Страсти - 2019-05-30
С.Шаргунов
―
Добрый вечер!
А.Ганиева
―
Добрый вечер, друзья. Время близится к полуночи. И настало время для страстей человеческих. Сегодня в эфире — я, Алиса Ганиева и…
С.Шаргунов
―
И, как водится, по законам жанра представляюсь: Сергей Шаргунов. Мы даже шутили, что должны друг друга представлять на разные голоса: Алиса Ганиева… Вообще, мы не знаем, о чем мы будем говорить, потому что сегодняшняя передача — это разговор с вами, с радиослушателями.
А.Ганиева
―
Это первый пробный камень для целой серии программ, которые мы хотим посвятить мировым сюжетам. Что такое мировые сюжеты? Это то, из чего складываются не только литературные произведения, не только книги, которые мы все читали и на которых мы росли, но и наша жизнь. Потому что, что есть наша жизнь, как не кипение страстей и не попытка добыть то, чего у нас нет. В общем-то, сюжет любого романа, любой поэмы складывается из такого макгаффина, как это иногда называют…
С.Шаргунов
―
Есть такое словечко.
А.Ганиева
―
Некое сокровище или женщина, или мужчина…
С.Шаргунов
―
Короче говоря, коротко говорить нам не придется, поскольку у нас впереди целый час. Есть, действительно, некий набор сюжетов. И, как мы мыслим в идеале эту передачу и зачем мы ее затеяли — это затем, что, условно говоря, в левом столбце у нас будут актуальные события, допустим, недели, что-то, что волнует нас и волнует вас, то, что связано буквально с окружающей нас жизнью, а в правом столбце — сюжеты из мировой литературы. Сюжеты могут быть самые разные. И я думаю, что сегодняшняя такая программа — программа-плацдарм, программа старта…
А.Ганиева
―
Я бы сказала, разминка.
С.Шаргунов
―
Это возможность как раз, в том числе, поразминать эти самые сюжеты и поговорить о тех вечных темах, которые восходят еще и к античности, и к Библии, и, конечно, у Вильяму нашему Шекспиру…
А.Ганиева
―
Мы их переживаем каждый день.
С.Шаргунов
―
Которые по-прежнему свежи и будоражат, и волнуют. И кровь стынет в жилах, когда вспоминаешь об участи несчастного Колобка. Потому что сказки — это ведь тоже великолепные величественные трагические и комические сюжеты.
А.Ганиева: Борхес предлагает всего четыре мировых сюжета: осада, возращение, поиск и «самоубийство бога»
А.Ганиева
―
Но чтобы было понятно, что мы имеем в виду, то можно сделать такой короткий экскурс в историю и вспомнить о том, что разные писатели, критики и журналисты периодически предлагают свой список сюжетов, которыми, собственно, наша жизнь и наша литература исчерпываются.
С.Шаргунов
―
Сюжеты — это страсти. Мы всех возвращаем к названию нашей передачи.
А.Ганиева
―
Страсти мы еще предадимся к Сергеем, но начнем мы с Борхеса.
С.Шаргунов
―
Да ну… Звучит многообещающе. Но, давай. Борхес.
А.Ганиева
―
Ты знал, Сергей, что Борхес предлагает всего четыре мировых сюжета. Он считает, что вся литература наша ограничивается: либо сюжетом осады — можно вспомнить Трою; сюжетом возращения — это опять-таки «Одиссея», «блудный сын» и бесконечные истории куда-то ушедших за горизонт и вернувшихся персонажей; это поиск — Ясон, плывущий за золотым руном, дети капитана Гранта, ищущие своего отца и так далее. И четвертый сюжет, самый для меня загадочный, звучит он как «самоубийство бога» — тут надо вспомнить Новый Завет. Иисус Христос, который явился человечеству, чтобы самоубиться.
С.Шаргунов
―
Ну, это такая концепция Борхеса, его восприятие. Но в данном случае, насколько я знаю, имеется в виду, вообще, самопожертвование, когда человек становиться больше, чем он сам и идет на то, чтобы превозмочь себя. Ну, вот такой взгляд.Но хотим заметить, что — и легкий клик мышью позволит в этом удостоверится — самые разные источники называют самое разное количество сюжетов. Некоторые видят больше сотни, некоторые говорят, что их, действительно, четыре-пять, некоторые говорят, что их, например, семь.
Самое интересное, что многие люди — здесь я попробую просто мировоззренчески отнестись к придуманной нами передаче — думают: А про что вся эта литература, зачем нужен этот жанр романа? А некоторые полагают, что время настолько смутное, что его просто невозможно зафиксировать в художественном произведении и оно недостойно осмысления, и то, что встречается нам в этой мусорной ленте соцсетей, то, что обсуждается и забывается на следующий день, — это несерьезно.
А мне кажется, кажется, что на самом деле это все те же вечные темы. И кто-то считает, что человечество катится в тартарары, кто-то полагает, что мир добреет и гуманизируется, кто-то — и, наверное, к этим принадлежу и я — полагают, что в главном человек остается прежним, а значит, что и главные темы остаются такими же.
И, мне кажется, было бы очень здорово и интересно — и здесь я рассчитываю на ваше подсказку, дорогие слушатели, а также зрители по YouTube — чтобы вы оставляли свои комментарии, и всё, что касается того, что вы наблюдаете — недавних событий, самых свежих, того, что вас окружает, — с какими литературными произведениями рифмуются новости, которые вы слышите и наблюдаете.
А.Ганиева
―
Сергей, я бы предложили для начала, для той самой разминки наших чресел обратиться к сюжету возращения. Вот один из предложенных Борхесом сюжетов, он на самом деле очень актуален. И помимо «Одиссеи» у нас и сейчас есть авантюристы, которые в поиске приключений идут, например, на восток Украины. Вот до начала передачи вспоминала Захара Прилепина, и Сергей меня всячески пытался зажать и умерить мой пыл, но я все-таки его упомяну, потому что для меня это тоже такой сюжет «Туда и обратно»: хоббит или Алиса в Зазеркалье или Робинзон Крузо тот же самый, который пошел за три моря и вернулся.
