Виктор Шендерович - Особое мнение - 2015-04-30
30.04.2015
И.Воробьева―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Ирина Воробьева, и сегодня со своим особым мнением в студии "Эхо Москвы" Виктор Шендерович. Добрый день!
В.Шендерович―
Добрый день!
И.Воробьева―
Или вечер, доброго времени суток. Начну с заявления Рамзана Кадырова о готовности с удовольствием дать показания по делу Немцова. Он сказал, что он готов, какие проблемы? Если, тем более, требуют дети Немцова и ему, собственно, самому интересно узнать, какие именно вопросы возникли к нему у адвокатов Бориса Немцова. Это смена риторики, или это в стиле Рамзана Кадырова последнего времени?
В.Шендерович―
Нет-нет, это, конечно, что-то новенькое. Затруднительно это комментировать это всерьез. То есть комментировать это с точки зрения политологии бессмысленно, потому что у нас нет никакой информации, что происходит на самом деле. Это схватка бульдогов под ковром. Мы видим только отдельно выскакивающие лапки, части тела. Ну, потом труп выбросят иногда из-под ковра. Бессмысленно это комментировать с точки зрения политологии… А ведь это смотря кто его будет допрашивать! - а то удовольствия-то и не будет никакого, если его по-настоящему допросить. Если его будут допрашивать не соучастники, сформулируем это так, а на самом деле противоположная сторона, - без «крыши», по-русски, грубо говоря. Его есть о чем спросить и круг вопросов очень большой.
И.Воробьева―
По делу Немцова именно.
В.Шендерович―
И по делу Немцова есть, и по предыдущим, - очень много, чего есть спросить. Вопрос в том, кто будет спрашивать и с какой целью. С целью выпустить пар, с целью обозначить формально… потому что он просто охренел до такой степени в последнее время… он публично охренел! То есть, мы знали о том, что он вообще охренел, но как-то в риторике это скрывалось. Сейчас уже и риторика охренительная пошла. То есть он уже просто положил на всех, включая уже Путина, и так далее.
И.Воробьева―
Вы имеете в виду, что он будет стрелять по силовикам?
В.Шендерович―
Ну вообще, он просто объявил о полной своей независимости уже ото всего, от закона - уже даже юридически.
И.Воробьева―
Юридически как-то слово «охренел» не существует, сложное слово в отношении главы республики.
В.Шендерович―
Нет, понятно: я сейчас говорю о моей моральной оценке его политических заявлений. Поэтому, может быть… Дальше мы гадаем, на каком уровне, как ему было сказано, что надо вернуться формально в юридическое поле? И он формально вернулся в юридическое поле. Дальше - посмотрим. Будут ли его допрашивать, чтобы поставить галочку: вы хотели, чтобы его допросили – его допросили; еще вопросы? Нет вопросов. Отлично! Мы снова в юридическом поле. Или, как мы слышали неоднократно с разных сторон, действительно, есть основания очень серьезные… как сказано было у Булгакова, «данные очень нехорошие». И говорят, настойчиво говорят, что следствие уже знает имя заказчика. И, в общем, далеко не надо ходить, и в Чечню даже выезжать особенно не надо, можно ограничиться Охотным рядом – там пошарить внутри и найти заказчика… говорят. Значит, вопрос в том, кто будет допрашивать и с какой целью. Это мы узнаем в ближайшие дни.
И.Воробьева―
Вот мне, ну, насколько боязно за следователей на самом деле, которые будут допрашивать Рамзана Кадырова. Ведь это же такая история, сложная. Это все-таки руководитель республики Чечня. Мы все видели эти заявления, и следователи их тоже видели…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Эти парады были символом нашей независимости, того, что мы победили, а сейчас это символ чего?
В.Шендерович―
Ничего. Нет-нет, если забыть, что он руководитель, никакой проблемы не составляет…
И.Воробьева―
Нет, руководитель Чечни именно.
В.Шендерович―
Руководителя Сахалинской области можно допросить - никаких проблем нет. При руководителе Сахалинской области нет армии, которая готова обстреливать просто всех и как бы прославилась тем, что в живых не оставляет… а то и членов семей…
И.Воробьева―
Так об этом и речь.
