Шод Муладжанов - Особое мнение - 2014-09-29

О.БЫЧКОВА – Добрый вечер, добрый день! Это программа "Особое мнение". У микрофона Ольга Бычкова, с особым мнением ШодМуладжанов, главный редактор газеты "Московская правда", добрый вечер!

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Добрый вечер! Где-то день.

О.БЫЧКОВА – Где-то день, где-то ночь, вообще, или утро. Начнем мы с дела Владимира Евтушенкова, которое даже уже теперь не понятно, чье на самом деле, потому что там появился новый фигурант Муртаза Рахимов, вернее, не фигурант, а новый персонаж в этой истории, потому что теперь его сына обвиняют в том, что он похищал акции «Башнефти», используя служебное положение президента Башкирии. И у меня такой вопрос сразу возник: А, собственно, зачем первого президента Башкирии еще приплетают к этой истории? И, может быть, мы неправильно все это комментировали в самом начале и думали, что вся эта история про Евтушенкова и прекрасную нефтяную компанию, а на самом деле это, может быть, какой-то другой сюжет?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Переплетается, может быть, даже не два а несколько сюжетов в этой истории, потому что объявлено о намерении арестовать акции, актив какой-то и так далее…

О.БЫЧКОВА – А их не арестовали разве?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Кто-то сообщил, что уже арестовали, кто-то сообщил, что прокуратура требует этого. Но это уже активы не Урала Рахимова, это активы Евтушенкова. Мне кажется, что это та самая история, где политические, коммерческие и криминальные активы очень ярко переплетаются между собой, а рассматривать в одной только области, скажем, политической – бессмысленно, так же, как коммерческой.

Мне кажется, здесь много всего переплелось. Мне кажется, что вся эта история показывает, что никакого рынка у нас нет – у нас есть базар, и время от времени на нем раздается крик: «Держи вора!». Все начинают держать этого вора, в этот момент другие успешно воруют, а насколько тот, которого задержали, был, действительно, вором, насколько он был преступником и чего именно он своровал – это потом выяснится, а может быть, и нет. Много раз были истории, когда шумно все начиналось, а потом выяснялось, что, в общем, совсем не так все было, а может быть, и совсем не так. То, что приватизация в нашей стране произошла совершенно криминальным образом – это всеми известно, это общее место любого разговора, и понятно, что не нам с вами сейчас, Ольга, пытаться анализировать процесс приватизации в нашей стране – там столько всего было криминального…

О.БЫЧКОВА – Мы не даже не будем заикаться на эту тему.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Зачем был нужен Муртаза Рахимов? Я не исключаю, что некоторые его враги хотят под этот шум свести с ним какие-то счеты – это вполне возможно. Но не думаю, что он главный герой здесь. Я повторяю, может быть, не быть одного главного героя, здесь, скорей всего, переплетение разных линий.

О.БЫЧКОВА – Ну, все-таки странно теперь выглядит, если от Рахимова возвращаться к Евтушенков, тоже, собственно, евтушенковский сюжет, потому что на прошлой неделе говорили, что снимут, отменят этот домашний арест. Теперь вроде как ему разрешают ходить на работу, но каждый раз нужно получать какое-то разрешение. Вот это вот, что это за история?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я думаю, что лично Владимир Петрович вряд ли является криминальной личностью в российском, во всяком случае, измерении, и то, что происходит в сфере большого российского бизнеса, оно, так или иначе, всегда упирается в какие-то вполне белые схемы, не во вполне прозрачные системы покупок и продаж. Лично я не думаю, что он в итоге пострадает, во всяком случае, в правовом смысле, в материальном, я думаю, он уже пострадал очень серьезно, потому что падение акций – это удар…

О.БЫЧКОВА – Причем не только одной компании, ему принадлежащей, а все, что там у него есть.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Да, материальные потери тут уже огромные и они, к сожалению, вряд ли как-то потом могут быть скомпенсированы, даже если ему скажут, что «нет к тебе претензий, гуляй и извини, пожалуйста», но миллиарды, конечно, ему никто не вернет. Я думаю, что сейчас принципиально важно не только для него самого, но и для всего бизнес-сообщества, чтобы все-таки течение этой истории стало правовым, вошло в правовое русло; потому что смешно, конечно, когда человека сажают под домашний арест по непонятным в общем-то и не очень толком объясненным обстоятельствам; потом говорят, что он гуляет по городу, потом говорят, что «мы не в курсе, что он гуляет по городу».

