Михаил Барщевский - Особое мнение - 2014-12-16
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии Михаил Барщевского. Здравствуйте, Михаил Юрьевич!
М.Барщевский
―
Добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр
―
Следите ли вы за обменными пунктами на которых сегодня в некоторых местах появились нули и прочерки?
М.Барщевский
―
Я думаю, что сегодня за ними следят все. А я, так получилось, днем часа на полтора выпал из информационного потока – был на совещании. Прихожу к себе в кабинет, включаю телевизор – РБК, и первое, что я вижу – бегущую строку: «курс евро превысил 100 рублей». В нарушение закона о чистоте русской речи – я пока не успел забыть все слова – они непроизвольно все выскочили моментально. Весело.
Т.Фельгенгауэр
―
Весело и страшно.
М.Барщевский
―
Я вам расскажу одну историю, байку, птичку, а потом прокомментирую. Есть одна притча, очень ее люблю. Когда один персидский шаг – казна опустела, и он решил поднять налоги. Ему его окружение говорят: «Нельзя, потому что народ плохо живет». Он говорит: «Поднимите налоги в два раза». Подняли налоги в два раза, послали гонцов по всей стране. Гонцы возвращаются и говорят, что народ рвет и мечет, весь в ненависти. Он говорит: «Поднимите налоги еще в два раза». Говорят: «Да вы что?» - «Поднимите налоги в два раза». Подняли еще, послали гонцов. Гонцы возвращаются и говорят: «Народ берется за вилы, за топоры, за мечи, вот-вот будет бунт». Он говорит: «Поднимите еще в два раза». Подняли, послали гонцов. Гонцы возвращаются говорят: «Народ хохочет». Он говорит: «Немедленно снижайте налоги, немедленно». Вот у меня возникло ощущение, что народ хохочет.
Т.Фельгенгауэр
―
Значит ли это, что скоро доллар будет опять 35 рублей, а евро слегка за 40 или нет? Может и нефть подрастет?
М.Барщевский
―
Поскольку экономисты и финансисты, как показал последний месяц, ничего не понимают в этой жизни, никогда не могут ничего предсказать, зато могут все объяснить, что произошло в прошедшем времени. Я решил взяться за это самостоятельно.
Т.Фельгенгауэр
―
Хуже, чем у них, точно не получится.
М.Барщевский
―
Хуже не получится. Как в фильме «Элементарно», про Шерлока Холмса - сериал, на который я подсел. Я теперь как Шерлок Холмс: Надо посмотреть на дело с другой точки зрения. Я посмотрел и нашел ответ. Смотрите. Отчего я оттолкнулся. Я оттолкнулся, что все плохие события в жизни в России происходили в августе, а август самый жаркий месяц, из чего мы делаем вывод, что теплая погода, тепло влияет на жизнь России. Сейчас за окном декабрь. Температура значительно выше нормы, рубль значительно ниже нормы. Значит, когда температура пойдет вниз - рубль пойдет вверх. Из этого я делаю вывод, что в конце января, в начале февраля отскок рубля составит 30%.
Т.Фельгенгауэр
―
Проблема только в том, что с прогнозом погоды у нас обстоит так же скверно, как с прогнозом экономического роста или не роста.
М.Барщевский
―
Намного лучше. У нас никогда не было в прогнозе, чтобы на январь обещали плюс 25 и грозу – не было такого.
Т.Фельгенгауэр
―
У нас зато всегда не готовы к снегопадам.
М.Барщевский
―
А экономисты такие прогнозы делают. Летом у нас никогда не предсказывают снег. Нет, ну что вы! Прогноз погоды значительно точней.
Т.Фельгенгауэр
―
И, тем не менее, первый зампред ЦБ говорит, что ситуация в стране будет сравнима с самым тяжелым периодом 2008 года. Вот вы, вспоминая тот кризис, можете найти какие-нибудь похожие моменты и ведете ли вы себя так, как тогда?
