Виктор Шендерович - Особое мнение - 2013-10-03
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР –Здравствуйте, это программа "Особое мнение", меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я рада приветствовать в этой студии Виктора Шендеровича. Здравствуйте, Виктор Анатольевич. Мы говорим сегодня об искусстве. Давно ли вы были в Третьяковской галерее?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Понял вашу мысль! Давно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Есть там такая картина, которую все зачем-то называют «Иван Грозный убивает своего сына», а называется она, на самом деле, по-другому, называется она «Иван Грозный и сын его Иван». 16 ноября 1581 года.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – «Иван Грозный реабилитирует сына…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Картина Репина.
В.ШЕНДЕРОВИЧ - …по вновь открывшимся обстоятельствам».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Так вот, патриотическая организация под названием «Святая Русь» просит эту картину убрать.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Почему? Чаво говорит? Чем мотивирует?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Говорит, что эта безобразная картина Репина – клевета на царя, не убивавшего своего сына. Ее надо снять с экспозиции…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – То есть, Иван не убивал?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР - …И, что эта картина вводит в заблуждения школьников, оскорбляет патриотические чувства русских людей. Митрохин, кстати, уже попросил на всякий случай выставить охрану около этой картины – мало ли что?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я еще хочу заметить, что и грачи не прилетали, и у девочки не было персика. То есть, вообще, довольно много…. Вот Помпея - не помню: извергался ли Везувий? Надо проверить. Надо все проверить! Но, вообще, эти ребята делают все… продолжают делать все, чтобы «патриоты» и «идиоты» - продолжало рифмоваться. Вот, они настаивают своими действиями, что «патриоты» и «идиоты» - это одно и то же. Они добиваются этой связки у нас в мозгу! Но, на самом деле, при всей комичности этой истории, тут есть о чем пораскинуть мозгами, а именно… Насчет Ивана – боле-менее, известно россиянам…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, что-то до нас дошло.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Что-то, все-таки, дошло - все-таки, мы в курсе про это, более-менее... А, в принципе, если говорить о наших отношениях с историей, то они вполне галлюцинаторные. Мы же, растопырив руки в тумане, ходим среди мифов; мы же своей истории не знаем, и это не нехватка знания, а это… Такое ощущение принципиальной позиции государства! У нас архивы не открыты, история не отрефлексирована, не освоена - мы ее не знаем. Каждый следующий «пахан» переписывает под себя учебник истории. И россияне живут от учебника к учебнику, от трактовки к трактовке. У нас Октябрьская революция - или вооруженный переворот?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Эти самые православные историки и общественники…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Не может быть православного историка!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Я хочу процитировать, как в открытом письме министру культуры они говорят, что «в галерее множество замечательных картин, но некоторые содержат клевету на русский народ, на русское государство, на русских благочестивых царей и цариц».
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я, все-таки, буду придираться. Может, это и самоназвание, но - не бывает православных историков! Бывает историк как специальность. То есть, человек, который работает с источниками, сверяет их... И - совокупность источников! - при том, что это исследует не один человек в интересах одного царя-батюшки, а группа, и эти люди называются историками (учеными, вооруженными некоторой методикой научной). Они выясняют-таки, наконец, опираясь на источники, как было; и, чему можно верить на 100% и чему не очень, а чему вообще не верить; а что фальсификация, и так далее. Это - историки. Историк может быть православным, может быть мусульманином, он может быть буддистом, он может быть поклонником бога Перуна – это совершенно не имеет никакого значения! Так вот, история у нас на задворках, поскольку… Мы когда-то в советское время имели наглость ужасаться – историки! – романами Пикуля и говорить, что это не имеет никакого отношения…, что это чистая беллетристика, что нельзя представлять исторические процессы…, учить историю по романам Пикуля! Так это Пикуль только. А потом Радзинский, а потом Мединский вообще! И вот теперь история – это то, что Мединский написал. То есть, это уже, вообще, бред просто откровенный. Ну, это натянутый просто пиджак - не того размера, не на те плечи. История, конечно, есть - и историки есть, но они в маргинальном статусе по сравнению с трактователями-политиками, с этой самой «политикой, опрокинутой в прошлое». В этом смысле, комическая, анекдотическая история с картиной Репина только напоминает нам степень нашей шизофрении. Мы не знаем собственной истории, причем, повторяю: не то, что не знаем…. – немцы тоже, наверное, не все знают – но тут это государственная политика: держать в мифах! Поэтому мы можем спорить до сих пор о Сталине, о Катыни, - потому что, собственно говоря, где архивы открытые? где разговоры об этом гласные, публичные? Этого нет, вместо этого – от мифа до мифа: что вспыхнет, что всколыхнется у сегодняшнего начальства? Чё изволите? Вот, сейчас перепишем снова учебник истории. И совершенно допускаю: сейчас придут к власти эти сумасшедшие – уже и Иван Грозный у нас будет святой.