Аркадий Островский - Особое мнение - 2014-03-13

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии шефа московского бюро журнала «Экономист» Аркадия Островского. Здравствуйте, Аркадий.

А.ОСТРОВСКИЙ: Добрый вечер.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте тогда про СМИ, наверное, и начнем. Сотрудники Ленты.ру массово увольняются. О намерении уйти от нового главного редактора заявили уже практически 80% сотрудников. Причем, некоторые отделы прямо целиком уходят – там, спецкорры, Россия. И больше 30 человек уже написали заявления.

Вот то, что произошло вчера с Лентой.ру, увольнение Галины Тимченко и назначение Алексея Гореславского – это что, по-вашему?

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, по-моему, это совершенно очевидная вещь. Это, действительно, давление сверху. Это зачистка всего уже медиапространства практически, потому что ресурсов медийных, на которые сейчас можно полагаться и которые дают объективную независимую оценку того, что происходит в самый, наверное, острый кризисный политический момент последних, боюсь, что 23-24 лет, таких медиаресурсов осталось практически совсем ничего. Осталось «Эхо Москвы», где мы сейчас беседуем, осталась газета «Ведомости», осталась «Новая газета» и еще, может быть, несколько сайтов.

Но Лента.ру была очень важным СМИ электронным. Мне кажется, что очень интересно, действительно, и в какой-то степени радует реакция журналистов Ленты.ру, потому что это означает, что это были очень правильно мотивированные люди. Они находились в профессии, они работали там, потому что было им интересно то, чем они занимались, они совершенно не считают, что они хотят работать в СМИ, в котором меняют главных редакторов сверху по политическим соображениям. То, что это было сделано по политическим соображениям, ну, поскольку никаких других объяснений от владельцев Ленты.ру не последовало, то по умолчанию будем считать, что это, все-таки, политическая история.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Получается что? Несмотря на то, что такая очевидно политическая вещь происходит с лучшим онлайн-СМИ России, все как-то так спокойно на это посмотрели? Ну, я не говорю про какую-то часть медиасообщества, но в целом какое-то ощущение того, что «Ну и это съедят. Ну, закрыли и ладно»?

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, да. Такая страна Россия. Поэтому... Ну, вы понимаете, действительно, все-таки... Это ползучая, неприятная история вот таких зачисток, потому что напомним, что история эта начиналась и первым залпом таким серьезным был фактически разгон РИА Новости, которое вообще государственная структура, но работала, по-моему, достаточно прилично и интересно. Потом было отключение телеканала Дождь. И всё это вместе складывается в общую такую картину, которая, мне кажется, связана с событиями в Украине и с конфликтом российско-украинским, который мы сейчас все с огромным волнением и напряженностью наблюдаем.

Знаете, вот, единственная параллель, которую могу провести, это параллель с 1968 годом, потому что незадолго до введения советских танков в Прагу и подавления Пражской весны в Советском Союзе происходили похожие вещи: тоже зачищали фактически СМИ. Более того, одним из главных раздражителей для советских партийных начальников и для Политбюро, для ЦК был Закон о СМИ, о свободных СМИ, который был принят в Праге как часть пражских реформ, чешских реформ Дубчека. И в тот момент такой же закон обсуждался и в Москве, и Суслов, который был главным идеологом Советского Союза, на заседании Политбюро сказал, что «Товарищи, вот, в Советском Союзе, в Москве тоже обсуждается Закон о СМИ. Мне интересно знать: если мы примем у себя такой закон, кто будет вводить танки к нам?»

И безусловно, власть тогда советская и власть нынешняя кремлевская очень хорошо понимает связь между свободными СМИ и теми протестными движениями, реформаторскими движениями, которые происходят в странах. И поэтому СМИ вообще сейчас в той предвоенной обстановке, в которой мы находимся, играет совершенно ключевую роль. Поэтому совершенно не удивительно, что Кремль зачищает медийное пространство уже практически всё, видя опасность любого высказывания, которое отличается от центральной линии, которую продвигают государственные каналы, которые сами по себе тоже играют огромную... И мы можем к этому вернуться, потому что роль телевидения в конфликте, который мы наблюдаем, совершенно невероятная и, наверное, несопоставимая ни с чем до сих пор в советской и постсоветской истории.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть получается, что Лента.ру в том числе и пала жертвой вот этой российско-украинской истории?