В.Шендерович―
Вот другая слава у Сахалина в этом смысле - и у Чечни. Значит, что я могу сказать. Это вопрос, очевидно, политический. Никаких проблем правовых допросить Рамзана Кадырова, арестовать его по окончании допроса, если будут основания для этого… найти эти основания – никаких проблем нет, и даже фальсифицировать ничего не надо. Было убийство Эстимировой, расследование которого встало у той же черты: уперлось в политическую стену. Все известно более-менее. Я думаю, что когда – скоро ли это будет, непонятно, - но я думаю, что когда «крыша» упадет каким-то образом, и мы начнем узнавать факты – много – и про Кадырова и про его крышу, и там пойдут десятками «кейсы», как у вас тут приятно говорить. Такие «кейсы» пойдут, что мало не покажется – кровавые. Я уж не говорю о коррупции, о воровстве – это уже быт. Но и убийство – тоже быт. Поэтому у меня нет никаких оснований беспокоиться, как у тебя, за судьбу Кадырова…
И.Воробьева―
Я за судьбу следователей беспокоюсь.
В.Шендерович―
Если следователи остаются в рамках обслуги, то с ними все будет нормально; если вышагнут в сторону закона и будут делать то, что они должны делать, совершенно не глядя, Кадыров это или бомж Иванов – вот, если они пойдут в эту сторону, - тогда действительно это нечто новое! Вот, мы посмотрим. Я, если бы играл на тотализаторе, я бы много не поставил на то, что будет соблюден закон.
И.Воробьева―
Слушайте, это гипотетически и скорее философски, но, когда вы начали говорить о том, что когда это изменится, мы узнаем… А мы, на самом деле, как вы считаете, узнаем или узнают только наши дети, внуки и правнуки?
В.Шендерович―
Ну, во-первых, ты меня-то с собою не ровняй. Доживешь точно, ты – точно. Я думаю, что и я.
И.Воробьева―
То есть это в какое-то…
В.Шендерович―
Как минимум, мое здоровье позволяет мне надеяться на это – сформулируем так. Нет, конечно, доживем! Какие прецеденты…
И.Воробьева―
Какие прецеденты?
В.Шендерович―
Ну Пиночет. Какие-то 92 года прожил, да и умер. И уже при жизни начали рассказывать. Какого там года рождения «наше все»? Не-не-не, дай ему бог здоровья, чтобы он встретил эти дни в полном здоровье и главное – в психическом здоровье, чтобы мог отвечать за содеянное. А уж Рамзан Кадыров! Ну, тут сложнее, с Рамзаном сложнее, потому что перед тем, как Рамзана будут судить по федеральным законам, там, - как сказано в «Кавказской пленнице», «а по советским законам ты ее похищал?» - там еще есть Чечня, и остальные 11 тейпов, которые с большим интересом ждут той минуты, когда Рамзан Кадыров окажется без «крыши». У меня были несколько разговоров со случайными чеченцами-шоферами, которые меня подвозили. У них разные есть версии, сколько проживет Кадыров без федеральной поддержки. Но все они сходились на том, что до Москвы он не доедет.
И.Воробьева―
Какой кошмар! Ну это же ужасно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: С георгиевской ленточкой, все понятно, братцы мои
В.Шендерович―
Это вполне ужасно, да.
И.Воробьева―
Мы же сейчас с вами говорим человеческой жизни какого-то человека.
В.Шендерович―
Мы говорим о реальности, мы говорим сейчас о реальности. Мы говорим о том, что, когда человек (Рамзан Кадыров), таким образом, кроваво обрушил равновесие, которое держалось века в Чечне, потому что там никогда не было единовластного правителя, всегда тейпы уравновешивали друг друга, - там всегда была не вполне европейская, но система равновесов, которую он кроваво нарушил. Вспомним Ямадаева, вспомним все. Один тейп царит в Чечне! Этого быть не может и не будет, конечно, как только изменится политическая ситуация. Я… Если ты спрашиваешь у меня, то я б, конечно, желал, чтобы Рамзан Ахматович предстал перед судом, нормальным судом с адвокатами, с правами, чтобы его все-таки… Потому что у нас же тоже есть вопросы к нему, а не только у чеченцев.
И.Воробьева―
Продолжим через пару минут. Еще пару вопросов о Чечне и огромное количество других тем.НОВОСТИ.