С.Шаргунов
―
Но здесь надо оговориться и сказать, что в этом, возможно, и есть драматургия нашей программы, что мы с Алисой, можно сказать, оппоненты. В каких-то вопросах мы весьма совпадаем. Я, например, думаю, что в главной теме: очеловечивание нашего общества и нашей страны. А в каких-то вопросах, например, драмы Донбасса у нас буквально полярные взгляды. И то, что Алисе может показаться авантюризмом, для кого-то это как раз то самое, по Борхесу самопожертвование. Касаюсь здесь не только и не столько своего приятеля писателя, но и тысяч людей, которые отдали свои жизни за свои представления о том, что есть правда. И в этом смысле для кого-то авантюристка — Алиса, которая стоит с плакатами под флагами в пикетах. Но на самом деле это тоже интересная траектория писательской судьбы и повод для отдельных разговоров, а, может быть, и дискуссий.В общем, вот эта острота нашего эфира — то, что есть тема, в которых мы люди принципиально разных воззрений, но при этом оба пишущие книги и способные не только слышать друг друга, но и дружить, общаться и улыбаться друг другу.
А.Ганиева
―
Питать и любовь и ненависть, и ревность, и зависть, и месть и прочие страсти.
С.Шаргунов
―
Ну, дай бог, что не друг к другу. Я имею в виду все отрицательные чувства. Вот это всё и может придать нашим будущим эфирам, нашему проекту, который разворачивается здесь прямо сейчас на ваших глазах. Спасибо всем, кто нам желает добра, «нового доброго пути в эфире» — Снежана из Тамбова. Спасибо! Это дает нам шанс сделать что-нибудь любопытное, но только вместе с вами. Поэтому сегодняшний прямой эфир как раз предназначен для того, чтобы вы вбрасывали свои суждения.
А.Ганиева
―
Да, и конкретно попросила бы вас предложить свои варианты развития сюжета возвращения для начала, раз мы уже его затронули. Что из окружающей вас действительности, из животрепещущей актуальной современности вам кажется возвращением? И тут можно, конечно, вспомнить бесконечные споры нашей интеллигенции о возвращении России в прошлое, которое началось с возвращения гимна советского. И вот эта волна ностальгии, о которой говорит и огромное количество книг, которые посвящены XX веку и 60-м годам. И вот Сергей Шаргунов, здесь присутствующий, кстати, накануне возглавил журнал «Юность», который тоже символ 60-х, символ XX века и символ советской, казалось бы, реальности.Для меня возвращение — это в первую очередь… кто у меня ассоциируется с этим сюжетом, — это, пожалуй, историк Юрий Дмитриев. Вчера в Сахаровском центре был благотворительный вечер, посвященный этому историку, который занимался исследованием мест массовой смерти, массового расстрела, даже пристрела жертв сталинских репрессий 30-х годов. Он открыл, например, кладбище на урочище Сандоармох в Карелии, кладбище «Красная гора» и так далее. И сейчас по чудовищному сфальсифицированному педофильскому делу он находится в СИЗО Петрозаводска.
И вот возвращение имен тех самых забытых ремесленников, крестьян, ямщиков, художников, архитекторов, писателей, которые канули в лету и опустились в эту лесную дерну Карелии, которые были совершенно забыты и возвращены в наше сознание, нашу память вот этим одним человеком. А, казалось бы, этим возвращением памяти должна заниматься система, должно заниматься государство. Но мы вместо возвращения памяти сами возвращаемся в прошлое. Что бы ты на это сказал?
С.Шаргунов
―
Мне кажется, что это важный, но во многом шаблонный вывод. Потому что, с одной стороны, я не очень доверяю нашему следствию и нашим судам, и каждый день имею большое количество историй, когда люди рассказывают о том, что они были неправильно осуждены или преследуются нечестно. И очень часто, когда читаешь материалы, похоже на то... И, например, буквально вчера приговорили к нескольким годам заключения моего друга политолога Петра Милосердова, которого обвиняли в экстремизме. Причем это столичный человек, человек заметный, известный…
А.Ганиева
―
Светский, даже богемный.
С.Шаргунов
―
Вот, например, что касается дела Юрия Дмитриева, конечно, очень хочется думать, что он невиновен. И я не владею всеми материалами дела, но у меня есть просто простой, наивный вопрос. Из твоей речи следует, что против него сфальсифицировали дело, потому что он открыл имена репрессированных в 37-м? Это что, запретная тема в нашем государстве? Разве наши первые лица не признают трагедии массовых репрессий? Разве у нас не ставят памятники? Разве у нас не вешают легально таблички? Неужели можно сфабриковать такое грязное дело в отместку за то, что человек рассказал про ужасы ГУЛАГа?
А.Ганиева
―
Сергей, я тоже приведу два маленьких факта, может быть, не очень заметных. В прошлом году в октябре — известная дата, когда народ собирается у Соловецкого камня и зачитывает имена убитых во время репрессий — эта акция находилась на грани запрета, висела на волоске. Ее согласовали только в последний момент. Точно так же в день памяти жертв политических репрессий, который проходит 5 августа в том же Сандармохе… проводилось Дмитриевым, в последние годы, особенно перед, накануне и в связи с его процессом, тоже всячески манкируется, игнорируется местными властями.И, конечно, всё дело Дмитриева, если изучить материалы, и всё, что вело к этому — там круглые столы историков, беседы и дискуссии вокруг исторической памяти, страхи по поводу того, что дети условных палачей начнут, не знаю, рубиться с детьми условных жертв и всё это перемешано — видно, что это месть конкретных чиновников карельских, и видно, что чем дальше от Москвы, тем вопиюще подобные дела.
С.Шаргунов
―
Надо разбираться в этой истории, безусловно. И хорошо, что есть стремление отстаивать имя человека. И самое главное, чтобы не было и обратной стороны, естественно. Потому что если есть обвинение, значит, есть и жертва. Здесь я встаю, конечно, на сложную тему…
А.Ганиева
―
Это, кстати, отдельный сюжет. Жертва — это один из мировых сюжетов.
С.Шаргунов
―
И значит, есть девочка, которая дает показания. И зачастую, так сказать, прекрасной нашей общественности неважно, кто обвиняемый, что она говорит, важно, что есть оклеветанная жертва. Но если Юрий оклеветан, то, конечно, дай ему бог сил, и в любом случае надо бороться против любых неправедных приговоров.
А.Ганиева
―
Девочка писала папе письма, где говорила, что она его любит и скучает по нему, пока на нее всячески не повлияли. Но не будем в это дело уходить глубоко.
