? Потому что для очень многих людей, принимающих решения в Штатах, второго уровня (я не встречался там с начальниками)...
А.Нарышкин
―
Ну, в следующий раз приедете.
А.Венедиктов
―
Я встречался с людьми, которые формируют точку зрения начальников, вообще-то, да? И мне это гораздо интересней. Потому что начальники формальны на встречах, а эти люди...
А.Нарышкин
―
Ну, потому что эти люди – они докладывают.
А.Венедиктов
―
А эти люди докладывают, вот, брифингуют и так далее. Вот, у них к России очень внимательный взор, потому что Россия – это может быть в каких-то проблемах союзником, поддержкой, в каких-то проблемах соперником, а в каких-то угрозой.То, что говорится публично, это публичная политика и, я думаю, что наши слушатели хорошо понимают, что эта публичная политика связана, прежде всего, с их выборной кампанией. Уже она наступила. Нам это трудно понять, но мы видим, как основные кандидаты (их сейчас 3 – это, соответственно, мадам Клинтон, Джеб Буш и Дональд Трамп), они все занимают такую, антироссийскую позицию касаемо Украины. Давай я, вот, не вообще, а касаемо Украины. Приблизительно одинаково, и накал нарастает.
Дело в том, что вы можете мне не поверить, но Конгресс США – это совсем не Государственная Дума. В Конгрессе США сейчас большинство и в одной, и в другой палате у оппозиции, у республиканцев, которые должны набирать очки для своего кандидата, который изначально проигрывает Клинтон. Сейчас у Клинтон 48, а у республиканца, какой бы он ни вышел, 40, да? Им нужно набирать очки.
Для этого, как известно, нужен внешний враг, тем более что если мы даем основания так считать.
А.Нарышкин
―
Они культивируют внутри США русофобские настроения.
А.Венедиктов
―
Они выигрывают выборы свои.
А.Нарышкин
―
Слушайте, они, получается, делают то же самое, что делают наши российские политики здесь – создают образ внешнего врага, и становится легче.
А.Венедиктов
―
Я думаю, что это не вопрос. Нет, им не становится легче. Я сказал бы, что история с беспрестанными разговорами здесь о возможной ядерной войне – они к ней относятся чрезвычайно серьезно, а не легкомысленно: человеческая жизнь там ценится. И я думаю, что даже не столько Крым и Украина и даже сбитый «Боинг», о котором мы тоже подробно говорили, но именно, вот, постоянные разговоры о ядерной войне, начиная с президента, который держит ядерную кнопку в руках (я имею в виду Путина), и заканчивая депутатами властной партии, - это, с одной стороны, заставляет их напрягаться, с другой стороны, как бы, они становятся более уверены, что да, Россия – враг. Ну а как? А кто еще угрожает нам ядерным оружием? Северная Корея. Вот. Иран не угрожает ядерным оружием. Северная Корея угрожает и Россия. Китай не угрожает. Ну, союзники – Англия, Франция – не угрожают. Значит, у нас что? Индия не угрожает, Пакистан не угрожает. Саудовская Аравия, у которой его нет, не угрожает. Ну так кто угрожает?И вот под это дело выстраиваются избирательные кампании. То есть мы сами даем основания. Мы можем давать основания – надо понимать последствия. Это наши риски.
А последствия следующие. В принципе, принято решение об увеличении военного бюджета. Обсуждается перебрасывание истребителей в Европу, перебрасывание бомбардировщиков в Европу, об испытаниях новых и новых. Ну, военно-промышленный комплекс... Американские генералы говорят «Yes! Спасибо, Владимир Владимирович! Спасибо, Владимир Владимирович! Бюджет пошел!»
А.Нарышкин
―
Ну, конечно. Значит, война будет, я правильно понял? Когда?
А.Венедиктов
―
Нет, войны не будет. В смысле, они не верят, что будет война, но верят, что будет столкновение. Вообще в истории, когда мы обсуждали в разных кабинетах и на разных публичных мероприятиях историю с Украиной, все мои собеседники (и я сам с ними согласен) считают, что в украинском конфликте, возможно, сработает то, что называется случайность, accident (или las accident, как говорят французы, да? Вот, accident и las accident. То есть случайное ружье повешенное выстрелит. Можно сколь угодно...
А.Нарышкин
―
Какой-то еще новый условный «Боинг»?
А.Венедиктов
―
Новый условный «Боинг», но сначала будет политическое обострение, которое там связано с субъективными вещами (я об этом говорил). Вот, я когда уезжал туда, сначала... Я тут встречался тоже в разных кабинетах, да?
А.Нарышкин
―
Брифинговали вас. И вы их.
А.Венедиктов
―
Меня брифинговали, я брифинговал. Нет, ну, я езжу и общаюсь. А как я могу делать выводы? Как я могу угадывать потом? Я же журналист, который наблюдатель. И я говорил, что «Вот, смотрите, в США вот эти 50 миллиардов Юкоса, вот, они примут и начнут арестов...» - «Да ладно тебе! Это европейцы». Я говорю «Подожди-подожди-подожди, секундочку». Я говорю «Ну, слушайте, они же там понятно, что сидят...» - «Да ладно тебе, Лёш! Ну, ты... Ты ничего не понимаешь в международной политике, тем более в экономике». Я говорю «О’кей, хорошо». Я вернулся – на следующий день Россия получила повестку в американские суды.Просто надо наблюдать за процессом – не за событиями, не делить их на события, а наблюдать целиком за процессом. Если ты наблюдаешь целиком за процессом, ты и видишь, что вот эта штука... Вторая штука – это доклад про «Боинг». И я думаю, что мы представляем себе, особенно те, кто сегодня прочел «Новую газету»: близка к истине, на самом деле, но повторяет ровно то, что было сказано в этой студии год назад через 3 дня после сбития «Боинга»: ополченцы по ошибке.