И.Воробьева―
Продолжается программа "Особое мнение". В студии Ирина Воробьева, Виктор Шендерович. Я бы хотела к Чечне вернуться, к тому, что вы сказали про тейпы. То есть, с одной стороны мы говорим, что в России, где один закон и в Чечне он по-другому, и все возмущаются. А тут вроде как тейпы – это нормально. Как-то не получается.
В.Шендерович―
Вот смотри, Ира, есть такая страна Соединенные Штаты Америки. Там 51 государство внутри, потому что State – это государство, а не штат в нашем представлении, то есть это не область – это государство! И, когда ты переезжаешь из одного штата в другой, ты попадаешь в другое государство с другими законами. В Новой Англии не может быть такого же закона, как Алабаме, а в Техасе – такого же, как в Калифорнии, а в Монтане - такого же, как в Нью-Йорке, не может быть! Там другие обычаи, там живут люди и с другим языком, и с другой религией, с другими традициями, и там другие законы.
И.Воробьева―
Но какие-то общефедеральные все равно есть.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не знаю, почему Ким Чен Ын не приедет, но это самая большая победа российской дипломатии
В.Шендерович―
Общефедеральные есть, например, есть запрет на убийство, запрет на воровство, неуплату налогов – общие есть. Но наказания даже другие! В Техасе тебя поджарят на электрическом стуле или казнят (другим способом) - сыворотку ввведу. А в Калифорнии будешь отбывать восемь пожизненных. То есть либеральнее там - сиди и думай! Тоже разница, тоже выбор. Разные законы абсолютно, исходя из… Потому что, по секрету: выбирают же жители штата, сами под себя выбирают! А когда вертикаль эта, воткнутая в болото, когда несколько головастиков придумывают закон одновременно для Сыктывкара и для Ингушетии, для Москвы и Чукотки - один закон, с одним устройством, тогда через какое-то время…
И.Воробьева―
Нет, на муниципальном уровне НЕРАЗБ.
В.Шендерович―
Тем не менее, проблема-то не в том, не в тейповой системе. Проблема в том, что Россия не может никаким образом просто контролировать прямое насилие в Чечне! Вот тут, какая бы страна не была, если она входит… - если штат или республика входит в состав федерации, - то есть некоторые ограничения. Ну, скажем, на внесудебные убийства и так далее. А дальше подробности. Мы промахнули сразу, поскольку сразу объявили эту самую вертикаль… сил-то для установления этой вертикали заведомо нет, ее невозможно установить, она торчит в болоте и падает все время. Единственно, на что хватает сил, это на установление абсолютной власти Владимира Владимировича Путина, чтобы главы - те, которые сидят там, признавали его право центра! Это очень шаткая система, это пирамида, которая стоит на верхушке, она может ахнуться с размаху на любую из граней, как понятно, потому что она совершенно не опирается, извини, на волю народа, совсем никак.
И.Воробьева―
Тут я с вами поспорю, поскольку, мне кажется… ну хорошо, ладно, мы не берем социальные опросы и другие опросы, потому что им верить сложно, но, тем не менее. Мы много видим, что в интернете пишут и эсэмэски пишут, все вопросы задают, к эфиру пишут: многие люди просто внутренне признают эту вертикаль, как нормальное устройство мира. Они не знали никакого другого устройства мира, поэтому это и держится.
В.Шендерович―
Совершенно верно. В Англии 800 лет назад тоже большинство не знало никаких других устройств, но постепенно-постепенно… Шестерым спикерам головы оттяпали, потом часть людей, которая не хотела так, поплыла, нашла себе другую страну. Вот тебе Новая Англия и так далее. Но и в Старой Англии тоже - прошло сколько-то лет, глядишь: права человека – никто не слышал, что такое бывает, но это стало… Даже те люди, которые не знают, чем Руссо отличается от Дидро, все-таки они уже знают, что на адвоката они имеют право, что бить их нельзя, допустим, а раньше было можно. И - меняются лица и во власти. И мы по Диккенсу знаем, что такое полицейский 150 лет тому назад. Это тупая жестокая скотина. Мы знаем, что такое судья 150 лет назад в Англии – это продажный негодяй. Точка. Без вариантов. Читаем Диккенса. Что такое социальное обеспечение? – смотри Оливера Твиста. Что такое ребенок бездомный, как он живет без родителей, сирота - при Диккенсе, он сам через это прошел... Смотри Диккенса. Прошло меньше двухсот лет…
И.Воробьева―
Меньше двухсот лет пройдет, и мы придем к чему-нибудь.
В.Шендерович―
Нет, надо идти! Вопрос же не в том, что мы не пришли к Англии, а вопрос в том, что мы идем в Узбекистан. Претензия к Путину не то, что он щелчком не сделал Англию, претензия в том, что он отдалил от этого, что он двинул нас… Снова эти разговоры о благости сильной руки, снова Сталин, снова либералы-предатели, вся та же песня, что сто лет назад, двести лет назад! Вся эта борьба за пиар. Греча посылали после Кюстина в Европу. Russia Today еще не было – Греча послали, чтобы он объяснил, что Кюстин соврал, что у нас на самом деле… «Все тот же сон…», как говорил персонаж Ильфа и Петрова.Вопрос не в том, что мы не стали Англией или Норвегией – мы никогда ими не станем! – вопрос в том, что мы идем в сторону Узбекистана? и при Путине последние годы идем очень размашисто. И уже даже от нашей ранней путинской нормы уже подвижки. Вот выборы сейчас в Подмосковье, в Балашихе, по-моему. Так то, что ломали руки наблюдателям и избивали – это уже было, но их тут заодно и обчистили уже до кучи! А так – чтобы два раза не вставать. Глава избирательной комиссии говорит: «На выборах действовали хорошо подготовленные с иностранной помощью нацистские силы, которые стоят за нашими либералами, это хорошо подготовленные в польских лагерях наблюдатели». Это говорит не Залдостанов, блин. Это говорит глава избирательной комиссии, то есть практически он дает отмашку на насилие: ну это же фашисты, чего же их не избить-то? Ну? если это фашисты, если это враги народа, которые проходили подготовку во вражеских лагерях…
И.Воробьева―
А как с этим бороться вот на этом уровне? Вот на уровне Балашихи – как?
В.Шендерович―
На этом уровне - вот^ Сергей Ковалев, Алексеева, Черкасов, Орлов, Ганнушкина пишут заявление…
И.Воробьева―
Все те же имена много лет.
В.Шендерович―
Да, да, средний возраст 70 лет. Они пишут Чурову, просят… они не могут требовать ничего - инструментов нет! Они существуют Христа ради. Одного из них уже вывозили на расстрел в Ингушетии – Олега Орлова. Остальные маргиналы. Ну, Ковалев уже лет 25 один из главных предателей родины. Как Елена Георгиевна Боннер умерла – вот, Ковалев главный предатель у нас. Ну, еще Буковский. Вот ситуация. Что они могут потребовать? У кого они требуют? У Чурова.
И.Воробьева―
А кого требовать-то? К кому обращаться?
В.Шендерович―
В том-то и дело. Нет, они делают то, что могут. Они криком кричат, но этот крик в отсутствии больших СМИ. Эта тема балашихинская должна быть главной темой в стране неделю, как события в Фергюсоне, как события в Балтиморе - главной темой в стране должны были быть! Тогда ест шанс, не просто шанс, а тогда это будет услышано; тогда телезрители становятся потом избирателями, они давят на власть – власть наказывает преступников. Избиратели выгоняют вон власть, которая покрывает преступников. Партия власти сама суетится, бежит впереди паровоза на цыпочках, говорит: «Извините, это….».
И.Воробьева―
Но это вы про какой-то другой мир говорите. Вообще ничего даже близкого.
