Сэм Клебанов - Особое мнение - 2015-01-05
В.Кондаков
―
Добрый день! Это программа "Особое мнение". У нас сегодня в гостях киновед, кинопродюсер Сэм Клебанов.
С.Клебанов
―
Здравствуйте!
В.Кондаков
―
Мы с вами сейчас только что говорили до эфира о том, почему не снимают сегодня в России кино про современность, и жизнь подкидывает буквально нам с вами тему. Вот смотрите, Алексей Навальный. Сегодня он срезал браслет, официально поместил эту фотографию в интернет.
С.Клебанов
―
Я подписан на его твиттер, я видел.
В.Кондаков
―
Вы не находите, что история Навального – это абсолютно киношная история. Здесь есть драматургия, неожиданные повороты какие-то, дерзкие поступки главного героя, собственно, главный герой тоже довольно яркий человек.
С.Клебанов
―
Мне кажется, Навальный – это идеальный герой. Я бы даже сказал не для кино, а для качественного сериала, потому что слишком много событий, слишком длинная эта история. Я бы не стал рисковать - разместить историю Алексея Навального в два часа экранного времени. Это, знаете, такое многосезонный качественный сериал уровня канала HBO. И главное, мы не знаем, сколько еще у нас впереди сезонов, какой у нас финал, и главное, какие метаморфозы ждут главного героя: и внешние и внутренние. Потому что в кино всегда очень интересно следить, прежде всего, за внутренними трансформациями героя. Мне кажется, эти велик сериал, например, «Во все тяжкие». Потрясающая история трансформации героя. И пока у Алексея Навального мы видим его внешнюю трансформацию, но, мне кажется, драматургия, которую сама жизнь пишет, даст ему возможность показать, как он меняется внутренне. Потому что, мне кажется, он тоже как-то из всего этого выходит немножко другим человеком, после каждого нового этапа. Просто сейчас он от нас довольно сильно закрыт, он находится под домашним арестом, находился, по крайней мере.
В.Кондаков
―
Это тоже определенный поворот, правда же?
С.Клебанов
―
Поворот, да. Сейчас должен быть ответных ход с другой стороны, тех, кто ему противостоит, по законам жанра.
В.Кондаков
―
Здесь может быть другая опасность, которая заключается в том, что, даже если кто-то возьмется снимать этот фильм или сериал, не факт, что этот фильм или сериал увидит эфир или выйдет на широкий экран.
С.Клебанов
―
Пока, мне кажется, если говорить реалистично, Навальный – это, конечно, такой герой или голливудского фильма, если его жизнь постараться упростить, или американского сериала, потому что здесь, конечно, такое кино невозможно снять. Вообще, наверное, снимать кино про Навального еще рановато, еще нет такой необходимой исторической дистанции, но можно было снять такое кино про некоего вымышленного Навального. Назвать его: Начальный, например, и снимать сериал по мотивам событий. Но, понятно, что здесь это не может произойти… Здесь, конечно, в России снимается кино о сегодняшнем дне. Я не согласен, что этого нет. И самый яркий, самый заметный фильм года «Левиафан» абсолютно снят про сегодняшнюю Россию. Вчера я тоже сходил в кино. Сейчас я стараюсь во время каникул наверстать упущенное, смотрел еще одну такую остросоциальную драму «Дурак» тоже о нашем времени.
В.Кондаков
―
Понравился вам этот фильм?
Навальный – это идеальный герой для качественного сериала
С.Клебанов
―
Спорное у меня вызывал ощущение. То есть мне понравилась первая половина, потом, в какой-то момент, особенно когда пошла эта серия убийств и все прочее, сюжет потерял правдоподобие и стал больше все-таки напоминать грубо срубленный шарж. Понятно, что хочет сказать автора, но у меня есть еще проблемы некоторые с моральным компасом Юрий Быкова, потому что предыдущие его фильмы были о том… мы говорим о фильмах «Майор» и «Ежи» - что вот, если тебя внешние обстоятельства побуждают совершать жестокие, аморальные и гадкие поступки, то ничего не поделаешь, надо подчиняться внешним обстоятельствам и совершать их, чтобы выжить. Сейчас, получается, он снимает фильм с позитивным, положительным героем и все приходит к тому, что если ты хочешь противостоять этим обстоятельствам и совершать все-таки моральные, правильные, нравственные поступки, то лучше даже и не начинать.
