Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2014-09-03

О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер, это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, у нас в студии экономист Сергей Алексашенко. Вам задают вопросы про курсы, но один вопрос мне особенно понравился, Корнилов спрашивает: «Видимо, не за горами полный экономический коллапс, раз правительство уже заговорило о талонной системе?»

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, ну, слушайте, талонная система это один из инструментов экономической политики, которая позволит поддерживать низкодоходные слои населения, бедных. Потому что практика показывает, что зачастую бедные люди очень часто бывают малосознательными, и, например, детские пособия пропивают. Таких очень много случаев. Как-то так случается, что в неблагополучных семьях там количество детей больше, а доходы меньше, и на детей вообще не остается. «Пап, водка подорожала – это означает, что мы будем меньше пить? - Нет, сын ты будешь меньше есть». Вот то же самое и здесь. И продуктовые талоны это возможность защитить интересы именно тех, кто страдает. Если детское пособие выдается деньгами, то никто не гарантирует, что это пособие потратится на детей. Если вы детское пособие выдаете детским питанием или детской одеждой, талонами на приобретение, - есть вероятность, что это потом продадут, поменяют на деньги, но все-таки большая вероятность, что достанется именно детям.

То же самое с продовольственными талонами – это нормальная форма. Другое дело, что она в России неразвита. В США она очень развита, популярна, - исторически существует давно и достаточно эффективно работает.

О.ЖУРАВЛЕВА: Тогда по поводу экономического коллапса. Судя по решениям, заявлениям, по последним выступлениям, готово ли российское правительство каким-то изменениям, может быть, реформам?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет. По нескольким причинам. Во-первых, в экономике относительное благополучие.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да что вы?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Вот как вы. Поставьте себе на место российского президента, - я понимаю, что это тяжело, но представьте себе, что вы – руководитель огромной страны, ядерной державы. Вы вовлечены в сложнейшее геополитическое противостояние: гибридная война на ваших окраинах, с вовлечением огромного количества ваших добровольцев. Снаряды туда-сюда летают, почему-то с нашей территории на украинскую, а с украинской к нам не летят. Но, тем не менее, - война на окраинах. Идет такая геополитическая схватка и осложнение всего: санкций, ограничение на визы, въезд, и прочее. Конечно, вы, как руководитель страны, должны думать обо всем, в том числе и об экономике. И вот у вас есть на экономику время. Какой для вас ключевой показатель состояния экономики будет, один, но который сразу скажет, нормально или не нормально. Отвечаю: деньги в бюджете есть? Вызывает министра финансов - Силуанов, деньги как? - Нормально. Деньги есть. – Очень хорошо. Все, забыли, и начинаем дальше заниматься геополитическими, военно-политическими вопросами.

На сегодня уникальность ситуации - да, я хорошо знаю, что экономика не растет. Половина экономистов утверждают, что она слабый минус, половина считает, что слабый плюс - ну, не растет. Инвестиции падают, доходы населения не растут. Внешне неблагополучие. Промышленность растет, но судя по всему, все, что там может расти – оборонная промышленность, вооружение армии, которое с точки зрения пользы для экономики – никакой, просто растрата ресурсов на какие-то куски железа, которые, в худшем случае, будут в соседней стране применяться, против ее населения. Вот экономика.

Да. Но при всем при этом в бюджете, а для государства бюджет это и есть инструмент экономической политики – деньги есть. Более того, есть резервы. Мы планировали дефицит, а у нас будет или «0», или даже слабенький профицит. Поэтому можно пока не думать про экономику, потому что с ней все в порядке.

О.ЖУРАВЛЕВА: Подождите. Мы слушаем истории, что у нас накопительная часть пенсий, - моя, например, - ушла на Крым и вернуть будет нельзя, потому что денег нет. Я знаю, что бюджет это разные карманы и сложная система. Но то, что вышло на поверхность, - это свидетельство чего?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Это свидетельство того, что в бюджете денег мало. В бюджете состояние плохое, но это означает, что министр финансов или министр социального развития, или все они вместе – они придумали такую комбинацию, которая позволила сегодняшний дефицит бюджета отнести на завтра, на будущее поколение. Вам, как обладателю прав на накопительную пенсию, сказали: ваша пенсия будущая, которую вы будете получать через много лет, состоит из двух частей. Первая - страховая, то, что государство вам будет выдавать, вторая – накопительная, вы накапливайте, решайте, куда вкладывать. Слушайте, у вас не будет накопительной? Но за это мы вам страховую увеличиваем. Знаете, у нас солидарность поколений: вы не обращайте на это внимание, то, что вы должны были накапливать, мы сегодняшним пенсионерам отдадим. Или на Крым направим, или еще куда-то. Но ваши все права останутся. Вам сказали: ваша пенсия не в деньгах, ваша пенсия в баллах. Вы теперь баллы будете копить, а сколько будет стоить балл, вы через 25 лет узнаете. Все в порядке.