В.Шендерович―
Правильно. Я только настаиваю, что лампочка Эдисона работает на всех широтах; если не вырывать розетку из стены, то она работает! У нас, в Корее, в Чили, в Корее – она работает…
И.Воробьева―
То есть у нас нет никакого особого пути…
В.Шендерович―
Какой особый путь? Сенегал и Сенегал. Ты читала речи сенегальского главного упыря? Да все то же самое: противостояние Западу, особый путь, моральные ценности – все то же самое! Сидит невыковыренный уже там полтора десятилетия, как наш, или уже больше. Мугабе почитай – какой особый путь? Нормальный нигерийский типовой путь - что Северная Корея, что Узбекистан. Везде особые ценности и борьба с Западом. Ничего особого как раз нет. Вот особый – у Норвегии по сравнению с Японией, потому что в Норвегии выбирают норвежцы, а в Японии – японцы! Вот там особые пути. У Калифорнии и Техаса отдельный путь, потому что разные люди выбирают, исходя из разных ценностей. А у нас Марий Эл общий на всё – что на тебя, что на меня, что на Дагестан – общий Марий Эл, и дальше идет работа среднего арифметического. Потому что, как я уже говорил – это известный анекдот – если бочку дерьма смешать с бочкой варенья, то получится две бочки дерьма. Дальше работает игра на понижение. И то, что в России есть Сергей Адамович Королев и есть десятки, сотни, тысячи замечательных образованных европейских людей – это все растворяется в рукодельном стаде; рукодельном, подчеркиваю, потому что оно воспитывается это стадо, оно не само по себе! Это стадо - культивируется, чтобы именно стадо было правильным.
И.Воробьева―
Продолжим через несколько минут. Это программа "Особое мнение" с Виктором Шендеровиче. Поговорим о Дне Победы, который уже совсем скоро.НОВОСТИ
И.Воробьева―
Продолжается программа "Особое мнение". Виктор Шендерович в студии"Эхо Москвы". Я бы хотела про день победы спросить, собственно. Сегодня пришли новости о том, что уже и Ким Чен Ын не приедет в Москву. Как же так: друг Ким Чен Ин – почему же он не приедет?
В.Шендерович―
Не знаю, почему он не приедет, но, мне кажется, это самая большая победа российской дипломатии. Все-таки одним серийным убийцей на трибуне будет меньше. Спасибо и за это.
И.Воробьева―
На самом деле эти разговоры, что не приедут европейские, не приедут эти… на самом деле нам это нужно?
В.Шендерович―
Я думаю, что нужно.
И.Воробьева―
Зачем?
В.Шендерович―
Я думаю, что это то немногое… - та победа вместе союзниками – не побоимся их называть: Соединенные Штаты Америки, Англия, Франция; вместе союзниками та победа над фашизмом – это то немного, что нас объединяет по-настоящему с миром! Дальше уже подробности: цена этой победы нашей, и так далее, противоречия между союзниками – это все было, это всем мы тоже помним, но это не так важно, как сам факт этой общей победы. И эта встреча на Эльбе дала такой шанс на выход! И это то немногое, что нас объединяет с человечеством. Но если мы настаиваем на своей угрюмой изоляции, если мы настаиваем на том, что этот День Победы всего лишь повод для демонстрации нашей озлобленности и силы, если бряцания этими железными «тополиными яйцами» по брусчатке Красной площади – это наш способ вспомнить, отпраздновать эту победу… Сколько раз прозвучало в эти дни имя Леньки Королева из песни Окуджавы, Ваньки-взводного из стихотворения Слуцкого, Сашки кондратьевского, героев Астафьева, Бакланова, Бондырева и их самих, воевавших, Давида Самойлова, Петра Тодоровского – их и их героев? А выйти на улицу, на Арбат выйти и спросить, кто такой Ленька Королев! Выйти и испросить: кто такой Ленька Королев?
И.Воробьева―
Надо спрашивать тех, кто носит георгиевскую ленточку носит.
В.Шендерович―
Ну, георгиевскую ленточку… Кто такой Ленька Королев? Вот и все. Я просто хочу сказать, что если для мира уже, для Европы - символом нашего празднования 9 мая становится этот байкер, который, судя по его речи, когда последний раз упал с мотоцикла, был без шлема, - потому что у него уже нет человеческой речи – его заклинило на одном слове, он больной человек, - это было бы его личное дело, но он сегодня символ! Он, вот этот несчастный мотоциклист уроненный, он символ сегодня нашего общества, нас всех, наш символ.
И.Воробьева―
Так другого нету, другого не создали, извините.полно! Полно. И живых, в том числе, настоящих живых героев войны полно. Только герои войны – я их знал, и ты их знала, но я по возрастным параметрам просто больше их знал – они стеснялись говорить о героизме. Невозможно было голосом Гердта услышать слово «подвиг», невозможно было от Самойлова это услышать, от Тодоровского. Невозможно было от дядьки моего двоюродного воевавшего, дяди Леши – невозможно было все это услышать! Они знали, какой это ценой, они помнили эту цену, и они стеснялись об этом говорить. А дальше - мы видим… Я сейчас пока шел – навстречу мне прошагал бодрый, весь в орденах, шестидесятилетний человек…
И.Воробьева―
Как-то не сходится.
