Максим Шевченко - Особое мнение - 2014-11-06
06.11.2014
К. Орлова
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». В студии сегодня журналист Максим Шевченко. Добрый вечер.
М. Шевченко
―
Здравствуйте, Карина.
К. Орлова
―
Для начала я бы хотела с вами поговорить про борьбу с олигархами. Вы часто затрагиваете эту тему. И вот наконец-то власти США взялись за Геннадия Тимченко. Наконец-то – я имею в виду в контексте наших с вами разговоров. Потому что вы много говорите о том, что олигархи захватили…
М. Шевченко
―
Вы не смущайтесь, говорите, как есть.
К. Орлова
―
Захватили восток Украины…
М. Шевченко
―
Что вы так оробели. Давайте. Сразу фамилию Тимченко и как-то так стушевались.
К. Орлова
―
Нет.
М. Шевченко
―
Голос стал пресекаться.
К. Орлова
―
Вы обычно тушуетесь.
М. Шевченко
―
Я никогда не тушуюсь.
К. Орлова
―
Вы вообще не называете его фамилию.
М. Шевченко
―
Тимченко, Тимченко, Тимченко, Тимченко. Продолжайте, Карина, не бойтесь ничего.
К. Орлова
―
Слышали про дело?
М. Шевченко
―
Да, ну прочитал. В Интернете. Там не дело, там проверка Gunvor, третья продажа нефти третьим лицам. Там никакое не дело, не надо как говорится, выдумывать, там просто начались какие-то проверки, расследования.
К. Орлова
―
Ну начали расследование. А что это не дело?
М. Шевченко
―
Нет, дело это когда уголовное дело заведено и выдвинуто обвинение. По крайней мере, то, что Wall Street Journal написал, по-моему там предварительное подозрение, расследование. Это чисто запугивание на самом деле.
К. Орлова
―
Кого?
М. Шевченко
―
Тимченко, Путина и его ближайших товарищей, его сподвижников. Это оказание политического давления на Россию. На ее экономическую систему и как я понимаю, Геннадий Тимченко является очень важным менеджером, который участвует в частности в деле эффективного присутствия России на мировом рынке.
К. Орлова
―
Это так теперь называется.
М. Шевченко
―
А как иначе это называется. Он фактически является госслужащим. Нет? И его даже олигархом нельзя назвать, поскольку он является, на мой взгляд, просто…
К. Орлова
―
Олигарх это деньги плюс власть. Он ближайший друг Путина.
М. Шевченко
―
Это не просто деньги плюс власти. Олигархи это те, кто стоят над политической системой государства. Олигархи это те, вот в Украине, допустим, олигархи, бюрократы под ними политики, парламентарии под ними такими мартышками сидят. Понимаете, просто под олигархами. Под Коломойским, под Левочкиным. А в России богатые люди все, кто угодно подчиняются политической системе.
К. Орлова
―
Две минуты 40 секунд вы продержались, перед тем как перейти к Украине. С Тимченко. Но я все-таки хочу про него.
М. Шевченко
―
Во-первых, он украинец, судя по фамилии.
К. Орлова
―
А вы тоже?
М. Шевченко
―
Я русский. Но с украинской фамилией.
К. Орлова
―
Шевченко. Так может и он. Он вообще финн по гражданству. Как вы считаете, может быть и российским правоохранительным органам стоит на всякий случай проверить, вдруг было отмывание.
М. Шевченко
―
А что вы считаете, что любое уголовное дело, заведенное в США, или в какой-то другой стране, должно быть сразу сигналом для российских органов. По-вашему Россия это колония Америки что ли. Что если в метрополии кто-то свистнул, то в колонии сразу должны отзываться. Странные у вас представления о России, Карина. Это только ваше личное или всего вашего политического, скажем так, слоя такое представление, что Россия это колония, которая должна прислушиваться к тому, что там свистнут, крякнут или пукнут в США. И сразу же реагировать.
К. Орлова
―
США настолько большая и влиятельная страна, что…
М. Шевченко
―
Серьезно?
К. Орлова
―
Говорить про нее «крякнет» это как-то…
М. Шевченко
―
Ой, извините, я кажется задел вашу святыню какую-то. Вы не позволяете мне говорить про США «крякнет». Карина, я буду к вам бережен так же, как к любому верующему. В конце концов, …религия это был мой проект когда-то. Я теперь буду знать, что это ваша религия. Я буду бережен по отношению к США. В вашем присутствии естественно.
Россия не колония, которая должна прислушиваться к тому, что там свистнут, крякнут или пукнут в США
К. Орлова
―
Мне кажется, что российские правоохранительные органы, конечно же, не заинтересуются никаким как вы говорите кряканием, или расследованием. А вот вы почему не интересуетесь? Вы же против олигархата.
М. Шевченко
―
У меня помимо Тимченко есть другие заботы сейчас.
К. Орлова
―
Левочкин.