Я знаю одного человека с примерно сопоставимым капиталом, который был в международном розыске и в это время ездил по центру Москвы с машиной охраны на своем большом броневике и так далее. И ничего – дело, в принципе кончилось миром. Я надеюсь не потому, что я с какой-то особой симпатией отношусь к Евтушенкову отношусь, но, в общем, считаю, что он один из тех, кто в отличие от людей, сколотивших так называемые комсомольские капиталы, он, все-таки, человек, который за счет серьезных ноу-хау большую часть капитала собравший, мне кажется, заслуживает уважение.

О.БЫЧКОВА – А то, что ему этот домашний арест как-то странно продлевают или не прекращают, не значит ли это, что до сих пор, пока Евтушенков не согласился отдать «Башнефть» или как-то этот тора все еще продолжается?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Ольга, я боюсь, что мы с вами этого никогда не узнаем.

О.БЫЧКОВА – Как неинтересно.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Мы можем, конечно, конспирологические идеи сейчас выдвигать, но узнать мы вряд ли сможем, потому что всякий раз, когда речь идет о миллиардах и не рублей, дело покрывается мраком сразу.

О.БЫЧКОВА – Понятно. Хорошо. А следите ли вы за тем, что происходит – резко я перескочу в другую часть света – что происходит в Гонконге? Это главная международная новость, можно сказать, мировая.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – «Оккупай площадь», да?

О.БЫЧКОВА – Оккупай - там центральная часть финансового мира.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Это для меня неожиданно, потому что я считал всегда, что Гонконг – это абсолютно благополучная, одна из немногих благополучных в мире зон, и что там как-то конфликты решаются каким-то волшебным образом, но вдруг выясняется, что это не так. Я не знаю, кому это выгодно, потому что, конечно, конкуренты у этого гигантского финансового центра есть, и можно легко вычислить, где они находятся, но вряд ли у них есть такое влияние на общество этого небольшого такого не государства, конечно, а образования, территории. Китаю, конечно, это крайне невыгодно все, Китаю это вряд ли зачем-нибудь нужно. Другие конкуренты – не знаю, через какие механизмы они могут влиять на ситуацию в Гонконге.

О.БЫЧКОВА – И могут ли, вообще.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Да, Гонконг – такая закрытая, как я ее себе представляю, зона. Это все равно, как есть армии, в которые очень трудно заслать лазутчиков, потому что такие там законы чести и законы религиозного и национального воспитания таковы, что там с лазутчиками все очень трудно. Мне всегда казалось, что Гонконг такая же зона. Но выясняется, что нет.

О.БЫЧКОВА – Но там как-то странно…, вот меня удивляет просто, как одинаково себя ведут разные власти в разных странах. То есть там выходят студенты на улицы и говорят: «Давайте выборы в 17-м году без каких-то дурацкий фильтров и утверждения в центральном Китае.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Мы хотим так.

О.БЫЧКОВА – Ну, а что в этом, собственно, желании противоестественного? А гонконгские власти говорят: «Не мешайте движению транспорта». А китайские власти тоже начинают страшно бояться и вспоминать Тяняньмынь. Это очень похоже на то, что происходило в Москве, очень похоже. Почему они все такие одинаково – как бы это сказать-то, чтобы деликатно выразиться – недальновидные?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я бы сказал, что, может быть, даже общемировой процесс таков, что власть все больше боится любых неуправляемых процессов, власть все больше боится каких-то непредсказуемых движений в обществе, нерегулируемых движений в обществе, и это касается всех стран. Кстати, и в совершенно хваленая демократия тоже очень часто приводит к избиению несогласных и вплоть до очень жестких каких-то шагов – там, где мне казалось, что, в общем, особого-то конфликта с властью нет, но власть демонстрирует силу. Это во многих странах проявляется в Европе, в том числе, очень цивилизованных странах. Мне кажется, что нынешний уровень развития такого очень интернетизированного общества сподвигает власть на то, что бояться любых каких-то спонтанных, непредсказуемых, нерегулируемых процессов.