А.Нарышкин
―
Венедиктов говорил об этом.
А.Венедиктов
―
И я говорил, и еще люди говорили. Нет, я говорил, потому что... Я не знал, я посчитал сейчас. Ребята посчитали. Ну, просто я знал. Это было всё публично – у меня не было никакого инсайда, да? Берешь публичную информацию и смотришь ее, смотришь на реакции и делаешь выводы, там, с 60-процентным пониманием. Сейчас у меня 90-процентное понимание, что я был прав и что то, что пишет «Новая», оно правда.И они говорили «Да. И вот смотрите, - говорили они, - вот, это, да, предположим, это случайность, сбили «Боинг». Ну, случайность. А почему вы так себя ведете? Чего вы их защищаете? Ну, скажите «Это случайность».
А.Нарышкин
―
Ну, в смысле, Россия сепаратистов?
А.Венедиктов
―
Да. «Ну, это случайность. Да, мы тоже сбили иранский лайнер, приняв его за истребитель. Мы не заплатили ничего, но мы признали. И мы этот вопрос закрыли. Да, мы его сбили по ошибке в зоне действия, когда нам показалось, что истребитель проатаковал, соответственно, авианосец в Персидском заливе. А вы чего? Если это не вы, вы чего?» И вот это вот непонимание того «Вы чего?», вот, объяснить абсолютно невозможно.
А.Нарышкин
―
А напомните, зачем Россия защищает сепаратистов в истории с «Боингом»?
А.Венедиктов
―
А я не знаю, зачем Россия защищает. Я думаю, если ты спрашиваешь мое мнение, конструкция такая: изначально рефлекторно, а потом у нас же нет заднего хода.
А.Нарышкин
―
Да.
А.Венедиктов
―
Ну и всё. Ну, нет заднего хода, ну, всё. И никогда не признаем, чего бы там, какой бы трибунал международный, даже если он будет создан, или какой доклад бы ни был, мы скажем «Не хватает здесь элементов».
А.Нарышкин
―
А нужен трибунал?
А.Венедиктов
―
Нужен трибунал.
А.Нарышкин
―
А что дает?
А.Венедиктов
―
Я тебе скажу. Это публичное подробное рассмотрение с представлением всех сторон. Что такое доклад? Вот, доклад, придет бумага огромная... Два. Их два: один доклад, который делает международная комиссия, а другой – Следственный комитет Нидерландов. Он устанавливает конкретных виновников, а международная комиссия устанавливает причины сбития «Боинга» и как это было, обстоятельства.Придет доклад. Мы скажем «Всё фуфло: там нету ответа на это, на это, на это». А голландцы скажут «Нет, нас он вполне устраивает, мы на все вопросы получили ответы». Голландцы, американцы – не важно, да?
А.Нарышкин
―
Но получается, ни о чем, все при своих остались.
А.Венедиктов
―
Ни о чем. Вот это то же, что был процесс Царнаевых, вот, та же история. Когда был суд и мы публиковали (спасибо нашей коллеге с радио «Свобода», которая это всё публиковала), но было видно, как идут допросы, какие представлены доказательства, какие сомнения возникают, речь адвокатов, да? Причем, это состязательный процесс, это не так, чтобы по радио «Эхо Москвы» выступают российские представители, а, там, по Би-Би-Си выступают английские представители и люди должны их как-то сводить. Нет, вот, люди идут и публично отвечают на вопросы.Поэтому в этом смысле, конечно, я думаю, что отказ от трибунала по «Боингу» - это ошибка российской власти. Более того, после этого подозрения в том, что российская власть каким-то образом покрывает тех, кто сбил «Боинг», усиливается.
А.Нарышкин
―
Москва боится, что вся правда вылезет наружу, благодаря такому подходу к разбирательству?
А.Венедиктов
―
Ну, вот, есть такая точка зрения. Но у нас так же, как с решением нашим по резолюции по Сребренице (непризнание геноцида)... Да? Хотя, образован трибунал тем же Советом безопасности, который рассматривает вопрос про Сребреницу. Вот, трибунал и мы голосовали «за» или воздержались. В общем, мы не голосовали против.
А.Нарышкин
―
Вы эту позицию России назвали...
А.Венедиктов
―
«Трусливым поступком».
А.Нарышкин
―
Да.
А.Венедиктов
―
Это трусливый поступок.
А.Нарышкин
―
А зачем Россия так делает? Зачем так голосует?
