Михаил Барщевский - Особое мнение - 2015-06-09
И.Воробьева
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Ирина Воробьева. Здесь, в студии со своим особым мнением Михаил Барщевский. Добрый вечер, Михаил Юрьевич!
М.Барщевский
―
Добрый вечер!
И.Воробьева
―
Ну что, есть история, которая со вчерашнего дня длится, в новостях активно обсуждается. Это история охранника, который якобы то ли ударил ребенка электрошокером, то ли не ударил – никто, ничего пока не понимает. Все проводят проверки. Все уже заявили, что все проводят проверки. Давайте исходить из того, что у нас есть. Вообще, в принципе охранники, которые у нас есть в учреждениях, магазинах и так далее – у них есть какие-то средства, или должны быть какие-то средства – дубинки, оружие, электрошокеры – или нет, или вообще ничего не должно быть?
М.Барщевский
―
Я, по-моему, сегодня в новостях по телевизору смотрел интервью начальника Департамента торговли Москвы, который сказал, что у охранников магазинов вообще нет никаких прав ни задерживать, ни обыскивать, а все – только полиция. Тогда возникает вопрос: А для чего они нужны, если у них нет вообще никаких прав? На Западе «проклятом», который для нас не пример, конечно, там охранник имеет право задержать до приезда полиции, естественно совершенно. Поэтому они ходят с наручниками и дубинками. Если наши охранники не будут иметь дубинок, электрошокеров и так далее, то они чего от кого охраняют? Они просто вешалка для униформы? Грабят кассу магазина – если у них нет права задерживать, то что они должны делать? Вызвать полицию? Так вроде и кассир может вызывать. Я сейчас не про мальчика говорю, а в целом..., про нападение на кассу магазина. Или ватага молодых подвыпивших ребят разносят магазин в щепки. Что они имеют право сделать, если у них нет никаких средств, если они не имеют права на такие средства?Поэтому у нас, по-моему, ведется активная война с охранными фирмами, ЧОПами, причем, я не очень понимаю, зачем она ведется. Притом, что идет сокращение полиции на 300 тысяч.
И.Воробьева
―
А в чем выражается эта война?
М.Барщевский
―
Там с оружием большие проблемы. Там у многих отозвали лицензию на оружие, позакрывали огромное количество ЧОПов. Я просто не понимаю, нам нужна охрана банков, магазинов или не нужна? Если не нужна, давайте просто запретим это дело и все. Дядя Вася с метлой стоит на входе – хулиганов отпугивает. А если нужна, тогда дайте им возможность охранять в принципе.Что касается досмотра. Если они на экране телевизора видят, как кто-то кладет что-то себе в портфель, прячет - давайте по закону разберемся, что они имеют право делать, если они не имеют права досматривать и не имеют права задерживать?
И.Воробьева
―
Да просто подойти, пристыдить могут.
М.Барщевский
―
Ну да, пристыдить, сказать, что они в профсоюзную организацию ему напишут, в соседнюю китайскую прачечную обратятся с жалобой. Что они имеют права делать?
БАРЩЕВСКИЙ: Если охранники не будут иметь дубинок, электрошокеров и так далее, то они чего от кого охраняют?
И.Воробьева
―
Слушайте, но на практике – не знаю, как по закону, - но на практике они действительно же задерживают, до приезда полиции ограничивают выход покупателя из магазина.
М.Барщевский
―
О’кей! Я вам сослался на цитату из выступления начальника Департамента торговли города Москвы. Вопрос другой. Повторяю еще раз: если это запрещено, давайте запретим, просто распустим это все и освободим людей для новых рабочих мест. Если им разрешено, тогда возникает проблема другая – злоупотреблений. Мне кажется, что на Западе это регулируется очень просто. Если охранник неосновательно задержал покупателя или обыскал покупателя, покупатель тупо подает в суд и взыскивает с этого магазина – не с охранника, с магазина- хорошую компенсацию.
И.Воробьева
―
Почему с магазина, а не с фирмы, которая?..
М.Барщевский
―
Это уже проблема магазина. У магазина есть регрессный иск. Я же пришел в магазин. Это магазин в порядке регресса пусть взыскивает уже с охранной фирмы, с которой есть договор. Но здесь надо как-то разбираться. Что касается мальчика, то, вообще, история очень туманная.