М.Барщевский
―
Про меня, наверное, не лучший пример, потому что я такие ситуации ощущаю кожей. Я эту ситуацию ощутил в декабре 13-го года. В декабре 13 года я сделал все, что надо было сделать для того, чтобы в декабре 14-го года на все это смотреть с известной долей сдержанного пессимизма. Конечно, я понимаю, что вырастут цены, конечно, я понимаю, что уровень жизни упадет у всех, в том числе, и у меня, но катастрофы пока на сегодняшний день для меня не произошло, потому что в декабре 13-го мне было все понятно ровно так же, как мне все было понятно в мае 98-го, еще за три месяца до августа. Здесь есть определенные закономерности в происходящих событиях. Тем более, что наши экономисты, серьезные экономисты, начиная с мая месяца,предсказывали более-менее похожий сценарий развития событий.
То, что сегодня происходит - это, конечно, паника
То, что сегодня происходит - это, конечно, паника. Если бы сейчас была не середина декабря, а середина ноября, то это было бы не так страшно, потому что у людей на Новый год… Ну как бы Новый год – самый светлый праздник, и у очень многих настроение будет сильно испорчено ситуация – я абсолютно убежден в том, что выровняется. Объективно говоря, без эмоций для – не будем употреблять модные слова «импортозамещение», - но для отечественных товаропроизводителей ситуация супевыгодная в среднесрочной перспективе, даже не долгосрочной, а среднесрочной. Но для большинства людей, большей части населения: для бюджетников, для наемных работников среднего звена, даже если они работают в коммерческих структурах, конечно, ситуация ужасная… Ну как ужасная – это не катастрофа. Уровень жизни снизится, по моим представлениям, процентов на 20.
Т.Фельгенгауэр
―
С точки зрения простого гражданина Российской Федерации, сильно простым, конечно, вас нельзя назвать, но, тем не менее, то, что, в общем-то, никто не комментирует от власти, никто не выходит, не пытается успокоить, что «да, ребята, все -крах» - это правильно или не очень? Потому что чуть-чуть говорит только госпожа Набиуллина – то, что ей положено.
М.Барщевский
―
Во-первых, многие ничего не говорят, потому что послезавтра пресс-конференция президента. Бежать впереди паровоза вообще дело опасное, а впереди Владимира Владимировича совсем не надо. Поэтому, что скажет президент, конечно. Это первое. Второе: я думаю, что сегодня достаточно разновекторное представление о том, что делать во власти. Я с экономическим блоком очень мало общаюсь, поэтому я действительно в данном случае простой гражданин неинформированный, но алармических настроений, по крайней мере, пару недель назад я не чувствовал, не видел, тревожные были – алармических не было.То, что сегодня происходит, это паника, реальная паника. А паника не поддается ни интеллектуальному, ни логическому, никакому объяснению. Это паника. На панике очень многие пытаются заработать. Это совершенно естественное человеческое желание. Когда я сегодня в новостях увидел, что в Москве как грибы после дождя выросли левые обменники, фиктивные обменники, я совершенно не удивился. Это нормальное, к сожалению, очень свойственной скотскому характеру человека реакция заработать на чужой беде. У меня ощущение, что это продлится еще 4-5 дней. Вот в следующей вторник – будем живы-здоровы – буду в этой студии – можно будет проверить обоснованность моего прогноза. Вот сегодня просто реальная паника.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну а завтра выйдет президент и всех успокоит.
М.Барщевский
―
Я думаю, что значительно успокоит. Есть какие-то шаги, которые я плохо понимаю. Вот смотрите, когда несколько дней назад ставку поднимают до 10%, а сегодня ночью до 17% - вот то, что ночью поднимают до 17… Вот я не экономист и не финансист, но у меня, как у скептика возникает вопрос: стоп, ребята! А чего вы это делаете ночью, что у вас совсем все плохо? А ну-ка я пойду быстренько, пока не поздно, обменяю. Я умом понимаю, что сегодня обменивать рубли на валюту – это полный идиотизм. Но если вы ночью что-нибудь там меняете, значит, мне тоже надо ночью идти менять.Второе я не понимаю. О’кей, вы экономисты, вы финансисты – почему вы сразу не подняли на 25? Чтобы народ вот… Знаете, у человека историка – что делают?
Т.Фельгенгауэр
―
Недостаточно весело, вероятно.
