Константин Ремчуков - Особое мнение - 2013-09-16

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, я рада приветствовать в этой студии главного редактора и владельца «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Здравствуйте, Константин Вадимович.

К.РЕМЧУКОВ: Добрый вечер.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте сначала поговорим о том, что сегодня происходило в дискуссионном клубе «Валдай». Сергей Собянин там сделал несколько заявлений. В том числе сказал о том, что он не будет участвовать в выборах президента в 2018 году. Для вас за последнее время, что вы наблюдаете за Сергеем Собяниным, как вы себе рисуете его политическое будущее? Он останется как-то в ранге крепкого хозяйственника? Или, все-таки, это политик для вас? Как вы видите?

К.РЕМЧУКОВ: Мне кажется, один из мотивов тех сил, которые думают о 2018 годе, о выборах президента и о возможных кандидатах, ну, чуть-чуть подрихтовать образ Собянина был не допустить очень высокого рейтинга, популярности и хорошего результата. Ведь, всего лишь достаточно было не изменить меру пресечения или уже наказание Алексею Навальному. И понятно совершенно, что Собянин даже при 32-процентной явке набрал бы результат там 2/3, и это было бы очень красиво с точки зрения легитимности главы крупнейшего мегаполиса. И к 2018 году он бы подходил абсолютно такой замечательный.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Расслабленный.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, не столько расслабленный, сколько замечательно легитимный, безукоризненно легитимный. И тогда, если вдруг предположить, что Владимир Путин не захочет еще 6 лет тянуть эту лямку на галерах, то начали бы выбирать из кого. Дмитрий Медведев, который, скорее всего, хочет пойти в президенты. Собянин. И ряд людей менее публичных, но не менее амбициозных, которые набили руку на хозяйственных операциях корпоративного и, скажем так, министерского толка.

И вот сегодня Собянин сделал это заявление, которое последовало после, как бы, публичной оценки его электоральной силы, сделанной Путиным на инаугурации, когда он сказал, что он не Робеспьер и не умеет, как бы, публично себя выражать. А вот это «не умеет публично себя выражать» подчеркивало, что если ты не умеешь публично себя выражать, то тебе претендовать на высокие избранные посты не стоит. Собянин оказался человек с понятиями, и продемонстрировал сегодня на Валдае, что он понял мессадж Путина, ту часть мессаджа, которая была адресована именно Собянину, потому что вторая часть мессаджа, мне кажется, была адресована Навальному (что касается Робеспьера). И подтвердил: амбиций нет, чтобы все в ближайшем окружении Путина расслабились.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чтобы никто не объявлял охоту на Сергея Собянина.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, ведь, мы же видим, что необычайно прозрачная, открытая кампания, а, самое главное, интерпретация выборов, которая широко достаточно доводится и не встречает серьезного сопротивления со стороны власти, да? Интерпретация выборов. Чем занялся Навальный сразу после выборов, это борьбой за интерпретацию. Сначала надо поучаствовать, да? Потом получить результат.

Третья, чрезвычайно важная фаза любой кампании – это проинтерпретировать результат. Навальный интерпретирует как победу. Как украденную победу. Как победу, которая не украдена (это высокий очень результат, да?) и как украденная, то, что не дали второго тура, где он мог бы победить. А вчера я читал сегодня распечатку вчера в разговоре с вашим главным редактором Алексеем Венедиктовым он сказал, что «была б явка 60%, я бы победил». Вот идет борьба за интерпретацию результата.

Никакой такой открытой борьбы со стороны властных или провластных громких людей я не вижу. Поэтому это достаточно успешная такая стратегия, которая ставит Собянина в положение, вот, принять эти результаты и продолжать тихо работать на благо москвичей.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. А тогда его заявление по поводу того, что нужно постепенно вводить визовый режим для стран СНГ. Это что? Вот эта попытка перехватить повестку Алексея Навального? Или что?

К.РЕМЧУКОВ: Нет, ну, мне уже приходилось говорить, что большинство кандидатов в мэры как раз были сторонниками визового режима. И с моей точки зрения это один из мотивов был низкой явки в том числе, что избиратели слышали, что и Навальный, и Собянин выступают с озабоченностью на эту тему по поводу миграции, в том числе и визового режима.