И.Воробьева
―
Давайте тогда по ощущениям. Я понимаю, что здесь ничего доказано, и нет никакого видео, которое бы доказывало то или другое. Давайте по ощущениям, вот все, что мы знаем про эту историю. Оно, по вашим ощущениям, в результате, как было или как могло быть?
М.Барщевский
―
Вот давайте -как могло быть.
И.Воробьева
―
Как могло быть, да.
М.Барщевский
―
Недавно один юрист – юрист при должности -сказал, что таких охранников, виновных в нападении на ребенка надо строго наказывать. То есть человек признал виновным человека…
И.Воробьева
―
Он называл его садистом, и это был Павел Астахов.
М.Барщевский
―
Не помню. Это меня несколько удивило, потому что моя реконструкция событий, она немножко другая. То, что мы знаем по утверждениям СМИ: два мальчика находятся с магазине и им кто-то покупает мороженое. Давайте разберемся с этим: кто-то покупает мороженное. Обычно, когда дети находятся в магазине, им никто мороженное не покупает, если только они об этом не попросят. Дальше у меня вопрос к маме этих мальчиков, которую мы тоже видели по телевизору - живописный портрет можно было составить по тому, как она говорила, как она выглядела - Мамаша, а вы где были, когда в середине дня ваши дети, как беспризорники по магазинам попрошайничают? Это второй вопрос.Дальше. Им покупают одно мороженное, как мы знаем. После чего по версии охранника и его коллеги, который тоже был на посту, эти двое мальчишек начинают за это мороженное драться. Верю вполне, допускаю, по крайней мере. Дальше этот охранник выводит на улицу этих мальчишек, выгоняет, выпихивает, выталкивает на улицу. Ну а в принципе, наверное, это его функция – разнять, прекратить драку в магазине, по крайней мере,
И.Воробьева
―
Но все равно физическое воздействие на детей.
М.Барщевский
―
Я не знаю, как он их – словами выгоняет? Знаю, что не дубинкой. А вот дальше события развиваются очень интересно. Якобы он применяет электрошокер. Первый вопрос: Зачем? Я не говорю, что прав, правильно сделал. Я говорю: зачем? Целеполагание? Прекратить безобразие какое-то. А за пределами магазина зачем ему это делать?Второй вопрос. Обычно, насколько я знаю, от электрошокера остается два пятнышка, как от укуса змеи там, где прикасаются контакты. Мальчик, когда его снимают, показывает огромное пятно размером с проекцию футбольного мяча. От электрошокера такое не остается, насколько я, по крайней мере, осведомлен. Но, что интересно, родители этого мальчика не обращаются в полицию в этот день и назавтра не обращаются. Зато назавтра, по словам охранника, к нему приходят дяди и требуют денег, а когда он оказывается давать деньги, вот после этого идет обращение в полицию спустя, по-моему, два дня.
БАРЩЕВСКИЙ: Мамаша, а вы где были, когда в середине дня ваши дети, как беспризорники по магазинам попрошайничают?
И.Воробьева
―
Это произошло в субботу, а известно стало в понедельник.
М.Барщевский
―
Ну вот, спустя два дня. Как-то дальше мне начинает все казаться некрасивой историей.
И.Воробьева
―
А есть люди, которые сейчас очень активно указывают на то, что это семья цыганская, поэтому совершенно не исключают, что дети могли и своровать и клянчить и так далее. Вот этот момент.
М.Барщевский
―
Я не сторонник любого рода шовинизма, но у оседлых цыган – а это городские жители, насколько я понимаю, - такой способзаработка не очень распространен в отличие от кочевых. Не могу здесь судить, но здесь не вопрос национальности.
И.Воробьева
―
Но это важный момент или нет?
М.Барщевский
―
Для чего? С Юридической точки зрения абсолютно не важный. С точки зрения понимания реконструкции ситуации, я думаю, что определенные какие-то, возможно, ассоциации это вызывает.