О.БЫЧКОВА – То есть не знают, что с этим делать, кроме старых добрых дубинок и слезоточивого газа.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – И проявляют силу, да. Проявляют силу и жесткость, как им кажется, хотя это не жесткость, а бессмысленная жестокость, мне кажется.

О.БЫЧКОВА – Да, и подливание масла в огонь, в конечном счете.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Мы много раз это видели. Еще никогда это не заканчивалось хорошо. Всегда это заканчивается как-то плохо.

О.БЫЧКОВА – А почему они не могут посмотреть как-то вокруг себя и понять, что это не заканчивается хорошо. Вот если сразу начать мочить дубинками, а не разговаривать, например, то все равно это заканчивается каким-нибудь майданом, от которого им точно лучше не будет.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – А вот что-то есть общее.

О.БЫЧКОВА – Почему они не могут просто почитать пару новостей назад, например?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Понимаете, Ольга, очень многие властипридержащие, они думают одинаковым образом: Мы вам создали такую замечательную жизнь, а вы, гады неблагодарные, тут нам настроение портите! Ну, тогда получите.

О.БЫЧКОВА – Ну, ладно, а, что-нибудь в Москве изменилось с приходом новой Городской думы?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Нет, я думаю, так быстро, вообще, ничего не будет.

О.БЫЧКОВА – Это вежливый вопрос по этому поводу.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Ну, да. Я думаю, что так быстро ничего не может измениться, и то эта дума приступает к работе. Сильно обновленная дума и там много новых лиц, некоторые из этих людей мне знакомы, и они в основном толковые. Многих я не знаю, там есть человек 15, которых я понятия не имею, кто это и откуда они взялись, будем смотреть на них. Из тех, кто остался из прежнего состава, остались вполне толковые, грамотные серьезные люди. Что им удастся все вместе сделать – вот это вопрос. Потому что, мне кажется, что Московского городской думе не хватает немножко динамики.

О.БЫЧКОВА – Городской думе не хватает депутатов, начнем с этого.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – В каком смысле?

О.БЫЧКОВА – В физическом.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Как? Их 45 человек теперь уже.

О.БЫЧКОВА – Сколько в городе у нас живет людей?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Ольга, я считаю, что большой хурал, как мы видели, в том числе, с тобой, будучи аккредитованными на съезды народных депутатов и на сессиях Верховного совета, он не гарантирует никакой серьезной работы, он не гарантирует плодотворной работы. Как мы видим сейчас на примере нашей Государственной думы, где там много людей, принимать бесконечные запретные, контролирующие и прочие законы, конечно, они могут, но толковых законотворческих движений я с их стороны особо не видел за много-много лет.

О.БЫЧКОВА – Но один человек, один депутат не может представлять сколько- то сотен тысяч граждан Москвы.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – А зачем эту пропорцию устанавливать? Я, вообще, ее не очень понимаю. Дело в том, что в таком случае давай установим, что в Москве от тысячи человек один должен быть, и тогда там соберется примерно 10 тысяч человек, и они будут принимать какие-то решения – это что будет, дееспособный законодательный орган, что ли? Я не вижу здесь прямой зависимости, я вижу другую зависимость. Если это толковые и грамотные люди, которые ставят перед собой реальные и актуальные для города задачи, от них будет толк. Если это люди, которые пришли делать карьеру, лоббировать чьи-то интересы и двигаться дальше, да хоть их тысячу собери – все равно будет тот же результат.