А.ОСТРОВСКИЙ: Да. Думаю, что да. Это полная расчистка этого поля. Советская империя удерживала свое влияние на пространстве Восточной Европы и Советского Союза, как мы знаем, двумя ресурсами. Это была жесткая сила, в конце концов, то есть это были танки и это была пропаганда. Поэтому зачищались и тогда СМИ, условно говоря, выгоняли Егора Яковлева, который был главным редактором журнала «Журналист», начинался уже вовсю наезд на «Новый мир», его уже начинали разгонять, а вскоре уже совсем разгонят уже после пражских событий. Понятно, что, на самом деле, угроза репрессий, угроза вот таких зачисток – она только будет возрастать. И события, которые сейчас мы наблюдаем, они будут отзываться еще, боюсь, что довольно длительное время.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем небольшую паузу буквально одну минуту, после чего продолжим «Особое мнение».

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение» с Аркадием Островским, главой московского бюро журнала «Экономист». Теперь подробнее про Украину, но к журналистике в этой теме мы еще вернемся. И сейчас новости, которые пришли буквально только что. Парламент Крыма намерен уже 17 марта, то есть на следующий день после референдума объявить о национализации украинских предприятий на полуострове. Как вы считаете, вероятность есть того, что так же точно на следующий день после референдума в Крыму украинские власти объявят о том же самом в отношении российских предприятий? Все-таки, экономическая составляющая – ведь, она играет свою роль здесь. И российский бизнес, и предприятия представлены на Украине достаточно серьезно.

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, я сомневаюсь, что это произойдет именно вот таким, бандитским, захватническим образом, потому что надо понимать, что, конечно, власть в Крыму и вообще ситуация в Крыму, по-моему, ухудшается, потому что, в общем, она управляется практически полукриминальными структурами. И было бы полбеды, если бы там просто были военные, открыто российские военные, потому что военные, все-таки, так или иначе поддерживают определенную дисциплину. То есть регулярные войска, принимающие на себя командование, вводящие военное положение и так далее. Но хотя бы они сохраняют какой-то контроль над ситуацией.

А насколько я понимаю... Я был в Крыму неделю назад, уже тогда были признаки того, что это может начаться, начать происходить, потому что вот эти довольно агрессивно ведущие себя люди, стоящие под забором военных частей, которые говорят, что они здесь, чтобы предотвратить провокацию, а сами при этом лезут на этот забор, пытаются установить какое-нибудь знамя, начинают петь песни и приходят с электрошокерами и с битами, ну, понятно, что они не для того, чтобы предотвратить провокацию, а скорее для того, чтобы ее вызвать.

Вот эти люди, которые непонятно кто, непонятно почему, действительно, полукриминальные структуры, которые захватили власть с помощью военных в Крыму, очень, действительно, тревожно, потому что ситуация может эскалировать, может приводить к эксцессам. Уже несколько журналистов там были побиты, аппаратура отобрана и так далее. Причем, где там политика, где просто бандитизм, уже совершенно не разобраться. Просто, как бы, она скатывается в такую неуправляемую беззаконную зону, вот, как это было и в Южной Осетии, как это могло быть в Косово, как это было в Чечне. Просто такая черная дыра, на самом деле. Это опасная очень ситуация прежде всего для мирных жителей Крыма, русских, украинцев, крымских татар, кого угодно.

Я не думаю, что киевские власти, отвечая на ваш вопрос, будут действовать такими же рейдерскими способами, просто сказать, что это теперь наше. Но думаю, что они будут пользоваться, все-таки, цивилизованными юридическими инструментами.

Безусловно, захват собственности в Крыму, национализация, как они ее называют, потому что это не национализация, а просто захват...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Экспроприация.

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, захват, грабеж, ничем не отличающийся от грабежа, который происходил в 1917 году в России, когда большевики тоже, в общем, захватывали, национализировали.

Понятно, что он приведет к довольно серьезным юридическим последствиям. Я думаю, что украинские власти будут подавать иски, будет создаваться множество всяческих коллизий. Через суды будут пытаться. Действительно, через суды могут претендовать на российскую собственность.