М. Шевченко
―
Почему Левочкин. Я думаю, Левочкиным тоже есть кому заняться. Пусть они там с Коломойским друг другу глотки рвут. Я с удовольствием смотрю на это. Я занимаюсь другим. Моя идея совсем другая. Которой я занимаюсь. На фоне которой все эти фамилии и так далее это все несущественно. Я хочу, чтобы народ вернулся на арену истории как субъект истории. Поэтому если все олигархи мира начнут друг друга убивать, грызть друг другу глотки, я скажу: слава богу. Тимченко еще раз подчеркну, не олигарх, это менеджер. Понимаете разницу между топ-менеджером…
К. Орлова
―
Менеджер это Сечин. А Тимченко он владелец бизнеса. Частного.
М. Шевченко
―
Которым он владеет с санкции государственной политической системы России.
К. Орлова
―
Вот так. Это новая информация.
М. Шевченко
―
Мне так кажется, может быть.
К. Орлова
―
Максим Леонардович, вы когда говорите про то, что вы хотите, чтобы народ вернулся в русло…
М. Шевченко
―
К субъектам истории.
К. Орлова
―
А вы в этот момент думаете конкретно, вас волнует судьба не народа абстрактного, потому что все - это одновременно ничего, мы знаем, все - это никто.
М. Шевченко
―
Это с вашей точки зрения.
К. Орлова
―
А каких-то более-менее конкретных людей.
М. Шевченко
―
Это с вашей точки зрения так все это никто. Я так не думаю.
К. Орлова
―
Но говорить обо всех легко…
М. Шевченко
―
Народ это совокупность личностей, которые объединены одной общей юдолью пребывания, в которой они все пребывают до смерти и теми идеями, духовными возможностями развития, которые они позволяют себе достичь. Это и есть народ в совокупности.
К. Орлова
―
А конкретные люди, которые составляют этот народ, вас волнуют?
М. Шевченко
―
Конечно. Разумеется.
К. Орлова
―
В России.
М. Шевченко
―
Да.
К. Орлова
―
Но не так сильно, как те.
М. Шевченко
―
Я не могу заниматься всем абсолютно. Я занимаюсь судьбами десятков людей. На Северном Кавказе, в Москве, России, в Украине. Вы требуете, чтобы Максим Шевченко был как Господь Бог, чтобы каждый из миллиона человек, вот вы где-то прочитали про кого-то, и спрашиваете: почему вы им не занимаетесь. Вы мне расскажите, я буду им заниматься или я скажу, вы знаете, это очень интересная тема, ей, допустим, может заниматься Евгений Бобров в совете по правам человека или еще кто-то. Что вы имеете в виду, Карина?
К. Орлова
―
Я имею в виду, что мне кажется, что за вашими словами о великой истории, о народе, эти все громкие…
М. Шевченко
―
Я о великой истории не говорил словосочетание.
К. Орлова
―
О чем-то большом и важном и великом.
М. Шевченко
―
Вы про Гегеля слышали. Вот дух истории, который дышит там. Но не совсем где хочет, он должен принадлежать народу, а не группе правящих элит. Это мои убеждения.
К. Орлова
―
Мне показалось, что за вашими великими идеями, которые рождаются в вашей голове, стоит какое-то полное равнодушие искреннее человеческое абсолютное к настоящим людям. Не тому народу Новороссии, которого в принципе, наверное, и нет…
М. Шевченко
―
С вашей точки зрения его нет, с моей точки зрения он не только есть, но и каждый день доказывает свое существование. И право на него. Более того, Карина, вы говорите достаточно абсурдные вещи. Потому что по большому счету, что значит конкретно по фамилиям, что вы там говорите…
К. Орлова
―
Нет, не по фамилиям.
М. Шевченко
―
Я не понимаю до конца вашу мысль. Я просто думаю, что ваш гуманизм, который якобы такой либерально-демократический это на самом деле такая ложь. Я вижу, как под прикрытием этого западного либерального гуманизма истребляются народы, страны разрушаются. Поощряются и появляются террористические организации. Поэтому ту мерзость, которую принесла власть капитала, абсолютно тотальная в человечество за последние несколько десятилетий, эту мерзость сравнить ни с чем невозможно. Уж лучше средневековье, чем эта мерзотная гадость, которая делает человека просто социальным животным в объятиях каких-то финансовых систем, медийных структур.
К. Орлова
―
У меня такое ощущение, что вы сейчас описали российский народ.
М. Шевченко
―
Нет, российский народ один из самых свободных народов.
К. Орлова
―
Правда? А также богатых, долго живущих.
М. Шевченко
―
А также богатых. У нас есть «Эхо Москвы», например, в России. А вот в Америке «Эхо Москвы» хрен вы найдете.
К. Орлова
―
Вот есть «Эхо Москвы», у нас свобода слова.
М. Шевченко
―
Вот хрен вы найдете оппозиционную такую радиостанцию в Германии, например. Ее там просто не будет.
К. Орлова
―
Оппозиционную чему?