В.Шендерович―
У меня тоже.
И.Воробьева―
Может, выглядит хорошо.
В.Шендерович―
Да, очень хорошо как-то выглядит, подозрительно как-то бодро выглядит.
И.Воробьева―
Ну, может, другой войны ветеран.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Россия не может никаким образом просто контролировать прямое насилие в Чечне
В.Шендерович―
Да нет как-то. С георгиевской ленточкой, все понятно. Братцы мои - еще раз: Почитайте, что писали те, кто имели право говорить, почитайте интонацию Твардовского.И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
Вот интонация тех, кто знал этому цену, вот она! Этот ком в горле. И лучшие фильмы сняты про это. И «В бой идут одни старики» и «Белорусский вокзал» - вот это слезы, действительно. Где, какой Залдостанов? Какие слезы? Сейчас мы покажем всем вытянутый в сторону Запада средний палец узловатый – вот наша интонация в эти дни. И бамперы украшенные похабелью по поводу того, что мы еще можем. Чего мы еще можем кроме похабели, кроме этого среднего пальца? Ничего мы не можем. Мы не можем, боже мой… мы не можем похоронить павших до сих пор, мы не можем до сих пор стариков… Сколько «прямых линий» назад Путин обещал квартиры этим старикам и так далее. Мы не можем ничего. Пафос – это наш основное производство. И, конечно, абсолютная национализация этого святого дня. Потому что те, кто постарше, хотя бы моего возраста, - мы помним детьми совершенно другую интонацию этого праздника, человеческую, абсолютно народную. Когда вот эти воевавшие, когда им действительно было по 50-60 лет, когда собирались… их было много. И мы ходили, затаив дыхание. Это был праздник. Мы выходили к Большому театру с цветами, детьми. Это был праздник. Это был тот день, который объединял нас всех, какими бы мы ни были, каких бы наций мы ни были, откуда мы бы ни были. Он объединял всех. Сегодня это безусловно день раздора.
И.Воробьева―
По поводу парада и военной техники, я бы тут немножко поспорила, потому что, пока был жив мой дед, он 9 мая смотрел по телевизору парад, и для него проход этой техники – не важно совершенно, новая она, не новая – это было для него был один из элементов праздника.
В.Шендерович―
Символы. И для меня все детство… Я не мог пропустить парад, конечно.
И.Воробьева―
И пусть это бряцание будет.
В.Шендерович―
Нет, Ира, символы наполняются содержанием, не мне тебе рассказывать. Серп и молот был когда-то символом надежды, равенства и братства. «Свой среди чужих»: свобода! равенство! братство! Это было символом надежды. Стало пошлость и кровью. Мало ли, что для кого было символом. Эти парады были символом нашей независимости, того, что мы победили. Это было символом того, что нас не покорить, а сейчас это символ чего?
И.Воробьева―
Того, что нас не покорить.
В.Шендерович―
Нет.
И.Воробьева―
Да, только в другом смысле.
В.Шендерович―
Того, что мы оттяпали Донбасс или Крым? Чего это символ.
И.Воробьева―
Для всех по-разному символ. А вот по поводу Большого театра и по поводу праздника, мне кажется, здесь мы можем с вами много чего сделать ради этого праздника, и многие люди 9 мая это делают. У меня мои друзья собирают открытки, ездят к ветеранам в госпиталь, поздравляют их сами без какого-либо государства.
В.Шендерович―
Это человеческий… Вот сегодня был пост замечательный в Фейсбуке, по-моему, Ильи Клишина, шеф-редактора «Дождя». Он нашел могилу своего, кажется прадеда или деда… но по возрасту, скорее, прадеда. Вот - он нашел. В списках теперь - значится! И поляки – его прадед погиб в Польше – на его могилу носят цветы. Вот, человек нашел, конкретная история… Так вот это его праздник, его день - и тех поляков, которые без всякого Залдостанова в идеальном порядке содержат могилы… Я уже говорил об этом, о городе Калеш, который меня поразил. Провинциальный польский город – правда, он столица первая – в каком порядке изумительном, в каком почтении… они же не готовились к моему приезду, правда же? Все прямо убрано в цветах, все в порядке - без Залдостанова, без его инспекции мотоциклетной. У нас бы так. Вот это человеческий праздник. И сейчас Фейсбук – у нас более-менее общий Фейсбук – мы открываем и видим десятки фотографий: «мой дед», «мой прадед», «моя мама», «моя бабушка»- десятки фотографий, связывающих нас, народ! И мы понимаем: да, это наш праздник, это наш день, это эти люди принесли нам свободу. И в Европе это тоже прекрасно понимают - и очень хорошо отделяют эти «Тополя» и это бряцание, и этого Путина на трибуне с группой «людоедов»… - прекрасно отделяют от памяти о тех, кто принес им свободу. Там это умеют - нам бы научиться.
