Николай Троицкий - Особое мнение - 2013-07-16

С.КОРЗУН: Всех приветствую. В студии «Эха Москвы» - Сергей Корзун, это я, ваш ведущий, и журналист Николай Троицкий. Николай, здравствуйте.

Н.ТРОИЦКИЙ: Здрасьте, здрасьте.

С.КОРЗУН: С чего начнем? Два главных события. Ну, давайте со Сноудена начнем. Наконец-то он попросил политического убежища в России. Это случилось сегодня после долгих раздумий, после формального предупреждения президента России Владимира Путина о том, что не надо делать неприятности нашим западным друзьям. Решился. Не было выхода? Принимать России или не принимать его?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну как? Ну, у него, конечно, не было выхода. Он уже один раз просил – тогда дали отказ. И он просто не может отсюда выбраться. Это много раз уже объяснялось. И много вокруг этого самого Сноудена всяких этих, конспирологических теорий тоже было высказано.

С.КОРЗУН: Вашу изложите?

Н.ТРОИЦКИЙ: Одна из них – моя.

С.КОРЗУН: Так?

Н.ТРОИЦКИЙ: Моя-то очень простая. Я ее в свое время даже изложил письменно в виде колонки, там, где я сейчас работаю, в информагенстве Росинформбюро. Ну, она так же может соответствовать действительности как и все остальные. Например, мне почему-то подозрительно всегда, когда его называют «бывший сотрудник ЦРУ». Мне кажется, что бывших сотрудников ЦРУ, ну, или ФСБ, КГБ и так далее не бывает. Вот, к этому я и прицепился. И у меня до сих пор не пропало подозрение, что никакой он не бывший сотрудник ЦРУ.

С.КОРЗУН: То есть таким образом его внедряют?

Н.ТРОИЦКИЙ: Может быть и внедряют, да. И, вот, наконец, довнедрили. Не исключено, не исключено. Поэтому мне не очень нравится, конечно, идея, исходя из этой теории конспирологической, чтобы Россия его принимала. Зачем нам нужен внедренный?.. Потому как другой был бы мог быть вариант, что это наш законспирированный агент. Ну, абсолютно на это не похоже. Ну, так это...

С.КОРЗУН: Но он может быть двойным, тройным, четверным, каким угодно.

Н.ТРОИЦКИЙ: Нет, может быть, его хотят сделать двойным, но мы об этом, боюсь, не узнаем. Так что, честно говоря, мне не нравится вся эта история с ним, я не очень понимаю, зачем он нам нужен (нам, в смысле Российской Федерации), потому как пусть там он выдал какие-то тайны. Тайны все, которые он выдал, между прочим, касались не ЦРУ, а другой спецслужбы, которая АНБ называется, NSA, по-моему, по-английски. Они еще называют No Such Agency, National Security Agency. Ну, это потому что очень секретная. То есть там уже свои игры между ЦРУ и вот этим АНБ, ну, как у нас там между КГБ и ГРУ, например, были. Они соперничают, они конкурируют.

А, собственно, чего он нам хорошего сделал? Ничего не сделал. А тот факт, что он там поднял шум, гам и скандал в Америке, ну, ей-богу, с этого нам не легче. Его там приветствует разная левая публика – там и коммунисты, и Лимонов – ну, это их проблемы. Для них каждый, кто чего-то плохое сделал для США, значит, уже, вроде как, друг. Я далек от такого подхода.

С.КОРЗУН: Ну, статус беженца можем себе позволить ему дать хоть какой-то легальный?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, только вот как-то так обставив абсолютно какими-то железными условиями, чтобы это было сугубо временное и чтобы он как можно быстрее выматывался там куда-то, куда он собирается.

С.КОРЗУН: А чего, боимся поссориться с США?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, во-первых, это, ну, ей-богу, ну, не из-за этого же ссориться-то. Ну, все-таки, надо ж какой-то серьезный повод иметь. Из-за такой ерунды... Другое дело, нужен ли он им там, американцам? Ну, кто его знает.

С.КОРЗУН: А гражданство давать не стоит, на ваш взгляд здесь, нет?

Н.ТРОИЦКИЙ: Гражданство? А с какой?..

С.КОРЗУН: Если запросит вдруг.

