Григорий Ревзин - Особое мнение - 2014-05-21

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Сегодня у нас особое мнение Григория Ревзина. Здравствуйте, Григорий.

Г.РЕВЗИН: Здравствуйте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы с вами в прошлый раз как раз виделись в этой студии, обсуждали вот эту новую концепцию культурной политики. Тогда она была очень такой, невнятной, непонятной. Вынесли ее, вроде как, на общественное обсуждение. А параллельно вот сегодня министр культуры Владимир Мединский сказал, что надо бы поработать и над новым законом о культуре. И буквально сказал он следующее, что «мы, не дожидаясь окончания обсуждения основ государственной культурной политики, создали рабочую группу для работы над проектом закона о культуре, потому что это документ, который отрасль ждет на протяжении последних 20 лет». Сейчас, как говорит господин Мединский, в общем, как такового закона о культуре нет. То есть, есть некие основы законодательства о культуре, которые были приняты еще в 1992 году.

Нужен ли вообще такой закон?

Г.РЕВЗИН: Смотрите. Значит, с тех пор, как мы с вами это обсуждали, произошло следующее. Та концепция, которую Мединский тогда выдвинул, была полностью отставлена как мы, собственно, и предсказывали. То есть она была настолько маргинальная по взглядам, вот это вот «Россия не Европа» и так далее, что, как бы, вероятность того, что она пройдет, она была практически нулевая.

И действительно, после этого появилась новая концепция, которая... Ну, вот, Марат Гельман ее обсуждал у вас в эфире. Которая такая... Ну, знаете, в сегодняшнем новостном поле, когда ничего не происходит, то это хорошая новость. Вот это такая концепция, в которой, в принципе, ну, совершенно беззубый документ – она, так сказать, за всё хорошее, против всего плохого. Но поскольку в ней нет ничего типа того, что Россия не Европа или там главная задача культуры – это борьба с гомосексуалистами, ничего такого там нет, там всё очень такое, как бы, позитивное, то все очень порадовались этому документу «Да, нормально, прекрасно».

Но надо понимать, что у нас есть, как бы сказать, 2 направления, в которых действует министерство культуры. Одно из них связано, вот, собственно, с президентским советом по культуре, и там Мединского, так сказать, тормознул Толстой, который сразу сказал, что нам это не подходит, что мы не готовы принимать, что Россия не Европа и надо какой-то взвешенный документ. И, видимо, там был составлен вот этот вот, ну, действительно, очень такой обтекаемый государственный документ, против которого, так сказать, возразить-то и нечего. Ну, то есть там есть какие-то пункты такие странные, оставшиеся от каких-то романтических идей, ну, насчет того, что нужно, например, чтобы вся архитектура была государственная, что меня там страшно заинтересовало, что государство должно быть главным заказчиком архитектуры.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В смысле «вся архитектура»?

Г.РЕВЗИН: Там написано, что задачи в области архитектуры, что главным заказчиком архитектуры должно быть государство. Что, может быть, не так и плохо, но по факту сейчас у нас государство не самый успешный заказчик архитектуры – как-то у него не идет с этим делом, чего-то плохо строится. Ну, хотят, ладно, пускай.

Или там насчет какая-то тревожность в интернете. Хотя, именно тревожность, что там что-то такое есть нехорошее, а люди не вполне готовы к восприятию этого и надо что-то делать. Ну, там не сказано, что надо всё заблокировать, а просто как-то мы тревожимся. Ну, хорошо, тревожьтесь.

Но! Так сказать, в этой комиссии, вот, при президенте не получилось. Есть еще парламент. И в парламенте можно, соответственно, это же всё содержание провести в виде закона. Это совсем другая история.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ага! Это план «Б».

Г.РЕВЗИН: Да, это план «Б». И по поводу плана «Б» было ясно, что это произойдет, потому что когда была опубликована вот эта концепция, то экс-министр Швыдкой сразу же заявил «А хорошо бы нам ее сделать законом. Вот, на основе этого может быть принят новый закон о культуре».

