Владимир Семаго - Особое мнение - 2015-05-26
О.Чиж
―
17 часов и 8 минут в Москве. Это значит, что в эфире "Особое мнение", меня зовут Оксана Чиж, а особое мнение сегодня представляет политик и журналист Владимир Семаго. Здравствуйте!
В.Семаго
―
Добрый день! Маленькое уточнение: журналист-тунеядец, потому что за последние пять лет меня уволили из трех радиостанций, поэтому неработающий журналист – есть такое качество?
О.Чиж
―
Мне кажется, что состояние природы человеческой.
В.Семаго
―
Да, журналистами иногда рождаются, даже иногда не надо в МГУ приходить…
О.Чиж
―
По поводу отсутствия работы и по поводу отсутствия штампика от работы в профильном документе мы сейчас поговорим. Я напомню координаты нашего эфира: телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, можно задавать вопросы, самые интересные обязательно ретранслирую. Ну еще существует аккаунт vyzvon в Твиттере, и существует сайт echo.msk.ru. Пишите, обязательно задам ваши вопросы.Ну вот, собственно говоря, сегодня в публичном пространстве снова возникло это словосочетание «налог на тунеядство». Правда, в этот раз не в связи с какой-то частной инициативой депутата или общественного деятеля, а фактически в правительстве об этом заговорили. Роструд говорит, что готовит меры по борьбе с нелегальной занятостью, и вот одна из этаких мер – я процитирую: «Введение обязательного социального платежа, взимаемого со всех граждан, достигших 18-летнего возраста, за исключением официально трудоустроенных, зарегистрированных безработных, студентов. Пенсионеров и других льготных категорий». Вот это тот самый налог на тунеядство?
В.Семаго
―
По сути дела, налога на тунеядство никогда не было. Была отсидка, была высылка за 101-й километр, было принудительное устройство на работу: там кочегаром, плотником где-нибудь – вспомните наших знаменитых писателей.
О.Чиж
―
Лифтером.
В.Семаго
―
Да-да, что-нибудь такое. Я думаю, что этот налог на тунеядство возник в воспаленном воображении наши руководящих, так сказать, структур, потому что мы часто слышим: Безработная москвичка, у нее угнали «Бентли», а из квартиры вынесли на 18 миллионов драгоценностей. Может быть, оттого, что у людей есть деньги, правительство говорит: «Ну, если у людей есть деньги, надо же их каким-то образом взять». В стране не хватает денежных знаков, их нужно печатать. А вместо того, чтобы печатать и разгонять инфляцию, может быть, лучше из отобрать у тех, кому они не очень нужны. Потому что человек не работает, а деньги есть – ну может поделиться немножко и все. Это же не означает, что каждый человек, который по каким-то причинам не может работать, к нему будут приходить фискальные органы и говорить: «Так, ты не работаешь две недели, с тебя – 27 рублей» - такого же не будет.
О.Чиж
―
Значит, ничего плохого?
В.Семаго
―
Хорошего ничего, я бы сказал, для тех, у кого будут брать. И самое главное – наша система расходования денег вызывает большие вопросы и у многих оппозиционных политиков, к которым я себя не причисляю, потому что я как бы далек от политики, я просто смотрю на все, что происходит. И, конечно, наша система использования наших же денег, она далеко не безупречна, если не сказать больше. Поэтому любой налог, который мы сегодня будем взимать, может быть, даже с благородными целями, вряд ли дойдет до тех адресатов, которые в них нуждаются.
О.Чиж
―
А с другой стороны, какая-то социальная справедливостьв этом есть? Предположим, я не работаю нигде официально, но при этом у меня водятся деньги. Соответственно, я с них налоги не плачу, но в тот момент, когда я выхожу из подъезда своего дома, я вступаю на асфальт, который там не просто вырос – его все-таки положили на какие-то, так или иначе, государственные деньгши; я пользуюсь городским освещением, мои родители получают пенсию. То есть, получается, мою жизнь и жизнь моих близких обеспечивают другие.
В.Семаго
―
В принципе вы не участвуете активно в этом процессе, если вы не участник каких-то нелегальных или сомнительных операций по отмывке денег, по уводу денег за границу, по трафику наркотиков - ну много есть очень того, что приносит колоссальные деньги, но с них налоги никто не платит. Может быть, это адресно к ним? Вот вы наркобарон, а официально нигде не работаете. Давайте мы с вас грохнем: вместо того, чтобы в тюрьму сесть, вы даете 20, предположим, миллионов людей в год, и мы оставляем вас в покое с вашим бизнесом – так тоже можно делать. Можно торговать всем. Есть же горячие головы, которые говорят: «Давайте проституцию сейчас на легальную основу поставим, на ней такие деньжищи заработаем. И не важно, что это язва на теле общества, важно, что эта язва деньги приносит». Может быть, это с таких позиций.