И.Воробьева
―
Мы сейчас прервемся буквально на пару минут. Программа "Особое мнение" с Михаилом Барщевским продолжится.РЕКЛАМА
И.Воробьева
―
Продолжается программа "Особое мнение". Михаил Барщевский и Ирина Воробьева. Вот эта тема с охранниками очень всех волнует, и тут много пишут об этом. Вот Андрей из Ярославской области пишет, что в охрану просто берут всех подряд, не проводя никакого отбора. Нужно разработать критерии приема на работу охранником». Нужны ли такие критерии, навязанные государством этим фирмам?
М.Барщевский
―
Андрей, во-первых, ошибается.В охрану очень-очень отбирают людей, не потому что такие сознательные, а потому что дикий конкурс. У нас же вообще сегодня в стране охранников целая трудовая армия, может и почему решили немножко их поприжать – слишком много их стало. Потому что история с Коломойским показала, что не надо иметь большие охранные армии.
И.Воробьева
―
До этого разгромили ЧОП Гудкова, чего уж там. Про все ЧОПы скажем тогда.
М.Барщевский
―
Конечно, должен быть определенный отбор. Там отбор какой идет. Вот, когда с оружием, травматическое оружие… кстати, если мне не изменяет память, по-моему, наручники и дубинки тоже к холодному оружию относятся…
И.Воробьева
―
Спецсредства.
М.Барщевский
―
Спецсредства, да. Вот для спецсредств нужна справка психиатра…
И.Воробьева
―
Хотя, казалось бы, извините, дубинку и наручники можно купить и так много где.
М.Барщевский
―
Да, у нас много смешных вещей, в этом плане много смешных вещей. Но какие-то критерии отбора существуют у самих охранных фильм, потому что никто из хозяев охранных фирм потерять лицензию за идиотизм своего сотрудника, за идиота-сотрудника в прямом смысле этого слова, в медицинском смысле слова не хочет. Поэтому, мне кажется, что Андрей немножко горячится.
И.Воробьева
―
Тогда другой вопрос. Вот мне уже интересно, потому что мне тоже приходилось сталкиваться с хамами охранниками, которые, честно говоря, пугали, и я не очень понимала, куда, собственно, обращаться с этим.Правда, куда? В эту фирму, в полицию?
М.Барщевский
―
В полицию. На самом деле сейчас в полиции очень интересная ситуация сложилась. В Москве сейчас похуже, а вообще, при Колокольцеве было очень здорово. Там на все жалобы в обязательном порядке шла реакция, то есть жалоба фиксируется в обязательном порядке и по ней нужна отчетность. А отчетность - это профилактическая беседа с тем, на кого вы пожаловались – наименьшее, а по серьезке, даже если – это плохой вариант – вы пожаловались, полицейский пришел, получил взятку и ушел – я вовсе не оправдываю взятки, - но в конечном итоге тот, на которого вы жаловались, который был вынужден дать взятку, чтобы от него отстали, все-таки он наказан: взятку-то он из своего кармана платил.
И.Воробьева
―
Ну это, знаете, очень так…
БАРЩЕВСКИЙ: Дело в том, что народу по фиг, за кого голосовать, либо нет идеи, на которую вы можете привлечь эти голоса
М.Барщевский
―
Изощренно. Я понимаю, да. На самом деле, конечно - жаловаться в полицию, потому что в конечном итоге не надо забывать, что полиция отвечает за все, и это прямая ее функция.
И.Воробьева
―
Закрывая эту тему, расскажу вам одну историю. Не будут говорить место, чтобы никого не подставлять. Я не такдавно наблюдала конфликт гражданина с охранниками, которые не пускали его, говорили, что здесь нельзя проходить. Гражданин вызывал полицию, которая приехала на место, спустя, правда, длительное время, но, тем не менее решила этот вопрос в пользу гражданина, ссылаясь на одну из статей Конституции Российской Федерации. Я это слышала собственными ушами. Я просто этот день запомню на всю жизнь, когда полиция просто в этот момент сказала: «Знаете что, есть Конституция, - обращаясь к охране, - вы нарушаете Конституцию: не даете гражданину пройти. Вы, пожалуйста, отойдите, а гражданин - идите. Вы имеете право».