М. Шевченко
―
Власти.
К. Орлова
―
Там есть «Фокс ньюс», есть CNN.
М. Шевченко
―
Власти. В Германии CNN?
К. Орлова
―
Я про США.
М. Шевченко
―
И что, а у нас есть НТВ и Первый канал.
К. Орлова
―
И «Эхо Москвы» с такой аудиторией.
М. Шевченко
―
И у них разные позиции. Ах, для вас это проблема власти. То есть вам аудитории мало. То есть вас волнует не свобода слова, а аудитория, власть и те мозги, в которые вы хотите попасть. Так и скажите сразу прямо, Карина.
К. Орлова
―
Так и говорю. Максим Шевченко в «Особом мнении». Продолжим через несколько минут.РЕКЛАМА
Под прикрытием этого западного либерального гуманизма истребляются народы, разрушаются страны
К. Орлова
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». Вот вам тут вопрос: «Почему Шевченко печется о других странах, а не о России. Он что, не россиян, он трус или есть какое-то другое объяснение».
М. Шевченко
―
Украина это моя страна. Которая оккупирована. Украина, Россия, все бывшие страны Советского Союза это моя страна. И я не давал никому обещаний защищать какую-либо другую страну. Поэтому любая территория, мало ли кто где провел какие границы. Это моя страна, это мои братья и сестры на Донбассе сегодня живут. Это мои маленькие братишки были убиты вчера украинским снарядом, который застал, когда они играли в футбол в Донецке. Это моя кровь, это мои братья и мои сестры. И я обязан за них мстить или, по крайней мере, бороться за то, чтобы они обрели свободу.
К. Орлова
―
Левада-центр сегодня…
М. Шевченко
―
Эти границы я не признаю. Можете меня куда угодно тащить в любые суды, и так далее, какие-то люди собрались где-то провели какие-то границы. Сказали, вот будете так жить. Они посоветовались с людьми что ли. Они как-то их жизнь организовали. Там все по живому резалось.
К. Орлова
―
Думаю, вас за это в суд никто не потащит. Главное, чтобы признавали российские границы Крыма. А все остальное все равно.
М. Шевченко
―
Карина, вы признаете российские границы Крыма?
К. Орлова
―
Нет. По международным законам.
М. Шевченко
―
А я признаю. Так как мне все равно.
К. Орлова
―
Российская правовая система является частью международного права, это написано в Конституции, я чту российскую Конституцию.
М. Шевченко
―
Молодец. А я чту здравый смысл. Вот мой здравый смысл в том, что на Украине живут мои братья и сестры и их судьба это в частности и моя личная человеческая ответственность.
К. Орлова
―
Левада-центр сегодня опубликовал опрос, согласно которому все больше людей в России считают, что своей политикой на востоке Украины, внешней политикой Владимир Путин и руководство страны пытаются замаскировать и внутриполитические проблемы и не допустить восстания против коррумпированного режима. Сейчас таких людей 28%. Раньше было 22…
М. Шевченко
―
Восстание прямо.
К. Орлова
―
Я взяла просто новость. Невозможно, да, восстание в России.
М. Шевченко
―
Наверное, возможно. А кто будет восставать по-вашему.
К. Орлова
―
Ну не вы.
М. Шевченко
―
А вы будете?
К. Орлова
―
Конечно.
М. Шевченко
―
Вы готовы восстать против этого режима?
К. Орлова
―
Да я все марши оппозиции восстаю.
М. Шевченко
―
А марши и восстание это одно и то же по-вашему?
К. Орлова
―
Слушайте…
М. Шевченко
―
Какая у вас каша в голове, Карина.
К. Орлова
―
…перелиться в восстание.
М. Шевченко
―
Вот восстание, Украина жила так плохо, как наверное мало какая страна жила плохо, но никакого там восстания не было, поверьте. Если бы туда Киев не двинул эту армию свою и эти танковые колонны.
К. Орлова
―
А майдан.
М. Шевченко
―
Майдан организован Сергеем Левочкиным. Евромайдан первые студенты были туда им посланы. Они хотели убрать семью Януковича. Папу и его сына. Сашу. Понимаете. Это было организовано его ближайшим окружением. И все то контролировалось. Пока эти люди в черных масках 20-го февраля не перешли в наступление и не разорвали эти соглашения, которые спокойненько ЕС и его три кунака: Тягнибок, Яценюк и как его Кличко, подписывали с Януковичем под приглядом трех министров иностранных дел. Между прочим. А не каких-то непонятно кого. Все поставили подписи, кроме В. П. Лукина, который понял, что это разводка. И именно это было все сорвано. Кем? Так вот вы решайте, кем это было сорвано. До этого у них все как по накатанной.
К. Орлова
―
Я хочу немножко про Россию.
М. Шевченко
―
У Левочкина, Порошенко, у Коломойского. Полное согласие.