О.Чиж
―
Но с другой стороны, как-то с нелегальной занятостью бороться-то надо?
В.Семаго
―
Ну а как вы, вообще, будете бороться? У нас даже налоговая система работает не так, как в любой развитой стране. Там по физическим лицам очень активно работает налоговый инспектор. Если вы взяли кредит как физическое лицо, к вам приходит… Вы же видели в кинофильмах -обязательно это было –такой эпизод, когда к вам приходит налоговый инспектор и говорит: «Когда вы будете платить деньги?». А вот помните, – сейчас я вам скажу, как называется фильм – «Игрушка», где безработный журналист попадает к своему работодателю, а тот его нанимает быть игрушкой своего сына. И там начинается с того, что он встречается со своим финансовым агентом, и тот его просто допрашивает: «Когда ты будешь платить деньги?» У нас такой системы нет. У нас обирает налоговая структура тех, кто на поверхности, кто не может никуда убежать. И вот это попытка нашей власти окончательно переложить, может быть, все тяготы наших сегодняшних экономических трудностей на людей. Почему, собственно, мы – власть – должны все время изыскивать деньги, чтобы платить какой-то части нашего общества? Давайте вы все вместе будете скидываться, в том числе, и те, кто не работает.
О.Чиж
―
А если все-таки коротко – да или нет – он нужен или не нужен?
В.Семаго
―
Такой очевидной необходимости нет, потому что у нас огромное количество денег, которые разворовываются, 60% нашей экономики находится в тени. Вот мы очень часто сталкиваемся с тем, что последнее время говорят, что нужно банки банкротить, вычищать систему. Но ведь вся система работает так, как вся экономика. И если вы хотите вычищать только банки, оставив в покое теневой сектор экономики, которому 60% принадлежит от общего объема экономических процессов в стране, тогда и банки заработают по-другому. Поэтому у нас очень много вещей, которые сегодня несовершенны, очень много вещей, с которыми мы пытаемся управляться с помощью уже отработанных методов, но методов, которые применяются в живых реально действующих, и главное, в легальных экономиках.Вот, например, банковский надзор. Я опять к этому, потому что безработные очень любят про банки говорить. Вот банковский надзор, он ведь взят как совершенная модель из других стран. Но этот банковский надзор никогда не будет работать, потому что инструмент взят из другой структуры экономики, из чистой экономики, нормальной экономики, в которой нелегальный бизнес 2-3 процента и перенесен автоматически в экономику, в которой 60% - теневое.
О.Чиж
―
И он не умеет справляться с путями обхода этого механизма.
В.Семаго
―
Нет, он просто вынуждает банки работать точно так же. Вы, будучи банком, не можете работать на 80% в чистой. Вы будет работать на 60% - в теневой и на 40%, как вся страна, как вся экономика. Значит, какой смысл дергать банки и говорить: Вот этот сейчас зарубим банк, этот зарубим банк? А все экономика в целом-то все равно больная.
О.Чиж
―
Вот наши слушатели, которые пишут sms-сообщения…
В.Семаго
―
Правильно делают.
О.Чиж
―
Действительно, во-первых, правильно делают, а во-вторых, вспоминают другую инициативу, которая тоже на днях появилась. Но вспоминают, понятно почему – потому что это тоже такая отсылка к прошлому, по-своему. Вспоминают инициативу депутатов КПРФ о возвращении статьи за саботаж:мол, проигнорировали указ президента, не выполнили – будьте добры!
В.СЕМАГО: Принуждение – основной и эффективнейший инструмент советского периода
В.Семаго
―
У нас в принципе период сталинско-советского времяпребывания, он очень характерен именно этим опытом – жестким принуждением, оценок, контроля, будем говорить, даже и физического насилия в определенный момент. Вот ты не хочешь работать – раз! – палкой по ногам, и ты пошел на поле. Или, например, не хочешь работать на заводе, а мы тебя на завод заставим идти, потому что нам не нужно, чтобы кого-то кормить зазря. У нас тунеядцы все должны физически трудиться. И поэтому эта меря тоже очень правильная была бы. Принуждение – основной и эффективнейший инструмент советского периода. У нас вся страна через не хочу, через оглобли ехала.
