Михаил Барщевский - Особое мнение - 2015-04-28
А.Плющев
―
Здравствуйте! Меня зовут Александр Плющев. Вгостях у нас сегодня юрист Михаил Барщевский. Михаил Юрьевич, добрый вечер!
А.Плющев
―
Добрый вечер! Давайте начнем с одной из новостей сегодняшнего дня. Это развитие ситуации вокруг библиотеки ИНИОН, сгоревшей. Там подал в отставку директор, было возбуждено уголовное дело по халатности. Его вызывал на допрос послезавтра. Ну, поскольку там еще обвинения не предъявлены, мы вряд ли можем говорить непосредственно об этом деле. Но вот представим себе ситуацию. Есть какое-то учреждение, у которого есть начальник, который говорит: «Мне из года в год не дают денег на противопожарную безопасность. Я кричу, стучу и все такое…». Вот происходит пожар. Возбуждается уголовное дело. Еще до пожара ему что делать, ему куда обращаться?
М.Барщевский
―
Давайте начнем как раз с другого.
А.Плющев
―
Давайте.
М.Барщевский
―
Уголовное дело возбуждается и че может быть привлечен к уголовной ответственности только в при наличии вины. Вина может быть в форме прямого умысла, в форме неосторожности и так далее, косвенным образом. Если у него есть доказательства того, что он действовал, то есть не то, что не дали денег и ладно, а писал докладные записки, обращался в МЧС, то есть у него есть некий набор бумаг, что он действовал, но денег не дали, то у него нет в этой ситуации состава преступления. Если он попросил денег и ему не дали, то не дали и не дали – ладно, как-нибудь. То тогда, соответственно, у него, этого самого виртуального директора предприятия, оно есть.Что касается ИНИОНа. Я думаю, что ИНИОНом такая ситуация: просто нужно найти кого-то крайнего Ну не может быть, чтобы что-нибудь случилось и никто не был виноват.
А.Плющев
―
Ведь дело-то громкое.
М.Барщевский
―
Да, дело-то громкое. Несколько он виноват? Сильно сомневаюсь, потому что действительно недофинансирование колоссальное, и если перед директором библиотеки стоит выбор - пополнение фондов, сохранение сотрудников, которые в этих фондах могут разбираться; обеспечение читателям доступа, цифрование книг, а денег мало, или покупка пожарных шлангов – то тогда, что он будет выбирать? Если он будет выбирать пожарные шланги, то его снимут с работы по другой причине. Я вообще, честно говоря, не очень понимаю сегодня людей, которые соглашаются на должность директора театра, директора библиотеки большой или маленькой, потому что, в общем, гарантирована всеобщая ненависть, потому что они же чиновники, пусть мелкие, но чиновники, а чиновники у нас – враги народа. Благодаря нашим СМИ сомнений же никаких не остается, что чиновники – это враги народа. При этом они рискуют головой, а финансирования они не получают.
А.Плющев
―
Ну с театрами – вы же человек театральный – с театрами еще труднее. Там же могут еще постановку какую-нибудь неблагонадежную поставить.
М.Барщевский
―
Вообще, то, что сейчас происходит в культуре, вокруг культуре – это просто уже за гранью добра и зла. То у нас снимают спектакль в Новосибирске, по-моему…М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы зачморили чиновников? Вот получайте такие законы
А.Плющев
―
«Тангейзер».
М.Барщевский
―
«Тангейзер». То возвращают обратно этот спектакль…
А.Плющев
―
Нет, его не вернули пока.
М.Барщевский
―
Министр культуры попросил вернуть и директор театра сказал, что вернет.
А.Плющев
―
Постарается, да, нотам пока не закончено.
М.Барщевский
―
А всего-то надо было уголовное дело возбудить и все, и спектакль вернулся.
А.Плющев
―
Нет, уголовное дело как раз не возбуждено, там административным все закончилось.
М.Барщевский
―
Нет, нет, уголовное дело, я имею в виду, возбудить против директора театра по другим вопросам, по экономическим.
А.Плющев
―
Вы имеете в виду нового директора Кехмана.