С.Шаргунов
―
Мне бы хотелось тоже разобраться в этой истории. Если кто-то разбирается, пускай узнает и так далее. Потому что… ну что, у нас и «Архипелаг ГУЛАГ» есть в школьной программе и памятник Александру Исаевичу воздвигнут… Конечно, многие акции находятся под угрозой срыва или запрещаются — это отдельная тема. Но и тема того, что, на мой взгляд, нет какого-то официального запрета обсуждения 37-го, а скорее всего, наоборот, это тоже очевидно.Но мы говорим про возвращение. Алиса упомянула о возвращении интереса к тому, что называется XX веком. И, действительно, интерес к персонажам XX века — это нечто показательное. Причем люди разных воззрений, писатели, которых можно причислять к прогрессистам или, напротив, к людям более укорененным, обращаются к фигурам XX века. У тебя, Алиса, насколько я понимаю, совсем недавно вышла книга. Я её еще не держал в руках, но уже видел анонсы. Это книга про Лилю Брик.
А.Ганиева
―
Там есть, за что подержаться, Сергей.
С.Шаргунов
―
И это XX век.
А.Ганиева
―
Да. Это известная муза авангарда.
С.Шаргунов
―
То есть тоже возвращение.
А.Ганиева
―
Возвращение и переосмысление. Потому что, в общем, мы развиваемся по спирали, и то, что кажется нам сейчас оскорблением всяких нравственных чувств и морали, и мы падаем в обморок от каких-то гомосексуальных отношений или от любовных треугольников, то достаточно взглянуть на то, что происходило в той послереволюционной России, увидеть, что свобода любви была объявлена чуть ли не государственной идеологией. И я там целую главу посвятила теме обобществления комсомолок и там Коллонтай и «крылатому» и «бескрылому Эросу» и всему, что связано с этим делом.
С.Шаргунов
―
Лиля Брик прожила огромную жизнь. И, собственно говоря, ты упомянула здесь и журнал «Юность», и, конечно, основатель этого журнала, человек, который придумал этот журнал Валентин Петрович Катаев, как известно, неплохо был знаком с Лилей. И так получилось, что она тоже героиня моей книги о Катаеве. Как тебе кажется, Алиса, этот интерес к прошлому — то, о чем пишет Быков, который нас сменит в эфире, то, о чем пишет Басинский, Данилкин, упомянутый тобой Захар Прилепин, Алексей Варламов, написавший немало книг, в том числе, о Булгакове и о Платонове, авторе моего любимого рассказал под называнием «Возвращение» — что всё это значит? Это попытка как-то по-новому взглянуть на прошлое? Зачем нужно его переосмыслить? Найти точку опоры? Откуда эта страсть к былому?
С.Шаргунов: Кто-то считает, что человечество катится в тартарары, а кто-то, что мир добреет
А.Ганиева
―
Тут велико искушение политизировать это стремление и вывести из этого неспособность, например, нас как граждан России переступить советский бэкграунд, эту тяжелую гирю, непроработанную в нашем подсознании, когда не все точки расставлены над «и», не все палачи истории погребены и суд над ними не провозглашен пока то. Я говорю, в частности, об Иосифе Сталине, чей рейтинг, к большому моему стыду, растет сейчас, публичный.Но на самом деле это ностальгия чисто бытовая и очень универсальная. Можно посмотреть на то, как в Европе все более и более модным становится приобретать старые патефоны, что возвращаются авоськи, например, советские, не потому, что это Советский Союз, а потому что это часть уже такой, хипстерской культуры — всё, что со знаком ретро. И тут можно вспомнить моду — моду на одежду, на предметы быта, — которая тоже имеет свойство цепляться, имеет свойство зацикливаться и повторяться каждые 20–30 лет.
С.Шаргунов
―
Понятно. И вот Лиля Брик улыбается из авоськи. Книжка. Ганиеву с базара понесут.
А.Ганиева
―
Да, на обложке, которая, кстати, запакована в целлофан надежно, под клеймом «18+» красуется голая Лиля Юрьевна Брик, которая, кстати, первая вышла свет в «голом» платье, совершенно прозрачном, она была без белья, всё можно было прекрасно увидеть и полюбоваться.
С.Шаргунов
―
Всё на свете. Всё прекрасное прекрасно увидеть.
А.Ганиева
―
Да. Голливудские актрисы повторяю этот тренд, даже не зная, кому они подражают.
С.Шаргунов
―
Но сейчас же есть мнение, что, наоборот, существует мода на чопорность, и, наоборот, так показаться — значит, проявить некий сексизм, то есть женщина становится объектом внимания и, не побоюсь этого слова, вожделения. То есть Лилю Брик могли бы обвинить не в том, что она эмансипирована и эгоистична, а в чем-то обратном — что она представляет, так сказать НРЗБ тела как то, что и составляет главную суть женщины. Теперь есть такой спор. И это как раз то, что борется с ретро.
А.Ганиева
―
Тут вспоминается, кстати, фраза Дон Гуана из «Каменного гостя» Пушкина «Лишь узенькую пятку я заметил». И в этой связи хочу тебе задать личный вопрос, Сергей: Какая женщина тебя волнует больше: полностью закрытая, спрятанная под чадрой с лишь проблеском бледной пятки или все-таки абсолютно открытая дама в декольте и в мини-юбке?
С.Шаргунов
―
Сейчас довольно жарко, поэтому моя жена в довольно открытом виде разгуливает по квартире, раскачивая нашу крошку, которой недавно исполнилось 2 месяца. И эти лучшие девочки в моей жизни, конечно, владеют моим сердцем. А что касается прошлого, коль скоро мы немножко еще топчемся на этой теме, могу сказать коротенечко, что, мне кажется, что тема возвращения в центре нашей программы, то есть нержавеющие сюжеты, то есть мы говорим о том же самом.
А.Ганиева
―
Да. Знаменитая присказка Шварценеггера.
С.Шаргунов
―
«I’ll be back». Конечно. Мы продолжаем говорить про разные страсти. Алиса, что там у тебя еще в шпаргалочке заготовлено? Ты уже заклеймила страшное советское прошлое, рассказала про всех жертв Мордора…
А.Ганиева
―
Помимо Борхеса можно вспомнить, кстати, о жертвах Мордора, можно вспомнить 7 сюжетов, которые предложил английский журналист Кристофер Букер. И среди этих сюжетов, некоторые из которых мы разберем в будущих программах, я надеюсь, есть, конечно, сюжет «Туда и обратно» упоминавшийся.
С.Шаргунов
―
Туда и обратно…
А.Ганиева
―
И мне и ей приятно.
С.Шаргунов
―
Ну, ладно-ладно…
А.Ганиева
―
И трагедия и комедия, и воскресение и победа, кстати, над чудовищем.