В.Кондаков
―
Вот это опять история про Навального, правда же? А кто мог бы быть режиссером фильма про Навального, и кто мог бы сняться в главной роли – вам такая мысль не пришла в голову, кто бы мог это сделать?
С.Клебанов
―
Кто мог бы быть режиссером фильма про Навального…
В.Кондаков
―
Ну кто в нашей сегодняшней реальности российской может взяться за такое кино, как вы считаете? Тот же Быков смог бы?
С.Клебанов
―
Нет, вы знаете, мне кажется, это не его материал просто, не материал Быкова. Мне бы, конечно, хотелось увидеть этот фильм про Навального в исполнении, например, Андрея Звягинцева. Это внесло бы какие-то новые измерения. Но, мне кажется, в России сейчас нет никакой традиции политического кино, она просто отсутствует. Есть традиция социального кино, которое говорит о отдельных и даже, может быть, тотальных недостатках на таком низовом уровне. Как тот же фильм «Дурак», где мы видим абсолютно прогнившую, коррумпированную местную власть в каком-то маленьком городе. Но это даже не областной центр. Это райцентр. Да, они чего-то там говорят, что они чего-то отстегивают губернатору, но выше этого современное российское политическое кино, если его можно называть политическим, не поднимается.
В.Кондаков
―
Вот смотрите, здесь другая история есть. Есть история и странных отношений в сфере кино, когда мы говорим и о биографических картинах. Сегодня стало известно, газета «Известия» написала о том, что якобы Госфильмофонд не доволен сценарием байопика о жизни советского режиссера Эйзенштейна. Якобы Питер Гринуэй, британский режиссер известный, который собирается снимать это кино, уже прислал сценарий в Москву. В Москве прочитали, и, как пишут «Известия», не понравилась история с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
С.Клебанов
―
Называется: нам такой Эйзенштейн не нужен. Нам нужен какой-нибудь другой Эйзенштейн, которого мы сейчас вот, посовещавшись с товарищами, сами придумаем и снимем про него кино. Вы знаете, уже глава Госфильмофонда опроверг у нас в эфире эту информацию, что якобы дело вовсе не в сексуальной ориентации…
Искусство пропаганды сейчас подчинило себе все остальные виды искусства
С.Клебанов
―
Я слышал у вас обсуждение в эфире, пока сюда ехал на машине к вам на эфир. Дело в том, что мы сейчас находимся в такое время, когда все-таки искусство пропаганды, оно подчинило себе все остальные виды искусства. А сейчас вектор пропаганды направлен на укрепление этих мифических духовных скреп, и проблема с этими скрепами, что их реально очень сложно нащупать, что это за скрепы. И одна и таких всеми уже принятых скреп стала вдруг борьба с гомосексуализмом, с его проявлениями, с его так называемой пропагандой. И дальше этот механизм начинает уже воспроизводить сам себя, потому что, я не думаю, что кто-то из высших органов звонил в Госфильмофонд и говорил: «Дайте нам на проверку сценарий «Эйзенштейн», мы проверим, нет ли там каких-то упоминаний о его нетрадиционной ориентации».
В.Кондаков
―
То есть это, может быть, инициатива на местах, что называется.
С.Клебанов
―
Конечно, спущена директива, что такое хорошо, что такое плохо. Дальше каждый чиновник начинает уже под них подстраиваться. И, в общем, ехал, слышал дискуссию – люди обсуждали: тактично или не тактично влезать в личную жизнь.
В.Кондаков
―
А, что такое мог снять Гринуэй про частную жизнь Эйзенштейна?