А.Венедиктов
―
Я думаю, что это неправильная оценка. Конечно, есть какие-то поводы (публично они изложены Чуркиным), но надо понимать, что все крупнейшие мусульманские страны, о которых обычно мы говорим «Вот это наши друзья», все восприняли это со скрежетом зубным. Я уж не говорю о том, что Иордания и Малайзия, естественно, голосовали «за». И, в общем, проект был от Малайзии по Сребренице. А, нет, от Британии, но Малайзия голосовала «за», Иордания голосовала «за».Я думаю, это просто чтобы сказать, что «Мы, вот... У нас суверенная политика». Это хорошо, ребята. А цель какая? Суверенная политика – это замечательно. А теперь расскажите нам, какая цель?
Вот, этого премьер-министра Сербии, который приехал, признавая ответственность, причем, не Сербии, а боснийских сербов!.. Это не Сербия устроила, это гражданская война, это боснийские сербы, скорее всего, устроили резню и вырезали 8 тысяч боснийских мусульман. Это гражданская война. Премьер-министр Сербии приезжает, да? Его забрасывают там камнями, там разбивают губу, сбивают очки, его еле уводит охрана. И он на следующий день чего говорит? «Я вам протягиваю руку. Я вам протягивают руку мира».
А.Нарышкин
―
«Вы мне – камень в лицо».
А.Венедиктов
―
Да. «А вы мне – камень. А я вам продолжаю протягивать руки. Топор войны надо зарыть, надо жить в мире. Это было, мы повинились». Всё. Вот позиция мужественного человека, и его электорат возникает это не очень хорошо, но он идет вопреки (этот премьер-министр Сербии) своему электорату. В чем мужество, да? Потому что, ну, как? Нас обвиняют в геноциде. И говорит «Всё, давайте зароем топор войны».Это как немцы после Второй мировой войны. «Мы признали. Мы признали, ребята. Было. А теперь новым поколениям жить». Вот, что сделал Вучич, поэтому я называю это мужественным поступком.
А.Нарышкин
―
Если мы возвращаемся к Украине и говорим о конфликте сепаратистов, ополченцев и киевских властей, когда в этом случае будет зарыт топор войны?
А.Венедиктов
―
Это очень долго. Это тоже гражданская война, часть гражданской войны, во всяком случае, потому что... Да, там, наверное (и не наверное, а точно) воюют и российские граждане – мы это видим, доказательства мы эти видим и в соцсетях, и те, кто оказался в плену. Но там, конечно, воюют и граждане Украины. И их тысячи. И мне рассказывали, что когда возникла разделительная линия, там несколько селений должно было перейти к украинской армии под контроль, и люди не хотели, ополченцы не уходили, они говорили «Секундочку, нет. Наши дома. Здесь наши могилы. Здесь могила моего отца, здесь мой огород, а вот там, извини меня, держу бензоколонку, моя теща держит. Куда мы поедем?» Россия выделила деньги на переселение этих людей – «Нет, это наше». Это не российские граждане, это жители вот этого села, которые участвовали в гражданской войне, эти ополченцы-семьи и не хотят уходить, отдавать там, где жили они, их предки.Большая проблема. Она будет решаться очень долго и не скоро решится.
А.Нарышкин
―
Короткий вопрос перед новостями. Россия слила вот эту вот условную Новороссию или нет?
А.Венедиктов
―
Нет, Россия не слила условную Новороссию. С моей точки зрения, эта гибридная история продолжается и ситуация всё время меняется. И российская власть меняет, как мы видим, и свою риторику, и свою ситуацию, колеблется, я бы сказал, с теми процессами, которые происходят на Украине. Путин – человек достаточно гибкий в этом смысле, он смотрит, что может вывести Россию из конфликта. При этом Россия должна получить максимальные дивиденды.
А.Нарышкин
―
Алексей Венедиктов в программе «Особое мнение». Продолжим эфир через 5 минут после новостей и рекламы.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
22 часа и 35 минут в российской столице, продолжаем программу «Особое мнение». Сегодня Алексей Венедиктов в гостях. Не в гостях – у себя дома. Не знаю, как. Не важно. Здрасьте еще раз.
А.Венедиктов
―
Добрый вечер.
А.Нарышкин
―
Сейчас такой прогиб был – вы оценили, я думаю. Я, вы знаете, хотел вернуться к США. Вы говорили (ну, это очевидно, в принципе), что избирательная кампания там уже началась. Вот, из 3-х имен, которые вы назвали, за кем нам в России стоит последить, нам, обычным россиянам, и кто из 3-х вот этих потенциальных кандидатов был бы удобен Москве официальной?
А.Венедиктов
―
Москве никто не был бы удобен, потому что любой американский президент защищает интересы Америки, так же, как любой российский президент должен защищать интересы России, как они это понимают.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я очень рад, что мы вышли в Петербурге, я за это бился весь месяц
На сегодняшний день фаворитом является Хиллари Клинтон, хотя, мне в штабе Клинтон (я встречался), мне сказали, что кампания будет очень тяжелая. Я сказал «Как? Почему очень тяжелая? Подождите». Они сказали «Ну, вы не понимаете: у нее огромный бекграунд сзади федеральный. Она была госсекретарем, на ней то, что она делала и курировала, когда ее муж был президентом. Это всё будет тянуть назад. Поэтому нас ожидает, - сказали они, - тяжелая кампания».
И, кстати, в 2008 году мы помним, что Клинтон была фаворитом, но на праймериз ее сделал мало кому известный здесь Обама. Поэтому выборы в Америке непредсказуемы, но за ними интересно будет наблюдать.