С.Шаргунов
―
Я здесь сижу у микрофона и краснею просто как семинарист. Какая раскованная дама.
А.Ганиева
―
Вопрос к нашим слушателям: какие вы можете вспомнить книги на сюжет «победа над чудовищем»? Пожалуйста, предлагайте свои варианты.
С.Шаргунов
―
Илья Муромец… нет, Алеша Попович.
А.Ганиева
―
Может быть, кто-то встречал чудовище в жизни.
С.Шаргунов
―
И тот и другой — отвечаю я, потому что Алеша Попович — это и Тугарин Змеевич. Помнишь? Есть такая сказка.
А.Ганиева
―
Это, кстати, самое для меня жуткое…
С.Шаргунов
―
В метро, ты говоришь?
А.Ганиева
―
В метро очень часто можно встретить чудище…
С.Шаргунов
―
Это Марина Цветаева. «Ползет подземный змей…». Помнишь? — ползет, везет людей. Здесь каждый со своей газетой».
А.Ганиева
―
Это инфернальный мир, да.
С.Шаргунов
―
Да, инфернально. Действительно, тема чудища. Дальше.
А.Ганиева
―
Это Дракулу можно вспомнить, например.
С.Шаргунов
―
Легко.
А.Ганиева
―
Или Давида и Голиафа.
С.Шаргунов
―
На самом деле главное чудище — внутри человека. Собственно говоря, главные книги русской литературы — это преодоление чудища в себе. Да, собственно говоря, весь Достоевский об этом. И «Анна Каренина» и «Война и мир» об этом. Потому что чудище напало на страну и при этом еще преодоление, в том числе, чудища гордыни. И «Тихий Дон» — это тоже некая победа над чудищем, но и чудище, которое овладевает каждым. То есть каждый человек постепенно превращается в это чудище. Коллективное чудище.
А.Ганиева
―
Победа над драконом та самая, которой мы болеем последние несколько десятилетий…
С.Шаргунов
―
Десятилетий ли? — вот важный спор. Потому что, когда мы говорим о каком-то там возвращении — это тоже, может быть, будет одной из тем наших передач, — я на самом деле нисколько не сковываю свою собеседницу и готов открыто и честно, сомневаясь и размышляя, обсуждать любые темы, в том числе, самые острые и актуальные. И кода мы, в том числе выражаем единодушное несогласие с какими-нибудь дурацкими законами, — за которые я никогда не голосую и голосую против, — ограничивающими интернет или прессующими людей за будто бы оскорбление государственных лиц…
А.Ганиева
―
Штрафы за оскорбление чудовищ…
С.Шаргунов
―
Ну, понимаешь, ты же сама понимаешь (или не понимаешь), что зачастую те, кто против — это те же самые чудовища, то есть это вечная борьба, так сказать, чумы и холеры. И это тоже драма, так сказать, развилка. И русский человек стоит на этой развилке и чешет репу.
А.Ганиева
―
И мы это видим в знаменитом сценарии Евгения Шварца, в котором победитель дракона сам превращается в дракона.
С.Шаргунов
―
Конечно. И это же известная тема, когда нам говорят… вот ты сама тоже говоришь: 2000-й год — рубеж. А что было до этого? Где это «туда и обратно»? В какой момент происходит вечное возвращение? Не есть ли вся история — хождение по кругу? Или, может быть, наоборот, есть шансы, что всё незаметно как-то очеловечивается. Это повод для рассуждений.
А.Ганиева
―
Ты знаешь, с этим сюжетом очень близко и кровно связан другой сюжет, который, кстати, присутствует в списке и 36 сюжетов, предложенных французским театроведом Жоржем Польти в XIX веке. Это сюжет спасения. Вот спасение от чудовища, некая фигура спасителя, которая является еще в Новом Завете, во многих мифах…
С.Шаргунов
―
И, конечно, Георгий Победоносец, поражающий Змия — вот кто.
А.Ганиева
―
Ну, это фигура коллективного бессознательного.
С.Шаргунов
―
А Одиссей и циклоп?
А.Ганиева
―
Можно вспомнить конец сказки «Синяя борода», например, в которой братья спасают несчастную очередную жену чудовищного мужа от неминуемой смерти.
С.Шаргунов
―
Чудовищного, нехорошего человека.
А.Ганиева
―
Вот можешь ли ты, Сергей, вспомнить какие-то истории со спасением в нашей бытовой реальности? Вообще как часто нас спасают?
С.Шаргунов: А
―
а, вот это! Да, конечно. И на самом деле это тоже то, что нас с тобой объединяет. Потому что, мне кажется, способность видеть, что вокруг нас не только ужасные люди, бездушные чиновники, нехорошие сатрапы, а просто еще и живые отзывчивые люди самых разных поколений. Это то, что дает силы, в том числе, для того, чтобы верить в собственную страну и в наше общество.И у меня здесь, буквально в телефоне есть несколько милейших заготовок. Например, я бы хотел сказать о нескольких детях. О них не услышишь в обычных новостях, но это буквально дети-спасители. В деревне Горбунки Ломоносовского района Ленинградской области буквально этой весной 10-летний мальчик спас жизнь, провалившейся под лед однокласснице. Река Стрелка. Юный Илья Каулио не сдрейфил. Услышал крики, и не лег на дно, а отважно подполз к полынье и вытащил за руку кричавшую и утопавшую из воды. Ну, разве не герой? Конечно, герой.
Мне бы хотелось, коль скоро ты упомянула журнал «Юность», ставить на обложку прекрасные лица этих людей. Ты может называть это возвращением, так сказать, к советскому чествованию пионеров-героев. Но, мне кажется, что для любой страны, для любого общества, которое испытывает самоуважение, очень важно не погружаться в атмосферу оглушительных ток-шоу, программ «ДНК», изнурительных исследований интимно-скандальной жизни персонажей шоу-бизнеса, а еще рассказывать вот о таких людях.
Вот, например, в селе Белово Новосибирской области 14-летний Тимофей Словаков спас жизни двум соседкам. Около двух часов ночи он увидел в окно начавшийся пожар и побежал к месту происшествия прямо в тапочках. Сперва пытался потушить огонь снегом, потом стал стучать в окна, разбил стекла и помог женщинам выбраться наружу. Достоин, безусловно, упоминания в нашем эфире. Так же как старшеклассник из города Якутская Филипп Кириллин — видишь, я готовился к передаче, — он не растерялся, когда увидел, как на девушку напал грабитель. Не раздумывая, догнал бандита, скрутил его и после этого вызвал полицию.