С.Клебанов
―
Во-первых, они еще ничего не снял, потому что там еще сценарий до конца не утвержден. Но вот мы в любом фильме можем видеть человека с женой. Любой герой исторический… вот был фильм прекрасный про художника английского «Тернер». Там его личная жизнь, он встречается с женщиной, у них начинается любовь – это его личная жизнь. Любой герой с женой – это его личная жизнь. Герой, предпочитающий однополые связи, скорей всего, в какой-то момент своей жизни, особенно, если он не делает из этого тайны, появляется с партнером, и это сложно очень скрыть. Надо или вставать в такую позу умолчания или как-то просто перестать из этой темы делать болезненную. И парадокс заключается в том, что в России, которая борется за эти традиционные ценности, традиционные связи, само по себе слово «гомосексуализм» и все от него производные в публичной сфере звучат гораздо чаще, чем в любой самой либеральной европейской стране.
В.Кондаков
―
Мы сейчас прервемся на несколько минут и продолжим обсуждение этого интересного вопроса.РЕКЛАМА
В.Кондаков
―
Мы продолжаем обсуждать с продюсером, киноведом Сэмом Клебановым историю о том, как Питер Гринуэй собирается снимать биографическую картину о Сергее Эйзенштейне. И вот мы говорили как раз о том, что может такого снять Гринуэй про Эйзенштейна, про личную жизнь, почему это так может выглядеть вызывающе для российских властей…
С.Клебанов
―
Я просто хотел закончить мысль, которую я начал. Так вот, в сентябре в Швеции, гражданином которой я являюсь, были парламентские выборы, и я довольно внимательно следил за избирательной компанией. Она реально была очень интересна. Была борьба, было не очень понятно, кто победит. И я смотрел все дебаты. Я ни раз за все дебаты в одной из самых либеральных европейских стран Швеции даже не слышал упоминания о нетрадиционных сексуальных отношениях, потому что эта тема давно выпала из политического пространства. Все, что можно было решить, когда-то решили; все, что можно было разрешить, разрешили – больше это никто не обсуждает. Даже та же тема однополых браков, которая здесь всех так волнует…Вот я ехал недавно из аэропорта с таксистом, который стал мне жаловаться, что Европа пытается навязать России свои ценности в виде однополых браков. Я сказал: «Тогда скажите, по-вашему, сколько их, какой процент?» Он думал-думал, говорит: «Ну, не знаю, показывают постоянно, говоря, наверное, 15-20% уже однополых». Я говорю: «Нет, вы знаете, Швеция, которая действительно суперлиберальная страна – чуть меньше 1% и это количество не растет, немножко уменьшается, потому что все, кто хотел вступить, уже вступили, а новых не так много. Это реально очень незначительное меньшинство и эта тема уже давно перестала заслуживать какого-то серьезного обсуждения». Я говорю: «А вот, например, моральная ценность: «Не убий» - это серьезная моральная ценность, но почему-то в России ее соблюдают в пересчете на душу населения в разы меньше, чем в любой западной стране, включая, кстати, столь ненавистные США, где на душу населения больше, чем в два раза убийств».
В.Кондаков
―
Мы до нашего перерыва разговаривали как раз о том, кто может снять фильм про Навального. Здесь нам слушатель присылает вариант: Валерия Гай Германика.
С.Клебанов
―
Может быть в принципе любой режиссер, который может снять в кино, где будет, извините, такое расхожее выражение, как «правда жизни», у которого уже есть такой опыт – работать с реальной натурой, работать с нашим временем, что-то о нем говорить, может попробовать, почему нет?
В.Кондаков
―
Здесь спрашивают, как вы думаете, в связи с тем, что говорит и заявляет министр культуры российский, какие перспективы есть у независимых режиссеров в нашей стране? Вообще, будет финансироваться наше кино или нет или придется самим деньги искать?
С.Клебанов
―
Перспективы очень печальные, потому что, с одной стороны, мы видим, что государственное финансирование все больше подчиняется государственной идеологии, а с другой стороны, кино в наше время в гораздо меньшей степени является бизнесом, чем это было, например, лет 10 тому назад…
В.Кондаков
―
А, почему так?