О.БЫЧКОВА – Ну, например, да – как Государственная дума – это не сегодняшняя новость – она продолжает жить своей жизнью и развиваться, и все гадают, к чему приведет. Конечно, я про иностранных акционеров в российских СМИ и их участие, которое так жестко было ограничено прекрасной Государственной думой.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я считаю, что, вообще, это все в тренде, в русле запретительных мер, которые в последнее время приобрели какой-то небывалый размах. Я не понимаю, зачем это делать? Я не понимаю, в принципе, почему надо все запрещать? Давайте запретим напитки какие-то газированные, давайте запретим то, запретим это… Если вы считаете, что средство массовой информации, которое финансируется полностью или частично за счет иностранных акционеров, надо как-то выделить или каким-то образом дать возможность читателю, слушателю, зрителю, отличать сугубо российские от сугубо не российских, пусть будет пометка соответствующая.

О.БЫЧКОВА – Так это же везде написано.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – И все, я считаю, что этого достаточно.

О.БЫЧКОВА – Ну, какая еще нужна пометка, если ты открываешь журнал «Форбс» или какой-нибудь глянец – там написано, что его издает такой-то издательский дом, это же не скрывается? С иностранным названием…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Сейчас, секундочку, Ольга. А откуда известно, если у издательского дома нет иностранного названия, а совладельцем его является какой-то финский, например, миллионер?

О.БЫЧКОВА – Есть открытые данные, открой в интернете – посмотри, кто является совладельцем.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Это уже сложно. Чаще всего на самом деле – я тут с тобой не соглашусь – чаще всего там многоступенчатая система и найти истинного владельца не всегда представляется возможным.

О.БЫЧКОВА – А надо, вообще?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Вот я к тому и клоню, что я не вижу нужны в этом. Или читателю, зрителю, слушателю этот источник информации интересен, или не нужен и не интересен. Если он хочет знать владельца – ну, я, честно говоря, не возражал бы, если бы, действительно, обязали указывать владельца или старшего совладельца или всех совладельцев где-то в специально окошке…

О.БЫЧКОВА – Есть выходные данные…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – В выходных данных, да. Если бы это обязались сделать, я бы согласился. Я считаю, это справедливо.

О.БЫЧКОВА – Вот тоже – что это меняет?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я считаю, что потребитель информации может знать, кто ее оплачивает, потому что, как известно, тот кто оплачивает, имеет влияние на СМИ, что бы там кто не рассказывал про демократию и все остальное. Независимых СМИ не бывает по определению. Бывают более свободные и менее свободные. В нашей стране менее свободные, потому что у нас нет свободных денег. Там, где нет свободных денег, не может быть свободных СМИ. И это не очень-то зависит от власти.

О.БЫЧКОВА – Как это «свободных денег»?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – А что, у нас есть какой-нибудь миллиардер, который может сказать, что он свободен и абсолютно независим от власти?

О.БЫЧКОВА – Тогда понятная логика, конечно. Потому что какой-нибудь иностранный миллиардер уж точно имеет свободные деньги и уж наверняка свободен от российской власти, то зачем нам, собственно…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Ну, насчет «наверняка» не надо так уж горячиться…

О.БЫЧКОВА – Да?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Повторю, что на мой взгляд, указание владельца и владельцев СМИ достаточно вполне, чтобы потребитель СМИ мог для себя решить, насколько он может доверять этому СМИ, и это справедливо. Запретить что-то, ограничить что-то – я считаю, что эта мера не от силы, а от слабости.

О.БЫЧКОВА – От слабости…?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Власти.

О.БЫЧКОВА – Власти?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Да.

О.БЫЧКОВА – То есть слабость перед чем или перед кем?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Слабость не перед кем-нибудь и даже не перед обществом, а слабость перед процессами, в которых власть не может разобраться и ей проще всего запретить. У нас во многих сферах, включая СМИ, нет рыночных отношений. Некоторое время назад попытались поднять шум вокруг одного из взломанных сайтов: вот такая-то власть с такими-то СМИ работает, оказывается, за деньги! Чего такого особенного? Это нормально. Я считаю, что власть не только имеет право…

О.БЫЧКОВА – Власть… за деньги – нормально?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Власть не только имеет право, но обязана информировать граждан о своей деятельности, о своих планах, о своих намерениях, о своей позиции. А делать это бесплатно в условиях, когда СМИ вынуждены изыскивать деньги на свое существование, на свое функционирование, я думаю, это было бы безнравственно.