А.Ганиева
―
Какой молодец!
А.Ганиева: В послереволюционной России свобода любви была объявлена чуть ли не государственной идеологией
С.Шаргунов
―
А дальше, собственно, полиция. Потому что как бы принято и, наверное, подразумевается произносить разные слова о нехороших полицейских, но бывают и другие полицейские, причем не где-нибудь, а в нашем Крыму. В Крыму полицейские, рискуя жизнями, вынесли пенсионерку из огня. Капитаны полиции Максим Никитин и Алексей Ананьин приехали по делам в поселок Щебетовка, увидели дым над одним из домов и поспешили на помощь. Они бросились в огонь, сбили его с погибавшей женщины, вынесли на улицу, спасли ей жизнь. До приезда пожарных сдерживали пламя, защищая поселок от пожара. Конечно, настоящее герои!Что это, будничные истории или архетипические сюжеты? По-моему, это вот то, что отсылает нас к мифам, легендам, сказаниям, это то, на чем, собственно, замешана этика человечества. Оказывается, эти люди есть вокруг нас. И, мне кажется, возвращение каких-то золотых канонов — это вечное слово, лейтмотив нашей программы «возвращение» — это здорово, потому что через этих людей мы понимаем, что не всё потеряно. Рядом есть живые и отзывчивые люди, в том числе, кстати говоря, идущие и на самопожертвование, спасая окружающих.
Но ведь есть — завершая тираду и передавая микрофон очаровательной соведущей…
А.Ганиева
―
Если соведущая, то обязательно очаровательная. Вот он, сексизм.
С.Шаргунов
―
Неправда. Очаровательная. Бывает просто какая… мудрая соведущая. А Алиса не только умна, но и, действительно, очаровательна, так почему же не сказать правду. Так вот завершая тираду, хочу сказать, что спасение бывает мирным, негромким, и рассказывать о учителях, о врачах, об инженерах и офицерах, об ученых, о тех людях, которые делают свой заметный подвижнический труд, совершают его, в том числе, в разнообразных региона, те, то просто подготавливает школьников к победам…
А.Ганиева
―
К ЕГЭ.
С.Шаргунов
―
И, кстати, к испытанию под названием ЕГЭ. О них, об этих преподавателей было бы интересно. Я от всегда вспоминаю 31-й челябинский лицей. Надеюсь, как-нибудь мы всего этого коснемся. Для меня всё это, тоже, понимаешь, герои нашей литературы, зачастую чеховские герои, кстати говоря — вот эти земские врачи… Они же вокруг нас?
А.Ганиева
―
Ты знаешь, Сергей, для меня фигура спасителя, она может быть и предельно трагичной, потому что спасение может не удастся, оно может кончится и гибелью спасателя. Мы, кстати, часто это видим во время трагедий. Недавняя трагедия с «Суперджетом», когда погиб стюарт, пытавшийся вывести люди. Но и фигурой чисто символической.Я в этом смысле вспоминаю всегда Олега Сенцова, украинского режиссера и политзаключенного, который сейчас сидит на Крайнем Севере, осужденный на 20 лет строго режима. Ему осталось сидеть еще 15. И все помнят, что в прошлом году он 4 месяца держал голодовку ради спасения не себя самого, а своих сограждан украинцев, которые попали в российские тюрьмы после аннексии Крыма, после ужасающих событий 2014 года, прости меня за пафос. Но вот эта его попытка спасти, окончившаяся, с одной стороны, неудачей, потому что политзэки эти всё еще сидят за решеткой, но, с другой стороны, она сплотили целое движение гражданское, которое называется бессрочные пикеты. Они стоят уже почти 300 дней, начиная с сентября
ежедневно, у администрации президента и не только и требуют обмена заключенных между Россией и Украиной. Это спасение, кстати, не только украинских заключенных, но и тех авантюристов и искателей приключений из России, которые поперли туда воевать с котомкой за плечами, а кто-то и с «калашниковым», остались там, были пойманы на месте преступления или перехода границы и теперь пишут письма Владимиру Путину с просьбой их обменять. Письма эти игнорируются пока что, но вот это движение в сторону обмена. Обмен же — это тоже такая сказочная операция, трансформация. Можно вспомнить стихотворение Генриха Сапгира, где крокодил и петух меняются головами. Вот это стремление поменять и как-то выйти к счастливому финалу и тем самым оправдать этот героический жест спасителя, он тоже интересен.
С.Шаргунов
―
Ну, что я могу сказать? Я понимаю, что этот отчасти и вопрос, адресованный мне. Не разделяя хлесткости некоторых твоих формулировок, хочу сказать, что касается обмена всех на всех, то я всегда был последовательным и горячим сторонником этого дела. И, безусловно, это должно касаться и того большого количества людей из юго-восточных регионов Украины, которых, не знаю, ты называешь авантюристами или нет, но которые восстали против государственного переворота, происшедшего в Киеве, которых многих похватали там буквально за георгиевскую ленточку и как бытовых сепаратистов. Это родные мне наши люди, и, конечно, они должны быть выпущены из тюрем. Что касается сидящих в тюрьмах Украины — потому что до сих пор гражданка России Алиса стоит в бессрочной пикете, на что имеет полное право по поводу гражданина Украины господина Сенцова, который, как известно, обвиняется…
А.Ганиева
―
Который помимо своей воли стал гражданином России, так как он был жителем Симферополя.
С.Шаргунов
―
Не берусь рассматривать целиком это дело, но хочу напомнить, например, о судьбе Евгения Мефедова. Может быть, тебе известно…
А.Ганиева
―
Конечно. Один из тех, кто писал письма.
С.Шаргунов
―
Мне кажется, было бы здорово, если бы причисляющие себя к прогрессистам, либералам наши писатели обратились к идейно близким им властям Украины и попробовали на них повлиять, чтобы не только, так сказать, пикетировали здание российских государственных ведомства…
А.Ганиева
―
Конечно.
С.Шаргунов
―
Но чтобы хотя бы на каком-нибудь, так сказать, либерально-литературном сайте появились бы и эти имена.
А.Ганиева
―
Сергей, я тебе сообщаю, что это всё уже сделано и делалось неоднократно, и власти Украины готовы к обмену, о чем они сообщали раз 13 или 14, отправляли запрос в наш МИД, но наталкивались на стену непонимания.