Нет, мне кажется, что он это сделал заявление, но... Мы вчера писали в газете, что Приходько (это глава аппарата правительства) написал заключение на законопроект по введению визового режима. И там правительство высказывается негативно, ну, в конкретных формулировках, имея в виду, как мне кажется, что введение визового режима может серьезным образом затормозить интеграционные процессы на пространстве СССР. А интеграционные процессы на пространстве СССР являются приоритетом Владимира Путина. Мы видим, какому давлению подвергается Украина, в том числе на Украине обвиняют, что российские пиар-структуры уже участвуют в том, чтобы кошмарить украинское общественное мнение, что скоро гривна упадет, что если они подпишут какой-то договор с ЕС об ассоциативном членстве, то это всё, уже будет конец. С тем, чтобы затянуть ее к нам.

И, вот, я не знаю, введение визового режима, на самом деле, решает одну очень важную проблему – это спокойствие россиян, как кажется, будет достигнуто, если не будет коррупции при введении визового режима. С другой стороны, наносит удар по базовому принципу интеграции – это безвизовое перемещение людей.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но правильно ли я поняла (вот сейчас коротко, да или нет), что в любом случае решение этого вопроса – это прерогатива Владимира Путина?

К.РЕМЧУКОВ: В конечной точке да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас делаем перерыв. И программа «Особое мнение» продолжится, оставайтесь с нами.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Константин Ремчуков. А я хотела задать вопрос по поводу существования самого этого дискуссионного клуба «Валдай». Насколько оно до сих пор оправдано? Потому что каждый раз там такой шухер наводят вокруг этого клуба.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, вот, они начали работать, как бы. Я – человек доброжелательный относительно, поэтому вполне могу пожелать им удачи. Но сам я не езжу на этот клуб. Меня приглашали не первый год. Потому что я считаю, что качество дискуссий... Потом же все отписываются. Есть встречи. Такое ощущение, что там собираются герои вчерашних дней. Там Караганов – один из руководителей, там вся вот эта публика, которая...

У меня вообще было ощущение, что исходно этот Валдайский клуб, поскольку на него Путин каждый год приезжает, задуман для того, чтобы подтягивать туда западных экспертов, журналистов, политологов, которые потом будут рассказывать, какой Путин умный. Вот, он к нам приезжал и он на встрече с нами провел 4 часа и рассказывал. Это такой, более тонкий пиар, как мне кажется, придуман был, чтобы не статья была кого-то, что Путин – умный, а по факту. Вот, мы задавали ему вопросы 4 часа, задали 180 вопросов. Он на 181 ответил блестяще, и мы были поражены глубиной понимания проблемы.

Когда это говорит какой-нибудь профессор из Америки или из Франции, то во всех газетах. Вот, мне кажется, вот это цель. Каких-то новых...

Но с другой стороны, я еще раз говорю, я как человек доброжелательный, я подчеркиваю, пусть люди собираются там. Природа, наверное, хорошая, атмосфера хорошая, попить можно, поесть, пообщаться друг с другом. Но Валдайский клуб как место, которое для всех более-менее занятых людей является местом, где рождается новое знание о социально-экономических проблемах или новые мессаджи, которые эти умники могут направлять в какой-то приемлемой форме для руководства страны... «В приемлемой» – я имею в виду в приемлемой форме вызова, что вот эти умники собрались и говорят там: «Владимир Владимирович, вы знаете, вот, мы здесь 4 дня сидели, обсуждали все и пришли к выводу, что экономика России катится к нулю, потому что у вас частный капитал находится в загоне. Он либо в преступной какой-то, криминальной, уголовной форме, либо в недоразвитой, либо сильно-сильно крышуется государством. И по форме он выглядит частным, а, на самом деле, это государственные бюрократы и чиновники отмывают. Поэтому. Вот, мы сказали, что если вы не сделаете вот этого, вот этого, вот этого, то Россия обречена на жалкое существование, и жалость этого существования будет определяться прежде всего отсутствием спроса на молодые мозги в новых отраслях, которые будут определять лицо глобальной экономики в будущем. Вы рискуете потерять этих людей». И Путин тогда задумывается... А там уже всё разработано. И начинает что-то менять. А через год они встречаются на Валдайском клубе, и он докладывает: «Друзья мои, год назад вы мне посоветовали. Вот смотрите, что я сделал».

