Дмитрий Быков - Особое мнение - 2014-07-04

О.ЧИЖ –17-08 в Москве. Это программа "Особое мнение". Всем добрый день! Меня зовут Оксана Чиж. "Особое мнение" сегодня представляет писатель Дмитрий Быков, здравствуйте!

Д.БЫКОВ – Здравствуйте, Оксана, здравствуйте всем!

О.ЧИЖ – Я напомню, что можно присылать ваши вопросы на номер sms в эфир: +7 (985) 970 45 45 или на сайт радио "Эхо Москвы", или пользуйтесь Твиттером, аккаунт vyzvon, тоже будем их читать и задавать. Кстати, на сайте "Эхо Москвы" работает такая кардиограмма нашего эфира и можно поддерживать или не поддерживать Дмитрия Быкова. Начнем мы с сегодняшних новостей. Вообще, за последнюю неделю, за несколько дней вступило в силу некоторое количество изменений, которые, по всей видимости, окажут большое влияние и на гражданскую жизнь и на жизнь культурную. Мы обо всем этом обязательно поговорим.

Начнем мы с сегодняшних новостей. Госдума сегодня приняла много решений. Одно из них касается митингов, и в частности, в третьем, заключительном чтении был принят закон, по которому за неоднократные нарушения при организации митингов или при проведении митингов можно получить до 5 лет. Там различные наказания предусматриваются: и штрафы до миллиона и исправительные работы, но как максимум - до 5 лет. Вот, казалось бы, с 2012 года, с Болотной площади, мне кажется, ни у кого не осталось сомнений, что правоохранительная система, судебная система у нас умеет пользоваться теми наказаниями, которые прописаны в законе в полной мере. Почему еще нужно это ужесточать? Это какая-то украинская реакция или это внутренние процессы сугубо?

Д.БЫКОВ – Ну, я не знаю. Оксана, когда начинаются в организме аутоиммунные процессы, то есть процессы, которые пожирают защитную систему этого организма, их, как правило, очень трудно остановить. Вот есть несколько таких болезней – не будем их перечислять, - вследствие которых у человека система защиты падает, и их не лечат практически. Даже СПИД не лечат, хотя на это брошены огромные усилия. Вот у нас сейчас такой, если угодно, законодательный СПИД, когда организм пожирает решительно все клапаны, через которые можно было бы как-то отрегулировать напряжение в системе. Ну вот, нельзя будет совсем митинги. Это, кстати, означает, что нельзя будет проводить и митинги другой природы, например: «Путин, введи войска!» То есть это мера обоюдоострая, палка о двух концах.

О.ЧИЖ – Ну, как правило, люди, которые проводят митинги «Путин, введи войска!», условные, в кавычках – они не замечены в задокументированными правоохранительными органами в неоднократных нарушениях?

Д.БЫКОВ – А вот это вы погодите, потому что сейчас с этим начнется серьезная борьба, поскольку сейчас Россия не заинтересована ни в какой критике Путина, ни слева, ни справа - ну, так, во всяком случае, в верхах. Это, видимо, не столько мера, направленная на упомянутую вами Болотную – такая двухлетняя реакция на нее – это, скорей, мера превентивная, потому что совершенно очевидно, что люди, которые из Донецка будут возвращаться в Россию, вряд ли они после получения навыка борьбы, после обращения с оружием – вряд ли они будут так спокойно терпеть попрание их достоинства. Вообще говоря, это очень опасная вещь – партизанская война. Я хочу сказать, что, вообще, именно в 17-м году главные раздражители, главные участники событий – это люди, вернувшиеся с войны.

О.ЧИЖ – А, что это такая болезнь, которая кровь зажигает, она импортируется?

Д.БЫКОВ – Да нет, я не думаю, что она импортируется. Просто, понимаете, ситуация разочарования несомненно, потому что быстрого успеха не получилось; ситуация вынужденного возвращения, ситуация достаточно пока еще не проясненной позиции со стороны российской власти. То есть, либо мы поддерживаем ДНР и ЛНР, либо мы не поддерживаем; или мы даем оружие скрытно, либо мы ведем переговоры или мы пытаемся заморозить процесс - в общем, это по Троцкому: «ни мира, ни войны». Эта позиция почти всегда приводит к большому разочарованию, а, поскольку люди уже, так или иначе понюхали пороху, я не думаю, что их возвращение в Россию обойдется вполне мирно. Надо что-то делать с этими, как их теперь все стали с моей легкой руки, даже еще раньше – с легкой руки Кашина – с этими че геварами, с этими пассионариями надо что-то делать. Кстати говоря, Че Гевара, который вернулся бы из Боливии в Кубу, если бы остался жив, вряд ли бы уже был так толерантен к тому, что делал режим Кастро. Он же вечный такой Дон Кихот. Поэтому, мне кажется, что это мера, скорей, превентивного плана.