С.Клебанов
―
Тогда оно тоже, кстати, не являлось бизнесом. Тогда это являлось способом красиво потратить деньги, но тогда, по крайней мере, была такая иллюзия, что сейчас мы вложим деньги в кино, потом вложим еще 5 миллионов в рекламу и заработаем. Потому что было насколько успешных примеров российских фильмов, которые заработали денег.
В.Кондаков
―
Теперь так не работает?
С.Клебанов
―
Сейчас, во-первых, все инвесторы, которым это было интересно, большинство успело уже попробовать и обжечься. И в инвесторских кругах слово «кино» считается ругательством. Остались, конечно, некоторые сегменты, где можно в кино еще зарабатывать деньги, что сейчас, конечно, гораздо сложнее в связи с кризисом. Как раз, может быть, российское кино в какие-то жанры фильмов выгодней вложить, чем купить, например, дорогую, богатую, с большим бюджетом голливудскую картину.
В.Кондаков
―
И это окупится?
С.Клебанов
―
В России как-то научились делать не то, чтобы очень хорошие и качественные, но нередко окупающиеся романтические комедии, в которых действие происходит в какой-то другой России, в хорошей России; где, в общем-то, все нормально, где проблемы решены, где остались только проблемы отношений между мужчиной и женщиной, между людьми, которые любят друг друга, но почему-то не могут быть вместе. Ну, это конфликт, который лежит в основе всех мелодрам, всех романтических комедий. А все остальное более-менее неплохо. Вы посмотрите, все эти фильмы, они же все в какой-то отретушированной, глянцевой стране такой…
В.Кондаков
―
Это тренд нашего кино?
С.Клебанов
―
Да, это тренд российского кино, и в общем-то, он коммерчески вполне оправданный тренд, потому что сейчас особенно, во времена кризиса люди ищут в кино чистого развлечения эскапизма и выхода, окошка в другой мир. Сейчас, вообще, тяжелые времена в России для артхаусного кино, для независимого кино, для фестивального кино, для любого серьезного взрослого кино.
В.Кондаков
―
А вы, во что сейчас предпочитаете вкладывать деньги, что вы покупаете для проката? Тоже такое кино, которое пользуется наибольшим спросом? Вы, с одной стороны, наверное, больше любите артхаусное кино, с другой стороны, вы хотите извлечь прибыль.
С.Клебанов
―
Вы знаете, сейчас на самом деле тяжело всем. Независимая киноиндустрия находится в каком-то агонизирующем состоянии, особенно, если взять прокатную индустрию. Конечно, я работаю в этой сфере с 98-го года, и могу сказать, что так сложно как сейчас, не было никогда. Когда я пришел в 98-м году, вообще, не было кинотеатров, где можно было показывать. Мы, когда выпускали наш первый фильм «Фейерверк» Такеши Китано, он шел тремя сеансами в неделю в Музее кино, больше нигде. Но было протрясающее ощущение, что впереди, вообще, путь только вверх, впереди очень интересное развитие, рост. И был явно выраженный спрос, всем было это интересно. Каждая наша премьера становилась просто таким, большим культурным событием для города Москва.Сейчас вроде бы рынок лучше, чем в 98-м году, но, конечно, хуже, чем все предыдущие годы, но ощущение, что впереди какое-то долгое и ничем не сдерживаемое падение. Это связано и с экономикой, конечно, и с политикой, ну и с тем, что может себе позволить себе сейчас зритель.
В.Кондаков
―
Экономика и политика, вы имеете в виду санкции, да? Из санкций мы не можем идти в кино?
С.Клебанов
―
Нет, я бы не сказал…
В.Кондаков
―
Или из-за курса рубля?
С.Клебанов
―
Я бы не сказал, что санкции влияют вот так…. Санкции киносферы никак не коснулись.
В.Кондаков
―
К счастью.