С точки зрения России совершенно очевидно, что выбор будет не важен всё равно между плохим и очень плохим.
А.Нарышкин
―
То есть всё плохо.
А.Венедиктов
―
Что такое «всё плохо»? Между плохим и очень плохим.
А.Нарышкин
―
Замечательно. Еще новость из США, ну, она, правда, такая, не совсем свежая, недельной давности, даже более, чем недельной давности. Верховный суд США...
А.Венедиктов
―
Я приехал в тот день.
А.Нарышкин
―
Да.
А.Венедиктов
―
В тот день прилетел, когда...
А.Нарышкин
―
И вы застали эту эйфорию? Или что там было?
А.Венедиктов
―
Я не просто застал эту эйфорию...
А.Нарышкин
―
Мы говорим о том, что Верховный суд легализовал однополые браки на всей территории США.
А.Венедиктов
―
Да. Мы в Инстаграме даже (по-моему, Леся снимала) разместили, вот, мы попали под гей-парад, что называется, когда шли на вокзал.
А.Нарышкин
―
Были участником?
А.Венедиктов
―
Таксист нас высадил, сказал, что он не может довезти нас на вокзал. И мы, значит, с чемоданами через этот...
А.Нарышкин
―
И сделал вас принудительно участниками.
А.Венедиктов
―
Да, можно сказать и так, да.
А.Нарышкин
―
Ну, американцы были рады? Это искренняя радость?
А.Венедиктов
―
Американцы отнеслись абсолютно по-разному. И дело в том, что Верховный суд... Это очень длинная была процедура. Вообще этот процесс шел 5 лет, для тех, кто не знает. Это для нас была неожиданность. 5 лет. И голоса разделились 5 на 4. И это не вопрос легализации браков в точном смысле этого слова.Я вообще очень много узнал про Верховный суд, потому что первые 2 дня нам только про это и говорили. «А вы знаете?» - «Да, мы знаем» - «А вы понимаете, как это важно?» - «Ну, понимаем, наверное». Ну вот.
Так вот, суть в том, что, в принципе, каждый штат принимает законодательство семейное. Но в некоторых штатах было заявлено о том, что мы не будем вас там венчать, женить и так далее, потому что это антиконституционно. И, вот, Верховный суд принял решение, что однополые браки не являются антиконституционными, потому что брак – это не только тело, но и душа. Это записано в решении Верховного суда. Вот эта фраза, приблизительно мной изложенная, что это не только телесные отношения, но это отношения души. Вот, представляешь, что они пишут в решениях суда?
Поэтому вся Америка обсуждала. Мы даже подумали, что мы зря приехали, потому что все занимались только этим. Это важное решение для Америки – в южных штатах просто все кипят.
А.Нарышкин
―
Стоит ли нам ждать таких слов в решении, например, судьи Верховного суда Лебедева о душе, о равноправии вот этих вот однополых отношений? Нам вообще нужна легализация?
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, меня это как-то вообще, честно говоря, не задевает, потому что, собственно, легализация брака однополого – это же юридические последствия, на самом деле. Люди и так живут без всякого брака.
А.Нарышкин
―
Да.
А.Венедиктов
―
Сейчас приблизительно в стране, если мне не изменяет память, 38% пар всего живет, не зарегистрировавшись, так, на секундочку, да? И из них значительная часть уже имеет детей, живет больше двух лет и так далее.
А.Нарышкин
―
Брак – это для того, чтобы...
А.Венедиктов
―
Наследство, разделили, опека и так далее. Права. Брак – это права и обязанности. Поэтому...Меня это вообще как-то не задевает. Вообще однополые отношения – как-то не мой вопрос, он мимо меня проходил до тех пор, пока здесь не стали про это орать. Вообще как-то на это не задумывался, если честно.
А.Нарышкин
―
Я просто сегодня на сайте «Эха Москвы» посмотрел ролик. Молодые люди, так вот, в шутку решили провести эксперимент: взялись за руки и прошли по центральным улицам Москвы. И огребли всё, что можно, от простых каких-то шипений в свой адрес, что вы там такие, вот, голубые, геи шляетесь, и прямой такой случай проявления насилия. И как-то стало грустно. Это тоже не моя тема, тема, которой я...
А.Венедиктов
―
Нет, ну, вопрос. Вот, они идут – ну, иди мимо. Чего ты там шипишь вслед-то? Тебя ж никто не просит стать третьим.
А.Нарышкин
―
Да, да.
А.Венедиктов
―
Иди мимо. Вот, у меня нет этой проблемы.
А.Нарышкин
―
А как бороться с гомофобией? Ведь, у нас же власти...
А.Венедиктов
―
Учить терпимости.
А.Нарышкин
―
...власти, наоборот, культивируют вот эту гомофобию, всякие эти законы.
А.Венедиктов
―
Ну, законы...
А.Нарышкин
―
Милоновы.
А.Венедиктов
―
Ну, Милонов – это не власть, все-таки. Но ты знаешь, еще раз, да? Мне кажется, что вокруг этого (вот, у нас во всяком случае) пляшут глубоко ущербные люди, которые не имеют нормальной сексуальной жизни. Вот, они про это кричат. Да? Вот, оставьте в покое людей. Просто оставьте их в покое – они не наносят ущерб.