О.ЧИЖ – То есть наказание до 10 лет не за горами?

Д.БЫКОВ – Не знаю, не думаю. Я просто хотел бы всех, кто в России имеет какое-то мнение… я хотел сначала сказать «мнение, отличное от государственного», но государственного нет, это уже много раз сказано, ну нет у нас четкой позиции по Донецку, Луганску, переговорам и так далее – это не озвучено внятно. Мы вроде бы душой с этими людьми, мы формально ненавидим «жидобандеровскую хунту», как ее все называют, или просто «бандеровскую хунту», но мы войска не вводим, и более того, отозвано право - вводить войска. Значит, здесь позиция странная: вроде мы и ненавидим весь Запад, а вроде бы и договариваемся с Западом. Ну, в общем, любой, кто имеет свое мнение, сегодня в России потенциально опасен. Любой, кто готов это мнение высказывать уже на подозрении. Любой, кто готов это мнение защищать – преступник.

О.ЧИЖ – Вот, кстати говоря, что касается этой позиции неопределенности, это выжидательная позиция, или это совершенно продуманная точка такого отыгрывания назад?

Д.БЫКОВ – Да нет, это цугцванговая на самом деле позиция. Цугцвангом называется ситуация, когда любой ход ухудшит ситуацию. Конечно, это тактика выжидания, потому что всегда есть надежда, что либо произойдет что-то решительное, после чего станет ясно доминирование одной из сторон. Либо произойдут события такие, как в Одессе, не дай бог, конечно, после которых у России появятся новые, очень серьезные аргументы в пользу введения хотя бы российских миротворцев как минимум. То есть там ждут какого-то большого катастрофического развития.

Я достаточно солидарен с Белковским, который говорит, что, по всей видимости, эта эскалация продлится до сентября-октября, может быть, меньше. Но, во всяком случае, внятной позиции Россия по тому, что делать, я не слышу. Вот всегда у нас оппозицию упрекают, что у нее нет позитивной программы, хотя ее позитивная программа проста, как два пальца; а вот позитивная программа по тому, что делать в Крыму, то есть, простите, в Донецке – в Крыму-то все уже все, в общем, более-менее безнадежно, безнадежно потому, что, как мне кажется, Россия ничего пока Крыму не предложила, кроме, как стать игорной зоной. Вот это, мне кажется, катастрофа, потому что Украина, конечно, губила Крым – это безусловно, и Артек она губила. Ничего там не было хорошего. Но игорная зона плюс всякий сомнительный бизнес – вот это для меня, конечно, катастрофа. Я очень Крым люблю.

Но, что касается Донецка и Луганска – то здесь позитивных программ не видно. В констатации мы все правы: нельзя уничтожать мирное население. Да, нельзя, безусловно. Поступают разные свидетельства о том, в какой степени это население поддерживает донецких и луганских – назовем их – сепаратистов. Потому что вы помните, как Марина Королева написал, что нет у нас легального слова для названия этих людей. Не очень понятно, вообще, как относится Россия к Гиркину-Стрелкову и, в какой степени она способна контролировать, допустим, Бородая или Пушилина. Это неясно пока.

О.ЧИЖ – Хотя версий тут было очень много.

Д.БЫКОВ – Версий было очень много, но правда состоит в том, что Россия не может полноценно остановить сейчас - уже никто не может – то, что происходит в Донецке и Луганске. Значит, тут никакой позитивной программы, никакого плана четкого не изложено, потому что ни один из этих планов не сработал пока. Не сработало перемирие, не сработали четырехсторонние переговоры. Пока клинч безусловный. Пока Россия не сформулировало это, любой человек, имеющий собственную программу, он находится под ударом.

О.ЧИЖ – А, что же осенью-то изменится?