С.Клебанов
―
Да, к счастью, пока. Хотя я периодически участвую в телевизионных дискуссиях, где обсуждаются всевозможные квоты, которые надо ввести на показ иностранного кино в российском прокате, и некоторые режиссеры говорят, например, что надо, вообще, полностью запретить Голливуд – это будет нашим ответом на санкции. Но пока, слава богу, государство серьезно не обсуждает.Но я заметил, например, в августе, когда ввели продовольственные санкции – это сразу сказывается на инфляции, на росте цен на продукты. У людей просто остается меньше денег на кино. Когда падает рубль, понятно, вроде бы здесь билеты в рублях по-прежнему. Кинотеатры повышают стоимость билетов, потому что аренда, как правило, в большинстве кинотеатров в торговых центрах тоже зафиксирована в долларах. Я вот вчера пошел в кино и с удивлением обнаружил, что в обычный московский кинотеатр вечером билет стоил 500 рублей. Я так думал, что это будет рублей 300. Вообще, все дорожает, значит, люди должны чем-то жертвовать. На все денег не хватает.
В.Кондаков
―
Не до кино, то есть.
С.Клебанов
―
Не до кино, да. И плюс люди думают: О’кей, ну скачаем бесплатно, скачаем в торрентах, что поделать? Да, нам говорят, часто, что это аморально, что это воровство, но мы вспомним об этом, когда у нас будут деньги, чтобы заплатить за кино.
В.Кондаков
―
Вы всерьез считаете, что многие люди, скачивая фильм, ставят перед собой такую моральную проблему: качать или не качать, и что это аморально?
С.Клебанов
―
Вы знаете, во-первых, сейчас об этом часто говорят. Это вошло как-то все-таки в обиход, что это воровство. Мне кажется, уже не найти людей, которые об этом не слышали. Другое дело, что не все с этим согласны. Самые яростные дискуссии публичные, в которых я участвую, это как раз дискуссии с теми, кто отстаивает идею пиратства; и потом они у меня вызывают в Фейсбуке и в Твиттере наибольшее количество откликов, но, тем не менее, было довольно много людей, которые были готовы к тому, чтобы даже в сети платить за кино деньги, там это небольших стоит денег – 100 рублей посмотреть фильм.НЕРАЗБ будем лазить на торрент. Взрослые люди, зарабатываем деньги, в конце концов скачаем с легального сайта, заплатим 100 рублей. И качество хорошее фильма и нам приятно, что не украли – отдали 100 рублей творцам. Сейчас у людей реально становится меньше денег. И если у людей остаются деньги,чтобы пойти в кино пару раз, может быть, в месяц, как правило, они выберут фильмы с гарантированным развлекательным потенциалом, чтобы отвлечься, вообще, забыть обо всех проблемах. Или, если у людей есть дети, они, конечно, выберут то, на что можно сводить тетей. То есть наше кино, которое привожу я, оно, как правило, не детское.
В.Кондаков
―
Мы сейчас прервемся на несколько минут и вернемся в студию с обсуждением этих важных и интересных проблем.НОВОСТИ
В.Кондаков
―
Свое особое мнение сегодня высказывает в нашей студии Сэм Клебанов, киновед, кинопродюсер. Мы с вами говорили о кино, какое кино снимается в России. Тут еще одна тема подоспела в связи с наступлением Нового года. С Новым годом вас, Сэм!
С.Клебанов
―
И вас так же.
В.Кондаков
―
Вы, каким телефоном пользуетесь?
С.Клебанов
―
У меня андроид…
В.Кондаков
―
Не будем рекламировать, но это телефон не «яблочной» марки.
Санкции киносферы никак не коснулись
С.Клебанов
―
Не «яблочный», да, Я как-то привык, все мои смартфоны были на система андроид.
В.Кондаков
―
Я почему спрашиваю – потому что с Нового года теоретически – я не знаю, правда, как это должно выглядеть на деле, - но должны были запретить пользоваться айфонами, айпэдами, прочими телефонными системами, которые хранят свои персональные данные за рубежом.