М.Барщевский
―
Чтобы сбить истерику, у человека истерика, – бьют по морде – человек приходит в себя.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте сделаем перерыв три минуты, вернемся, но уже с другой темой. Оставайтесь с нами. Это особое мнение Михаила Барщевского.РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, напоминаю, что в гостях у меня Михаил Барщевский. Тут в ходе нашего разговора приходят всякие молнии, которые касаются сегодняшнего решения ЕСПЧ. Дело в том, что отказался Европейский суд по правам человека пересматривать свои постановления о взыскании почти 2 миллиардов евро с России в пользу бывших акционеров ЮКОСа, таким образом, решение вступило в силу. Что говорит представитель России ЕСПЧ – обращает внимание на то, что «действия российских властей, в отношении ЮКОСа были признаны законными Конституционным судом России в Минюсте говорят, что дальнейшие действия после вынесения решения ЕСПЧ по делу ЮКОСа будут исходить из необходимости обеспечения суверенных интересов России». Разъясните, пожалуйста, что это все означает? То есть для нас КС важнее ЕСПЧ, так?
М.Барщевский
―
Казалось бы эта тема намного ближе мне, чем соотношение рубля и доллара.
Т.Фельгенгауэр
―
Но тут тоже про евро.
Уровень жизни снизится, по моим представлениям, процентов на 20
М.Барщевский
―
Но почему-то про рубль и доллар мне говорить приятней и легче. Пошутил.
Т.Фельгенгауэр
―
Мы тоже посмеялись.
М.Барщевский
―
Смотрите. Если рассматривать только в узком сегменте, чисто юридическом, а не широко: мы и Европа, то было дело, если мне память не изменяет Маркова. Макова, Маркина – не помню фамилию. Это наш военнослужащий, которому было отказано в послеродовом отпуске, исходя из того, что он папа, а не мама.
Т.Фельгенгауэр
―
Да, я помню. Это было громкое дело очень.
М.Барщевский
―
Да, ЕСПЧ признало, что неправильно отказали что он такая же «мама», как и мама. Это было после решения нашего Конституционного суда. Это был первый случай, когда ЕСПЧ пошел на прямое преодоление решения КС. До этого 20 лет такого не было. Был такой молчаливый пакт о ненападении. Конституционный суд не пересматривал решение ЕСПЧ, ЕСПЧ не пересматривал решение Конституционного суда. Началась дискуссия: кто круче? Началось толкование нашей Конституции, я имею в виду на уровне радиослушателей "Эха Москвы", толкование, что международные законы важнее, чем внутрироссийские законы. Я тогда занял позицию, что законы – да. Но Конституция – это Конституция, а не просто закон. И поэтому не может быть международного акта, который круче нашей Конституции. И эта норма действует на рядовые законы, но не на Конституцию. И если наш Конституционный суд принимает решение, что вот это вот конституционно и соответствует Конституции, то решение ЕСПЧ не может это преодолеть. Вот была моя позиция. Она не бесспорна, сразу скажу. Но сейчас мы уже приходим к моменту истины: что будет. Позиция Минюста – вы ее сейчас озвучили. Если нам Конституционный суд сказал, что все хорошо, то нам на ваш ЕСПЧ – …с прибором.И вот тут вам хочу сказать такую штуку, некую аллегорию. Если взять некий предмет, условно говоря, желтого света, положить его на стол. Вы сидите на том месте, где вы сидите. Я могу сделать так, выставляя свет, падающий на этот предмет, что в какой-то момент он будет для вас желтым. Я переставляю свет – он становится для вас зеленым, становится черным, становится белым… Предмет тот же, то есть дело ЮКОСА – то же, но ваше восприятие меняется от того, под каким углом зрения и при каком освещении на этот предмет смотреть. Это в общем на самом деле, чем занимаются верховные суды: ЕСПЧ, Конституционный суд, Верховный суд России, Верховный суд США и так далее – это толкование, это установка света. Предмет не меняется – меняется ваше зрительное восприятие. То же самое с делом ЮКОСа: под каким углом смотреть. Под тем, под которым смотрит ЕСПЧ – вот так. Под тем, под которым смотрели наши суды и потом подтвердил Конституционный суд – вот так.