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, меня, конечно, никто не спросит, но я считаю, что нет. Я и против статуса, в общем-то, беженца. Но если нет другого выхода, если иначе невозможно его отсюда убрать, то пусть дать, но обговорить абсолютно вот так железно, что в течение месяца-двух (ну, как получится), чтобы он отсюда уезжал.

С.КОРЗУН: А как же мировые проблемы со слежкой по всем сетям и прочее, то, что он вывел на свет божий? Почему так (НЕРАЗБОРЧИВО) возбудилось, правительства других стран, европейских в том числе возбудились?

Н.ТРОИЦКИЙ: А это же все понятно. Ну, есть же знаменитая пушкинская фраза «Свет не карает заблуждений (или преступлений, я не помню), но тайны требует от них». Все же прекрасно знают, что все следят. Ну, естественно, об этом как-то не принято говорить. Ну, вот он рассказал, предъявил доказательства.

С.КОРЗУН: Неполиткорректность как и преступление.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да. Ну и что делать? Ну, конечно, надо же изобразить, сделать вид, что все возмущены. Ну, таковы реалии. Все следят. И они следят, и мы следим как можем за кем можем. Я не Сноуден, я тайны не раскрою, но я уверен, что кто-то за кем-то обязательно. Вот, при всем, вот, при первой же возможности обязательно следит.

С.КОРЗУН: Ну, мы надеемся, что за нами и слушатели, и телезрители следят.

Н.ТРОИЦКИЙ: А мы и не скрываемся особо, да, собственно.

С.КОРЗУН: Николай Троицкий со своим особым мнением. Пугачев – важная тема.

Н.ТРОИЦКИЙ: Важная, важная.

С.КОРЗУН: Что думаете по этому поводу? Есть ли там какая-то межнациональная основа? Либо это сугубо бытовой, социальный конфликт, который вылился ровно в эти формы?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, там все вместе. Я сегодня разговаривал по телефону с человеком, который там несколько дней пробыл, вот как раз недавно вернулся в выходные.

С.КОРЗУН: Журналист профессиональный?

Н.ТРОИЦКИЙ: Да, да. Ну, как очевидец он мне был интересен. Человек такой, со стороны, не замешанный, не запутанный в местных проблемах, разборках. Там все вместе.

Когда говорят, что местные жители жили дружно с чеченскими семьями, это правда. Но это только часть правды, потому что там в городе, действительно, давно проживает некоторое количество семей чеченских, с которыми никаких проблем не было, все дружно, нормально. Но последние годы стали появляться новые, новые, новые приезжие, в основном из числа вот этих самых, той же, так сказать, представителей народов Северного Кавказа. Причем, непонятно. Местные жители толком, как они рассказывали, не знают, чем они занимались, почему они туда приезжали, чем они вообще на жизнь зарабатывали. И вот эти-то вот новоприезжие, вот, с них и началась вот эта напряженность, а не с тех, которые там, действительно, давно живут.

С.КОРЗУН: То есть они переезжают по большей части к родственникам или живут там в Саратовской области?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, они там непонятно, к родственникам или они к мнимым родственникам, потому что сейчас выясняется, что регистрации там у них были фальшивые. Ну, естественно, подкупали, судя по всему, полицию местную, или кто там? Кто у нас регистрацию делает? Подкупали. Ну, может быть, какой-то бизнес вели, может быть, и полукриминальный – я не могу тут за правоохранительные органы. Вот сейчас, наконец, их стали, что называется, брать за одно место и многие задержаны, а другие убежали. И когда был вот этот шум, требование выселить...

С.КОРЗУН: Делаем короткий перерыв, о котором я забыл, и продолжим с этой же точки.

РЕКЛАМА

С.КОРЗУН: Напомню, журналист Николай Троицкий сегодня в «Особом мнении». Продолжаем буквально с того места, где прервали. Началось выселение.

Н.ТРОИЦКИЙ: Со слова «выселить».

С.КОРЗУН: Выселить.

Н.ТРОИЦКИЙ: Требования выселить относились именно к вот этим новоприезжим, каким-то перекати-поле бродягам, непонятным людям, которых местные жители своими не считали, а не в коей мере не ко всем по национальному признаку, как это иногда представляется.