Мне кажется, что там есть другая опасность еще кроме национализации. Надо понимать, что в Крыму находятся военные части, украинские военные части, в которых служат военнослужащие, этнические русские, украинцы, крымчане, кто угодно. Но это военные, регулярная армия, которые подчиняются власти в Киеве и которые давали присягу. Значит, эти люди вели себя поразительно, фактически, по-моему, совершенно героически последнее время. Под огромным психологическим нажимом и не только психологическим, и физическим, и угрозами, и при этом не переходили на сторону самопровозглашенных властей Крыма. Многие из них заперли оружие в оружейных комнатах и оставались в месте своей дислокации.

Моя любимая история. Когда командиру корабля «Тернополь» сказали «Сдавайся» вот эти непонятные военные люди, которые, как бы, не русские войска, а, наверное, марсиане, когда они сказали на чисто русском языке, что «Переходите на нашу сторону, сдавайтесь», командир корабля сказал: «Русские не сдаются». Командир украинского корабля сказал: «Русские не сдаются». Под украинским флагом.

Вот эти люди, действительно, вели себя совершенно поразительно. И за ту неделю, что я был там, начиналось всё, действительно, с очень тяжелой такой моральной обстановки, действительно, они были деморализованы совершенно, потому что ни командования нормального, тут еще переходит, дезертирует начальник военно-морского флота Украины Березовский. Короче говоря, личный состав был, конечно, в тяжелом психологическом состоянии.

Так вот за 5 дней того, что они выстояли, того, что они не сдались, того, что они не повелись на провокации и оставались в местах своей дислокации, ну, по-моему, это, действительно, дорогого стоит. И вопрос для меня большой, что будет с ними. Потому что угроза для их жизни, безусловно, существует. Угроза для эксцессов, безусловно, существует. Они пока, я говорю, не велись ни на какие провокации. Значит, очевидно, их нужно... Если украинские власти сказали, что они не будут воевать в Крыму, нужно срочно создавать какие-то комиссии по выводу этих людей, просто по спасению их жизней, потому что их могут побить, убить. У них там семьи, дети и так далее.

На самом деле, главная угроза для жизни и безопасности сейчас именно для этих людей, для людей, которые оставались верны своей присяге.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть это уже история лично для вас про то, что Крым уже не будет частью Украины?

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, по-моему, по факту он уже не часть Украины. По-моему, это свершившийся факт.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Будет ли он частью России?

А.ОСТРОВСКИЙ: Вы знаете, я не знаю. Я думаю, что будет в конечном итоге. Как это будет оформлено... Я думаю, что он уже часть. Он, как бы, оккупирован сейчас. Фактически блокирован (скажем даже не «оккупирован», «блокирован» правильнее будет сказать), отрезан, контролируется российскими, все-таки, я думаю, военными и спецслужбами через отчасти вот этих полугангстерских людей в Крыму, которые, я надеюсь, все-таки, в случае как раз отсоединения Крыма... В случае присоединения Крыма к России будет там наведен хоть какой-то порядок. Но я думаю, что, конечно, Крым для Украины потерян на ближайшее и, вполне возможно, довольно длительное время. И главный вопрос сейчас в мире и на Западе – остановится ли здесь, будет ли здесь проведена эта черта и власть остановится российская в Крыму или будут предприняты дальнейшие шаги по вторжению в южные и восточные области Украины.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить про реакцию Запада, то тут не очень понятно. С одной стороны, опять же, мы так или иначе всё время возвращаемся к СМИ. Мы видим это разнообразие обложек с Владимиром Путиным, мы слышим разные заявления, но при этом мы не видим никаких конкретных серьезных шагов в отношении России. Как раз Игорь спрашивает: «Насколько вероятно введение серьезных санкций против России, таких как отрез банков от финансовой системы?» Ну, там про визы периодически кто-то что-то говорит. Но опять всё это как-то декларируется, есть какие-то намерения, но мы не видим, чтобы Запад, действительно, что-то делал.

А.ОСТРОВСКИЙ: Вы знаете, я думаю, что пока, все-таки, все находятся в...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В шоке.

А.ОСТРОВСКИЙ: И в шоке. Ну, даже не в шоке, а в процессе консультаций и выработки решений. Я думаю, что...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть в смысле они просто не знают, что делать?