Д.БЫКОВ – Люди имеют, вообще говоря, свойство уставать от войны, им иногда хочется все-таки иногда возрождать Родину. Я думаю, что население Донецка как-то определится, наконец. Гиркин-Стрелков – он же совершенно откровенно сказал в одном из своих заявлений: «Мы принесли войну на эту землю, на эту прекрасную землю», - сказал он. Когда человек сам настолько открыто признается в этом – есть его заявление – имеет смысл, наверное, исходить из этой формулировки. Значит, дальше или донецкое население захочет продолжать эту войну, или оно скажет свое решительное «нет!». Тут все зависит от того, насколько люди устанут от войны или, насколько люди устанут от оголтелой пропаганды, кстати говоря, в России, потому что уже и сегодня накал этой пропаганды дальше повышать нельзя. После радиоактивного пепла выше уже не прыгнешь. Я думаю, что вся надежда на усталость для войны.

Но есть вариант катастрофического развития событий, который довольно очевиден. Нет ничего хуже ситуации, когда ни одна сторона не предполагает правоты. Это ситуация, когда начинается Мировая война, чтобы расставить какие-то моральные акценты. Потому что сегодня нельзя занимать в России ни одну позицию, чтобы не быть подлецом. Все позиции подлые абсолютно. Кричать: «Да здравствует независимый Киев!» и «Давайте додавим гадину!» - это значит аплодировать уничтожению мирного населения, его домов. Кричать: «Поход на Киев! Уничтожим «жидобадеровцев», да здравствует Донецкая республика!» - это значит, поддерживать силы очень нерадужные. Западная позиция бессильна. Российская позиция не сформулирована. Все подлецы. Вот, что ни скажешь сейчас про Украину, про Донецк и Луганск, обязательно будешь подлец, а, если еще при этом говорить про великую Россию и великое сопротивление – то будешь еще и пафосный подлец, что еще противней. Как говорил когда-то Агеев «параша, полная елея». Вот это катастрофа. Значит, эта ситуация отсутствия моральных ценностей всегда приводит к войне.

О.ЧИЖ – Ну, то есть придется ждать, пока какая-то определенность наступит.

Д.БЫКОВ – Придется ждать. Либо люди все возьмутся за ум и попробуют жить вместе, либо, поскольку уже все друг друга ненавидят и много смертей, значит, видимо, расставлять оценки будет большая катастрофа – очень бы этого не хотелось. Ну, вспомните мир 39-го, 40-го годов – это тоже мир, в котором нет хороших. В результате пришлось пройти чудовищные шесть лет, чтобы после них в мире возобладала какая-то этическая система более-менее общая для всех.

О.ЧИЖ – Дмитрий Быков и его особое мнение. Напомню телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45. Мы сейчас будем говорить про этичность, а точнее про культуру.

Д.БЫКОВ – О, это прекрасно!

О.ЧИЖ – Это прекрасно, но на этой неделе вступил в силу закон, запрещающий мат в кино и театре. То есть на самом деле запрещено использование мата в любом публичном исполнении некоего художественного произведения. Очевидно, этот закон направлен на то, чтобы и в повседневной жизни люди ругались меньше. Но может быть такая связь причинно-следственная, или, в общем, на бытовом уровне это неистребимо совершенно, никакой закон здесь не поможет?

Д.БЫКОВ – Оксана, вы все предлагаете какой-то рациональный подход там, где…

О.ЧИЖ – Зря?

Д.БЫКОВ – Да-да …там, где уместен только феноменологический. Это на наших глазах происходит имитация законотворчества. Ну, надо что-то делать, понимаете. Можно запретить мат, можно регулировать длину юбок – это еще пока непочатый край. У вас в этом смысле все хорошо. Можно начать борьбу против домашнего насилия. В каждый дом, особенно к оппозиции, запускать инспектора, который бы следил, не повышают ли голос на ребенка. Можно борьбу за чистые автомобили. А можно борьбу за чистую обувь. Это не важно, за что они будут бороться. Им надо что-то делать. Поскольку законотворчество в ситуации коллапса невозможно, а им экономикой заниматься не нужно, потому что экономика зависит только от цен на нефть, значит, проблема в том, чтобы этим людям на Моховой было, за что поднимать руки. Вот сейчас они восстали против мата. Я сам считаю, что без мата можно обходиться на сцене, можно обходиться, например, без него в некоторой части кинематографа, если, конечно, этот кинематограф не рассказывает о событиях вроде «Левиафана».