Тогда я понимаю этот формат. А так, вот, вы посмотрите, там же стенограммы... Ну, в общем, по крайней мере, стенограммы только встреч с Путиным публикуются. А так вот, по высказываниям всех участников мы всегда имеем представление, чего они там говорят. Так что пусть обсуждают, потому что если денежки есть и есть место, где погулять, почему не погулять?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Действительно. Чего же не погулять?

К.РЕМЧУКОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте про Алексея Навального еще поговорим. Дело в том, что...

К.РЕМЧУКОВ: Дружок ваш, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Конечно! Из эфира у нас не вылезает просто.

К.РЕМЧУКОВ: Я понял.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Главный редактор спит и видит, как в очередной раз спросить его, как он относится к Робеспьеру. Алексей Навальный заявил, что он намерен вступить в партию «Народный альянс» и, возможно, возглавит ее, если так проголосуют члены партии. Видим ли мы какой-то новый этап развития этого политика, наверное, уже теперь, да?

К.РЕМЧУКОВ: Я считаю, что безусловно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И нужна ли, главное, ему партия?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, в данном случае, насколько я понимаю, речь идет о выборах в Мосгордуму.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.

К.РЕМЧУКОВ: Поэтому... Необычность, с моей точки зрения, политического поведения Навального, необычностью для России является то, что ровно через неделю после выборов мэра человек говорит о том, что «мы составляем списки кандидатов в Мосгордуму». Мне кажется, это потрясающе. Это показывает своему электорату, что расслабляться не стоит, что мы начинаем, мы запускаем процедуры отбора вот этих достойных кандидатов, тем более, что выборы в Мосгордуму в следующем году пройдут по новой системе. Часть депутатов будет избрана по партийной линии, часть депутатов будет по одномандатным округам.

И само это новшество говорит о том, что если Навальному удастся зарегистрировать партию «Народный альянс», то теоретически у него есть возможность взять все 100% мест в Мосгордуме. Потому что если «Народный альянс» всех побеждает и если все одномандатники с табличкой на груди или на лбу «Я – брат Алексея Навального» или «Я – сестра Алексея Навального» идут и побеждают в одномандатных округах, то есть смысл бороться за большое представительство.

Ни одна партия, естественно, не начала этого делать, потому что они ждут отмашки, когда там вожди подумают и скажут «Ну, кажется, пора начинать думать об осенних выборах». Поэтому с этой точки зрения это абсолютная новация. Она показывает перманентный как поточная линия машинного производства, когда конвейер заработал, конвейер политического действа.

Теперь что касается регистрации. Здесь поборется адвокат и юрист Навальный, потому что, ну, мне кажется, что раз отказали... Я не помню, чтоб отказали, чтоб разрешили. И вообще будут всячески препятствовать, мне кажется, регистрации партии, а он будет на этом тоже делать пиар: «Смотрите, говорили, что всех допустят, а вот не допускают».

Ну, еще раз говорю, это не страшно, потому что даже если тебя не допустят по этой линии, то у одномандатников, которые могут фотографироваться на листовку со своим кумиром, будет очень сильная позиция.

Третья вещь очень важная, мне кажется, то, что он объявляет, это, конечно, потенциальное противостояние с Михаилом Прохоровым. Потому что Прохоров 1,5 года назад удачно выступил, аккумулировал все протестные настроения, которые сформировались на Болотной и Сахарова. И в этот раз пропустил.

Навальный взял и протестное, и свое собственное, хотя явка была меньше и он формально в количестве набрал меньше голосов. Но, мне кажется, изменилось некое качество. Потому что за эти 1,5 года стало совершенно очевидно, что власть запустила процесс допуска к политике нормальных оппозиционеров. «Нормальных» - я имею в виду людей, у которых есть альтернативный взгляд. Уж слишком привыкли контролировать каждого, чтоб не просто не было альтернативы, а чтобы он еще и согласовывал каждый чих.

В результате выяснилось, что вот где-то они перегнули, перетянули вот эту резьбу, и Навальный и Ройзман продемонстрировали, что критика власти в самое сердце, обвинять во всем коррупцию... Там, парковка плохая – коррупционеры засели. Мигранты ходят – коррупционеры засели. ЖКХ растет – коррупционеры пилят бабки. Коррупционеры, да? И вдруг выяснилось, что вот эта озабоченность москвичей коррупцией оказалась выше, чем показали социологи другие темы. Например, миграция, комфортный город, пробки.