На самом деле это такая бюджетная арифметика, которая, по большому счету, обман президента.

О.ЖУРАВЛЕВА: Так вот оно что.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Подождите. Президент, премьер-министр приняли решение потратить средства Фонда национального благосостояния на финансирование инвестиционных проектов, по которым государство дает гарантию. По большому счету, в любой бюджетной статистике это тоже называется квази-бюджетные расходы. И это тоже бюджетный дефицит. Но министр финансов, отдавая табличку, говорит: нет, это не считается, и это не считается. Сколько дефицит? 0,0% в год. Очень хорошо.

О.ЖУРАВЛЕВА: Удивительно. Тут пишут, что по НТВ сказали, что вы уехали из России.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Что я не приезжал сюда

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, не приезжаете сюда вообще, окончательно спрятались. Наш слушатель спрашивает: «Боже мой, неужели НТВ врет?»

С.АЛЕКСАШЕНКО: Это мой клон сидит здесь.

О.ЖУРАВЛЕВА: Прекрасно. Еще вопрос – у нас нашелся слушатель, который обнаружил, что цены снизились на продукты.

С.АЛЕКСАШЕНКО: На все?

О.ЖУРАВЛЕВА: Нет. Картофель, морковь, лук, капуста, свекла, томаты, огурец, перец, баклажаны, молоко, сливочное масло, сыр. В общем, обман.

С.АЛЕКСАШЕНКО: По-моему это был «Золотой теленок», где Бендер говорит: мне приснилось ночью стихотворение «Я помню чудное мгновенье», а утром я вспомнил, что его сочинил Пушкин. Наш слушатель всего лишь подтвердил, что в динамике цен в России есть очень сильный сезонный фактор. Так же, как в сельском хозяйстве. Почему-то у нас овощи и фрукты созревают не круглый год, а исключительно в августе и сентябре. И у нас традиционно в августе и сентябре цены на овощи и фрукты резко снижаются. Потому что все производится в большом количестве, технологии производства такие, что основную массу мы не умеем хранить. Яблоки поляков почему-то лежат круглый год, а наши могут две недели или месяц полежать. Поэтому, когда товара много, цены падают. Это хорошо известный феномен, и именно на этом основана, если посмотреть инфляцию за много лет, как правило, в августе и сентябре, - после кризиса 1998 г. всегда инфляция или 0, или даже слабый минус. Да, сезонность никто не отменял.

Насчет масла и сыра как-то я не уверен. У меня другие ощущения.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я покупала, мне кажется, что дорожает.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Мне тоже кажется, что то, что я вижу на полках магазинов, оно дорожает немножко. Но спорить со слушателем не хочу.

О.ЖУРАВЛЕВА: Пошли разговоры о том, что ФАС предлагает договариваться регионам с производителями о фиксированных ценах. Наши слушатели сегодня нам в эфире объясняли, что это абсолютно невозможно для производителей, потому что многие на этом либо станут хуже товар делать, либо вообще не смогут работать, если цены будут держаться

С.АЛЕКСАШЕНКО: Они говорят абсолютную правду. Если вы ограничиваете, замораживаете цены, то дальше выходов несколько. Первое – товар исчезает. То есть, если производители продолжают производить то же самое по тем же самым ценам, то в какой-=то момент доходы населения, в силу инфляции, растут, а товар исчезает. Как было в СССР, когда зарплаты росли, цены не менялись, товары исчезали с полок магазинов.

Второе – любой производитель понимает, что есть четкая связь между ценой и качеством. Если цены растут – на электроэнергию, воду, канализацию, на все услуги растут, а еще и налоги повышаются, значит, нужно снижать качество. Значит, в масле должно быть меньше масла, больше пальмового, в сыре тоже чего-нибудь должно меняться, в молоко подмешивать сухое молоко. Да, это законы экономики, их никто пока отменить не смог.