Я так понимаю, что Михаил Ефимович принимал участие в составлении этой концепции. Ну, по крайней мере, он ее видел, потому что она такая... Ну, такой документ, вот, Михаил Ефимович такие очень хорошо составлял. Они грамотные, культурные и, как бы, никого ни к чему не обязывающие. Такой, вот, хороший государственный документ.

Но Мединский на это никак не отреагировал. Вот, что эта концепция ляжет в основу закона, как бы, никакой реакции не было.

А теперь говорит, что давайте мы, все-таки, вот, закон. А депутаты у нас несколько более радикальных взглядов люди, и они, наверное, сейчас в этот закон попытаются, все-таки, внести что-то такое, более жесткое, чем в концепции.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вообще закон о культуре – как он должен регулировать и чего он...

Г.РЕВЗИН: Ой, вы знаете, я совершенно не представляю себе.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чего он должен касаться? Вот, как сейчас существует? Вот, есть некие правила. Кто знает про эти основы законодательства о культуре? Он вообще нужен, не нужен?

Г.РЕВЗИН: Вы знаете, у нас есть довольно много законов, которые принимает Государственная Дума с целью, ну, так сказать, продемонстрировать, что Государственная Дума есть и она что-то принимает. Ну, то есть законы о нравственности, о...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Г.РЕВЗИН: Здесь даже не строгость. Они просто могут быть вполне какого-то такого, абстрактного свойства, ну, просто не о чем. То есть в тех областях, которые не нуждаются в регулировании законодательном, да?

И у нас много законов такого, декларативного свойства. То есть за них не предусмотрено санкций, за них ничего не следует, просто вот есть закон. Это скорее не законодательный акт, а выражение позиции нынешней Государственной Думы по какому-то вопросу. Вот такая вот мотивировка в законе.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, декларация.

Г.РЕВЗИН: По сути это декларация. Просто у нас такого типа документа, насколько я понимаю, нету. И вместо этого Государственная Дума принимает законы. Вот, закон о культуре будет, ну, по сути, декларацией позиции Государственной Думы или, точнее, «Единой России» по культурным вопросам. Ну, наверное, это будет соответствующей декларацией.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, мне прям сразу вспомнилось про мат в кино, курение и прочее.

Г.РЕВЗИН: Вот, вот именно, да. То есть вы понимаете, вот такие вот законы, которые, как бы, ну...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется) Я, правда, боюсь подумать, чего они еще туда понапихают.

Г.РЕВЗИН: Да. Ну, вот такие вот... Я не знаю, можно, наверное, к этому относиться как-то по-доброму. Ну что ж? Действительно, люди сидят там в Государственной Думе долго, такие значительные, ну, по крайней мере, на вид, по самоощущению люди. А, ведь, они же не о чем серьезном не могут принимать законы – эти все законы совсем в другом месте составляются. Но им же нужно что-то делать?

Есть такие области, которые, в общем, достаточно... Ну, как бы сказать? Они легко живут и без законодательства. Например, они могут принять закон о садоводстве. Ну, вот, такого же рода.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это, кстати, было бы... Сейчас мы сделаем паузу, а потом я расскажу, как для многих, например, очень важен закон о рыболовстве. Но это уже через минуту. Оставайтесь с нами.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», Григорий Ревзин сегодня главный герой этой программы. Так вот есть сферы, вроде как, чего их регулировать законом, чего не регулировать законом? Ну, культура – это же, правда, очень важная штука.

Г.РЕВЗИН: А не то, что здесь тема для законодательства, честно сказать. Что должно делать здесь законодательство? Ну, вероятно...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну как? Снимать только патриотичное кино. Чтобы никто не оспаривал, ничего не дай бог, если вдруг снимают про историю. Чтобы знали точно, что Крым наш. Тут массу всего можно напридумывать, как зарегулировать культуру.