М.Барщевский
―
Очень хорошо, что вы привели этот пример. У меня в арсенале такого примера просто нет. Но на что я обратил внимание в пандан тому, что вы сказали. Мне чаще приходится иметь с гаишниками дело, чем с патрульно-постовой службой. И я поразился недавно. Меня остановили двое гаишников. Это в Люберецком районе Московской области произошло. Я поразился просто: абсолютно интеллигентная речь, великолепная выдержка, просто великолепная выдержка. Вот хотел бы придраться – не к чему было придраться мне, вот не к чему придраться. Потрясающе себя вели. В Москве недавно гаишник остановил – то же самое. То есть вообще уровень, по крайней мере, ГАИ – то, что я сталкиваюсь – уровень культуры, уровень выдержки, уровень «нехамовитости»(не «я хозяин по жизни!») - значительно просто скачкообразно выросли, опять-таки на моем примере, за последние пару лет. Я подумал: ладно, телевизионная морда – может быть, такая реакция. Я позвонил своим друзьям после второго случая. Они мне подтвердили то же самое.
И.Воробьева
―
Хотелось бы на это надеяться. Не могу сказать ничего плохого про ДПС, у меня с ними не было конфликтов, таких, чтобы прямо… Хотя я очень активный водитель.
М.Барщевский
―
Вообще, то, что вы сказали, это потрясающе.
И.Воробьева
―
Этот пример – это было на моих глазах. Я вам хочу сказать, что я просто запомнила этот день, когда полиция, основываясь на статье Конституции встала на сторону гражданина в конфликте с охранниками. Удивительно! Просто респект был полиции в тот момент. В общем, я к чему? Если у вас конфликт с охранниками, вызывайте полицию, потому что так правильный механизм.О’кей. Переходя к другой теме… Депутаты Государственной думы очень сильно озабочены тем, чтобы каким-то образом поменять законы, точнее, известно, каким образом, чтобы перенести день голосования в следующем году с декабря на сентябрь. Как вы относитесь к такой идее депутатов, к их действиям?
М.Барщевский
―
Можно я прокомментирую в данном случае не депутатов, а оппозиционеров наших, записных оппозиционеров.
И.Воробьева
―
Это кто, например?
М.Барщевский
―
Ну не важно сейчас.
И.Воробьева
―
Хорошо. Да.
М.Барщевский
―
Когда установили единый день голосования в сентябре, вся оппозиция небезосновательно, сразу скажу, говорила: «Ребята, ну это нечестно. Выборы в сентябре - мы не успеваем провести агитацию. Это в пользу партии власти».
И.Воробьева
―
Так.
М.Барщевский
―
Было такое?
И.Воробьева
―
Ну, конечно, логично.
М.Барщевский
―
Сегодня, когда депутаты собираются перенести выборы в Госдуму с декабря на сентябрь, те же аргументы звучат опять. Правильно?
И.Воробьева
―
Логично.
М.Барщевский
―
Маленький вопрос: А когда были прошлые выборы в Госдуму декабрьские, не сентябрьские – декабрьские, что же оппозиция у нас ничего не получила? Значит, может быть, дело не в том…
И.Воробьева
―
Вы сейчас по тонкому льду идете, Михаил Юрьевич.
М.Барщевский
―
Я люблю по нему ходить. Дело, может быть, не в том, что музыканты неправильно сидят, а, может быть, дело все в том, что: а)либо народу по фиг, за кого голосовать – простите меня за мой французский, либо просто потому, что нет идеи, на которую вы можете привлечь эти голоса.
И.Воробьева
―
А, может быть, дело в том, что у дирижера из карманов деньги торчат и власть торчит из всех карманов у этого дирижера?
М.Барщевский
―
Об этом я не подумал. Кстати, кто идет по тонкому льду, я бы хотел уточнить?
И.Воробьева
―
Вот, мне кажется, что вы пошли, а я вместе с вами, потому что, знаете, вот это: почему оппозиция не получает голоса на выборах? – это очень тонкий лед, согласитесь.
М.Барщевский
―
Да. Если бы результаты голосования не совпадали с опросом общественного мнения, проведенных «Левада-Центром», я подчеркиваю…
И.Воробьева
―
И что с «Левада-Центром»?
