Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2013-07-10

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Здравствуйте. Это программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я приветствую в этой студии Сергея Алексашенко. Здравствуйте, Сергей.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Добрый день.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте начнём с ситуации в городе Пугачёв, расследованием убийства, которое там произошло, займётся главное следственное управление СКР. Тем временем чеченская диаспора свою молодёжь вывозит из этого города, проводятся всевозможные проверки, полпред заявляет, что тут нет никакой вообще национальной подоплёки, речь идёт о бытовом совершенно случае. Да, он трагичный, но это бытовая чисто история. Почему уже не первый раз в России бытовое убийство превращается в такое?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Потому что население России не доверяет следственному комитету, который будет расследовать это преступление. Независимо от того, что там происходило. Население России недоверяет. Потому что не далее как в понедельник "Новая газета" опубликовала информацию, что 5 человек по случайному совпадению граждане чеченской республики, находящиеся под подпиской о невыезде, исчезли. Или под домашним арестом. Просто исчезли, их не могут найти там, где они обещали быть.

Следственный комитет позволяет себе предъявлять обвинения Алексею Навальному. Если рассмотреть ситуацию в "Кировлесе", то обвинение выглядет следующим образом. "Кировлес" по документам продал лес Вятской лесной компании и получил за это деньги. А следственный комитет говорит - было хищение. То есть, Татьяна, вы пошли в магазин, купили пакет молока, принесли его домой. Ваши родственники, кошки, собачки выпили пакет молока, после чего вам предъявляют обвинение в воровстве этого пакета молока. Вот обвинение Вятской лесной компании. Как вы считаете, жители города Пугачёва этому следственному комитету доверять могут? Когда его пресс-секретарь генерал Маркин говорит, что преступление доказано, группа лиц организована, в особо крупных размерах. Ведь они потеряли грань, вот, где вымысел, где жизнь, где правда. И они потеряли доверие, как в сказке про мальчика и волка, который кричал "Волк! Волк!".

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - В этом случае тогда, если руководствоваться этой логикой, жители должны идти пикетировать, не знаю, здание полиции - вот, плохие полицейские.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Они перекрывают федеральную трассу.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Конфликт перерастает в какие-то межнациональные...

С. АЛЕКСАШЕНКО - Потому что население не верит, что кто-то разберётся. Мы же не знаем всей истории. Так получилось, что мы с вами не живём в городе Пугачёве, я там, честно говоря, даже не был ни разу, да? Вполне вероятно, что во взаимоотношениях русского населения и чеченского населения в городе Пугачёве были какие-то другие конфликты раньше. И, может быть, не такие трагические. И те же самые правоохранительные органы, следственный комитет, полиция по-другому смотрели на ситуацию, и какие-то дела закрывали, какие-то дела не открывали, какие-то конфликты делали вид, что их не было. Мы же не знаем всей ситуации, да? Мы знаем только, до нас СМИ донесли только эту последнюю точку. И мы не знаем всей предыстории.

И мне кажется, что основной момент - это недоверие к правоохранительным органам. Население не верит. Они понимают, что это силовики, что сила у них есть - сила, дубинки, ОМОН, всё, что угодно, щиты. Всё у них есть. У них мозгов нет и доверия населения нету. А если у населения нет доверия, оно идёт заниматься тем, чем может. Оно привлекает внимание.

Перекрытие автомобильной федеральной трассы - это привлечение внимания. Это привлечение внимания властей. Ну хоть кто-то появитесь, разберитесь в этой ситуации до конца. С начала до конца. Возможно, что за самим убийством действительно ничего не стояло. Мне кажется, что убийство - это просто та капля, которая переполнила чашу тех событий, которых мы не знаем.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - К кому апеллировать в такой ситуации? Писать Путину?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Государству. Вот, они апеллируют.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Так они и так часть государства.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, они апеллируют к государству. А государство - оно же многогранно, у него много голов, якобы есть сдержки, противовесы, первая власть, вторая власть, третья власть, четвёртая власть. Пока отреагировала четвёртая власть - средства массовой информации. Они добросовестно начали эту ситуацию освещать, относительно добросовестно, кто-то больше, кто-то меньше. Дальше государство должно между собой договориться: мы будем с этой ситуация разбираться по-честному, так чтобы нам поверили, или опять замажем? Или опять замнём? Самое главное, чтобы не выскочили наружу, самое главное, чтоб перекрытий не было, да? Чтоб на федеральных телеканалах не дай Бог ничего не показали.