К. Орлова
―
Вы входите в эти 28%, которые считают, что внутри России есть достаточно проблем, которые не на что решать…
М. Шевченко
―
Я считаю, что в России нет никаких поводов для восстания. Проблем в России море.
К. Орлова
―
Какие?
М. Шевченко
―
Коррупция, неэффективное управление, особенно в регионах многих. Господство финансовой олигархии, господство криминальной олигархии, господство криминальной бюрократии в некоторых регионах. Господство откровенного криминала. Произвол силовиков. Во многих регионах, особенно на Северном Кавказе. Бессудные расправы над людьми. Нам показывают до сих пор трупы. Говорят, это боевик. А мы не знаем, боевик это или человек, которого на дороге захватили. Да, есть такие проблемы. Но, как ни странно, в совокупности это не повод для восстания. Нет в России революционной ситуации.
К. Орлова
―
Хорошо. Не восстание.
М. Шевченко
―
А вот в Украине она сложилась.
К. Орлова
―
Пусть будет не восстание, но это нормально, что при всем том, что вы перечислили, я согласна с каждым пунктом, добавила бы еще несколько экономических…
М. Шевченко
―
Какие, например. Я бы тоже добавил. Банковские кредиты я считаю, что полное господство банковской спекулятивной системы, при которой крупные банковские группы берут на Западе кредиты под дешевые проценты, а внутри страны эти деньги продают народу под 18-15-20%.
К. Орлова
―
15 нет.
М. Шевченко
―
Это я считаю абсурд. Под 15 нет да. Вот есть, допустим, регионы, где есть социальные эксперименты. Вот в Белгородской области. Евгений Степанович Савченко, я знаю у них ипотека, по-моему, 4-5%. А эта разница до 20, которая по всей стране, доплачивается из специального фонда губернатора. Но там есть условия, связанные с ипотекой. Тебе дают участок земли, ты строй дом, ты не можешь эту землю продавать, ты обязан построить дом, и как бы такая программа реагломерации у него.
К. Орлова
―
Хорошая программа.
М. Шевченко
―
Там есть разумные регионы. А есть регионы безумные по-прежнему. В России бардака больше, чем где бы то ни было.
К. Орлова
―
Зачем такое правительство России, если оно все допускает.
М. Шевченко
―
Я согласен. Правительство давно пора в отставку.
К. Орлова
―
Правительство – я имею в виду в широком смысле. Не только то, что возглавляет Дмитрий Медведев.
М. Шевченко
―
А я имею в виду в узком смысле. Либеральное правительство должно уйти в отставку.
К. Орлова
―
Какое оно либеральное.
М. Шевченко
―
Карина, оно абсолютно либерально-экономическое…
К. Орлова
―
А оно что-то решает?
М. Шевченко
―
Монетаристское правительство. Конечно.
К. Орлова
―
Что?
М. Шевченко
―
Экономическая политика в руках кабинета министров.
К. Орлова
―
Да, и прям министр финансов Антон Силуанов, он вообще как считает нужным, так и делает.
М. Шевченко
―
А кто ему по-вашему приказывает, Карина.
К. Орлова
―
Мне кажется все главные и важные инициативы исходят из администрации президента. Это не секрет.
Это мои маленькие братишки были убиты вчера украинским снарядом, который застал, когда они играли в футбол в Донецке
М. Шевченко
―
Вы полагаете, что министра вызывают в администрацию президента и там указывают, как вести экономическую политику. Знаете, для выпускницы Высшей школы экономики это достаточно наивное представление о функционировании российской финансовой системы. Скажу вам откровенно.
К. Орлова
―
Да, но ничего страшного.
М. Шевченко
―
Вы же ВШЭ окончили.
К. Орлова
―
Да. Факультет права.
М. Шевченко
―
Это вот этому учат. Я бы пересмотрел, честно говоря, наличие у господина Кузьминова такого количества зданий в центре Москвы…
К. Орлова
―
Напишите бумагу в ГД.
М. Шевченко
―
Я доносы не пишу.
К. Орлова
―
Вы только что сделали донос в прямом эфире «Эхо Москвы».
М. Шевченко
―
Никакого доноса я не делал. Я задал вопрос журналистский.
К. Орлова
―
Я вам отвечаю, что министр финансов нередко озвучивает…
М. Шевченко
―
У вас есть данные о том, что его вызывают в администрацию президента.
К. Орлова
―
…совершенно справедливые вещи. Например, про Крым. Я не говорила, что его вызывают. Я говорила, что все важные инициативы исходят из администрации президента.
М. Шевченко
―
В отношении финансовой политики? Конкретно кто в администрации президента по-вашему занимается определением финансовой политики в стране.
К. Орлова
―
Я думаю это неважно.
М. Шевченко
―
Для вас неважно. То есть вы журналист «Эхо Москвы» говорите, что это неважно, кто определяет финансовую политику России. Карина, это очень странная позиция для топового журналиста топовой радиостанции. Буду откровенен.