С.Клебанов
―
Мне кажется, это не с Нового года, а с 1 сентября вступает в силу – закон о персональных данных. Он должен был вступить с 1 сентября 2016 года, перенесли на 1 сентября 2015 года. На мой взгляд, это очень печальная история, которая иллюстрирует тезис, что в России экономика давно уже похоронена политикой. И, мне кажется, если говорить о каких-то символических вещах, связанных с ушедшим годом, то, я бы сказал, три вещи. Первое – это то, что к концу декабря биржевая стоимость всей российской экономики стала ниже, чем стоимость любой из двух крупнейших американских IT компания: «Майкрософт» и «Эпл». То есть, все-все, что есть в России, со всеми недрами, с нефтью, с газом, со всем величием страны с девятью часовыми поясами меньше, чем стоимость компаний, которые создают что-то такое неосязаемое.
В.Кондаков
―
Как вы можете положить на одну чашу весов нефть, газ и прочие осязаемые богатства, на другую – воздух…
С.Клебанов
―
На одну чашу весов кладу не я, а кладет рынок. Но если мы говорим, что «Эпл», он хотя бы еще делает трубки делает, телефоны делает, компьютеры делает, то «Майкрософт» – это, собственно говоря, чисто программное обеспечение, не считая Нокия, которой гораздо сейчас меньше.Еще одно важное событие, это самое большое IPO в истории – это китайская компания «Али-Баба», тоже абсолютно созданная из ничего, вот сайт. Я сам этим пользуюсь, кстати. Бизнес, иногда нужно найти поставщиков чего-то - я уже понял, что нужно идти на «Али-Бабу», где я давно зарегистрирован – там есть все. И сейчас капитализация «Али-Бабы» примерно 260 миллиардов долларов.
В.Кондаков
―
То есть на фоне дешевеющей нефти мозги начинают стоить гораздо дороже.
С.Клебанов
―
Да, то есть скоро, я уверен, и капитализация «Али-Бабы» превзойдет капитализацию всей российской экономики, но при этом, если мы обратим внимание на две крупнейшие российские IT-компании «Яндекс» и «Mail.Ru», они за прошедший год потеряли по половине своей капитализации, по-моему, 53% «Яндекс» и 63% «Mail.Ru», если не ошибаюсь. И как раз был момент, когда «Яндекс» чуть ли не за день потерял миллиард долларов капитализации. Это как раз, когда Путин сказал, что интернет – это проект ЦРУ, и так был создан и так развивается, что персональные данные россиян надо хранить в России, а не за рубежом.
В.Кондаков
―
Может, здесь есть какое-то здравое зерно? Все-таки это данные на миллионы наших сограждан. Они почему-то хранятся не у нас, а в Америке.
С.Клебанов
―
Потому что сограждане сами так решили, что им так удобнее.
В.Кондаков
―
Они, может быть, просто даже и не знают об этом?
С.Клебанов
―
Пусть государство их просвещает. Пусть государство сделает какие-то суперзащищенные сервера для важной государственной информации. Пусть государство запретить людям, занимающим какие-то супервысокие… - не каждому сотруднику районного отделения милиции - может быть, какие-то очень важные государственные должности, хранить свои данные на государственных серверах, чтобы никакое ЦРУ не могло подслушать. Но вот, если люди хотят бронировать билеты через иностранные системы, пользоваться американскими соцсетями, которые, понятно, самые распространенные в мире…. Есть, например, сеть "ВКонтакте", есть Фейсбук. Если у человека есть друзья за пределами страны, то, как правило, он все-таки выберет англоязычный вариант – Фейсбук. И плюс есть как бы целые слои населения, среди которых Фейсбук более популярен.
В.Кондаков
―
А вы активный пользователь?
С.Клебанов
―
Да, я очень активный пользователь.
В.Кондаков
―
А чем вы пользуетесь?
Кажется, у всех накопилась усталость от этих санкций
С.Клебанов
―
Я пользуюсь Фейсбуком и Твиттером. Немножко сейчас для своего другого проекта, связанного с едой, стал пользоваться Инстаграммом, хотя мне не очень хватает сил на все сети…
В.Кондаков
―
Вы выкладываете пищу в фотографии? Это же дурной тон, исходя из современных тенденций, многие говорят, что так некрасиво делать.