Вот, как вернуться через год Прохорову, который вел кампанию президентскую в прошлом году, не трогая Путина? У него самая большая обзывалка была «Думские старцы» - это он называл Зюганова, Жириновского, Миронова. «Вот эти думские старцы засели – давайте их выметем».

Навальный задал новую планку. Он будет говорить о коррупции. А если Прохоров будет говорить о думских старцах или он будет говорить о поддержке малого бизнеса, то выясняется, что в иерархии озабоченности, особенно активной части москвичей, он будет проигрывать, безусловно, Навальному. Поэтому вот это будет очень интересно, вот, как Кремль, который, безусловно, допустит Прохорова и не факт, что допустит Навального по партийной линии, тем более, что если у него судебные процессы...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У него, да, апелляция еще на носу.

К.РЕМЧУКОВ: Да. Но все равно, как бы, идеей. Братья Навального будут идти. Вот, как проводить здесь вот эту линию, как ее вернуть назад в стойло благопристойности и приемлемости для Кремля, и, тем не менее, набирать большое количество голосов для Прохорова, мне непонятно. Поэтому Навальный сейчас правильно делает, что в агрессивной манере столбит идею, в том числе и в мозгу у этого электората, часть из которого 1,5 года назад говорила за Прохорова. Но Прохоров не говорит пока предметно об этих выборах, а он уже говорит, он уже, как бы, их ангажирует, говорит: «Друзья мои, мы сейчас вот здесь прошли, мы подали 951 заявление в суды (мы будем судиться), но вы помните: мы начинаем подготовку уже, мы берем Мосгордуму. И, вот, мы с Мосгордумы начнем наступление дальше».

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А возможен ли вариант, при котором Навальный и Прохоров не договорятся, но как-то вот подпишут некий пакт о ненападении? «Давай, вот, вдвоем с тобой возьмем и захватим Мосгордуму. Здорово же будет».

К.РЕМЧУКОВ: Ну, всякое вообще в жизни бывает, да? Но мне кажется, что пока на данный момент это нереально. Потому что Прохоров...

Это же вопрос еще восприятия самого себя, Тань. Вот, мы сидим здесь с вами и мы любого человека воспринимаем. Вот, чего там сидит, у него какая прическа, здесь кто сидит. Мы можем чего угодно говорить, да? А каждый из них уже велик: «Вот, я могу с вами, конечно, дружить, но только под моим руководством. Вы поняли?»

И каждый из них считает, что он может пойти на определенный союз, но только под моим руководством. Это вообще проблема всего. Поэтому я не могу представить ни одного, ни другого, руководимого одним или другим. Просто реально я не могу. Может, скудость воображения.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это был бы очень интересный союз. Маложивучий, но любопытный.

Давайте про международную политику поговорим. Ситуация вокруг Сирии, похоже, как-то разрешается или... Ну, хотя бы в какую-то сторону сдвинулась позитивную. И президент США Барак Обама поприветствовал участие Владимира Путина в сирийском урегулировании. И вообще вот эта вот история с тем, чтобы взять под контроль химическое оружие, насколько это вообще удачная, изящная попытка выйти из этого сирийского тупика?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, мне кажется, Путин просто проявил какую-то неожиданную внешнеполитическую и хитрость, и умность, и инициативу, и своевременность. Когда Обама продемонстрировал неспособность гарантированно продавить решение в Конгрессе о военном ударе, тут, вроде бы, Путин выступил против американского удара, а, на самом деле, протянул огромную, сильную, мы знаем, руку борца Обаме с тем, чтобы тот сохранил лицо и чтобы он и Олланд, французский президент повторяли, чтоб совсем лицо не потерять, одно: «Асад пошел на переговоры, только потому что была угроза военного удара». Какая угроза, если Обама не может гарантировать прохождение через Конгресс этой инициативы? Мы видели, Британия не смогла провести Кэмерона. Это абсолютно не очевидно. Но сейчас Запад, я так понимаю, решил воспользоваться вот этой ситуацией, в которой позволил Путин им выйти из непосредственно очень непопулярной акции по нанесению военного удара, с тем, чтобы создать механизм более долгосрочного действия, чем проблема Сирии, а именно: Запад хочет создать механизм нейтрализации режимов, которые обладают оружием массового поражения типа на данный момент Ирана и Северной Кореи, а, возможно, когда-нибудь и России, для того, чтобы мировая общественность озаботилась этими режимами, этими странами и приняла решение к нейтрализации этих режимов на предмет изъятия у них этого оружия. Поэтому... Ну, Россия – это отдаленная фантазия горячих умов на Западе, прежде всего, самых ястребиных. А вот эти страны – это точно. То есть хотят создать алгоритм, по которому сначала Башар Асад, потом с Ираном будут договариваться, потом с Северной Кореей, для того чтобы у них не было этого оружия. Так что это перспективное внешнеполитическое направление, и Путин в нем де-факто играет лидирующую позицию. Если удастся решить, то я не удивлюсь теме прошлой неделе – Нобелевская премия мира Владимиру Путину.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы создаем важнейшие международные прецеденты.