М.Барщевский
―
Да. Вообще, что тут… Вы знаете, если говорить о том… Есть несколько определений счастья. Я сам несколько определений счастья придумал. Но, наверное, это универсальное такое: если ты с возрастом не перестаешь, не лишаешься возможности удивляться, то ты счастливый человек.
А.Плющев
―
Скорее всего молодой, я бы так сказал.
М.Барщевский
―
Или так, да. Тогда я переделал известное выражение: «Пока я мыслю, я живу» - «Пока я удивляюсь, я живу» - вот так. В этом плане на мою долю выпало такое огромное счастье: я так всему сейчас удивляюсь.
А.Плющев
―
А вы не перестали удивляться? Мне кажется, что, когда уже начали затирать свастики везде, уже чему удивляться, убирать книжки.
М.Барщевский
―
Вот я – про это. Мне интересно, если сегодня кто-нибудь переиздаст альбом Кукрыниксов – как? Ну как?
А.Плющев
―
Да в интернете откройте: «антифашистская карикатура времен войны» - запрос в Яндексе сделайте и все увидите, что сейчас затирают.
М.Барщевский
―
Это кому в голову пришло? Это как? Я хочу поговорить с этим человеком, который считает, что Кукрыниксы, вот эта книжка, которую сейчас с полок сняли – забыл фамилию автора…
А.Плющев
―
«Маус» в смысле книжка.
М.Барщевский
―
«Маус», да. …Вот человека, который считает, что это нельзя, что это и есть пропаганда нацизма, фашистской символики. Я хочу увидеть этого человека, я хочу с ним поговорить, хочу задать пару вопросов.
А.Плющев
―
А разве есть такое вообще, что есть какой-то чиновник, который говорит о том, что мы будем совершать рейды по магазинам и искать там нацистскую символику, разве он рассматривает каждый конкретный случай? Он же говорит в общем. Директор магазина не хочет, чтобы у него проводили рейды.
М.Барщевский
―
Саша, мы сейчас с вами выходим на тему куда более важную, на тему законотворческого процесса. До этой думы - «нарышкинской» я ее называю – 5-й думы принимали законы вообще без какой-либо концепции за исключением Гражданского кодекса, который все-таки принимался по концепции. Все остальные законы принимались абы как: надо – приняли, надо – приняли. И, к сожалению, и сейчас… Но сейчас лучше стала ситуация. Сейчас хотя бы какие-то законопроекты уходят на полку. Но есть некое безумие с внесением проектов.Вот, допустим, по тунеядству – если хотите, потом подробно поговорим – это безумие. Это законопроект о введении ответственности за тунеядство. Но даже те законопроекты, которые не являются безумными несут в себе некое здравое начало, они прорабатываются настолько непрофессионально, они прорабатываются настолько быстро, что принимается закон, в рамках которого можно трактовать Кукрыниксов, поскольку там изображена свастика, в качестве пропаганды фашистской символики. Это проблема не директора магазина и даже не проблема начальника областного управления культурой или ФСБ, кто этим занимается – это не их проблема. Изначально это проблема законодателя. Вот так сформулировали закон. Его можно так толковать? Вперед, ребята.
Я вам приведу один простой пример.
А.Плющев
―
У нас минутка.
М.Барщевский
―
Не успеем. Тогда давайте после перерыва, за минутку не успею. Это просто очень характерный пример. Значит, смысловая часть, в чем – нужно притормозить законотворческий процесс. Нужна более существенная экспертиза, нужны профессионалы. А кто из профессионалов пойдет сегодня в чиновники, когда их: а) всех считают врагами народа, б) заплаты маленькие и плюс сейчас пошли колоссальные ограничения. Я под чиновниками понимаю даже не депутатов, а аппараты. Аппарат каждого депутата, экспертные комиссии, аппарат Госдумы, аппарат белого дома, администрация президента. Зарплаты очень небольшие, нагрузки колоссальные. Льготы, о которых Владимир Владимирович сказал, что надо их, так сказать, упорядочить- я очень хочу посмотреть, как упорядочат мои льготы чиновника. Нечего упорядочивать. Ноль, их нет, просто нет. Вот, что тут будут упорядочивать? Но не в этом дело. Никто из профессионалов – потому что на свободном рынке платят в разы больше, - в чиновники не идет. Вы зачморили чиновников? Вот получайте такие законы, которые дают возможность такие вот действия производить.
