Алексей Венедиктов - Особое мнение - 2015-04-16
16.04.2015
М. Королева
―
Здравствуйте. Это действительно программа «Особое мнение». Я Марина Королева. Максим Шевченко опаздывает. Обязательно будет. Нам пришлось оторвать от других интервью другим телеканалам Алексея Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы». Добрый вечер!
А. Венедиктов
―
Добрый вечер!
М. Королева
―
Я бы тебе этот вопрос задала, но тебе его задал Владимир. Который в бане: вы довольны ответом / не ответом Путина. Поскольку ты задавал вопросы, то давай начнем с этого.
А. Венедиктов
―
Я жезадаю вопрос
не для того, чтобы быть довольным или не довольным ответом. Президент или любой интервьюируемый отвечает не для того, чтобы я был доволен.
М. Королева
―
Но ты получил ответ?
А. Венедиктов
―
На что-то получил, на что-то – нет. Что-то он записал. Я доволен его позицией по переименованию одной из улиц в улицу Владимира Высоцкого. Я доволен его позицией по отношению к тому, что он озвучил по цветам и иконам, флагам, которые на мосту…А.ВЕНЕДИКТОВ: Президент занял нормальную человеческую позицию
М. Королева
―
То есть мемориал Немцова. Живой.
А. Венедиктов
―
Можно так назвать. Да, живой. Президент занял нормальную человеческую позицию. Конечно же, он не мог мне ответить по расследованию. Я знал, что он мне не ответит, потому что существует тайна следствия. Тут мне важно было обратить его внимание и внимание тех, кто смотрит прямую линию, на те проблемы, с которыми сталкивается следствие. И теперь верховный главнокомандующий понимает, что не только он понимает, но и еще 100 млн человек понимают, что такие проблемы у расследователей есть.
М. Королева
―
А ты думаешь, он не знал?
А. Венедиктов
―
Я не думаю, что он знал в доскональности. Но при этом он теперь знает, что знают все. Вот задача была: чтобы он знал, что все это знают.
М. Королева
―
То есть у тебя была задача не получить собственно ответ, а…
А. Венедиктов
―
Нет, у меня такой…Я знал, что он не может это сказать, потому что реально есть тайна следствия. Он бы так мне ответил, если бы я повторил вопрос. Я же его знаю хорошо. И знаю, на что он может пойти публично, а на что не может. Поэтому в этом смысле я доволен тем ответом в сумме, который президент дал на мои два вопроса.А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот задача была: чтобы Путин знал, что все это знают.
М. Королева
―
Вот эти вопросы, поскольку многих это интересуют, и в Твиттере спрашивают, они возникают спонтанно, когда ты слушаешь, скажем, вопросы других. Понятно, что тебе первому слово не дадут.
А. Венедиктов
―
Мне три года назад дали второму слово. Там всякое может быть. Но когда я готовлюсь к таким прямым линиям, когда понятно, что огромная аудитория и президент или премьер, то, естественно, я брифингуюсь. Я встречаюсь с людьми, чье мнение мне важно, тестирую темы, тестирую формулировки вопросов. Буквально вчера мы часа 1,5 сидели с Александром Невзоровым в Петербурге. И я ему говорил: вот у меня, если будет вопрос, если он будет первый, если он будет последний, а вот что бы вы, Саша, спросили, а вот это интересно, а это неинтересно. И таких людей пара десятков. Я уж не говорю про собственных стаффс, собственных помощников, с которыми мы обсуждали эти вопросы. Я же себя не слышу. Когда человеку говорят: у тебя две минуты, - он себя не слышит. Это понятно, потому что он понимает уровень ответственности.
М. Королева
―
Но очевидно было спрашивать, например, про Немцова?
А. Венедиктов
―
Да. Если не перехватят до. Это же вопрос, когда спрашивают…
М. Королева
―
Вот Ирина Хакамада и спросила.
А. Венедиктов
―
Но она спросила не то, что я спросил. Она спросила про расследование. А я спросил в основном про мемориал. Про увековечивание. Ты же понимаешь, у меня там было еще несколько вопросов. У меня было два вопроса про Украину. Один, который был задан, а второй – президент сам на него вышел. Я готовил вопрос: считает ли он украинский и русский народ единым народом. И как следствие – должны ли жить в одном государстве. Он сам вышел до меня, до моего вопроса, на это. Например. И этот вопрос у меня был снят. Он говорит: да, это один народ. Я получил ответ думаю, что слушатели получили. Тогда понятна наша политика на Украине в этой части. Был вопрос, безусловно, у меня по С-300, которые должны, с моей точки зрения, поджечь Ближний Восток. Но Торкунов его задал. То есть у меня был некий набор. У меня такая маленькая книжечка была, где у меня было 7 или 8 тем записано. Я себе записал. Я повторяю, что я это обсуждал с людьми, которым я доверяю, которые смотрят, комментируют и т.д.
М. Королева
―
Как ты думаешь, мемориал Немцова, то, что президент произнес, это так и будет? То есть он действительно поговорит с мэром?