М.Барщевский
―
Если бы результаты голосования не совпадали с результатами опросов общественного мнения, то можно было бы говорить абсолютно точно, что выборы все – жульничество от начала до конца. Но беда вся в том, что рейтинг Путина, например, он на выборах был, если память не изменяет, 60 с чем-то процентов, а по опросам общественного мнения все время что-то за 80 заваливает. То есть, если сегодня будут выборы, нравится вам или не нравится, но с первого тура…
БАРЩЕВСКИЙ: Большинство живет себе нормальненько, его власть устраивает, его нормальненькое житье связано с ней
Что касается «Единой России», у меня с ней сложные отношения, у меня«Единой Россией» сложные отношения. Но медицинский факт тоже, что даже по опросам общественного мнения – я не беру опросы на сайте "Эха Москвы", я беру опросы «Левада-Центра», широкие опросы, не узкие, скажем, креативные, да умные, но узкой части, группы, - ну все равно 40% они набирают. Так и на выборах набрали.
И.Воробьева
―
А мы с вами представляем, кто в основном голосует за «Единую Россию»?
М.Барщевский
―
Да, конечно.
И.Воробьева
―
Кто?
М.Барщевский
―
Пенсионеры в большинстве своем, люди, для которых выборы – это праздник, мероприятие, на которое можно сходить. Причем я абсолютно уверен, что те, кто голосует за «Единую Россию»… для меня лично вопрос другой: кто голосует за «Справедливую Россию»? Потому что таких я себе представить не могу. Кто голосует за коммунистов, понимаю. За ЛДПР – понимаю. Жириновский прикольный – это основание, чтобы проголосовать за ЛДПР, это понятно. Вот за «Единую Россию» - как за власть, голосование за власть.
И.Воробьева
―
Бюджетники, да? Очень много всяких людей голосует. Те же самые, которые на митинги собираются эти…
М.Барщевский
―
Большинство. В данном случае не количественное большинство, но большинство. Недавно очень хорошо это Аузан объяснял в одной передаче, просто четко разложил как экономист. Когда большинство живет себе нормальненько, то, естественно совершенно, его власть устраивает, потому что его нормальненькое житье связано с этой властью. Как только большинство или значительная часть начинает жить не нормальноенько, то виновата будет эта же самая власть.
И.Воробьева
―
Все правильно. Но не зря я спрашивала, кто голосует за «Единую Россию». Мы вернемся к этой теме после перерыва, потому что у нас сейчас новости, потом краткая реклама и "Особое мнение" с Михаилом Барщевским продолжится.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
Продолжается программа "Особое мнение". Мы ходим с Михаилом Барщевским по тонкому льду, обсуждаем выборы. Слушайте, я не зря про «Единую Россию» спрашивала, кто голосует. Вообще, вы ответили на мой вопрос про депутатов цитатой из оппозиционеров. А вы сами как относитесь к этому переносу голосования, учитывая, что вы согласны с доводами оппозиции, что в сентябре выборы – это не очень честно?
М.Барщевский
―
Не то, что не очень честно. Я бы здесь другой термин употребил. Объединение голосования на один день, то есть перенос декабрьских выборов на единый день голосования в сентябре я одобряю, потому что это большая экономия денег, времени и так далее. Другая вещь, что я бы единый день голосования перенес бы на ноябрь-декабрь навсегда по всем вопросам. То есть совместить единый день голосования и выборы в Госдуму – это правильная идея. Вопрос, где совместить?
И.Воробьева
―
То есть наоборот все сделать, в смысле не в сентябре проводить, потому что, известно почему…
М.Барщевский
―
Да. Но у нас, видимо, у меня и у тех, кто принимает решение, с временами года, с цифрами… Потому что, я, например, считаю, что январские каникулы должны быть дней 4-5, а майские дней 10-15. А вот власть предержащие считают, что нет – вот там в январе пить, а не в мае на огородах сидеть. То же самое и здесь. Мне кажется, выборы в зимнее время… Правда, тут надо понимать, что мы с вами живем в Москве, и нам голосовать, что в сентябре, что в декабре – без разницы. А не в Москве в сентябре весь выборных процесс приходится на светлое время суток.