О.Чиж
―
Но вы себе представляете, как одна либодругая из этих двух мер приживаются сейчас, в 2015 году, когда мир такой, какой он есть?
В.Семаго
―
И те, кто считает, что мир такой, какой он есть, они либо меняют сознание, либо уезжают, либо каким-то образом этому противятся. А есть люди, которые говорят: «Слушай, а чего мы «ваньку валяем»? У нас уже был хороший период. Да, мы в 90-х годах все это профукали и дали этим либералам, неприятным людям изменить нашу сущностную составляющую. Может быть, вернемся? Ну хорошо же жили. Да, может быть, не было каких-то бешено супер богатых – а чего нам от этих супер богатых?»Вот я недавно читал в «Коммерсанте» статью, где просто такие не то что сливки, а даже суперсливки общества на Каннском фестивале проводили какие-то мероприятия. И рассказывается, какие у них драгоценности, какие у них платья– ну платья, это женщины носят – какие богатые мужья у этих богатых платьев, и как все здорово и как все хорошо. А ведь 95% нашей страны к этому никакого отношения не имеют. И если вы вернете назад, то, может быть, все и произойдет, как было раньше.
О.Чиж
―
Это особое мнение Владимир Семаго. Мы буквально через несколько минут вернемся.РЕКЛАМА
О.Чиж
―
17 часов и 20 минут. Это программа "Особое мнение". Напомню, сегодня особое мнение представляет журналист и политик Владимир Семаго. У нас Андрон пишет: «Все эти предложение означают только одно: государство объявило войну своим гражданам». Как раз в рамках этой парадигмы: сегодня Дмитрий Зимин сказал, что он больше не будет финансировать фонд «Династия». Произошло это, как мы знаем, после того, как он попал в реестр…
В.Семаго
―
Ему дали ярлык.
О.Чиж
―
Ему дали ярлык «иностранный агент». Но ведь, на самом деле, фонд «Династия», который финансировал научно-образовательные проекты, серьезно финансировал, это очень большая работа, - государство в том лице, которое изначально вводило этот закон, придумывало этот закон, реализовало этот закон, оно было готово, интересно, к таким последствиям, что под его действие попадут не только какие-то правозащитные организации, но и фонд, который растит научные кадры для всей страны?
В.Семаго
―
Понимаете, мы сегодня как раз с вами на том изломе… ведь я полушутя, полусерьезно сказал о том, что у нас есть все предпосылки вернуться назад через принуждение, через физическое воздействие на тунеядцев, через то, чтобы, как говорит Хинштейн, загонять всех тех в лагеря людей - пусть они там не сидят, пусть они там работают…
О.Чиж
―
На стройках, да.
В.СЕМАГО: Мы сегодня на изломе
В.Семаго
―
У нас же были такие, помните? Волго-Донской этот канал или Беломорканал, что угодно. На самом-то деле проблема еще в том – я чуть-чуть отвлеку ваше внимание, - что эти 25 лет или 23 года, или 22, или энное количество лет, которые мы шли под либеральными флагами, они не возымело того экономического эффекта, который, в общем-то, ставился, которого хотелось бы достичь.Проблема, на мой взгляд, в том, что мы взяли чужие модели, приложили их на фантастическое пространство. Территориальные просторы у нас огромные были. И вот так польская модель шоковой терапии, которая на очень ограниченном количестве людей и пространства, была реализована, в России не пошла, потому что ее нельзя просто из Калининграда перенести во Владивосток за один и тот же день, значит, она все время опаздывала как-то либо на день, либо, наоборот, спешила.
И вот эта модель либеральных преобразований, она, к сожалению, не была доведена до конца. Она начала давать сбои. Это еще и кризис, это еще и политика, и много-многое другое. И эта либеральная модель стала себя изживать в глазах и в сознании граждан.
И тогда возник человек по фамилии Зюганов, который никуда не уходил, он говорил: «Ну я же говорил, что нельзя было это делать». А как? Никто не знает, как из либеральной модели выходить. Давайте вернемся назад в сталинскую. Оно же просто, потому что мы-то знаем, как при Сталине, мы-то знаем, как душить, мы-то знаем, как ограничивать, мы-то знаем, как порабощать в конце концов. Давайтеэту систему выправим, а дальше опять начнем либерально, но уже потихонечку, уже как-бы по-другому, лет через 30, а пока нам нужен порядок. Они говорят: «Нам благосостояние не нужно – порядок нужен». И для них порядок – это, прежде всего, сохранение системы, в которой эти персоналии уже живут. Сегодня у нас нет же власти как таковой, которая принадлежит народу или кому-то еще – политическим партиям. У нас есть структуры, которые в себя вобрали как губка, персоналий – Иванов, Петров, Сидоров, Трахтенберг – вот они эти люди как бы в системе власти существуют и прекрасно себя чувствуют.