К. Орлова
―
Максим Леонардович, очень странная позиция для человека как вы считать, что вообще правительство РФ что-то решает.
М. Шевченко
―
Это либерально-рыночное правительство. Я ничего не имею против этих людей. Многие из них хотят как лучше. Но это их взгляды. Я считаю, что их политика неэффективна. Я хочу, чтобы они ушли в отставку, создали теневой кабинет. Я сторонник демократии в данном случае. Но на их место пришло более левоориентированное правительство. Которое попробовало бы оно, вы же тоже сторонник демократии, Карина, чего вы так держитесь за них. Пусть они уйдут, пусть придут люди типа Глазьева или еще кого-то…
К. Орлова
―
То есть вы считаете, что Глазьев то, что надо.
М. Шевченко
―
Я не знаю, Карина. Я не экономист.
К. Орлова
―
Но вы же предлагаете Глазьева.
М. Шевченко
―
Это вы окончили ВШЭ, а кого мне еще предлагать. Вот эти либералы, я хочу правительство более социал-демократическое. Более социалистическое. Я не понимаю, почему этого нельзя.
К. Орлова
―
А вы делаете для того, чтобы что-нибудь…
М. Шевченко
―
Я это говорю сейчас по «Эхо Москвы» на несколько миллионов человек. Это то, что я могу делать как журналист. Я говорю, я считаю, что должна происходить ротация кабинетов и разные стратегии при сохранении единого курса, за который отвечает президент. Но экономические стратегии должны меняться. Невозможно жить с одной экономической стратегией десятилетия. Страна стагнирует. Она устает от этого.
К. Орлова
―
Но стратегия должна быть действительно одна.
М. Шевченко
―
Я бы того же Савченко позвал в кабинет министров, других людей. В России есть вполне успешные люди, которые, руководствуясь и предпринимая вполне консервативные или социально-ориентированные как бы методики, добиваются успеха. В макроэкономике.
К. Орлова
―
А вы к какому социализму, если я правильно понимаю, стремитесь. Как может быть в Швеции, в Скандинавии.
М. Шевченко
―
Я хочу, чтобы социализм был как в России, на 140 миллионов человек, я считаю, что любая экономическая и политическая система должна быть адекватна стране, в которой она существует. Проблема России в том, что она все время заимствует западные какие-то схемы, которые эффективны в Великобритании, в США, в Швеции. Но в России они не так работают. По-другому работают. Не хуже и не лучше. Просто они буксуют. В России пора уже давно исходить из реалий нашей страны. Из ее инфраструктуры, из того, что земли в России ограблены просто и принадлежат крупным финансовым корпорациям. Я допустим, знаю, Московская область. Значительная часть земель находится просто в залоге у крупных разных финансовых групп.
К. Орлова
―
Назовете имена.
М. Шевченко
―
Нет, не назову.
К. Орлова
―
Тогда перерыв.
М. Шевченко
―
Потому что я призываю журналистов «Ведомостей» этим вопросом заняться. И назвать имена этих финансовых групп, которые не позволяют людям обрабатывать земли.
К. Орлова
―
Мы продолжим «Особое мнение» через несколько минут.НОВОСТИ
К. Орлова
―
Продолжаем программу «Особое мнение». Максим Леонардович, вы хотели очень сильно обсудить и я хотела…
М. Шевченко
―
Это вы хотели.
К. Орлова
―
Да, вы тоже. Взбудоражились от этого. Про суд, если это можно назвать судом. В Новороссии. Какая Новороссия, такой и суд наверное.
М. Шевченко
―
В Алчевске. Давайте уточним место. Не в Новороссии. А в Алчевске. Разные политические силы в ДНР и ЛНР по-разному отнеслись к практике, которую ввел Алексей Мозговой в Алчевске.
К. Орлова
―
Там человека приговаривают к смертной казни.
М. Шевченко
―
Двух человек. Одного к смертной казни, рецидивиста с тремя ходками на зону, обвинявшегося раньше в изнасилованиях, которому украинские суды очевидно, за взятки и вследствие криминального сговора всегда выносили очень мягкие наказания. На этот раз ему не удалось уйти от возмездия. От суда народа. Это абсолютный рецидивист, у которого были рецидивы изнасилования в прошлом.
К. Орлова
―
И?
М. Шевченко
―
А второй, который оправдывался перед народом, который сказал, что она сама села в машину, сама напоила, водки привезла. Его никто не расстреливает. А его отправляют с автоматом на поле боя, чтобы он искупил свою вину.
К. Орлова
―
Так я не поняла, давайте про того человека…
М. Шевченко
―
Два человека. Рецидивиста, насильника, бандита.
К. Орлова
―
И это конечно повод приговорить его поднятием рук к смертной казни.
М. Шевченко
―
Нет, конечно, Карина, это повод не замечать убийство детей в Донецке снарядами украинской армии.
К. Орлова
―
Откуда у вас информация, что это снаряды украинской армии.
М. Шевченко
―
Но так сильно переживать… да от тех, кто исследовал на месте.