Но на самом деле причина этого обращения к мату, он понятна. Они просто почувствовали, что мат становится единственным адекватным языком для описания реальности – вот до этого дошло. И они пытаются этот единственно адекватный язык запретить. Ничего в этом страшного нет, потому что мат это вещь очень конвенциональная. Вот мы договорились, что эти слова из трех, пяти букв – больше редко бывает – и некоторые производные от них, являются неприличными в обществе. Ну, мы придумаем другие слова о трех и пяти букв. Вот сейчас мы понимаем, что человека задержали за то, что он вышел на демонстрацию со словом, назовем его «Алло». Его спросили, но здесь не написано, кто «Алло». Мы знаем, кто у нас «Алло». Точно также и здесь. Можно вместо этого слова писать, например, «Хелло, и некто нам ничего не запретит, потому что «Хелло» - это мюзикл Хелло, Долли».

О.ЧИЖ – Не скажите! Была же инициатива за наказание за злоупотребление иностранными словами, при наличии аналогов на родной языке.

Д.БЫКОВ – Хорошо, мы будем писать «Весло», это неважно, все поймут. Тут достаточно чтобы было «ло»

О.ЧИЖ – Но иногда же не обойтись. Вот идет в кадре сантехник, падет ему утюг на ногу, а он останавливается и говорит: «Какой тотальный фиаско!»

Д.БЫКОВ – «Так нельзя!» - да. Это тоже смешно. Житинский, царство ему небесное – замечательный писатель – предлагал слово «пуп» поставить в основу нового мата, «опупеть» - вполне легальное слово, «пупануть», «пупнуть», «пупец» и так далее. Ничего страшного в этом нет. Это как раз подтолкнет творческие силы интеллигенции, «либерастов» презренных.

О.ЧИЖ – Слушатель Илья в связи с вступлением в силу этого закона, спрашивает: «Вы, как преподаватель, как боретесь с матом у молодежи? Есть ли способ уменьшить его употребление? Ведь это, по сути, язык резких эмоций, но употребляется он где, ни попадя?

Д.БЫКОВ – Илюша, ну, мне не приходится с этим бороться. Дети на моих уроках не матерятся, и в школе я с этим не сталкивался.

О.ЧИЖ – А, когда выходят?

Д.БЫКОВ – А, выходят? – «Ну, блин, ну сегодня Львович и… «пупнул»!» Нет, такого, слава богу, нет. У меня с детьми достаточно свободные отношения, простые. И я не вызывают у них той реакции, при которой им хочется так выругаться. Я, вообще, считаю, что мат – это проблема абсолютно дутая. Мне кажется, что человек, который изыскано и виртуозно матерится, он добавляет красоты языку. Но против так называемого «смазочного» употребления мата, как это называет Саша Никонов, против того, чтобы все эти слова были артиклями – против этого я возражаю, потому что это, действительно, слова сильные. Сильные слова надо употреблять только…

О.ЧИЖ – В сильных ситуациях.

Д.БЫКОВ – В сильных. У меня в «ЖД» была такая мысль, что известное слово их трех букв, в котором как бы слышится дуновение ветра «У-у-у» такое – это просто призыв того, чтобы прилетел ветер и смел захватчиков, поэтому употреблять это слово можно только в предельной ситуации, когда... Ну, это язык коренного населения, и там он срабатывает. Там происходит заклинание западного ветра, вследствие которого он прилетает и уносит главного отвратительного злодея такого, плоскорылого. Вот я думаю, что и здесь нам надо…. Вот даже как я думаю: нам надо снизить употребление мата, и тогда к нему вернется сила. А, тогда, когда мы скажем: «Пошел…» - он, действительно, пойдет!

О.ЧИЖ – А так обесценивается значение.

Д.БЫКОВ – А так… ну, пошел – ну все равно, что фигу показать. У Лени Каганова был замечательный рассказ – у Лео Каганова – про то, как покажешь фигу, и человек получает проклятие. Фантастический рассказ такой. Вот здесь приблизительно должно быть то же самое. Мы избавили сакральную лексику от ее сакрального смысла, а нужно его вернуть. Нужно, чтобы каждое употребление этого слова - и для говорящего и для посылаемого - несло очень серьезные последствия.

О.ЧИЖ – Мы сейчас тему преподавания языка продолжим. Я напомню телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45. К тому, что должен быть единый учебник истории – мы уже как-то привыкли к этой мысли, но выясняется, что до осени уже может быть принят закон о единых учебниках по русскому языку, литературе и истории. Ирина Яровая говорит: «Мы полагаем, что на конкурсной основе должна быть сформирована базовая линейка учебников, которая будет одинаковая для всех, независимо от компетенции, которая предлагается, как выбор дальнейшего образования. Язык, литература и история Отечества, безусловно, должны одинаково качественно преподаваться всем детям».