А.Нарышкин
―
Хороший совет. Мудрый. Но, кстати, такие люди, получается, у нас и в Госдуме. В Госдуме кто там? Они везде, их много. Они рядом с нами.
А.Венедиктов
―
У нас Госдума – отражение общества, да, это наши соседи.
А.Нарышкин
―
Хотел вас спросить про вот эту несчастную казарму в Омской области.
А.Венедиктов
―
Ну, катастрофа и кошмар. Только соболезнования.
А.Нарышкин
―
Завтра траур будет как раз объявлен в области. Как это может быть? Вот, 23 человека.
А.Венедиктов
―
Ну, может быть, если...
А.Нарышкин
―
Что за армия?
А.Венедиктов
―
Не, слушайте. Ну, причем тут армия? Это мог быть жилой дом. И мы знаем, что в жилых домах тоже так бывает. Это катастрофа, но каждая катастрофа имеет под собой какое-то разгильдяйство. Или негодяйство. И мне кажется, что следственные органы должны понять: это разгильдяйство или негодяйство.
А.Нарышкин
―
Как сегодня Маркин, по-моему, сказал, разгильдяйство, помноженное на безответственность, приводит вот к такой трагедии.
А.Венедиктов
―
Ну, я не знаю. Может, они всё уже знают. Но, вот, то, что, во всяком случае, появляется в интернете о том, что к строительству привлекались люди, чья квалификация вызывает сомнения, а именно наркоманы, алкоголики и бомжи, которые находились там на излечении и которые, как бы, отрабатывали на стройке, не умея ничего делать, вот эту историю. Но там, насколько я слышал, там вместо стен был гипсокартон. А вот это преступление: значит, кто-то сэкономил, получив бюджетные деньги от Министерства обороны. Вот это точно можно найти, кто вместо... Если это так, точно можно найти, кто вместо несущих стен ставил гипсокартон. Вот, собственно, и всё. Надо искать конкретных виновных.
А.Нарышкин
―
Ну, то есть это, все-таки, не проблема армии, это проблема России, в которой периодически всё вот так вот криво у нас бывает.
А.Венедиктов
―
Ну, у нас еще и мост через Керченский пролив могут строить те же люди.
А.Нарышкин
―
Ой-ой-ой.
А.Венедиктов
―
А как? Нам же предлагают наркоманов в части реабилитации.
А.Нарышкин
―
Предлагают, да.
А.Венедиктов
―
Ну, вот, давайте посмотрим, какой мост эти люди построят.
А.Нарышкин
―
Ну, будем надеяться, что их не привлекут к строительству. Останемся в такой, следственно-судебной теме. С украинской летчицей Савченко есть развитие. По поводу суда. Почему-то решили ее судить в Ростове-на-Дону и переквалифицировали ей обвинение: она уже практически соучастница убийства наших российских журналистов. Зачем переносят суд подальше от Москвы?
А.Венедиктов
―
Ну, подальше от журналистов, подальше от тех, кто будут этот суд освещать.
А.Нарышкин
―
А зачем мы прячем этот суд? Это какая-то будет позорная страница в работе следственных органов?
А.Венедиктов
―
Я думаю, что на сегодняшний день это уже достаточно позорная страница из тех открытых источников, которые мы знаем, и это доказано. Она была захвачена на территории другого государства до того, как погибли журналисты, о чем свидетельствует биллинг ее телефона. По-моему, этого достаточно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Соцсети воспринимаются как оружие цветной революции
А.Нарышкин
―
Это тот случай, когда мы (мы в смысле Россия, государство)...
А.Венедиктов
―
У нас нет заднего хода.
А.Нарышкин
―
Да. Мы не можем отыграть?
А.Венедиктов
―
Мы совершили ошибку, а теперь делаем задний ход, да. К сожалению, это повторяется и, с моей точки зрения, это воспроизводится.
А.Нарышкин
―
Срок ей дадут?
А.Венедиктов
―
Да, конечно.
А.Нарышкин
―
Прям, вот, 25? Говорили, что...
А.Венедиктов
―
Ну, я не знаю, сколько дадут.
А.Нарышкин
―
Тот же Маркин сегодня сказал, что нельзя давать в России женщинам пожизненный срок, но 25 лет вполне.
А.Венедиктов
―
Только надо помнить, что в плену на Украине находятся наши солдаты.
А.Нарышкин
―
И будет такая обраточка в случае чего?
А.Венедиктов
―
И будет обраточка. Безусловно, будет обраточка. И не одна. И не две. И не три.
А.Нарышкин
―
А, кстати, вы вспомнили про наших двух этих военнослужащих, которых, кажется, российская наша армия, Минобороны, официальная Москва забыли.
А.Венедиктов
―
Не забыли.
А.Нарышкин
―
Не забыли?
А.Венедиктов
―
Ну, просто публично.
А.Нарышкин
―
А что в кабинетах говорят?
А.Венедиктов
―
В кабинетах по этому поводу говорят, что надо их вытаскивать.
А.Нарышкин
―
Ну, какие есть механизмы?
А.Венедиктов
―
Обмен.
А.Нарышкин
―
Савченко?
А.Венедиктов
―
Ну... У нас не только Савченко.
А.Нарышкин
―
Ну, вариант такой рассматривается, по крайней мере?