О.БЫЧКОВА – Ты сейчас говоришь от отношении московской прессы и московского правительства, если говорить о конкретных взломанных переписках.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Вообще, я не знаю, насколько это корректно – информация эта. То, что взламывать сайты противозаконно – это я точно знаю. Насколько корректна информация опубликованная, я не знаю. Во всяком случае, в том, что касается упомянутых СМИ – понятия не имею, правда это или нет. Но я хочу сказать о принципах. Принцип таков, что крупные СМИ должны контактировать с властью, но при одном условии: что эти контакты не отягощаются, не обременяются запретами на критику. Если этого запрета нет – на критику, то это работа абсолютно правильная, абсолютно нормальная. Если этот запрет есть, то такое СМИ становится бессмысленным и бесполезным.

О.БЫЧКОВА – Это такие рассуждения, который нам с тобой кажутся очевидными и они многим казались очевидными еще какое-то небольшое количество лет тому назад, и вдруг внезапно совершенно появляется большое количество людей, например, имеющих право законодательной инициативы всевозможных местах, не только в Государственной думе, которые буквально свалились с луны; и говорят: «А давайте это, это и это запретим, вот это пересмотрим, а вот то и то – перепишем». Откуда они взялись все, ты понимаешь?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Мне трудно понять тех людей, которые оперируют какими-то понятиями и нормами из очень далекого прошлого. Я не знаю, откуда они взялись, потому что, как правило, эти люди, в общем, не такого древнего возраста…

О.БЫЧКОВА – Не преклонного возраста.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Не преклонного, нет.

О.БЫЧКОВА – И вовсе даже наоборот.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я не понимаю, где их воспитывали и кто их учил – я не могу этого понять.

О.БЫЧКОВА – Ладно, хорошо, мы продолжим программу "Особое мнение". ШодМуладжанов, главный редактор газеты "Московская правда" в этой студии. Сейчас на несколько минут прервемся, потом вернемся обратно.

НОВОСТИ

О.БЫЧКОВА – И мы продолжаем программу "Особое мнение". У микрофона Ольга Бычкова, с особым мнением ШодМуладжанов, главный редактор газеты "Московская правда". Вот эта изумительная история сегодняшняя про премию Оскар, российский оскаровский комитет, которые рассматривает российские фильмы на соискание большого американского Оскара и фильм «Горько».

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Выдвинул «Левиафан» Звягинцева.

О.БЫЧКОВА – Выдвинул несколько. Проголосовали. «Левиафан» занят первое место и соответственно, «Левиафан» выдвигают на Оскара, а «Горько» оказался на второй позиции, и его продюсеры возмутились и написали письмо, что они собираются оспаривать решение оскаровского комитета, написали письмо.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – А у них аргумент – кассовые сборы, да?

О.БЫЧКОВА – Да, у них аргумент… вот тут написано: «Только в кинотеатрах «Горько» посмотрели свыше 4,5 миллиона человек. Выйдя в прокат на более чем полутора тысяч киноэкранов фильм и сейчас, спустя годы, продолжает стоять в репертуаре нескольких кинотеатров страны».

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Думаю, что у этих доблестных продюсеров есть, наверное, соперник в лице, скажем, Луны – на нее посмотрели миллиарды людей, но никто ее на Оскара не выдвигает.

О.БЫЧКОВА – Луна в смысле, как космическое тело?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Да. Ну, мало ли, на что смотрят люди – это, во-первых. Во-вторых, я думаю, что в любом соревновании тот, кому чуть-чуть не хватило до победы, всегда считает себя обделенным и обиженным, и у него конспирологические идеи тут же возникают – он тут же хочет оспорить результаты. Мне кажется, что у фильма «Горько» не много было бы шансов на Оскар, так я скажу…

О.БЫЧКОВА – Ты смотрел фильм «Горько»?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я смотрел. Честно скажу, первые минут двадцать я смотрел более-менее внимательно, а потом с большим недоумением, но это мое личное дело. Это не значит, что он слабый или плохой фильм, потому что мало ли, какие у меня вкусы в кино. Например, может быть, я не дорос до этого выдающегося произведения кинематографа. Но то, что, скажем, «Левиафана» мы вообще не видели, потому что, насколько мне известно, его показали один раз в Санкт-Петербурге. Насколько я читал, там был один единственный просмотр открытый, а в остальном - его видели специалисты.