И.Воробьева
―
Не понимаю.
М.Барщевский
―
А в декабре там половина дня - темнота.
И.Воробьева
―
И что?
М.Барщевский
―
Ну как? На неосвещенных деревенских дорогах…
И.Воробьева
―
Ой, перестаньте! Они по ним каждый день ходят. Ну, Михаил Юрьевич, ну перестаньте! Мне в сентябре ужасно неудобно. У меня лесной сезон…
М.Барщевский
―
А у меня грибной сезон.
И.Воробьева
―
Вот-вот. Я вот из-за таких как вы, весь сентябрь в лесу живу, так что вот… Давайте другую тему возьмем.
М.Барщевский
―
Женщина, живущая на болоте – это кикимора. Мужчина, живущий в лесу… это тоже... А вот женщина, живущая в лесу – это как?
И.Воробьева
―
Будем считать, что кикиморы на болоте – тоже нормально, потому что в Московской области болот в лесах очень много.
М.Барщевский
―
Как же у вас торфяники горят, если у вас болот много?
И.Воробьева
―
А потому что болота…
М.Барщевский
―
Осушили.
И.Воробьева
―
Конечно, особенно в тех районах, где было много торфа, а потом оставили все, как было. Теперь они горят. Теперь для того, чтобы их обводнить, нужно действовать по технологии, а не так, как они делают.
М.Барщевский
―
Теперь вы видите, насколько выгодней ходить по тонкому льду, чем по подмосковным болотам.
И.Воробьева
―
Тут это зависит от того, какая у вас позиция, потому что говорить со мной торфяники, горящие леса и про грибников – это очень тонкий лед.Давайте обратимся к Верховному Суду Разъяснения дал пленум Верховного суда, подготовлено постановление. Речь идет о порядке применения норм Гражданского кодекса в отношении игроманов. Верховный Суд говорит о том, что суд в принципе вправе ограничивать дееспособность гражданина, если будет установлено, что в следствие причастия к азартным играм, злоупотребления спиртными напитками и наркотическими средствами – то есть там через запятую все эти люди – он ставит свою семью в тяжелое материальное положение, тогда суд может… Слушайте, это нарушение прав человека?
М.Барщевский
―
Абсолютно нет.
И.Воробьева
―
Почему?
БАРЩЕВСКИЙ: Заявления о проверке ее причастности к преступлениям ставят следственные органы в смешном виде. Она жертва
М.Барщевский
―
Потому что врачами давно установлено, причем опять буду ссылаться на Западный опыт, так некомфортно себя чувствую, - американцы это начали первыми, потом их поддержали французы, а я знаю, очень серьезные исследования были у немцев, потом наши психиатры поддержали – это реальная психическое расстройство.
И.Воробьева
―
Игромания.
М.Барщевский
―
Игромания. Причем я сталкивался с игроманами. В моем поколении, пожалуй, игроманов, которые становились зависимыми, не так много, но вот в поколении наших детей были случаи. Даже несколько моих друзей обращались ко мне по поводу своих детей: Вот поговори с ними. Ты юрист, попугай и так далее». Я с ними общался. Это реальная зависимость, причем, с моей точки зрения зависимость – я не психиатр, - но это одна из сильнейших зависимостей, просто сильнейших, причем постоянно подогреваемая внешней средой. К слову пришлось: сейчас есть другое интересное наблюдение. Вы интернет любите?
И.Воробьева
―
Конечно.
М.Барщевский
―
В Фейсбуке бываете?
И.Воробьева
―
Каждый день. И в Твиттере.
М.Барщевский
―
А по сколько часов?
И.Воробьева
―
Я понимаю, к чему вы ведете, но нет…
М.Барщевский
―
Значит, вот свыше 6 часов в интернете – Фейсбук, Твиттер, в социальных сетях – это психическое расстройство.
И.Воробьева
―
Ужасно! Шея болит.
М.Барщевский
―
нет, это психическое расстройство.
И.Воробьева
―
Я понимаю.
М.Барщевский
―
Но самая интересная цифра – я услышал недавно, - что за последние два года статистика показала, что 60% случаев разводов по инициативе мужчин…
И.Воробьева
―
Так…
М.Барщевский
―
…связано с увлечением женами Фейсбуком, Твиттером и другими сетями.