Здесь нет объективной истины, она, вообще, недостижима, напоминаю. Но даже относительная истина здесь зависит от того, как вы хотите это воспринять. Здесь нельзя сказать однозначно: ЕСПЧ не прав, или: Конституционный суд не прав. Во что вы верите? Вы верите в то, что европейские акты важнее нашей Конституции – тогда прав ЕСПЧ. Если вы верите, что наша Конституция важнее европейских актов и именно она обеспечивает суверенитет России – Конституция как суверенный акт – тогда важнее решение нашего Конституционного суда.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть российские власти, которые управляют страной могут сказать, что для нас наша Конституция Российской Федерации первична, поэтому мы не будем ничего платить и решение ЕСПЧ выполнять не будем.
М.Барщевский
―
Я думаю, что последняя информация Минюста, которую вы прочитали, она это и подразумевает. Я не знаю, я ее не писал, но я думаю, что она подразумевает именно это. Но, если брать более широко – я вначале сказал, что это в рамках узкого сегмента – то на самом деле задолго до Украины, где-то, по моим представлениям, года три тому назад началось, к сожалению, - это мое особое отношение – наше дистанцирование от Европы. Но там интересная штука. Приблизительно тогда же возникает активное движение евроскептиков внутри Европы. Год назад Великобритания говорит в отношении ЕСПЧ: «Если вы не перестанете хулиганить, мы выйдем из-под юрисдикции ЕСПЧ, и не только мы». Какое-то время назад, лет пять назад подобный демарш сделали испанцы.
Т.Фельгенгауэр
―
А, почему? Что за конфликты возникают постоянно в отношении ЕСПЧ? Что, правительства не хотят следовать европейскому пониманию законов?
М.Барщевский
―
У нас до новостей три минуты. Давайте попробуем за три минуты уложиться.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте.
М.Барщевский
―
Если вы возьмете классические работы по теории государства и права, то вы увидите, что любое государство обладает рядом признаков: собственный парламент, какая-то собственная власть, граница, собственная валюта, собственная таможня, собственная армия, собственные законы – это есть проявление суверенитета. Не только сборная по футболу своя, но и это. Что произошло, когда объединилась Европа? Сегодня у европейских стран нет собственной таможни де факто. У них нет собственной валюты. У них есть собственные парламенты но уже появился надпарламент, то есть парламент над парламентами. У них нет собственной судебной системы, потому что над этой судебной системой висит ЕСПЧ. У них нет собственной границы, потому что границы все условные. Есть одна граница – общая. То есть это некое новое, доселе неизвестное образование, когда это не империя с одной центральной властью, а это некий такой конгломерат разных государств, которые передали часть своего суверенитета в Брюссель.В принципе, это здорово, это оченькруто, это очень красиво. Когда все это создавалось, это очень красиво, это будущее человечества. Но начались внутренние противоречия, потому что тот же самый премьер-министр, условно говоря, такого-то европейского государства, он как бы главный – он премьер-министр, он выборы выиграл, – а на самом деле он ничего без Брюсселя не может сделать, никакие решения принять. Председатель Верховного суда такого-то государства…
Т.Фельгенгауэр
―
Ну это вы, мне кажется, преувеличиваете. Что значит, не может принять самостоятельные решения?
М.Барщевский
―
Нет. Ничего не может. В области экономики вообще ничего не может. И дело не в том, что там немецкие деньги доминируют – он реально ничего не может. А еще нормы ВТО… Председатель Верховного суда – он принимает окончательные решения. Потом бабах! – выясняется, что его окончательные решения кто-то там в ЕСПЧ не признает. То есть это психологически для человечества абсолютно новая ситуация. Это и не супергосударство, то есть это и не Римская империя, не Советский Союз, не Австро-Венгрия, это не империя.
Т.Фельгенгауэр
―
Партнерство.