Это же зависит от того, чего государство хочет в этой ситуации. На самом деле межнациональные отношения - это такая, к сожалению, не то что тлеющая, мне кажется, разгорающаяся бочка. Потому что то, как себя власть широком смысле слова ведёт в части межнациональных отношений, когда можно всё купить, можно купить открытие уголовного дела, когда можно купить закрытие уголовного дела, можно купить разрешение на ношение оружия можно купить разрешение на применение огнестрельного оружия, можно боевикам и бандитам раздать удостоверения сотрудников правоохранительных органов. Кому-то это можно, а кому-то это нельзя.

Ведь люди же у нас не дураки. Они всё это видят, они всё это понимают. И любой конфликт, связанный с трагическими событиями, готов поверить, никакой подоплёки, возможно, там не было. Но накопленная история заставляет наше население, наш народ думать по-другому.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Сергей Алексашенко в программе "Особое мнение". Давайте про выборы в Москве поговорим. Сегодня уже финальная стадия приёма заявок от кандидатов на участие в выборах мэра столицы. В данный момент Алексей Навальный идёт в Мосгоризбирком в сопровождении своих сторонников.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Поклонников и противников.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да. И бутафорских бананов, помидоров. Тут разгорелась дискуссия. После того как Сергей Собянин обратился к муниципальным депутатам, в частности, единоросам сказал, что, пожалуйста, я прошу вас, отдавайте свои голоса не только за меня, но и за моих возможных конкурентов, возник вопрос - брать такие подписи или не брать? Потому что, с одной стороны, участие Навального и других тоже кандидатов делают эти выборы вроде как более легитимными. Но тут же появились люди, которые говорят - да нет, они же изначально не легитимны, как же можно на это всё соглашаться? Как быть в этой ситуации?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Давайте начнём с того, что нужно отдать должное Сергею Собянину. У меня нет ни малейших сомнений в том, что идея с передачей голосов муниципальных депутатов принадлежит лично ему. И никакой Кремль это не оркестрировал, ни с кем он в Кремле не согласовывал. Это ему лично показалось, что так правильно. И это означает, что даже в Единой России есть трезво мыслящие люди, которые понимают, что муниципальный фильтр в нынешней ситуации - это идиотизм. По сути дела Сергей Собянин отменил муниципальный фильтр, ну, там, не для всех, но для одного из кандидатов, который не имел никаких шансов набрать эти 110 голосов. Потому что если бы муниципальные депутаты, представляющие "Единую Россию", уперлись и получили команду не подписывать, наверное, Алексей Навальный планку 110 бы не перешёл, а если бы перешёл, то там штук 5 подписей лишних признали бы фальшивыми, подкупленными и так далее.

Сергей Собянин взял на себя такую де факто отменить закон в Москве о муниципальном фильтре. И надо сказать, что с точки зрения демократизации выборов, повышения доверия к выборам он сделал правильно. Следующий вопрос - правильно ли сделал Алексей Навальный, приняв эти голоса? Я считаю, что правильно.

Если Алексей Навальный хочет стать политиком, а, видимо, он этого хочет. По крайней мере, он о своих амбициях заявляет, он к каждому своему шагу должен относиться абсолютно серьёзно. И как это говорят, "за базар нужно отвечать". Когда Алексей Навальный заявил о том, что он хочет выдвигаться в мэры Москвы, он должен был понимать, что этот путь он должен пройти до конца, он должен был быть готов к тому, что он будет участвовать во всей выборной кампании. Да, шансы на это были не велики. Да, вероятность того, что он не пройдёт муниципальный фильтр, изначально оценивалась как близкая к 100%. Но политика - это есть искусство возможного. Вот так сложились карты, вот что-то такое случилось, что такое подвинулась, знаете, как мышь проскользнула, да, вот, по правой бровке пробежала мышь. И Алексей Навальный получил право участия в федеральных выборах.