С.КОРЗУН: Но здесь еще важный вопрос, можно ли выселить? Ну, мы не употребляем слово «депортировать», поскольку они – граждане, в общем, Российской Федерации.

Н.ТРОИЦКИЙ: Безусловно.

С.КОРЗУН: А на каком основании их выселять тогда из этой местности?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну как? У нас же есть всякие, так сказать...

С.КОРЗУН: У нас свобода передвижения есть по стране?

Н.ТРОИЦКИЙ: Она неполная. Есть же понятие временной регистрации. Просто так не может человек приехать куда угодно и жить. Потом надо как-то, я не знаю, где-то работать, чего-то делать. И, в принципе, я так вообще даже понял, что эти местные чеченские семьи были совершенно не против того, чтобы их куда-нибудь выгнали. Ну а, может быть, против. Ну, это уже трудно, потому что я, конечно, с ними не общался. Они сейчас довольно закрыты для общения.

С.КОРЗУН: А вот смотрите, когда большие чины понаехали и начали вести разговоры, национальная тема уже не так плотно поднималась. Ну, сделали что-то, да? Нашли людей без регистрации, оттуда их вывезли. А сейчас социальные вопросы, и многие говорят, что, собственно, это был только спусковой крючок, которым потом воспользовались националисты.

Н.ТРОИЦКИЙ: Опять-таки, и так, и не так. Много разговоров. Столичные особенно эксперты, политологи (я слышал сам) любят говорить, не побывав, естественно, что там безумная бедность, разруха, нищета и пьянство повальное. Ну, вот, товарищ, с которым я разговаривал, мне это не подтвердил. То есть нет, это не богатый, конечно, достаточно бедный город, но не от бедности и уж точно не от пьянства все это началось, потому как, честно говоря, в совсем заброшенные, совсем нищие уголки, извините, не едут чеченцы – им там нечего делать, им там бизнес вести невозможно, даже криминальный. Поэтому если уж они там есть, значит, это не самый бедный город. Уже из этого можно такой вывод делать. Никакого национализма в этом выводе нет, надеюсь.

С.КОРЗУН: Чем сердце успокоится?

Н.ТРОИЦКИЙ: Но дело в том, что главная проблема была полное бездействие того, что мы называем правоохранительных органов, ну, то, что сейчас полиция. Хотя, честно говоря, это... Ну, не важно – пусть будет полиция. Полное бездействие по всем вопросам и, судя по всему, полная купленность. Ну, сейчас вот уволили начальника, зашевелились, дела возбуждают. А дальше – дальше кто его знает? Может так случиться, что через пару месяцев все вернется на свои круги и начнутся снова. Может быть, если, действительно, начнут как-то более-менее следить... Ну, сами они там на месте не разберутся. Это если тут из центра как-то будут контролировать... Ну, на этом, конечно, разные политические силы будут пытаться делать себе, ну, не знаю, как это называется. Имидж, пиар. Ну да, ну, не без этого. Ну, ничего не поделаешь. И русские националисты пытаются в это дело вникнуть. Но не только, не только. Есть и более такие, спокойные организации. Ну, пусть делают себе пиар, но пусть хотя бы, может быть, хоть где-то ситуация хоть немножко улучшится.

С.КОРЗУН: А сейчас модно стало сопоставлять два дела. Они, конечно, немножко разные, а, может, и сильно разные. Это дело Циммермана в США. Там уже вынесен приговор по этому поводу, страна возмущена.

Н.ТРОИЦКИЙ: Вот. Так я не просто. Я даже в одной статье сопоставил их вот так, буквально рядом 2 колонки – суд, государство и общественное мнение. Дело Циммермана – дело, ну, не знаю чье. Я не знаю, как зовут этого парня, которого там обвиняют в убийстве (чеченец молодой).

Что бросается в глаза? Ну, смотрите. С делом Циммермана все не так просто. Вроде как суд вынес решение, и в Америки абсолютно независимый суд и полная, стопроцентная уверенность, что он независимый, чего у нас нет.

С.КОРЗУН: Там говорят есть сомнения у черной общины в подборе присяжных.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да. Но оказывается, даже если нельзя пересмотреть вердикт (а вердикт присяжных не подлежит), если очень хочется, то можно. То есть, вот, Министерство юстиции начинает собственное расследование, явно под напором, под нажимом этого самого возмущения этой самой черной общины.

С.КОРЗУН: Волнений никому не хочется, конечно.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да. Ну, вот, и сразу возникает. Вот он и независимый суд. Вот он как это? С одной стороны, независимый, с другой стороны, он очень даже зависимый. Там, конечно, очень сильно, намного сильнее вот это самое, то, что мы называем общественным мнением. У нас общественное мнение, по сути, не влияет никак. Да у нас где оно, это общественное мнение? Если там заволновалось вплоть до Лос-Анджелеса по поводу этого приговора, то у нас даже в Саратове тишина после этого дела. Только в самом маленьком городе Пугачеве выступали, больше-то нигде. И всё.

А с другой стороны у них Обама высказался и даже, я бы сказал, еще...

С.КОРЗУН: Ну, еще год назад высказался как раз, после этого случая, потому что убийство...

Н.ТРОИЦКИЙ: И сейчас высказался. И зря он высказался, потому что... А Путин, например, молчит, вообще ничего по поводу Пугачева не сказал. Ну, мне кажется, что президенту, может быть, и правильно – лучше молчать. В таких случаях, как говорится, лучше жевать, чем говорить.

С.КОРЗУН: Чтобы ничего не ляпнуть того, что могло бы разжечь дальше?

Н.ТРОИЦКИЙ: Вот именно. Потому что я не уверен, что там очень не всем понравилось, например, высказывание Обамы, как мне просто в комментариях писали люди, живущие в США, потому как он немножко проявил, все-таки, такую вот, показал, что он на стороне этого самого, черного подростка... Не подростка! Какой он подросток? Он – юноша 17-ти лет, который, оказывается, никакой там не ангел, а чего-то у него там и с воровством были проблемы, и с наркотиками, и так далее, и так далее, и вообще неизвестно, кто там виноват. Я, честно, вот, не могу. В то дело флоридское я не могу никак вникать.

С.КОРЗУН: Ну вот смотрите, там дело рассматривалось, судя по деталям, которые были в прессе, их было довольно много, в том числе был звонок в службу 911, и свидетель прямо... Это записано, естественно, и было аудиосвидетельство. Он описывал, что там происходит. Там было, действительно, реальное нападение на этого (НЕРАЗБОРЧИВО).

Н.ТРОИЦКИЙ: Он на него напал, тот защищался.

С.КОРЗУН: На территории с особым статусом, которую патрулировали как раз местные жители в силу того, что участились там квартирные кражи. Ну и, в общем, на взгляд суда, конечно, ну, присяжные вынесли, наверное, обоснованное решение.

Н.ТРОИЦКИЙ: Скорее всего, да.

С.КОРЗУН: А вот смотрите, там же в Пугачеве, ведь, не одного предполагаемого убийцу (он уже дает показания), как бы, взяли. Взяли еще там группу чеченских товарищей. До кучи. Будут с ними разбираться так же дотошно, как разбирались?..

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну как? Вот я и говорю, что разница-то в судах, принципиальная разница. Сейчас, как я понял, там установлено, не установлено, устанавливается, что явно убийства совершал не один человек, что никакой драки не было, как сначала это, из-за девушки там. А что, по сути, он вышел (ну, этот вот, покойный) Руслан Моржанов, а его один схватил, а другой ему начал тыкать этим самым скальпелем. То есть это, по сути, это не драка – это хладнокровное убийство, а не убийство в драке. Это большая разница. Ну, сейчас, вроде, еще арестованы причастные к убийству кроме вот этого первого парня. Ну, будут ли расследовать? Будут ли расследовать – это у нас всегда вопрос.

У нас всегда вопрос, потому что 3 года назад там было уже убийство, дали 10 лет. Правда, по другим сведениям – 8. Потом говорят, якобы, через 3 года выпустили. Ну, может быть, не выпустили. Но очень велика вероятность, что после того, как расследуют и дают хорошие сроки, где-то выпускают, ну, когда там условно-досрочное. Это уже настолько бедные эти «Пуськи» ужасно опасны, их нельзя выпустить досрочно. А убийцу – можно.

С.КОРЗУН: Несколько вопросов вам пришли до эфира. Ну, во-первых, вот эта идея оплаты дорогих автомобилей чиновникам.

Н.ТРОИЦКИЙ: А, ну, давай закончим эту тему, да.

С.КОРЗУН: Давайте. Мистер Уай или что-то в этом роде задал вопрос.

Н.ТРОИЦКИЙ: Это, да, это тема, честно говоря. Ну, это идея Навального. Правда, тут уже все кому не лень начали высказывать эту идею, что надо чиновникам ездить на дешевых машинах. А почему бы им вообще на?.. Я предлагаю, чтоб на велосипедах, причем на трехколесных велосипедах.

С.КОРЗУН: Нет, подождите. Дешевые, не дешевые – это давайте посмотрим. Там ограничение Навального, насколько я помню, 2 миллиона, а принятое до этого там до 3-х миллионов или до 4-х.

Н.ТРОИЦКИЙ: У него то ли 3, то ли 1,5. А сейчас уже просят миллион. Ну, я говорю, не, на велосипеды на трехколесные, потому что с двухколесного может упасть. А это опасно.

С.КОРЗУН: Подождите. Вы за рулем сидите, нет?

Н.ТРОИЦКИЙ: Я – нет. Я сам за рулем не сижу. Но до миллиона – это, по-моему, не очень...

С.КОРЗУН: Ну, вот, на «Эхе Москвы» Александр Пикуленко обсуждает машины совершенно разного класса. Но, в общем, до миллиона просят, как бы, подобрать.

Н.ТРОИЦКИЙ: Рублей. Не долларов.

С.КОРЗУН: Рублей, совершенно верно. Но это, на секундочку, 35 тысяч долларов тоже или около того, да? Если 1,5 миллиона, соответственно, это почти 50 тысяч долларов. Учитывая даже наши налоги, это, в общем, вполне, как бы, приличная машина.

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну и пусть. Мне все равно, на каких они машинах ездят (чиновники).

С.КОРЗУН: То есть не важно там, за 3 миллиона, за 4, да?

Н.ТРОИЦКИЙ: Я... Вот, в чем суть моего отношения к этому делу. Когда в России у нас политик начинает бороться с привилегиями, я не могу это воспринимать всерьез, потому как это все уже было. Ну, молодые люди не знают, они не помнят, а я помню Ельцина в трамвае, который ехал в районную поликлинику. И что после этого? Привилегий стало еще больше. Ну, меньше их точно не стало. И поэтому когда какой-нибудь новый политик, какой бы он ни был замечательный, начинает опять вот это самое, борьбу вот с этими делами, ну, я знаю, что это пустые слова и кроме сарказма и иронии это у меня не вызывает.

Пусть... Я могу там... Наверняка, уронил эту свою кардиограмму. Я ужасно обидел там аудиторию «Эха Москвы». Даже если это Навальный. Какая разница? Мне совершенно все равно. При том, что это не имеет отношения сейчас... Я сознательно я не буду оценивать политика Навального, потому что он ходит под Дамокловым мечом и ему там через 2 дня может светить даже не двушечка, а там пятерочка, шестерочка и так далее. Я понимаю. Причем, ни за что.

Но это не важно. Это одна сторона вопроса. А вот эта борьба с привилегиями и с дорогими машинами, там не знаю, с дорогими квартирами – ну, это такой популизм, который, ну, ей-богу... Пусть будет, пусть будет, ради бога. Я знаю, что на это всегда хорошо реагируют народные массы. Ну и прекрасно.

С.КОРЗУН: Ну что? Может, тогда и с нечестными тендерами не надо бороться? Понятно, что с ямами на дорогах уже...

Н.ТРОИЦКИЙ: Нет, с нечестными тендерами бороться... Ну, это жульничество – это немножко другое дело.

С.КОРЗУН: Или с золотыми кроватями, которые уже вошли в историю там, для дома приемов Министерства внутренних дел.

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну да. Не, ну это другое дело. Не, ну это когда там, например, закупается совсем уже что-то непомерное. Ну как? Бороться, не бороться. Просто сразу возникает подозрение, что это отмываются деньги там, как я понимаю.

С.КОРЗУН: С дорогими машинами не так?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, с дорогими машинами – это соображения престижа скорее, я так думаю. Я не думаю, что это кто-то чего-то отмывает.

С.КОРЗУН: То есть чиновник должен чувствовать себя равным, скажем, бизнесмену, который может себе позволить?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, я не знаю, должен ли. Но я так их понимаю, что они исходят из этого. Ну, у нас страна такая, сословная. Что поделаешь? У нас это самое. В других странах богатые люди идут в политику, а у нас идут в политику, чтобы стать богатыми. Ну, такова реальность.

С.КОРЗУН: У нас тоже и оттуда, и оттуда подпитывается. Последнее время, в общем, довольно много богатых людей, которые сейчас начинают...

Н.ТРОИЦКИЙ: Хотя, вот, Прохоров, вот, да, Прохоров пошел в обратную сторону.

С.КОРЗУН: Да и среди депутатов нынешних практически во всех партиях, во всем спектре наших партий можно найти достаточно много.

Н.ТРОИЦКИЙ: Но они при этом все быстренько уходят из депутатов в последнее время. Возвращаются в свое естественное состояние. А Прохоров как бы не разорился на этом своем тренде.

С.КОРЗУН: Николай Троицкий, это программа «Особое мнение». Есть еще ваши вопросы, в том числе приходящие сюда в эфир. Есть еще несколько тем для обсуждения, поэтому мы с вами прощаемся совсем ненадолго и встретимся буквально через 3 минуты после выпуска новостей и рекламы. До встречи.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: И я напоминаю еще раз, что это сегодня «Особое мнение» с журналистом Николаем Троицким. Один из вопросов, пришедших до эфира. Нарад спрашивает «Ваше отношение к инициативе депутата Железняка распространить действие закона о СМИ на популярные интернет-блоги?» То, что вы стали снова официальным журналистом, вы же блогером не перестали быть?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, блогер – это не профессия, это просто, как бы, так сказать, побочное занятие. И, честно говоря, понятие «профессиональный блогер» мне никогда не нравилось и лучше быть журналистом. Но тут в этой инициативе сам же Железняк начал опровергать, наопровергал, сам запутался. И все запутались вокруг. Проблема же не в том, что блоги кто-то будет к чему-то приравнивать. Проблема в том, что есть публичное пространство интернета. И написаны определенные слова, которые там воспринимаются как оскорбления, как клевета, как что-то еще, написанное в блоге или, допустим, написанное на официальном сайте. Или в газете, или в журнале. Это совершенно никакой разницы нет. Всякий раз можно возбудить уголовное дело, если кто считает себя оскорбленным, оклеветанным и так далее. Люди к этому никак не могут привыкнуть. Поэтому ищут какие-то, пытаются выставить какие-то подпорки. Видимо, и Железняк тоже, которому крепко досталось, в том числе и от блогеров.

Но не только же от блогеров – и от журналистов тоже. Ну, а какая разница-то тут? Если речь идет о том, чтобы каждый блогер был... Ты что, решил регистрироваться в Министерстве или где там, где сейчас регистрируют СМИ? Я уже не знаю. В Росрегистрации, по-моему, да? Ну, это бред. Ну как сейчас десятки тысяч куда пойдут регистрироваться? Это невозможно.

Если же речь идет о попытке установить вообще контроль над интернетом, ну так, так прямо и говорите, пытайтесь. Это неизбежно, это будет всегда. Но мне почему-то кажется, что если уж у нас не зажали по китайскому варианту с самого начала, то ничего уже и не получится.

Так что я к этой конкретной инициативе отношусь спокойно и даже на нее не обращаю внимания. Но при этом я прекрасно понимаю, что написанное в блоге может привести к разным последствиям. Я это очень хорошо знаю – лучше многих других.

С.КОРЗУН: Да, кстати, написанное и сказанное тоже в эфире может привести к последствиям.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да. В том числе и уголовным. И что?

С.КОРЗУН: Вот как раз по этому поводу сегодняшнее сообщение о суде, который обязал Сергея Доренко заплатить Якунину 80 тысяч рублей за поруганную честь. Сегодня Хорошевский суд Москвы удовлетворил иск главы, соответственно, к Доренко и к учредителю Русской Службы Новостей, в которой он работал до последнего времени. Не следили за этой инициативой? Законно, не законно? Как думаете? Имеет право журналист говорить всяко-разно слова про руководителя даже не (НЕРАЗБОРЧИВО)?

Н.ТРОИЦКИЙ: А какая разница? Про человека.

С.КОРЗУН: Ну, про человека.

Н.ТРОИЦКИЙ: Не, право имеет говорить, потом может отвечать, будет отвечать за свои слова. Ну, тут, ведь, как говорится? Слово не воробей. Я не помню, в чем он там конкретно обвинил Якунина.

С.КОРЗУН: Ну, в том числе отторжение части собственности было и в довольно таких, не особо лицеприятных терминах.

Н.ТРОИЦКИЙ: Если он его обвинил в незаконных действиях, то человек имеет полное право посчитать, что его оклеветали. И какая разница? Будь он Якунин или кто-то еще. Поэтому я вот сейчас не буду вслед за Доренко что-то такое говорить про Якунина, потому что у меня никаких сведений нет.

С.КОРЗУН: А вслед за Навальным будете говорить?

Н.ТРОИЦКИЙ: А вот то, что написал Навальный, я прочитал. Ну как? Давайте подождем, посмотрим. Мне просто интересно... Ну, вот, не хочу я ничего говорить про Навального, потому как человек, все-таки, без 5 минут заключенный. Ну, ей-богу.

С.КОРЗУН: Или без 10 минут мэр.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да нет. Ну, какой он? Мэром он не может быть. Ну, в смысле...

С.КОРЗУН: А будет баллотироваться-то хоть? Прогноз ваш.

Н.ТРОИЦКИЙ: Не, ну, баллотироваться. Уже сказали, что всё.

С.КОРЗУН: Ну, должны там завтра, вроде как, зарегистрировать. А дальше начнется... Дальше это какое-то совершенно непонятное вот это вот, действительно, когда левая рука не знает, что делает правая. Если его там... Ну, сам по себе приговор еще ничего ж не значит, потому что там идет обжалование в вышестоящую инстанцию. А обжалование может, конечно, и до 8 сентября продлиться, и в кампании он поучаствует.

Не, ну у него шансы победить, даже если бы не было никакого приговора, конечно, нет. Другое дело, что как любой политик и человек, собирающийся заниматься, он должен участвовать в выборах. Это работа такая. Он до сих пор... Кстати, это первый раз. Пусть попробует. Почему? Это полезно. Вот, сколько он там процентов наберет, это... Ну, хорошо бы, ну, мне бы хотелось, чтобы, как бы, так сказать, эксперимент был поставлен до конца, чтобы его не прервали вот таким вот неприличным образом.

С.КОРЗУН: Из свежих вопросов Дмитрий спрашивает «Реформа РАН (это Российская Академия наук) поможет нашей науке или добьет ее?»

Н.ТРОИЦКИЙ: Вот, понимаете, вот, честно скажу. Есть такие блогеры, да и журналисты, которые знают всё. Я к таким не принадлежу. Реформа Академии наук – я, честно сказать, я не компетентен. Меня поражает только одно. Я не понимаю, вот, я не могу понять, почему ее надо было проводить с такой устрашающей быстротой? Что такого страшного случилось, что это надо было прямо, вот, так срочно в считанные дни эту реформу осуществлять? Поможет она науке, помешает она науке – понятия не имею. По-моему, нашей науке уже ничего не поможет, с одной стороны.

С другой стороны, нет, у нас есть ученые. Конечно, есть. Кто ж спорит? Вон, Алферов, Нобелевский лауреат. А Перельман великий, который не лауреат, но он тоже какую-то премию в области математики. Там просто нет Нобелевской премии по математике, а то бы он ее получил. Есть ученые, а науки, по-моему, нет.

Была советская наука. Советская наука была. А, вот, после советской науки, постсоветской – ее просто не существует. Но как это связано вот с этой реформой Академии наук? Мне кажется, никак не связано. А вообще я отсылаю к тому, что пишет по этому поводу мой коллега Радзиховский – он в этом разбирается лучше. Я почему-то... Мне кажется, что он там правильно все пишет. Извините за такую, типа, рекламу, но, вот...