А.Венедиктов
―
Я не знаю. То, что касается публичной части, Савченко очень публична, эти ребята тоже публичны. Это, конечно, будет не юридическое, а политическое решение. И это решение на плечах Путина. Никого другого – ни Шойгу, ни Патрушева, ни Бастрыкина, ни Лебедева (председателя Верховного суда, да?), а это решение, которое будет принимать или не принимать президент Путин.
А.Нарышкин
―
Путин своих не бросает? Вот, если мы смотрим на всю вот эту вот ситуацию на Украине?
А.Венедиктов
―
До сих пор было незаметно. Но, конечно, ситуация на Украине – она очень болезненна в связи с тем, что... Понимаешь, там же всё туманная зона, да? Вот, если читать то, что написано про Майкопскую бригаду, какие-то люди с какими-то нашивками, без погон. Говорят «Ребята, вы, это самое, в отпуск идите, а мы вам деньги платить будем».
А.Нарышкин
―
8 тысяч в день.
А.Венедиктов
―
Да. Ну, вряд ли их послал Путин. Ну, вряд ли... Верховному Главнокомандующему не докладывают про это – я не поверю никогда. Поэтому когда-нибудь президенту придется сказать как с Крымом: сначала «Не было», а потом «Было». Когда-нибудь придется, ну, чтобы вытянуть хотя бы этих ребят, чтобы похоронить по-человечески тех, кто там погиб, которых, может быть, не послали, а соблазнили, искусили вот таким образом. А военные дали возможность, начальники дали возможность, генералы дали возможность искушать на полигоне, министр обороны дал возможность, Верховный Главнокомандующий дал возможность. Вот, придется признавать и брать на себя.
А.Нарышкин
―
Как вы думаете?.. Сегодня, кстати, Песков, по-моему, комментировал историю с майкопскими вот этими солдатами и сказал, что в Кремле, по-моему, не знают вообще об этой истории.
А.Венедиктов
―
Ну, для чего пресса? Чтоб узнали.
А.Нарышкин
―
Они доходят, все вот эти вот скандалы, связанные с участием наших военных в событиях на Украине? Доходят до Путина?
А.Венедиктов
―
Ты знаешь, они доходят, но...
А.Нарышкин
―
Либо оберегают, может быть?
А.Венедиктов
―
Нет, они доходят, но по-разному. Например, вот, насколько я знаю (я могу ошибаться), что история со срытием могил во Пскове, со срытием могил (не с тем, что там похоронено), Путин узнал из медиа, в том числе от нас, с нашего сайта из статьи Шлосберга. Ну, это, как бы, почти правда, почти точно установлено, да? Потому что мы являемся... И мы, и любые другие медиа являемся альтернативным источником информации для людей, принимающих решения. Чего доходят, чего докладывают, чего не докладывают. Ну, вы же мне всякую мелочь не докладываете? «Да ладно: мы справимся без Алексея Алексеевича. Фигня какая-то: ну, не пришел гость». Если б меня не было, ты чего, мне стал бы звонить? Ты бы нашел Бунтмана, который здесь, сказал «Сергей Александрович, надо закрывать или повтор», да? Мне не обязательно докладывать.Поэтому... Ну, эту историю, безусловно, Майкоп он должен знать. Ну, ему должны были доложить. Я знаю Пескова, я не верю, что ему Песков не доложил то, что в прессе. Не генералы, а, вот, когда это появилось в прессе...
А.Нарышкин
―
Ну, выходит в паблик, уже тогда...
А.Венедиктов
―
Я видел дайджесты, которые Дмитрий Сергеевич делает для Путина. Они полные. Вот это я могу вам точно сказать, они здоровые, они огромные, но они полные: там и карикатуры на Путина есть... Я просто специально решил полистать, посмотреть.То есть пресс-служба президента, вот именно как «пресс» докладывает ему то, что появляется в медиа, в том числе в медиа, которые нелицеприятны относительно президента. Я видел наши там срезы и так далее.
А.Нарышкин
―
То есть у него не только обзор каких-то федеральных каналов, где Путин – наше всё?
А.Венедиктов
―
Нет, не только обзор федеральных. Не только обзор федеральных каналов. Во всяком случае... Я не могу сказать, что докладывает Шойгу, я знаю, что докладывает Песков – Песков докладывает объем весь.
А.Нарышкин
―
Про, опять же, отчасти про Украину. Олег Павлович Табаков расстроил часть своих поклонников, сделав на минувшей неделе... Ну, там сложная история: то ли год назад интервью у него брали, то ли свежее интервью.
А.Венедиктов
―
То есть непонятно, что ли?
А.Нарышкин
―
Про украинцев.
А.Венедиктов
―
Непонятно, что ли, когда интервью брали?
А.Нарышкин
―
Нет.
А.Венедиктов
―
Интересно.
А.Нарышкин
―
Нет. Ну, расскажите – может, я что-то упустил?
А.Венедиктов
―
Я не знаю. Я думал, что понятно. Ну, надо как-то... Мы, все-таки, пресса: надо позвонить коллегам с РЕН ТВ, что ли.
А.Нарышкин
―
Смотрите, в чем проблема? Табаков как-то, мягко говоря, нелестно отозвался об украинцах как о некоей такой нации второго сорта, что ли. И культура у них...
А.Венедиктов
―
Не так он сказал, все-таки, да? Не так он сказал про второй сорт.