А.Плющев
―
С несчастным чиновником в некотором роде, но счастливым человеком Михаилом Барщевским мы продолжим "Особое мнение" через три минуты.НОВОСТИ
А.Плющев
―
Мы расстались с Михаилом Барщевским три минуты назад на том, что Михаил Юрьевич переживал о судьбе чиновников, точнее их аппаратов, которые не могут разрабатывать нормальные законы в силу того, что никто не идет в чиновники.
М.Барщевский
―
Саша, вы немножко иронизируете по поводу того, что я переживал о судьбе чиновников. Я просто вижу деградацию, которая происходит на моих глазах, которая происходит в течение 14-ти лет. Я 14 лет работаю в Белом доме, я вижу деградацию профессионального уровня, причем очень интересно – не верхнего звена, а среднего звена.Вот я вам приведу пример. Энное количество времени назад в комиссию по законопроектной деятельности попадает законопроект простенький, из одной строчки состоящий о том, что к социально значимым НКО относятся НКО – новый текст: способствующие трудовой миграции населения. Все согласовали, все министерства согласовали, то есть уже практически формальный момент: сейчас он проходит комиссию, выходит в правительство и из правительство уходит в Госдуму. Я случайно не него глянул. Не моя тема, но случайно мне в руки попал. А мозги-то адвокатские. Я докладчика спрашиваю: «А скажите пожалуйста, если некое НКО набирает российских девушек и отправляет их в стриптиз-бары Гонконга, это будет социально значимое?» Он говорит: «Нет» - «Почему? Это же НКО способствует трудовой миграции населения?» - «Нет, мы не это имели в виду». Говорю: «Хорошо. НКО набирает среднеазиатских рабочих и способствует их приезду в Россию – вот гастарбайтеры, что называется. А это будет?» - «Нет, мы не это имели в виду». Я говорю: «А что вы имели в виду?» - «Нет, ну когда из Дальнего Востока в Калининград» Я говорю: «А слабо слово «внутрироссийская» добавить?» – «Да, можно. Правильно». Но не моя это область, не моя. И вот такие вещи происходят довольно часто. Я не буду называть все фамилии, но такие вещи… И полпред президента в Госдуме на комиссии иногда вносит, зам руководителя аппарата – люди, которые старая гвардия, они эти вещи видят. Как это может пройти согласование всех министерств?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Юристов готовят 3 вуза, а дипломы выдают больше 100
А.Плющев
―
Я себе вдруг представил. Я не смотрел фильм «Президент», который показали на этой неделе. Но я много читал. Там были всякие достижения и вдруг такой синхрон Михаила Барщевского, выданный, который говорит, за 14 лет прошедших деградировал аппарат чиновничий страшно – вот все, что вы сейчас рассказали.
М.Барщевский
―
А я вам объясню. На самом деле это все очень закономерно. Дело все в том, что давно-давно я здесь, в этой студии сказал, что вертикаль власти была необходимо, страна разваливалась реально. Юридически не было оформлено, что фактически произошел развал страны. Об этом, кстати, в этом фильме – тот фрагмент, который я видел – об этом Путин рассказывает и кто-то еще рассказывает, дает интервью по этому поводу в фильме. Но вертикаль власти в том виде, в котором она строилась в тот момент времени, она, еще раз повторяю, была необходимо. Но каждая медаль имеет две стороны. И вот такая жесткая вертикаль власти, она подразумевала выдавливание креатива, как, знаете, зубная паста из тюбика – обратно не впихнешь. С одной стороны, либо точно выполнение распоряжений и приказов – это и есть вертикаль. С другой стороны, творческий подход. Одно дело – точно соблюдать сроки исполнения поручений – вот это приоритет. Или приоритет – исполнение поручения по сути. Вот эта штука произошла.Но я повторяю, это очень интересная вещь. С моей точки зрения сегодняшний состав министров и замминистров намного, значительно сильнее, чем тот, который первый я застал. Отдельные личности, естественно, являются исключениями как тогда, так и сейчас. А вот аппаратчики, эти столоначальники, чиновники, те, которые мы не видим, но те, которые делают колоссальную, большую часть работу, те, которые, если на один день объявят забастовку, страна просто рухнет. Вот в один день рухнет – вот их уровень… Старики уходят, а молодежь, которая приходит, она некомпетентна.
