Виктор Шендерович - Особое мнение - 2015-06-25
И.Воробьева
―
Здравствуйте! Меня зовут Ирина Воробьева. И здесь сегодня в студии со своим особым мнением Виктор Шендерович. Добрый вечер!
В.Шендерович
―
Добрый вечер!
И.Воробьева
―
Тут говорят, референдум будем в Москве проводиться.
В.Шендерович
―
Надо же!
И.Воробьева
―
Да.И, более того, Мосгоризбирком все-таки дал провести его…
В.Шендерович
―
Наверное, какой-нибудь самый насущный вопрос.
И.Воробьева
―
А есть разница? Вы в Москве давно помните референдумы проходящие?
В.Шендерович
―
Я столько не живу. Нет-нет, я-то помню как раз, но там были довольно важные… Были референдумы, которые действительно решали судьбу страны, без излишнего пафоса констатируя. Очень важные референдумы. Это такое важное сильное демократическое средство – референдум, вполне отчаянное. Я бы сказал, когда не работает в каких-то ситуациях… Такое прямое народовластие, конкретный вопрос такой, не через депутатов, не через сенаторов, не сложными демократическими механизмами, самый такой простой сильнодействующий демократический механизм. «Да-да-нет-да» – мы помним.
И.Воробьева
―
Да, даже я помню.
В.Шендерович
―
Даже ты помнишь?
И.Воробьева
―
Маленькая была – бабушка у меня спрашивала на избирательном участке, что отвечать.
В.Шендерович
―
Ну и так далее. Был горбачевский референдум, вполне лукаво сформулированный, но, тем не менее. Речь шла о судьбе государства. Здесь вдруг вспомнили об этом сильнодействующем лекарстве, но что-то в эту облатку какую-то дрянь, по-моему, закатали.
И.Воробьева
―
Давайте так. Я просто хочу для начала нашим слушателям объяснить, что это пока только Мосгоризбирком согласился
В.Шендерович
―
Расскажи, о чем, потому что мы-то с тобой…
И.Воробьева
―
Теперь дляорганизации голосования инициативной группе надо собрать 146 тысяч подписей московских избирателей. Я думаю, это несложно.
В.Шендерович
―
Надо сказать, все-таки, о чем речь, видимо, потому что это такая вещь в себе – наш разговор.
И.Воробьева
―
Конечно. Референдум о возвращении памятника Дзержинскому на Лубянскую площадь.
В.Шендерович
―
Референдум о возвращении памятника Дзержинскому на Лубянскую площадь. Я был не прав, что это не важный вопрос. Это вопрос об отмене предыдущих референдумов. Это вопрос об официальном возвращении советской «лубянской идеологии». Памятник Дзержинскому – это символ. С этого началось, с его сноса.
И.Воробьева
―
Тогда, в 91-м.
В.Шендерович
―
Тогда, в августе 91-го. Собственно, с этого началось. Безошибочно. Потому что это был символ – символ не просто какой-то советской идеологии. Это был символ насилия, это был символом чекистов, чекистского насилия. Символом его, этого чекистского насилия был и остается Дзержинский. Неплохая идея - провести референдум. Только в свободной стране к референдуму прилагается свобода слова и право на получение информации.Я очень бы хотел, чтобы был проведен такой референдум. Только перед этим, чтобы мы - противоположная сторона – получила доступ к СМИ на равных с той стороной, и чтобы я и мои товарищи круглые сутки читали «Окаянные дни» Бунина, показывали фотографии людей, расстрелянных классами - дворяне, священники, интеллигенция – расстрелянных классами, записки ленинские о расстреле, о требовании ужесточения расстрелов классами, немножечко про биографию самого Феликса Эдмундовича, немножко про психологические характеристики. Вот так вот месяца два-три подробненько-подробненько про Феликса Эдмундовича и ВЧК, подробненько-подробненько с цитатами, портретами по телевидению - круглые сутки.