С.Шаргунов
―
Вот Евгений Мефедов — я просто всем напомню историю — его не брали со взрывчаткой, он не поджигал зданий, не готовился взрывать вечный огонь и так далее, что могут предъявлять другим, как утверждает Алиса, невиновным — нет, он просто жил в Одессе и на свою беду имел паспорт гражданина Российской Федерации. Он приехал к девушке за несколько лет до всех этих трагических событий. Жил себе, подрабатывал таксистом. Но вот на его беду начались все эти события. Было сожжение людей в одесском Доме профсоюзов — коль скоро мы затронули тему 14-го года. Его схватили, потому что он оказался там как один из активистов. Ему не повезло быть арестованным. Ему повезло выжить. Он был обгорелый, он был избитый. Он выжил. Его схватили, и только потому, что обнаружили у него паспорт гражданина России, его таскают из тюрьмы в тюрьму.Несколько раз суд принимал решение отпустить Евгения, но снова и снова запихивали. Ни разу, Алиса, в твоем Фейсбуке я не слышал этого имени, этой фамилии и хоть какого-то упрека по поводу неправосудного дела в отношении этого человека. Это вопрос…
А.Ганиева
―
Я изучала биографию этих 22, по крайней мере, российских заключенных.
С.Шаргунов
―
Я спрашиваю, почему Евгений Мефедов не упомянут?..
А.Ганиева
―
Я не считаю его невиновным. Я считаю, что все они попались по делу. Но, конечно же, это та самая обменная монета — буду циничной в этом случае, — которые можут послужить предметом обмена и освобождения…
С.Шаргунов
―
Это и есть драматизм нашего эфира. Я ловлю тебя на словах. То есть ты знаешь обстоятельства дела Евгения Мефедова и считаешь, что он сидит по делу. Это было сказано сейчас в эфире.
А.Ганиева
―
Я читала интервью с Евгением Мефедовым, которое делала Виктория Ивлева, которая приезжала к нему в тюрьму, беседовала с ним. И он всё рассказал, как было.
С.Шаргунов
―
Что именно?
С.Шаргунов: Главное чудище — внутри человека. Главные книги русской литературы — это преодоление чудища в себе
А.Ганиева
―
Что он наслушался наших федеральных каналов…
С.Шаргунов
―
И?.. Что значит, сидит по делу? Что за интонация 37-го года?
А.Ганиева
―
Напитался страстью.
С.Шаргунов
―
И в чем же это дело? Нет, ну, ты сказала — он сидит по делу.
А.Ганиева
―
Хорошо, он сидит, потому что он пошел, с его точки зрения, ратовать за великую Россию, столь дорогую твоему сердцу.
С.Шаргунов
―
Он совершил какое-то насилие?
А.Ганиева
―
Он пришел с оружием на чужую территорию…
С.Шаргунов
―
С оружием? Евгений Мефедов? Я же тебе еще раз рассказал — если ты слушала внимательно, — что Евгений Мефедов был безоружный человек, который жил уже несколько лет назад в городе Одессе. Он пришел просто на Куликово поле, он никого не тронул пальцем. Есть обстоятельства его дела. Его вина — только в его гражданстве.
А.Ганиева
―
Сергей, а почему его судьба не волнует наших дипломатов и наших политиков?
С.Шаргунов
―
Нет, я все-таки пытался тебя привести к логическому завершению. Я советую внимательно изучить это дело. Меня лично эта судьба очень волнует…
А.Ганиева
―
Я стою за обмен заключенными каждый день, однако наши политики не очень хотят, не очень спешат обменивать…
С.Шаргунов
―
И советую для объективности как писателю защищать и тех и других, в том числе, и своих соотечественников, Алиса.
А.Ганиева
―
Если представить, что государство — это отец, а мы граждане — дети (сделаем такое допущение примитивное и сказочное), почему наши родители или почему наш отец такой, символический, не очень-то заботится о своих детях? Почему это такой Кронос, который пожирает собственных младенцев? Ведь это уже превратилось в стереотип, что в России «мяса» не жалеют, что убивают, пускают в котлы миллионы народонаселения, даже не народы, что люди не персонифицированы, что люди — это масса.
С.Шаргунов
―
Владимир из Екатеринбурга: «Доброй ночи, Алиса и Сергей, — я вклинюсь и дальше порассуждаем про Кроноса — отлично ведете эфир! Просто слух радуете. Удачи вам, всего самого доброго». Видишь, какие добрые слушатели.
А.Ганиева
―
Ты вычленил один комплимент среди моря осуждения, Сергей?
С.Шаргунов
―
Ну, почему же? Я вижу, что очень много интересного. «Сергей, это единицы. Наше общество атомизировано, эгоистично и немилосердно», — пишет Дмитрий Мезенцев. Было бы здорово, если бы писатели НРЗБ пикеты с целью обмена всех на всех, даже если он идейно не близок…», — это вот пишет Диггер. Хорошо, пожалуйста.
А.Ганиева
―
Да, кстати, этот бессрочный пикет именно так и называется: «Всех на всех». Там стоят люди разных взглядов, там стоят люди с именами российских заключенных, обращаю твое внимание Сергей.
С.Шаргунов
―
Так поменяйтесь плакатами. Сфотографируйся с именем хоть одного соотечественника невинного. Или ты считаешь, что украинская власть не может арестовывать невинных?
А.Ганиева
―
Конечно, может.
С.Шаргунов
―
Может?
А.Ганиева
―
Да.
С.Шаргунов
―
Хотя бы в этом мы сошлись.
А.Ганиева
―
Да. Но я гражданка России, поэтому я смотрюсь в зеркало. Сначала сморю на свою кривую рожу, Сергей, потом уже пеняю на чужую.
С.Шаргунов
―
Все свои искренние комплементы тебе я уже высказал. Ну, что же, мы продолжаем наш разговор. «Сергей, сейчас много агрессии. Разве вы этого не видите?» Вижу, конечно. И наша передача на самом деле притом, что мы касаемся болезненных тем, и, мне кажется, сейчас даже некоторые искры пролетали, все же нацелена то, чтобы мы, люди во многом разных взглядов — не премину это повторить — могли бы находить то, что нас объединяет. А, мне кажется, что литература и вечные сюжеты — это то, что соединяет людей. Потому что когда люди читают Пушкина, Томаса Манна, Гоголя, Грибоедова, они могут быть любых воззрений, но каждый находит нечто свое.
А.Ганиева
―
Кстати, тема нашей возможной будущей передачи так и будет звучать: «Любовь к врагу». По-моему, это как раз про нас, Сергей.