Г.РЕВЗИН: Не знаю, Тань. Мне кажется, что законодательство предполагает некую включенность в систему права, да? Я вообще с уважением отношусь к праву, и мне кажется, что это такая, систематическая вещь, да? Ну, законодательство, не знаю, о погоде, о цветах, о внешности женщин и так далее. То есть, есть множество областей, относительно которых люди, общество выносят свои суждения. как-то говорят «Вот это хорошо, это плохо». Но это не требует законодательства, потому что ни в какую систему права не входит. Нельзя законодательно задать, что хорошо, что плохо. Это не вопрос права.

Вот, как бы, по-моему, культура как область – она может требовать государственных усилий больше, меньше. Законы о культуре – это, в принципе, законы о финансировании. Ну а вот попытка законодательно определить, что в культуре хорошее, что плохое, где шедевр, где нет, что государственная культура, что нет, это глубоко бессмысленная деятельность со стороны людей, которые, в общем, плохо понимают культурную проблематику. Ну, тем не менее, она их как-то занимает и, может быть, в этой области это не так страшно как в каких-то других. По крайней мере, это никого никак не задевает.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, возможно, даже никто и не пострадает.

Г.РЕВЗИН: Да, да. Ну, никто ж не знает, что там даже будет написано. И это поскольку ни на что не влияет, то...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну хорошо, ладно. Давайте тогда про другую глобальную тему поговорим, в целом про Россию. Сегодня все активно обсуждают всякие важные документы, подписанные с Китаем. Но в целом все отмечают, что, ну, там, газовые договоренности, вот это вот всё, контракты огроменные. Всё здорово. И каждый считает своим долгом сказать, что «Ребята, вы видите, что у нас с Китаем? Это вам такой сигнал на Запад, что вот она наша альтернатива, и мало-то вам не покажется».

Г.РЕВЗИН: Ну, это даже не сигнал, а это и впрямь полученный Владимиром Владимировичем противовес в разговоре с Западом. Пока у него не было этого контракта, он чувствовал себя несколько слабее. Ну, было понятно, что этот контракт готовится. Был вопрос цены. Цена, как вы знаете, это коммерческая тайна, поэтому мы, собственно, можем только вычислять. Но, все-таки, то, что вычисляется, не настолько катастрофично – там что-то в районе 350 долларов. И это выше даже того, что просит Украина за свои, ну, по их логике, поскольку мы им должны поставлять газ.

Собственно, переговорная позиция с Западом сейчас стала значительно лучше. Ну, по крайней мере, в открытом поле. С Китаем мы о чем-то договорились. Ну, то есть не о чем-то, а о газе. Может оказаться дальше, что возникнут и другие сферы, потому что, ну, в принципе, в режиме санкций, который там где-то видится, что возможно он настанет, китайские фирмы – это те, которые, в принципе, не очень боятся запрета на работу с Россией, да? Поэтому для нас принципиально важно такое широкое соглашение.

Я не думаю, что мы подписали контракт с Китаем, чтобы показать Америке, что, мол, ай-яй-яй, смотри, ты вот неправильно с нами себя ведешь, давай теперь с нами договаривайся.

Но позиция, конечно, укрепилась, это правда.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть Россия в любом случае везде постоянно, ну, вот, на внешнем контуре постоянно как-то правильно себя ведет. То есть история с Крымом, которая...

Г.РЕВЗИН: Это прекрасное высказывание. которое, вероятно, должно вызвать большую радость.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, смотрите. Просто это удивительным образом получается. Я не очень понимаю, как. Но, вроде как, мы всё время становимся лучше, сильнее и можем делать вообще всё, что хотим. С Крымом была история. Сейчас кто-нибудь вообще вспоминает про Крым?

Г.РЕВЗИН: Ну, вообще многие помнят.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну... Так вот нам больше никто ничего не говорит.

Г.РЕВЗИН: Ну что ж говорить-то? Про человека известно...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На высоком уровне как-то все такие «Ну ладно. Ну, вот, Крым в составе России».