А.Нарышкин
―
Но посыл.
А.Венедиктов
―
Тут есть несколько позиций. Позиция первая, вот, меня мало волнует, поскольку я человек уже взрослый и мое мнение на эту тему уже сформировано. Ни Олег Павлович Табаков, ни Андрей Вадимович Макаревич не могут внести какую-то коррекцию из уважения к ним, да? Но на мое мнение они повлиять не могут, это раз.Вторая история, что касается конкретно Табакова, то я посмотрел этот ролик и обратил внимание, что там нет вопросов. На какие вопросы он отвечает?
А.Нарышкин
―
Это вопрос.
А.Венедиктов
―
Это вопрос, да? То есть с точки зрения контекста это, вот... На что он, собственно, отвечает?Ну и в-третьих, я никогда людей не делил по нациям – этот подход мне не близок. И я даже по сути не согласен с Олегом Павловичем, касаясь, скажем, деятелей, родившихся на Украине, да? Кто там может стоять? А что, Михаил Булгаков – он родился в Москве? Или, все-таки, в Киеве? А что, Ильф, Петров, Катаев родились где? В Одессе, да? А что, киностудия Довженко не снимала такие фильмы как «Белая птица с черной отметиной» или «В бой идут одни старики»? Какой военный фильм может сравниться с «В бой идут одни старики»? Наверное... На руках пять пальцев – вот, «В бой идут одни старики», называем еще четыре в разных студиях. Поэтому... Я даже... Даже про это говорить не хочу. Это бессмысленный разговор. Ну что? Деятели как культуры, так и политики имеют право на свое высказывание. Это их риски. Когда ты занимаешь какую-то публичную позицию, это твой риск и будь готов к тому, что тебя будут критиковать, что тебя разлюбят, что тебе что-нибудь напишут в смсках (какую-нибудь мерзость). Ну, я, собственно, не борюсь за вашу любовь, мне не избираться, что называется. Поэтому Олег Павлович имеет право говорить то, что он считает нужным, если это то, что он сказал, потому что у меня есть некие сомнения, исходя из того, что его интервью точно было отмонтировано – я это видел по склейкам.
А.Нарышкин
―
Ну, кстати, вот, свежий комментарий как раз от Табакова можете найти на сайте «Эха Москвы», и Табаков, в частности, говорит, что его даже не предупредили о том, что у него берут интервью и запись была не согласована с ним. «Мне жаль, что журналисты сегодня не удосуживаются соблюдать элементарные этические правила». Ну, дальше он тоже пытается разъяснить свою позицию. На сайт «Эха Москвы» обращайтесь, и в новостях у нас тоже эта информация есть.Еще хотел обратиться к вашему высказыванию – вы его сделали как раз, опять же, в США. Вы когда были, у вас «Голос Америки» брал интервью и вы говорили про то, что закручиваются... Ну, медиа-поляна, как я понял, будет зачищаться и всё будет жестко.
А.Венедиктов
―
Да, мы видим даже по формальным признакам, какие принимаются законы, касающиеся медиа, касающиеся интернета, касающиеся распространения информации. И просто эти законы ограничивают.Причем, очень интересно сделано. Они ограничивают не право журналиста распространять информацию, а право пользователя ее получать. Они ударяют сейчас по соцсетям, они ударяют сейчас (закон я имею в виду, да?) по интернету в первую очередь. Они принимаются в очень туманных выражениях. В туманных выражениях, иными словами которые дают возможность...
А.Нарышкин
―
Ну, чтобы можно было потом трактовать как нужно.
А.Венедиктов
―
Трактовать кому нужно к кому нужно.
А.Нарышкин
―
Избирательное трактование.
А.Венедиктов
―
Избирательное трактование, да? И я там, опять-таки, когда меня там просили по этому поводу высказаться в Москве и, там, на встречах разных, когда готовили закон, я это говорил. Я это говорил. Ну. таков тренд, действительно. Я думаю, что в преддверии выборов 2016-2018 года, вот этого цикла 2016—2018 (Дума, потом президент), действительно, медиа всё больше и больше будут браться под контроль.И мы это видим по каким-то таким совсем вот... Газета «Ведомости» продана. Кому? Демьяну Кудрявцеву? Не смешите мои тапочки. Кого фронтирует Демьян? Понятно, что есть некое поручение, да? «Давайте мы купим престижную газету, и будем чуть-чуть изменять ее...» Мы же видели такие примеры. «И мы будем чуть-чуть изменять ее направленность. Потом. Сейчас – нет. А, вот, когда возникнет острая ситуация. потом».
А.Нарышкин
―
Вы говорите, что хотят, пытаются сделать такое, стерильное медиапространство накануне выборов. А зачем? Нет уверенности, что как раньше проскочим и на думских, и на президентских?