С.Шаргунов
―
А Снежана из Тамбовской области вообще высказывает золотые слова: «Все имеют право на заблуждение, ложное восприятие ситуации». А я вообще никого не записываю в свои враги. Но я считаю, что писатель должен стремиться к тому, что называется полифонией, то есть слышать разные голоса. Это очень важно. Не скатываться в догматизм, доктринерство. Хотя писатели — страстные существа, в чем вы можете убедиться, слушая мою очаровательную собеседницу.
А.Ганиева
―
Да, мне кажется, что без персонажей, в которых кипят страсти, которые предаются всяческим порокам, не может сложиться хорошего романа. И, кстати, следующий сюжет, который мы сегодня, пожалуй, сумели бы затронуть, это, наверное, месть. Потому что он прямо связан с предыдущими — и со спасением, и с преступлением, и с нарушением каких-то чужих границ или прав. Месть за совершенное преступление. Можно вспомнить, например, классический сюжет «Гамлета» Шекспира.
С.Шаргунов
―
Ну, это само собой. А еще гоголевская «Страшная месть», конечно, вспоминается, хотя, конечно, это мистическое произведение, но, тем не менее, произведение о таком непрестанном воздаянии. Вообще, мне кажется, что тема мести очень болезненная для нашего общества, ведь в каком-то смысле огромное количество и произведений и публицистики пропитаны местью. Все хотят мстить друг другу. В том числе, социальные сети как продолжение русской литературы, потому что отечественные социальные сети — это пространство, где решаются вечные проклятые вопросы, где кипят общественные страсти, — это тоже территория мести. Можно, например, выхватить какую-то фразу из контекста, неважно, кто ее произнесет: я или моя очаровательная соведующая...
А.Ганиева
―
Все еще очаровательная.
С.Шаргунов
―
Конечно. С каждой минутой становящаяся всё более очаровательной. …И в правильном бложике, в правильном пространстве, в узком пенале, где твой контингент, твоя паства, объявить врагом. И дальше придет правильное количество граждан, который бросят свои виртуальные каменья. И вот эта тема того, что принято называть, на мой взгляд, уже устаревшим словечком «травля», тоже очень важно. Это ведь тоже форма воздаяния.
А.Ганиева
―
Да, тот самый кибербуллинг.
С.Шаргунов
―
Все создают свои маленькие миры, микромиры, в которых назначают врагов, назначают праведников, разыгрывают из себя святош и сводят счеты.
А.Ганиева
―
И быстро забывают об этом уже через неделю.
С.Шаргунов
―
Это тоже правда. И всё смывает волной. Но темы-то вечные остаются.
А.Ганиева
―
Мы мстим, конечно, чаще всего себе.
С.Шаргунов
―
Это правда.
А.Ганиева
―
И тут полный разгул для психоаналитиков, для последователей Фрейда и не только. Просто погулять по всяким тредам холиваров, простите за такое обилие англицизмов. Но месть может быть и очень смешной. Кстати, один из сюжетов, которые я не затронула, это комедия. Казалось бы, это не сюжет, а жанр, однако его выделяют именно как такую ситуацию, когда всё заканчивается хорошо, несмотря ни на какие перипетии. И месть может выглядеть забавно.Например, сегодня я наткнулась на смешную такую новость, комическую, вернее трагическую при этом. Это страшная трагедия, конечно, потому что есть жертва человеческая. Жительница Новороссии… Новороссийска, прости, не Новороссии облила сожителя…
С.Шаргунов
―
Это уже по Фрейду, да. Смеяться здесь нечему, трагическая новость.
А.Ганиева: Фигура спасителя, она может быть и предельно трагичной, потому что спасение может не удастся
А.Ганиева
―
Здесь нельзя смеяться, потому что она облила сожителя бензином, подожгла его, когда он курил на балконе. Подралась к нему с зажигалкой и канистрой. А всё почему? Потому что он утаил от нее заначку в 20 тысяч рублей, Сергей. Мужчина погиб. 90% ожогов по всему телу.
С.Шаргунов
―
Ужас.
А.Ганиева
―
Или еще один случай. В городе Реж Свердловской области из-за долгов по зарплате рабочий связал начальника и отвез его в лес на квадроцикле.
С.Шаргунов
―
Это хорошая история.
А.Ганиева
―
Однако же, когда они ехали по щебенке, начальник выпал и смог сбежать.
С.Шаргунов
―
Ну, это, вообще-то, история про такого мстителя, который отстаивает свое человеческое достоинство. Отвез, чтобы, значит, потребовать от него своевременной выплаты. Это, безусловно, сюжет…
А.Ганиева
―
Это история про петушка, которого лиса несла за темные леса…
С.Шаргунов: О
―
о, и здесь нам пишут, конечно, и про разных животных. Сказка про Ивана царевича и серого волка почему-то пришла в голову Стасу Путильцеву из Курска.
А.Ганиева
―
Это какой сюжет у него?
С.Шаргунов
―
Это вот он просто вбросил, и, видимо, это просто любимая сказка для него. «Несет меня лиса...», — я помню, в детстве заливался слезами. Но, кстати говоря, я хочу коснуться здесь уже упомянутой здесь маркировки Колобка и всего на свете. Дело в том, что я стал сейчас одним из инициаторов законопроекта, который немножко отодвинет маразм, связанный с маркировкой книг.
А.Ганиева
―
Ой, слава богу, Сергей.
С.Шаргунов
―
Потому что кажется, что это всё дело надуманное. Но вообще, запретительный закон — это такой слон, который орудует буквально в посудной лавке.
А.Ганиева
―
И где начинается тот порок, когда сказка становится извращением.
С.Шаргунов
―
Переступает этот порог этот слон и начинает своими ножищами, своим хоботом фаянс чувств…
А.Ганиева
―
Не пугай меня.
С.Шаргунов
―
…и, конечно, хрусталь мечтаний — всё жертвуется ради страшного слона. Всё вдребезги. И чего делать? Приходиться корректировать, если мозги и погонщиков этого слона не включаются. Потому что мы видим новости, что в Екатеринбурге 16 или 17-летней девушке отказались продавать книгу стихов Есенина. Потом ей же отказались продать Владимира Владимировича Маяковского — к вопросу о Лиле Брик.
А.Ганиева
―
Но изымали и «Роковые яйца» из Ставропольской библиотеки.