К. Орлова
―
Назовите имя, фамилию, должность. Кто это исследовал? Друзья ваши сепаратисты.
М. Шевченко
―
Позвоните Дарье Васильевне Морозовой. Она уполномоченный ДНР по правам человека и развитию гражданского общества.
К. Орлова
―
Вот права человека это то, что было в этом видео.
М. Шевченко
―
Она ежедневно мониторит ситуацию гуманитарную…
К. Орлова
―
Вот права человека это поднять руки и приговорить человека к смертной казни.
М. Шевченко
―
Во время гражданской войны, Карина, насильников, мародеров и убийц расстреливают на месте. Я знаю, в Чечне случай, когда один солдат во время первой войны изнасиловал девушку русскую, так командир части его расстрелял перед строем бойцов.
К. Орлова
―
И что, это нормально?
М. Шевченко
―
Это правильно. Во время гражданской войны действуют законы военного времени.
К. Орлова
―
Так может быть тогда не может быть там никакого уполномоченного по правам человека.
М. Шевченко
―
Тем более Алексей Мозговой… Это человек, которого судят, он надел форму ополченцев, был одним из них. И ополченцы вынесли на народ этот суд показать, что они готовы того, кто рядом с ними сражался вчера еще, перед народом осудить. Позволить народу решать его судьбу. Народ и решает его судьбу. Посмотрите это видео, 50 минут потрясающе. Это триллер, «12 разгневанных мужчин» по сравнению с этим это такая сладкая сказочка. Потому что это реальность.
К. Орлова
―
Нет, у меня вопрос совершенно конкретный.
М. Шевченко
―
Я считаю, что они имели право это делать. Потому что это гражданская война, развязанная киевской бандитской властью. Против народа Украины и в этой гражданской войне абсолютно уничтожены суды, госинституты, какой-то госаппарат. Какие-то юридические процедуры. Поэтому народ и вооруженные силы, которые действуют от имени…
К. Орлова
―
Кто их уничтожил?
М. Шевченко
―
Их уничтожила киевская фашистская власть.
К. Орлова
―
Зачем?
М. Шевченко
―
Которая двинула армию на Донбасс и на Луганскую область…
К. Орлова
―
Освобождать от сепаратистов.
М. Шевченко
―
Никаких там не было в Алчевске сепаратистов. Они вместо переговоров, вместо федерализации русского языка, всего того, что в марте можно было легко обсудить, они предпочли туда двинуть группировки. Несколько десятков тысяч людей. И они сами создали ситуацию, при которой народ берет в свои руки власть и суд. Это суд народа.
К. Орлова
―
Да, суд народа.
М. Шевченко
―
Это справедливый суд народа. Так судили в американских городах, понимаете.
К. Орлова
―
И что, это правильно?
М. Шевченко
―
Да, это правильно. Потому что vox populi vox dei, глас народа – глас божий. Это правильно. Вина этих людей была доказана…
К. Орлова
―
Кем? Вот именно, его судили, что за прошлые преступления. Если он рецидивист, значит, он уже имел судимость …
М. Шевченко
―
Его судили за изнасилование 15-летней девушки.
К. Орлова
―
Так почему вы же приплетаете ему прошлые преступления. Вы говорите, что трижды рецидивист, поэтому он должен быть казнен.
М. Шевченко
―
Потому что если бы он не был рецидивистом, ему тоже дали бы автомат и направили бы на передовую.
К. Орлова
―
Нельзя судить за одно и то же преступление дважды.
М. Шевченко
―
Его судили за новое изнасилование. Карина, вы, что не слышите, что я говорю.
К. Орлова
―
Я понимаю. Это что, за изнасилование приговаривают к смертной казни?!
М. Шевченко
―
Да, за изнасилование – смертная казнь. Карина, в цивилизованном обществе должна быть.
К. Орлова
―
Так может быть вы будете ратовать за то, чтобы в России приговаривали к смертной казни.
М. Шевченко
―
Я считаю, что за доказанное изнасилование женщины должна быть смертная казнь. Я считаю.
К. Орлова
―
Хорошо.
Если бы я совершил преступление, я предпочел бы народный суд, чем суд, мотивы которого мне вообще известны не будут
М. Шевченко
―
Я считаю, что смертная казнь должна быть за умышленное убийство, за доказанное изнасилование женщины или мужчины и за военные преступления, за измену родины например, во время войны. Должна быть смертная казнь. Десятки тысяч людей убиты. Там только украинская армия потеряла 15 тысяч убитыми и 6 тысяч без вести пропавшими. Это Кучма сказал Захарченко во время переговоров в Минске. Чего там вы насильника, вы так озаботились судьбой насильника. Он был судим открытым народным судом. Это справедливый суд и этот приговор, как говорится, вынесен правильно. Люди так говорят, которые там…
К. Орлова
―
Люди говорят, это прекрасно.