И.Воробьева―
Я надеюсь, что 9 мая все, кто может, пойдут и поздравят ветеранов, съездят в госпитали…
В.Шендерович―
Людей.
И.Воробьева―
Людей, просто людей. Детские открытки, они очень любят детские открытки, детей и детям рассказывать о том, что было. Я думаю, что мы способны сделать праздник для этих людей.
В.Шендерович―
Это правда.
И.Воробьева―
К другим вопросам. Остается буквально три минутки. Очень много на сайте вопросов: «Смотрели ли вы фильм «Президент».
В.Шендерович―
Нет, я смотрел лучший фрагмент из этого фильма в Фейсбуке: путешествие за ослом, взаимное путешествие.. .А ты не видела?
И.Воробьева―
Я не смотрела вообще.
В.Шендерович―
Посмотри. Если ты наберешь два невинных слова: «Путин», «осел». Вот просто…
И.Воробьева―
В разных контекстах.
В.Шендерович―
Вот просто в Яндексе – «Путин, осел». Тебе первым выпадет эта чудесная пленочка из этого фильма. Как на Афоне Путин и осел взаимно друг за другом едут и идут… они приглянулись друг другу. Это вот из этого фильма. Чудесно, волшебный отрывок, посмотри его обязательно. Больше ничего смотреть не надо. Все остальное мы видели тысячу раз, а вот это новенькое. У меня нет вопросов, почему Путин шел за ослом или Осел за Путиным. У меня только вопрос, почему мы пятнадцать лет за ним идет – вот это вопрос. А с ослами мне, более-менее, все понятно.
И.Воробьева―
Я думаю, что ответ на ваш вопрос в остальной части фильма.
В.Шендерович―
Видимо, да, но я, к сожалению, его не посмотрел.
И.Воробьева―
Тут еще спрашивают про фильм, который вы обещали снять и даже собирали на него средства.
В.Шендерович―
Ой да, у нас есть полторы минуты – уложимся. Фильм «Петрушка».На сайте planeta.ru собирали средства. Фильм по моей пьесе 2007-го год. Прототипом героя был Владимир Владимирович Путин. Еще в 13-м году пьесу можно было ставить и снимать фильм - так, как она была написана. Но в 14-м году наш прототип, как вы знаете, вышел на новую орбиту, и мы решили, что лучше немного задержать выход этого фильма, чем потчевать морально устаревшей продукцией. Мы с Владимиром Мирзоевым уже переписали сценарий. И… все-таки кино – это не ящик помидоров, он не испортится, оттого что полежит, что мы поработаем над этим годик. Уже сценарий закончен, и Владимир Мирзоев приступил к подготовительному периоду - и летом начнутся съемки. И фильм будет обязательно и, судя по всему, неплохой.
И.Воробьева―
Я правильно услышала, что вы снимаете фильм про президента?
В.Шендерович―
Нет, это фильм по моей пьесе «Петрушка», но прототип… Бывает так, что политический деятель, глава государства становится прототипом пьесы. Была такая пьеса «Карьера Артуро Уи»… это случается в мировой драматургии иногда. Я написал пьесу, да, прототипом которой безусловно является Путин, но все равно героя зовут Петр Петрович Тишуков. Это не биографическая ни в коем случае история - это притча, которую я очень сильно, с удовольствием, переделал в прошлом году.
И.Воробьева―
Хорошо, будем ждать. Спасибо большое! в "Особом мнении" был Виктор Шендерович. А я, Ирина Воробьева прощаюсь с вами до новой встречи!
В.Шендерович―
Счастливо!