Д.БЫКОВ – Одинаково качественно, да, я на этом настаиваю. Но, видите ли, в чем дело. Во-первых, я хочу развеять это идиотское заблуждение людей, давно не преподававших или никогда не преподававших, что учебник играет столь принципиальную роль. Учебник – это вспомогательный НЕРАЗБ двоечника, который не слушал учителя, или играл в «морской бой», или тыкал в гаджеты в этом время пальцами, и он не услышал, что ему учитель сказал. Никогда хороший учитель не дает домашнего задания: «Прочтите 15-й параграф учебника и перескажите и ответьте на вопросы». Никогда. Учебник – это опора для того, кто либо не имеет собственных знаний, либо собственного подхода. Пусть этих учебников будет, сколько влезет. Пусть они будут официальные. Все равно будут какие-то альтернативные. Это не важно. Важно то, что будет говорить учитель, и, что будет думать школьник.

А, что касается истории, уже на самом деле существует такое количество книг, которое можно просто указать в порядке вспомогательной литературы. Школьник будет этот учебник пролистывать, допустим, если это обязательно, а читать он будет нормальную историческую литературу. У нас очень хорошая историческая литература. Ее очень много.

Кстати сказать, история с учебниками тянется довольно давно. Есть несколько первоклассных учебников, которые я не прочь бы рекомендовать, как единый. Есть замечательных двухтомник Игоря Сухих, петербургского доктора наук для 10-11 классов. Почти невозможное он сделал - написал нейтральный и при этом очень умный, очень уважительный по отношению к ребенку, учебник. Есть насколько замечательный текстбуковтаких. Именно это не просто учебник, а собрание упражнений Евгении Николаевны Вигилянской, которая сделала для модернизации преподавания русского больше, чем любой из ее современников. Вот учебники Вигилянской я рекомендую всем от души, потому что я сам своим детям это даю постоянно. Есть масса прекрасных пособий по русскому языку, начиная еще с Горшкова, Шанского, Федорук – это абсолютно замечательные тексты. И всеми ими можно пользоваться, они не запрещены.

О.ЧИЖ – Вот хорошо, когда учитель может в качестве вспомогательной литературы посоветовать, но у нас во многих школах не так. В смысле единого учебника по литературе, например, мы не можем случайно уткнуться в ситуацию, когда у нас будут те писатели, которых нужно читать, потому что они есть в учебнике, и те, про кого – забудьте.

Д.БЫКОВ – Окс, милый, есть только один обязательный текст по литературе. Это программное произведение или даже, может быть, не программное, а рекомендованное. Все остальные тексты абсолютно не нужны. Даже критику прижизненную, которую мы стараемся рекомендовать – ну, всегда полезно Писарева почитать, или допустим Мережковского – даже это не является обязательным. Важно, чтобы школьник прочитал текст. А будет он после этого читать учебник, не будет – это абсолютно никого не волнует и никак не повлияет на его перцепцию этого текста. Так что успокойтесь все, ребятки! Я всем хочу сказать: не бойтесь.

О.ЧИЖ – Вспоминаю я это отношение к литературе у подростков 15-16-ти лет в средней школе, ну, такой, со среднестатистическим учителем – там все-таки, мне кажется, учебник-то играет важную роль.

Д.БЫКОВ – Никакой. Понимаете, какую вещь надо объяснить с самого начала. И дети, если вы меня сейчас слушаете, то слушайте внимательно. Во-первых, русская литература, во-первых, очень молодая. Она, как вы – она «страна-подросток» по Маяковскому. Русская литература насчитывает три века. Здесь за вычетом часто опускаемых произведений советских лет, это очень мало. Литература англоязычная… американская насчитывает и та больше, а английская 10 веков, а французская 9 веков, а есть еще античность огромная. Русская литература очень молода, и в качестве таковой она обладает тремя главными чертами подростка, которые ее делают близкой всем подросткам.