А потом давайте голосовать: кто за возвращение убийцы на одну из центральных площадей Москвы? У нас стоят убийцы и лежат в центре города, кладбище убийц. Там не все – уточню, а то потом начнется, - но огромное количество убийц у нас похоронено с огромным почетом. И главный – в центре страны - начальничек Феликса Эдмундовича, маньяк. Так вот, надо сначала провести подробную ознакомительную работу, чтобы в равных правах было.
И.Воробьева
―
Так вот об этом-то и речь. Подождите. Ведь это же прекрасно, согласитесь…
В.Шендерович
―
Это прекрасно только в комплекте, а комплекта не будет.
И.Воробьева
―
Почему вы так сильно уверите, что комплекта не будет. Это же практически как избирательная кампания. Есть две стороны: одна и вторая.
В.Шендерович
―
Именно, поскольку это избирательная кампания, то я по аналогии с прошлыми избирательными кампании при Путине знаю, что у нас называется избирательной кампанией.
И.Воробьева
―
А Путин, вы считаете, хочет вернуть памятник Дзержинскому?
В.Шендерович
―
Я сейчас не про Путина, я про режим Путина.
И.Воробьева
―
Ну хорошо, режим хочет вернуть.
В.Шендерович
―
Это происходит при режиме Путина.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Неплохая идея - провести референдум. Только в свободной стране к референдуму прилагается свобода слова
И.Воробьева
―
Он на какой-то стороне будет играть?
В.Шендерович
―
Разумеется. Он уже играет, потому что возвращение сталинизма, возвращение «совка», воспевание Лубянки. Реставрация это называется, такое привычное нам по учебникам истории слово «реставрация». Это начало происходить с появлением Владимира Путина. Вот возвращение гимна и поехало дальше со всеми остановками. Реставрация. Реставрация державности запиханной в самые разные облатки под самыми разными соусами. Террор советский, лубянский. Снова Лубянка стала у нас символом чистоты. Чистые руки, холодная голова, горячее сердце. Собственно говоря, выходец из Лубянки- это наш с 90-процентным рейтингом лидер. Это 15-летней давности история. Ничего случайного тут нет. И само возникновение этой темы немыслимое…
И.Воробьева
―
Да ну перестаньте! Мне кажется, что коммунисты все время пытаются то памятник, то это, то это…
В.Шендерович
―
Это в Берлине референдум по памятнику Гиммлерув 60 каком-то году. Посчитай в каком году. Сколько лет прошло? 25, да?
И.Воробьева
―
И ничего. Мы мирно развиваемся.
В.Шендерович
―
Отлично! В 70-м году – я просто прошу представить -в 70-м году в Берлине проходит референдум по возвращению памятника Гиммлеру, другу беспризорников,борцу с преступностью, беззаветному патриоту и так далее. Референдум в 70-м году. Не важно, в каком: в восточном, в западном. Представили? Вот это сейчас происходит, вот это ровно. Ну и, конечно, Гитлер, глава этого государства, похороненный на главной площади, его памятники и так далее до кучи. Это называется реставрация.
И.Воробьева
―
Послушайте, но вы, правда, считаете, что люди, москвичи готовы проголосовать за возвращение памятника Дзержинскому?
В.Шендерович
―
Москвичи…
И.Воробьева
―
Это же московский референдум.
В.Шендерович
―
Москвичи – это люди. Москвичей потчуют этой дрянью, закачивают в башку эту дрянь 15 лет. 15 лет, как с появления Путина закачивается...
И.Воробьева
―
Ну так это москвичи тогда этот памятник убрали оттуда.
В.Шендерович
―
Совершенно верно. Тех москвичей многих уже здесь нет: кто умер, кто съехал, кто деградировал, кого маргинализировали. Выросло новое поколение с пустенькими головками. В эти пустенькие головки было закачено это ядовитое дерьмо. Теперь оттуда берут пальчиком анализ. Говорят: «Смотрите-ка, они хотят Дзержинского!» Ну, разумеется. Им туда закачали это дерьмо, теперь это дерьмо там, в головах и запросто могут проголосовать. Я не уверен, конечно. Я думаю, что ситуация будет очень неочевидная с этим референдумом. Я думаю, что будет непросто тем, кто хочет поставить этот памятник. Но сама постановка вопроса – это сигнал, сама постановка вопроса.
И.Воробьева
―
Что такого в этом вопросе? Одну секунду. Слушайте, у нас за одни вопросы телеканалы все обрубаются, другое вопросы – это… Ну а чего вопросы-то?
В.Шендерович
―
Нет, я говорю только о симптоматике. Это в 70-м году, в Берлине – о возвращении памятника Гиммлеру. Точка.
И.Воробьева
―
Хорошо, сейчас у нас полминуты до перерыва. Но в целом референдум, где можно и то и другой будет говорить – не важно, я не беру сейчас эти правила игры, которые есть и которых нет – сам по себе прецедент…
В.Шендерович
―
Референдум – это очень хорошо. Ты хочешь, чтобы я азбуку повторял? Референдум – это очень хорошо.Но только, когда это инструмент народовластия. Выборы – это хорошо, только, когда без Чурова.
И.Воробьева
―
Давайте посмотрим, какой будет референдум. А вдруг?
В.Шендерович
―
А вдруг?
И.Воробьева
―
Да.
В.Шендерович
―
Прилетит волшебник в голубом вертолете?
И.Воробьева
―
В прошлой программе мы с вами говорили, помните. Вы говорили, сколько можно верить уже. Ну а вдруг?
В.Шендерович
―
Ну прилетит волшебник в голубом вертолете. Ну жди этого. И бесплатно покажет кино.
И.Воробьева
―
Я блондинка, мне можно. Сейчас перерыв на несколько минут. Потом вернемся в программу "Особое мнение".РЕКЛАМА
И.Воробьева
―
Продолжается программа "Особое мнение". Ирина Воробьева, Виктор Шендерович здесь, в студии. Виктор, а вы знаете, какие у нас планы?
В.Шендерович
―
У нас с вами?
И.Воробьева
―
У России! У нас планы – еще много минут в эфире. А у России, чтобы вы знали: «У России нет агрессивных планов на мировой арене. Страна никому не угрожает», – об этом сказал сегодня президент страны Владимир Путин. Правда же?
В.Шендерович
―
А до него сказал Оруэлл, уложившись в четыре слова, в три: «Мир – это война, война – это мир». Любое брать. В данном случае война – это мир, мир – это война. Это и сказал, собственно говоря, Владимир Путин.
И.Воробьева
―
И что вы не согласны с его словами, что «Россия стремится решить любые спорные вопросы исключительно политическими средствами, с уважением относится к международному праву и интересам других стран».
В.Шендерович
―
Мы все видим это: и политические средства эти донбасские, и уважение к границам, и уважение к договорам – мы все это видим. Я устал повторять это: уже давно совершенно неинтересно, что он говорит.
И.Воробьева
―
Почему?
В.Шендерович
―
Потому что он уже сделал. Интересно, что человек говорит, когда он приходит на новенького. О! Давайте-ка послушаем, какие у него планы. Ну, интересно. В 2000-м году, в 99-м году, было чрезвычайно интересно послушать Владимира Путина, хотя мне, в общем-то, довольно быстро стало понятно, что он банальный лжец, но, вообще, остальные некоторое время слушали. Но потом началось. И уж после приговора Ходорковскому первого уже бессмысленно…, после Беслана, Норд-Оста, Курска. Сколько можно слушать это вранье, сколько можно обсуждать? Ну, слушать мы вынуждены, никуда не деться нам.
И.Воробьева
―
Есть "Эхо Москвы" просто…
В.Шендерович
―
Нет, все равно даже на "Эхо Москвы" это продолжают обсуждать. Это бессмысленно. Надо думать, что с этим делать – это другой вопрос, но что это обсуждать?
И.Воробьева
―
Он об этом сегодня сказал на торжественном приеме в честь выпускников высших военных учебных заведений.
В.Шендерович
―
Вот смотри еще раз. Опять-таки с точки зрения политологии, пускай политологи сейчас слюнявят палец и ловят ветра, что это: знак, сигнал? Да, наверное, это сигнал, что он снова решил еще один тур вальса с Западом предложить: Вы же видите нашу риторику, она же изменилась. Помните, год назад чего мы из зубов выковыривали людей кровавые куски? А сейчас уже чего-то цивилизованное…
И.Воробьева
―
Я не понимаю, зачем он говорит такие вещи?
В.Шендерович
―
С точки зрения политологии, понятно, что да, это он обозначает нашу готовность вернуться, хотя бы риторикой вернуться. Это означает, что он не обрубил концы в разговоре с Западом. Это означает предложение Западу воспринять его риторику, как сигнал, ну и так далее. В это бла-бла он играет очень давно. Это «наезд-откат-наезд» - это все давно его практика по бизнесу внутри, но и снаружи. Это все очень понятно. Пускай это обсуждают политологи. Я просто комментирую эти слова его. Надо зафиксировать для себя. Мы же не политологи здесь, мы люди. Надо зафиксировать, что он лжет, и что эта ложь доказана, и что не стоит про это задавать вопросы. Стоит задавать вопросы, зачем он это говорит – это к политологам. Сейчас придет Павловский, он вам ветра поймает. Послюнявит палец – чего-нибудь скажет. Это другой вопрос.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Москвичам закачивают в башку дрянь 15 лет, с появления Путина
Я говорю про суть дела: он лжет в очередной раз. Еще раз: я проповедую таблицу умножения. Нам нужно возвращаться к простым вещам: фиксировать ложь, напоминать о правилах поведения, вот и все. Нам с вами нужно зафиксировать, что он солгал в очередной стотысячный раз, вот и все.
И.Воробьева
―
Хорошо, раз уж вы начали про слова Владимира Владимировича говорить, давайте еще вспомним его слова, которые вызвали бурный ажиотаж. Вчера это он сказал. Он выступал на заседании Совета по науке и образованию в Кремле и призвал бороться и иностранными фондами.
В.Шендерович
―
«Шарят и пылесосят», да.
И.Воробьева
―
Да. Цитирую: «Шарят по школам, пылесосом высасывают абитуриентов за рубеж. Сажают на гранты и увозят».
В.Шендерович
―
Да, да, насильно, мерзавцы!
И.Воробьева
―
Это же ужасно?
В.Шендерович
―
Это истерика на самом деле, по большому счету. Это человек в ярости бьет об угол стола, о который он ударился. Вот такое истерическое поведение. Вот Путин, как глава государства, из которого валят валом мозги, и он не совсем идиот, чтобы не понимать, что это фигово в перспективе, он сделать ничего не может. То есть сделать может две вещи – я об этом успел написать.Первая вещь – это с позором выгнать тех, кто гробил фонд Зимина «Династия». Вот кто это делал? Кто наехал на Зимина? Вот уволить с позором, публичным позором, выгнать. Перед Зиминым извиниться. Деньги, отведенные на распил, на кооператив «Озеро» закачать в науку и сделать эту публично, ясно и не двусмысленно. Обозначить перемену правил игры. В этом случае те несколько десятков очень талантливых молодых ребят, которые сейчас сидят, чешут репу и думают, куда бы им свинтить отсюда, - а после вчерашнего заявления, они точно свинтят, к этому мы вернемся – вот в том случае, если бы в Зимина закачали те деньги, которые закачаны в Сечина – в науку, а тех чиновников бы погнали позорно – тогда бы те несколько десятков талантов, будущих Нобелевских лауреатов подумали: может быть здесь что-то будет. А так они понимают точно, что завтра просто закроют лавочку. Что это такое? Сейчас будут бороться с теми, кто дает гранты на науку.
Была в советские времена такая шутка: кто такой ученый? Ученый – это человек, который удовлетворяет свое любопытство за государственный счет. Замечательная формулировка. Ученому интересно что-то – не знаю – химия, физика, что-то еще, филолог, не важно – ему что-то интересно и он это изучает. Если он талантливый ученый, то он в этом изучения продвигается далеко. Наука такая вещь, которая не сразу дает отдачу.
И.Воробьева
―
Она вообще не всегда дает отдачу.