С.КОРЗУН: Николай Троицкий, напомню, в программе «Особое мнение». Самое свежее сообщение от Анны: «Как вы оцениваете заявление Михаила Хазина, что мы подходим к бунту?» Ну, не один Михаил Хазин делает такие прогнозы. Есть такое.

Н.ТРОИЦКИЙ: Никак. А к какому? Где бунт? Вот, нечто типа...

С.КОРЗУН: Пугачев, в частности, как проявление.

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, вот, я хотел, да. Ну, это же не бунт, по большому счету. Это, конечно, возмущение. Да, безусловно, возмущение. Притом оно, конечно, не спонтанное. Оно копилось. Потому что это после убийства оно выплеснулось. Но как мне, опять-таки, рассказал человек со слов местных жителей, там же не всякий раз убийства происходят. Там масса была всяких инцидентов – то кого-то побьют, то кого-то там попытаются изнасиловать (ну, уже, естественно, женщин) и так далее. Естественно, полное бессилие и власти, и полиции, ну и, в конце концов, возмутились. Ну, вот такие бунты – они могут, потому что Пугачев – город типичный. Он никакой не уникальный абсолютно. И я не уверен, что это всякий раз должно быть связано с кавказцами. Совершенно не обязательно. Ну, иногда связано, иногда нет. Это может случиться. Никакого другого бунта нам пока не грозит, потому что у нас нету революционной ситуации, извиняюсь, и нету такой силы политической, которая могла бы эту революционную ситуацию оседлать. То есть у нас, в общем, нет ничего для этого.

С.КОРЗУН: Если мы находимся не в периоде революции, то в каком периоде мы находимся?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, у нас еще контрреволюция не закончилась, видимо, до сих пор. Или мы скорее в таком периоде типа застоя, застоя-тире-отстоя.

Нет, ну, чтобы не повторяться, я бы это назвал, вот, нашу эпоху эпохой отстоя. Не знаю, употреблял ли кто-нибудь такой термин? Я только сейчас (он мне в голову пришел).

С.КОРЗУН: В любом случае первыми будете.

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, вот, вот. А я нигде еще. Я сейчас только придумал. Вот...

С.КОРЗУН: Не о политике пару минут. Самые несчастные россияне семейные, выяснили социологи. Публикация сегодняшняя в «Московском комсомольце». Женитьба снижает удовлетворенность жизнью опрошенных в среднем на 20%, показало исследование, в то время как во всех других странах, в общем, женатые люди, люди в браке чувствуют себя гораздо более счастливыми.

Но при этом среди семей с одним-двумя детьми оказалось на 10% больше счастливых, чем среди бездетных, а уж пятеро и более отпрысков делают счастливыми все 100% респондентов, отмечается в публикации (наверное, одного нашли кого-то или двух, кто имел пятеро и больше детей).

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, про пятеро детей ничего не могу сказать, но вообще дети – это, безусловно. То, что есть дети, это точно. Ничего кроме... Ну, конечно, много проблем, но это радость.

Что касается женитьбы, как...

С.КОРЗУН: Семейного статуса.

Н.ТРОИЦКИЙ: Да. Как говорил герой фильма и чеховского рассказа «Свадьба» (ну, я помню интонации Эраста Гарина), «Женитьба – шаг серьезный». Да, я этот шаг один раз совершил. Честно говоря, после этого мне больше не захотелось его совершать.

С.КОРЗУН: То есть лично вы если бы участвовали в этом отборе, сказали, что чувствуете себя более счастливым вне, как бы, рамок семейного союза?

Н.ТРОИЦКИЙ: Ну, если б... Нет, ну, трудно сказать. И так, и так. Да нет, все очень по-разному бывает. Но вот без детей я бы точно чувствовал бы себя хуже – вот это я могу сказать точно. Дети – это... Они дают какую-то надежду, что, по крайней мере, хоть кто-то стакан воды поднесет.

С.КОРЗУН: Потом, впоследствии.

Н.ТРОИЦКИЙ: А, вот, на жену не всегда есть надежда. (смеется)

С.КОРЗУН: Ну что ж, это был Николай Троицкий в программе «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы» и на телеканале RTVi. Спасибо за то, что пришли, отвечали на наши вопросы и вопросы наших зрителей и слушателей. Счастливо всем.