Прежде всего, это литература по-хорошему наглая. Она берет читателя за шиворот и тащит его через сюжет. Сюжеты в русской литературе всегда сильные. Она использует приемы детектива, как Достоевский, семейные саги адюльтерного романа, как Толстой, приемы бульварного романа, журнального романа – как литература «серебряного века». Она хватает читателя за грудки, ну, как Горький, потому что читатель полуобразованный, он только начал что-то понимать, грамотность в стране еле-еле поползла до двузначных цифр к концу 90-х годов. Значит, появился сразу свой писатель Горький. Значит, для того, чтобы русскую литературу читали, она бьет читателя под дых , хватает его за шкирку, она тычет его носом в чудовищные мерзости жизни.

О.ЧИЖ – Читатель, подожди, не убегай, у меня сейчас будет интересно.

Д.БЫКОВ – Не просто интересно – у меня будет такое, что ты выйдешь отсюда другим человеком, как Толстой, который задумал…, и ведь, действительно, Толстой сделал русскую революцию. Это первая ее черта, а две другие, видимо после новостей.

О.ЧИЖ – Две другие мы уже после новостей назовем. Дмитрий Быков, его особое мнение. Скоро вернемся.

НОВОСТИ

О.ЧИЖ – 17-33 в Москве. Это программа "Особое мнение". "Особое мнение" сегодня представляет Дмитрий Быков. Новости прервали его как раз на том моменте, когда Дмитрий Быков рассказывал…

Д.БЫКОВ – Чем привлекательная русская литература.

О.ЧИЖ – Что позволяет молодой русской литературе игнорировать попытки государства создать единый учебник.

Д.БЫКОВ – Вторая отличительная черта русской литературы, роднящая его с подростком - тяга к радикальным экспериментам. Это, действительно, литература, которая храбрей и опять-таки наглей многих в плане использования запрещенных технологий. В первой части «Обломова» - это 250 страниц – герой, вообще, не встает с дивана. Такой наглости не знала мировая литература. В предпоследней главе «Преступления и наказания» Порфирий Петрович говорит: «У меня есть против вас махочка черточка». «Махочкачерточка» понятно какая – у него есть Свидригайлов, который слышал признание Раскольникова. Что делает Свидригайлов в следующей главе? Стреляется. Надо сделать детектив, где, вообще, ничто не побуждает героя признаться. Он идет и признается на чистом припадке совести – вот это гениальная сюжетная конструкция. Я уж не говорю о том, какой, в сущности, откровенный экспериментальный роман «Бесы» с его стремительно нарастающим темпом. Он медленно раскачивается, а дальше, начиная с пожаров, катится этот чудовищный снежный ком, то есть это безумно интересно.

О.ЧИЖ – Сюжеты – раз. Эксперименты – два…

Д.БЫКОВ – Сюжеты раз, эксперименты – два, а третья черта – она, пожалуй, самая интересная. Подросток всегда очень зависит от чуждого опыта и всегда применяет его извращенно. Русская литература тянет из западной очень много, что там плохо лежит, но превращает его в абсолютно свои оригинальные разработки. Возьмите Пушкина, который взял «Дон Гуана» и посмотрите, что он из него сделал в «Онегине». То есть эта перчатка наполняется совершенно другой рукой. Вот это нужно понимать.

Маяковский взял Уитмена. Никто не сомневается, что он вырос из Уитмена. Он начинал с традиционных размеров, но посмотрите, во что у него превратился Уитмен. Самодовольный, любующийся собой, веселый созидательный Уитмен превратился в трагического разодранного поэта. «Туч выпотрашивает туши багровый закат-мясник» - ну, какой Уитмен бы такое сказал? То есть мы берем технику и наполняем ее другим содержанием. Это, кстати, очень подростковая черта. И вот эта молодая, во многих отношениях наглая, невероятно совершенная, невероятно независимая, абсолютно подростковая литература – она всегда будет нужна старшекласснику, потому что он такой же, как она.

О.ЧИЖ – Независимо от того, как написан учебник?

Д.БЫКОВ – А учебник он просто не откроет, потому что учебник – литература суконная. А русская классика – это про него. Это про то, как Базаров не умеет с людьми; о том, как Нежданов влюбляется и не умеет бороться за любовь; про то, как Раскольников выдумывает теорию, а под конец раздавлен этой теорией – вот это литература для 10-классника. Он чует, что она для него и хватается за нее, как за целебную траву. Я сейчас, я знаю, вам многие напишут: «Вот Быков говорил бы о литературе, а не лез бы в политику». Но, ребята, вы не забывайте, что литература и политика – и то и другое – концентрированное выражение нравственности, это одно и то же.