В.Шендерович
―
Да. Но в перспективе, конечно, даст. Но непосредственно изучение звезд немедленно бабла не насыплет. В это надо вложиться зачем-то. А зачем? Ради знания, которое потом каким-то образом вернется, это знание. Так вот, почему «наши» будущие – в кавычках – Новоселов и Гейм – Нобелевские лауреаты уехали в свой Манчестер, в чужую языковую среду из дома? Они хотели удовлетворять свой интерес. А здесь им: тупой администратор, крышевание, бандиты и нищета, и позор, у унижение. И они поехали в Манчестер, где стали Нобелевскими лауреатами, вот и все.Значит, что делать с этими Новоселовыми и Геймами, что с ними делать, с завтрашними Нобелевскими лауреатами? Либо государство должно перестать себя просто по-свински вести себя с интеллектом… А понимаешь, какая штука: они люди востребованные, поскольку талантливый человек, он востребованный, а востребованный человек – вот сволочь такая! – он может позволить себе чувство собственного достоинства. Он не просит, открывклюв, чтобы ему бросили туда червячка, чтобы он поел 5-го и 20-го. Ему не это надо.
И.Воробьева
―
Чувство собственного достоинства, оно что, от денег, что ли, зависит?
В.Шендерович
―
Нет. Чувство собственного достоинства – от таланта, от самодостаточности. «Самостоянье человека – залог величия его», - как сказал Пушкин.
И.Воробьева
―
Почему вы считаете, что здесь невозможно чувствовать себя таким образом?
В.Шендерович
―
Ну потому что ученый для того, чтобы заниматься наукой, он должен ложиться под хамское начальство, терпеть нищету, унижение. Зимин, который хочет помогать, должен получить пощечину.
И.Воробьева
―
Но не у всех же хамское начальство, не везде же нищета.
В.Шендерович
―
Я сейчас говорю о правилах поведения.
И.Воробьева
―
Я понимаю. Но послушайте, неужели люди, которые хотят заниматься наукой в этой стране, в нашей стране, не могут просто взять и сказать: «Ребята, я хочу здесь заниматься наукой, я здесь хочу остаться»?
В.Шендерович
―
Ну они говорят… Сколько человек вышло на митинг?
И.Воробьева
―
Не так много, как хотелось бы, наверное.
В.Шендерович
―
Тысячи две, да?Ну? Я летел как раз из Европы, рядом сидел ученый, просто в кресле рядом оказался. Он меня узнал, он рассказал мне про себя. Довольно серьезный человек, академик. Вот он мне рассказал, что происходит внутри, как вообще младше 30 уже никого нет – все съехали, потому что нищета.
И.Воробьева
―
Так, а почему они съехали? Что, нельзя было остаться и бороться? В чем проблема-то?
В.Шендерович
―
Проблема в том, что не каждый первый рождается Новодворской, проблема в том, что не все рождаются борцами, не все готовы бороться. Не каждый первый – Сахаров, понимаешь?
И.Воробьева
―
Ну хотя бы один из десяти.
В.Шендерович
―
Ну один из десяти тысяч, Ира. Один из десяти тысяч есть, да. А остальные сказали: « Ребята, мы хотим заниматься наукой - вы предлагаете воровать. Мы поехали».
И.Воробьева
―
На этом пауза. Вернемся, еще продолжим про науку и про Путина и про разные другие решения.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
Продолжается программа "Особое мнение". Виктор Шендерович здесь вместе со мной в студии. Мы закончили на том, что ученые уезжают, действительно, очень много.
В.Шендерович
―
А ты в перерыве сказала, что надо бороться. Мне тоже кажется, что надо бороться, только это уже выбор личный, частный. Мы не можем велеть людям бороться. Это странно. Государство, общество не может исходить из того, что все на преодолении будут работать. Я часто цитирую из Брехта из «Жизни Галилея». После отречения Галилея его ученик пафосно восклицает: «Несчастна страна, в которой нет героев». На что брехтовский Галилей отвечает: «Несчастна страна, которая нуждается в героях». «Не стоит село без праведника», да. Была Новодворская. Но из Новодворских и Сахаровых не состоит страна. Правила игры. Ведь в Норвегии тот же процент настоящих буйных, как ты выразилась. Это везде. Вопрос в том, какие правила игры. Нужно ли гибнуть для того, чтобы доказать таблицу умножения, чтобы стоять на своем достоинстве.