М.Барщевский
―
Это партнерство. А партнерство, как и брак – немного браков сохраняется. Вроде начинается-то все очень хорошо, а потому бум – и почему-то все оказалось плохо. Мне кажется, это из этой истории.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте мы сейчас сделаем перерыв несколько минут. Это особое мнение Михаила Барщевского. Мы вернемся и еще немного поговорим о взаимоотношениях с ЕСПЧ.НВОСТИ
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается "Особое мнение", это особое мнение Михаила Барщевского. Еще одно буквально уточнение по поводу взаимоотношений России и ЕСПЧ. Когда Российской Федерации присоединялась к Конвенции по правам человека, она, получается, признавала юрисдикцию ЕСПЧ. То есть сейчас, что надо будет выходить из Конвенции или как-то по-новому оформлять отношения с ЕСПЧ?
М.Барщевский
―
Зачем так грубо? Вот сразу разводиться. Можно разъехаться или ну слушать.
Т.Фельгенгауэр
―
Вопрос: Можно просто не слушать? То есть мы можем до бесконечности игнорировать решение ЕСПЧ?
М.Барщевский
―
Если мы сейчас займем позицию, что мы подчиняемся решениям ЕСПЧ, если они не противоречат нашей Конституции и наш Конституционный суд не будет постоянно пересматривать решения ЕСПЧ… Но в данном случае ЕСПЧ приняло решение, пересматривающее решение Конституционного суда. Обращаю внимание, что это второй случай, когда ЕСПЧ выносит решение уже при наличии решения Конституционного суда.
Т.Фельгенгауэр
―
То есть они первые начали.
Бежать впереди паровоза вообще дело опасное, а впереди Владимира Владимировича совсем не надо
М.Барщевский
―
Они первые начали, да. Так вот, мы будем принимать решения, что это не соответствует нашей Конституции и не исполнять, и будем стоять на своей позиции – это один вариант. Второй вариант: я думаю, что все-таки, поскольку и в ЕСПЧ и в нашем Конституционном суде довольно мудрые люди работают – мудрые, я подчеркиваю, - то, я думаю, что и там и там поймут, что очень невыгодная ситуация. Ну не надо… И европейцам не надо нас от Европы отдалять, и нам ни в коем случае нельзя отдаляться от Европы. Ну и надо просто… то, что Путин говорит: мы готовы и мы хотим сотрудничать с Европой, но на равных. Когда нас начинают поучать…, не советовать, но поучать…
Т.Фельгенгауэр
―
То есть, если два раза не согласились с решением нашего КС, то это уже значит, не на равных. А на равных – это до тех пор, пока с нами соглашаются – так, что ли?
М.Барщевский
―
Нет. На равных, с моей с точки зрения, были отношения всегда между Верховным судом и Конституционным судом у нас в России. Я знаю один случай, когда КС, скажем так, показал Верховному суду, кто круче. Это был 2002 год. И больше такого не было. Есть некий «пакт о ненападении», о взаимоуважении. Потому что вы же понимаете, что формально разные юрисдикции. Но неформально всегда же можно перетащить под себя и сказать: «Это наша юрисдикция» и пересмотреть какое-нибудь решение. То же самое было до дела Маркова на протяжении почти 20-ти лет с ЕСПЧ, ну как-то договаривались. Встречались, обсуждали, были очень хорошие отношения, очень уважительные. К друг другу с лекциями ездили. Вдруг на деле Маркова прорвало. Но это совпало по времени с общим таким трендом. Я надеюсь, что это временно, я оптимист все-таки.
Т.Фельгенгауэр
―
Я заметила еще по первой части нашей программы, что вы оптимист.
М.Барщевский
―
А как жить иначе?
Т.Фельгенгауэр
―
Михаил Барщевский в программе "Особое мнение", я напомню.