С.Клебанов
―
Дело в том, что это не мой личный инстаграмм, это инстраграмм моего веб-сайта о правильном питании. И там как раз мы выкладываем для тех, кому интересно питание. Я не могу говорить о еде и выкладывать котиков, например. Нет, я веду и корпоративный Фейсбук и Твиттер про кино, и веду личный, где я пишу о том, что мне нравится. Часто тоже про кино. С больших фестивалей я постоянно веду прямые трансляции вручения наград. Мне кажется, это очень важно, и для небольших независимых компаний, таких как наша, это очень важный способ распространения информации о наших фильмах.Мы сейчас выпустили картину в прокат, если можно назвать, как она называется, это австралийский фильм: «Последние часы». Мне кажется, это отличная альтернатива слащавым новогодним комедиям. Это такое жесткое апокалиптическое кино. Так вот, я в принципе, вся наша компания шла через соцсети. Я придумал насколько приемов, которыми пользовался, продвигая ее, и в общем, это вызвало большое количество лайков шеров, такой некий вирусный эффект.
В.Кондаков
―
Но государству как раз, я так понимаю, не очень нравится такой вирусный эффект, потому что, когда речь идет о таких массовых акциях, о планировании этих акций, то государство очень ревностно относится…
С.Клебанов
―
Я и говорю, что экономика, она так хоронится политикой. Потому что, если мы хотим, чтобы в стране был сильный, независимый бизнес, чтобы был малый и средний бизнес, который во всем мире является основной экономики и создает новые рабочие места, создает этот внутренний валовой продукт, то эта возможность для небольших компаний с минимальными затратами свою продукцию продвигать, она очень важна. А я вот с ужасом думаю: О’кей, запретят Фейсбук, запретят Твиттер – что мы будем делать?
В.Кондаков
―
Что мы будем делать, как вы считаете? Писать будем письма, наверное, опять?
С.Клебанов
―
Да, но понимаете, например, нашу базу подписчиков невозможно просто так создать. У нас тысячи людей в этих соцсетях. Мы этот потенциал нарабатывали годами. У нас Твиттер читают больше, чем Твиттер любой кинопрокатной компании в России, включая всех голливудских менеджеров. Мы работали над этим и старались быть интересными нашим читателям. Все это уйдет. Как нам до них достучаться?Но, с другой стороны, если государству важнее сделать так, чтобы люди не могли самоорганизовываться, каким-то образом влиять на власть, или не дай бог начать обсуждать смену власти - мы говорим о легальной смене путем демократических выборов – то получается, что экономике придется потесниться, потому что для власти гораздо важнее – не допустить никакие способы самоорганизации. Ну, о’кей, пусть малый бизнес пострадает, но более 70% экономики в России государственные. Вот эти 30% можно как-то прессовать.
В.Кондаков
―
Но экономика, вообще, какая-то странная вещь, хотя это наука, оперирует точными понятиями, но, тем не менее, смотрите, вот сегодня глава Росавиации доложил вице-президенту Дворковичу о том, что в этом году рекордный показатель пассажирских перевозок в России. Столичные аэропорты приняли и отправили без малого 3 миллиона человек.
С.Клебанов – В 2014
―
м году, да?
В.Кондаков
―
Да, это имеется в виду с 20 декабря по сегодняшний день, по 5-е число. Как так получается, что растут иностранные валюты, но люди при этом стали больше летать и ездить?
С.Клебанов
―
Я не думаю, что они стали больше летать и ездить. Я думаю, что они сейчас стали явно меньше летать и ездить. Все-таки мы говорим о периоде с 20 декабря 2013 года, когда был пик, люди уезжали на каникулы. И уверен, что в этом году, в период этих длинных новогодних каникул…
В.Кондаков
―
Ну вот уже рекорд есть, смотрите: более 3-х миллионов человек…
С.Клебанов
―
Нет, до 20 декабря, когда мы будем подводить итоги 2015 года, туда как раз попадет этот спад, который, мы, явно есть, который возник на эти каникулы. Я даже могу точно сказать, потому что мне надо было, например, полететь в Берлин 27-го числа. Я взял себе билет – я летел вечером – я взял самый дешевый билет. Потом люди, к которым я летел – такая деловая поездка – попросили, чтобы я поменял билет на утро, надо было быть там пораньше. Я зашел в интернет и увидел, что вдруг появилось множество дешевых билетов. Такое ощущение, что люди стали просто массовым порядком сдавать билеты.Я просто по своим знакомым вижу: многие, кто собирались куда-то уезжать на каникулы, остались в Москве. Люди говорят, что машин больше в Москве даже в каникулы. Все-таки напряженное движение по московским улицам. Раньше все так радовались, что пустые улицы, все разъехались.
