Эдуард Лимонов - Особое мнение - 2013-11-27

А.ПЛЮЩЕВ: Добрый вечер. Меня зовут Александр Плющев, особым мнением сегодня с нами делится писатель и политик Эдуард Лимонов. Эдуард Вениаминович, добрый вечер.

Э.ЛИМОНОВ: Добрый вечер.

А.ПЛЮЩЕВ: Начнем, с вашего позволения, с Украины. Там волнения, брожения. Вы – человек, которому волнения, брожения всегда были близки. Ну, я не знаю, нравились, не нравились.

Э.ЛИМОНОВ: И Украина тоже близка, да.

А.ПЛЮЩЕВ: И Украина, да. Как вам происходящее там? Не рвет на Украину?

Э.ЛИМОНОВ: А вы знаете, я думаю, что за них можно порадоваться. У них нормальная политика. Вот, видите как? Половина страны хочет на Запад, а где-то около половины не хочет.

А.ПЛЮЩЕВ: Разве хорошо это, когда раскол этот?

Э.ЛИМОНОВ: Вы знаете, это, наверное, не хорошо, но мы имеем данность. И вот эта вот реальность отражает реально существующие 2 лагеря у них. И у нас такого невозможно. Я им часто завидую в последнее время, что они так вот... Ведь, они не стесняются, не выходят там... Кричат там, дерутся в парламенте, чубы трещат, всё нормально. А у нас же так вот как-то по угро-фински ханжески так это бледно и холодно. Москали мы, москали.

А.ПЛЮЩЕВ: Не монголо-татарский нет?

Э.ЛИМОНОВ: Нет, нет. Это, знаете, 98% российского населения – потомки угро-финнов, то есть жителей вот этих всяких тенистых темных лесов, свинцовых хмурых рек. Отсюда у нас и темперамент такой, поэтому и цыгане нравятся, потому что прямо противоположные там, да? Жара, тепло, страсти. А мы такие, мы чухонцы ближе. Ну, не я лично (у меня немножко другие корни). Но большинство населения – это факт.

А, вот, товарищи украинцы – они, все-таки, южные славяне. Это не хорошо и не плохо. Это факт темперамента. Вот, когда поколение предков смотрит на свинцовую реку, а сверху этот тенистый мокрый лес...

А.ПЛЮЩЕВ: И утес еще обязательно.

Э.ЛИМОНОВ: Да, еще какой-нибудь утес там да. Ну, короче говоря, селедка там, всё это. То один темперамент. А когда вот эти степи там, Прикрымье, Черноземье и прочее, широкая украинская степь, то другая ментальность у человека.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот вы завидуете такой реальной политике и так далее.

Э.ЛИМОНОВ: Завидую, да.

А.ПЛЮЩЕВ: Вас спрашивают, поедете делать революцию-то на Украину?

Э.ЛИМОНОВ: Ну, что легкомысленно так говорить, товарищи? Что значит «делать»? Как будто меня кто-то ждет или вас там кто-то ждет. Никто никого не ждет – у них свои есть, кто там... Тягнибоки, кто там? У них всегда хватало людей храбрых, настойчивых и безумных. Посмотрите украинскую историю, все эти Гайдамаки, Наливайки, безумные Гетманы. Один Богдан Хмельницкий есть – в его биографии разобраться чего стоит. Или там Мазепа и кто угодно.

Там страсти такие, южно-славянские страсти. Там и без меня есть люди.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо. Если бы, представим, что Украина была вашей страной сейчас, вы бы на чьей стороне были?

Э.ЛИМОНОВ: Я бы был на своей.

А.ПЛЮЩЕВ: Как всегда?

Э.ЛИМОНОВ: Как остроумно я вам отвечаю. Нет, ну, потому что если говорить о политических лагерях, то мне ни Янукович, ни Тимошенко не близки. Это 2 бюрократа, 2 бывших премьер-министра. Ну, у Юлии Тимошенко это всё ее премьер-министерское прошлое – оно смягчается и романтизируется, и трагический оттенок придает ей вот эта тюрьма и прочее. Но, на самом деле, это 2 человека, которые ничего интересного не обещают Украине, если разобраться. Ничего интересного! Это тоже... У них даже спора нет – они оба за вот такой, как бы, капитализм (назовем это так). Они оба ориентированы так или иначе, все-таки, на Европу. Ну и Россия, собственно, тоже ориентирована на Европу. Что, Путин не говорит нам, что мы прямо отличаемся чем-то от других капиталистических государств Восточной Европы? Да нет, ничем.