И.Воробьева
―
Скажите, пожалуйста! Расстроились мужчины - какой ужас! Нашли себе повод. Это прекрасно, слушайте!
М.Барщевский
―
А зачем мне жена, если ее нет?
И.Воробьева
―
А зачем мне муж, который футбол, извините – пропадает на полдня, или там… не знаю, что там еще мужчины еще любят?
М.Барщевский
―
А вы даже не знаете, что мужчины любят, а мы знаем, что вы любите.
И.Воробьева
―
Но вот это специфическое, оно меня не очень интересует просто, понимаете.
М.Барщевский
―
В общем, игромания – это, конечно, психическое заболевание, с моей точки зрения. И в данном случае, с моей точки зрения, Верховный Суд совершенно правильно сделал. Другая вещь, что это как бы не то чтобы расширительное толкование закона, но закон нам говорит об ограничении дееспособности, то есть Верховный Суд в данном случае совершил очень мужественный, очень правильный шаг: он не стал дожидаться пока законодатель возьмет и запишет прямо это слово, а Верховный Суд истолковал понятие, которое есть в Гражданском кодексе и распространил на игроманию. По-моему, в данном случае Верховный суд сделал то, чем он должен заниматься.
И.Воробьева
―
И, как всегда, вопрос правоприменения судами – тут уже ничего нельзя сделать. Потому что вы же понимаете, что злоупотреблять этой историей…
М.Барщевский
―
Злоупотребление правом – это вообще у нас постоянный аргумент. Вот сейчас обсуждается любой новый закон. Постоянный аргумент: А как этим будут злоупотреблять? Я помню, была шикарная дискуссия, когда первый раз подняли административные штрафы за нарушения скорости, «двойную» и так далее. Значит, какая шла дискуссия? «Да, но вы понимаете, насколько взятки вырастут?» «Да, но вы понимаете, как будут провоцировать и брать взятки?» Вопрос о том, что вы понимаете, что теперь будут меньше нарушать – даже не обсуждался.
И.Воробьева
―
И не будет обсуждаться.
М.Барщевский
―
И не обсуждался.
И.Воробьева
―
Конечно. Не для того делали.
М.Барщевский
―
Но на самом деле признаем медицинский факт: сработало.
И.Воробьева
―
Что именно?
М.Барщевский
―
Вот эти высокие штрафы, лишение прав за двойную осевую, за пьянку за рулем – ведь сработало, реально сработало.
БАРЩЕВСКИЙ: Слава богу, мир начал понимать, что ИГИЛ – это не где-то там проблемы Америки, а это проблема мировая
И.Воробьева
―
Я не верю, что у нас лечится штрафами что-то.
М.Барщевский
―
Ира, Ира, сработало. Штрафами, взятками – не важно, чем – важно, что наказание следует.
И.Воробьева
―
Как не важно: взятками или не взятками? Ну как это не важно, слушайте!
М.Барщевский
―
Я за честное… Я тоже за то, чтобы быть здоровым и богатым, а не бедным и больным. Но вы поймите, нарушителю все равно хуже стало. Вот возьмите: вендетта или суд и справедливый приговор…
И.Воробьева
―
Вы нарушаете правила дорожного движения.
М.Барщевский
―
Да, нарушаю, честно признаюсь. Но как нарушаю. Я пьяным не сяду за руль никогда.
И.Воробьева
―
Это не нарушение правил дорожного движения – сесть за руль… это совсем…
М.Барщевский
―
Но это же было.
И.Воробьева
―
Так это и есть сейчас.
М.Барщевский
―
Намного меньше. Вторая штука. Я раньше при обгоне – вот обгоняю где-нибудь за городом – двойная осевая – да плевал я на нее, я вижу: никого нет – и поехал.
И.Воробьева
―
Так, и?
М.Барщевский
―
Да, но я старых водитель, когда-то был раллистом, то есть я немножко умею водить машину. Но, когда это девочки, которым права подарили вместе с машиной, то это заканчивалось очень плохо.
И.Воробьева
―
Так они же и будут продолжать делать. Они же не знают.
М.Барщевский
―
Нет.
И.Воробьева
―
Что значит, нет?
М.Барщевский
―
А им теперь сказали, что в этой ситуации права заберут и второй раз не подарят.
И.Воробьева
―
Серьезно? Только давайте все-таки вспомним, что девочки, которым подарили права, ровно так же подарят взятку и вернут права обратно.
М.Барщевский
―
Это сейчас не так просто. Это стало не так просто.
И.Воробьева
―
Мы с вами по разным дорогам явно ездим.
М.Барщевский
―
Нет, не по разным. Я точно скажу - я же езжу по Москве уже 40 лет – другое стало движение. Таких наглых нарушений уже нет. Меньше стало.
И.Воробьева
―
Возможно. Да опять же тут у нас с вами таких цифр, которые можно пощупать, нету, поэтому что спорить? У вас такое мнение – у меня такое.
М.Барщевский
―
То, что я знаю. До того, как взялись за ПДД, количество трупов в России было 35 тысяч. Когда при Кирьянове началась такая первая активная борьба, потом при Нилове продолжилась – на сегодняшний день, если мне память не изменяет, 24 тысячи погибших в год.
И.Воробьева
―
Все равно очень много.
М.Барщевский
―
Много, но минус 30%. Два Афганистана, я понимаю, но минус 30%.
И.Воробьева
―
Хорошо, ладно. Я же говорю, давайте не будем. А то мы два водителя, просто у вас стаж в два раза больше, чем у меня, но я тоже езжу каждый день.
М.Барщевский
―
Да, вы молодая и прекрасная.
И.Воробьева
―
Согласна с вами. Вот про эту девушку, студентку МГУ, которую задержали на границе Сирии, Варвару Караулову, о которой очень много всего пишут сейчас и очень много обсуждают, на самом деле давайте так, формально: что она нарушила?
М.Барщевский
―
Ничего.
И.Воробьева
―
Ничего?
М.Барщевский
―
Ничего. Нет там состава преступления изначально. Судя по нашем СМИ, нам все время объясняют, как ИГИЛ убеждает и как он это делает… А убеждает он как – он человека не вербует в террористы, а его уговаривают поехать изучать ислам, пообщаться с носителями верховного духа, и девочка, мальчик идут туда не совершать теракты – они едут туда, чтобы духовно усовершенствоваться, познать истину и прочее. То есть в момент, когда они туда едут, у них не только преступных действий – у них и преступных намерений нет. В этом-то и проблема. Вербовщика можно было бы прихватить. Но вербовщик говорит: «А что? Я отправил его на духовное просвещение. Я не знаю…». А вот уже там происходит вербовка в террористы. Вот там уже настолько пропудривают мозги, там человеку говорят, что вот наденешь пояс шахида. И вот, если он приезжает сюда, если он там что-то сделал и вернулся, можно судить за то, что он сделал. Но, когда он приезжает сюда даже завербованный, то его можно уже сажать за покушение на теракт, за какие-то такие вещи, за провоз запрещенной литературы, если он что-то везет с собой, за то, что он едет вербовать. Поэтому это очень сложная для правоохранительных органов ситуация: не за что привлекать.А, что касается этой девочки, то, мне кажется, что сами заявления о том, что следственные органы проверят ее причастность к совершению преступлений – ну они сами по себе ставят следственные органы в смешном виде. Она – жертва, не преступник, а жертва. Слава богу, у нее отец такой сообразительный. И, слава богу, СМИ – вот здесь огромная заслуга СМИ, что они продули такой скандал из всей этой истории с подачи отца, что удалось ее остановить на границе между Турцией и Сирией. И слава богу, что турки наши фотороботы смотрят. И вообще, слава богу, мир начал потихонечку понимать, что ИГИЛ – это не где-то там проблемы Америки, а это проблема мировая.
И.Воробьева
―
И это здесь и сейчас.
М.Барщевский
―
Здесь бы стоило вспомнить Нострадамуса, который 400 лет назад это предсказал, но это так…
И.Воробьева
―
Действительно, надо же поставить запятую, да, Михаил Юрьевич? Спасибо большое! Особое мнение Михаила Барщевского было в эфире "Эха Москвы".