Г.РЕВЗИН: Нет, не «ладно». Почему? Это осталось. Как бы сказать? На неопределенный срок это остается непризнанной территорией. Вот, вы знаете, ну, есть страны, ну, например там, Азербайджан. Если ты въезжаешь в Нагорный Карабах, тебя решают сделать персоной нон-грата в Азербайджане, как я недавно узнал.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. У нас ряд сотрудников даже есть таких, которые так въехали.

Г.РЕВЗИН: Да. И я, вот, к сожалению, тоже попал под эту неприятность. Или, например, ну, такие же вещи производил Китай. Вот сейчас Украина может сделать (вероятно, сделает) так, что если ты въезжаешь в Крым с территории России, то у тебя, так сказать, ты становишься персоной нон-грата в Украине. Сильная вещь. И при этом полностью в границах международного права, да? То есть точно совершенно попадает под все остальные... Ну, точно по букве международного права. Это довольно серьезная вещь.

Есть территории, которые остаются десятилетиями, даже по полвека, вот, как, соответственно, Кипр, да? Вот, ситуация, когда, да, не признается и территория оказывается, в общем, в очень плохих перспективах с точки зрения развития. Поэтому... Ну, что значит? Ну, нам в актуальной беседе больше не говорят про то, что мы захватили Крым. Ну, не говорят. Не то, что про это кто-то забыл. Знаете, нам, например, за время Юкоса в какие-то моменты переставали всё время говорить «Чего это вы посадили Ходорковского?» Но никто при этом не забыл, что он сидел. Ну, вот теперь он вышел.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Права человека тоже в какой-то момент как-то ушли из повестки дня.

Г.РЕВЗИН: Да, уходит из актуального обсуждения, но это не значит, что это кто-либо забывает. Поэтому когда вы так говорите, что мы всюду правы, ну, это очень приятно звучит, но боюсь, что, все-таки, не так.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Звучит замечательно. На федеральных каналах бы вообще преподнесли как первую новость – «Россия во всем, везде и всегда права».

Г.РЕВЗИН: Да, конечно, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С каждым днем мы становимся сильнее.

Г.РЕВЗИН: Да. Тут некоторая проблема в том, что это не вполне новость, а, как бы, это такая постоянность.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так с этого как раз надо начинать каждый выпуск.

Г.РЕВЗИН: Да-да-да. Да, конечно, да-да-да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про журналистов. Все совершенно сошли с ума. Что на Украине, потому что там хватают подряд уже всех журналистов, что у нас тоже периодически задерживают. Ну, я имею в виду, вот, например, в Симферополе Асмана Пашаева задерживали. И реакция какая-то совершенно уже тоже ненормальная. Потому что раньше ни у кого не возникало сомнений относительно того, что журналист – это журналист, вне зависимости от СМИ, на которое он работает, и все солидарно коллеги выступали за то, что вот там надо освобождать, давайте спасать и что это вообще происходит. Почему сейчас так всё изменилось и все начали делить на чужих, своих, хороших и плохих?

Г.РЕВЗИН: Вы знаете, ну, во-первых, я категорически отказываюсь делить на чужих и своих. И для меня захват журналистов LifeNews настолько же, как бы, непредставимо отвратительный факт, насколько это происходило с российскими или украинскими журналистами на территории Донецкой республики, Славянска, ну и так далее. То есть вообще любой захват журналистов – это признак чудовищной нецивилизованности и это просто... Ну, значит, ты имеешь дело с бандитами и всё, да? То есть в данном случае, вот, это не надо обсуждать, какого качества журналист и какая у него позиция, да? Тем более, что позиция у LifeNews, может быть, не очень приятная, а качество журналистов там вполне серьезное. Ну, они так, на уровне всегда такой какой-то провокации работают, но профессиональные продукты довольно высокого уровня. Всё они узнают, всё, так сказать...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там по оперативности вообще...

Г.РЕВЗИН: Да, по оперативности просто никто с ними спорить не может. Поэтому там мне, может быть... Ну, как бы, я не то, что являюсь поклонником LifeNews. Но уж это надо просто оставить в стороне, а, как бы, сказать, что это чудовищное, отвратительное, омерзительное поведение.

