Евгения Альбац - Особое мнение - 2014-02-11

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я приветствую в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте, Евгения Марковна.

Е.АЛЬБАЦ: Здравствуйте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какая-то волна или эпидемия, или я не знаю, оскорбленных и униженных по всей стране. Такое ощущение, что пол-России чем-то оскорблены и ждет от второй половины страны извинений. Это история с блогом Виктора Шендеровича и требуют извинений от министра Мединского. Депутат Роднина внезапно начала извиняться. Что это за снежный ком вообще, который покатился какое-то время назад, и всё больше, и больше, и больше оскорбленных?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, я не сказала бы. Все-таки, я думаю, что пол-России – это большое преувеличение. Особенно много обиженных среди людей власти. Я думаю, что это связано с глубочайшим комплексом неполноценности. Эти люди, которые, с одной стороны, вроде бы, на бумаге наделены властными полномочиями, например, принимать законы в Государственной Думе, встречаться с министрами, обсуждать с ними бюджет и так далее. А с другой стороны, они ничего не могут. Тот же самый Васильев ничего не может сделать с тем, что реформы в Министерстве внутренних дел как не шли, так и не идут, и ничего кроме названия милиции на полицию, собственно, не изменилось. И, наверное, этот седой человек испытывает глубочайшее чувство унижения от того, что он служит ширмой для абсолютно коррупционной власти, которая использует налоги сограждан, бюджет и так далее для того, чтобы решать собственные проблемы неполноценности и собственные комплексы. Вот, я думаю, это самое важное, что люди власти – они чувствуют, что они абсолютное ничтожество, они не принимают никаких решений. Все решения принимает один человек. И это выплескивается так, как это вам любой психоаналитик расскажет, что тогда начинаются поиски виноватых, врагов и тех, кто виноват, за то, что они приходят домой, а жена им говорит «Ну, ты что же? Ну, что же с вами вообще? Вы не мужики, что ли?» И надо признавать: нет, не мужики.

Это что касается этих замечательных обид на Виктора Шендеровича, хотя Шендерович совершенно справедливо пишет (и об этом же пишет в своем блоге и главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов – я в этом его абсолютно поддерживаю), что «Эхо Москвы» и сайт «Эха Москвы» исполняют конституционное право людей на информацию. Я с собой специально захватила Конституцию РФ, в которой абсолютно недвусмысленно сказано о том (это статья 29-я, пункт 5-й), что гарантируется свобода массовой информации, цензура запрещена, запрещается. Это Конституция РФ. Я напомню, что Конституция РФ является законом прямого действия, да? И это статья 15-я первой главы Конституции РФ. Поэтому когда людям нечего сказать, они начинают обижаться.

Что касается заявлений господина Мединского, ну, знаете, вот, у нас был ответственный за шпроты господин Онищенко. Теперь у нас есть ответственный за бесконечную гордость за любой эпизод Российской империи господин Мединский. Над ним хохочет и всё культурное сообщество, которым он, якобы, руководит, и все люди, которые как-то немножко знакомы с историей и с культурной историей России в том числе. Сказать то, что он сказал в адрес Даниила Гранина, надо совсем не понимать, что ты делаешь. О том, как пировали в Обкоме партии Ленинграда во время блокады, написаны, ну, многие и многие книги, да? Существуют на этот счет исследования. Сегодня «Новая газета» опубликовала интервью женщины, которая работала в одном из элитных магазинов и рассказывала, как это всё было. Это вообще новости тут никакой нет, это же известно.

Я в свое время брала интервью у Дмитрия Сергеевича Лихачева, замечательного нашего специалиста по древнерусской культуре, истории, замечательного ленинградца, который пережил блокаду. До этого он, правда, пережил Соловки, заключение на Соловках. Это он мне рассказывал, если мне память не изменяет, в 1983-84 году. То есть никакого тут секрета нет.

Они пользуются тем, что люди, которые, действительно, пережили блокаду, их почти не осталось, и от их имени бесконечно выступают, как один историк хорошо их назвал, «ветераны красных уголков», те, кто войны не знают, не помнят, но которые взяли себе почему-то право говорить от имени мертвых.