А.ОСТРОВСКИЙ: Нет, я думаю, что уже есть определенные планы. Есть несколько стадий разной серьезности экономических санкций в зависимости от действий России просто. Вот сейчас мы посмотрим, на самом деле, следующая неделя будет очень важной, и многое будет зависеть от того вопроса, о котором я сказал, будет ли продвижение военных частей за пределы Крыма, то есть на юго-восток страны Украины и на северо-восток. То есть будут ли какие-то действия предприниматься в Харькове, в Донецке, в Николаеве, в Одессе и так далее.

Там будут совсем другие уже, я думаю, санкции. Я думаю, что при худшем развитии событий, конечно, возможна изоляция России от рынков капитала, от займов, банковских кредитов и так далее. Если это всё остановится на уровне Крыма, я думаю, что такие меры, возможно, сразу введены и не будут.

Я думаю, что просто ситуация очень подвижная. Я думаю, разработки у всех есть. А конкретные санкции – ну, мы увидим их. Они, безусловно, будут. Они будут зависеть от действий самого Кремля. Другое дело, что я думаю, что некие принципиальные, такие, долгосрочные решения уже приняты. В частности, я думаю, что одно из главных решений, которое уже на Западе принято и в особенности в Америке, в Вашингтоне, в Белом доме, это решение об энергетической независимости Европы, о сокращении, скажем так, зависимости, о кратном сокращении зависимости Европы от российских энергоресурсов, о снижении цен на нефть и газ. Я думаю, что у США и у Запада есть такие инструменты. Напомню, что ровно это происходило, в сущности, после вторжения советских войск в Афганистан в 1979 году. Именно в начале 80-х годов цены еще были довольно высокими на нефть, а потом в результате тех решений и технологических, и политических, которые были приняты Западом, цены на энергоресурсы в начале 80-х годов стали стремительно падать, потому что были введены новые способы добычи, новые месторождения, энергосбережение и так далее, и так далее, и так далее.

Америка, которая сейчас вырабатывает огромное количество природного газа, становится, по-моему, самым крупным производителем природного газа в результате вот этих новых способов раздробления горизонтальных пластов. Я думаю, что при открытии Америкой экспорта вот этого газа, который будет вывозиться оттуда в сжиженной форме, очень будет быстро падать зависимость Европы от российского газа. И я думаю, что мы увидим снижение цен на энергоресурсы. Я думаю, что в течение двух лет мы увидим сильное сокращение зависимости, и это стратегическое решение, которое... Вот это решение уже принято. Поэтому последствия экономические для России будут очень серьезные. Через несколько лет они, я думаю, если «Эхо Москвы» (я очень хочу верить) будет существовать, мы можем в этой студии еще раз, так сказать, это подтвердить. Но я думаю, что так будет происходить.

То есть я бы развел санкции на 2 категории. Вот, есть такие долгосрочные стратегические решения, которые... Понятно, что, как сказала сегодня Меркель, Россия проявила себя как игрок, который не стабилизирует, а, наоборот, расшатывает безопасность в мире и в Европе, и поэтому Запад будет принимать, уже принимает шаги долгосрочного характера. А что касается краткосрочных санкций, то они будут зависеть от конкретных и краткосрочных действий Кремля.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас сделаем перерыв 3 минуты, вернемся и поговорим уже про Владимира Путина.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает глава московского бюро журнала «Экономист» Аркадий Островский. Давайте пару слов прежде, чем мы вернемся, все-таки, к теме СМИ, пару слов про ту линию поведения, которую выбрал Владимир Путин. Как бы вы ее оценили?

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну... (смеется) Я бы ее оценил как серьезная эскалация, повышение ставок, повышение рисков в расчете на то, очевидно, что Запад никак не ответит, или в расчете на то, что всё равно будет с экономикой в России плохо, так лучше использовать весь ресурс, который есть мобилизационный сейчас. И поскольку с экономикой будет всё равно плохо, то можно будет свалить на Запад, на санкции.

Вы знаете, линия поведения Владимира Путина – это главный вопрос и загадка, над которой все мы пытаемся думать. Можно это интерпретировать как рациональное поведение, можно как иррациональное поведение, можно говорить об очень серьезной идеологической составляющей вот этого собирания российских земель, выстраивания какого-то полумифического русского мира, которое очень опасная, на самом деле, штука, потому что, как она определяется, никто не знает, что в него включается, никто не знает, по какому принципу, кроме того, что... Как? По этническому принципу? Тогда это... Ну, в общем, это расизм. А русскоязычие – то есть это вообще что такое?