И тут, представляете, если б он сказал - слушайте, а я не хочу. Третьи по значимости выборы в стране. И тут Алексей Навальный говорит - слушайте, а я не хочу в них участвовать. Нечестно это. Я-то думал, что мне поставят блок и я буду биться, как баран о новые ворота, как горох об стенку и доказывать всем, что муниципальный фильтр препятствует мне, а я такой. И меня не пускают на выборы. Меня пустили. И я говорю - нет, ребята, не честно. Вы мне обещали, что будут стоять ворота. И что я дальше этих ворот пройти не смогу. Ему говорят - парень, да нет ворот, иди участвуй. Смелый? Пожалуйста. Политик? Пожалуйста. Вот, Алексей Навальный должен доказать, что он политик.

Политик - человек, нацеленный на победу. А победа на выборах. Для него это первые выборы, в которых он будет участвовать вообще, да? Слава Богу. Я считаю, что человеку повезло. Как политику Алексею Навальному дико повезло. Для него открылось окно возможностей. Независимо от того, что там будет проходить 18 числа в Кирове. У него есть окно возможностей. У политиков не очень часто бывают такие окошки. Нечасто бывают возможности. Или проще сказать - нет, слушайте, не могу поступиться принципами, да неправда это, барьер! Я не хотел прыгать через барьер. Я-то думал, что я подойду к барьеру, а потом буду обличать тех, кто этот барьер поставил.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Некоторые, так скажем, коллеги по оппозиции - они примерно так и думают, что надо было разворачиваться и уходить.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вот, некоторые коллеги по оппозиции пусть сами выдвигаются на какие-нибудь выборы и сами принимают решения политические. Вот, каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Вот, критиковать другого легче лёгкого, особенно в оппозиции. Оппозиция любит критиковать своих партнёров, своих сторонников, единомышленников, да, делиться на маленькие лагеря, контрлагеря и выискивать врагов у себя внутри. Вот, мне кажется, что люди, которые пытаются сейчас объяснить Алексею Навальному, что он поступил неправильно, должны на следующие выборы пойти сами и продемонстрировать, как правильно. Покажите, как правильно. Если это неправильно, покажите, как вы как политики собираетесь победить, не используя тех шансов, которые у вас есть.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А в целом впечатление от этой кампании и какие-то ожидания от выборов, насколько действительно их постараются сделать прозрачными, открытыми.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Не знаю.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Результат очень важен. Москва - это, как вы сами сказали, третьи по значимости.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Я исхожу из следующего. Первое. Сергей Собянин не боится выборов. Он участвовал в выборах, он побеждал в сложнейших выборах и в Тюменской области против действующего губернатора, он проходил через выборы, он знает, что это такое, он их не боится. Он чувствует себя абсолютно комфортно на выборах и он себя чувствует, мне кажется, абсолютно комфортно на этих московских выборах. По крайней мере, он пока не проявляет никакой нервозности и не проявляет истерики. Ну, выборы - выборы.

Второе. Думаю, что решение о досрочных выборах, вот, так же как решение об отмене муниципального фильтра для Навального принимал лично Сергей Собянин. Он хорошо понимал, что для него ключевой соперник - это Прохоров. и решением о досрочных выборах он изящно обыграл Михаила Дмитриевича. Очень изящно. Вот, взял и обыграл. Правда. Он сделал так, что Прохоров сам не смог выдвинуться. Собянин здесь не при чём, правда? Надо было быть патриотом, надо было изначально все активы...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Ну, это же нечестно.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите, стоп. Политика - дело грязное. Этически мы понимаем, что Собянин подыграл себе. Он использовал те возможности, которые у него были, да? Да, некрасиво. Да, возможно, это не совсем правильно. Но у него была задача победить на выборах Прохорова. Вот, он его победил. Победил до начала выборов. Дальше Сергей Собянин занимается тем, что он обеспечивает себе бОльшую легитимность. Он понимает, что если нет Прохорова, а если ещё не дай Бог не будет Собянина... Ой, Навального. Что-то я их сегодня всё время путаю. Не к добру это, для кого-то из них это не к добру будет, точно совершенно.