Это не совсем так, и эти вещи действуют не моментально. Например, такое реальное падение, очень сильное падение рубля началось в декабре. Большинство тех, кто куда-то в декабре ездил, купили свои билеты заранее. Люди все-таки, как правило, планируют свои поездки. Вот надо оценивать результаты с 20 декабря 2014 года по 20 декабря 2015 года. Мы увидим, что из этого получилось.
В.Кондаков
―
Президент Оланд сегодня высказался за отмену санкций в отношении России. Вот видите, может быть, есть свет в конце туннеля? Он сказал, что и так Россия заплатила дорогую цену, он в частности, заявил следующее, цитирую: «Господин Путин не собирается аннексировать восточную Украину. Я уверен, он там мне сказал». Ну вот, доверчивый президент Франции.
С.Клебанов
―
Доверчивый, при этом он, конечно, не забывает о своей выгоде, точнее, о выгоде для своей страны. Понятно, что санкции для всех большая головная боль, для всех европейцев. Но тут опять же на чашу весов кладется - что важнее. То есть, с одной стороны, европейцы видят впервые после Второй мировой войны насильственное изменение европейских границ – это очень-очень серьезно. Это то, что вызывает в европейском сознании самые страшные воспоминания о кошмарах, которые были в европейской истории. Этого никто не хочет увидеть.
В.Кондаков
―
Тем более, им преподносят определенным образом, наверное, эту информацию?
С.Клебанов
―
Что значит «им преподносят»? Все-таки, когда мы говорим о людях, которые принимают решение в Европе, я думаю, они вполне информированы. Я отслеживаю этот конфликт, в том числе,и по зарубежным СМИ: по англоязычным, по шведским СМИ - сравниваю с тем, что печатается в России. В общем, я вижу достаточно объективную картину в западных СМИ.Понятно, там гораздо меньше говорят о героизме ополченцев. Там их не называют ополченцами, там их называют, во всем мире вооруженными сепаратистами. Но, я думаю, были очень серьезные опасения у всего европейского сообщества, что Крымом дело не ограничится, что будет аннексия и других территорий. И ответ был достаточно жестким, неожиданно жестким для России, в общем-то, даже для самих европейцев. Сейчас, мне кажется, накопилась у всех усталость от этих санкций. И для российской экономики было бы очень хорошо, если бы эти санкции как-то ослабли. Европейцам, конечно, тоже очень хочется возобновить торговые отношения с Россией, и сейчас, мне кажется, возникли реальные предпосылки для того, чтобы о чем-то договориться…
В.Кондаков
―
Буквально 15 секунд у нас остается. Порекомендуйте что-нибудь как киновед, что смотреть на этих каникулах. Все-таки новогодние праздники еще долго.
С.Клебанов
―
Ой, вы знаете, ситуация тяжелая, потому что вышли сплошные триквелы, квадриквелы российских комедий. Я как-то не очень люблю, не особо смотрю. Я думаю, что люди, которые их смотрят, им мое мнение не нужно. А из большого голливудского кино вышли «Хоббит» - уже успели посмотреть. Вот я сказал, мою альтернативу, которую я сюда привез – потрясающая, на мой взгляд, австралийская картина «Последние часы», жесткая история о конце света, и о том, что даже, когда для всего человечества время жизни можно сосчитать часами, очень важно оставаться человеком.
В.Кондаков
―
На этой важной фразе, на этом хорошем утверждении мы заканчиваем наше "Особое мнение". У нас в гостях был киновед, кинопродюсер Сэм Клебанов. Спасибо вам большое!
С.Клебанов
―
Спасибо!