Это проблема и высшего образования. Ну я привожу постоянно один и тот же пример, что юристов готовят сегодня полторы тысячи вузов, при том, что раньше на весь Советский Союз было 52 вуза. То есть приходят молодые юристы, которые ничего не знают. В Москве больше ста вузов, выдающих дипломы юристов. Юристов готовят 3, а дипломы выдают больше 100. Они же тоже попадают в аппарат. Они ничего не знают. То же самое, наверное, происходит с экономистами и так далее. Поэтому вот эта проблема сегодня, с моей точки зрения, выражается в том, что принимаются законы, которые можно трактовать и так и так. Вы посмотрите, насколько часто сегодня Конституционный Суд рассматривает дела фактически по толкованию законов. Не о соответствии того или иного закона Конституции, как было первые 10 лет работы Конституционного Суда. А сегодня Конституционный суд как бы растолковывает…
А.Плющев
―
Мне казалось это прерогатива Верховного Суда, нет?
М.Барщевский
―
Нет, нет. В Конституционный суд обращаются с точки зрения того, соответствует ли Конституции. И Верховный Суд - что такая-то норма не противоречит Конституции в случае ее применения таким-то образом. Или такая-то норма противоречит Конституции с учетом трактовки, которую ей придала правоприменительная практика. Но если отбросить словесную шелуху, то Конституционный суд говорит о том, что «ребята, вот эту вы применяете норму неправильно» или: «эту норму мы дискриминируем, поскольку она не дает однозначного понимания, ее можно толковать и так и так». Вот подобных дел раньше не было, сегодня их навалом. Это, как вы правильно заметили, при том, что в основном-то этой работой занимается Верховный Суд. Но он-то всегда этой работой занимался, а сегодня это уже и на Конституционный суд легло. Поэтому качество законов сегодня резко упал. И поэтому мы имеем такие истории, как вот с этими свастиками.
А.Плющев
―
Мне-то кажется, что проблема, может быть, в другом, как раз в самой по себе вертикали. Тем более, что, если уж серьезно смотреть насчет того, как ведут себя некоторые регионы в России, могут возникнуть сомнения, вообще, в том, что цельность страны достигнута прямо такая… Ну да ладно.Вас две недели не было. Хотел я поинтересоваться… Наблюдаете же наверняка за делом «Оборонсервиса»? Мы с вами обсуждали неоднократно в этой студии здесь. И вот это требование прокуратуры присудить от 3-х до 8-ми условно, 8 главному фигуранту Васильевой, оно, конечно, вызывало массу реакций, шуток и прочего. Во-первых, как вы оцениваете? Во-вторых, в вашей собственной юридической практике, может быть, вам известно не в вашей, а кто-то вел дела еще - были ли 8-летние условные приговоры?
М.Барщевский – 5
―
летних было много.
А.Плющев
―
Я помню 7-летний Быкову. Помните?
М.Барщевский
―
Да, да.
А.Плющев
―
За покушение на убийство.
М.Барщевский
―
В советские времена судили так, что в связи с отсутствием состава преступления срок заключения под стражей считать условным. Была в советские времена такая шутка. Я знаю, был уникальный случай. Был такой судья Сергей Пашин, которого наша судебная система как бы давно уже отторгла, потому что он, с моей точки зрения был чересчур передовой. Она не могла смириться с таким передовым человеком. Вот он однажды вынес такой приговор за убийство: 10 лет условно. И, как он в кулуарах сказал как бы: «Я бы тоже убил». Поэтому условно, но формально 10 лет дал. Потому что убийство было. Нельзя было не убить по-человечески. Я вольно интерпретирую.
А.Плющев
―
Я вдруг как-то экстраполирую на дело Васильевой и что тут? Судья должен был сказать: «Я бы тоже украл». Или что?
М.Барщевский
―
А вы уверены, что она украла?
А.Плющев – Я
―
нет. Совершенно. Но не судья, а прокурор.