Вообще то, как власть использует наших мертвых в качестве защиты от собственных критиков, это поразительный цинизм. Они, конечно, абсолютные безбожники, ничего не боятся, что, конечно, опасно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Для журналистов и для публицистов есть какая-то опасность во всей этой ситуации?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, а что значит «какая-то»? Мы видим, что произошло с телеканалом «Дождь», как изумительная, совершенно замечательная профессиональная работа «Дождя» по репортажам с Майдана украинского стала причиной, почему в качестве побудительного мотива отключения «Дождя» от кабельных сетей была использована эта история с блокадным опросом, да? Конечно, есть, и мы отлично понимаем, что идет яростная атака на оставшиеся независимые СМИ. Все мы это чувствуем очень хорошо на себе и... Ну что ж? Это война. Это война, которую власть объявила независимым СМИ.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем буквально минутный перерыв. Оставайтесь с нами – программа «Особое мнение» продолжится, и дальше мы поговорим о ситуациях в московских СИЗО.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Сегодня глава Верховного суда заявил, что, собственно, Верховный суд проверит причины резкого роста числа заключенных под стражу в Москве. Но мы видим, что московские суды после массовых акций – они так, довольно охотно заключают людей под стражу. Эта тенденция последних лет с чем связана?

Е.АЛЬБАЦ: Я не могу вам сказать, я никогда не изучала специально – тут для этого вам надо приглашать Зою Светову, которая про это знает всё. А я давно не была в московских судах.

Но давайте посмотрим. Вот, по Болотному делу, да? Ярослав Белоусов отсидел 1,5 года уже, с 9 июня 2012 года. Степан Зимин – с 8 июля 2012 года. Андрей Барабанов – с 27 мая 2012 года. Артем Савелов – с 10 июня 2012 года. Это я всё называю, когда их посадили. Денис Луцкевич – с 9 июня 2012 года. Алексей Поляхович – с 26 июня 2012 года. Духанина под домашним арестом с 29 мая 2012 года, Сергей Кривов – с 18 октября 2012 года.

Значит, люди, которые не осуждены, дело которых, у нас, в общем, мало оснований сомневаться в том, что оно абсолютно сфальсифицировано... Журнал «The New Times» вел постоянные репортажи с процессов. И мы писали о том, как омоновцы и милиция либо путались в показаниях, либо вообще отказывались от своих показаний.

Вот эти люди просидели в СИЗО от года до полутора лет. Ну и что Лебедев будет?.. Пройдется по СИЗО и обнаружит, что там сидят люди, которые не должны там сидеть? Там сидят люди, если есть подозрение, что они могут воздействовать на следствие или убежать, могут быть под домашним арестом? Ну, о чем тут говорить, понимаете? Ну, это же всё фикция, это об этом смешно говорить. Какой Лебедев?

Председатель Верховного суда Лебедев, как мы знаем, имеет столько же полномочий, сколько депутаты Государственной Думы. И делать он может то, что ему скажут. Мы это наблюдали в том числе и по самым многочисленным решениям, связанным с политическими заключенными.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Говоря о СИЗО, тут нельзя не вспомнить, что сейчас под стражей находится школьник, который устроил стрельбу, убил учителя, смертельно ранил полицейского. Ему продлен арест, и он по-прежнему не встречается, не может встретиться со своими родителями, и мы видим реакцию властей на эту трагедию. Она, не знаю, для вас насколько предсказуемая или непредсказуемая, но, вот, мэр Москвы Сергей Собянин предостерегает от простых решений, как он сказал, в обеспечении безопасности школ. Как вы считаете, все-таки, власть способна снизить как-то риски повторения или нет?

Е.АЛЬБАЦ: Ну, я не очень вижу, как в этой истории... Понимаете, к сожалению, в других странах мира и, прежде всего, в США, мы знаем, это бесконечно повторяющееся явление связано с самыми разными причинами. Что произошло в московской школе в Отрадном, мы вчера об этом говорили всю мою передачу здесь на «Эхо Москвы», поэтому чего тут повторяться?