О.БЫЧКОВА – Там еще была какая-то история со всякими неправильными словами, которые вроде как там произносятся.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Обсуждать фильм, который я не видел, мне очень сложно. Звягинцев, конечно, уважаемый мастер, и то, что у него мог получиться отличный фильм, я легко верю. То, что у «Горько» вряд ли были бы какие-то шансы, поскольку там все-таки академики принимают решение в Америке, мне кажется, вряд ли, хотя понятно, что у них тоже всякое бывает.

О.БЫЧКОВА – Как-то это странно все. Я не знаю, какой-нибудь «Титаник», условно говоря, получил Оскара, а кто-нибудь еще не получил Оскара, и вот авторы того, кто не получил Оскара подали в Страсбург в международный суд по правам человека, Европейский в смысле… я не знаю.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Думаю, что все-таки от бессилия, своего бесстрашия очень многие поступки такие совершаются. Мне кажется, что это абсолютно неэтично как минимум.

О.БЫЧКОВА – Андрей Кончаловский, который в свою очередь не стал участвовать в этом соревновании и попросил отозвать свой фильм «Белые ночи почтальона Тряпицына» с рассмотрения оскаровским комитетом и сказал, что он не хочет участвовать.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Ну, там смешная история: его не могли выдвинуть, потому что этот фильм не видели.

О.БЫЧКОВА – Там он каким-то требованиям техническим, в которые мы сейчас вникать не будем…, что он соответствует…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Нет, нет, наоборот. Я читал так, что он, к сожалению – я опять-таки с большим уважением тоже отношусь к этому мастеру, - но я наслышан, что он по техническим причинам все равно не мог быть выдвинут, он мог этого и не знать – но его шаг показывает его принципиальную позицию. Это его право, это его дело.

О.БЫЧКОВА – Вот это я хотела обсудить. Его принципиальная позиция заключается в том – Андрея Кончаловского - как это везде описывается и как это следует из его разных интервью, - что Оскар – это, вообще, не та награда, за которой следует гнаться в наше время. Американское кино – типа свет клином на нем не сошелся.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Это его личное право и дело. Дело в том, что я считаю его выдающимся режиссером и я думаю, что он имеет право и на такое мнение, в том числе. Что касается моего мнения о Оскаре, я считаю, что это великая награда, и любой человек, который хочет, как выиграть Олимпиаду в спорте, так и в кинематографе. Это очень близко, хотя и в спорте есть люди, которые считают, что если они что-то делают красиво, например, играют в футбол красиво, но не забивают при этом гол – это не имеет значения. Это их личное дело. У каждого своя цель.

О.БЫЧКОВА – Но здесь же смысл не в этом, а в том, что американцы диктуют всему остальному миру и, в том числе, одной гордой стране, встающей с колен, каким должен быть кинематограф, кого награждать и все такое. Это как-то… я не знаю, случайно или нет или, может быть, просто мысли Андрея Кончаловского совпадают с чем-то еще, но это же тоже какой-то тренд или нет?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Конечно, тренд. Вообще, ругать американцев и американское – модно. Отвергать западноевропейское – модно. Скоро мы будем отвергать достижения японской техники, потому что они тоже себя не очень хорошо ведут, но боюсь, что это непродуктивный путь. Продуктивный путь – создавать свое и добивать, например, чтобы «Ника», наша кинематографическая премия стала желанной для американских кинематографистов. Если мы этого когда-нибудь добьемся, тогда мы скажем: «Тьфу на ваш Оскар! У нас своя Ника есть». Пока мы этого не добились, мне кажется, это не очень продуктивно.