Единственное, я честно скажу, что это мне напоминает. Это разговоры, которые я часто слышал в Дагестане среди таких, фундаменталистских людей, что надо восстановить Халифат на исторические земли. Мы, на самом деле, не знаем, что такое русский мир и где его границы проходят и как он юридически определяется.

Но возвращаясь к линии его поведения, мне сложно очень ее определить. Что происходит в голове у одного человека, мы не знаем. Мы знаем, что только он знает. Мы понимаем, что только он знает, на самом деле, что будет с Украиной, какая судьба ждет Украину в ближайшее время. Останется ли она страной в границах?.. Ну, без Крыма, уже понятно, но хотя бы как вместе восточная и западная части или она будет расколота. Мы всего этого не знаем. Это, конечно, вызывает самое большое у всех волнение и напряжение и, ну, чего там говорить, страх, потому что всё происходит в голове у одного человека. А что происходит и что он думает, и как принимаются решения, кем принимаются решения, есть ли группа лиц либо это один человек, мы не знаем. Вот, все ходят и гадают, и пытаются интерпретировать, что, мне кажется, в общем, довольно бессмысленно.

Поскольку меня тоже по моему роду занятий часто мои редактора и, соответственно, мои читатели спрашивают ровно это, я предпочитаю опираться на а) действия конкретные, то есть судить просто по действиям и на открытую риторику. Вот, открытые высказывания и открытые действия – это единственный, мне кажется, источник, по которому можно судить о том, что происходит.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, можно еще видеть уровень одобрения Владимира Путина со стороны российских граждан, и рейтинг у него растет. А если говорить о том, как воспринимаются события, то вот у меня в руках сейчас свежий опрос Левада-центра. Так что мы выясняем? Что 92% опрошенных так или иначе следят за событиями на Украине, при этом 63% говорят, что федеральные СМИ российские освещают эту тему объективно. 63% считают, что всё объективно. А что результат этой объективности возможный ввод российских войск на территорию Крыма и в другие регионы Украины поддержали бы 58% опрошенных. Это же всё увязывается в один такой совершенно сумасшедший узел.

А.ОСТРОВСКИЙ: А сколько не поддержали бы?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: 26% против.

А.ОСТРОВСКИЙ: Довольно высокий, кстати, показатель. При таком уровне пропаганды 58% - это не 90, кстати, процентов. Ну, цифры... Понимаете, нужно разговаривать с социологами. Очень интересно, что люди из Левада-центра, Гудков... Как они? Потому что главное же в интерпретации...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, безусловно.

А.ОСТРОВСКИЙ: ...цифр, а не самих цифр. Ну, для меня ничего удивительного здесь нету в тех цифрах, которые вы назвали. Безусловно, существуют ресурсы, пропагандистские ресурсы, телевидение, которые включены на полную мощность. Вот, если есть там шкала от 1-го до 10-ти, то они работают, по-моему, уже на пределе. Просто там дальше некуда, знаете, увеличивать температуру. То есть она, вот, всё, что есть, по-моему, уже сейчас используется. Я не представляю себе, куда это еще можно, как повышать можно градус. По-моему, его уже повышать нельзя – он достиг своего какого-то практически пика.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, и это имеет эффект.

А.ОСТРОВСКИЙ: Это, безусловно, имеет эффект как, естественно, телевидение, как мы знаем, очень серьезный инструмент облучения, пропаганды. Многие, как рассказывал когда-то Егор Тимурович Гайдар, многие из тех, кто руководят телевидением, проходили службу еще в советской армии по специальности «Спецпропаганда, деморализация сил противника, установление контроля над оккупированными территориями» (называлась, по-моему, так эта дисциплина в советское время). Ну вот она используется на полную совершенно катушку в смысле деморализации противника, потому что российские каналы принимаются и продолжают приниматься, и вещают на территории Крыма. До недавнего времени на территории всей Украины, сейчас, насколько я понимаю, в целях безопасности, просто информационной безопасности они были отключены.

Значит, понятно, что это очень серьезный ресурс, усилиями которого удалось создать не только фон вот этой поддержки, но удалось создать, собственно, образ врага и угрозы в Крыму.