Если не будет ещё и Навального, то о легитимности московских выборов можно будет забыть, потому что очень большой сегмент, собственно говоря, тех протестных настроений, тех самых рассерженных горожан, которые полтора года назад выходили на улицы Москвы, у них не будет своего кандидата на этих выборах. И Собянин, будучи политиком, он принимает политическое решение, да? Я лично беру на себя ответственность за то, что допускаю кандидата, представляющего интересы... который является привлекательным для этих рассерженных горожан, я даю ему лицензию на выборы, пусть идёт. Он повышает доверие к выборам. То есть одна ситуация - когда не ни Навального, ни Прохорова. Другая - когда нет Прохорова, но есть Навальный. Повышает моё личное доверие к выборам? Да, повышает.

Дальше будем смотреть, что будет происходить с агитацией, с доступом к телевидению, с расходованием или не расходованием большого количества денег. Я понимаю, что Мосгоризбирком не будет особо тщательно следить за расходами бюджета на предвыборную кампанию господина Собянина. Дальше будет ли использовать Сергей Семёнович свой ресурс как мэра административный? Служебую машину, да? Своих помощников. Секретарш, которые будут из его рабочего кабинета...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Тут важнее телевизор, по-моему.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Всё важно. Вот, он попытается хотя бы как-то отстраниться от своих административных возможностей, предоставит ли Навальному более или менее равные права доступа к телевизору, Навальному и другим кандидатам тоже. Дальше Собянин пошёл по пути отмены открепительных удостоверений. Повышает доверие к выборам? Да, повышает. Может он ещё что-то сделать для повышения доверия к выборам? Наверное, может. Захочет? Посмотрим.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте немного про Болотное дело поговорим. Продолжается заседание. Сегодня суд продлил арест одному из фигурантов Михаилу Косенко, и там же выступал сегодня один из свидетелей, который сказал, что депутат Госдумы Илья Пономарёв участвовал в организации беспорядков на Болотной площади. Это Дмитрий Деняченко, он начальник Центра специального назначения оперативного реагирования московского ГУВД. Вот, он в суде сегодня говорил о причастности Ильи Пономарёва к организации этих событий. Как-то Болотное дело, по-моему, не сильно в фокусе внимания. Почему так?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Кого?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Ну, например, СМИ. Или если посмотреть...

С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, что вы! Там журналистов достаточно много.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Не полный зал в плане поддержки-неподдержки.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите, журналисты не обязаны поддерживать, журналисты обязаны освещать. Давайте говорить честно, что...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Через запятую.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Процесс Болотного дела будет намного более длинным, чем процесс по делу Кировлес. Ну, хотя бы потому, что там количество обвиняемых больше, и просто количество технических процедур. Я всё понимаю, людям от этого не легче, которые сидят за решёткой, да, во время этих технических процедур. Протоколы, чтение и так далее, и так далее. Всякие...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Перекличка 12 адвокатов.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Да, да, да. Это всё будет гораздо дольше. И это не спринт, не стометровка, не 800 м, это марафон какой-то такой длинный, на сегодня, я думаю, вам никто не скажет, сколько времени этот процесс может занять.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Но он по своим масштабам и последствиям важнее, чем дело Кировлеса. Вот, для вас как наблюдателя.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Не знаю. Татьяна, смотрите, для меня процесс Кировлеса, я вам уже сказал моё отношение, что, вот, если поверить, что если Алексею Навальному за это дело дадут... признают его виновным независимо от того, какое наказание ему дадут, даже если 10 часов общественных работ. Вот, если его признают виновным по этому делу, то это означает, что любая сделка по покупке чего бы то ни было может быть признана хищением. Вот, в чём смысл обвинения Кировлеса. Вятская лесная компания купила у Кировлеса лесоматериалы, заплатила деньги, о чём есть все документы. Обвинение двум людям - директору компании и Навальному, который вообще непонятно какое отношение к этой сделке имел, что они украли лес. Они похитили лес. Причём, весь лес, который компания купила, на все 16,5 млн руб.

И если бы в России было прецедентное право, то это означает, что любого человека, который пошёл в магазин и что-то купил, можно посадить в тюрьму. Просто любого. Для меня это очевидно, что процесс носит абсолютно заказной политический характер, да, и что, вообще-то говоря, следствие нисколько не сомневается в успехе своей задумки. То есть они настолько абсурдны... Ведь Навального обвиняют даже в случае Почты России, ещё одно дело, там хотя бы обвиняют в том, что они заработали прибыль, да, ещё... я не говорю, что есть смысл, но обвиняют в том, что заработали прибыль. Бизнесом запрещено заниматься. А здесь запрещено вообще кому бы то ни было что бы то ни было покупать.