С.Шаргунов
―
Было какое-то такое безумие, да. Бедный, бедный Булгаков. Кстати, говоря о «Роковых яйцах», — был высмеян Валентин Петрович Катаев. Не все об этом знают. И, таким образом, Булгаков отомстил Катаеву. Это вопрос мести как раз. Да, вот тоже литературоведческая история, потому что в свою очередь Катаев отомстил Булгакову, поскольку Булгаков не дал состояться семейному счастью Катаева, который сватался к сестре синеглазого Булгакова.
А.Ганиева
―
Низкие страсти в высоком искусстве.
С.Шаргунов
―
Да, и, соответственно, в «Роковых яйцах» появляется корректор Валентин Петрович. Так вот, возвращаясь к запрету. Недавно пришел юнец в библиотеку, говорит: «Дайте-ка мне «Сына полка».
А.Ганиева
―
Безусый юнец.
С.Шаргунов
―
Я его лично не видел, в том числе, даже и фоторобота. Пришел школьник. Я не знаю, может быть, даже нет 16. «Сын полка». Произведение про прекрасного и героического Ваню Солнцева, который сражается с фашистскими гадами. Не дают. Нет бы обрадоваться, что пришел. Нет, говорят, не положено, рано еще читать — тут всякая жесть, насилие. Почему? Да потому что очень многие книготорговцы, библиотекари, издатели боятся, что они нарушат этот формально действующий закон и попадут на проблемы.
А.Ганиева
―
Не всегда формально, к сожалению.
С.Шаргунов
―
Конечно. На самом деле мы же понимаем, что это тупое и абсолютно вопиющее ханжество, потому что тьмы и тьмы, говоря блоковским языком тинэйджеров сидят сегодня в соцсетях, общаются, прямо скажем, матом, сидят в YouTube, смотрят всякую дикую жесть, а в дневное время, как мы уже упоминали, бесконечное ДНК-шоу и вопилки и кричали заполняют эфир. И чего, нельзя прочитать книжку Шукшина, стихи Бродского, «Детство Чика» Искандера и целый список?..
А.Ганиева
―
Да, конечно, нельзя. Сергей, смотри, Колобок — это извращение. Это безголовый мальчик, который родился у геронтофилов… нет, я бы даже сказала, стариков, которые уже вышли из репродуктивного возраста и предавшись какой-то очень странной страсти… что они там скребли по сусекам, боюсь себе представить, как они мели по амбарам. У них рождается какой-то мутант, которого они оставляют на окошке, который от них сбегает…
С.Шаргунов
―
«Несет меня Лиса…» — вспоминают здесь, кстати, фразу. Несет меня лиса Алиса… сегодня по эфиру. Ты права, мне нравится твой реконструкции. На самом деле замечательный писатель Михаил Елизаров выпустил целую книгу собственных фантазий на тему устоявшихся, хрестоматийных сюжетов и, в том числе, своих толкований известных сказок. Конечно, в первую очередь наши сказки — это страшные судьбы. Я тебе хочу сказать просто на собственном примере. Это своего рода исповедь.
А.Ганиева
―
Соблазниться женщиной и быть ею поеденным в конце «Колобка» случается.
С.Шаргунов
―
Не знаю, насколько он соблазнился…
А.Ганиева
―
Он ее пением соблазнился.
С.Шаргунов
―
Да. Ну, «Ворона и лисица»: выживет ли потом Ворона? Вот в чем дело, ты понимаешь, я просто по себе помню — я делаю сейчас такое признание в эфире, — как потрясали эти сказки. Я заливался горючими слезами. Я просто в детстве играл, устраивал такие мизансцены, связанные со сказкой Антона Погорельского «Черная курица».
А.Ганиева
―
Ой, это страшная сказка.
С.Шаргунов
―
Я не знаю, куда бы ты классифицировала по своей линеечке эту сказку, в какой из вечных сюжетов. Может быть, «туда-обатно», потому что курица то возникает, то исчезает. Может быть, история возмездия, потому что мальчик сдает ее и получает, так сказать, печальное вознаграждение в виде одиночества и розг — Принести розги! Но когда он прощался: «Прощай, Чернушка!» — «Прощай, Алеша!» Я всё это изображал со своей приятельницей, дачной девочкой Настей и заливался слезами, и — пускай это было вечное возвращение сюжета — каждый раз бежал в соседнюю комнату и в слезах нырял под кровать. И то же самое было, например, со сказкой — коль скоро мы о сказках — «Теремок». Помнишь такую? Потому что это же что? Это коллективизм, пусть имя, может быть, дико, но мне ласкает слух оно.
А.Ганиева
―
Социализм даже, коммунальная квартира.
С.Шаргунов
―
Они все объединились от стихии, от осадков, они сплотились замечательной разнообразной семьей…
А.Ганиева
―
А потом приходит медведь.
С.Шаргунов
―
И потом медвежья услуга. Он вроде хотел помочь. Ты ему сочувствуешь. И он все ломает. И они под проливным дождем и нет у них укрытия, и нет этого теплого единения и братства. Я плакал. Я плачу и сейчас. И я задаю тебе вопрос: а, может быть, действительно, 18 с жирным крестом — да ну его, эти сказки?
А.Ганиева
―
Лучше сразу — 21. Потому что же, в 18 лет вполне можно травмироваться. А вообще, надо бы запретить всем читать до достижения лет 60, наверное, на всякий случай, чтобы сохранить психику и не затронутые ничем мозги и сознание. Чтобы мы смотрели телевизор вместо этого.
С.Шаргунов
―
Кстати говоря, что касается телевидения, мне кажется, бесконечно не хватает чего-то, что могло бы развивать людей. Очень часто нам говорят — здесь я немножко просто поморализирую в финале нашей программы, — что это типа запрос» пипла»: аудитория требует, чтобы было погорячее, потому что рейтинги… А на самом деле как бы было здорово, чтобы звучало одно либо классическое, либо современное стихотворение, пока бежит стрелка часов…
А.Ганиева
―
У нас будет и то и другое. У нас будут и стихи и перчинки…
С.Шаргунов
―
В нашей программе? Да. И солинки.
А.Ганиева
―
И жар. Так что ждем вас, дорогие слушатели.
С.Шаргунов
―
Спасибо, друзья! Очень много сообщений. Спасибо всем за разговор и спасибо тебе Алиса.
А.Ганиева
―
И тебе, Сергей.
С.Шаргунов
―
Надеюсь, для затравки что-то получилось. А дальше будем обсуждать конкретные сюжеты, конкретные темы и скрещивать новости и хрестоматийные сюжеты.
А.Ганиева
―
Всем целую на ночь.
С.Шаргунов
―
Всем счастливо!