Общегенеральский мундир генерал-губернатора Петербурга Михаила Милорадовича, в котором он был убит Сенатской площади декабристом, дворянином Петром Каховским 14 декабря 1825 года - Александр Дыдыкин - Дворцовая площадь, д. 2 - 2010-12-26

Общегенеральский мундир генерал-губернатора Петербурга Михаила Милорадовича, в котором он был убит Сенатской площади декабристом, дворянином Петром Каховским 14 декабря 1825 года

К. Басилашвили:

«Он, казалось, оделся на званый пир, - писал о генерале Михаиле Милорадовиче его друг и адьютант Фёдор Глинка, - разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке. Пули сшибали султан с его головы, ранили и били под ним лошадей. Он не смущался. Переменял лошадь. Закуривал трубку. Поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развивались по воздуху». Героя 1812-го года пуля всё же нашла. Не в сражении. И абсолютно предательски.

Подробности гибели генерала - по словам Заведующего отделом Главный штаб Государственного Эрмитажа Александра Дыдыкина – долгое время не знали даже историки:

А. Дыдыкин:

«В запасниках отдела истории русской культуры хранится общегенеральский мундир пехотного образца 1814 года, который принадлежал Михаилу Андреевичу Милорадовичу, генерал-губернатору Санкт-Петербурга в 1825 году, в котором он был 14 декабря 25-го года на Сенатской площади, уговаривая каре войск гвардии разойтись. Но говоря о том, «кто был со мной при Кульме и Лейпциге», в ответ было молчание, солдаты зароптали, потому что это был любимый генерал гвардии. После этого он сказал им очень обидную вещь: «Я так и знал – здесь нет русских солдат». И после этого Каховский выстрелил. Кстати говоря, может быть, это не интересовало никого, но до середины 20-го века никто не обращал внимания на то, куда был произведен выстрел дворянином и офицером, хотя и отставным, но поручиком, Каховским. А выстрел был в спину. То есть представить себе тогда дворянина и офицера, который стреляет в спину генералу, очень трудно, практически невозможно, потому что это человек, как тогда бы назвали, «недееспособный в делах чести». А это было гораздо хуже, чем смерть. Так вот, на мундире есть входное отверстие как раз со спины. Пуля не вышла, а она была вынута лекарем, и, когда Милорадович попросил посмотреть на эту пулю, он сказал: «Слава богу, пуля не ружейная», то есть не солдатская. Михаил Андреевич участвовал в пятидесяти сражениях, а получил смертельную рану в центре столицы, которой был генерал-губернатором. Надо сказать, что есть большие сомнения в том, что он не искал смерти. Потому что весь предыдущий месяц его действий, я думаю, что Николай Павлович ему бы не простил. Потому что, собственно говоря, Милорадович почти силой заставил его присягнуть Константину. Есть даже упоминание о том, что генерал сказал: «У кого есть шестьдесят тысяч штыков в кармане, тот и определяет, кому надо присягать» - это за месяц до 14 декабря.

Его личный адъютант перенес его в манеж Конногвардейский, рядом. Далее очень некрасивая, конечно, история. Он состоял на попечении, двух мещан, которые обворовали тяжелораненого генерала, то есть сняли эполеты золотые, часы золотые, печатку с руки. Он был в беспамятстве тогда. Поэтому у нас эполет на мундире нет. Они отстегивающиеся, просто по форме.

Он был совершенно добрейшей души человеком, его любили все. Кто там собрался вокруг декабристов, что за толпа… Ну, вот одна из характеристик толпы».

К.Басилашвили:

«14 декабря с раненного генерала сняли не только эполеты. Исчезли ордена. В том числе и простой, не генеральский белой эмали, а солдатский серебряный Георгиевский крест – он был пожалован лично Александром первым со словами «Носи – ты друг солдат».