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ага, и вроде, как нынешние уже кажутся хорошими и правильными.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ну, разумеется, «когда он достиг дна – снизу постучали» - это известно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Если говорить про историю, то сегодня много говорят про события октября 93-го года.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – К этому я и вел.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Много разных опросов, не могут определиться со своим отношением к тому времени. Всего лишь прошло 20 лет – не могут определиться россияне, как к этому относиться? Кто на чьей стороне, кто-то поменял свое отношение, кто-то - нет, но единого нет, но и быть его не может, наверняка.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Единого, наверное, быть не может – слишком близко. Но, что могло бы быть, и чего нету? Могла бы быть опора на факты, общее уважение к методике, к истории. Вместо ́этого - снова мифология, причем мифология агрессивная, наглая. Как называется у нас это событие в двух словах? Это называется «расстрел парламента», - и вот мы слышим про этот «расстрел парламента» 20 лет, пережевываем эту ботву: «расстрел парламента». Я думаю, надо перестать бродить, все-таки… Вообще, сократить потребление водки, начать пить что-нибудь для памяти – хорошие лекарства есть... И начать вспоминать – слава богу, мы живы, и десятки, сотни, тысячи людей могут рассказать, как было - вместо мифа. Давай напомним, как было. Был референдум 93-го года, в котором чуть ли не две трети россиян проголосовало за роспуск Верховного Совета - прямым волеизъявлением народным! Высшая форма народовластия – референдум. Из этого «Да-да-нет-да» - вот это «нет» относилось к тому, прекращать ли полномочия Ельцина, а «да» четвертое (ну, третье «да», последнее) относилось к тому: прекращать ли полномочия Верховного Совета? Две трети, если не ошибаюсь, но абсолютное огромное большинство проголосовало за прекращения этих полномочий. Указ, запоздавший на несколько месяцев о роспуске Верховного Совета, был выполнением воли народ – точка! Другое дело, что он запоздал, преступно запоздал, и в этом историческая ответственность Ельцина. Он дал этим негодяям почувствовать свою силу, он вселил в них надежды, что можно в мутной воде выбраться из легитимного поля, и заварить кашу, и в этой каше победить. Что они и сделали – заварили кашу, но не победили. К тому времени, как танки выкатились на набережную, никакого парламента, разумеется не было - был штаб мятежников, которые уже начали в Москве гражданскую войну. Можно говорить о политической ответственности Ельцина. Она огромна – тут спору нет. Но тут есть простые вещи. Простой вопрос: Кто начал войну, кто пролил кровь в Москве в сентябре-октябре; в сентябре – подчеркиваю – и октябре? Ответ: Верховный Совет. Никто не помнит, что было число 26 сентября? Когда пролилась кровь первая? 3-го октября? Фигушки! Как звали первого убитого, ты не помнишь? А, я помню, потому что Москва – город маленький, и я знал эту женщину. Ее звали Валентина Малышева, она была корректором издательства «Текст», где я в ту пору публиковался. Ее убило шальной пулей во время вылазки полковника Терехова. Помнишь ли ты это имя? Нет. Маленькая ишшо. А я помню. Он пытался штурмовать штаб СНГ в конце сентября, кажется 26-го – не поручусь – в конце сентября 93-го года. Это была первая кровь. Помнишь ли ты, что расстреляли у стен СЭВа воронежских милиционеров, мальчиков, все несчастье которых и ужас заключались в том, что они были милиционерами у здания СЭВ – расстреляны были…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Почему так происходит?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Подожди…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Мы можем просто долго это перечислять…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – А потом был призыв…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Почему так произошло?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Как произошло?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Люди, 20 лет – это близко. Почему родилась какая-то альтернативная память?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Потому что 20 лет никто не вспоминает. Потому что 20 лет они повторяют о расстреле парламента…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Они – это кто?