Потому что понимаете, в чем дело? В Крыму же никакой угрозы... Вот, когда ты там находишься, все люди тебе говорят «Ну как? Спасибо, что Россия нас защитила».

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: От кого?

А.ОСТРОВСКИЙ: «От кого? От кого?» – «Ну, вот, от вот этих фашистов». – «А где фашисты?» – «А фашисты... Ну как? Они, вот, в Киеве». – «А вы их видели?» - «Ну как? Конечно, видел. По телевизору». И, вот, российское телевидение на протяжении долгого времени создает образ врага, этих фашистов полумифических... Там, действительно, есть несколько довольно маргинальных фигур и отморозков, включая этого легендарного полумифического... То есть он, действительно, существует (этот человек) по имени Дмитрий Ярош из этого Правого сектора. Поддержка его (мне мои коллеги в Киеве говорили), по-моему, 1,6%. Кстати, поддержка Тягнибока, который второй главный фашист, упала с 7% до 1,7%. А у Яроша, кстати, меньше, чем 1,6% - это у Тягнибока 1,7%. Поддержки никакой нету, на самом деле. Она, безусловно, не растет и, очевидно, падает у националистически настроенных вот таких ультраправых политиков не только в Киеве, но и на Западе Украины.

Этот Дмитрий Ярош, кстати... Будет, может быть, интересно слушателям узнать, что Дмитрий Ярош, который с российских телеэкранов подается как главный фашист, провокатор и так далее, и так далее, в тот день, когда были убиты почти что 100 человек в Киеве 20 февраля с использованием снайперов, Дмитрий Ярош полтора часа в этот день встречался с Виктором Януковичем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, была такая история.

А.ОСТРОВСКИЙ: Более того, Дмитрий Ярош этого даже не отрицает. И на вопрос «А что вы там делали?» он сказал «Ну, он предлагал мне сдаться, а я отказался». Это он полтора часа отказывался сдаваться? И почему его там не арестовали, если он там был?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слышали, как Виктор Янукович говорит?

А.ОСТРОВСКИЙ: Да. Может быть, стоило бы спросить Виктора Федоровича Януковича о том, о чем именно он говорил с Дмитрием Ярошем, какие у него связи? Может быть, какие его помощники вели работу с Дмитрием Ярошем?

Значит, это что касается создания образа врага и из чего это состоит и как это делается. Ну, врага-то создали виртуального, а войска-то настоящие. Это первое.

Второе, возвращаясь, собственно, к тому, о чем вы спросили. Понимаете, создать вот такую милитаристскую патриотическую истерику и эйфорию не сложно, если у тебя, действительно, есть телевидение, если у тебя есть такой мобилизационный ресурс, если у тебя есть такие деятели культуры, которые готовы всё это делать сотнями. Значит, это создать можно. То, что рейтинг пойдет вверх, понятно, ничего удивительного здесь нет. Вопрос главный – можно ли это удержать?

Стоит напомнить, что ровно 100 лет назад в 1914 году, когда Романовы тащили Россию в Первую мировую войну, уровень вот этого безумия, эйфории патриотической и желания войны, и поддержка была гораздо выше, чем сейчас. А через 2 года от нее ничего не осталось, и мы знаем, что случилось с Российской империей.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошие исторические параллели вы выводите напоследок.

А.ОСТРОВСКИЙ: Да. Поэтому вопрос не про то, что это... Взвинтить можно. Можно ли удержать? И как это будет, как долго это будет продолжаться? Я думаю, мне кажется, что удержать долго не получится, потому что... Конечно, можно свалить ухудшение экономической ситуации на санкции и на Америку, и сказать, что это всё американцы, подлые пиндосы и фашисты. Но при серьезном ухудшении экономической ситуации не в Москве, где деятели культуры, на самом деле, ее не почувствуют (у них всё будет хорошо, у этих деятелей культуры), а, вот, в глубине России, где, на самом деле, недовольство экономической политикой государства нарастает. Я просто приведу... На вашем же сайте было замечательное письмо. Смотри письмо из прекрасного русского города Вологды, который я очень люблю, в котором призывалось ввести войска, чтобы защитить интересы коренного российского населения. Вот, это ироническое письмо, ироничное письмо, мне кажется, хорошо дает понять о тех настроениях, которые могут ждать Кремль в ближайшее время.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. В «Особом мнении» сегодня выступал Аркадий Островский.