С этой точки зрения это абсолютно ничем не прикрытая политическая расправа. Дело Болотное...

И там, собственно говоря, если представить себе некую идеальную конструкцию честного суда, справедливого равенства сторон, то единственное разумное рациональное решение этого суда - Алексея Навального оправдать, да, и с определением в адрес следственного комитета, прокуратуры, которые такую хрень допустили до судебного процесса. Дело о Болотной, где Болотная... оно сложнее. Оно сложнее в том, что, как моя личная точка зрения, моё понимание состоит в том, что следствие рассмотрело только одну часть событий, которые происходили на Болотной площади.

И я готов поверить, что люди, которые находятся всё время в состоянии обвиняемых, действительно есть видеосъёмки, что кто-то из них что-то кричал, кто-то из них, возможно, что-то бросал, кто-то из них переворачивал туалеты. Готов поверить, что это всё так и готов поверить, что это всё было. Но мы же понимаем, что события на Болотной площади не этим ограничивались, не с этого начинались, а начинались совсем... Была и другая сторона, которая опять, по моему суждению, спровоцировала эту ситуацию, начав от того, что отменили те согласования по правилам проведения митинга, изменив маршрут, никого об этом не поставив в известность. Есть массовые свидетельства о том, что были провокаторы на этом мероприятии. И так далее.

То есть есть масса фактов, которые суд и следствие не рассматривает. И если бы суд был опять честный, справедливый, да, то он постепенно должен был бы все эти факторы вовлечь в себя, да? И начать эту ситуацию рассматривать по-другому. Поэтому ситуация с Болотным делом - там, по большому счёту, есть состав преступления, только он с другой стороны. Там была провокация, политическая провокация полиции.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Но это тоже политическое дело.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите, Татьяна. Задача суда - расследуется факт. Если меня спрашиваете, вот, чёрное и белое. Факт преступления был, я говорю - был, только он был по-другому. Преступление состояло в том, что была политическая провокация со стороны полиции и превышение своих служебных полномочий. То есть люди осознанно... избыточное применение силы, да, там, ничем не оправданная жестокость, избиение людей со стороны полиции. Вот, в чём состояло преступление. И суд должен это расследовать, разбираться в этом.

Поэтому в Болотном деле состав преступления есть, но он остаётся вне внимания суда. В Кировском деле состава преступления просто нету.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте мы сейчас прервёмся буквально на 3 минуты, я напомню, что в "Особом мнении" сегодня выступает Сергей Алексашенко. А после небольшой паузы мы поговорим о состоянии российской науки.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Продолжается программа "Особое мнение", в которой сегодня выступает Сергей Алексашенко. Слышали вы в новостях, что задержан Алексей Навальный, который попытался сказать "спасибо" своим сторонникам. Я не знаю, Сергей, что здесь комментировать.

С. АЛЕКСАШЕНКО - На самом деле мне кажется, что это очень показательное событие с точки зрения анализа того, что у нас происходит во властных структурах. Власть явно децентрализована, по крайней мере, по данному вопросу. В отношении Навального есть силовые действия, этим занимаются одни люди. Есть Навальный как участник выборного процесса в Москве. Этим занимаются другие люди. И эти люди между собой никак не согласовывают...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Не пересекаются.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Это разные люди, у них разные задачи. Они по-разному решают. У каждого своё понимание того, что нужно сделать. И, видимо, у них нет никакого арбитра, который готов был бы на себя принять решение. Арбитр есть, но то ли он не обращает на это внимания, то ли они не могут до него достучаться. То ли он говорит типа - и ты прав, и ты прав. Мы не знаем, что происходит.

Но явно власть разбредается, как пастух исчез из своего стада, да? Каждый делает то, что считает нужным.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Со стороны это выглядит очень странно.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Со стороны это выглядит странно, со стороны это выглядит ужасно. Ну, да, такое государство.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте всё-таки про науку поговорим, потому что вас последние 2 недели не было, а тут много всего произошло. Про реформу РАН чуть позже, а интересно...