И.Воробьева
―
Почему гибнуть?
В.Шендерович
―
Потому что здесь человек, который… А кто-то и гибнет, как ты знаешь. Кто-то гибнет, как Щекочихин, как Политковская, как Эстемирова. Значит, вопрос в том, как устроены правила игры, как устроено государство. Наше - устроено вполне бандитским образом. И те ученые, которые хотят ради страны работать в стране, реализовывать здесь – где родился, там и сгодился – свой талант, они должны на преодолении это делать. Не все хотят на преодолении.В конце концов, извини, у Новоселова и Гейма – я не знаю, какие гражданские таланты – у них таланты физиков, видимо, существенные. И они уехали реализовать свой талант. Если для этого нужно ехать в Манчестер, они уехали в Манчестер. Молодцы! А страна должна чесать репу и думать, как не остаться со сметьем, с мусором вместо Нобелевского лауреата; и как сделать так, чтобы десятки других, молодых ученых оставались здесь и работали здесь и приносили славу, а потом и благосостояние, и уважение этой стране. Это задача государства. Но для этого должен перестать править кооператив «Озеро» в этом государстве, которому нафиг не нужны Новоселов и Гейм, а нужна цена на нефть и 30 миллионов из 140 обслуживающего персонала, включая артистов на кооперативы. Им больше не надо. Не нужны им Новоселов и Гейм, вот и все.
Дальше уже наша с тобой и некоторого количество десятков миллионов, я надеюсь, людей задача - сделать так, чтобы правила игры поменялись.Ну вот мы, кто как может, в этом участвуем.
И.Воробьева
―
Подождите, а бороться в существующих правилах игры разве нельзя, разве нельзя пытаться сделать так, чтобы ученым было лучше. Почему вы говорите о том, это должно делать только государство, а почему не общество?
В.Шендерович
―
Нет, секундочку! Есть некоторые рычаги у общества, чтобы контролировать государство. Ну что мы будем опять азбуку. Ну свобода слова - я тебе скажу -честные выборы, контроль и так далее. Все это есть, эти инструменты давно придуманы. У нас они не то что не работают – они демонтированы преступниками, захватившими власть. Точка. Ну наука. А можно точно так же сказать: культура – упремся в фамилию Мединский точно так же. Можно сказать еще про что-то, про бизнес – следующая история: упремся в фамилию Ходорковский или Чечваркин. Это сломанный палец из анекдота: куда ни ткни – больно, палец сломан. Это так устроено это государство, что на втором шаге ты утыкаешься в бандита, вот и все. Причем этот бандит – руководящий бандит, классово близкий бандит.И здесь мы подходим вплотную к тому, что получается спустя 15 лет, в какую труху превращается общество, во что превращаются мозги этого общества, какие представления, и что ждет такое общество. Тут тоже ничего нового особенно нас не ожидает.
И.Воробьева
―
Кстати, я забыла сказать, что референдум-то подобный, если он состоится, может обойтись в 450 миллионов рублей. Об этом заявил глава Мосгоризбиркома.
В.Шендерович
―
Ну, конечно, это самое насущное. Как известно, у нас главная проблема – куда девать деньги?
И.Воробьева
―
Ну на референдум…
В.Шендерович
―
На такое не жалко, на Дзержинского – ну что вы!
И.Воробьева
―
Слушайте, по поводу наших отношений с другими странами. Сегодня об этом говорил премьер Дмитрий Медведев. Вы, наверное, знаете, что продлили эмбарго, и перечень продуктов остался такой же, за исключением отдельных позиций. И Дмитрий Медведев сказал, что это не является константой, это можетзависеть, в том числе, от того, как складываются отношения России с другими странами.
В.Шендерович
―
И чего?