Не знаю. Я не знаю, может или не может власть. С моей точки зрения, власть, к сожалению, у нас, с одной стороны, казалось бы, у нее колоссальное количество полномочий, денег и возможностей. А с другой стороны, она не может сделать простую вещь – чтобы людям, которые больны раком, чтобы им были доступны обезболивающие, чтобы люди уходили из этой жизни нормально, так сказать, не униженно. Мы знаем все истории, которые повторяются сейчас.

И, вот, кстати, об этом, да? Вот, честно говоря, меня это значительно больше интересует, чем ситуация с этим мальчиком, про которого надо дождаться, все-таки, когда будет сделана психиатрическая экспертиза.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы сейчас про историю с адмиралом Апанасенко, я правильно понимаю?

Е.АЛЬБАЦ: Не только, не только. Это вообще. Это же не первая история. Да, конечно, об этом много сейчас говорят, но, ведь, это же не единственная история. И эта история не только с вопросом доступа раковых больных к обезболивающим препаратам. Вот, отношение у нас к умирающим людям, вообще к раковым, тяжело больным людям, на самом деле, это квинтэссенция отношения российской власти и российских органов, отвечающих за это, вообще к людям.

Вот, я сегодня читаю в газете «The New York Times» статью о том, что, оказывается, в России появился новый олимпийский спортсмен, зовут его, оказывается, Виктор Ахн. Этот Виктор Ахн раньше, до 2011 года, на самом деле, был южнокорейцем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он – Ан.

Е.АЛЬБАЦ: Ан?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, я перевожу...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Виктор Ан.

Е.АЛЬБАЦ: Ан, да? Был южным корейцем, выиграл 3 Олимпиады, 5 чемпионатов мира, а теперь он, оказывается, гражданин РФ с 2011 года. И выбирал он между двумя странами. У него был выбор, он сначала думал поехать в США, а в результате выбрал Россию. И, вот, один из его тренеров рассказывает, который, собственно, тренировал российскую конькобежную сборную, как пишет газета «The New York Times», почему же он, все-таки, выбрал Россию. Цитата: «Ему нужна была зарплата, а американцы не могли ее платить, потому что у них недостаточно денег для конькобежцев на короткие дистанции. И лучшие условия ему были предложены в России, потому что они могли всё для него сделать. Получение гражданства для него было очень просто, и ему предложили все необходимые условия для того, чтобы он встал под российский олимпийский флаг».

И, вот, я думаю, вот, больше, чем год, больше уже, чем год, в журнале «The New Times» каждую неделю выходит колонка Антона Буслова, который борется с раком. Антону люди собрали уже почти миллион долларов суммарно. У него рак крови, и он оказался в тех 5%, у которых этот рак крови никак не вылечивается. Ему пришлось делать трансплантацию. Он лежит в клинике Колумбийского университета США, деньги на поездку ему собрали блогеры РФ еще в прошлом декабре. Потом нужно было собрать ему и на курс Брентуксимаба. Собрали тогда 150 тысяч долларов. Не помогло – ему нужен был другой курс лечения. Собрали блогеры 250 тысяч долларов. Потом надо было собрать еще 350 тысяч долларов. Поскольку мы в этом принимаем довольно действенное участие, я хорошо знаю эту историю.

В клинике Колумбийского университета, в которой он лежит, к нему подходят врачи и медсестры, и всё время интересуются. А счета для тех, у кого нет страховки (а у него, понятно, нет страховки) невероятные совершенно – и 600 тысяч, и 700 тысяч. Последний счет у него был... У него был сепсис, он умирал перед тем, как была трансплантация.

И, вот, его всё время спрашивают «А скажите, а почему?.. А, вот, правительство РФ никак не участвует в вашей судьбе?» А вокруг него там еще несколько иностранцев, и, в частности, больной из Норвегии, которого всё лечение оплачивает правительство Норвегии. И больной там из другой страны, которому всё лечение оплачивает правительство его страны, да?