О.ЖУРАВЛЕВА: Еще о законах экономики – история с санкциями против Запада вызывает разные реакции. В частности, разговор о том, что наше производство прекрасное, просто наши прекрасные товары не покупали нехорошие распространители. Оно дешёвое, вкусное и замечательное, а они специально покупали чужое и вредное. И теперь наш производитель развернется. Вдруг приходит странное сообщение – сначала про мальков. Оказывается, у нас есть лосось, но мальков надо завозить. Сегодня появилась информация о том, что завод в Мурманске закрывается, потому что он, конечно, производит рыбные продукты, но из импортного сырья, как выяснилось. А вообще кто-то подсчитал, прежде чем принимать подобное решение – чего мы производим, сколько, из чего? Этим кто-то занимается в правительстве, или где-то еще? Как это делается?

С.АЛЕКСАШЕНКО: В принципе, правительство этим занимается. И в том, что касается многих товарных позиций, особенно крупных, составляется так называемая «баланса» - по нефти, по зерну, по молоку, - по ключевым позициям. Это не приказ, но понимание того, как будет складываться по основным товарным позициям ситуация. Основную работу делает Минэкономики.

Другое дело, что запрет на еду, или эмбарго на импорт продукции из стран запада – политическое решение. Не экономическое. И мне кажется, что сначала было принято решение, а потом под него искали обоснование. Потому что когда в прессу попали таблички, которые Минсельхоз приводило в обоснование того, что мы справимся, как-нибудь проскочим эти санкции, вреда не будет, - по отдельным позициям наши эксперты нашли занижение доли импорта в разы. Ну, есть большая ложь, ложь и статистика. Если вы складываете слонов, мышей, крокодилов и считаете их в штуках, то вы никогда не поймете, кто сколько весит. Примерно то же самое произошло со статистикой и по отдельным позициям там очень большие искажения.

Мне кажется, на этот вопрос вообще ответить невозможно. Потому что производство любой продукции – не обязательно еды, всего, чего угодно, - практически невозможно нарастить мгновенно на 20-40%. Для этого должны появиться производственные мощности.

О.ЖУРАВЛЕВА: И люди должны туда прийти работать.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Люди, техника, логистические цепочки. Перед этим нужно какие-то деньги вложить в развитие, потому что из воздуха, с Марса это все не падает. И понятно, если вы резко уменьшаете количество товаров на внутреннем рынке, то прямо завтра по очень редко каким позициям у российских производителей есть запасы, мощности на 20-30%. Как правило, они работают с маленьким запасом мощности.

И здесь дальше начинается очередной политический просчет. То есть, ошибка людей, принимавших решение. Они заявляют о том, что мы эмбарго вводим на один год. Большинство производителей сельхозпродукции, продуктов питания хорошо понимают, что на один год это бессмысленно. Я год буду только деньги вкладывать. У меня только через год, в лучшем случае, а вообще-то года через два я получу результат. Я сейчас вложу деньги, построю коровники, свинарники, - сколько лет будет яблоня расти, прежде чем начнет плодоносить? Вот я сейчас вложусь, а вы через год это эмбарго отмените. И что?

А на самом деле еще хуже. Наше население, все 140 млн. людей, хотя есть каждый день. И если 20% молока исчезает с рынка, это катастрофа для продовольственного рынка. Если исчезает 30% мороженой свинины, которая является основным компонентом для производства колбасных изделий - это тоже катастрофа для рынка. Значит, нужно чем-то заместить.

Хорошо, мы не покупаем в Америке и Канаде, значит, будет покупать в Чили, Аргентине или где-то еще. Но если мы американский импорт замещаем бразильским и аргентинским, - кто тогда будет заниматься производством? Какой отечественный производитель, с какого такого бодуна, он должен начать вкладывать деньги, когда понимает, - ну, хорошо, нет американской – появится бразильская или китайская. Кому будет нужна моя свинина через полтора года, когда я ее буду производить?

Поэтому все разговоры о том, что отечественной производитель что-то выиграет - конечно же, где-то кто-то понемножечку может отщипнуть свою долю рынка – у кого есть свободные резервы по наращиванию производства.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, какой-то передел может произойти?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Не очень большой. Год закончится, придет статистика внешней торговли, весной следующего года можно будет посмотреть, что случилось. И мы выясним, что на самом деле доля отечественного производителя выросла крайне незначительно, и самое главное, что шансов нарастить ее нет никаких.