О.ЧИЖ – С литературой понятно. Давайте с языком разбираться.

Д.БЫКОВ – Давайте.

О.ЧИЖ – Министр культуры Владимир Мединский призывает Министерство образования изменить соотношение часов преподавания русского и иностранного языков в пользу уроков русского языка. Цитата: «Мы увеличили довольно серьезно региональную составляющую, и в языке и в истории. Мы больше учим сейчас иностранные языки, но это не должно идти в ущерб изучению русского языка, литературы и нашей общей истории». Что, у нас все, действительно, так – мы иностранный язык знаем лучше, чем русский?

Д.БЫКОВ – Я ничего об этом не знаю. Но, исходя из прагматики, которая сегодня существует, конечно, людям важнее знать иностранный язык, потому что многие из них, особенно, у кого из них что-то получается, они ориентированы, конечно, на то, чтобы вкладывать свой талант за рубежом. Здесь ясно совершенно, что этому таланту при такой-то Думе и такой-то культуре, никакого хода не дают. Я, вообще, за то – вот здесь я Мединского поддерживаю, совершенно – чтобы русским языком заниматься больше. Но, в каком аспекте? Не только в переписывании скучных упражнений, не только в бесконечных, нудных диктантах, которые всегда почему-то о русской природе, и всегда из НЕРАЗБ Паустовского, блестящих авторов, к которым там можно вбить серьезное отвращение. Диктант должен быть изобретательным, веселым, чаще всего парадоксальным.

Но дело даже не в этом. Надо изучать русский язык не только в аспекте грамотности, не только в аспекте морфологического и синтаксического разбора. Русский язык надо изучать как дисциплину, которая рассказывает об истории государства; изучать историю этого языка, его фразеологию, его невероятные богатые и мудрые пословицы; изучать русский язык в его разных сферах, в том числе, его арго, невероятно и интересный и многообразный; профессиональные жаргоны, воровские жаргоны, городские жаргоны – все это предмет истории, предмет изучения. Детям это безумно интересно – почитать, на каком арго говорили писатели, на каком – журналисты, на каком сегодня говорит бюрократия. Ведь арго – это термин нейтральный, это язык среды, а Россия – страна очень разнообразных непересекающихся сред. Вот об этом стоит поговорить.

О.ЧИЖ – Вот, собственно говоря, к истории о том, что это страна разных сообществ.

Д.БЫКОВ – Разных.

О.ЧИЖ – Есть еще одно заявление: «Соотношение русского и региональных языков в образовании должно быть однозначно в пользу русского». Вот вы согласны или нет? Потому что это уже история про некую самобытность народности.

Д.БЫКОВ – Ну, конечно, оно должно быть в пользу русского, поскольку это язык межнационального общения, универсальный для всех. Русский – это наша главная «духовная скрепа». Я не знаю, что еще кроме языка объединяет наши очень разные регионы. История у каждого своя, и разная история. Сибирь была присоединена позже. С Татарстаном отдельная история – Казанское ханство. Прибалтика – совсем отдельный регион, он, правда, уже и не наш, ну, и так далее. Дальний Восток – вообще, своя история: Дальневосточная республика и прочие дела.

История разная – язык один. Культурная матрица в результате одна. Вот поговорить о том, как связан язык с этой культурной матрицей… Ведь есть же эта знаменитая фраза, что ни в одном языке мира нет выражения «да нет», и «все ничего». Вот это «все ничего», что точнее всего определяет сегодняшнее время. Поговорить о том, как язык формирует мозг нации. Это замечательная тема – психолингвистика. Давайте этим заниматься. Пожалуйста. Конечно, это интересней, чем локальные языки или локальная история.

О.ЧИЖ – А еще лучше «нет, наверное».

Д.БЫКОВ – Да, «нет, наверное». Очень много. Но дело в том, что основа этого языка – амбивалентность, и основа русской души – амбивалентность. А это очень хорошее качество, интересное, потому что это значит, что нам неинтересны какие-то частные и современные разногласия, а интересует нас вечное, и русский язык ориентирован на это вечное. В нем есть гениальные пословицы. «Так-то так, да вон-то как», - сказал мужик, собравши борону, и не зная, как вытащить ее из двери. Ну, он ее внутри избы собрал. Это у Даля есть такая сказка. Масса есть замечательных выражений. А цитаты! Господи, какие есть прекрасные цитаты из русской литературы! Я во всех ситуациях говорю: «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!» - это из «Грозы», Кулибин там говорит. То есть просто русскую фразеологию надо изучать серьезно. В ней ключ к национальной душе. И здесь Мединский абсолютно прав, только я не уверен, что у нас будут изучать психолингвистику. Я уверен, что это будут диктанты о красоте русского края.