О.БЫЧКОВА – А это правильно или не правильно, что Россия не участвует, по крайней мере, внешне, громко, внешне и формально в американской военной операции в Сирии, и не только в американской – она, конечно, очень коалиционная. Правильно антиамериканизм в этой сторону направлен?

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Нет, я не думаю. Тут бы я не стал так упрощать. Мне кажется, что ситуация в Сирии настолько многослойна, что так говорить, «мы не участвует, потому что американцы рулят», я бы не стал, потому что такое столкновение интересов мощнейшее, столкновение влияний, столкновение разных усилий: и политических, и экономических, и человеческих и самых разных других… У России очень много интересов в том регионе, и думаю, что России идти в американском русле невыгодно. Мне кажется, что это практически невозможно. Там очень большой конфликт интересов в прямом значении этого словосочетания: конфликт интересов.

О.БЫЧКОВА – Мне кажется странным, может быть, я очень наивно рассуждаю, я понимаю, что есть какие-то общечеловеческие, глобальные проблемы, которые сейчас возникают перед целым рядом стран одновременно. Вот этот исламистский терроризм – он из этой оперы. Я не знаю, насколько серьезно нужно относится к этой лихорадке Эбола из Африки, так ли она ужасна, но то, что человечеству тоже нужно думать о разных болезнях и совершать какие-то совместные усилия, чтобы они не распространялись, потому что мир очень сильно перемешивается у нас сейчас на глазах – это тоже безусловный факт…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Я только не понимаю, почему это надо сводить к одной лихорадке Эбола? То там «свиной грипп», то там «птичий грипп» какой-нибудь.

О.БЫЧКОВА – Вот я тоже говорю, я не знаю, лихорадка не лихорадка – мне трудно судить, я ничего в этом не понимаю, но я понимаю, что когда люди начинают перемещаться по планете…

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Когда выделяются громадные гранты на борьбу с этой болезнью, потом шум вокруг этой болезни неожиданно умолкает, как это было со свиным и птичьим гриппом.

О.БЫЧКОВА – Я другое хочу сказать, что всегда есть какие-то угрозы, которые глобальные и которыми нужно разным странам заниматься совместно. И вместо того, чтобы как-то объединяться и нам тоже объединяться с теми, кто пытается бороться со всякими безобразиями, мы сидим в своей норе и ворчим.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – К сожалению, люди так не умеют. Вот представьте себе, что, скажем, соседи по дому враждуют между собой. Если будет глобальная угроза – наводнение, и их дом затопит, они начнут сотрудничать, никуда они не денутся. А под угрозой того, что где-то какие-то другие…

О.БЫЧКОВА – И все начинают, например, вычерпывать воду, а один сидит и говорит: «Вот вы тут прошлый раз мне дохлую кошку подбросили, поэтому я с вами дружить не буду. Вычерпывайте, что хотите, а я посижу и подожду».

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Тут вопрос - когда считать, что уже наводнение началось, а когда просто водички много. Сейчас, я думаю, что власть в большинстве стран считает, что просто водички много, наводнение еще не началось. Может быть, они ошибаются, потому что угроза исламистского террора, мне кажется, это настоящая мировая угроза. Угроза лихорадки Эбола, я считаю – это надумано очень сильно, потому что от нее погибает ежедневно людей в тысячи раз меньше, чем на автодорогах. И так же, как любые эпидемии, мне кажется, что ее можно победить обычными нормальными усилиями медиков и пограничных служб.

Исламистский террор – это совсем другое, это, действительно, общемировая угроза.

О.БЫЧКОВА – А Россия отсиживается.

Ш.МУЛАДЖАНОВ – Она не отсиживается. Мне кажется Россия пока не нашла себе места в этой борьбе, и не очень понятно, как именно она должна бороться. Не секрет ни для кого, что, в том числе, и там, в этих группировках всяких террористических есть бывшие или нынешние граждане России, и как с этим бороться, сложно сказать. Пока Россия не нашла этого своего метода.

О.БЫЧКОВА – Спасибо большое! ШодМуладжанов, главный редактор газеты "Московская правда" в программе "Особое мнение".