М.Барщевский
―
Кстати, поскольку мы можем говорить не только об актуальном – мне недавно один мой друг, который тоже довольно часто бывает в этой студии, сказал гениальную по глубине мысли вещь, просто гениальную. Что-то мы с ним общались, я говорю: «Что-то настроение фиговое: на старости лет все эти истории с историей…» И он мне говорит: «Миша, знаешь, чем я себя успокаиваю? Я сравниваю свою жизнь с жизнью поколения моих родителей. Насколько нашему поколению повезло, насколько мы лучше живем, чем наши родители. А, если сравнить с историей жизни наших бабушек и дедушек, то мы просто в раю живем».И я вдруг начал анализировать, чем жило поколение наших родителей. В какие времена, чем жили, какие у них были радости, какие у них были проблемы – и я понял, что даже моему поколению, которому пришлось пережить все: и советские времена, и перестройку и 90-е – все-все, - невероятно повезло. А если взять поколение бабушки с дедушкой – там, сколько войн пришлось на их поколение плюс революция. Ну и далее по тексту. И знаете, это произошло где-то месяц назад. У меня абсолютно изменилось восприятие мира. Не надо воспринимать сегодняшний мир в сравнении с тем, чего бы тебе хотелось или, чего ты ожидал в своих оптимистических снах, а воспринимай сегодняшний мир по сравнению с тем, что могло бы быть или, что в этом твоем сегодняшнем возрасте было у твоих родителей. И должен вам сказать, что все эти падения рубля и доллара по сравнению с тем, что было в жизни моих родителей, это такие мелочи!
Т.Фельгенгауэр
―
Ну можно еще всегда помнить о том, что снизу еще всегда может кто-то постучаться.
М.Барщевский
―
Так тут не надо снизу, тут просто говорю: поколение родителей, поколение бабушки и дедушки. Я про бабушку, про дедушку не знал, но думаю, что они жили еще хуже, поэтому…
Т.Фельгенгауэр
―
То есть источник оптимизма Михаила Барщевского раскрыт.
М.Барщевский
―
Да, да. Это мудрейший человек, я его очень уважаю, очень люблю, при том, что у нас разный темперамент и все прочее, но у него такой взгляд на мир и успокаивающий, хотя он сам себе оптимистом не считает. Но он мудрый человек.
Т.Фельгенгауэр
―
Мне кажется, это насколько демагогично, но ладно.
М.Барщевский
―
Таня,когда вы доживете хотя бы до половины моего возраста, вы поймете, что это не демагогично – это мудро.
Т.Фельгенгауэр
―
Я уже дожила до половины вашего возраста. Хорошо, обсудим это как-нибудь вне эфира. Я хотела еще с вами поговорить о такой сложной теме международной. Это борьба с терроризмом. Вы слышали, что в Пакистане было захвачено учебное заведение, и там многочисленные жертвы. В Австралии были захвачены заложники – тоже жертвы. Мы видели, что происходило в Чечне. Насколько, вообще, возможна борьба с терроризмом, при том, что все за всеми следят, совершенно новые технологии для этого используются.
М.Барщевский
―
Но новые технологии есть и у них.
Т.Фельгенгауэр
―
Возможно ли в принципе побороть такое явление, как терроризм?
М.Барщевский
―
Я в прошлой передаче, неделю назад на эту тему говорил, поэтому немножко так сказать… я так понимаю, что когда вы не ведете эфир "Эхо Москвы", вы не слушаете "Эхо Москвы"? И правильно делаете.
Т.Фельгенгауэр
―
Нет, я слушаю новости, но новости, к сожалению, диктуют свои темы.
М.Барщевский
―
Шучу. Видите, у меня сегодня хорошее настроение.
Т.Фельгенгауэр
―
Вижу. Я хочу вам его испортить!
На панике очень многие пытаются заработать. Это совершенно естественное человеческое желание
М.Барщевский
―
У вас это не получится точно, Таня, у вас этого не может получиться. Так вот напомню, 12 сентября 2011 года в эфире Матвея Ганапольского я сказал, что началась Третья мировая война между цивилизованными не нецивилизованным миром. Если цивилизованный мир будет вести войну теми методами, которые считаются цивилизованными, прописанными в международных конвенциях и прочее, мы эту войну проиграем.
Все прошедшие годы подтверждают, что цивилизованный мир – он, конечно цивилизованный, но тупой, потому что война с терроризмом теми способами, которыми она ведется, она неэффективна – это бить по хвостам. Терроризм можно подавить только на интеллектуальном уровне: только на промывке мозгов. Никакие технические средства, рамки, видео, тепловизоры и прочее -этовы сократите уровень. Вы не решите проблему. Проблема абсолютно точно в голове.