Так, вроде пишут, что выпустили Алексея Навального.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Уже выпустили? Из автозака.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Надеюсь, что да. Он же был блокирован. Ну, в наших новостях вы услышите все последние новости, сообщения о том, что там происходит с Алексеем Навальным. Так вот, авария с Протоном М произошла. Такое случается, все мы знаем, и не только в России. Но удивительное вчера было сообщение о том, что судя по всему, виноват как обычно человеческий фактор.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Дядя Вася.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Там плюс-минус перепутали. Ну, такое бывает. Перепутали.

С. АЛЕКСАШЕНКО - Бывает. Батарейку не тем концом вставили.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вот, да, почему-то, правда, этот человек оказался допущенным к запуску Протона. И это, по-моему, очень странно, нет? Или это вполне закономерно?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вы верите этому?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А у вас есть повода не верить этому?

С. АЛЕКСАШЕНКО - А у меня нет поводов верить этому. У меня нет поводов верить государству, которое сообщает что бы то ни было. Я уже говорил о моём отношении к Следственному комитету. Вот, я не верю Следственному комитету ни по одному его заявлению. Ни по одному делу, которое они возбуждают. Возможно, они даже делают хорошую работу, 95% работы, которую они делают, она хорошая. Но вся деятельность следственного комитета, которая выплёскивается в публичную сферу, которая озвучивается генералом Маркиным - она доверия не вызывает. Начиная с того, что он говорит, что преступник такой-то... ещё до приговора суда, уже совершил преступление, он в этом абсолютно уверен, нарушая конституцию, которая говорит, что никто не может быть признан преступником, кроме как по решению суда.

Я не доверяю следственному комитету. Сегодняшняя история, то, что сегодня попало в страницы газет о компенсации советских вкладов.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Да, что вроде до 2020 года...

С. АЛЕКСАШЕНКО - Вопрос политический - нужно компенсировать, не нужно. Какая позиция правильная. То есть обещать заплатить много и не заплатить никогда, либо пообещать заплатить мало и когда-то заплатить. Не вникая в суть. Позиция Минфина, условно говоря - 4 российских рубля за 1 советский. Цена вопрос - 340 миллиардов рублей. А предложение Минэкономики, которое основано на законе - 85 российских рублей за 1 советский, Минфин говорит - это несколько федеральных бюджетов, несколько готовых федеральных бюджетов. Ну, неправда. Потому что если вы умножите 340 на 22, у вас получится между 7 и 7,5 трлн рублей, это чуть больше половины годового бюджета.

Ну, зачем так врать? Вот, просто, мне кажется, что вот эта грань между воровством, правдой быстро отчитаться. Вот, самое главное - быстро отчитаться. Ведь не надо разбираться в том, что действительно произошло. Готов поверить, что действительно плюс с минусом перепутали, да? Но это же не вопрос, что дядя Вася пришёл выпимший и не туда воткнул. Над дядей Васей есть дядя Коля, который вместо того чтобы проверить, вышел покурить. А над дядей Колей есть дядя Саша, который ещё чего-то такое, да? Ведь проблема в том, что в этом космическом комплексе аварии случаются регулярно, и все они, как правило, упираются в человеческий фактор.

Это говорит о том, что производственная дисциплина в этом комплексе исчезла. В этом проблема. Проблема не в том, что там дядя Вася был вымпиший или с похмелья. И причины этого не обсуждаются. Наказать дядю Васю проще всего. Наказать дядю Васю проще всего. Ну, посмотрите, вот этим убирается проблема - а почему запуск не был застрахован? Вот, просто не был застрахован и всё. Ведь хорошо, 4,4 млрд рублей, без малого 150 млн долларов выброшено коту под хвост, из-за того что какой-то чиновник в Минфине посчитал, что не надо страховать. Да, подумаешь, обычная ракета полетела. Вот если б там был необычный спутник, мы бы его застраховали. А так - обычный, что их страховать? Почему с этим никто не разбирается?

Вот, мне кажется, что объявление "человеческий фактор, перепутали плюс на минус" специально выбрасывается для того, чтобы отвлечь внимание от тех проблем, которые действительно там существуют. Действительно в ракетно-космическом комплексе существуют.