М.Барщевский
―
Что мне рассказывал ее адвокат… Я подчеркиваю, что это позицияадвоката, не позиция обвинения, не позиция следствия.
А.Плющев
―
Полминуты.
М.Барщевский
―
На самом интересном месте – полминуты!
А.Плющев
―
Мы любим прерывать на самом интересном месте.
М.Барщевский
―
У Васильевой 12 эпизодов. Все 12 эпизодов как один такие. Эксперты оценивают объект в миллиард 200 миллионов рублей. Она продает за миллиард 600 миллионов. Все очень хорошо, только экспертов к ответственности не привлекают. Но, если экспертов к ответственности за заведомо недостоверную, неправильную оценку не привлекают, то у нее нет состава преступления вообще.М.БАРЩЕВСКИЙ: А наказание за внесение дури будет или можно будет дальше дурью маяться?
А.Плющев
―
Прервемся и продолжим через пять минут вместе с Михаилом Барщевским.
НОВОСТИ
А.Плющев
―
Мы прервались с Михаилом Барщевским на том, что, если экспертов не судят за неправильную экспертизу, то как чиновников можно судить на основе принятых решений.
М.Барщевский
―
Я еще раз повторяю: это позиция защиты, как я ее понял и доношу. Я не знаю материалов дела, поэтому, может быть, у обвинения есть опровержение этой позиции. Но интересно другое: когда это дело начиналось, передавалось в суд, Владимир Маркин все время был на экране и рассказывал нам про то, что нашли, что раскрыли…
А.Плющев
―
В основном про драгоценности какие-то.
М.Барщевский
―
Про драгоценности, про 14-комнатную квартиру, которая на самом деле 4-комнатнуя, на важно. Там платяные шкафы считали, подсобки считали, туалеты считали, как комнаты. А где сейчас пояснения со стороны обвинения. Ну ладно прокуратура не вышла, не объяснила, почему они просят 8 условно, следствие молчит. Общество все пребывает в задумчивости. Это, причем не будет давление на суд, то есть нельзя давить на суд, понимаю. Сейчас выступает защита, потом суд уйдет на приговор. Но просто как-то интересно, вот 140 миллионов, из которых как минимум 100 миллионов за этим делом следит – их так бросили: ребята, разбирайтесь сами. Ап! – 8 условно. Все комментируют кроме тех, кто, в общем, должен комментировать.
А.Плющев
―
Возникает закономерный вопрос, который задает Алексей из Новосибирска. Очень простой вопрос: «Почему такие большие условные сроки получают всегда чиновники высокого полета, а те, кто своровал пачку масла в магазине – реальные сроки?»
М.Барщевский
―
Ну это некое обобщение. Алексей, видимо, владеет некой судебной статистикой, которой я не владею. Нет, условные сроки бывают очень часто и у простых смертных – это первое. Второе: у Васильевой пока еще нет условного срока – это второе.
А.Плющев
―
Защита вообще требует оправдания.
М.Барщевский
―
Я вам сказал, при той позиции, которую я озвучил, конечно, защита будет требовать оправдания. Там есть другая бяка очень серьезная. У нас сейчас по закону можно передать дело с одним эпизодом в суд, продолжая расследовать известные уже к этому моменту второй, третий, четвертый, пятый эпизод. А вот, когда следствие получило такую возможность, на этом правосудие закончилось, потому что, если приняли один эпизод, дали срок – очень, хорошо, мы те эпизоды закрываем. Не дали срок – а мы тебе новенький эпизод, а мы тебе новенький эпизод. Если мне память не изменяет, по советскому УПК была ситуация такая, что нельзя было передать дело в суд, если на момент передачи дела в суд было известно о наличии других преступных эпизодов в деятельности обвиняемого. Передавали все сразу. Понимаете, что произошло?С точки зрения оптимизации процесса, ускорения процесса мы сейчас обманываем сами себя, считая, что мы соблюдаем сроки следствия, потому что по каждому эпизоду свой срок следствия. Дело приостановили. По одному эпизоду идет расследование, по другому приостановили. Подождали-подождали… Даже под стражу мы по этому эпизоды взяли, а по этому не взяли. А потом – раз! – по этому делу отправили в суд – суд оправдал. А мы по другому эпизоды – бац! – и под стражу. Бац! – и новый срок следствия. Вот сейчас я слышу, что в отношении Васильевой еще десяток эпизодов, 12 или 20 эпизодов. А как, почему в суд уходит дело с 12-ю эпизодами, остальные в суд не пошли? Это что, вечный подсудимый? Я не защищаю Васильеву, она мне глубоко антипатична, как и ее начальник – это другая история, про другое. Но как это так? А таких дел несть числа, когда по одному эпизоду отправили дело в суд, а два-три еще висят. В этом проблема.