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Они – в диапазоне от Руцкого, Хасбулатова до Проханова и так далее. «Я знаю силу слов», - говорил Маяковский. Часто повторенная ложь, долго и настойчиво повторяемая ложь…, - потом это Геббельс, после Маяковского (сформулировал), - она становится «правдой»! Потом это становится: «как известно»… Есть такая формула. Сначала долго-долго это говорится, этим забиваются мозги, и у мозгов нет альтернативы никакой, нигде не выложена фактура. И потом никто не знает про Малышеву, никто не помнит про воронежских пареньков-милиционеров, никто не помнит… Уже люди сами забывают про атмосферу дикого страха, которая витала, давила на московские улицы в это время, когда было понятно, что мы на пороге «окаянных дней» по Бунину, когда… Да, милиция же сбежала из города, милиции же не было! Она появилась 5-го числа и начала сводить счеты с безоружными москвичами. Милиция бросила город на мародеров и убийц, просто оставила город! Это тоже никто не вспоминает. В этом ответственность Ельцина, если говорить о его политической ответственности, - в этом, в частности! Никто не вспоминает о бойцах «Альфы», которые погибали тогда, никто не вспоминает о снайперах, которые палили…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Виктор Анатольевич, если говорить о дне сегодняшнем, должны ли как-то публично пытаться разобраться, кто был прав, кто виноват в этой политическом кризисе?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Должны, но завтра ты увидишь фильмец на телекомпании НТВ = и ты увидишь очередную дерьма нам в головы, вот и все. Должны-то – должны, но, кто это будет делать, где? Я вот, напоминаю про погибших от рук бандитов под знаменами Верховного Совета, так называемого - здесь, на "Эхо Москвы". Аудитория в десятки раз отличается от аудитории НТВ, которая завтра в очередной раз проглотит порцию дерьма. Теперь, что я тебе хочу сказать. Этот самый «расстрел парламента»… Я хочу заметить, что очень многие из тех, кто сегодня сокрушаются о том, что Ельцин расстрелял российский парламентаризм, молились 3 и 4 октября на ельцинские танки, молились на них, потому что их не было бы очень многих в живых. А, сейчас, после ельцинских танков, они имеют возможность, так сказать, сыто отрыгивая, рассуждать о судьбах парламентаризма и жалеть о них.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Они поменяли за эти 20 лет отношения к тем событиями или они просто не задумываются о том, что тогда произошло?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я думаю, что чаще всего они не задумываются, потому что «расстрел парламента» как словосочетание вошло в кровь. Что было в октябре? Расстрел парламента! Был какой-то парламент, и надо же – его расстреляли… Хочу заметить, что к моменту, когда болванками фигачили по верхним этажам Белого дома – болванками – к этому времени никакого парламента там две недели уже близко не было. Были «баркашевцы», приднестровцы, были фашистские парады, был склад оружия, который они отказались… Был же «нулевой вариант», были же переговоры за день до этого, которые были денонсированы Верховным Советом, - переговоры, которые выходили на «нулевой вариант», на разоружение Верховного Совета в обмен на продолжение политического диалога. Верховному Совету показалось, что они уже победили. Они восприняли компромисс Ельцина неожиданный – потому что Ельцин решительный человек – они решили, что раз он пошел на компромисс, то он слаб. И они заварили эту кашу - преступники, который все очень скоро оказались на свободе. И в этом политическая ответственность Бориса Ельцина, в частности, - в том, что теперь мы все, большая часть россиян пользуемся версией негодяев, вспоминая осенние дни 93-го года.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Это удобнее, если они пользуются этой версией.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, проще. «Расстрел парламента» – это же красиво, а разбираться… а подробности…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Если смотреть на те опросы, которые проводили социологи, то они эту формулируют, как политический кризис.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Политический кризис – да, но политический кризис - это социологи, а для публики: спроси, что такое 3 октября, что такое октябрьские события 93 года в двух слова? Тебе скажут: «Расстрел парламента». Не Ельцин, который смог прекратить гражданскую войну, остановить гражданскую войну, которая уже началась, и которая стоила бы России рек крови, которую эти ребята были готовы пролить, - потому что, замечу, ничего плохого с Альбертом Макашовым, Александром Руцким и прочими негодяями, которые развязали и развязывали этой войну, с ними не случилось. А, у тебя есть какие-нибудь сомнение, что бы случилось, если бы они пришли к власти? У тебя есть какие-нибудь версии? У меня даже не версии… Ну, вот. «Некрасиво подозревать, когда вполне уверен». Списки врагов, «предателей Родины» уже были опубликованы. Я имел честь находится в этих списках. Я заслужил уже к тому времени, слава богу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вы заслуженный участник разных списков, Виктор Анатольевич, прямо скажем, за эти 20 лет наработали себе репутацию.