Когда взяли у нас одного террориста, который сказал… У него спрашивают: «Ты с поясом шахида шел. На что ты рассчитывал?» Он говорит: «Мне же обещали, что если я взорву, то я попаду в рай, и меня ждет 40 девственниц». Ну, что может остановить человека, если его ждет 40 девственниц, да к тому же в раю? Значит, только в мозгах ему поправить и объяснить, что в раю нет сорока девственниц. Ну хотя бы так объяснить. Не надо ему объяснять, что нет рая. Объяснить, что в раю нет сорока девственниц.
Т.Фельгенгауэр
―
По-другому все устроено.
М.Барщевский
―
Да, по-другому все устроено. Или они есть, но там нельзя, там не разрешается. Вот с сумасшедшим надо разговаривать на его языке.
Т.Фельгенгауэр
―
А вы считаете террористов сумасшедшими?
М.Барщевский
―
Нет, я считаю их идеологически антагонистами нам, у них другая система ценностей. И, чтобы вы мне ни говорили, большая часть терроризма построено на религии, на религиозных постулатах. Это не «красные бригады» итальянские, где борьба бедных с богатыми, против буржуазного общества. Сегодняшний терроризм – это в основном война ислама с христианским миром. Это не значит, что ислам плохой – христианский мир хороший. Нет, в христианском мире тоже хватает своих заморочек, и в исламе есть куча очень хороших вещей. Но это та ветвь ислама, которая признает этот метод борьбы допустимым. Вот борьба должна идти на уровне сознания, на уровне борьбы за мозги.
Т.Фельгенгауэр
―
Еще один вопрос. Стремительно как-то завершается дело «Ив Роше», дело братьев Навальных, и 19 числа, уже через несколько дней прения по делу и последнее слово, и вроде как обещают приговор до конца года. Как вы считаете, по вашему ощущению, все-таки уже принято решение: сажать Алексея Навального или не сажать?
М.Барщевский
―
Во-первых, мы знаем случай, когда уже было принято решение сажать и посадили, правда, в ночь приняли решение отпустить – отпустили.
Т.Фельгенгауэр
―
Тут сложнее будет, потому что это второй уже будет обвинительный приговор, если будет.
М.Барщевский
―
Не могу сказать, я не очень слежу за этим делом, честно говоря, и не очень его понимаю, потому что, вроде бы уже в УК записали, что мошенничество в предпринимательстве возбуждается только при наличии жалоб потерпевшего. А там вроде как «Ив Роше» говорит, что им очень понравилось все, и они всем довольны. Честно скажу: не слежу за этим делом. Ну извините, не слежу.
Т.Фельгенгауэр
―
А то, что в любом случае, это будет резонансная история – очевидно. Все-таки за Алексея Навального прошлый раз народ вышел даже на улицу.
М.Барщевский
―
Да, но не думаю, что сейчас выйдут, потому что два раза одну премьеру нельзя сыграть. Все-таки уже будет не премьера. И сейчас народу не до этого. Тогда все было хорошо, а сейчас извините – евро… Вот сейчас закончим эфир – а он 120 например.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну не пугайте!
М.Барщевский
―
Какое у вас сейчас было выражение лица – 130! 90 – кто больше?
Т.Фельгенгауэр
―
У меня нет евро, так же, как долларов и рублей, поэтому мне…
М.Барщевский
―
Так вот, я не очень понимаю задумку, для чего все это надо. Зачем из Навального делать страдальца, героя, терновый венец одевать ему на голову? Не очень понимаю. Мне кажется, что его политическое будущее напрямую зависит от его «страданий» – в кавычках берем – сегодня. Ну какой из Навального оппозиционер будет, если суд вынесет оправдательный приговор?
Т.Фельгенгауэр
―
Будет антикоррупционер.
М.Барщевский
―
Но уже не оппозиционер.
Т.Фельгенгауэр
―
Ну знаю. Если борешься с коррупцией в России, можно оставаться не оппозиционером?
М.Барщевский
―
Можно.
Т.Фельгенгауэр
―
Особое мнение Михаила Барщевского. Вам больше спасибо, счастливо!