А.Плющев
―
А что тут можно сделать, как решить?
М.Барщевский
―
Не надо передавать дело в суд, когда не расследованы все известные нам в данный момент дела.
А.Плющев
―
То есть закон изменить надо?
М.Барщевский
―
Ну, конечно.
А.Плющев
―
Опять же упираемся в законодателей и чиновников. А что нужно сделать, чтобы чиновники были выше качеством, вот эти аппараты, которые сейчас деградировали за 14 лет?
М.Барщевский
―
Добиться того, чтобы положение чиновника было в обществе почетным, чтобы людей уважали за это.
А.Плющев
―
Да сейчас по опросам школьники больше всего хотят в чиновники. Как же это не почетно?
М.Барщевский
―
Нет, по опросам сегодня еще хуже ситуация, чем вы думаете. Там либо «Газпром», либо заграница. То, что я, по крайней мере, слышал или футбол. Лучше всего – тренером: 7 миллионов евро годовая зарплата…
А.Плющев
―
Это только иностранцам дают.
М.Барщевский
―
Ну да, да. Ну а наши тренеры убывают в Италию. Тоже результатов никаких, позор полный, но за 7 миллионов евро. Ну не важно, не об этом речь. Пока работа не будет престижной… Вот сейчас сделали престижной работу учителя. Ну посмотрите, какой сейчас конкурс в педагогические вузы. А всего лишь навсего работу учителя сделали престижной. Зарплату подняли не ниже средней по региону. Сделали престижной. В школу не пробьешься. Относительно престижной становится работа врача. В больницу лечащим врачом не устроишься. Дежурнтами ребята идут после 1-го, 2-го, 3-го Московских медов с хорошими дипломами идут дежурнатами- и то счастье. Вопрос престижности профессии, престижности рода деятельности. А работа чиновника сегодня не престижна, а унизительна. И никогда никто профессиональный, уважающий себя не пойдет на работу, которая в социуме социумом не воспринимается должным образом.
А.Плющев
―
Прямо так и вижу съемки сериала «Чиновники».
М.Барщевский
―
Ну одно из.
А.Плющев
―
Я не знаю, как можно после внесения статьи о тунеядстве браться за эту работу, сделать престижной работу чиновников, не знаю. Ну не важно…
М.Барщевский
―
Я бы вообще, кстати – к закону о тунеядстве – у меня руки чешутся выступить с инициативой. Если три законопроекта какого-то субъекта законодательной инициативы не прошли первое чтение…
А.Плющев
―
Я бы даже сказал, комитет не прошли. Первое чтение – это вы высокую планку забираете.
М.Барщевский
―
Да, не прошли комитет, на субъект законодательной инициативы налагается наказание в виде запрета вводить законодательные инициативы в течение года. Во-первых, резко снизится поток дури, которая валится с Госдуму. Потому что там такие законопроекты приходят, что это просто… А во-вторых, сегодня это хороший пиар. Принес такой законопроект, отпиарился - и хорошо. Понятно, что он противоречит Конституции, понятно, что он не может пройти, понятно, что экономически он сегодня невозможен, просто невозможен, но вот внесли. А наказание за внесение дури будет или можно будет дальше дурью маяться?
А.Плющев
―
Вам тут напоминают, что, например, законы о митингах, как считает наш слушатель Владимир, по указанию дума приняла за двое суток в трех чтениях, например. Быстро очень принимают и, видимо, непрофессионально.