А. Венедиктов
―
Он действительно поговорит с мэром. Более того, я скажу, что это стало публичным и даже говорить с мэром не надо. Но он поговорит с мэром. Я, естественно, буду настаивать на том, чтобы он воспользовался своей прерогативой, потому что московский закон (я действительно его читал с карандашом в руке) предполагает, что президент имеет право своим указом вот это сделать, внести. Я уже видел реакцию Леонида Печатникова, вице-мэра. Он абсолютно правильно говорит.
М. Королева
―
Я помню, что в первый день, когда это случилось, в день после убийства Немцова, мы здесь же, на радиостанции, говорили о памятном знаке. Голосовали тогда со слушателями. Что с этим
А. Венедиктов
―
Все слышали. Я, готовясь к этому, нашел табличку, которая на месте убийства шведского политика Улофа Пальме. Эта табличка бронзовая, вделанная в пешеходную улицу, в мостовую: «На этом месте такого-то числа был убит известный политик, бывший премьер Улоф Пальме». Все. Вот эта бронзовая табличка есть. Это пример. Что вам мешает это сделать? Просто. Не какой-то мемориал ставить, как, извините, на месте гибели принцессы Дианы. Это не конный памятник ставить, где Генрих IV стоит. Это такая бронзовая табличка. Я могу честно сказать, что говорил об этом публично и непублично с московскими властями. Поскольку все говорили «послушай, это федеральный политик, федеральный уровень, ты же понимаешь, это зона ответственности, рядом с Кремлем это все». То есть мне впрямую не говорили, но намекали: иди говори с начальником или с начальниками. И я с начальниками… Это не первый раз, когда я на федеральном уровне с политиками, принимающими решение, говорил об этом. Это не было публично. Но я сказал: слушайте, вы не даете мне ответа, вы мне не оставляете выхода. Значит, это будет публично, сказал я. – Ну, иди. Я и пошел.А.ВЕНЕДИКТОВ: Мне впрямую не говорили, но намекали: иди говори с начальником или с начальниками
М. Королева
―
Вот здесь вопросы по поводу того, что все, задававшие вопросы, были ручные люди. Какое у тебя впечатление о тех, кто задавал сегодня вопросы?
А. Венедиктов
―
Ну, какие ручные люди? Секундочку! Там, наверное, были ручные люди. Но вот я сидел с парнем, недалеко, который задал вопрос про ИГИЛ, про участие в ИГИЛе. Очень правильный, кстати, вопрос. Реально. И Путин ему как-то ответил. Я говорю: слушайте, вы бы готовились, молодой человек. Вы должны знать, что около 2 тыс человек, уже поименно, российских граждан в ИГИЛе. Около 2 тыс человек. Это была публичная информация. Это было в докладе президента. По-моему, это Патрушев говорил где-то. Но это правильный вопрос? Правильный вопрос. Вопрос про лекарства правильный? Правильный вопрос. Вопрос про Хакасию - правильный вопрос? Правильный вопрос. Вопрос невыплаты зарплаты - правильный вопрос? Правильный вопрос.
М. Королева
―
А про собаку?
А. Венедиктов
―
Слушайте, когда сидишь 4 часа такие вопросы – развлечение. Понятно, что делается. Это шоу. Про собаку, ребенок – еще что? А все остальное – вопросы, которые волнуют этих людей.
М. Королева
―
Хорошо. Про вопросы я поняла. Тогда давай про ответы. Вот здесь спрашивают, как тебе позиция по сталинизму?
А. Венедиктов
―
Что позиция по сталинизму? Можно говорить о том, конечно, и здесь я бы согласился с Виктором Шендеровичем, что это как оспа и чума ,и в этом смысле сравнивать… Две болезни смертельные, да. Но я хотел бы обратить внимание совсем на другое. Я же позитивный, я солнечный сегодня. Не всегда. Путин впервые сказал – и это будет в учебниках истории, - что после Второй мировой войны ССССР силовым образом навязывал свою модель строительства Восточной Европе. И поэтому им есть за что нас не любить. Этого, я вас уверяю, Путин не говорил никогда и нигде. И это очень важно зафиксировать, что в нашей официальной историографии признается, что нас есть за что не любить, поскольку после Второй мировой войны мы силовым – внимание! – силовым образом навязывали странам Восточной Европы свою модель.А.ВЕНЕДИКТОВ: Этого, я вас уверяю, Путин не говорил никогда и нигде
М. Королева
―
Ну да. То есть он сравнил, как теперь действуют Штаты.
А. Венедиктов
―
Это не Штаты. Я не гражданин Штатов. Мне вот все равно, с чем он сравнивает. Госдолг со Штатами. Он говорил о нашей стране и о сталинизме. И он в слово «сталинизм» поместил вот это силовое решение. Меня вот это устраивает.
М. Королева
―
Время кончилось. Алексей Венедиктов. Его сменит Максим Шевченко.