В.ШЕНДЕРОВИЧ –Знаешь, меня устраивает список моих друзей и список моих врагов. Я бы не хотел «махнуться не глядя». А как было написано на дверях клуба санкюло́тов 93-м году - но 1793 году только… нет, пораньше – в 91-м? - «Что ты сделал для того, чтобы быть расстрелянным в случае прихода неприятеля?» Мне нравится эта фраза, французы вообще умеют формулировать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Виктор Шендерович в программе "Особое мнение", давайте теперь ко дню сегодняшнему. Поговорим о ситуации вокруг «Арктик Санрайз». Дело в том, что продолжают предъявлять обвинения и активистам Гринпис и тем, кто был задержан вместе с ними. Например, Денис Синяков, которого также обвинили по статье «пиратство». 15 лет может быть срок.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я клянусь тебе, я неграмотный человек. У меня четыре ходки было по уголовным статьям. Я вроде должен был читать Уголовный кодекс, но до этих статьей, так глубоко - не добирался. Так вот, я был уверен, когда я читал «пиратство» в эти дни, - я был уверен, что это метафора. Когда ты сейчас мне перед эфиром сообщила, что это статья реальная, я был искренне поражен. И идиотизму нашей власти – поскольку, ясно, что ни о каком законе при Путине нет, это корпорация решает, преступление это или не преступление, а никакой не суд – то, что они прыгают на все грабли, на какие можно прыгнуть – это совершенно очевидно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, здесь главные грабли, что? Что журналист идет по обвинения в пиратстве, что там есть еще иностранные граждане, что, вообще, появилась сама эта статься «пиратство»?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Главные грабли заключаются в том, что России умудряется поссориться во всем нормальным человечеством. Вся толерантность – про геев… уже да… Америке наплевали - хорошо. Взялись за экологов, взялись за журналистов. То есть, мы ссоримся со всеми. То есть, мы – кто? Ну, страна, администрация. Посадка журналиста – это грабли. К этому очень чувствителен цивилизованный мир, потому что особый статус журналиста – это как раз показатель цивилизованности мира, где ты можешь быть каким угодно, но, если ты журналист, если ты не с оружием в руках, то в тебя нельзя стрелять, ты…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нонкомбатант.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, - тот, кто фиксирует, как было, а не тот, кто участвует. Претензия к журналисту может быть только одна – фальсификация. Вот, тогда да. Про это есть отдельная статья. Атака на журналиста такого рода – это прыжок на грабли. Атака на «зеленых», на Гринпис – это прыжок на грабли. То, что им вместо «административки», как делают везде, ну, может быть, какой-то штраф, допустим…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Хулиганство.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Хулиганство, и то тут уже…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Уголовное…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Надо с адвокатами разбираться. Но «пиратство» в случае с этими людьми – это означает, что государство российское – вполне, думаю, сознательно – идет на таран. Понимаешь, «грабли» – это мы исходим из того, что они просто идиоты, но во всем этом прослеживается логика, про которую кто-то даже написал в Фейсбуке: «Может, они сами хотят сорвать Сочинскую Олимпиаду?» Потому что, они все попилили, и поэтому лучше, чтобы этого всего не было. Я в каждой программе цитирую ту или иную фразу Ежи Леца - вот: «хуже всего с правдой в те времена, когда все может оказаться правдой». Совершенно, не исключаю, что эта партия там, внутри кремлевской, есть… внутри кремлевских раскладов. Уже все своровано, а ничем, кроме позора, это не закончится – «давайте просто сорвем сами, таким образом». Черт его знает! Хотя, конечно, это очень затейливо. Может, просто глупость, но, если глупость, то это выдающаяся глупость! Одновременно рассориться в течение месяца с геями, журналистами, правозащитниками, экологами, американцами – по всем направлениям!