И вот работа сегодня идет только в этом направлении: как с помощью не парламента, а, конечно, псевдопарламента создать условия, при которых этот порядок будет существовать для того, чтобы эти люди персонально существовали некоторое время еще. А, поскольку медицина сейчас идет семимильными шагами вперед, то Жириновский может себе что-нибудь подколоть, Зюганов может сделать операцию, Миронов - вообще молодой красавец просто. И все, и они дальше пилят, и они дальше говорят: «Вот мы руководители страны и правительство у нас несменяемое, потому что альтернативы нет». Вот, может быть, в этом все дело?
О.Чиж
―
То есть, в общем, никто и не задумывался об особых последствиях?
В.Семаго
―
Конечно. Сегодня задача основная – не сделать так, чтобы были какие-то там революции, и это, наверное, действительно, может быть, и правильно, потому что никому не хочется бегать с палками по улицам и вырывать булыжники, но я считаю, что опасения, на мой взгляд, напрасны. Это вот понятие «оранжевая революция» или там «революция роз», или чего-то еще – в России не будет. Ее не будет по определению.
О.Чиж
―
А вот это интересно. Вы ведь сказали, что эти годы, проведенные под либеральными флагами, он не принесли экономического какого-то не то что результата, а экономического влияния…
В.Семаго
―
Никак себя не проявили. Нет, для определенной группы, для 20 человек богатых людей – да, а для 85% людей – нет.
О.Чиж
―
А как же так получилось, что они не принесли никакого результата в головах в идеологическом смысле?
В.Семаго
―
Во-первых, это был очень хороший серьезных процесс изменения нашего законодательства в части выборов. Мы очень серьезно подчистили поляну выборную. У нас сегодня выбрать кого-бы то ни было - нельзя. Сегодня можно выбрать только тех, кто определенным образом встроен в структуру, и другого здесь не будет.И если уж говорить об оппозиции, то она должна была бороться за возращение модели выборов 93-го года, когда можно было прийти в школу, на завод, медицинское учреждение, агитировать, стоять на улице и агитировать, носить плакаты, печатать какие-то листовки. Сейчас же ничего нельзя. Более того, вы не пройдете через первичный ценз. Вы, как одномандатный депутат, которому сегодня открыта дорога в будущий парламент, вы просто в него не попадете, потому что там столько препятствий, которые не позволят нормальному человеку, действительно болеющему за страну, войти.
В.СЕМАГО: Либеральная модель стала себя изживать в глазах и в сознании граждан.
Останется как раз этот междусобойчик, который сегодня очень хорошо структурирован, и все будет хорошо именно для персоналий, я подчеркиваю – в этом наша проблема. А то, что у нас в головах ничего не происходит –у нас есть определенные СМИ, которые эту нашу голову эту, как вот зубной щеткой утром нормальный человек – вот они точно так же чистят вам мозги каждое утро и говорят…
О.Чиж
―
Но еще есть альтернативные источник информации, благо сейчас существует интернет, существует много информации, которая приходит к нам не по каналам телевидения. И более того, предыдущие годы и десятилетия должны бы нас научить скептическому отношению к той ин формации, которая нам приносится на тарелочке с голубой каемочкой.
В.Семаго
―
Я тогда поделю наше общество не так: 10 или 15 процентов богатых и 85 – этих. У нас естьтак: 15 – очень богатых, которые всеми процессами руководят, они, в крайнем случае, они уедут: у нас самолет под парами; процентов 15, которые говорят: «Ребята, так нельзя,ну мы же мыслящие люди, мы столько времени шли…»; иостальные все – которых устраивает ситуация.Вы же видите сегодня прекрасно, что система говорит: «Не надо ничего делать, не надо никуда бежать. Вы простотак, значит: живите дома, немножко работайте, амы дальше все возьмем на себя, и вот эта система многих устраивает, потому что ну, может быть, даже климатические условия у нас такие. Знаете, все мы мерзнем, а за короткое лето мы не отогреваемся – а тут зима. Государство нам говорит: «Ну и ничего, мы вас согреем. Не волнуйтесь, все в порядке будет, никто не умрет с голоду, никто – это мы вам обещаем». А людям больше не надо ничего. Они же говорят: «Лишь бы не было войны». Вот это восприятие мира, когда многие моего поколения – чуть моложе, чуть старше – говорят старым языком: «лишь бы не было войны». У нас так много было всего плохого, что то, что сегодня есть – для людей это хорошо, они говорят: «Это нормально».