Поэтому у меня не в том, там, дядя Вася или дядя Петя виноват.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Хорошо, давайте тогда про российские вузы. Сегодня стало известно о том, что 15 вузам выдадут по 600 млн рублей, для того чтобы они смогли войти в топ-100 мирового рейтинга высших учебных заведений, улучшат своё качество. Насколько это эффективный подход и поможет ли это российским вузам попасть в топ-100?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Задачу вхождения в топ-100, конечно, перед российскими вузами ставить надо, но вынужден огорчить авторов этой идеи - стоит это гораздо дороже, чем 600 млн рублей на один вуз, и непонятно, каждый год будут выдавать или один раз дадут. 600 млн рублей - это без малого 20 млн долларов. Я вспоминаю, недавно где-то 2 недели назад было большое интервью китайского руководителя, который рассказывал про то, как организовано финансирование китайских университетов, в газетах где-то читал, навскидку не помню, и он рассказывал о том, что китайские университеты получают годовое финансирование, которое может исчисляться миллиардом долларов, полтора миллиарда долларов. И в этом случае китайские университеты пробиваются в первую сотню.

Вот, если вы посмотрите годовые бюджеты университетов, входящих в мировую первую сотню, они исчисляются сотнями миллионов долларов. Сотнями. У нас 20. И считается, знаете, канарейка за копейку, чтобы пела и не ела. Не получится. Есть задачи, решение которых стоит дороже. Потому что для того чтобы войти в сотню, нужно и преподавателей привлекать соответствующих, не только российских, да? Нужно и учебные программы перестраивать, нужно и сами по себе здания перестраивать, нужно оборудование покупать. И так далее. Много чего нужно делать. 20 млн явно не хватит для решения такой задачи.

А самое главное, что... ну, я вижу по своему учебному заведению, где я работаю, у нас главной движущей силой становится бюрократия, которая постоянно должна о чём-то отчитываться. Запросы, новые справки, отчёты, бумажки, электронные, бумажные, с подписями, без подписей. Вот это растёт по какой-то экспоненте, да? То есть в принципе деятельность вуза идёт как она идёт, а количество бюрократической работы, которая с этим связана, возрастает. И у всех это отнимает всё больш и больше времени. Потому что университет не самостоятелен. Он отчитывается перед каким-нибудь Михаилом Ивановичем или Марьей Петровной, которые, честно говоря, в образовательном процессе ничего не понимают. Зато очень хорошо понимают, форма такая-то сдана или не сдана. А форма такая заполнена или не заполнена. Поэтому задача вхождения в топ-100 правильная, но денег мало, и не только в деньгах дело.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Про то, что там эффективно, не эффективно, самостоятельно и не самостоятельно. Реформа РАН. Скандал...

С. АЛЕКСАШЕНКО - Скандал за скандалом.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Скандал за скандалом. На чьей вы стороне здесь? На стороне академиков?

С. АЛЕКСАШЕНКО - Я на стороне академиков. При всех проблемах, которые существуют в академии наук, при всех проблемах, связанных с отдельными отделениями, которые действительно подлежат серьёзнейшей реорганизации, которые никак даже к слову "наука" тяжело приплести, я считаю, что в Российской академии наук есть большое количество людей, личностей в научном мире, академики, членкоры, которые заслужили это право, заслужили своей работой, заслужили результатами. Кто-то работает в академии наук 50 лет, кто-то 15 лет, но у них у всех есть результаты. И они, как минимум, имеют право быть выслушанными в том, что касается вопроса, как академия должна управляться, как она должна строиться, как должны делиться ресурсы, которые есть в Академии наук, кто должен принимать решения о распределении этих ресурсов.

Всё понятно, что государство выдало некое имущество академии наук. Понятно, выдало. Но не надо рушить то, что вы не создавали. Вы хотя бы с теми людьми, которые работают, вот, которые... Ведь Академия наук - это же не вывеска. Академия наук - это те люди, которые называются академиками. И мне кажется, что проводить реформу Академии, даже не поговорив с этими людьми, ну, точно совершенно неправильно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Спасибо большое. Это было "Особое мнение" с Сергеем Алексашенко. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Всем счастливо.

С. АЛЕКСАШЕНКО - До свидания.