О.ЖУРАВЛЕВА: Тем не менее, нам докладывают, что в результате опросов россияне, конечно, больше доверяют отечественным продуктам, считают, что они лучше, качественнее. Вкуснее и замечательнее. Но придя в магазин недавно, я подумал, что имеют в виду россияне под отечественными продуктами, тоже большой вопрос.

С.АЛЕКСАШЕНКО: У нас еще в те самые «лихие 90-е» был один вице-премьер в российском правительстве. Который решил пересадить всех чиновников на отечественные машины. Сказал: давайте ездить на отечественных машинах, ведь мы отечественное любим больше. И решил показать пример и пересесть на «Волгу».

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошая машина.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Хорошая. В конце 90-х вообще была еще ничего. Но выяснилось, что «Волга» не в состоянии выдерживать режим работы вице-премьера. И в результате вице-премьеру понадобились три машины «Волга». Одна ездила, вторая ремонтировалась после вчерашней езды, а третья была резервная. Потому что если та, которая сегодня ездит. Вдруг сломается, нужна третья. Мы, конечно, очень любим отечественные товары, но почему-то из всех автомобилей выбираем импортные.

То же и здесь. Мы можем голосовать как угодно и отвечать на вопросы, но в конечном итоге каждый решает для себя. Думаю, что человек, приходя в магазин, принимает решение по нескольким ограничениям - по деньгам, и второе - при цене он смотрит на качество, что он сам попробовал, сосед, друг. Наверное, есть такие патриоты, которые приходя в магазин, смотрят.

О.ЖУРАВЛЕВА: В магазине уже все патриоты. Открою вам секрет: буквально через день после объявления, вдруг все банки, которые были корейскими, даже те, которые к санкциям отношения не имели - все оказались российскими.

С.АЛЕКСАШЕНКО: То есть, люди у нас предприимчивые. Поэтому мы любим отечественное.

О.ЖУРАВЛЕВА: А наши санкции против еды они действительно отразились на наших поставщиках, они там умирают с голоду, страшно спонсируют своих фермеров, у них цены упали на продукты, и вообще у них там все очень напряженно?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Санкции всегда носят обоюдоострый характер. Страдают обе стороны, и поставщик и потребитель. И конечно, если объем европейской продукции, попавшей под санкции, поставлявшейся в Россию, составлял 8,5 миллиардов евро, то это означает, что в Россию не приходит товара на 8,5 млрд. евро, и Россия должна этот товар откуда-то взять, чтобы накормить сове население – либо сама произвести, либо где-то закупить еще. С другой стороны, у европейских фермеров образовался лишний товар. И они либо его продают, либо у себя на рынке, и тогда цены падают, либо в другие страны, если находят, либо уничтожают, а государство им за это выплачивает компенсацию.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть мы подорвем их экономику?

С.АЛЕКСАШЕНКО: И дальше мы должны понимать, что ВВП Росси составляет примерно 2 триллиона долларов, а ВВП еврозоны - 20 триллионов. То есть, 8,5 млрд. евро для европейской экономики это в 10 раз меньше ущерб, чем для нашей. Это как укус комара и слепня. Все равно, кто вас укусил, и укус крокодила. Укус он и есть укус. Но для европейской экономики относительный вес санкций в 10 раз меньше, чем для российской.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, они вроде бы готовят против нас дальнейшие санкции.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Там мы, наверное, тоже.

О.ЖУРАВЛЕВА: Наверное, должны ждать еще каких-то запретов?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, запрет на одежду или еще чего-то.

О.ЖУРАВЛЕВА: Самое страшное, когда речь идет об импортных лекарствах – вот это действительно шокирует.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Импортные лекарства, медицинская техника, резиновые перчатки для медицинских операций – у нас все еще впереди.

О.ЖУРАВЛЕВА: А у нас впереди продолжение программы. Никуда не уходите.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЕВА: Продолжаем программу. Конечно же, вас спрашивают, просят объяснить, как технически связаны «Свифт» и «Виза» и «МастерКард», исчезнет ли возможность использовать эмитированные российскими банками карточки при отключении России от «Свифт» И нет ли новостей о судьбе «Визы» и «МастерКард» в России? Ирина очень волнуется.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ирина, спите спокойно. Даже не заплатив налоги, спите спокойно. Потому что отключение российских банков от «Свифт» не приведет к катастрофическим последствиям. Есть почта, есть электронная почта. Есть «Свифт», а есть факс. «Свифт» это система обмена электронными сообщениями, когда банки общаются друг с другом для того, чтобы осуществлять денежные переводы. И эта система международных платежей. А платежи устроены таким образом, что проводя переводы в долларах, вы всегда это делаете через американские банки. Проводя переводы в евро - через европейские, в фунтах – через английские. В рублях – через российские. Где бы вы ни находились в мире, так устроена система платежей.