И вот ты думаешь. У РФ есть деньги для того, чтобы купить, прямо скажем, немолодого спортсмена, который в лучшем случае выступит на одной Олимпиаде в Южной Корее, да? На это деньги есть. И я примерно представляю, что объем расходов примерно в районе миллиона долларов – перелокация, квартира там и так далее, зарплата ему, тренировки и прочее.

И, вот, есть абсолютно конкретный человек Антон Буслов, которому правительство РФ не помогло вообще никак. С него только тянули деньги в одном центре, в другом центре, и в результате единственная надежда на жизнь... А ему 29 лет (сейчас ему 30 лет). ...единственная надежда выжить для него была поехать в США и там лечиться, потому что у него оказался, ну, безумно сложный вариант рака. Он борется, этот мальчик. Потрясающей силы парень. Борется так, как... Я много видела сильных людей. Антон, ну, невероятной силы воли и страсти к жизни человек. Тяжело ему бесконечно. Бесконечно тяжело. Правительство РФ...

Вот, я знаю очень крупных чиновников правительства РФ, которые в личном качестве помогали Антону. Ему помогают очень многие самые разные люди. Но ни разу... Вот, год публикуется его колонка, больше (мы начали ее публиковать в ноябре 20102 года), ни разу ни из Министерства здравоохранения никто... Абсолютно плевать! Это парень, который закончил Физтех, который занимался нашими спутниками на высоких орбитах. Парень, безусловно, необыкновенно талантливый. Ни разу никто даже не подумал «Может быть, ему надо помочь?» Он из города Воронежа, у него больная сестра. Эта семья попала в свое время под чернобыльский хвост. Сестра стала донором Антона для трансплантации костного мозга, хотя, она сама в инвалидной коляске.

И, вот, знаете, вот, во мне всё клокочет. Значит, истратить невероятные деньги на эту показуху под названием «Олимпиада в Сочи», покупать южнокорейского спортсмена и при этом абсолютно плевать на этих людей, которые вынуждены собирать по миру деньги, чтобы получить хоть какую-то надежду на вылечивание от рака. Вот это, знаете, от этого задыхаешься, потому что ты понимаешь, что этой власти люди, которые живут на территории РФ, они ей мешают, они – нахлебники, они – те, которые отбирают ее доходы от трубы. На этих людей совершенно плевать. Вот, нужно вот это вот невероятное роскошество, которое было продемонстрировано на открытии в Сочи.

Знаете, вот, я внимательно дважды посмотрела это открытие и оно меня... Это, безусловно, очень профессиональная, классная работа. Но я думаю: «Неужели?..» Вот, это выдается на весь мир, на 3 миллиарда человек. И главная идея, которую Россия, РФ решила передать миру, тем 3 миллиардам, кто это смотрел, это, ведь, показать могущество, мощь государства. Не страны, поскольку государство – это только чиновники, не людей, не индивидуальностей. Нет! Там было бесконечное шагали полки и показывали всякие города.

И я думаю, ну, сколько же можно? Ну, должен же существовать какой-то предел этой безудержной безнравственности. Как же они (люди власти) не понимают, что, ну, так уже нельзя, что они переходят все мыслимые понятия добра и зла?

Олимпиада – хорошая вещь и, наверное, это здорово, что появился новый курорт и можно поздравить сочинцев с тем, что у них замечательный вокзал и поезд, и то, и другое, и пятое, и, наверное, это хорошо для развития юга России. Понимаете? Но, как бы, должно быть всё соразмерно! Соразмерно. Нельзя с одной стороны не иметь средств для того, чтобы вылечивать детей и людей, которые умирают от рака, потому что в нашем отечестве нет необходимых лекарств, врачей и так далее, и другой рукой выбрасывать такие деньги. На что! На что?! И брать южнокорейского спортсмена, покупать за те деньги, за которые можно вылечить человека.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем небольшую паузу буквально 3 минуты, и «Особое мнение» продолжится.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Жень, ну, вот, смотрите. После этой чудовищной совершенно истории с попыткой суицида (я имею в виду контр-адмирала Вячеслава Апанасенко) вот теперь, значит, правительство будет это всё проверять и внезапно, все-таки, решили заняться этим вопросом. Какой-то эффект от этого будет? Или это тоже, ну, вот, сделали заявление, а воз, что называется, и ныне там? Потому что как вы напомнили, от людей, которые каждый день занимаются с раковыми больными, мы слышим и не раз, что проблема стоит очень остро. Сейчас этим, вроде как, займется правительство. Может получиться?

Е.АЛЬБАЦ: У вас же Доктор Лиза выступала на передачи. Она об этом много раз писала и в своем блоге, и в Twitter’е, и так далее. Доктор Лиза, ведь, ездит к больным, которые всеми оставлены и которые очень часто лежат в одиночестве в квартирах. И которые мучаются от страшных болей. И это каждый раз проблема, как их обезболить. Мы же знаем, что история началась с того, что Федеральная служба по контролю за наркотиками начала возбуждать уголовные дела против врачей. И начался дикий контроль за использованием наркотических препаратов. Конечно, это надо делать и надо следить за использованием наркотических препаратов. Но при этом врачей поставили в дикую совершенно... Они просто всего на свете боятся. Я проходила через это с близкими мне людьми. Они всего на свете боятся.

Вот, опять же, Антон писал у нас в колонке про то, что вопросы обезболивания вообще не стоят. Он проходил через страшные боли. Мгновенно, тут же дается обезболивание. Он пишет о том, что в американских клиниках существует принцип «Больной не должен страдать, надо тут же обезболивать его». Там нету этой проблемы.

Здесь эта проблема постоянная. При этом, как мы знаем, это ничуть не помогает борьбе с наркоманией. Ничуть не помогает. Я думаю, что Ройзман сделал больше для борьбы с наркоманией, чем всё ФСКН вместе взятое, про которое мы бесконечно слышим истории как один сотрудник ФСКН от передозировки умер, другой погиб и так далее.

Но это, ведь... Понимаете, это отражение, как мне кажется, Таня, это отражение философии российской власти, для которой боль отдельного человека ничто. И это опять, вот, мы видели это на открытии Олимпиады в Сочи, да? Когда вот оно, вот эти полки в Петербурге, да? Петр, полки в Петербурге. Если это бал, то он должен быть огромным. Хотя, очень красиво, ничего не скажешь, да? Это строится электростанция... Это всё о машинериях, о мощи государства. Это не имеет никакого отношения к отдельному человеку.

Я даже думала «Ну, что ж вы так-то? Ну, можно же было сделать там...» Был какой-то там... Был вообще-то Ломоносов, там был Пушкин, там были...» В истории России было много замечательных индивидуумов. И мир знает нас, потому что Толстой, потому что Достоевский, потому что Гоголь, да? Ничего. Шла такая абсолютная манифестация государства.

Знаете, я когда-то, когда я еще читала, пока меня не уволили из Высшей Школы Экономики, я читала лекции по институциональной теории государства. И, вот, я пыталась объяснить своим студентам, почему так разнится представление о государстве у нас в отечестве и в западной модели мира. И это очень хорошо видно по тому, какие слова... И язык вообще очень часто хорошо передает смыслы глубинные. По тому, как по-разному имеет этимологию слово «государство» в России и «state» в западной цивилизации.

State происходит от слова «статут», да? Статуя, да? То, что нечто, стоящее отдельно. А государство у нас происходит от «государь, господарь». Господарь – это высшее существо в государстве, которое владеет всем, и землей, и людьми на ней.

Вот, есть представления в западном мире, что государство – это только институт. Важный, нужный, трудно обходиться без института государства, но оно стоит отдельно, оно ни в коем случае не распространяется на общество. Это не есть страна, да? Это только отдельно стоящий институт.

А у нас почему-то представление, что, вот, государство – это всё. Государство – это страна, это люди, это общество. И это, к сожалению, отражается в ментальности людей, которые находятся у власти. И понятно, почему. Потому что они поголовно выходцы из института, из КГБ, для которых, собственно, смысл их работы – это защита интересов именно вот этого отдельно стоящего института под названием государство и власть. Не страны, не общества, повторяю, а, вот, именно интересов отдельно стоящего института. И эти люди сейчас занимают все верховные этажи российской политики. И это их философия. Для них человек – это... Ну, это ничто, это расходный материал: сегодня есть, завтра нет, бабы нарожают новых детишек.

Вот, к сожалению, это всё следствие одного и того же, что индивидуальность, то, что в либеральной модели мира самое важное, меньшинства, либеральность, индивидуальность, для людей нынешней власти это несуществующие величины, это вообще пыль, ничто. Они считают миллиардами, они так считают и потери России в XX веке, в войне и так далее. Ой...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте пару слов про российскую политику. Ну, я не знаю, правда, относится ли это к сегменту политики, потому что, судя по всему, не очень, получается. Один из наших слушателей спрашивает: «Как вы считаете, вот этот последний скандал в РПР-Парнас говорит о том, что оппозиция, все-таки, не способна к объединению, к слаженным действиям и власть сможет спать спокойно, они сами разваливаются на кусочки?»

Е.АЛЬБАЦ: Ну, я думаю, что не стоит по одной такой ситуации крестить всю российскую оппозицию. Она значительно шире, чем одна партия или две партии, да? Она очень разная.

Идет попытка притирания и сопряжения интересов. Есть у людей разные амбиции. Есть люди в оппозиции, которые исповедуют старый лозунг, который возник еще на знаменитом процессе по делу о подпольном журнале этологов, который тогда выразил Глеб Павловский, известный ныне политтехнолог, который говорил о необходимости компромисса с властью. Это 1973-й или 1974-й год, по-моему, 1975-й. Это тогда вызвало яростный отпор у людей таких как, не знаю там, Буковский, например, или как Лариса Богораз и так далее, которые еще полагали, что с бесчеловечной властью никакого компромисса быть не может.

Я скорее отношусь к тем, кто считает, что компромисса не может быть. Есть ситуация диалога, может быть ситуация выслушивания аргументов друг друга. Но мы просто видели, что произошло с партией «Яблоко», которая бесконечно сидела в предбаннике у Владислава Юрьевича Суркова, да? Ну, мы видим, как эта партия закончилась практически и порастеряла свой очень большой электорат. Я сама голосовала всегда за партию «Яблоко», между прочим.

Так что это 2 позиции. Идет дискуссия. Я всегда сторонник, чтобы шла дискуссия. Я надеюсь, что как-то эта ситуация разрешится.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А если говорить о еще одном ярком представителе оппозиции, о молодом, об Алексее Навальном. Его тактику как бы вы оценили? Насколько это верно? Вот, он сейчас занимается своим Фондом по борьбе с коррупцией, вот, он весь в этом.

Е.АЛЬБАЦ: Тань, ну, чего мы тут дурака валяем? Ни для кого не секрет, что мы с Алексеем Навальным давние друзья, хотя молодым политиком (все-таки, ему уже, по-моему, 34 года), его назвать... Как-то у нас молодые – это 20.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, по сравнению с остальными. Ну, кто же у нас 20-летний политик сейчас?

Е.АЛЬБАЦ: У нас есть. Вон сидят по Болотному делу 20-летние в том числе. Мне очень нравятся расследования Навального. Что-то лучше, что-то хуже, что-то более доказано, что-то менее доказано. Мне кажется, что они правильно сделали то, что решили регистрировать партию под названием «Партия прогресса» (по-моему, так), потому что у них украли название «Народный альянс». Ну, что делать? Если ты имеешь дело с ворами, ну, приходится находить всякие другие варианты.

Я думаю, что они это очень правильно сделали. Там не только Навальный, там есть и Володя Ашурков, изумительный совершенно, там и Албуров есть, и Люда Соболь. Там вообще много молодых замечательных, очень убежденных людей, которые верят в то, что они делают. Да, мне нравится то, что делает Навальный, я этого не скрываю.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. В программе «Особое мнение» сегодня выступала Евгения Альбац.

Е.АЛЬБАЦ: Спасибо.