То есть я не вижу никакой... Там же нет Че Гевары. Например. Ну, к примеру, да?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну да. Да-да.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, я взял Че Гевару просто как пример отличного человека с другой идеологией, когда можно было бы возмущенно сказать «Я не хочу Януковича. Мне нужен Че Гевара или, там, Батька Махно, кто угодно». Этого же нет. Это выбор между двумя ровными премьер-министрами. Если бы у нас был бы выбор между, например, Касьяновым и Фрадковым, то какой это выбор? Это не выбор.

А.ПЛЮЩЕВ: Понятно. Какого будущего вы бы желали Украине, заканчивая эту тему, если не поступит вопросов от наших слушателей?

Э.ЛИМОНОВ: Ну, я считаю, что это очень поэтичная, сумасшедшая страна. Я знаю язык очень хорошо, кстати (в украинской школе учил его).

А.ПЛЮЩЕВ: В Википедию надо внести, а то там только французский и английский.

Э.ЛИМОНОВ: Да нет. Ну, как-то это само собой, по-моему. В Википедии вообще черт знает что написано обо всех. Я не исключение.

Я хотел бы, чтобы она была той Украиной Гоголя, невероятной такой. Или даже «Белой Гвардии». Помните, это события происходят в Киеве? Украина и там все вот эти страсти, панночки кузнеца Вакулы летающего там с чертом. Ну, такой. И страшной одновременно, и страстной. Она мне нравится. Хотя, я бы, будучи главой государства, например, я бы строил козни, обязательно оторвал бы у них и Восточную Украину и Крым. Одно другому не мешает.

А.ПЛЮЩЕВ: Да вы к тому же еще и империалист.

Э.ЛИМОНОВ: Я – империалист абсолютно законченный, куда хуже, чем даже любой Проханов.

А.ПЛЮЩЕВ: Кстати...

Э.ЛИМОНОВ: Я еще агрессивный империалист. И тот империалист, который не вздыхает о прошлом, а, наоборот, строит злые козни на будущее.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне казалось, что если партия национал-большевистская, то национальный проект не предусматривает

Э.ЛИМОНОВ: Ну, Национал-большевистская партия... Во-первых, надо чтить законы, упомянуть, что она запрещена в 2007 году. Это обязательно. А вообще, по-моему, это как раз наша тема, да.

А.ПЛЮЩЕВ: Империя?

Э.ЛИМОНОВ: Это тема нацболов. Ну как? Национальная справедливость, социальная справедливость.

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте про самое сердце империи поговорим, про Красную площадь, на которой теперь чемодан. Ну, вроде бы, его начали, вот, по последним новостям демонтировать. Как вам вообще вся эта история или истерия, если хотите?

Э.ЛИМОНОВ: Истерия, да. Ну, у нас страна разделилась давно на 2 лагеря, условно говоря, прогрессистов и консерваторов, они же реакционеры. И они...

А.ПЛЮЩЕВ: Вы где? (на всякий случай) Или вы как обычно сам по себе?

Э.ЛИМОНОВ: Не, давайте меня пока на секунду оставим в стороне.

А.ПЛЮЩЕВ: О’кей. Ну, просто чтобы представлять.

Э.ЛИМОНОВ: Не, я просто вам хочу досказать.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо.

Э.ЛИМОНОВ: В смысле этого баула я ни на одной стороне. Я считаю, что это смешно (вот эта схватка). Но поскольку у нас нет политики и Госдума не место для дискуссий, то вот эти 2 лагеря, готовые разорвать друг друга в клочки, они схватываются на любой подвернувшейся площадке. Вот сейчас этот баул. До этого, извините меня, это были Pussy Riot, это тоже такой же идиотизм, как бы. Это идиотизм общества, вот это слабоумие, ну, вынужденное, конечно же, да? Когда нет политики, то и баул становится предметом распрей. Одни за баул, другие против баула. И всё такое.

На мой взгляд, это немного стыдно, а вообще смешно.

А.ПЛЮЩЕВ: Но с другой стороны, вот, была же история с кубом зеркальным (не куб, а там был такой параллелепипед большой зеркальный летом, его никто не заметил). Может, потому что он зеркальный, я не знаю? Кристиан Диоровский.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, там и каток был.

А.ПЛЮЩЕВ: Он и сейчас есть. Он прямо за сундуком.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, я не хожу на Красную площадь. Я хожу на Триумфальную площадь. У нас разные площади. Поэтому что вам сказать? Ну, ничего умного в любом случае там нет. Ну, нет. И с одной стороны всё не умно, и с другой стороны всё дурь. Ну, пусть потешатся.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо. Ну, чемодан так чемодан. Давайте тогда...

Э.ЛИМОНОВ: «Баул» я его назвал.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, или баул. Ну, не знаю. Внешне (я вот сегодня был там), внешне не очень похож на баул. На сундук похож больше, правда. Но вам виднее – вы поэт и художник.

Э.ЛИМОНОВ: Я предпочитаю его, как бы, заклеймить и обозвать баулом (этот чемодан).

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо. Давайте поклеймим Госдуму. Хотите? 43% населения по последнему опросу говорят, что она, как бы, и не нужна – можно обойтись одними указами президента. «Пусть царь правит» (типа того), - говорят они. А 39% говорят «Ну, в общем, ничего».

Э.ЛИМОНОВ: Вы знаете, на самом деле, видимо, больше, потому что в выборах последних по времени... Это не были выборы в Госдуму, но в последних по времени выборах у нас где-то от 20 до 30 процентов всего-навсего участвовали в выборах. Поэтому когда вы говорите ваши цифры, то они даже, на мой взгляд, занижены. То есть люди не считают, что Государственная Дума на что-то влияет. Я разделяю их мнение, считаю, что это, ну, грубо говоря, это несамостоятельное, точнее, нежно говоря, это несамостоятельное заведение. Оно не играет никакой роли, там не сидят большие люди, не сидят люди с именами, не сидят люди, авторитеты для общественного мнения, чтобы к ним прислушивались. Я имею в виду авторитеты не только там со стороны оппозиции, пусть и со стороны власти, пусть они будут в большинстве, но авторитетные люди. А когда сидят... Или просто авторитетов на всех не хватило, на всю Думу. Когда сидят черт знает кто и какие-то молодые часто, глупые, а часто и старые глупые, то никакого интереса это не вызывает.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, как только вы сказали слово «авторитет», мне первый, кто в голову пришел, Кобзон Иосиф Давыдович, например. Не молодой, не глупый.

Э.ЛИМОНОВ: Ну да. Так я говорю, на всех-то не хватает. Не хватает на всех. Там да, там есть люди какие-то, да. Кстати говоря, Иосиф Давыдович тоже не отличается большой оппозиционностью, например. А я думаю, что часть населения хотела бы видеть в этой Госдуме, например, меня. Я бы не хотел там сидеть, упаси господи. Хочу всех разочаровать, у меня нет таких аппетитов. Ну, разве что после свободных выборов, и то я думаю, я там не задержусь. Я вообще не сторонник обсуждения этого, всех этих словесных схваток. Я считаю, что любая политическая партия должна себя показывать на деле, да? И можно понаблюдать. Я считаю, что это лучшее. Как бы, счет каждой партии – это ее заслуги, в чем участвовала, что делала, куда пошла, сколько людей сидело. Тоже важно, да.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, что касается нужности-ненужности. Но с другой стороны...

Э.ЛИМОНОВ: Вот, Дума – это... Вот, дерьмо не надо обзывать(НЕРАЗБОРЧИВО) поэта.

А.ПЛЮЩЕВ: Да. Если Дума не нужна, то, значит, будет один президент.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, это люди.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы, получается, вместе с людьми допускаете, что один президент...

Э.ЛИМОНОВ: Погоди. Это, по-моему, ВЦИОМ.

А.ПЛЮЩЕВ: Да-да-да.

Э.ЛИМОНОВ: Ну а ВЦИОМ – чего вы от него хотите? У него будет обязательно один президент. ВЦИОМ тоже такая, ручная организация. Я думаю, что они в пользу власти считают.

А, например, как вот эта называется?.. Которую у вас часто цитируют.

А.ПЛЮЩЕВ: Левада.

Э.ЛИМОНОВ: Левада-центр – это в пользу оппозиции. Конечно. Ну, конечно.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, перед выборами, по-моему, всех их там обвиняли, перед московскими.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, там не важно.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, не важно.

Э.ЛИМОНОВ: Я вот говорю по-простому, не претендуя на...

А.ПЛЮЩЕВ: Это же ваше особое мнение.

Э.ЛИМОНОВ: Мое мнение. Ну так вот я и говорю по-простому, что ВЦИОМ подыгрывает власти, а Левада-центр подыгрывает оппозиции.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, хорошо. Тут вас очень много спрашивают. А я напомню, +7 985 970-45-45, кто не помнит наш номер для SMS, и Twitter-аккаунт @vyzvon, соответственно, для вопросов Эдуарду Лимонову. Вот несколько человек спрашивают разного рода вопросы, но все вокруг одного. Александр, например: «Эдуард, вы не ретвитнули (во, теперь, значит, ретвитнул или не ретвитнул следят) разоблачающий пост Навального про дачу вашего противника Володина. Почему?»

Э.ЛИМОНОВ: Вот я что вам, клялся, что ли, когда рождался на свет, меня спросили в роддоме «Эдуард, вы будете ретвитить посты Навального?»? Я их даже и не читаю. А что я должен ретвитнуть? Нет, я никому ничем не обязан. Чего хочу, то, собственно говоря, и говорю, руководствуясь своей жизнью, моим опытом, моим мнением и только.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, возвращаясь к теме. Не смотрели пост про такую, в общем, весьма шумную историю?

Э.ЛИМОНОВ: Слушайте, у меня на виду, у нас у всех собственные приключения господина Навального, которым, скажем, либералы не верят, а я, зная судебную нашу систему, верю. Не потому, что я считаю, что она идеальная. Наоборот, я говорю, что это ужасная судебная система. Но даже если она сумела открыть 5 уголовных дел против Навального, значит... Слушайте, не бывает дыма без огня. И поверьте мне, я окажусь прав, а вы все, кто верил в это, в глубокой заднице. Это совершенно для меня несомненно.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне-то казалось как раз в нынешней политической ситуации открыть уголовное дело и даже 5 не такое уж и хитрое...

Э.ЛИМОНОВ: Нет, я вас уверяю, что против человека, имеющего такую известность, никогда не будут открывать уголовные дела, которые на чем-то не основаны. Они основаны... Это просто по мнению...

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, просто ваше уголовное дело было на чем-то основано?

Э.ЛИМОНОВ: Мое уголовное дело было конкретно основано и конкретно могло закончиться куда хуже. Я ничего тут, никаких претензий не имею. Я даже считаю, что у меня был очень счастливый приговор. Оно было конкретно основано, просто о нем не так много известно, но я вас уверяю, что это так.

А.ПЛЮЩЕВ: Я просто помню вашу линию защиты, как бы, это было очень давно, но тем не менее. И мне казалось, что тогда-то вы говорили, что оно...

Э.ЛИМОНОВ: Неправда. Я, кстати говоря, я не признал себя виновным по всей совокупности, но я, например, даже не обжаловал приговор, что свидетельствует о многом.

А.ПЛЮЩЕВ: О’кей, хорошо.

Э.ЛИМОНОВ: А потом, слушай, не надо сравнивать меня и господина Навального – я вот тут вынужден еще раз упомянуть о том, что я сидел за исключительно статьи, государственные преступления. У меня была 205-я статья (потом посмотрите), 208-я – это создание незаконных вооруженных формирований и 222-я, часть первая. Не хранение оружия, как простые умы себе говорят, а организация покупки оружия, ну, считается в крупном масштабе, большое количество, там всего – автоматов, взрывчатки и всего прочего. И прочее, и прочее.

Я сидел за тяжелые вещи, которые я, согласно обвинению, собирался реализовать, но в пользу России, простите меня. Поэтому я своими обвинениями, часть из которых не была доказана, тем не менее, горжусь. Вот, горжусь. И я считаю, что те обвинения, которые предъявляются и будут предъявлены Навальному, это предмет стыда для него. Всё, точка.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошо. Вас Свет77, наш постоянный слушатель и читатель сайта, он на сайте спросил: «Господин Лимонов, Наталья Солженицына на встрече литераторов с Путиным назвала российскую тюремную систему людоедской и Путин с ней согласился. Как вы, испытавший на себе прелести в кавычках системы считаете, можно ли уменьшить степень этого людоедства, если во главе системы сверху донизу будут назначены вместо офицеров и генералов не гражданские директора?»

Э.ЛИМОНОВ: Да я не думаю, что тут дело в гражданских или не гражданских директорах. Я считаю, что вообще мы, как бы, народ окраины Европы имеем очень тяжелую историю, у нас тяжелые традиции, к сожалению. Наша советская тюрьма... Часть мы унаследовали от царского времени, жестокость по отношению. У нас заключенный – это пленный, с которым можно делать всё, что угодно. А пленный для нас – это не Женевская конвенция, да?

У нас остались эти инстинкты. В чем-то эти инстинкты агрессии такой – они в войну проявляются великолепно. Мы победили в войну, благодаря своей вот этой бесчувственности, определенной жестокости и силе такой. А в чем-то, конечно, в мирное время и своим же согражданам это плоховато.

Но тюрьма советская (а мы унаследовали советскую пенитенциарную систему) – она создавалась выходцами из Красной армии и отставными всякими этими. Она именно и построена там так. Там всё, даже расписание: там подъем в 5:45 и так далее, и так далее. Это всё система солдатчины, еще и усугубленная бесправием тех, кто попадает в ее эти страшные объятия.

Мне кажется, у нас, например, слишком тяжелый Уголовный кодекс. Он создавался с 1993 года по 1996-й. Но когда его в 1996-м уже внедрили... Изначально он был рассчитан на организованную преступность, но к 1996 году уже и организованную преступность частично победили. И позднее вот такие тяжелые наказания, такие тяжелые сроки, которые сейчас, в них нет необходимости.

Я думаю, что любой нормальный глава государства или группа лиц, которая придет в будущем к власти, обязан будет, независимо от того, будет ли он консерватором или будет ли он либералом, он вынужден будет принять более человеколюбивый Уголовный кодекс. Это прежде всего. Тогда и пребывание в тюрьме сократится.

Или у нас, например, есть... У нас Уголовный кодекс можно критиковать. Я очень хорошо это понимаю во всех смыслах. Например, у нас существует так называемая вилка, когда наказание назначается, по одному и тому же пункту сказано, например, «С 3-х до 6-ти лет». Это чего такое? Это значит огромный произвол для судьи. Наоборот, надо так: если четко установлено само преступление и характер его, то должно быть сказано там, скажем, 4 года за это. И всё! И ни больше, и ни меньше. Вот так вот. Вилки надо убрать.

Надо убрать многие вещи. Надо убрать заключение под стражу, например, по статье 58-й.

А.ПЛЮЩЕВ: Предварительное вы имеете в виду.

Э.ЛИМОНОВ: Да. И вообще нельзя судить за это. Да надо назвать, 58-я – кража, да? И нужно назначать штрафы. Первый раз так уж точно штраф. Ну, пусть он будет в 10 раз больше, чем та сумма, которую человек украл. У нас очень много.

И тогда надо, чтобы человек находился как можно времени взаперти за решеткой, если он совершил какое-то вот такое преступление. Ну, конечно, преступление против жизни или преступление против... К сожалению, тут я вынужден жестко выступить, потому что, например, измена родине – она измена родине, она должна караться тяжело. Эти преступления, наверное, надо оставить так, как они есть. Но множество бытовых преступлений, из-за которых в тюрьме, например, сейчас сидит тысяч 600, если не 700, должны быть...

А.ПЛЮЩЕВ: Экономические?

Э.ЛИМОНОВ: Экономические – слушайте, ну, опять это кража в крупном размере. Я бы, во-первых, прежде всего, не создавал бы условий, при которых люди могут воровать такие огромные... Я думаю, все наши миллиардеры – ворье. Вот, мое глубокое убеждение абсолютно.

А.ПЛЮЩЕВ: На этом прервемся. Через 3 минуты после новостей и рекламы вернемся с Эдуардом Лимоновым в эту студию.

НОВОСТИ

А.ПЛЮЩЕВ: И в программе «Особое мнение» сегодня Эдуард Лимонов, писатель и политик. Мы продолжаем с помощью ваших вопросов тоже. +7 985 970-45-45 и Twitter-аккаунт @vyzvon. Упомянутая уже в первой части нашего с вами разговора писательская встреча с Путиным – это пустое или нет?

Э.ЛИМОНОВ: Начнем сначала. Я был крайне потрясен тем, что меня пригласили. Ночью прислали приглашение, в 00:45.

А.ПЛЮЩЕВ: Ночью того дня?

Э.ЛИМОНОВ: Нет, 20-го. По-моему, 20-го, да. Почему они решили, зная, что я обязательно откажусь? Первый раз за всю мою жизнь. Ну, естественно...

А.ПЛЮЩЕВ: А у вас была мысль «А, может, все-таки, пойти?»

Э.ЛИМОНОВ: Нет!

А.ПЛЮЩЕВ: Сразу?

Э.ЛИМОНОВ: Даже ни разу. Нет, ну, знаете, я считаю, что интеллектуал обязан – это его долг оппонировать власти, а не прижиматься к ее сапогу. Поэтому все вот эти вот...

А.ПЛЮЩЕВ: А чего бы там не пооппонировать? Ну, там, на встрече? Нет? Нельзя?

Э.ЛИМОНОВ: А потому что это площадка, на которой ты не можешь а) оппонировать. А потом само появление главы государства – оно предполагает, что тебя, дорогой, используют. Поэтому все, кто там был, что бы они ни говорили, их каждый раз используют, поскольку это, как бы, ты приходишь к султану и фактически символически ты целуешь туфлю султана, потому что ты пришел. Уже самим этим фактом.

Я резко отрицательно отношусь к этому. Я считаю, что никто не должен был туда идти. я тут увидел фотографии совсем недавно с этого сборища. Ну, там же сидят одни старики. Я сам пожилой человек, но я не люблю стариков. Во-первых, смертью несет от них очень сильно, это раз. А во-вторых, ну, они какие-то... Какой-то с палкой сидит там. Ну что? Бред какой-то сивой кобылы вообще всё это. Тут они говорят о судьбах литературы. Приглашение подписано однофамильцами какими-то несчастными великих людей. Сидит Наталья Солженицына. Ну, она же жена, она же не Солженицына. Еще бы тещу пригласили Солженицына.

И я стал умный, я их высмеял. Я не стал, знаете, обращаться там к Путину. Я просто высмеял. Я их поблагодарил и сказал, что если бы я был потомком Эдуарда Лимонова, я, может быть, и пришел бы к вам, но не могу. Вот, в качестве живого Эдуарда Лимонова я не приду, естественно. «Извините» я написал. Я извинился, потому что хорошие манеры требуют вот этого.

А.ПЛЮЩЕВ: Но с другой стороны, те люди, которые туда пришли, и Наталья Солженицына, которая поставила уже процитированный вопрос, ну, я видел выступление Сергея Шаргунова – они все зря сходили и были использованы?

Э.ЛИМОНОВ: Конечно, были использованы, безусловно! Безусловно. Безусловно, и Наталья Солженицына.

А.ПЛЮЩЕВ: А для чего? Ну, власти, мне кажется, и так всё отлично. Зачем еще писатели и их использовать?

Э.ЛИМОНОВ: А вот я вообще задаю себе вопрос, а зачем Владимир Владимирович их пригласил? Среди этих людей собравшихся, извините меня, все-таки, не было, ну, как это? Сертифицированных гениев там не было, да? Не было Бродского, помершего благополучно, не было Солженицына и не было людей такого масштаба.

А.ПЛЮЩЕВ: А сейчас вообще есть такие?

Э.ЛИМОНОВ: Подождите с этим. Мне кажется, что Владимир Владимирович сильно очень, значительно переоценивает сегодняшнюю русскую литературу. И вот ему захотелось собрать вокруг себя это под свою лампу, всю эту публику.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот-вот, давайте поговорим о том, есть ли ныне такие? Как вы сказали? Сертифицированные гении, да?

Э.ЛИМОНОВ: Сертифицированные гении, да. Это у меня родилось в процессе разговора с вами. Я, вот, посмотрел на вас и сразу, раз и родил такое великолепное определение, сертифицированные гении.

А.ПЛЮЩЕВ: Я рад быть музой для такой ассоциации.

Э.ЛИМОНОВ: (смеется) Музой, да. Для роли музы вы как-то плотненький такой.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, малёк. И не того пола.

Э.ЛИМОНОВ: Сколько весите?

А.ПЛЮЩЕВ: Около сотни.

Э.ЛИМОНОВ: О!

А.ПЛЮЩЕВ: Насчет, пожалуйста, сертифицированных гениев. Есть ли они сейчас вообще в нашей литературе? И является ли литература (это продолжение того же вопроса), ну, такой, я не знаю, властительницей дум, направляющей некоей такой в обществе?

Э.ЛИМОНОВ: Ну, если говорить серьезно, то в прежние времена как-то было больше, по-моему, сертифицированных гениев. А, вот, на Западе тоже дело обстоит крайне плохо, это и говорить нечего. У них ничуть не лучше, чем у нас. У них дают нобелевские премии каким-то теткам, задрипанным старушкам.

Потом можно написать... Не, ну сейчас, видите...

А.ПЛЮЩЕВ: Как-то у вас с пожилыми людьми сильно не складывается.

Э.ЛИМОНОВ: Очень плохо. Я не люблю их, вот и говорю.

А.ПЛЮЩЕВ: Да-да.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, можно я это самое?

А.ПЛЮЩЕВ: Пожалуйста.

Э.ЛИМОНОВ: Да. Можно не любить, да? Я даже среднего возраста...

А.ПЛЮЩЕВ: У нас не Америка, вроде бы, политкорректность насильно никто не вводил.

Э.ЛИМОНОВ: ...людей не люблю, теток особенно. У меня нет такого.

Я что хочу сказать? На мой взгляд, один из последних ярко, четко никем не отрицаемых гениев или, может быть, самый последний – это в парижском отеле умер Жан Жене в 1986 году. С тех пор вот эта вот политкорректность так называемая западного общества сделала невозможным появление подобных писателей. Не то, что их мамы рожают. Мамы рожают и талантливых, и всё. Но потом, видя, сколько запретов и сколько табу – вот об этом нельзя, негра нельзя назвать «негром», нельзя сомневаться в Холокосте, нельзя делать то, нельзя сделать это, нельзя говорить, что есть плохие народы... Вот, я в свое время сказал и меня судили (там Общественная палата судила). Многое, чего нельзя. И поэтому когда всё нельзя, то как ты можешь быть гением, да еще и сертифицированным? То есть невозможно быть.

Гений – это такая... Брызги шампанского! Это неостановимая энергия! Это блеск, это, как бы, нарушение табу во многих случаях.

В России сейчас происходит то же самое. У нас очень скучные стали писатели. Это правда. Только не заставляйте меня говорить о самом себе, потому что я начну...

А.ПЛЮЩЕВ: Не-не, не буду.

Э.ЛИМОНОВ: ...я начну значительно преувеличивать свои заслуги.

А.ПЛЮЩЕВ: Именно поэтому и не буду. Но вот, наверняка, Евгений Евтушенко не входит в число сертифицированных по вашему мерилу гениев. Он потребовал тут возродить Союз писателей. В «Литературке» написал, что хорошо бы как-то... Их два сейчас.

Э.ЛИМОНОВ: По-моему, больше. По-моему, 4, что ли.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, как минимум два. Вы ни в какой не входите?

Э.ЛИМОНОВ: Я когда был в тюрьме, то мне понадобилось стать членом Союза. И меня приняли, да, в Союз писателей России.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот, Союз писателей России. Как вам пребывание в этой организации?

Э.ЛИМОНОВ: А я только иногда появляюсь там и прошу характеристику написать мне для суда.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот для судов по административным делам?

Э.ЛИМОНОВ: Да, да, да. Ну, это всегда суд...

А.ПЛЮЩЕВ: С места работы.

Э.ЛИМОНОВ: ...суд у нас тоже как и тюрьма и лагерь, он от советских времен еще. И хорошая характеристика от хорошего Союза писателей с хорошим адресом – это очень много.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть вы как-то используете какие-то инструменты системы?

Э.ЛИМОНОВ: Ну, если это называется «использовать», раз там...

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, или пользуетесь.

Э.ЛИМОНОВ: ...появляться раз в какое-то время и просить характеристики... Я обычно беру сразу 2 или 3.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушайте, а они вас таким образом не используют? Вы же говорили, что если пришел к кому-то, значит, тебя используют. Ну, я так понял.

Э.ЛИМОНОВ: Нет, не похоже. Знаете, не похоже, чтобы они меня использовали. Они мне благородно, очень дружелюбно даю характеристику, за что я им чрезвычайно благодарен.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, вы, я так понимаю, в дела их совершенно не...

Э.ЛИМОНОВ: Знаете, я как Бродский приблизительно. Знаете его знаменитое высказывание о Евтушенко? Его спросили «Как вы относитесь к колхозам?», а он сказал «А Евтушенко за или против?» Ему сказали «Против» - «Ну, тогда я за колхозы», - сказал Бродский. Я с удовольствием поддерживаю вот это вот анекдотическое, но правдоподобное высказывание.

Я считаю, Женя банален. Евтушенко – банальный человек, женившийся на какой-то американской Маше там, потерявший ногу сейчас, и живет слишком долго. Я очень жестко отношусь к этому. Ну, чего? Ну, человек, который написал там, я не знаю, 101 книгу стихов. Не может существовать 101 книга стихов.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы сегодня просто образчик политкорректности, можно сказать. Еще один вопрос до конца успею задать. Роскомнадзор...

Э.ЛИМОНОВ: Я – образчик человеконенавистничества. И отвращения к писателям тоже.

А.ПЛЮЩЕВ: Тоже вариант. Минутка у нас осталась. Роскомнадзор хочет ограничить доступ несовершеннолетних к сайтам, где содержатся эротические материалы, в том числе и представляющие художественную ценность. Ну там картины изнутри, то-сё.

Э.ЛИМОНОВ: Ну, дуракам закон не писан это называется. Ну. просто дураки. Вообще тупые люди. Вот. Занимаются... Ну, сейчас они нам всё запретят, да? Всё! Сказки Пушкина скоро пойдут под нож, всё.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, с другой стороны, может быть, детям-то и нет?

Э.ЛИМОНОВ: Чего? Они доберутся и до Богоматери, до матери Христа. Я уверен. Эти люди, дай им волю, они завтра всё. Всё будет запрещено.

А.ПЛЮЩЕВ: Доберутся и скажут «Богородица, Путина прогони».

Э.ЛИМОНОВ: Да не, ну... К ним надо относиться. Ну, они – обезьяны, да? Вот, бесхвостые обезьяны. Обезьяны. Вот, живут обезьяны, совершенно какие-то делают законы. Как можно серьезно к ним относиться?

А.ПЛЮЩЕВ: Не будем. Спасибо большое. Эдуард Лимонов, писатель и политик был сегодня в гостях у программы «Особое мнение». Спасибо и всего хорошего.

Э.ЛИМОНОВ: Спасибо вам.