О.ЧИЖ – «Жи, ши»?

Д.БЫКОВ – Да, «жы,шы–пиши ы», а это довольно скучно.

О.ЧИЖ – Литература, русский. Понятно. Давайте о кино немного.

Д.БЫКОВ – Давайте.

О.ЧИЖ – Вот сегодня я прочитала такое заявление в Фейсбуке, сделанное режиссером и сценаристом Мариной Разбежкиной о том, что работы ее учеников школы документального кино и театра, они вообще, больше не будут участвовать в российских кинофестивалях, которые требуют прокатного удостоверения. Это реакция на те самые поправки, изменения в законе по поддержке кинематографии, потому что там теперь есть поправка, работающая с первого июля, о запрете на прокат – и там любой показ фильма – без прокатных удостоверений. Вам не кажется, что огромное количество кино сейчас просто исчезнет, артхаусного, авторского, или будет какой-то расцвет «квартирников», теперь уже с кино?

Д.БЫКОВ – Расцвет почти неизбежен, потому что мы знаем, что любые запретительные меры, они всегда есть лучших хлыст, лучшее подхлествывание. Конечно, сейчас появится большое количество кино, которое сделано, как говорится, на коленке, без помощи государства, без денег государства и за 200-300 тысяч долларов. Ну вот, как последний фильм Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Тряпицына» - она, по-моему, является лучшей его картиной, когда-либо снятой; и снят ручной камерой за какие-то совершенно смешные деньги в глубине России на Далеком озере в Архангельской области. Выдающаяся картина – вот их таких будет еще больше.

Коппола давно уже на коленке собирается снимать и говорит, что дальше будет делать фильмы, снятые только ручной камерой и лично профинансированные. Раз это началось с великих мэтров, значит, это будет делаться и остальными. Когда-то Инна Туманян, гениальный режиссер предсказала: «Русский неореализм расцветет, когда русский человек возьмет камеру и пойдет на улицу». Сейчас у него есть такая возможность. Мы получим мощный взрыв неореалистического кино. А прокат – господи, ну кого колышет прокат, когда существует интернет. Вот фильм «Срок» еще не вышел в прокат, а все уже смотрели.

О.ЧИЖ – Ну, наверное, прокат все-таки интересует людей, которым нужно на что-то жить. То есть, это очень хорошо - искусство - здорово, прекрасно!

Д.БЫКОВ – Краудфандинга никто не отменял.

О.ЧИЖ – Ну, эта история не очень работает.

Д.БЫКОВ – Она очень прижилась, люди замечательно собирают деньги на кино, если им это кино нравится. И, понимаете, «квартирник» – это не то, что все собрались бесплатно, а «квартирник» - это все собрались, посмотрели фильм, попили чай и кинули деньги в шапку – это совершенно нормально. Конечно, можно задушить это налогами. Но пока у нас, кажется, подарки не облагаются. Я хочу подарить режиссеру тысячу рублей за то, что он снял хороший фильм. Можно? Можно. А кино останется для тех, кто ходит в кино, собственно, не смотреть кино, а попкорна покушать и девочку потискать. Для этого темнота, комедия – прекрасные обстоятельства.

О.ЧИЖ – Или квартира с экраном.

Д.БЫКОВ – Да и квартира с экраном.

О.ЧИЖ - Это будут, видимо, «квартирники», на которых демонстрируется авторское кино и можно материться, минуя все законы.

Д.БЫКОВ – Ну, понимаете, Оксана, очень долго поэзия у нас не находила никакого институционального функционирования, не издавались поэтически книжки. Ну, пошли слэмы, пошли квартирные концерты, пошли выступления на улицах. Вода найдет себе путь, русло. И, если у нас появится новый Тарковский или, допустим, новый Хуциев, дай бог здоровья ныне живущему Хуциеву, они найдут возможность снять свое кино, потому что искусство тем отличается от политики, что, если человеку страстно чего-то хочется, он это сделает при любых обстоятельствах!

О.ЧИЖ – Ждем рассвета альтернативной культуры. Дмитрий Быков и его особое мнение, спасибо!

Д.БЫКОВ – Пока!