И никакого централизованного механизма в данном случае не существуют. И банки между собой договорились, коммерческие банки во всем мире договорились о создании такой системы электронного документооборота. Это просто ускорение платежей, как электронная почта - мы решили не через «Почта России» друг другу письма писать, а через электронную. Представляете, если бы сейчас отменить электронную и перевести на обычную почту, как бы все у нас все замечательно работало.

Вот отказ от «Свифта» это примерно отказ от электронной почты в пользу факса. То есть, неудобно, требует больше трудозатрат, административных работ. Но в принципе это не катастрофа. Это означает, что российские банки будут больше тратить времени на то, чтобы оформлять платежные документы, - нужно будет все это напечатать в бумажном виде, или с компьютера на факс, ставить в очередь, и на другом конце американский или европейский банк должны будут эти бумажки принимать обрабатывать. Это все сделает чуть медленнее прохождение платежей между банками и потенциально нас как потребителей может затронуть только в том случае, если мы делаем перевод в долларах с банковского счета на банковский счет, - сегодня платежи идут день, а завтра будут идти два дня. Не критично точно, никак не заденет интересы. И точно не имеет никакого отношения к «Визе» и «МастерКард». У них отдельная система расчётов, не пересекающаяся.

Вообще мне кажется, что запад до настоящего времени он очень аккуратно вырисовывает экономические санкции, так, чтобы они, не дай бог, никак не затронули интересы российского населения. Ну, так изворачиваются, что не только население, но и даже экономике не во вред.

О.ЖУРАВЛЕВА: А какой смысл в таких санкциях, которые не вызывают никаких трудностей?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Есть две причины. Первая - не хочется усиливать антиамериканские, антизападные настроения в России, - есть такая политическая задача. С другой стороны, понимают, что действенные санкции будут еще больше осложнять достижение будущих договорённостей. А с третьей стороны – очень хорошо известно, что вообще-то говоря, экономические санкции редко приводят к тому результату, которого вы хотите. То есть если результат политический, и результат состоит в том, чтобы остановить агрессию России в отношении Украины, - «агрессию" – в определении Конвенции ООН - поставки вооружения, поставки боевиков, артиллерийская поддержка, разведывательная информация – это все по понятиям ООН является агрессией.

То понятно, что никакими экономическими санкциями агрессию России остановить невозможно. Это политическое решение, итак или иначе, придется достигать политических договорённостей. Поэтому чем больше санкции, тем больше вы заводите другую сторону, больше ее озлобляете. Надеется, видимо, запад на трезвый подход, на то, что будут более разумно смотреть.

Хотя постепенно мы видим, что эти санкции госбанки, госкомпании задели уже более серьезно. Для них уже бизнес стал намного сложнее, и они начали задумываться о последствиях. Но пока на основное население эти санкции напрямую никакого эффекта не оказывают.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, население может уже не обращать на это внимание?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Пока. На то, что было сделано до настоящего времени с западной стороны. Мы страдаем от санкций с запретом на еду гораздо больше.

О.ЖУРАВЛЕВА: Сегодня на новостях о возможном, как выяснилось…

С.АЛЕКСАШЕНКО: Неочевидном.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, прекращение огня, биржа отреагировала сразу.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Все начало расти.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, начал расти рубль. А в принципе, какой реакции нашего рубля вы ожидаете на ситуацию, которая сейчас сложилась? Говорят, что еще и нефть начала пошевеливаться.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Война в Европе, даже если она локальная, маленькая, даже если она на окраине Европы, нервирует инвесторов во всем мире. Потому что никто не понимает, как из нее выходить и может ли она распространиться дальше. И конечно, инвесторы во всем мире нервничают из-за войны в Европе. То есть, если бы такая же война шла где-нибудь в Африке, между двумя африканскими странами, уверяю, глобальные рынки вообще бы этого не заметили. А здесь участие, в том числе, страны с ядерным оружием в этом вооружённом конфликте, конечно, заставляет инвесторов нервничать.