А.Венедиктов
―
Смотрите, мир становится всё сложнее, и ситуация... Первый раз, когда российская власть обратила внимание на интернет, вернее, на соцсети, это была молдовская революция, когда через социальные сети людей созывали на площадь. Российская власть не хочет площади, что нормально. И она, как бы, пытается обрубить такие возможности. Да, это есть некая защита от площади. То есть просто понимают, что там возьмут, на кнопку нажмут и 140 тысяч человек сбегутся. Это куда они сбегутся? Где они возьмутся-то? Не-не-не. Вы посмотрите, как было в Молдове. А посмотрите, как было в Египте на площади Тахрир. В Египте бедуины на верблюдах приехали из пустыни вообще. Вы знаете, - я говорю, - ребят? Вообще вы не о том. Там, действительно, приехали племена. Говорят «Ну, да, да. Но студенчество было вызвано (что правда) социальными сетями». То есть соцсети воспринимаются как оружие цветной революции.Если есть оружие цветной революции, его надо обезопасить или вырвать из рук. Для этого принимаются законы. Это демонстративные законы, так же как с Болотной, да? Вот, на Болотной сколько было тогда человек? Ну, я не знаю, 50 тысяч, предположим, да? Вырвали случайных, на мой взгляд, абсолютно случайных 17 человек...
А.Нарышкин
―
Мы про 6 мая говорим.
А.Венедиктов
―
Да-да. Никаких ни организаторов, ничего. И их посадили. Для чего? Чтобы остальные 49983 знали, что каждого из них можно вырвать.
А.Нарышкин
―
Урок. Не ходите, дети, в Африку гулять.
А.Венедиктов
―
Это демонстрация абсолютная, и я думаю, что эти законы тоже имеют так же, как с фондом «Династия», абсолютно демонстративный характер, запугивающий.
А.Нарышкин
―
А ждать ли, кстати, каких-то Болотных нам в ближайшие годы?
А.Венедиктов
―
Откуда я знаю? Мы же освещаем, Лёш.
А.Нарышкин
―
Вы же следите за процессом.
А.Венедиктов
―
Я слежу за процессом. Я пока не вижу...
А.Нарышкин
―
Предпосылки есть?
А.Венедиктов
―
Нет, предпосылки есть всегда. я пока не вижу детонаторов.Вот, с чем выходили люди на Болотную, да? «У нас украли свободные выборы. Нам сфальсифицировали выборы в Думу», - вот это был лозунг, да? Ну, оттуда всё производное. Но главное, люди почувствовали себя оскорбленными, что их голоса украли. Вот это сдетонировало. Были лидеры, которые это организовывали. Ну, вот, оно и понеслось.
А.Нарышкин
―
Так сейчас темы, получается, нету, повода.
А.Венедиктов
―
Темы нет, темы.
А.Нарышкин
―
А просто, там, жизнь улучшается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Савченко очень публична. Это, конечно, будетполитическое решение. И это решение на плечах Путина
А.Венедиктов
―
А, вот, с Борисом Немцовым мы говорили по поводу. Он говорил: «Вот, я думаю, - говорил Борис, - что главный повод – это долой войну». Я говорил «Ну, логично. Но только...» Это у нас был такой, общий, знаешь, вот разговор двух людей с образованием. Я говорю «Но понимаешь, «Долой войну» - мало, нужно еще «Дайте хлеба, хлеба и мира». Одного мира мало. История показывает, что большевики или, там, февральская революция на лозунге «Хлеба и мира». Не «Мира», а «Хлеба и мира». А у нас в этом смысле пока всё пристойно».
А.Нарышкин
―
А если бы была какая-то массовая протестная акция, например, под лозунгом, там, «За мир, за мир на Украине»?
А.Венедиктов
―
Но она была бы мирная. Акция «За мир» не рвется сносить Кремль или Рублевку, тем более что в Кремле никого нет – там уже давно никто не работает.
А.Нарышкин
―
Из вот таких, массовых акций теоретически, гипотетически власть могла бы сейчас наша российская сделать какой-то вывод? Вот, выходит 50 тысяч человек «Мы за мир на Украине».
А.Венедиктов
―
Конечно. Конечно. Но 50 тысяч человек не выйдет, потому что 85% - «Крым наш».
А.Нарышкин
―
А соцсети, Навальный активизируется, Ходорковский напишет.
А.Венедиктов
―
Не работает. Не могут собрать. Не могут собрать, не могут собрать. Недостаточно.
А.Нарышкин
―
Проблема людей или плохо собирают?
А.Венедиктов
―
И проблема людей, и то, что люди напугались, и то, что людям пофигу Украина. Вот, всё вместе.
А.Нарышкин
―
А что не пофигу? У нас полминуты.
А.Венедиктов
―
Я думаю, что...
А.Нарышкин
―
Средний россиянин.
А.Венедиктов
―
Нет, средний россиянин... Нет среднего россиянина.
А.Нарышкин
―
Хорошо, нету.
А.Венедиктов
―
Житель в селе под Хабаровском не равен профессору в Санкт-Петербурге, по восприятию я имею в виду. Вот, по восприятию и по готовности к протесту. Профессор приходит...
А.Нарышкин
―
Тогда давайте «Столичный житель». Что не пофиг?
А.Венедиктов
―
Я думаю, что что-то такое, что оскорбит таким же образом, как оскорбили украденные выборы, как считали те, кто вышел на Болотную. Оскорбление.
А.Нарышкин
―
Например?
А.Венедиктов
―
Не знаю. Не знаю. Этим пусть занимаются профессиональные политики – я это буду освещать.
А.Нарышкин
―
Время наше подошло к концу. Спасибо огромное. Алексей Венедиктов был в «Особом мнении». Меня зовут Алексей Нарышкин. Всем спасибо.