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Зачем они нам сейчас? Мы же великая держава, нам никто не нужен.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я тебе скажу… есть одна великая держава, которой 50 лет - называется Северная Корея. «Опора на собственные силы» - это официальная идеология Северной Кореи. Но конь Чучхе занят – Боливар не выдержит двоих. Мы хотим взобраться на коня Чучхе? Мы уже занесли ногу в стремя. Опора на собственные силы – тогда надо «отрезать по периметру». Ведь, в чем сила Ким Чен Ира и прочих… бесчисленного количества кимов… - в некоторой последовательности. Они, действительно, отрезали по периметру, «чтобы не выросло», на самом деле! Собственный народ заморили, но и у самих уже нет никаких счетов в швейцарских банках, как я понимаю – чай, не Маркос. То есть, они, действительно, отрезали. В нашем-то случае - кто? Опять выясняется, что Толоконникова шьет для очередного депутата, члена "Единой России"… у всех что-то в Майями…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Очень популярное место Майями, наверное, там хорошо, не знаю - не была.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ну, наверное, там лучше, чем в Мордовии. Я был и там и там – могу свидетельствовать. И в Мордовии был и… Лучше в Майями. Так вот, в том-то и дело, что все делаем почти назло сами себе. Все это отражается, разумеется, на репутации страны, и на репутации народа, который эту администрацию на себе носит в качестве горба уже бог знает сколько лет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – С другой стороны, опрос, который проводили тоже социологи, показывает, что две трети россиян поддерживают реакцию властей на действия активистов Гринпис в Арктике.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Если населению рассказали жуткие страшилки про Гринпис – то же НТВ…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Но, ВЦИОМ посчитал.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Совершенно верно, но сначала тебе закачали в голову дерьмо, а потом из этого головы взяли на анализ и сказали: «дерьмо». Ну, отлично! Значит, сами рассказали населению про это, а потом спросили у населения: что ты думаешь? А «многие люди подобны колбасам, - как говорил Козьма Прутков, - чем их начинят, то в себе и носят». Вот, их и начинили, они это в себе носят, а потом ВЦИОМ глубокомысленно берет оттуда анализ. Братцы, так вы дайте посмотреть россиянам фильм Гринпис о «Газпроме» симметричным образом, часовой, дайте такую возможность, чтобы они поровну получили информацию. «Газпром» (НТВ) рассказывает про Гринпис, а Гринпис рассказывает про «Газпром». Давайте проведем такой эксперимент, а потом замерим рейтинг! Нельзя говорить о рейтинге – мы об этом говорили тысячу раз - некорректно говорить о рейтинге в условиях монополия на информацию. Рейтинг – он есть в Америке, где есть CNN а есть Fox, и люди смотрят и то и другое, а потом голосуют. Тогда можно говорить о каком-то рейтинге Обамы, не Обамы... А, замерьте рейтинг в Северной Корее – получите еще больше!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Давайте мы сейчас прервемся на три минуты и потом продолжим программу "Особое мнение".
НОВОСТИ.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Продолжается программа "Особое мнение", в которой сегодня выступает Виктор Шендерович, и прямо к нашему обсуждению – всем тридцати фигурантам дела предъявлено обвинение в пиратстве, если мы говорим про эту историю с «Приразломной».