М. Шевченко
―
А вы говорите, когда вам чиновники говорят в мантиях…
К. Орлова
―
Это не чиновники.
М. Шевченко
―
Когда суд действует от имени какой-то бюрократической системы, он, Карина, вам, как бы человеку, выступающему за свободу кажется правильным, а вот люди собравшиеся, люди, народ, который обсуждает открыто час почти преступление. Виновен, не виновен. Вам кажется неправильным. То есть вы суд бюрократической закрытой конторы, в которую можно позвонить сверху в зал суда, в совещательную комнату признаете судом, а суд народа, открытое обсуждение вы признаете не судом. А я скажу, что это давняя традиция Новороссии такие суды. Потому что в этих местах, знаете, Славянск, Волноваха, Старобешево, это места, в которых армия Нестора Ивановича Махно наносила тяжелые поражения. То петлюровскому сброду, то деникинской армии. То красным, которые туда приходили выжигать и убивать местный народ. Погнали туда латышей, эстонцев, киргизов, которые вырезали эти села целиком. Так вот именно в этих местах Нестор Иванович Махно народный вождь, армия которого насчитывала 120 тысяч человек, это его родные места. Он Славянск брал семь раз Махно. Он фронт держал от Волновахи до Мариуполя против Деникина, между прочим. Он устраивал народные суды. Насильники, мародеры и погромщики судились, а потом расстреливались. Это старая махновская традиция этих мест. Вот это и есть Новороссия. У нас часто обсуждается в России, какова история Новороссии.
К. Орлова
―
А вот она, средневековье.
М. Шевченко
―
Это не средневековье.
К. Орлова
―
А кто это?
М. Шевченко
―
Это казачья традиция. Это открытый казачий суд. Казачий круг. Это и есть народная демократия.
К. Орлова
―
Вот так.
М. Шевченко
―
Да, а не когда ваши продажные политиканы на деньги каких-то понимаете, олигархов при поддержке политтехнологов устраивают маскарад под названием выборы демократические. Призывая людей идти в урны класть бумажки за тех, кого они даже не знают. А это и есть прямое народовластие.
К. Орлова
―
А вы бы хотели, чтобы вас так судили люди?
М. Шевченко
―
Я не собираюсь никого насиловать, Карина.
К. Орлова
―
Вы же можете совершить какое-то другое преступление.
М. Шевченко
―
Но если я был бы виновен, ну а что делать.
К. Орлова
―
Вы бы сами себя приговорили.
М. Шевченко
―
Да, хотел бы.
К. Орлова
―
К смертной казни.
М. Шевченко
―
Нет, я бы себя не приговаривал. Потому что если бы я совершил преступление, то да, я предпочел бы народный суд, чем суд, мотивы которого мне вообще известны даже не будут. Которые будут судить, я уверен не по закону, а по каким-то политическим целесообразностям. А когда у меня в зале собрались несколько сотен тысяч человек, я могу перед ними оправдаться. Или свою вину признать. Это нормально. В русской традиции. Такие суды были у русского народа.
К. Орлова
―
В средневековье и не такие еще были у европейского народа.
М. Шевченко
―
В средневековье короли сидели и приговаривали к смерти. А у казаков так и было, вот почитайте законы казаков некрасовцев, например. Там даже атамана можно было за казнокрадство за воровство перед кругом, выводят атамана, говорят, атаман, ты крал казну, воровал из казны, если доказано, что он воровал, говорят, атаману смертная казнь за это. А что делать. Это война.
К. Орлова
―
Максим Леонардович, вы просто каждую программу говорите про то, что сепаратисты освобождают территории…
М. Шевченко
―
Бойцы ДНР и ЛНР вы имеете в виду. Защищают свою родину.
К. Орлова
―
Да, сепаратисты ЛНР и ДНР защищают свою родину…
М. Шевченко
―
Сепаратисты сидят в Киеве, те, кто развязал войну против украинского народа.
К. Орлова
―
Это ваше особое мнение.
М. Шевченко
―
Это мое особое мнение.
К. Орлова
―
От этой фашистской власти.
М. Шевченко
―
Либерал-фашистской.
К. Орлова
―
Хорошо.
М. Шевченко
―
Даже так, мне не хочется обижать Бенито Муссолини, который не был ни антисемитом, ни националистом, это либерал-нацистская власть в Киеве. Это скорее на гитлеровцев похоже больше.
К. Орлова
―
А что взамен-то приходит?
М. Шевченко
―
Взамен приходят структуры народовластия.
К. Орлова
―
Каннибалы, аборигены какие-то.
М. Шевченко
―
Нет, почему. Вот видите, как вы относитесь к людям, Карина. Видите, как вы относитесь к народу.
К. Орлова
―
Я, между прочим, защищаю человека, которого приговорили к смертной казни.
М. Шевченко
―
Вы защищаете насильника и убийцу. Карина.
К. Орлова
―
Он должен отвечать, во-первых, за убийство уже понес наказание.
М. Шевченко
―
Он отвечает, вы защищаете насильника.