И.Воробьева
―
Я все понимаю. У нас плохие, наверное, отношения со всеми странами, возможно, не со всеми – с частью. Там у нас обмен опытом даже в каких-то ведомствах идет. Тем не менее, так, если уже острота момента прошла, острая фаза конфликта с другими странами, мы уже идем на восстановление, как считается, или все ухудшается, но в такой как бы нано-форме?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Что это такое? Сейчас будут бороться с теми, кто дает гранты на науку
В.Шендерович
―
Ну какое там восстановление?
И.Воробьева
―
Ну все, мы уже поругались, хватит.
В.Шендерович
―
Нет-нет-нет. Это самолет вошел в штопор и с этим, запершимся в кабине пилотом, все будет так, как будет. Все продолжается. Просто история медленно развивается. Она очень стремительно развивается, но…
И.Воробьева
―
Мы же этого не видим, то есть нет скачки.
В.Шендерович
―
Понимаешь, какая штука. Замечательный литературовед питерский Самуил Лурье – я с ним встречался год назад – он замечательно сформулировал, что «песчинка не чувствует оползень», понимаешь? Конечно, рядом с тобой та же песчинка, что и вчера, только мы – в оползне. В очень серьезном оползне, и этот оползень, разумеется, продолжается. И пока не произойдет смены администрации и политики курса администрации – потому что можно поменять шило на мыло и Путина на Иванова – ничего не означает – пока мы по-настоящему не поменяем, пока не вернем эти инструменты, пока мы не начнем выход наружу, будет только ухудшаться, разумеется.
И.Воробьева
―
А вас радуют сообщения, которые регулярно появляются, но иногда они имеют под собой какое-то вес, иногда не имеют – не важно – о том, что вот в кремлевских элитах раскол, все там дерутся-ругаются, и все там шатается?
В.Шендерович
―
Ну, как это можно? Нет сегодня никакого эволюционного выхода из ситуации: все эволюционные инструменты порушены.
И.Воробьева
―
Мы сейчас не про эволюционный выход.
В.Шендерович
―
Дальше выбор между двумя сортами исторического дерьма. Какой-то дворцовый переворот с какими-то непонятными… или дальнейшая деградация, дальнейшее загнивание с последующим взрывом уже социальным. Вот и все. К сожалению, ни то, ни другое ничего хорошего не принесет. Уповать на дворцовый переворот - глуповато. Мы видим эти сигналы. Вот Кудрин там чего-то сказал и потом начинаем высасывать из пальца: то ли это кремлевская разводка, то ли сигнал там?
И.Воробьева
―
Это понятно, я и говорю, что такие сообщения часто бывают.
В.Шендерович
―
Это то, что у нас вместо политики. Эту астму мы называем оргазмом, вот это. Вот этот судорожный предсмертный кашель, а мы от него получаем удовольствие – по тому анекдоту. Вот так вот все происходит. Что-то там под коврами что-то происходит, кто-то кому-то перегрызет горло.
И.Воробьева
―
Это важно, в этом разбираться, это понимать?
В.Шендерович
―
Кому-то – важно, мне – нет. Я только понимаю, что идет дальнейшее, совершенно неотвратимая деградация, совершенно неотвратимая в рамках этой системы.
И.Воробьева
―
А вот некоторые говорят, что наоборот, деградирует Запад, но в части каких-то духовных историй, вполне себе традиционных семейных ценностей. Но вот сегодня Совет Федераций попросил Роскомнадзор вмешаться в политику социальной сети «Фейсбук». Вы же там тоже в «Фейсбуке» есть.
В.Шендерович
―
Не интересно, вот простите.
И.Воробьева
―
Вам все равно не интересно.
В.Шендерович
―
Нет, вот это не интересно.
И.Воробьева
―
Почему?
В.Шендерович
―
Потому что все понятно.
И.Воробьева
―
Что понятно?
В.Шендерович
―
Все понятно. Продолжается идиотизм.
И.Воробьева
―
Почему идиотизм.
В.Шендерович
―
Мы в каждой программе можем приводить десятки примеров начальственного идиотизма. Значит, можно 11-й пример привести, 12-й пример привести.
И.Воробьева
―
Секунду, подождите. Полминуты.
В.Шендерович
―
Ну давай.