К.РЕМЧУКОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нобелевскому комитету придется нелегко сейчас.

К.РЕМЧУКОВ: А чего? Обаме куда деваться? Он сам напишет бумажку с ходатайством.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Как лауреат лауреату потом. 2 нобелевских лауреата мира будут встречаться. Мы сейчас сделаем перерыв 3 минуты, после чего вернемся. Оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Давайте поговорим про дело «Уралкалия». Похоже, Беларусь идет навстречу России – там выделяются в отдельное производство дела россиян, передается российской прокуратуре это все. Там, глядишь, и Баумгертнера отпустят, и уже в России будут с ним разбираться, и, вроде как, может быть, и против Керимова завершат дело, прекратят уголовное преследование. Ну вот только непонятно, как это увязано с продажей Сулейманом Керимовым своей доли в «Уралкалии»?

К.РЕМЧУКОВ: Нет, ну, когда только конфликт разразился, мы помним заявления или самого Лукашенко, или его представителя, что с нынешними... Да буквально на первых стадиях конфликта, что с нынешними владельцами «Уралкалия» белорусская сторона дела иметь не будет. Вот это заявление... На него мало обратили внимания в самые первые дни, может быть, в первый день кризиса, но оно было существенным. Скорее всего, это была воля президента Белоруссии, что с Сулейманом Керимовым он дело иметь не будет. Он тем самым подал сигнал, что российская сторона должна сменить этого собственника.

Это можно было бы проигнорировать, если бы не было заложника в лице Баумгертнера. Потому что то, что я читал по СМИ, все вот эти обвинения, группа лиц (там же несколько человек), все они – члены Совета директоров. По определению Совет директоров принимает решения, собравшись как группа лиц, да? Поэтому сказать, что группа лиц приняла какое-то решение и это является признаком сговора организационной или организованной группы лиц, является абсурдным, потому что по определению Совет директоров – это коллективный орган. Мы должны собраться как члены Совета директоров, принять решение. А если потом нас возьмут и скажут «Вы знаете, вы по предварительному сговору», так у нас же формат такой – это же акционерное общество.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Работа у нас такая.

К.РЕМЧУКОВ: Работа у нас такая, да. Поэтому это было сделано вероломно, безусловно. Это сразу показало. Вот, для меня это было сразу как сигнал недоверия, особенно когда говорят, владелец превысил какие-то должностные полномочия. Ну, как вот? Я – владелец, у меня есть акции. Акциями по закону управляют мои представители в Совете директоров. Я в соответствии с законом об акционерных обществах могу принимать любые решения к своей выгоде, особенно к выгоде акционеров, да? Собственно, если я – менеджер поставленный, то моя задача – думать о выгоде акционеров по нескольким направлениям: там, снижение издержек, увеличение операционного дохода, рост стоимости компании, направление развития.

И если вдруг выясняется, что в нарушение договоренности о том, что вся продукция продается через одну структуру, какая-то часть продукции продается через другую структуру, о которой не договорено, и вот эта продажа влияет на стоимость, то, конечно, я как представитель акционера обязан принимать решение о том, что это наносит ущерб акционеру. И тогда наступают уже чисто экономические или бизнесовые факторы. Потому что, вот, предположим, нас 4 производителя калия в мире. Я – у меня издержки 200 долларов за тонну. Вы – у вас издержки 300 долларов за тонну. Вы – у вас 400. И у нее 500. Мировая цена пусть будет 750 долларов за тонну. Значит, у меня самая большая прибыль, но и вы все в прибыли. Потом если начинаются всевозможные манипуляции с разрушением вот этого олигополистического рынка, или картельного соглашения, то цена начинает падать. И я начинаю нести ущерб.

Но тогда я начинаю думать: раз у меня издержки ниже, давай я выхожу из всех соглашений, я могу обрушить этот рынок, он начинает падать. Но тогда я могу допустить до 200 долларов за тонну цену, и я не буду в убытке. Да, у меня не будет прибыли, но вы-то уже убыток несете, и он несет убыток, и он. Каждая произведенная тонна – это убыток.

В результате вы перестаете производить, да? Вы же не можете генерировать убытки за счет своего производства, каждая тонна если 50 долларов, 100 долларов несет убыток, да? Как только вы перестаете производить, на рынок поступает меньше продукции. Если меньше продукции поступает, она растет, и я здесь выигрываю. А когда вы перестаете производить, цены ваших акций падают – здесь у меня есть возможность взять и скупить ваши пакеты какие-то акций и консолидировать больший пакет. То есть это нормальная бизнес-стратегия.

Если эту бизнес-стратегию кто-то может рассматривать как криминал, как нарушение, то я тогда не понимаю природы бизнеса. Бизнес – это не обязательно согласованные действия. Это первое.

Второе, безусловно, это то, что, ну, конечно, сразу появляются заинтересованные люди, потому что очень эффективная кампания. На пике конфликта цена падает. Сейчас берут. Я вас уверяю, что через 3 месяца точно цена компании будет 1,5 миллиарда долларов выше, чем сегодня. Ну, как минимум 1,5 миллиарда. Это неплохой бизнес. Если у тебя есть административный ресурс и ты берешь сейчас актив по одной стоимости, через 3 месяца иметь 1,5 миллиарда баксов прирост стоимости компании – это тоже хорошая вещь. Ну, это тоже практика вот таких несовершенных рынков. К сожалению, это так.

Поэтому я думаю, что Путин во время «Большой двадцатки» сделал заявление, что если мы хотим решить проблему с Баумгертнером, то надо молчать – не надо выступать, не надо делать громких заявлений, поскольку это может завести в тупик. И, видимо, поэтому сейчас все замолчали, никто ничего не комментирует с тем, чтобы...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Керимов по-тихому продаст свою долю.

К.РЕМЧУКОВ: ...с тем, чтобы разрешить всю эту ситуацию, вытащить человека, а потом, если кто-то захочет продолжать говорить, пусть говорит. Но сейчас официальные лица молчат, чтобы, не дай бог, не навредить кому-то, кто хлопнет дверью и скажет «Ах, так? Ну, тогда...»

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Не доставайся же ты никому».

К.РЕМЧУКОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И останется Баумгертнер несчастный там навсегда.

К.РЕМЧУКОВ: Судя по всему, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. А кто тут будет главным проигравшим? Сулейман Керимов?

К.РЕМЧУКОВ: Когда люди получают несколько миллиардов долларов, трудно назвать их проигравшими. Ну, просто я не могу представить. Представляете, Тань, я вам говорю: «Вы выходите из этого бизнеса ведущей на «Эхе Москвы». Вот вам, ну, скажем там, 3,5 миллиарда долларов». И ты: «Я больше не буду вести с вами «Особое мнение», Константин Вадимович?»

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, конечно.

К.РЕМЧУКОВ: Вот, иди и плачь со своими миллиардами.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я же тут только ради этого, между прочим.

К.РЕМЧУКОВ: Может быть, ты еще чего-нибудь купишь на эти денежки.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Свою маленькую радиостанцию, буду там вести «Особое мнение».

К.РЕМЧУКОВ: Нет, когда люди получают денежки большие, которые измеряются миллиардами, их трудно назвать проигравшими.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну хорошо. Давайте тогда про Олимпиаду в Сочи поговорим, потому что как-то всё...

К.РЕМЧУКОВ: Вы собираетесь факел нести?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я – нет. Уже там факелоносцы все расписаны, и я в их число не попала никаким образом.