Значит, теперь что касается того, почему так происходит. Вы знаете, мне кажется, что это связано с какими-то общими изменениями или, скажем так, некоторым застоем в украинской политике. Дело в том, что ни Россия, ни Украина, ни США, как бы, новых позиций не заявляют. Мы как остались на уровне Женевских соглашений и их нарушения. Не то, что там что-то новое готовится. Ну, Владимир Владимирович, видимо, занимался сейчас Китаем и, как бы, развитие этой ситуации, так сказать... Ну, она не развивалась. Ну, разве что вот там, наоборот, какой-то отвод войск, там чего-то в этом направлении шло.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 5 раз подряд прям.

Г.РЕВЗИН: Да. Ну, они как-то не отводятся. Ну, в общем, гуляние войск недалеко от границ.

Но в этой ситуации (и в истории мы хорошо это знаем, там, в истории в том числе как Советский Союз присоединял какие-то территории, особенно в период революции) очень радикализуются местные исполнители. А поскольку это чаще всего люди, ну, скажем, близкие... Ну, или маргинальные, или близкие к криминальным кругам. Ну, их кругозор, все-таки, далек от норм международного права или вообще какого-либо права, или вообще представления о том, что может позволять себе государство, а что не может.

У них логика бандитская, да? Значит, соответственно, точно так же, как захватывали журналистов в Славянске... Ну, вот, можно сказать, это что? Это государство, что ли? Да не, ну это просто бандюк вот такой, который вообще не понимает разницы между человеком, который пишет, и человеком, который стреляет, и человеком, который ворует. Это всё одно и то же, да? Это, вот, есть наш и не наш. Ну, такое, племенное сознание, шимпанзе просто, да? Вот, как бы, своя стая, чужая стая.

Точно так же и в этой ситуации. Украинцы тоже начинают сдвигаться вот к этому пониманию. Ну, я не знаю, как к этому относиться. Мне не нравится. Мне прямо очень не нравится.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть какая-то сила, которая может воздействовать на них? Потому что, ну, как бы, одно дело, какие-нибудь силы самообороны. А когда речь идет об СБУ, это, все-таки, серьезная структура.

Г.РЕВЗИН: Да нет, Тань, разумеется, есть сила, которая на них может воздействовать. Мало того, все эти акции и предпринимаются для того, чтобы на них какая-нибудь сила начала воздействовать. Они как раз чувствуют, ну, как бы, что чего-то про нас тут забыли. Ну, как бы, вот, Владимир Владимирович ничего не говорит, Барак Обама тоже как-то чего-то начал другим заниматься. Дай-ка я его возьму, захвачу, мне начнут звонить, а мы заодно про всё остальное поговорим. Это же вот такая логика.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Боже мой. Это ж как девочку за косичку дергать.

Г.РЕВЗИН: Вот именно! Конечно! Так я же вам говорю, что это уровень, ну, стаи. Вот так вот. «Обратите на меня внимание, а то я им сейчас головы отрежу». Ну, вот такой вот. Ну, как к этим людям относиться?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, а после того, как выборы пройдут, ну, если всё будет в порядке, там чего-нибудь изменится? Все-таки, там будет, вроде как, всё, избранный президент, наверное.

Г.РЕВЗИН: Ну, вы же понимаете, что вопрос в легитимности этого президента. Изменится в случае, если его признает... Кто его признает, вот, избранного президента, да? Как договорится, так и изменится. На самом деле, здесь.. То есть его признает... Если его признают и Запад, и мы, ну, тогда всё прекрасно. А если нет?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Идеальный мир.

Г.РЕВЗИН: Да. А если нет, тогда... Ну, тогда что тут изменится? Ничего тут не изменится.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это очень печально, потому что это может затянуться на долго-долго. И только вопрос теперь, как они будут привлекать дальше внимание к себе?

Г.РЕВЗИН: Насколько я понимаю, они не очень понимают, выгодно или не выгодно, чтобы это затянулось, понимаете? Тут есть, по-моему, совсем разные точки зрения. Потому что в рамках каких-то геополитических текстов, которые я читаю во множестве (да все мы читаем, да?), присутствует сразу 2 точки зрения совершенно, как бы, постоянно прослеживающиеся. Там с одной стороны, что Западу выгодно, чтобы Украина была вечно незаживающей раной рядом с Россией и она туда тянула ресурсы. С другой стороны, России выгодно, чтобы всегда была зона нестабильности из Украины и Запад никогда не мог продвинуться и там принять ее в НАТО, в Евросоюз и так далее. Чего-то всем выгодно, чтобы это затягивалось, при этом из всех это тянет ресурсы, никто не может ничего решить, все теряют репутацию, людей убивают. Ну, в общем, сказать, что кому-то это и впрямь может быть выгодно? Нет. Тут просто есть, как бы, отсутствие политической воли со всех сторон.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте сделаем перерыв на 3 минуты, а потом вернемся и поговорим уже про Европу.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение». Григорий Ревзин сегодня в гостях. Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр.

Про Европу. Ну, и, наверное, тоже отчасти и про Россию. Надо заканчивать жаловаться, что Владимира Путина никто не любит, потому что Марин Ле Пен, лидер французской ультраправой партии «Национальный фронт» сказала, что она считает Владимира Путина своим единомышленником, который защищает ценности традиционного общества и христианского населения.

Г.РЕВЗИН: Ну, наконец-то. Наконец-то, вот, это произошло, вышел какой-то политик, который сказал, что...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Европейский. Из хорошей страны.

Г.РЕВЗИН: Из хорошей семьи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И семья там замечательная.

Г.РЕВЗИН: Да-да. Из хорошей страны. Всё нормально. Некоторая сложность заключается в том, что до этого партия Ле Пена, ну и, собственно, Марин Ле Пен наибольшим своим союзником считала Жириновского. И всегда, так сказать, ну, союз-то был в этом направлении, да? И, собственно, ну, вот, возникает какая-то проблема, понимаете, что всё то, что Владимир Вольфович в свое время как клоун выдавал, ну, там, помыть сапоги в Индийском океане, там, разогнать, взять Крым и так далее, вдруг становится постепенно, ну, так сказать, официальной государственной политикой. И вместе с этим получается, что и его союзники в Европе, они тоже становятся уже союзниками официальными.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он всегда такой первозвестник.

Г.РЕВЗИН: Ну, не до такой же степени. Так можно дойти бог знает до чего. Знаете там... Вспомните, чего он делал. Что же у нас, Владимир Владимирович будет там в журналистов ток бить? Или как-то женщин оскорблять? Он такой джентльмен. Это как-то...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, ну вот что касается каких-то законодательных инициатив, очень часто Владимир Вольфович угадывает общие настроения.

Г.РЕВЗИН: Ну да, ему звонят, он угадывает. Это, как бы, ну, такой, действительно, редкий политический дар. И вот теперь давно оценившая его Марин Ле Пен, ну, собственно, еще и папа его оценивал, он теперь... Видимо, Владимир Вольфович сказал им, что как-то посмотрите, что Владимир Владимирович делает.

Вы знаете, кроме шуток это остается таким вопросом, потому что, ну, как вы, наверное... Там много раз и в этой студии, и всюду говорилось (ну, в этой студии чаще), что, в принципе, позиция Владимира Владимировича может стать, ну, некоей консолидирующей позицией для консервативных сил в Европе. Я думаю, что и сам он так думал. Ну, по крайней мере, мы с такой радостью кричали, что политика мультикультурности провалилась, политика толерантности провалилась на Западе, что, ну, раз она провалилась, то, вроде как, большой политический лидер, который говорит «А я вообще всегда был против этого и, вот, вся моя линия против этого», он должен как-то собирать симпатии европейских мыслителей, ну, консервативных, скажем, людей.

Но дело в том, что я боюсь, что их консерваторы, все-таки, настолько... Ну, мы настолько экстравагантно себя ведем в области международных отношений и международного права, что они вряд ли опознают эту позицию как консервативную. Наверное, они скорее думают, что она какая-то неожиданно радикальная, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть вы хотите сказать, что мы даже для ультраправых несколько радикальных?

Г.РЕВЗИН: Боюсь, что да. Да, боюсь, что да. И я боюсь, как бы Марин Ле Пен не разочаровалась. То есть если мы, все-таки, например... Ну, что-то дальше будет происходить в наших отношениях с Украиной, то будет ли она и дальше поддерживать? Так же можно всяких избирателей лишиться.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Кто ж думает об избирателях?

Г.РЕВЗИН: Марин Ле Пен, я думаю.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, нет, в Европе-то понятно.

Г.РЕВЗИН: Так я о ней. А, нет, ну, Владимир Владимирович...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там электоральные циклы, всё...

Г.РЕВЗИН: ...я думаю, он думает об избирателях и они о нем. И они о нем думают очень хорошо. Как вы знаете, у него такой рейтинг, что просто Леониду Ильичу Брежневу можно позавидовать.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: О’кей. Про наши электоральные циклы. Гражданская платформа рассказала нам о том, что опять там меняется руководство. И на выборы в Мосгордуму опять не идут те, на кого, вроде как, рассчитывали. Но, вот, выборы в Госдуму в 2016 году – вот там мы увидим и Ирину Прохорову, и, возможно, где-нибудь мы даже Михаила Прохорова увидим.

Почему каждый раз Гражданская платформа проделывает это с людьми, которые продолжают верить в эту партию?

Г.РЕВЗИН: Вы знаете, вот, я когда-то работал вместе с Максимом Ковальским в журнале «Власть». Максим – у него была такая идея, что читатели довольно часто забывают какие-то вещи. Поэтому можно просто, ну, не писать какие-то новости, а писать всё время одно и то же. Ну, например, на полях журнала писать там «А плюс Б в квадрате равно А квадрат плюс 2АБ плюс Б квадрат». Просто, ну, для сведений читателей. Или там «Волга впадает...» Ну, вот какие-то такие сведения.

Вот, новость про то, что Михаил Прохоров не будет возглавлять и уходит из руководства, она из разряда новостей «А плюс Б в квадрате». То есть она всегда одна и та же. А, как бы, ну, меняется только место, в котором она произнесена.

Но заметьте, отношение к этому каждый раз (ну, мне так кажется) меняется. Ну, вот, как к этой формуле. Наверное, бывает, прочтешь и как-то приятно. А иногда, наоборот, раздражает. Вот, здесь сейчас такой случай, когда, в общем, я его очень понимаю. Мне кажется, ну, до этого вообще поход Михаила Прохорова в политику – он казался вообще связан с определенными надеждами, да? Вот с тем, что, ну, вот, либеральное, бизнесовое, как бы, сознание или, там, движение – оно может прийти в реальную политику, вот, все эти... Ну, этот слой русских людей, как бы, нигде в политике не представлен, у нас просто нет представителей на уровне государства. А вот он будет, да?

И потом мы все на него страшно обижались, что как-то, вот, он... Мы ему голоса отдали... Ну, «мы». Ну, я, например, голосовал за него, поэтому могу говорить «мы». Ну, в общем, все те, кто за него голосовал. А он как-то ничего нам и не смог, не обеспечил и так далее.

И тогда это была такая грустная новость, что, вот, он не войдет, не возглавит, не пойдет и вообще не будет.

А сейчас вот ты читаешь это...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, сейчас уже и Ирина Прохорова.

Г.РЕВЗИН: Да, и Ирина тоже, да. И думаешь «Ну, это совершенно правильно». Ну, представляете, вот, давайте посмотрим именно на людей. Ну вот там Ирина Прохорова, издатель прекраснейшего журнала, массу конференций делает, замечательные гуманитарные программы. Вместо этого она должна пойти в Московскую Думу и сидеть там с кем? Ну, мы знаем.

Возьмем Михаила Прохорова. Ну, вообще как-никак, а управлять 10-тью миллиардами долларов очень интересно. Там масса возможностей во всем мире, ты можешь что-то радикально изменить, создать какие-то, там не знаю, новые предприятия. Вообще очень увлекательный процесс. Ты это должен всё отставить, и вместо этого общаться с Жириновским, с Зюгановым... Ну, чего?.. Ну, как бы, да что я, с ума, что ли, сошел? Естественно, надо уходить и даже вообще нет никаких вопросов. А как могло возникнуть подозрение, что он туда пойдет?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть в политику должны идти люди, которым нечем больше заняться.

Г.РЕВЗИН: Ну, мы сейчас прекрасно знаем, кто должен идти в политику. Вот, мне кажется, что все вот эти... Как бы это сказать?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Скажите прямо.

Г.РЕВЗИН: Маргинальные люди, нашедшиеся в Крыму, ну, вот, как-то где-то рядом между криминальными и... Как бы сказать? Ну, в общем, разными формами девиантного поведения люди. Вот, они все стали там какими-то функционерами Луганской, Донецкой республики, в Крыму. Вот, они и должны стать постепенно политиками, потому что это будет какая-то молодая кровь. Вот, Владимиру Вольфовичу придется соревноваться, там не знаю, с представителями Крыма. Они могут еще жестче сказать, чем он, и морду, кстати, могут набить еще сильнее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, а вот еще...

Г.РЕВЗИН: Кто кого. Вот, как петушиные бои. Ну, перепелки бывают.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот еще разрешили Эдуарду Лимонову провести на Триумфальной площади, наконец-то, 31-го числа.

Г.РЕВЗИН: Мы ждали этого... (все смеются) Как бы сказать?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Мы ждали. Мы, ведь, ждали, что... Наконец-то наши права соблюдаются и 31-я статья Конституции пляшет и танцует.

Г.РЕВЗИН: Это удача. Может быть, тогда... Ну, я бы на его месте проводил в таком случае совместно с крымскими татарами. Ну, уже разрешили, так что, пожалуйста, всё, это легализованный митинг. Но нужно, чтобы хоть кто-нибудь пришел. Ну, вот, после всего, что сделал Эдуард Лимонов за последние 1,5 года и как он, так сказать, ну, что он нам рассказывал, у него, все-таки, довольно сильно поменялись позиции, согласитесь. Вернее, позиции, вероятно, были те же самые.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По Крыму, да, он настаивает, что это ничего не менялось.

Г.РЕВЗИН: Да. Позиции были те же самые, но выводы из этих позиций сильно поменялись, скажем так. И теперь я не очень понимаю, кто ж придет 31-го числа с ним защищать нашу свободу собраний и митингов. Но надо кого-то тогда, кто хотел собраться, а не дали. Вот, мне кажется, крымские татары бы подошли.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня сразу пришла в голову новость о том, что какое-то время назад московские власти запретили марш бородатых мужчин и женщин. Возможно, как-то вот, может быть...

Г.РЕВЗИН: Марш бородатых женщин – в этом что-то есть. И это был бы неплохой ответ Западу, потому что... Ну, там, как бы, одна, а мы, ну, как всегда берем, ну, так сказать, у нас их тысячи.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Количеством.

Г.РЕВЗИН: Да, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А не качеством.

Г.РЕВЗИН: Да. Одна бородатая женщина что? Ну, конечно, у нее и борода покрасивше, и фигура, и всё. Но у нас их, вот, взводы, дивизии.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, посмотрим, что там будет 31-го числа, кто придет. В любом случае давно мы не видели там согласованных акций. Да и сама Триумфальная площадь теперь уже так выглядит, что...

Г.РЕВЗИН: Кстати, очень аккуратно и культурно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Аккуратно. Спасибо, что без шатров.

Г.РЕВЗИН: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это было особое мнение Григория Ревзина. Всем счастливо.