О.Чиж
―
А как же,фактология этому не противоречит?
В.Семаго
―
А какая фактология?
О.Чиж
―
Вот работаю я учителем русского языка и литературы в небольшом городе, получаю, условно, 9 тысяч рублей. Перебиваюсь репетиторством, еще какими-то вещами.
В.Семаго
―
Подсобное хозяйство у вас есть, да муж немножко работает.
О.Чиж
―
Огурцы в парниках, дорог у меня в моем маленьком городе нет: где меньше елок и ям – там и дорога; медицины у меня нормальной нет: можно в поликлинике аспиринку получить, если прийти, в очереди постоять. И не входит это у меня в противоречие с тем, что все нормально, ничего делать не надо?
В.Семаго
―
Во-первых, без вмешательства медицины вы тоже лет до 60 спокойно совершенно дотяните. У вас же нет наследственности плохой? У вас же все родились на Дальнем Востоке или на Урале, нормальная физическая закалка, значит, доживете свои 60. Вам эта медицина даром не нужна.Образование? Образование первично только лишь тогда, когда страна развивается, когда она говорит: «Вы знаете, у нас основное занятие – это воспитание нового человека». Поскольку такая задача стране не ставится, значит, у учителя задача минимизирована: прийти в школу, посмотреть, все ли нормально, посмотреть нет ли в старших классах пьяных учеников, никто ли не курит за партой – и все нормально. И дальше отчитать как пономарь на постаменте тот курс, который ты должен отчитать, при этом крича еще, стуча указкой: «Детине шумите!» или что-то еще. Это нормально все.
О.Чиж
―
Желательно по единому учебнику еще.
В.Семаго
―
Все, чтобы только не думать. Сейчас вот этих мыслящих- Песталоцци, Макаренко, каких-то еще имен – вы сегодня не найдете, потому чтоесть одержимые люди, безусловно, но они не являются доминантой в учительской среде, а учительская среда сегодня очень хорошо, и точно, и горячо поддерживает, в том числе, и все наши политические начинания, включая и внешнеполитические. Ведь мы же с Крымом разобрались, показали всем, что весь мир готовсегодня слушать и смотреть то, что мы делаем.
О.Чиж
―
Владимир Семаго, журналист и политик, напомню, в эфире "Особого мнения". Задавайте ваши вопросы. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. Обязательно несколько после короткого перерыва я прочту.Ну и, кроме того, не забывайте, есть сайт echo.msk.ru и аккаунт vyzvon в Твиттере – ими тоже можно пользоваться. Сейчас короткий перерыв и скоро вернемся в эту студию.НОВОСТИ
О.Чиж
―
17 часов и 34 минуты. Напомню, это программа "Особое мнение", особое мнение сегодня представляет журналист и политик Владимир Семаго. Если абстрагироваться вообще от истории с фондом «Династия», предположим, что не Дмитрий Зимин, а какой-то бизнесмен N с хорошими средствами, желающий каким-то образом улучшить интеллектуальный фонд своей страны, он во что-то вкладывается, он не хочет подчиняться законам об НКО или законам о нежелательных организациях. Тут возможно вообще сейчас работа серьезного бизнесмена, вот такого рода работа общественная со своими взглядами на жизнь?
В.Семаго
―
Если человек одержим, то он, невзирая ни на что, будет работать, а если говорить об объективных экономических предпосылках, то, конечно, это сложно. Но я сущностно вообще не понимаю этой катавасии с иностранными деньгами. Если вы способны уличить ту или иную организацию, что на деньги иностранного государстваона ведет подрывную деятельность, тогда у нас есть Уголовный кодекс, обвинение в шпионаже и все прочее. Я не очень понимаю, как может быть на иностранные деньги, не на иностранные деньги. Деньги – это деньги. В других валютах – ну и что? – у нас помощь бывает в стране и в долларах, и некоторые мои, например, знакомые девушки с удовольствием брали деньги не русские, а иностранные и ничего в этом плохого-то не было.И, когда мы говорим о том, что иностранный агент, иностранные деньги – это нельзя, это нехорошо – да ерунда это все, это придумки. Придумки для того, чтобы можно было существенным образом ограничить высказывание иного мнения. Потому что, когда вы получаете деньги из Нидерландов, то вы понимаете, что вы можете говорить все что угодно, потому что ваш источник финансирования не зависит от воли, предположим, того же Володина. Вот он топнул ножкой там, на совещании в Кремле и сказал: «Вы знаете, мне не нравятся эти люди, они такие гадости говорят про нас, и про меня лично говорили гадость. Давайте их закроем». А как их закроешь, когда они деньги в Нидерландах получают? Вот и закручивается.