М.Барщевский
―
На самом деле все чаще и чаще возникает вопрос о необходимости, целесообразности принятия закона о законах.М.БАРЩЕВСКИЙ: А если каждый внесет по инициативе? А есть же активные, есть же буйные с инициативами
А.Плющев
―
О законотворческой деятельности?
М.Барщевский
―
Да, да. Видимо, рано или поздно, он как-то все-таки будет принят, потому что надо регламентировать порядок. Есть ситуации, когда действительно необходимо закон сходу принять в трех чтениях. Помните, когда бюджетная чехарда был в декабре, когда необходимо было спасти банковскую систему и там принять закон один в трех чтениях, я не помню, как он назывался – вот надо было сделать, иначе экономика бы рухнула. То есть нельзя запрещать депутатам принимать законы в срочном порядке. Но, может быть, как-нибудь регламентировать, какие можно, какие нельзя. Но меня больше беспокоит другое – что каждый комитет обязан рассматривать все законодательные инициативы, которые приходят. У нас, по-моему, более 600 субъектов законодательных инициатив. Считайте 450 депутатов, 170 сенаторов, правительство, президент, заксобрания субъектов как минимум. Много, даже 680, по-моему. Понимаете, если каждый внесет по инициативе? А есть же активные, есть же буйные с инициативами. Причем комитеты обязаны все это рассматривать, по всем по ним отписываться.
А.Плющев
―
Еще хочу, чтобы мы один вопрос рассмотрели. Как раз в думу внесен законопроект о том, что религиозные организации могут признавать иностранными агентами, если они, например, финансируются из-за рубежа.
М.Барщевский
―
Ну а чего вы хотели? Только давайте так…
А.Плющев
―
Нет, я ничего не хотел.
М.Барщевский
―
Саша, простите, давайте договоримся, о чем мы спорим. У меня недавно был спор с Марком Розовским, с которым мы близкие друзья. И вот на эту темы был спор. Там вообще на тему иностранных агентов. Я говорю: «Мне тоже не нравится термин «иностранный агент»». Вот вопрос: Должно ли государство иначе особо относится…
А.Плющев
―
Помечать.
М.Барщевский
―
Помечать некие организации, которые финансируются за границей? Да, должно. Но почему «иностранные агенты». Слово «агенты» - коннотация очень плохая. Я говорю: согласен. Дайте другое определение. Вот назовите другое определение, только в праве в такой ситуации должно определение не больше трех слов. Вот как вы их назовете? Вот «иностранный агенты» - это термин, который в налоговом законодательстве применяется уже лет десять у нас, поэтому он не новенький, он не сюда придуман. Да, отвратительный термин, но я, например, не могу другого короткого. Потому что нельзя говорить: организации, финансируемые за границей, организация, получающие зарубежное финансирование – замучаетесь. Так законы пишутся. Если кто-нибудь придумает короткое определение, короткую дефиницию – класс!Так вот, если мы обсуждаем хороший ли термин «иностранный агент» - да, плохой. Если мы обсуждаем должно ли государство контролировать общественные организации и контролировать в том плане, что быть в курсе – вот так мягко сформулируем, и религиозные объединения, финансируемые за границей – да. Почему нет? Чем религиозные организации отличаются в этом плане от других организаций типа «Мемориала», фонда «Спаси жизнь» или общественной организации «За честные выборы» или в защиту кошек? Любые общественные организации, если они финансируются за границей, они подпадают под этот закон. У нас что, религиозные организации, они чем-то…? Другое дело, я не очень понимаю, как этот закон будет принят, потому что ясно, что когда обсуждался закон об НКО, мне говорили – не знаю, правда, не правда – Русская православная церковь довольно много денег получает из-за границы. Я думаю, что и мусульманские образования получают деньги из-за границей, и иудейские, и буддистские. Это экстерриториальная штучка. Вот, если была официально признанная религия подмосковного поселка Пупки, которая… Старообрядцы получают вряд ли, хотя тоже, может быть, с Украины получают или с Канады получают.
А.Плющев
―
Или из Боливии.
М.Барщевский
―
Или из Боливии, да. Поэтому все равны.
А.Плющев
―
Хорошо. Спасибо большое! Благодарю Михаила Барщевского, которые сегодня был гостем программы "Особое мнение". Спасибо большое, до свидания!