Не думаю, что сейчас можно делать какие-то далеко идущие выводы. Вообще иностранные инвесторы с российского рынка акций уже практически давно ушли. Они здесь минимизировали свое присутствие и точно не хотят ничего покупать. Российские инвесторы, российские брокеры, фондовые спекулянты – в хорошем смысле слова, - люди, которые зарабатывают на движениях акций, пытаются разогнать акции на любых возможно хороших новостях, любых слухах. Конечно, пытаются сделать, чтобы акции были подороже, если возможно будет продать, и рубль чтобы был подороже.

Но понятно, что долгосрочные прогнозы зависят от политической ситуации. Потому что если выяснится, что сегодняшнее заявление Порошенко, разговор Путина и Порошенко это очередной фейк, очередное «недопонимание», как нам пресс-секретарь песков сказал: «здесь так, а может, так, а может вообще как-то по-другому, и вообще они только поговорили по телефону», то мы увидим, что через некоторое время вооруженные столкновения будут продолжаться, и рубль и акции, соответственно, пойдут вниз.

Если мы увидим вдруг, что это действительно первый шаг хотя бы, для начала, прекращения огня, потом начало переговоров, а уж не дай бог, какая-то нормализация ситуации, - тогда конечно, рубль и акции пойдут наверх.

О.ЖУРАВЛЕВА: Когда Путин говорил про Украину, говорил о том, что вступление Украины ущерб России.

С.АЛЕКСАШЕНКО: 100 миллиардов.

О.ЖУРАВЛЕВА: Можете объяснить эту позицию, это действительно так? Из чего это складывается?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Из чего это складывается, этого никто не знает. Но ущерб, потенциальный ущерб России возникает по двум каналам: первое – это европейские товары транзитом через Украину беспошлинно приходят на Украину, а украинцы такие же хитрые, как наши – наклеивают ярлычки 2сделано на Украине», и пересылают в Россию. Это первый способ.

Второй – европейские товары приходят в Украину, а украинские аналогичные товары уходят в Россию и вытесняют российские товары. И в том и в другом случае вытесняют российские товары с российского рынка. Вот на чем строятся экономические угрозы, о которых говорит российский президент и российские чиновники.

В рамках ВТО эти угрозы давно известны. Не мы первые, ни Россия, ни Украина первыми входят в какие-то таможенные союзы, и правила прописаны, что такие опасения обоснованы, но для того, чтобы их выносить на суд, нужно сначала собрать статистику. И статистика очень понятная, есть очень хорошая таможенная статистика торговли между Россией и Украиной. Украинский экспорт в Россию по товарным позициям, группам, штукам, килограммам во всем измеряется. Измерили. Собрали статистику за 3 месяца и выяснили, что яблок украинских экспорт в Россию вырос в 10 раз.

О.ЖУРАВЛЕВА: И тогда можно бежать жаловаться.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Каких-то запчастей – вырос в 15 раз. Выяснить конкретные позиции. Провели расследование, выяснили, что там просто переклеили ярлычки. И все. После этого можно обращаться в ВТО, предъявлять иски, и Украина обязана будет на это реагировать

Если этого ничего не происходит, - значит, этого нет, и никакого ущерба не произошло. Но говорить об этом вперед, что это 100 миллиардов рублей, или триллион рублей, или 10 рублей - это невозможно. ДО тех пор, пока нет статистики, это все размышления между пол-потолок-палец.

О.ЖУРАВЛЕВА: Кстати, продуктовые санкции очень украсили жизнь других участников Таможенного союза.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Дали возможность им заработать, совершенно точно.

О.ЖУРАВЛЕВА: А может действительно сейчас пойдет невиданный экономический рост в Белоруссии, благодаря их производству всего на свете?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Конечно, начнется. Потому что запрет на еду касается российских юридических лиц. И он не распространяется на белорусских юридических лиц. А в связи с тем, что у нас существует единое таможенное пространство и белорусские предприятия и казахские на территории России пользуются теми же самыми правами. То есть, они ввозят к себе, а потом продают в Россию. Имеют полное право на этом зарабатывать. И честно говоря, даже странно, что такая простая двухходовая не пришла в голову российским чиновникам. Ну, понятно, что это оборотная сторона таможенного союза.

Вообще говоря, Россия не может вводить односторонние таможенные ограничения, будучи членом Таможенного союза. Россия попыталась это сделать. Там очень хитрый запрет на осуществление внешнеэкономических операций. Тогда расплачивайтесь тем, что казахи и белорусы будут на этом зарабатывать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Спасибо вам большое. Это Сергей Алексашенко и программа «особое мнение».