К. Орлова
―
А есть хоть в одной стране уголовный кодекс, в котором за изнасилование была установлена смертная казнь.
М. Шевченко
―
Конечно. США, например. В Иране смертная казнь.
К. Орлова
―
В США за изнасилование смертная казнь не установлена.
М. Шевченко
―
А за что же. Серьезно? Пойдите, изнасилуйте женщину. А вас уверяю, что в некоторых штатах она установлена. А в некоторых, естественно, нет. В некоторых штатах вообще нет смертной казни. Нет, я не вас призываю это сделать. Я вам просто говорю, что это тягчайшее преступление. Карина.
К. Орлова
―
Но за него не установлена ни смертная казнь…
М. Шевченко
―
Почему вы смеетесь, почему вам смешно.
К. Орлова
―
…ни даже пожизненное заключение.
М. Шевченко
―
Речь идет о жизни человека, в конце концов, а вы хихикаете.
К. Орлова
―
Вот именно, о жизни человека. А вы говорите, все правильно, все правильно.
М. Шевченко
―
Я считаю, что это правильно, Карина. Я считаю, что доказанное преступление насильника должно караться так, как оно карается.
К. Орлова
―
А вот как так. Есть какой-нибудь закон, они бы написали.
М. Шевченко
―
Это и есть закон.
К. Орлова
―
Какой?
М. Шевченко
―
Vox populi vox dei.
К. Орлова
―
Сто человек собралось…
М. Шевченко
―
Ладно, Карина, бесполезно говорить. Вы просто не понимаете. Вы зомбированная просто либералка. Вы считаете, что государство это апофеоз человеческого сознания, человеческой истории. Что за рамками государства нет ни свободы, ни понимания у людей, ни сознания. Вы считаете, что народ это быдло, что народ сам не способен ничего решать. А я так не считаю. Я считаю, что народ, освобожденный от диктата бюрократического олигархического государства на самом деле гораздо более точно и внятно видит и вину, и наказание, которое за эту вину положено. Никто там людям не угрожал в зале. Никто там им не указывал.
К. Орлова
―
Да дело не в том, я же не против суда присяжных, например.
М. Шевченко
―
Вы ненавидите народ, Карина. А я его люблю.
К. Орлова
―
Нет, это вы его ненавидите.
М. Шевченко
―
Я считаю, что суд народа более справедлив, чем суд бюрократов. Понятно?
К. Орлова
―
Пусть судом присяжных пользуются.
М. Шевченко
―
Точка, идем дальше. У вас тем больше нет для меня? Будем препираться.
К. Орлова
―
Давайте про школу. Снаряд прилетел, где дети.
М. Шевченко
―
Убили детей, которые играли на футбольном поле.
К. Орлова
―
А откуда у вас информация, что это прилетел снаряд…
М. Шевченко
―
Это Куйбышевский район. Города Донецка.
К. Орлова
―
Да, украинская армия…
М. Шевченко
―
Да, украинская армия обстреливает уже четыре…
К. Орлова
―
Заявляет, что снаряд прилетел с территории, подконтрольной сепаратистам.
М. Шевченко
―
Это откуда, интересно. Из центра Донецка что ли он прилетел. По-вашему в центре Донецка около гостиницы Парк Инн или Рамада, стоят батареи что ли, которые стреляют по Куйбышевскому району. А я вам говорю, что эти батареи стоят в Песках и вокруг аэропорта. И оттуда снаряды прилетают. Бесполезно спорить, Карина, вы не видите. Понимаете, люди, которые говорили, Холокоста нет, Холокоста нет, умерли сами. Никто ничего не делал. И вы точно также говорите. Они не стреляют по Донецку, они не стреляют по Донецку. А они стреляют. А в Холокосте нацисты убили евреев.
К. Орлова
―
Можно коротко. Вам слушатель Полтава1 вспоминает ваш эфир на телеканале «Дождь», где вы заговорились и назвали Мозгового отребьем с автоматами.
М. Шевченко
―
Я такого не называл. Я Мозгового называл Алексеем Борисовичем. Я никаким отребьем, я там слово не употреблял такое.
К. Орлова
―
Два раза написано.
М. Шевченко
―
Да полная чушь. Это полная ложь и клевета. Можете посмотреть мое видео и все тролли, которые были там заготовлены заранее, сразу по этой теме, все они, все, что я там читал, не имело ничего общего с тем, что я там проговорил на этом коротеньком видео.
К. Орлова
―
Программа «Особое мнение» заканчивается. Вопрос вам хороший. «Максим, нет ли противоречия в том, что вы защищаете беспредел и в то же время за закон».
М. Шевченко
―
Это не беспредел, а это справедливость.
К. Орлова
―
Дмитрий Мезенцев.
М. Шевченко
―
Высший народный суд. А беспредел в либерал-фашистском Киеве.
К. Орлова
―
Программа «Особое мнение». В студии был Максим Шевченко. До свидания.