К.РЕМЧУКОВ: А я отказался.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да?

К.РЕМЧУКОВ: Я прочитал договор кабальный, я был просто поражен, если честно. Получил приглашение. И начал читать. Там какие-то 6 документов приложены. Я как всегда читаю. 15 страниц.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мелким шрифтом.

К.РЕМЧУКОВ: Не мелким. На русском и на английском. И там вот то, что я воспринял, это полное лишение меня прав. Я как какой-то лишенец, судя по всему, за...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется) Зато с факелом.

К.РЕМЧУКОВ: Нет. Тань, если б «зато с факелом», вопросов не было, вы бы увидели меня. Значит, организаторы запрещают мне комментировать это действо. Вот, что меня... Ну, представляешь, мне запретили? Вот, как говорят? «Слушай, этот пузатый вообще позорник 100 метров не мог пробежать». Оказывается, я подписываюсь, что я не буду комментировать ни организаторов, ни участников, ни как это организовано.

Дальше. Без особых объяснений причин в любой момент меня могут лишить права нести факел. То есть я готовлюсь-готовлюсь, да? Лишить.

Дальше. Точка, в которой я понесу факел, определяется организаторами – это может быть Камчатка, это может быть еще где-то, да? И, вот, количество вот этих...

Да, особенно, прям совсем особенно, что организаторы не несут ответственности за пропавшие у меня личные вещи во время этого. При этом там описано, как я должен быть одет в этой форме. Ничего другого я не могу иметь, да? Значит, я не могу пришпандорить свою сумочку с документами, если меня куда-то там... Но если ее попрут в этот момент, оказывается, я не могу, я не предъявляю никаких... Ни мои родственники не могут.

Если со мной что-то случится там, там тоже. То есть абсолютно кабальный. Я не знаю, вот, когда закончится Олимпиада (сейчас не будем писать). Но мне кажется, это предмет для Комитета по правам человека в ООН разбираться. Это кабальнейшие условия. Ни в одной сфере деятельности ты не можешь так сказать. Вот, я зашел на «Эхо Москвы» и Венедиктов мне говорит «Подпишитесь», да? Что если вы вошли и мы снимем с вас пиджачок, бумажничек, отберем у вас телефоны, вы не имеете права. Вот, какое-то вот такое счастье бежать с этим факелом. Вот.

Так если не это, так что вас может еще интересовать-то с Олимпиадой?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Меня интересует то, что Владимир Путин теперь будет каждые 2 недели слушать доклад Козака по ситуации в Сочи и сам будет туда регулярно приезжать, потому что, судя по всему, там как-то все не очень хорошо, и без президента не обойдутся.

К.РЕМЧУКОВ: Да, моя оценка ситуации, основанная на информации из тех мест, говорит о том, что уровень подготовки объектов оказался ниже планового. И поэтому без личного участия президента, поскольку это репутационно его проект, всем кажется, что очень сложно довинтить все до нужной кондиции. Поэтому это сейчас уже, ну, фактически в режиме чрезвычайной ситуации будет доводиться до конца всё, что должно быть доведено для того, чтобы Олимпиада прошла. Потому что...

Ну, вот, еще раз говорю, мои источники, которые там бывают и ездят, они говорят, что «Вы знаете, это удивительно, но при всем том внимании, которое там было, не получается как по плану».

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что, присутствие Владимира Путина – оно, по-моему, только мешает людям. Там же все перекрывается.

К.РЕМЧУКОВ: Нет, Таня. Поскольку вся модель механизма, все-таки, у нас это личный подзатыльник (когда ты даешь, тогда бегут)... Поскольку я знаю, как вы любите слово «институты», да? Когда институты не работают, вам хочется в этот момент закрыть тему моментально. Но в данном случае уже нет времени рассуждать «А давайте пусть у кого-то там совесть проснется или институт заработает». Сейчас нужно просто каждого брать... Он докладывает. Я думаю, почасовой план составлен вот такой вот как сетевое планирование, когда вот тут подъезжает 3 самосвала, вот здесь 2 трактора отъезжает, после этого выдвигаются.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть до 2014 года Сочи будут существовать в ручном управлении?

К.РЕМЧУКОВ: До начала Олимпиады безусловно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение». Всем счастливо.

К.РЕМЧУКОВ: Спасибо.