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Вот, у меня появилось соображение о технологии идиотизма. Мы рассуждали: идиотизм или дурная стратегия? - и я вдруг подумал, что технология может выглядеть так… Как известно, отец наш, «дон Реба» какое-то время уже на прямые вопросы не отвечает, он молчит. Как про Навального сказал… «Решайте по закону», - сказал он. И все в недоумении, потому что… Что имеешь в виду, дорогой, куда дышло поворачивать? – скажи русским языком! А отец наш не говорит, куды поворачивать дышло. «Действуйте по закону». Сказал, повернулся и ушел. И, дальше начинается самодеятельность. Какого рода самодеятельность? Вот, сидит несчастный следователь в Мурманске и соображает. Соображает не про закон – он соображает, что ему сделать, чтобы не перестать быть следователем! Что бы ему такое сделать, чтобы угодить? И он понимает, что если он сделает что-нибудь избыточно жесткое, то даже если он сделает глупость – это ему простят! Он будет понят. Он хотел так, он понимает, что приятно - ущемить; что отцу-батюшке и всем там наверху, по ступенькам, будет признано правильным это желание побольнее, побольше статью дать, квалифицировать как-то потяжелее... Он понимает, что даже, если это глупость, то это будет понято как усердие. А если он закроет все за отсутствием состава преступления, переведет все в «административку», то неважно, соответствует ли это закону – важно, что это может быть прочтено или трактовано как поддержка. Никто же о законе не думает: ни он, ни те, кто будет оценивать! Все будут - трактовать! «А-а, так он сам с Гринписом, он за них, он против Путина!» И вот тогда ему…. То есть, несдобровать не тогда, когда он поступит не по закону, а тогда, когда он не попадет в эту ноту. И вот тебе, пожалуйста: всем пятнадцати – «пиратство». Я думаю, что, может быть, именно, так и было. Я не думаю, что даже было сверху какое-то распоряжение. Выстроена система так…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Есть еще перегибы на местах…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Совершенно верно, - но вся система заточена на ужесточение, потому что все понимают, что «отцу-батюшке» это будет приятно, это ужесточение, даже если это не по закону.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – С другой стороны, Владимир Путин заявил, что в России нет политических заключенных. И, кроме того, он не считает, что совершившие преступления, должны вечно нести наказание. Гуманист.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Это два разных соображения.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Два разных соображения, и оба, по-моему, прекрасны.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – К сожалению, в России нет легитимного президента, а политзаключенные, соответственно, есть.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Как это, выборы…, вы что, не видели? Выборы были с большим количеством наблюдателей, честные.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я это видел, именно поэтому я это и констатирую. Совершенно не интересно мнение…. Потому что они есть – это очевидно. Не нужно мне Владимира Путина, чтобы мне иметь свое мнение по этому вопросу. Симптоматично, что - «не должны сидеть вечно» и так далее. Этот намек… теперь, они будут чесать репу – что он имел в виду.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Про Ходорковского, наверняка.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Дальше начинаются трактовки. Вот, как мы говорили про историю, так же про закон…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ловим сигналы.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Ходим в тумане, растопырив руки. Что-то темнеется в тумане – пошли туда. Что-то нащупали и начинаем трактовать, вместо ясного следования фактам (в случае с историей) и закону (в случае с законом). Вместо этого, все на ощупь, все в тумане, все на мифах и догадках: что имел в виду «царь-батюшка» наш, отец наш, что он имел в виду? Давайте, сейчас потрактуем... Кто-то из великих американцев – цитата пришла в голову – сказал, что «при тирании права даруются из милости». Это очень точная формулировка. Даже тиран может даровать право! - только не право, потому что ты имеешь право, а право – потому что тебе его даровал тиран. Вот, сейчас Путин, вдруг – повторяю – вынет белый платочек и все будет вдруг сделано по закону, но не потому, что законы работают, а потому что тиран велел в этом случае поступить по закону.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – И прокуратура будет потом подавать жалобу на свои собственные действия.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да им-то что? У них репутации нет. Это человек приличный себе харакири сделает после этого, а прокуратуре-то что?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Тем не менее, Общероссийский Народный фонт предлагает пополнить перечень наказаний за надругательство над флагом и гербом Российской Федерации общественными работами. Чтобы, помимо всего прочего, еще и общественные работы.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Это, видимо, случай со стриптизершами.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, это после того, как стриптиз с российским флагомв гостинице под Челябинском стал предметом рассмотрения Следственным комитетом.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Поскольку у Следственного комитета не было возможности рассмотреть стриптизерш, то они начали рассматривать флаг на них. Ну, хорошо. Смотри, опять: истина конкретна. Надо ли так поступать с государственным флагом? Не надо – спору нет – не надо! Но, дальше начинается предметное рассмотрение: что символизирует этот флаг. Если он символизирует то, за что погибли те трое ребят в августе 91 года, то есть, свободу и закон – да, пожалуй, не надо! Но, если государство у нас…. Вот, у нас тут была премьера фильма «Сталинград», фотографии у нас тут выложены... Это государственная элита, это государственная премьера в главном зале, главные люди и так далее. То есть, все места пронумерованы, случайных людей там нет – элита в зале! Кто у нас элита? Астахов рядом с Япончиком?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – С Тайванчиком.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да, с Япончиком – это чуть позже... С Тайванчиком! И Рамзан Кадыров с охраной. Если государство у нас Астахов, Тайванчик и Рамзан Кадыров – то лучшее, что можно сделать с государственным флагом, это его на чресла куда-нибудь, и что-нибудь с ним сделать в процессе стриптиза. Уважение – это не то, что можно в приказном порядке, понимаешь? Это не то, что можно приказать! То есть, можно приказать, можно не допустить, можно наказать этих стриптизерш - и надо наказать, на самом деле, конечно... Желательно, не слишком жестоко – ну, одеть в виде наказания, запретить раздеваться некоторое время.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть, лишить их работы.