А если бы нормальной была страна, еще раз повторяю: безусловно, если вы ведете какую-то агрессивную политику, если вы все время призываете к расчленению страны, к изменению строя путем революционных преобразований, восстания, - понятно, что ни за какие деньги это делать нельзя. А если вы ведете просветительскую работу, если вы хотите, и вы одержимы тем, чтобы действительно создать некий новый продукт, которые называется «человек 21-го века, российский гражданин», тогда я считаю, что деньги вообще национальности не имеют. Мне так кажется.
И более того, мы из этих 25 лет мы очень долгое время получали эти деньги, и эти деньги существовали и в период, когда президент Российской Федерации только-только начинал свой многотрудный путь, и эти деньги шли в Россию, и никто не говорил: «Ой, слушайте, это соросовские деньги – нехорошо!» Да нет – хорошо, деньги – это всегда хорошо. Важно, на что они тратятся.
О.Чиж
―
На самом деле, что касается закона о некоммерческих организациях и иностранных агентах, это, по крайней мере, грозит только этим самым ярлыком, как принято говорить…
В.Семаго
―
Ну почему? Еще в деятельности ограничения.
О.Чиж
―
А вот закон о нежелательных организациях, который на днях подписал президент, это уже немножко другая история – история, когда практически по согласованию с МИДом прокуратура решает, что организация работает против безопасности, в том или ином ключе, в России, и дальше ее деятельность практически приостанавливается. В связи с этим Светлана вас спрашивает: «Как говорят специалисты, закон о нежелательных организациях дает право прокуратуре признать нежелательным любой иностранных бизнес. Как вы думаете, вообще, останется кто-нибудь, кто рискнет его здесь открывать и вести?»
В.Семаго
―
Ну, во-первых, давайте поставим точки над «ё». Сегодня экономика переживает очень тяжелые времена. Не потому, что, знаете, мы украдкой говорим о падении производства, объемов, и цифры, которые нам говорят официальные статистики, свидетельствуют о том, что мы потихоньку катимся вниз. Объективно просто никто не собирается сюда вкладывать деньги, потому что, если лет 20 тому назад сюда приходили как на Клондайк, привозили люди деньги, говорили: «Вот мы сейчас здесь производство…». И была действительно база, площадка: приходи, кто хочешь – только деньги приноси.Нечто похожее я и в других странах наблюдал, в той же Венесуэле, когда любой разговор с вами начинался с того, что вам говорили: «Большое спасибо за то, что вы пришли к нам с вашими инвестициями». Это все приветствовалось и поощрялось.
Сегодня объективно просто нет места для этих денег, его не существует. Вы не можете вложить в теневой бизнес. Если вы приезжаете из совершенно или Великобритании, или из Чехии, вы не можете вложить свою деньги в нелегальный бизнес, а в легальном – это «Лукойл», это «Газпром, это «Роснефть» и еще там 15-20 наименований – кто вас туда пустит, зачем?
А если вы просто предлагаете внести деньги в капитал «Роснефти» и получить свои полпроцента, то есть у умных людей заповедь, что маленькие деньги в маленьком бизнесе – это маленькая глупость, а маленькие деньги в большом бизнесе – это большая глупость. Никто не даст вам возможности рулить вашими двумя миллионами, если общая капитализация компании несколько миллиардов. Ну зачем вы будете вкладывать эти деньги? Вам скажут: «Вы знаете, вы будете получать дивиденды, проценты…». Но это все тоже… Потому что сегодня собрание решило, что никаких дивидендов не выплачивать, и вы с вашими двумя миллионами остались на бобах.
Я говорю о другом. У нас еще, к сожалению – и это беда сегодняшнего времени – отсутствие профессионалов.
О.Чиж
―
В госуправлении или, в чем?
В.Семаго
―
В госуправлении, конечно. Ну а в системе теневой экономики профессионалов очень много – это у нас историческое, еще со времен советской власти, когда там фарцовщики были, спекулянты. У нас опыт большой.
О.Чиж
―
Институтыхорошие.
В.Семаго
―
Мы все знали. Как можно обмануть государство, знало много народу и прекрасно себя при этом чувствовали. Один мой приятель получил, по-моему,если я не ошибаюсь, 15 лет тюрьмы за знание такое. Потом вышел, разбогател, потом бросил все, перестал заниматься вообще чем-либо. Живет припеваючи, смотрит и ругает… Утром он включает телевизор, плюется в него и говорит, что вот не любит сегодняшнюю действительность. Но живет очень хорошо.
О.Чиж
―
Закона о тунеядстве на него нет.
В.Семаго
―
Он старенький уже, он пожилой очень. Так вот, возвращаясь к моему другу Рогозину, которого я знаю очень хорошо. Но этот человек абсолютно непрофессиональный в той сфере, которой он сегодня руководит. И вот как можно рассказывать людям о каких-то возможных перспективах, если ты не понимаешь сути происходящего? У нас очень много таких людей. У нас, например, опять таки не к ночи упомянутый Володин, который ничего не понимает вовнутренней политике, ничего – этот человек высокого уровня интриги, этот человек блестящий тактик.
О.Чиж
―
А это не то же самое, что большая политика?
В.Семаго
―
Нет-нет, большая политика – это стратегия, это выравнивание… Ну вот возьмите опять пример с банками. Что такое большая стратегия сегодня в банковском деле? Это те люди, которые наподобие Грефа, сегодня готовят свой банк к новому виду банкинга – через телефон. Вот эти все отделения, эти бесконечные маленькие живопырки, в этом городе какое-то маленькое отделение – это все уйдет. Три-четыре года – это все уйдет.
О.Чиж
―
А останется мобильность.
В.Семаго
―
А останутся только те банки, которые сегодня переквалифицируются на этот вот новый вид банкинга - вот эти останутся, Греф, наверное, останется. Вот поэтому я и говорю: есть люди, которые тактически понимают, они улавливают, что говорит президент, они понимают, что нужно сделать, чтобы президенту было хорошо, и живут этим. А стратегически – прийти и сказать: «Вы знаете, я хотел бы…».Ну, как Сперанский, например, в свое время в царской России, - разработать, прийти и сказать: «Владимир Владимирович, вот есть план такой». План может не понравится, ты рискуешь вывалиться из этой системы. Поэтому они никогда этого делать не будут.Они будут тактически смотреть и следить, как сделать так, чтобы все было хорошо для самого большого начальника.
О.Чиж
―
Ну хорошо, с иностранным капиталом – понятно и с иностранными участниками внутреннего рынка. А что касается нашего-то бизнеса? Вот сегодня, например, на бизнес-форуме «Движение на опережение» президент обращался к бизнесу. Я близко к тексту процитирую его, и говорил он о том, что вот, мол, ситуация сейчас складывается так, что нужно бизнесу внутренний рынок быстро осваивать, потому что там сейчас на Западе поймут ошибочность санкций, отменят их, а мы к этому не готовы и, значит, не воспользовались ситуаций. А вообще, какие-то шансы на положительные последствия этой ситуации есть? Может быть, действительно, можно как-то освоить внутренний рынок, подготовиться к конкуренции, вырастить свои компании, импортозамещение сделать?
В.Семаго
―
Мы сейчас прямо с вами в эфире это и сделаем.
О.Чиж
―
Так.
В.Семаго
―
Мы создаем с вам сегодня компанию, которая не будет заниматься тем, что она продает-перепродает, мы говорим о производстве, потому что ведь производство необходимо стране? Потому что это основа, группа А – в экономике это очень важная вещь. Значит, мы ее сегодня с вами создаем. Какой-топромежуток временинам нужен будет организационный, поэтому месяц, два, три пройдет. Привлечь деньги – еще немножко. Потом нужно материальную базу строить, создавать ее. Потом мы начнем через года три-четыре-пять производить некий продукт, который будет востребован, предположим, в государстве по ситуации на сегодняшний день.
В.СЕМАГО: Если человек одержим, то он, невзирая ни на что, будет работать
Параллельно с этим мы с вами будем видеть, как ухудшение жизни и здоровья трудящихся, потому что снижение заработных плат, безработица и много другое – мы же сегодня официально признали, что мы катимся вниз; это не называется падение у нас страшное, но у нас статистика говорит: «Ребята, мы едем потихонечку юзом вниз» - значит, пока мы с вами этот бизнес освоим, потребление, возможно, изменится в худшую сторону. И тогда мы с вами просто, создав это предприятие и начав производить какую-то продукцию, не получим возможность ее реализовать, потому что некому будет ее покупать. И по тем ценам, по которым мы с вами ее будем продавать – у нас есть прекрасные конкуренты. Мы сегодня с вами, к сожалению, не выдумаем сегодня пороха, значит, мы будем идти по пути того, что стране это нужно, но где-то это уже делается. И в тот момент, когда мы то самое произведем, придет какой-то более умный человек, более высоким ресурсом обладающий и скажет: «Вы знаете, а я подешевле это отдам на рынке». И вы, что будете делать?
О.Чиж
―
Искать способы снижения стоимости. Конкуренция.
В.Семаго
―
Невозможно, потому что себестоимость чрезвычайно высока. Ведь, если бы страна шла по другому пути развития, а не потому, по которому пошли, а именно: у нас дешевая была электроэнергия, у нас была дешевая рабочая сила, у нас были конкурентные возможности… Мы что сделали? Первым мы убрали все это. Естественные монополии – все подскочило вверх. Заработная плата – мы стали ее тащить вверх. Энергозатраты, энергоресурсы – мы стали диким образом наращивать внутренние цены. Ну, чтобы понятно было: в Венесуэле 2 рубля стоит литр бензина, у нас – 36. А могли совершенно спокойно себе позволить внутренние цены… А нам говорили: Нельзя. – А почему? – А у нас спекулировать начнут: вот здесь будут покупать внутри по очень дешевым, потом через коррумпированных пограничниках или через коррумпированную таможню будут гнать это туда и зарабатывать сумасшедшие деньги.И вот в результате получилось, что у нас очень большая себестоимость по любому виду продуктов, и мы с вами, к сожалению, окажемся в сложной ситуации, если мы создадим это предприятие. Оно просто обречено на то, чтобы не выжить.
О.Чиж
―
Да,но, с другой стороны, учитывая ситуацию, котораясложилась, наверное, я, как человек, который желает какую-то нишу заполнить, пока нет конкурентов и заграницы, могу рассчитывать на помощь государства?
В.Семаго
―
А какая эта ниша, скажите мне? Что не сделано такого в других государствах? В других государствах есть бензин, который сейчас уже ни коим образом не зависит от нефти. Альтернативные источники, аккумуляторы, которые позволяют вам тысячу километров проехать. С чем вы сейчас будете здесь выходить-то? Ну с чем? Деревянные ложки мы с вами будем делать? А их не употребляют сейчас. Мы с вами можем делать очень дешевые деревянные ложки, но их не употребляют.
О.Чиж
―
Можем попробовать какие-нибудь модные электромобили здесь создать. Это все-таки завтрашний день…
В.Семаго
―
А у нас былодин, помните, невысокого роста? Прохоров, что ли, его фамилия была? Он в послезавтрашний день полез. Он говорит: «Сейчас я сейчас вам создам мобиль и все» - ну, и что дальше? А потом сказал: «Звиняйте батьку, не вышло».И так, естественно, будет, потому что мы сильны были чем в Советском Союзе – комплексом оборонным и тяжелой промышленностью. И мы производили очень много на самих себя, у нас все потреблялось внутри, у нас было все замкнуто. Плюс еще немножко ботинки, рубашечки и платьица мы брали из дружественных нам социалистических стран. Была система. Эта система ликвидировалась. Мы вошли, вползли, громко крича – почему, собственно говоря, большое количество нареканий на либеральный период нашего экономического развития – вошли туда и сказали: «Нас ждут!» Нет, конечно, нас ждали как новую, свободную Россию, но в экономическом плане нас никто не ждал. Нас ждали свободными, раскрепощенными, чуждыми предрассудкам сталинского времени, но в экономическом плане нас никто не ждал. И вот эта эйфория от того, что «ой, как хорошо, смотрите, как все приветствуют Россию – и американцы и французы – руку помощи и все прочее…», - а экономику нам никто не собирался выстраивать так, чтобы она была доминирующей, мало того или конкурентоспособной на мировых рынках. Где же эти дураки? Ну представьте, что вы сами себе, например, в вашей жизни будете создавать какую-то конкуренцию – ну даже на рабочем месте, предположим. Ну, наверное, нет.
О.Чиж
―
А надо бы, наверное…
В.Семаго
―
Я готов.
О.Чиж
―
Для красоты результата в конце концов.
В.Семаго
―
Я готов предложить себя в качестве конкурента, нет вопросов.
О.Чиж
―
Вот на этом мы как раз и остановимся. Журналист и политик Владимир Семаго был сегодня гостем «Особого мнения». Спасибо вам большое!
В.Семаго
―
Спасибо вам!