И.Воробьева
―
Вы же понимаете, что есть много людей, которые придут к этому человеку в Совете Федерации и попросят его убрать эти смайлики из «Фейсбука», попросят. Это тоже люди, которые живут в нашей с вами стране вместе с нами.
В.Шендерович
―
Конечно.
И.Воробьева
―
И у них семейные ценности. Их раздражают эти смайлики, они считают, что это деградация.
В.Шендерович
―
Им объяснили. Они понятия не имели об этих семейных ценностях. Они понятия не имели о пиндосах, и вот все рассказали.
И.Воробьева
―
Так и о геях они понятия не имели, извините, пожалуйста.
В.Шендерович
―
Совершенно верно. Им это все рассказали, их этим озаботили. Им этой погремушкой трясут перед их скошенными глазами уже 15 лет, ну не 15 – этой чуть поменьше. Ну не важно. Люди подобны колбасам – что им положат в голову, то в себе и носят.
И.Воробьева
―
Все такие люди, как бараны, получается. Люди же не бараны…
В.Шендерович
―
Это опрометчивое заявление. Не обобщайте.
И.Воробьева
―
Хорошо, не все бараны, точно совершенно.В.ШЕНДЕРОВИЧ: Здесь бандиты и нищета. Они поехали в Манчестер, где стали Нобелевскими лауреатами, вот и все
В.Шендерович
―
Не все бараны, точно. А вот дальше мудрость народа заключается в том, собственно говоря, кому он доверит – этот народ – руководство собой, и кого он посчитает элитой, кого возьмет за ориентир. Будет элитой Зимин, Ясин – одна жизнь будет. Будет элитой Мединский – другая жизнь будет. А еще третий какой-нибудь придет, Энтео станет элитой – третья жизнь начнется. Аони все есть: и Ясин, и Энтео, и Мединский, и 140 миллионов разных. Но только почти все время мы выбираем негодяев и тупиц, мы их выбираем…
И.Воробьева
―
Они сильнее.
В.Шендерович
―
Нет, они не сильнее, разумеется. Это такое, демагогическое заявление. Вопрос в том, что есть разные. Дальше – наша воля коллективная. Никто не может запретить человеку и народу выйти на свободу. Но никто не может запретить ему дальше жить в рабстве, никто не может. Нельзя человека насильно. Ему можно водопровод провести и шампунь поставить – нельзя его заставить вымыться. Нельзя, нет таких сил, если человек отбивается. Ребенок – можно, если навалиться впятером и вымыть. Взрослого нельзя вымыть.
И.Воробьева
―
Впятером – можно.
В.Шендерович
―
Он должен осознать, что это ему надо. Он должен захотеть перестать вонять и вымыться. Но, что можно сделать – это объяснить, что это в твоих интересах. Это можно попробовать. Если не давать это объяснять, если в человека вкладывать чувство гордости, что он воняет, то он будет гордиться тем, что он воняет, Ира, что мы и наблюдаем. Мы гордимся. Мы воняем уже очень сильно и на весь свет наш запах слышен уже очень серьезно. Мы уже угроза Европе реальная, уже счет пошел убитых на тысячи, на большие. И мы по-прежнему пребываем от себя в полном восторге, мы по-прежнему настаиваем, что это зашибись запах, и что мыться не надо.А что есть люди, которые понимают гибельность этого – да есть, но только они уезжают помаленьку отсюда и деградируют помаленьку и маргинализируются здесь и машут на все рукой.
И.Воробьева
―
Так это они все делают: это они уезжают, это они деградируют, это они маргинализируются.
В.Шендерович
―
«Жизнь Галилея», Брехта: «Несчастна страна, которая нуждается в героях». Нет, герои будут, и есть люди, которые не уедут. Такие, как Новодворская – совсем штучный был человеческих экземпляр, но такие, конечно, будут. Но ставка должна быть не на них. Нельзя делать расчет исторический. Расчет все-таки на здравый смысл.
И.Воробьева
―
Рассчитываем на здравый смысл мы с Виктором Шендеровичем. Спасибо большое! Это была программа "Особое мнение".