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Да-да – жестокое наказание! Тем не менее, конечно… Не надо это делать с государственным флагом, - но надо еще и подумать, что бы такое сделать, чтобы государственный флаг, государственные символы вызывали уважение, а не только ужас и потеху. Потому что, сейчас – ужас и потеха. Потому что, если Рамзан Кадыров – Герой России и глава субъекта Федерации – это Российское государство, если эти ушлепки вороватые – это Российское государство, тогда: ребята, ну, да – такая репутация! Тогда только можно ловить, тягать и не пущать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Давайте про высказывание Сергея Иванова еще успеем поговорить, он про москвичей…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – А чего? Это все туда же. Если этот вороватый ушлепок символизирует Российское государство, если этот человек - после того, как его сын задавил в Москве на пешеходном переходе пожилую женщину и никакого наказания за это не понес… Я думал, что Сергею Иванову после этого следует уйти в подполье и рот не раскрывать, по крайней мере, про Москву. Вот, по крайней мере, так... Но степень неадекватности этих людей такая, что они не только сидят у нас на шее, жируют, жрут мои налоги (те налоги, которые я плачу, жрет Сергей Иванов, в частности)...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А, Сергей Иванов говорит, что вы лично, вообще, ничего и не производите!
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Нет, я произвожу! Неважно – не его собачье дело, что я произвожу. Важно, что я плачу налоги, и на эти налоги содержу его с его детьми, которые давят моих сограждан на пешеходных переходах! Вот что важно И, по моему устаревшему представлению, такие люди должны молчать в тряпочку, сидеть тихо. Делать то, что они делают, но тихо, не напоминая о себе. А, он начинает высказываться. Он дал пощечину 15 миллионам (или 10 миллионам?) людей, между прочим, - барин! Неадекватный. То есть, правильно сказал Акунин по поводу истории с Толоконниковой, что: либо мерзавцы, либо идиоты – что-то одно. Но, когда одно и другое – это too much! Ну, братцы, как-то приведите себя в чувство – попросите кого-нибудь себя в зеркале показать… Как сказано у Островского в «Горячем сердце», «всякое безобразие должно свое приличие иметь». Вот, Сергей Иванов – это уже безобразие, потерявшее приличие. Мне кажется, это все к вопросу к стриптизершам с российским флагом. У нас, кто государство – академик Сахаров или Сергей Иванов? Если Сергей Иванов – ну, получите свой флаг и свое отношение к нему.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вы упомянули Надежду Толоконникову – у нас просто минута до конца – как вы считаете, чем эта вся история может закончиться?
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Я надеюсь, что она останется живой, и ее здоровью не будет нанесен тяжелый вред, для начала... Я надеюсь, что это закончится - этим. Надеюсь, что она потом выйдет на свободу, что потом, когда-нибудь, все-таки сядут, по списку, люди, которые в свои политических целях и своих психиатрических тяжелых диагнозах, из мести запихивали ее в эту колонию - вот и все.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Хотелось бы, как-то по строкам определиться, когда это возможно, ну, если…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – У истории есть разные варианты.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Когда Надежда Толоконникова выйдет, мы примерно себе представляем, а по остальным…
В.ШЕНДЕРОВИЧ – Мы тоже не очень представляем, потому что их возможности довольно большие. Она завтра получит какой-нибудь новый срок, если захотят. В том-то и дело, что никакого закона нет. Мы можем исходить только из их представления о целесообразности. Это очень тревожно и печально.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Грустно заканчиваем мы сегодня программу "Особое мнение", в которой выступал Виктор Шендерович. Большое спасибо всем! Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр.