Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2022-02-05
С. Бунтман
―
Добрый день. 12.06. Начинаем наблюдение. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Илья Крылов - звукорежиссер. И мы сразу представляем книгу, а, это «Истребитель». Я видел другую книгу…
А. Венедиктов
―
Он не подписал. А эта подписанная. С автографом.
С. Бунтман
―
«Истребитель» подписан. Shop.diletant.media. 1001 рубль можно справа и слева читать. С автографом.
А. Венедиктов
―
Торопитесь, их немного. Мы сегодня еще о летчиках поговорим.
С. Бунтман
―
Заказывайте. Важный роман «Истребитель». Ты читал?
А.Венедиктов: Я считаю, что «Новая газета» сделала абсолютно правильно, эвакуировав Елену Милашину
А. Венедиктов
―
Угу.
С. Бунтман
―
Идем мы по событиям. Встреча Кадырова и Путина и как развитие или как что этой всей истории кадыровских угроз.
А. Венедиктов
―
Мы бесконечно это обсуждаем. Уже полнедели. Но история заключается в том, что с моей точки зрения Кадыров заступил как говорит Павловский «в коридоре», Кадыров попытался выломиться из коридора. Который ему предоставил Кремль в свое время. И изнутри чеченского коридора, так легкой угрозой помахать. Но угроза относительно федеральных медиа и журналистов федерального медиа в разговорах, как бы сказать аккуратно, нам что, нужна вторая Политковская – был задан вопрос. И оно сдетонировало. Называется, правильно писать письма надо. Знать, кому, когда и выбирать слова. Он был Рамзан Ахматович приглашен ночью в Кремль, насколько я знаю, его общение с Путиным было по видеоконференции. И там были не только эти вопросы, но эти вопросы тоже были. Я считаю, что «Новая газета» сделала абсолютно правильно, эвакуировав Елену Милашину. Потому что даже если Рамзану Ахматовичу объяснили, что это не его зона ответственности, внутри российской жизни. То после тех митингов и тех инвектив и угроз – всегда найдутся люди, которые захотят принести голову на блюде. А иногда и по сигналу. Поэтому правильно сделал Муратов и «Новая газета», что эвакуировала Елену Милашину. Я это решение поддерживаю. Всячески.
С. Бунтман
―
И смотрим, пока последствия видны или это не видно будет. Последствия разговора. Ослабление кампании.
А. Венедиктов
―
Всё, ничего нет, последние какие-то всплески были.
С. Бунтман
―
Зять…
А. Венедиктов
―
Это всплески были внутричеченские. Этот разрешенный коридор, что ты там со своими чеченцами, где бы они ни жили, в Нижнем Новгороде или Амстердаме – справляйся сам. И на это ограничений нет.
С. Бунтман
―
Здесь надо делить эти истории.
А. Венедиктов
―
Да. У тебя есть коридор, который тебе дали урегулировать внутричеченский конфликт или внутрисепаратистский конфликт. Вот его и урегулируй. И поэтому когда Кадыров докладывает Путину, что этот судья, его семья – всплески того самого сепаратизма и той самой чеченской войны, которая была в конце 90-х, это его зона ответственности. Назначен он на это. В рамках своих полномочий. Аккуратно уже и Песков сказал, что кровная месть не коррелируется с российским законодательством. Российское законодательство имеет приоритет. Аккуратненько, дипломатичненько. Тем не менее, для бюрократии это сигнал. В том числе для силовой бюрократии, которая к самовольностям Кадырова как силовика относится плохо. Потому что генералы любят подчинение. Они любят иерархию. А здесь Кадыров и его бойцы выламываются из иерархии МВД, выламываются из иерархии ФСБ, выламываются из иерархии министерства обороны, выламываются из иерархии Следственного комитета. Потому что для того чтобы что-то – надо идти на самый верх. Согласовывать туда. Кому охота свои ресурсы сжигать на войне с Кадыровым. Никому. Но им это не нравится. Это нарушает орднунг. Это нарушает порядок. Это нарушает чинопочитание. Это нарушает иерархию.
С. Бунтман
―
Нарушает монополию.
А. Венедиктов
―
У нас монополия это как в США 17 разведывательных ведомств. Можно сказать, что это монополия государства, а можно сказать, что просрали 11 сентября. Чего монополия. Это словеса. Он входит в силовые официально, он генерал МВД. Он губернатор. У него войска подчинены формально, ничего не нарушает. А по поведению нарушает. Поэтому монополию не нарушает и это разговор ни о чем. А вот действия иерархичные нарушает.
С. Бунтман
―
Иерархичные действия. То есть можно дать такое определение. Я бы сейчас перескочил на историю с «Deutsche Welle» и как ответ на RT.
А. Венедиктов
―
В ответ был ожидаемый. Я даже, извините, как-то все было предугадано. Еще раз. Моя позиция в этом, я уже неоднократно говорил и в спорах и с Марией Захаровой, и Маргаритой Симоньян, с коллегами из-за рубежа. Все, что внесудебная процедура, все запреты на медиа по внесудебным процедурам – это плохо. Это плохой пример и неважно, кто это делает. Германское государство. Российское государство важно, потому что я в нем живу. Это мое государство, моя страна. Поэтому мне болезненно, что здесь. Но когда это делает Германия или Украина или Штаты, твиттер с Трампом, пожалуйста, все видят, у меня одна и та же позиция: нарушили законы – по суду. Это история с лицензией, она конечно лукавая. Я имею в виду с RT, потому что RT действительно, не получив лицензию немецкую, получило сербскую. Существует конвенция по трансграничному вещанию, которая ратифицирована германским Бундестагом и Сербией. Но это судебная история. Если вы считаете, что они вещают незаконно – в суд. И то же самое: если вы считаете, что «Deutsche Welle» вещает незаконно, но у нее есть лицензия российская, была. Это называется месть? Как выглядит российское государство мстительным шпаненком?
А.Венедиктов: Внесудебная процедура, все запреты на медиа по внесудебным процедурам – это плохо
С. Бунтман
―
Ну так и выглядит.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Так я и говорю: так и выглядит. Если «Deutsche Welle» нарушила российские законы – извольте в суде и мы послушаем обвинения какие-то. А вот решением чиновника, щелкнув пальцем. В 12 часов закрыть бюро. Вообще такого не бывает. Дипломатам дается 2-3 дня, шпионами дается 24 часа. Я читаю очень много про 70-е годы на выезд. 12 часов - все закрыть. Закрыть бюро 12 часов. Выглядит мелкой местью. Притом, понимаю, что если есть претензии по вещанию RT в Германии - в германские суды. В европейские суды.
С. Бунтман
―
А RT не подавало суд?
А. Венедиктов
―
Не знаю, я не пресс-секретарь RT.
С. Бунтман
―
Да. Ждал ответа. Если такой ответ достаточно порывистый и шпанский ответ…
А. Венедиктов
―
Он не порывистый. Я точно знаю, что когда здесь была министр иностранных дел Германии Анналена Бербок, ей Лавров в беседе один на один, в смысле с переводчиками и с помощниками сказал историю с RT и сказал, что будет симметричный ответ. И, насколько я знаю, он получил от нее ответ, что это не вопрос германского правительства, это у нас регулятор общественный. Мы не понимаем, что такое общественный регулятор. Государственный. У нас нет ничего общественного, просто не понимаем или не хотим, что такое общественный регулятор. Но Лавров сказал, что будет симметричный ответ. Ну вот. Это было в декабре что ли.
С. Бунтман
―
То есть это и был на их взгляд симметричный ответ.
А. Венедиктов
―
Да, это и был на их взгляд симметричный ответ.
С. Бунтман
―
Понятно. Продолжаем на полях журналистики пастись. Вот мужчина с газетой напоминает про то, что было в новостях, что Блумберг по ошибке напечатал заголовок.
А. Венедиктов
―
Ну напечатал заголовок по ошибке. Сейчас только что Песков сказал, что он не считает это провокацией. Понятно, какая-то случайность. Понятно, что в каждой редакции, во всяком случае, агентской, лежат некрологи на всех видных деятелей. Никто не пишет некролог, когда деятель умер. А просто нажимается кнопка и уже выскакивает написанное досье. И здесь та же история, видимо. Описаны разные сценарии. И была нажата кнопка. Поэтому я вообще не сильно придаю этому значение.
С. Бунтман
―
Я придаю значение только в том, что из-за какой-то ерунды может все вспыхнуть. Ложного заголовка…
А. Венедиктов
―
Да. Но я еще раз, скажем так, несчастный случай. Нажали не ту кнопку. Так бывает. Но это не про журналистику. Это про ошибки, что-то выстрелило, не тот самолет сбили. И результаты понятно какие.
С. Бунтман
―
То, что заготавливается, я всегда вспоминаю Сашу Гольца, когда он был молодой, его рассказ. Он работал в «Красной звезде». И это он как стажер и молодой журналист дополнял некрологи всех генералов и так далее. И стоило ему прийти в буфет: уйди отсюда, могильщик. Они кричали на него все. Но это настораживающая штука, потому что когда слишком много всего, может любое сообщение грохнуть.
А. Венедиктов
―
Песков правильно сказал, что это не провокация. Он не думает, что это провокация. Но он так же как и ты думает, что это опасная вещь, потому что эта искра не подожгла ничего, а если искры будут разлетаться, все верят в то, что мальчик это девочка – в результате он и стал девочкой.
С. Бунтман
―
Еще одна история важная. Про объявление о том, что Россия заготавливала или заготавливает ложные видео о провокациях Украины. И состоялся очень хороший разговор, опиши его, пожалуйста. По-журналистски очень хороший разговор.
А. Венедиктов
―
Да, это обычный брифинг как у нас проводит Мария Захарова свои брифинги. Также проводит Нед Прайс в Госдепе свои брифинги. Нед Прайс, выступая, говорила о том, что Россия заготовила, грубо говоря, что есть разведданные, что Россия заготовила и даже снимала актерами якобы нападение украинских вооруженных сил на придонецкие села. Скажем так. Села в ДНР и ЛНР самопровозглашенные. И брифинг, и журналист из «Associated Press» Мэтью Ли, очень известный человек, он освещал все конфликты, был много раз ранен. Это человек, которого называют «поджариватель Госдепа». Он говорит с уважением: «Я выслушал, какие ваши доказательства». На что ему нервно, я это все видел, Нед Прайс говорит, что если вы предпочитаете не верить своему государству, ну пожалуйста, верьте российской пропаганде. На что Мэтью Ли говорит, что причем тут верить, не верить. Вы делаете заявления, какие ваши доказательства. Я старый человек, я помню все эти доказательства и про Колина Пауэлла с пробиркой, про Ирак. И про то, что не падет Кабул, вы не сдадите. Вы доказательства предъявите. И это идет обмен, эта перепалка. И в конечном итоге Нед Прайс говорит, что у нас есть разведданные, чего я хотел сказать, я сказал. А рассекречивать мы не будем. Ну и все. Так вот я хотел бы такую перепалку услышать на брифингах Марии Захаровой от российских журналистов. Американский журналист додалбливает «Associated Press», додалбливает свое правительство, свое государство, вы тут заявляете что-то – предъявите доказательства.
С. Бунтман
―
Причем может быть 150 раз так, но надо доказывать.
А.Венедиктов: Журналистам все время надо уточнять у своего правительства – «предъявите доказательства»
А. Венедиктов
―
Он и говорит, может быть и так. Может быть Россия и готовит. Может быть и так. Вы заявляете – вы и докажите. Абсолютно модельное поведение нормального журналиста по отношению к представителю собственного правительства, собственного министерства иностранных дел. На брифинге. Когда можно переспросить десять раз.
С. Бунтман
―
Вопрос задают: вы считаете, что равны Госдеп и Министерство иностранных дел России? Равны по фейковой информации.
А. Венедиктов
―
Причем тут равны по фейковой. Мы говорим о работе журналистов. Нам все время нужно уточнять у своего правительства, еще раз подчеркну – у своего правительства, если оно что-то заявляет – предъявите доказательства. А уровень фейков как раз образуется, и мы можем считать, когда эти доказательства предъявлены или нет. Еще раз повторю, что сказал Мэтью Ли. Он сказал, что может это и правда, но если вы это публично заявляете, - покажите.
С. Бунтман
―
Пишут: после такого додалбливания журналист там больше не будет.
А. Венедиктов
―
Это даже не смешно. Тем более скорее не будет Неда Прайса и Мэтью Ли пересидел или вы имеете в виду МИДа. Мэтью Ли там сидит с какого-то лохматого 80 какого-то года. Найдите, он есть в Википедии. Он пересидел стольких споксменов Госдепа и стольких госсекретарей и стольких президентов. Все еще Мэтью Ли вообще-то.
С. Бунтман
―
История с Пауэллом была позабористее я бы сказал тогда. С пробирками и так далее. Посмотрите фильм.
А. Венедиктов
―
И опять это делают про свое правительство.
С. Бунтман
―
Про свое. Подчеркиваем и капслоками.
А. Венедиктов
―
Чего там про чужое делать. Помните дивный анекдот про свободу слова между американцем и советским человеком. Советский человек говорит, что у нас свободы слова больше. Американец: нет у нас больше, я могу выйти к Белому дому и сказать, что Рейган – фашист. Советский человек ему отвечает, что я тоже могу выйти на Красную площадь и сказать, что Рейган – фашист. А про свое нет? Своему правительству. Слабо?
С. Бунтман
―
Теперь поговорим немножко о челночной дипломатии, которая, наверное, очень радует. Вот Макрон к нам приедет, и Шульц. И ездят все.
А. Венедиктов
―
Правильно. Пока люди разговаривают – пушки не стреляют.
С. Бунтман
―
Да, хочется надеяться.
А. Венедиктов
―
Все боятся, что там вспыхнет боестолкновение. На Украине. Вся Европа. Потому что понятно, что Европа, это штука такая, сейчас это как Балканы в начале 20-го века. Это пороховой погреб Европы - Украина. Я несколько дней назад читал отчет помощника французского президента Ширака на заседании комитета по международным делам Национальной ассамблеи по поводу трагедии с Сребренице. Это довольно поучительное чтиво. Просто ничего про это не знаем. Как это все было. Он был рядом с Шираком, когда Ширак встречался с Клинтоном, когда НАТО бомбило соответственно вокруг Сараево. И вот он там некоторые детали приводит. Я бы сказал дивные, если бы речь шла не о трагедии. Просто вот эти тонкости мы не знаем, взаимодействие военных друг с другом, взаимодействие с разными странами. Позиция Клинтона, который не мог принять решение о создании сил специального назначения, потому что конгресс был республиканский. Оба лидера конгресса заявили Шираку, что они против того, чтобы финансировать силы специального назначения. Что американцы не могли дать бронированный вертолет. Чтобы быстро к Сараево перебросить войска. Потому что это финансирование. Читаю и думаю: в каком мире я живу. Это казалось россказни, а вот тебе помощник президента рассказывает, что там сидел в Овальном кабинете и вся встреча Клинтон, Ширак была 20 минут. Потому что Клинтон ему сказал, это был первый визит. Клинтон сказал, что я не могу вам дать на силы специального назначения на Балканах деньги, потому что и сенат, и конгресс против. Значит Гингрич и Доул. И тогда Ширак сказал: «Устройте мне встречу». И был звонок Клинтона и была встреча через час. И Ширак их убедил не блокировать. Но ни одной копейки американского налогоплательщика. Ему сказал Гингрич. Вот как решались… создание сил спецназначения. Как остановили бомбежки НАТО. Позвонил министр иностранных дел Нидерландов и сказал, там наш батальон, отзывайте самолеты. Я отозвали самолеты. Потому что в НАТО единогласие. И американский президент, французский президент, немецкий канцлер и английский премьер-министр это была встреча в Галифаксе, если мне память не изменяет. G7. Они по требованию министра иностранных дел Нидерландов отозвали авиацию. Так оно работает. И когда мы читаем такие вещи и смотрим такие вещи -ты начинаешь немножко больше понимать в механизмах, а не в пропагандистских. Америка решила. Какая Америка? Администрация Трампа? Или администрация Байдена. Или Клинтона. У них у всех разные решения. В администрации Ширака и администрации Макрона разные решения. Америка решила. Сегодня так решила, завтра эдак. Сегодня конгресс блокирует, завтра конгресс соглашается. Потому что другой конгресс. Америка решила. Французский президент. Какой? Саркози решил так. А Макрон решил эдак.
С. Бунтман
―
Ну есть убежденность, что есть платонический, в смысле есть идея американского президента, который все за всех решает.
А. Венедиктов
―
Совсем неправда. Просто надо эти тонкости понимать. Для этого надо больше читать и слушать «Эхо Москвы», конечно. И кстати еще скажу, кто книга Павла Палажченко с автографом еще есть у нас на сайтеshop.diletant.media
. Покупая Быкова – купите Палажченко что называется. Там есть некоторые элементы таких вещей.
С. Бунтман
―
Можно ли говорить, – Дмитрий спрашивает, - что визит Орбана это попытка внести раскол в НАТО и ЕС.
А. Венедиктов
―
Это попытка Путина внести раскол, не Орбана, а Путина внести раскол в НАТО и ЕС. Это старая история. Владимир Владимирович давно этим занимается. Это его концепция. Он это не сильно скрывает. Хотя публично не говорит. Дело в том, что и в ЕС, и в НАТО во многом действует правило вето. То есть в НАТО - 30 стран, в ЕС – 27. И многие решения принимаются единогласно. И поэтому даже одна страна, которую удастся соблазнить, и это случилось буквально вчера, когда американцы внесли предложение в НАТО, чтобы Украину присоединить к инфоцентру НАТО. То есть к разведывательному серверу. На определенном этапе. И Венгрия заблокировала. Вот вам, пожалуйста. Одновременно с этим Венгрия перепродает российский газ, приняла решение. Тот газ, как Путин говорит, что мы в пять раз дешевле продаем Венгрии. Окей, сказали украинцы. И в пять раз дешевле купают у Венгрии реверсный газ российский «газпромовский» для Украины. Не надо линейно думать. Надо видеть, что Орбан играет в свою игру. И, конечно, Венгрия остается и членом НАТО, и членом ЕС. И останется. Но у него появился инструмент шантажа. У него выборы, по-моему, в апреле. Ему нужно показать, что он дружит с Россией, но остается, поскольку настроения такие, членом НАТО. И членом ЕС.
С. Бунтман
―
Алексей Венедиктов, «Будем наблюдать». Есть роман Дмитрия Быкова с автографом «Истребитель».Shop.diletant.media
.
А. Венедиктов
―
И Палажченко там есть.
С. Бунтман
―
Тоже с автографом. Но Дмитрий Быков за 1001 рубль. Слушаем новости, а потом продолжаем.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают, как купить -Shop.diletant.media
. Заказывайте на нашем сайте. Книгу Быкова.
А. Венедиктов
―
С автографом.
С. Бунтман
―
Обещали подпись от Глуховского. Книга «Пост».
А. Венедиктов
―
Продана. Когда Дмитрий приедет в Москву, он обещал еще подписать. И не только эту книгу, но книги по истории свои. Мы будем искать книги, сейчас я веду переговоры с несколькими издательствами, дивные книги, очень ограниченным тиражом. Мы будем вам представлять.
С. Бунтман
―
На некоторые я уже стойку сделал заранее.
А. Венедиктов
―
Мы ведем переговоры. Потому что иногда цена очень большая. И мы понимаем, что они через нас не разойдутся. Мы хотели также книгу Акунина последнюю делать. Но она очень дорогая и я не уверен, что сможем ее продавать. А мы их выкупаем. Не берем под сколько продадим, столько продадим. А так на следующей неделе будут ожидать некоторые приятности.
С. Бунтман
―
Пишет Инесса из Перми: уважаемые знатоки всяческой внешней политики, объясните же ради бога, чего наше замечательное государство не поделило с чехами. Почему запретили ввоз в Россию кормов для собак и кошек марки «Брит».
А. Венедиктов
―
Если вы читаете наши новости или слушаете, вы же видите некие напряжения, связанные, прежде всего, с деятельностью разведки нашей. Взрывов складов. Обвинения в адрес российской власти. Российская власть применяет с помощью Роспотребнадзора, помните закрывали минеральную воду из Грузии, молдовское вино.
С. Бунтман
―
Пестициды обнаружили.
А. Венедиктов
―
Абхазские мандарины. Мошка облепила. Поэтому это один из инструментов внешней политики. Так я бы ответил вам. А там дивная история, президенту Чехии Земану, который вполне дружелюбен к нашей с вами стране, положили доклад по поводу взрывов складов, в которых обвиняли российскую разведку. И они говорили «не может быть, не может быть». Сейчас затребовали этот доклад – а его потеряли. Канцелярия президента его случайно уничтожила. Официальный ответ. Случайно уничтожила доклад собственной контрразведки по поводу взрывов складов. Так бывает. Потеряли.
С. Бунтман
―
Однажды одно дело в Подмосковье мыши съели. Представляешь, как было объявлено.
А. Венедиктов
―
Мышей поймали?
С. Бунтман
―
Нет. Это висяк. Глухое дело.
А. Венедиктов
―
Как Геремеев. Понятно.
С. Бунтман
―
Примерно так и было. Прошел слух, что собирается «Эхо Москвы» взять интервью у Кадырова.
А. Венедиктов
―
Мы всегда готовы, мы всегда собираемся. Правда, последний раз, когда я запрашивал интервью – был декабрь. До всего этого. И мне было передано, что знаете, вам большой привет, но не время еще. Если сейчас время, вот говорю в эфире – всегда, Рамзан Ахматович, если он готов – мы готовы взять это интервью. Мы хотим его в прямом эфире часовое интервью с подробным разговором серьезным. На все те темы, о которых вы говорите. Правильный слух.
А.Венедиктов: Рамзан Ахматович, если он готов – мы готовы взять это интервью
С. Бунтман
―
МММ, не ломитесь в открытые двери о том, что ничего так просто не теряют.
А. Венедиктов
―
Классик уже написал: ничего так просто не бывает. Если кирпич свалится на голову…
С. Бунтман
―
Просто так не падает. Теперь началась Олимпиада. Но это еще несколько вопросов с Путиным и Китаем. Путин присутствует там, многие бойкотируют. А Путин поехал. Самое интересное, что он под санкциями МОК из-за допинга.
А. Венедиктов
―
Не интересно. Не слежу. Это все вещи приблизительно понятны. Речь идет конечно не об Олимпиаде, а двусторонних российско-китайских отношениях. Которые нужно демонстрировать и мы вас поддержим по Тайваню, вы нас – по Украине. Потому что вы считаете Тайвань своей частью, а мы считаем часть Украины своей частью. Так и происходит.
С. Бунтман
―
Нигде не слышал, чтобы китайцы официально признавали Крым российским.
А. Венедиктов
―
Не признают Крым российским. Они поддерживают сейчас Россию и заявляют, что напряженность вокруг Украины это игра Запада.
С. Бунтман
―
Но они так по-китайски поддерживают.
А. Венедиктов
―
Китайцы и должны по-китайски. Что, они по-монгольски что ли должны.
С. Бунтман
―
Нет. По-монгольски никогда не будут поддерживать Россию или Советский Союз как в прошлом. Вернемся к челночной политике. Какова может быть роль Макрона в урегулировании возможного конфликта?
А. Венедиктов
―
Никакой.
С. Бунтман
―
Тогда в чем смысл?
А. Венедиктов
―
Для кого.
С. Бунтман
―
Для Макрона.
А. Венедиктов
―
Для Макрона понятно. Через 66 дней первый тур президентских выборов во Франции. Макрон идет, хотя по-моему еще не объявил, но он идет на переизбрание, ему нужно показать, для французского населения это всегда важно – что Франция великая держава и может урегулировать какой-нибудь суперконфликт. И Макрон сейчас все делает для того, чтобы в первом туре набрать больше голосов за 25%, которые у него есть. Поэтому это скорее всего внутриполитическая история.
С. Бунтман
―
Но значит Макрон приедет сюда, спросит что-то у Путина, Путин ему скажет. Он скажет «я вас услышал». Потом поедет в Киев, там ему что-то скажет Зеленский. Он скажет «я вас услышал». Придет и скажет, что я переговорил, сделал важное дело, выберите меня.
А. Венедиктов
―
Ну да.
С. Бунтман
―
А Шольц?
А. Венедиктов
―
С Шольцем другая история. Шольц возглавляет коалиционное правительство, Германия вообще в украинском кризисе в отличие от всего НАТО и ЕС держится особняком. Она повязана «Северным потоком-2». В первую очередь. И Шольц хочет играть роль Меркель и ему это не удастся, конечно. Сейчас не удастся. Может потом наберет. Но у него «Северный поток-2» как хомут на шее. Проблема «Северного потока-2» как хомут на шее. И ему нужно и невинность соблюсти и капитал приобрести. Мы знаем, что Германия в отличие от других стран НАТО не продает, не передает Украине никакого оружия, Бундестаг эмбарго наложил на продажу оружия. Более того, германское правительство запретило передачу германского оружия из Прибалтики. Даже внутри НАТО даже если я купил германское оружие, то для того чтобы передать третьей стороне – нужно разрешение германского правительства. Такое разрешение германское правительство не дало. И мы видим некие публичные столкновения между украинскими политиками и немецкими. Вот Шольц едет сыграть вот эту роль, реально посредническую роль и заодно прояснить историю с «Северным потоком-2». И заодно попытаться, у него это не получится – разрулить историю с «Deutsche Welle». Там большой набор тем. Мы запросим интервью. Получится – получится.
С. Бунтман
―
Понятно. Германия повязана «Северным потоком-2». Так как пенку с верхушки сняли участники чата.
А. Венедиктов
―
И коалиционным правительством. Мы в следующем часе об этом поговорим подробнее. Я обещал в следующем часе рассказать о том, что я нарыл, почему Путин выставил ультиматум в декабре НАТО и ЕС. Один из блоков, почему именно тогда, что сдетонировало – это про Германию. Я обещал в 13.10. Я еще успею во время новостей сделать звонок.
С. Бунтман
―
Биатлон. Франция впереди. Пять из пяти. Россия шестая. Так все быстро приходит.
А. Венедиктов
―
Я люблю смотреть биатлон. Сейчас попал на прямой эфир. Но я выбрал вас, уважаемые слушатели и зрители Ютуба. Поэтому лайки поставьте мне, пожалуйста, за то, что я хотя бы сижу с вами, а не пялюсь в экран и болею за биатлон.
С. Бунтман
―
Друзья мои, электронное голосование выходит событийно. Наша программа. Потому что было совещание. Уверены, что в существующих условиях действуете в интересах общества, - здесь sms, - а не фальсификаторов?
А. Венедиктов
―
Уверен.
С. Бунтман
―
Теперь расскажи об этом совещании. Что там сущностно было.
А. Венедиктов
―
Там все очень просто. Одна из проблем электронного голосования сущностное – проблема наблюдения. Кто может наблюдать, за чем может наблюдать. Как глубоко может наблюдать. И если мы в Москве выстроили наблюдение с 13-го года от несуществующего до полностью в Москве традиционное наблюдение не дает даже намека на фальсификацию. Конечно, бывают в разных участках, их 3600 разные инциденты. Но никто не скажет, что традиционное голосование в Москве благодаря наблюдению может быть искажено. В электронном голосовании как мы знаем, сама электронная система требует изменения подхода к наблюдению. Я собрал комиссию Общественной палаты Москвы, надо сказать, что Общественная палата Москвы прекращает свой мандат в марте-апреле, потому что истекает срок вообще всей Общественной палаты. Мы все уходим на пенсию. Поэтому можем вести себя безответственно. Вопрос о наблюдении. Как известно, принят был в первом чтении закон об электронном голосовании. И там наблюдение практически не было отражено. Или было очень слабо отражено. Если наблюдение за бумажным традиционным голосованием нам удалось отлоббировать, федеральный закон и там подробно прописано. С 13-го года. То здесь мы обсуждали это с Э. А. Памфиловой, она в этом со мной согласна или я с ней согласен. Что пока в законе наблюдение очень слабо отражено. Электронного голосования. Поэтому мне нужно было собрать комиссию, которая безответственная, потому что она разойдется через месяц, там будут другие люди, другая комиссия, которая будет по-другому себя вести. И был отзыв от 11 людей, которые работают в группе общественного аудита. Которые отмечали вот эти все слабости. Отзыв этот был подписан разными людьми такими как Григорий Мельконьянц, такими как господин Гонгальский. Как господин Чернецкий. И так далее. Мы их позвали. С этим отзывом. Позвали туда людей, которые докладывают закон, Дмитрия Вяткина, депутата «единоросса». Позвали главу МГИК. Позвали представителей партий. И чего с этим делать. И разработчиков. Собственно говоря, пришло несколько человек из группы аудита, которые хотели бы вообще дискутировать на тему ДЭГа. Я им слова не дал. И правильно сделал. Потому что если вы идете в кабинет офтальмолога, а это наблюдение – не жалуйтесь, пожалуйста, на сердце. Это вам в ГД. Вопрос, применять ДЭГ или нет – решает ГД, а не эта комиссия. Обсуждать этот вопрос – это сорвать заседание. Не заниматься наблюдением, а просто покричать. Попытались это сделать - у них это не удалось. И не удастся. Мы обсуждаем вопросы наблюдения, мы понимаем, что закон о ДЭГе будет принят. Он не очень сильный. Я был противником многих вещей в этом законе.
С. Бунтман
―
Например.
А. Венедиктов
―
Например, практически не упоминается возможность переголосования. И я накануне говорил с Памфиловой, она категорически против переголосования. И администрация президента категорически против переголосования. И московские власти не категорически, но против переголосования. Потому что все знают в отличие от общественности, что «Единая Россия» на переголосовании в Москве потеряла 141 тысячу голосов. От нее ушли. И критики они с этим сошлись. Ну неважно. Я пока буду на этом настаивать, да, и мы с Эллой Александровной, которая выступает за усиление наблюдения, тем не менее, она говорит, что пусть Венедиктов идет к депутатам и их пытается убедить в необходимости переголосования. И мы видим разные позиции фракций. Это серьезная тема.
С. Бунтман
―
А интересно, «Единая Россия» против. Коммунисты против.
А. Венедиктов
―
«Единая Россия» против и значит нет консенсуса. Коммунисты не определились. ЛДПР – за. «Справедливая Россия» не определилась. «Новые люди» 14 февраля определяются. Меня зовут на круглый стол. То есть на самом деле это серьезный вопрос, я понимаю все за и против. И понимаю, почему партия власти и власть против, но бог с ним. Это не главная тема сейчас. А главная тема в том - наблюдение. Можно голосование, переголосование. Вопрос наблюдения. И мы с разработчиками готовились, с Артемом Костырко предложили вещи, которые вызвали много неприятия. На этом заседании. Это сущностная вещь, а не крики «ДЭГ – это кровавый режим».
С. Бунтман
―
Не томи. Скажи.
А. Венедиктов
―
Первое, наше предложение. Наблюдение трехуровневое. Первое – любой человек, если говорить о Москве, любой москвич, у которого есть кабинет, может стать наблюдателем. Он может через свой домашний компьютер или гаджет или как-то смотреть за тем же, за чем смотрит техническая группа. Это сравнивается с автомобильным панно. И если все в порядке – горят зеленые огоньки. Если вдруг голосование остановилось, исказилось или что-то еще – у него начинает моргать красным, желтым. Он сообщает… Любой москвич. И второе – он может это записывать в свой компьютер. Копировать. И сохранять. То есть это сравнимо с видеонаблюдением для традиционных, которое было раньше, которое мы тоже вводили, а ЦИК отменил. Любой человек, еще раз повторяю, любой москвич. Это первый уровень. Второй уровень – это члены избирательных комиссий и наблюдатели от кандидатов и партий. Если раньше на электронном голосовании все голоса собирались, весь регистр электронных собирался в одном месте. Все два миллиона, которые голосовали. Предлагаем разбить на участки. На 3600 участков. И 2700 в среднем на каждом участке можно наблюдать.
С. Бунтман
―
У нас выходил один большой участок.
А.Венедиктов: Любой человек, если говорить о Москве, любой москвич, у которого есть кабинет, может стать наблюдателем
А. Венедиктов
―
Совершенно справедливо. И наблюдать за двумя миллионами тяжело.
С. Бунтман
―
А как их разделить?
А. Венедиктов
―
Технически можем.
С. Бунтман
―
В соответствии с твоими избирательными округами.
А. Венедиктов
―
Конечно. И тогда у тебя электронный регистр, у тебя не два, а один. Как книга, только она электронная. Все избиратели в одном регистре. И те, кто голосует электронно, и те, кто бумажно. У тебя все равно один голос. И когда человек проголосовал электронно – сразу возникает стопинг. Если человек пришел на участок, комиссия, наблюдатели смотрят и говорят, что он еще не голосовал электронно.
С. Бунтман
―
При этом не делается между ними разницы. Но ясно, кто как голосует.
А. Венедиктов
―
Кто выбрал. Но и так было ясно. Потому что там нужно было из книг вычеркивать.
С. Бунтман
―
Но не было деления.
А. Венедиктов
―
Это второе. То есть вопрос регистра. Списка избирателей и двойного голосования. Это второй уровень наблюдения. Третий уровень наблюдения – это наблюдатели, обученные программисты, которые присланы партиями, кандидатами и Общественной палатой. Которых допускают как можно глубоко во всю систему так называемую «ноду наблюдателя», где они получают право ее помечать. Дело в том, что если я правильно понял, если нет, Артема позовем, придет. Система блокчейна такова, ее нельзя заменить. Вырвать цепочку, это цепочка. Блокчейн – это цепь. Ты не можешь вырвать одно звено и поставить другое. Ты можешь убрать всю цепочку. Только. И заменить другой. Так вот, наблюдатель может пометить в ходе голосования цепочку, ее уже не заменишь. Ты пишешь как на стене «здесь был Петя». И дальше ты видишь, что это не заменено. Не подменено. Такое право дать…
С. Бунтман
―
Надо, чтобы мне показали.
А. Венедиктов
―
Я тебе объясняю, что три степени. После того как мы предложили и после того как Григорий Мельконьянц рассказал о претензиях к закону по поводу наблюдения, еще раз мы офтальмологи, мы не кардиологи. И после того как Артем доложил и мы об этом поговорили, и когда господин Вяткин признал, что действительно наблюдение не очень сильное, и надо ко второму чтению сделать поправки в закон. Услышьте меня. Поправки. Чтобы ввести туда наблюдение. Я предложил группе Григория Мельконьянца вот этим всем людям, которые пришли и которые написали письмо по поводу слабости. Неделю на то, чтобы, во-первых, рассмотрели предложение разработчика, во-вторых, сделали собственные предложения. И в следующую пятницу мы проводим колл-центр для того чтобы посмотреть, что из того, что мы говорим можно превратить в законные поправки. Чтобы там председатель комиссии сказал «нет, я вам не покажу, нет, не допущу, нет, мы это делать не будем». Это для Москвы. Но поскольку это войдет в закон, то когда постепенно другие субъекты федерации будут переходить к электронному голосованию, они вынуждены будут включить эти наблюдения. Дать всем, дать доступ к регистру, к блокчейну.
С. Бунтман
―
Если это примут.
А.Венедиктов: Мы видим по посещаемости. Раньше в среднем новости набирали 300-400 просмотров, сейчас набирают тысячами
А. Венедиктов
―
Если примут. Но для этого надо оформить поправки и обсудить, насколько это реально. То есть на самом деле это абсолютно рабочая позиция. И я никогда не давал и не дам превращение в митинг, в крики с плакатами этого. Кто захочет - будет работать над этим, кто не захочет - не будет. Это простая история абсолютно. И я надеюсь, еще раз - мы поддержали опасения и письмо Мельконьянца и компании, мы поддержали. Мы их всех пригласили к работе над поправками для того, чтобы сделать систему прозрачной наблюдательной и они работают. Ну а кто не хочет – тот не хочет. Чем я могу помочь. Люди не хотят. Я хотел бы только напомнить, важная вещь, я уже говорил, что на субъектовых выборах посольства не открывают участки в других странах. В Москве 96 тысяч избирателей за пределами РФ. Они лишены права голоса, если не будет электронного голосования. На выборах мэра и на выборах…
С. Бунтман
―
Это как-то не взволновало общественность.
А. Венедиктов
―
А это их дело. Наше дело не сужать, а расширять возможности.
С. Бунтман
―
Вопрос такой: а ключи шифрования, которые у ФСБ, они будут отданы в ЦИК?
А. Венедиктов
―
Ключи шифрования не у ФСБ. И не в ЦИК. Ключ шифрования и дешифрования генерируется в присутствии наблюдателей. Делится на части, раздаются представителям, раньше мы раздавали представителям разных партий и кандидатов. Можно и сейчас. Хотя на муниципальных я не знаю, как это делать. Будет 15 кандидатов, ключ шифрования мы делим на 7 частей. И потом их собираем и это все делается под камеры в присутствии программистов, направленных партиями. И когда хочется спросить, ребята, а где копия дешифрования или шифрования, где оно было сделано – ну мы не знаем, но точно знаем, что оно у вас было. Как это было сделано? – ну мы не знаем, но мы точно знаем, что у вас было. То есть вы не знаете, как. Вот в этом смысле никак что называется. Кстати, это тоже обсуждение, тоже наблюдение. Как формируется ключ шифрования, дешифрования. Это же вопрос наблюдения. Что надо записать. Чтобы например, раз, два, три, четыре. И пусть вот эта группа, в которой много программистов нам предложит как успокоить вас, что ключи шифрования, дешифрования… Но, судя по тому, как некоторые программисты активно поддерживают Э. А. Памфилову и администрацию президента в борьбе с переголосованием и с тем, чтобы показать голос проголосовавшего, чтобы человек мог проверить. Судя по всему, может у них какие погоны. Ну, я этого не знаю. Но они прямо слились с Эллой Александровной. В борьбе с нами. Со мной. Ну хорошо. На самом деле мы понимаем проблему, я имею в виду с переголосованием и с показанием голоса. Это серьезная проблема. И когда мы дискутируем об этом уважительно с той же Памфиловой и с теми же партиями, мы договорились в принципе, что надо попытаться достигнуть консенсуса. Это политический вопрос. Если все партии скажут: окей, давайте переголосование - пожалуйста. Возвращаемся к этой теме. Если хоть одна партия скажет «нет» - значит, переголосование будет снесено к моему величайшему сожалению. Тогда вы здесь будете писать о принуждении. 15% людей - 294 тысячи воспользовалось правом на переголосование. И вы мне говорите, что это не надо. Я не депутат и вы не депутаты.
С. Бунтман
―
Выразительно мычу, дорогие Лиза Дубинских и еще с нею, я мычу в ваш адрес. Это значит не в мой ли адрес вы грызете…
А. Венедиктов
―
Ноготь.
С. Бунтман
―
Так вот я грызу ноготь в ваш адрес. И вы меня очень забавляете. Друзья мои, не забудьтеshop.diletant.media
. Кончился «Истребитель» говорят. Сейчас проверим. Тут мне прислали, что хотят интересный материал о метро «Аэропорт» в сегодняшней передаче. Пошлите на общий адрес «Эха». Только напишите, что это для меня. 15 восклицательных знаков.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем наблюдение. Что-то не получилось у нашего слушателя, который сказал, что нет больше «Истребителя». Есть еще на shop.diletant.media «Истребитель».
А. Венедиктов
―
Но мало, совсем мало.
С. Бунтман
―
Да. Какой миссклик у вас получился.
А. Венедиктов
―
Есть. Но я думаю, к концу этого часа его уже не будет.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Судя по тому, что вы 3/4 купили за первый час. Ну вот 1/4 вам на второй час. Это с автографом, я напомню. И напоминаю, что там еще есть книга Павла Палажченко. Тоже заканчивается. Но мы будем стараться вам доставлять новое удовольствие. Тут меня один слушатель, Сереж, спросил: «А что делать? Я купил без автографа». Я ему говорю: «Подарить. Подарите без автографа, а себе оставьте с автографом. Или подарите с автографом». Вот это хороший подарок: подарить кому-то с автографом автора. Ну классно же.
С. Бунтман
―
Так что обращайтесь, если вдруг у вас без автографа. Обращайтесь.
А. Венедиктов
―
Пока обращайтесь.
С. Бунтман
―
Да, пока обращайтесь. Ты обещал рассказать, что послужило триггером.
А. Венедиктов
―
У меня бессонная ночь, то-сё. Меня действительно мучило. Ну вот что случилось? Ну да, я знаю приблизительно, насколько Путин недоволен состоянием военно-технического взаимоотношения в первую очередь в Европе по отношению к странам НАТО. Это продолжалось несколько лет. И там нарастало, нарастало, на самом деле. Но мы не особо уделяем этому внимание. Там модернизация, не модернизация, таких систем оружия, таких. Мы все про свои системы оружия. Но надо же помнить, что модернизация идет и у стран НАТО. И у американцев идет, и у других.Я уже говорил вам, что Балтийское море, вообще, напоминает бассейн времен школьных каникул, где толкаются подводные лодки, ходят фрегаты. Балтийское северное я имею в виду. В общем, надо было договариваться. Но это как-то тянулось и тянулось. И попытки договариваться у них были свои, у нас были свои. Потом пришла администрация Трампа как медведь в посудной лавке или слон в посудной лавке. Ну, это видение было администрации Трампа. Они выходили из международных ограничительных договоров. Мы тоже старались от этого не отставать естественным образом.
А.Венедиктов: Правительство – это же прежде всего люди, которым переизбираться
Но что сдетонировало? Что случилось в декабре? Украина-то в 2014 году. Что сейчас в декабре 2021 года? Я так долго пытался, читал чего-то, встречался и с дипломатами не нашими и с нашими. В общем, что было той последней каплей, которая заставила Российскую Федерацию написать вот эти письма, которые являются ультиматумом? Что мы будем тут выёживаться... И так они считают и в Кремле, и в Белом доме. И все так считают, кроме либо наивных людей, либо тех, кто выёживается.
И вот тут, знаете, упустили информационно. Я проверил, мы это давали. Но это в потоке новостей. Христианско-демократический союз Германии проиграл выборы (ХДС). Пришла новая коалиция. И одной из тем, которую обсуждала коалиция первую половину ноября, – это был отказ от ядерного оружия. Дело в том, что когда НАТО расширялось, в Основополагающем договоре России и НАТО было записано, в том числе, что ядерное оружие не будет располагаться на территории новых членов, которых еще не было. Я напомню, первая волна расширения после этого – это 1999 год, на Польшу, Венгрию и Чехословакию. И это соблюдалось – вот этот Основополагающий договор. Это 1997 год.
Есть ли ядерное оружие в Европе, за исключением английского в Англии и французского во Франции? Есть в Германии. Хотя вам НАТО не подтвердит. Но оно есть.
С. Бунтман
―
Американское.
А. Венедиктов
―
Американское, да. Еще в Бельгии, наверное, и так далее и так далее. Но дело в том, что ракеты малой и средней дальности благодаря договору Горбачев – Рейган уничтожены как носители. Поэтому это ядерные бомбы B61.
С. Бунтман: B61
―
это бомбардировщик.
А. Венедиктов
―
Это бомба.
С. Бунтман
―
Это бомба?
А. Венедиктов
―
Это бомба. B61 – это бомба.
С. Бунтман
―
Так.
А. Венедиктов
―
И вот в Германии коалиция обсуждает. Потому что там есть противники сохранения ядерного оружия на территории Германии – это зеленые (министр иностранных дел) и это часть Социал-демократической партии, часть ее лидеров, в том числе человек, который претендовал на то, чтобы быть канцлером, – Роберт Метцингер, по-моему. Вывести с территории Германии.А теперь внимание. 19 ноября наш товарищ, которого вы все знаете, ваш товарищ, наших слушателей, Йенс Столтенберг, генеральный секретарь НАТО, обронил. Поскольку это была внутринатовская дискуссия, особо никто и не давал. Он обронил, что «в случае, если новое правительство Германии откажется от ядерного оружия, то ядерное оружие НАТО будет перемещено на другие территории, в том числе восточнее Германии». Цитата. И вот тут я понимаю, как подпрыгнули в Кремле.
Дело в том, что эти ядерные бомбы располагаются на новейших бомбардировщиках «Торнадо». И здесь когда говорят о доставке, говорят обычно, ракетами. И вот эти ядерные бомбы числом, как говорят, 20 штук в случае, если правительство Германии – это ноябрь – примет такое решение, потому что Бундестаг уже рекомендовал тогда еще давно, еще в 2009 году, избавиться от ядерного оружия, Польша готова принять, видимо. Это приближение ядерного арсенала реально к границам Российской Федерации. Ну реально.
С. Бунтман
―
То есть ни до, ни после вот этой полемической фразы Столтенберга ничего не было?
А. Венедиктов
―
Нет, нет, нет. Они замолкли. Коалиция не принимает никаких решений. Оставила как есть. Все осталось как есть. Но как только это стало известно в Кремле, в Министерстве обороны... Это просто другая конфигурация. Это раз.И второе. Именно в эти дни проходила модернизация вот этих бомб B61. Ноябрь-декабрь. Она сейчас называется B61-12. Есть даже в Википедии уже. Посмотрите.
С. Бунтман
―
Как витамины называется.
А. Венедиктов
―
На русской Википедии. Я все же проверяю, где-то написано или нет. То есть, на самом деле, понятно, что надо было срочно останавливать вот это приближение реальное ядерного оружия. И тогда в этих письмах и появилась линия 1997 года, имея в виду в первую очередь возвращение к Основополагающему акту Россия – НАТО, неразмещение определенных вооружений, если конкретизировать, за этой линией.Быков закончился. Пусть нам Палажченко поставят. Ребят, раскупили. Что я могу сказать? Мы еще попросим. Секундочку. Не обижайтесь. Мы еще попросим подписать. Там есть другая книга Быкова. Это хороший роман. Вы не пожалеете.
Так вот возвращаюсь к этому. Собственно говоря, тогда становится понятно, о чем торговаться, потому что это реальное приближение, это не хи-хи, ха-ха. Говорят: «А, ракет же нет». Чего? Ракет нет. Базы бомбардировщиков с ядерными бомбами, которые посильнее, чем бомбы, разрушившие Хиросиму, в какой-нибудь Польше или Латвии, предположим, или Венгрии, предположим. О-го-го. И вот это сдетонировало. То есть внутригерманская история – создание коалиции в Германии – могла привести к тому, что в программе коалиции вывод ядерных, и тут ж Столтенберг говорит: «Тогда они могут быть восточнее». Хотя в Акте Россия – НАТО запрещено. И это соблюдается.
Поэтому когда я вам говорю: «Ребят, давайте наблюдать, давайте читать документы, давайте разбираться, давайте не кричать здесь, не визжать...». На это есть другие радиостанции, другие телеканалы, другие места, другие люди. Давайте в этом копаться. И как только ты начинаешь копаться, ты видишь, что здесь уже все гораздо интереснее. Я думаю, что как раз по Штольцу это будет. Ты меня спросил.
С. Бунтман
―
По Штольцу, да, это будет.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Я вместе с Виктором задам вопрос. Это триггер или это настоящая причина глубокая?
А. Венедиктов
―
Это триггер. Смотрите настоящая причина, глубокая причина... Надо делать какую-нибудь отдельную программу, потому что, я думаю, наши слушатели хотят и другие темы, еще про электронное голосование, наверное, хотят. Надо же дернуть за усы тигра. Тигра – это я, если что. И усы у меня.Смотрите. Попробую вкратце. Система безопасности, построенная сначала Брежневым-Никсоном, а потом Рейганом-Горбачевым и Бушем-Горбачевым, была разрушена с распадом Варшавского договора и Советского Союза. Но я вам говорил, что по Договору об ограничении обычных вооружений прямо было, сколько танков может быть на южном фланге, сколько танков может быть на северном фланге и так далее. Значит, часть стран Варшавского договора стала членами НАТО. У них другой зачет. И вот та Стамбульская декларация, о которой говорил Лавров...
Давайте сделаем передачу. Давайте я попрошу, чтобы Соломин меня позвал, потому что я общался во время Стамбульской декларации с Игорем Ивановым, который готовил это (тогда министр иностранных дел). Может быть, попрошу Машу Захарову кого-нибудь нам дать из тех, кто сейчас этим занимается в МИДе.
Мы пришли к тому, что просто возник дисбаланс. Администрация Трампа, еще раз, разрушила все остальные системы: выход из Договора по ракетам (то есть ракеты можно и строить, и размещать), выход из открытого неба. Мы вышли все. Стамбульская декларация не ратифицирована ни одним членом НАТО.
С. Бунтман
―
Я только хотел спросить.
А. Венедиктов
―
Ни одним членом НАТО. Потому что а как считать войска, которые находятся в Молдове (вот то, о чем говорили), в Грузии? А Крым как засчитывать сейчас? В международном я имею в виду масштабе. Давайте сейчас не будем визжать: «Чей Крым? Чей Крым?» Как засчитывать? Сидим считаем. Понятно, что Россия будет говорить: «Засчитывайте это к нам». А эти будут говорить: «Да, это к вам, только на какой территории? Как зарубежная база, что ли?» Я ж знаю, как будут разговаривать. Система дисбаланса.Перестали следить за маневрами, перестали предупреждать. Вот история с подтягиванием войск к границам Украины и Беларуси. Ведь по Договору раньше должны были сообщать заранее о маневрах, о количестве войск, откуда перебрасываются и натовцы, и мы. Сейчас уже не сообщают. Разрушена система. И это правильно садиться за стол переговоров и говорить: «Давайте еще раз посчитаем, сколько танков здесь, сколько танков здесь. Ракеты не делаем, ядерное оружие. На новых членов НАТО подтверждаем, что не распространяем новые системы». Это не вопрос Украины, это вопрос новых членов НАТО и линии 1997 года. Не надо туда втягивать Украину.
Скажем так, все новые члены НАТО, за исключением Польши, Чехословакии и Венгрии, вошли в НАТО при Владимире Владимировиче Путине. Вы, вообще, помните какие-нибудь крики на этот счет, когда входила Черногория или Северная Македония? Да, были какие-то протесты, но такие слабенькие. Но общая система дисбалансирована. Это реально. Это признают. Вы посмотрите на нашем сайте на русском ответ НАТО и США Путину. Они это признают. Но только не надо визжать теперь. Надо садиться и считать стволы.
С. Бунтман
―
Макс спрашивает: «А разве политики Германии вели речь не о том, чтобы убрать B61 из Германии в обмен на вывод “Искандеров” из Калининграда?»
А. Венедиктов
―
Нет, нет, нет. Вот это и есть тема разговора. Макс, вы очень правильно говорите. Это есть тема ограничений. Потому что «Искандеры» появились в Калининграде, когда мы вышли да и все из Договора об обычных вооружениях в Европе, от Венских переговоренностей, которые сейчас замерзли, и руководитель наших Венских переговоров занят, по-моему, только тем, что в Твиттере пишет всякую ерунду. Господин Гаврилов. Видимо, устал. Но мы попросим взять у него интервью. Но там все замерзло. На самом деле, не о чем брать. Если по иранской ядерной сделке идут переговоры, Михаил Ульянов старается ее быстро, то здесь ничего не движется. По разным причинам.Нет. Но это должно быть в договоре. Это вот северный фланг наш, их, тоже количество, а напротив, что в Польше... Вот сегодня британцы удвоили количество своих солдат в Прибалтике: было 450, будет 850. Вы скажете: «А, ерунда». Не ерунда. Это же во многом еще люди, которые обслуживают системы наступательные и оборонительные. Не ерунда. Раньше это регулировалось. Теперь разрушено. Главный виновник, скажу сразу – Трамп. Не буду говорить, Америка. Готова ли администрация Байдена, зная, что через 3 года перевыборы (через 2,5, можно уже сказать, потому что год будет еще), идти на эти переговоры? Вот вопрос. Судя по ответу, готовы.
С. Бунтман
―
Если будут вопросы, я их еще передам.
А. Венедиктов
―
Кстати, у Палажченко, которого мы, наконец, показали на экране, который еще есть на shop.diletant.media тоже с автографом, видите фотографию: Горбачев, Рейган и между ними Павел, который переводит.
С. Бунтман
―
Который строго смотрит на Рейгана.
А. Венедиктов
―
Который строго смотрит на Рейгана и ухом повернулся к Горбачеву.
С. Бунтман
―
Ну да. Жуткая, на мой взгляд, история, когда собрали 121 млн на лекарство, на укол тот самый. Я помню, как мы радовались, когда мальчику собирали еще в прошлом году. Что это за история?
А. Венедиктов
―
Это история врачебных комиссий, которые рекомендуют то, а не это. С точки зрения эмоциональной я на стороне родителей и на стороне доноров, которые собирали эти деньги. Но с точки зрения медицинской я сейчас попросил... Знаете, что я неплохой лоббист. Мне не хватает информации, почему принято такое решение. Вроде это не ложится на бюджет. То есть собрали деньги, а врачи не дают рекомендацию. В чем дело? Я попросил моих друзей, которые там на высоком уровне, в принципе, такими вещами занимаются, этим случаем заняться. К сожалению, сделал вчера вечером – пятница. Думаю, что к понедельнику мы разберемся.Но это всегда неоднозначная история, когда касается здоровья. Противопоказано, не противопоказано. К сожалению, Дима Муратов не смог вчера прийти – приболел. И вот мы попытаемся понять, чего происходит. Но я знаю такие случаи, когда врачи принимают решение, потому что это их решение, они за это отвечают, а родители требуют другое. И в любом случае, значит не так объяснили родителям. Но сначала надо добыть информацию. Но эмоционально я, конечно, на стороне мальчика, даже не родителей. Вот надо спасать ребенка и все тут.
С. Бунтман
―
И время идет, да?
А. Венедиктов
―
Не знаю. Вот не знаю, как правильно.
С. Бунтман
―
Вот я тоже не знаю, сколько времени у нас и в чем там дело.
А. Венедиктов
―
Это как с Троицким лесом с борьбой, с драками. Все не так однозначно, как иногда читаем в Фейсбуке.
С. Бунтман
―
Когда вступают какие-то силовые...
А. Венедиктов
―
Это другое. А по сути?
С. Бунтман
―
У меня такое ощущение, что очень часто суть куда-то улетает очень далеко.
А. Венедиктов
―
Вот. И как только вступают силовые, мы всегда на стороне жертв. Это абсолютно правильно.
С. Бунтман
―
Мы сейчас прервемся на новости и рекламу и потом продолжим.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И продолжаем отвечать на ваши вопросы всевозможные. Тут спрашивают, а правильно, что у нас есть реклама, с помощью которой собирают деньги на лечение того или иного ребенка?
А. Венедиктов
―
Не понимаю. Что такое «правильно»?
С. Бунтман
―
Не знаю.
А. Венедиктов
―
Если есть, значит правильно.
С. Бунтман
―
Во-первых. А во-вторых, это действительно правильно. Я уже из интернета беру сейчас и из соцсетей вопросы еще ко всему. Спрашивает Александр здесь: «Есть ли результат, если, конечно, было такое, от подачи заявления в Квалификационную коллегию судей по результату решения суда по иску Пригожина к “Эху”?»
А. Венедиктов
―
Мы же говорили, вы невнимательно слушали, что мы подадим в Квалификационную коллегию судей, когда пройдет вторая инстанция. Потому что первая инстанция отменит решение первой, ну и бог с ним. Я же говорил. Вторая инстанция не прошла, потому что Калой заболел, адвокат, как вы знаете, наш, и суд был перенесен на конец февраля. Пройдет вторая инстанция – будет решение. Будет негативное – пойдем в Квалификационную коллегию судей. Сразу два, что называется.
А.Венедиктов: Балтийское море напоминает бассейн времен школьных каникул, где толкаются подводные лодки, ходят фрегаты
С. Бунтман
―
Здесь жалуются на Курникова: «Журналист “Эха” Максим Курников действительно считает, что Украина обязана полностью выполнить Минские соглашения даже в трактовке России. Вы его работодатель. Вы должны знать, я думаю».
А. Венедиктов
―
Во-первых, я работодатель, но я не пресс-секретарь господина Курникова. Господин Курников находится в эфире, и вы можете задать ему вопрос, действительно ли он считает то. А что думают мои сотрудники, я совершенно... Вы ничего не путаете, что должен делать работодатель, нет? Какое-то странное у вас представление о работодателе.
С. Бунтман
―
Здесь замечательно есть: «Алексей Алексеевич, получается, что для Кремля Навальный, Шендерович, Соболь страшнее Гитлера и его приспешников? Иначе почему при упоминании, скажем, Риббентропа не нужно приговаривать, что он нацистский преступник, и от газеты “Правда” не требуют удалить (вымарать), например, поздравительные телеграммы Гитлера в адрес советского руководства и наоборот?»
А. Венедиктов
―
Ну еще потребуют, если говорить о второй части вашего вопрос. А в принципе, можно к этому придраться, что это приравнивание чего-нибудь к чему-нибудь. Но а первая часть ваша... Вы правда считаете, что это остроумно? Если вы так считаете, я вашу шутку не оценил. У меня другое представление об остроумии.
С. Бунтман
―
Это не шутка здесь. Просто, получается, если искать некую логику...
А. Венедиктов
―
Еще был фараон Эхнатон. Знаете, тоже иностранный агент в свое время оказался. Что, мы это будем обсуждать с вами, уважаемые слушатели?
С. Бунтман
―
Про ратификацию Деклараций саммитов в Стамбуле и Астане мы уже говорили.
А. Венедиктов
―
Да. Стамбульская не ратифицирована именно потому... Знаете, что это такое? Это адаптированная история того самого Договора об ограничении обычных вооружений, исходя из того, что Варшавский договор рассыпался. Не могли засчитать войска в Молдове и Грузии, и поэтому страны НАТО отказались это ратифицировать. Парламенты. Куда считать их?
С. Бунтман
―
Очень много вопросов про канал «Минута в минуту». Что там, неприятности или что-то еще?
А. Венедиктов
―
Я не знаю, что за неприятности. Я знаю, что «Минута в минуту. Эхо Москвы» получила галочку, то есть она сертифицирована в Телеграме как канал, принадлежащий официально корпорации «Эхо Москвы». И галочка обозначает эта только это. Название взято из нашей отбивки, которая была уже, когда я пришел на пост главного редактора. Илья, найди, пожалуйста, отбивку «Минута в минуту». И когда будешь готов, скажи.
С. Бунтман
―
Люся Вишневская записывала.
А. Венедиктов
―
Да. То есть в 1998 году точно она уже была. Но мы совершенно не претендуем на то, что нам принадлежит это словосочетание, хотя это у нас с прошлого века. Поэтому я думаю, что все будет правильно на этом свете. Нашел, Илья? Нет.
С. Бунтман
―
Ну, сейчас. Там «Час в час» она называется. «День в день, час в час, минута в минуту». Во всяком случае, было бы глупо называть новостной канал «День в день» или «Час в час».
А. Венедиктов
―
Я даже не обсуждаю. На это у нас есть заместитель главного... Нашел? Сейчас вы ее послушаете. К тому, что это действительно так. И это название, которое у нас идет – те, кто знают «Эхо», – уже минимум 22 года. «Минута в минуту. Эхо Москвы». Ну вот и все.
С. Бунтман
―
Вопросы были и их настоятельно задают из передачи в передачу и разным нашим сотрудникам. Вернется ли Большая программа «Эхо» к 30-минутному формату с 15-минутного?
А. Венедиктов
―
На самом деле, да. Но вы знаете, что у нас накрыл «омикрон». Не «омакрон», как говорят в Британских островах, как Пастухов сказал «омакрон», а «омикрон». И у нас Володя Варфоломеев должен был вернуться читать новости, хотя его работа в другом. Ну вот сейчас вышла Ира Меркулова уже, вышел Саша Климов уже, еще выйдет Марина Старостина. И мы вернемся к обычному формату. Да, это так. Но это вынужденная была мера. У нас был знаете какой выбор? Убрать ночного новостника, то есть убрать новости ночью, что мы посчитали неправильным, или сократить на 12 минут Большую программу «Эхо». Мы сократили время на 12 минут.
С. Бунтман
―
Совершенно неожиданным образом получилась расширенная программа «Рикошет», которая от этого сильно выиграла, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Да.
А.Венедиктов: Это как с Троицким лесом с борьбой, с драками. Все не так однозначно, как иногда читаем в Фейсбуке
С. Бунтман
―
«Какой смысл “Минута в минуту”, если есть на сайте бегущая новостная лента? Лишний расход денег, по-моему», - пишет Арина.
А. Венедиктов
―
Смотрите, все наоборот. Произошло изменение вот какое. Если раньше мы на сайте ставили новости из информационных программ наших, то есть их меняли раз в полчаса, вот вышел новостной выпуск – мы ставим, то сейчас мы, наоборот, берем из наших «Минута в минуту» и ставим сразу на сайт. То есть идет постоянное обновление новостей, а не раз в полчаса. То есть человек, который делает канал «Минута в минуту. Эхо», он автоматически должен поставить на сайт эту новость». Поэтому, наоборот, мы сделали это быстрее.Мы видим по посещаемости новостей. Если раньше в среднем новости набирали 300-400 просмотров, потом уходили вниз, то сейчас они набирают тысячами. В 10 раз как минимум увеличился просмотр новостей. Это для вас. Это точно для вас. Поэтому рекомендую, кто не хочет ждать, подписаться на наш канал «Минута в минуту. Эхо» и подписаться на братский канал «Минута в минуту» – он исторический. Тоже подписывайтесь. Пусть ребята не обижаются.
С. Бунтман
―
Замечательно. «Слушаю “Будем наблюдать” и возник вопрос. Можете объяснить, почему в Европе, в частности в Германии, где я проживаю с 1991 года, - пишет Александра, - не существует такого канала, как ваш?»
А. Венедиктов
―
Так мы же вот существуем.
С. Бунтман
―
Ну да. Какого вы имеете в виду? На каком языке? Если русский, то непонятно.
А. Венедиктов
―
Я понимаю, о чем говорит Александра. Смотрите, «Эхо Москвы» как раз в 1990 году возникало. ЗАО «Эхо Москвы» возникало на пустом месте. Имею в виду, что подобного канала не было в стране, где медиа контролировались ЦК КПСС. И только принятие Закона о печати дало возможность создать частный канал. У Германии просто другой путь развития был медиа. И там другие каналы. Поэтому ничего страшного. Можете в Германии нас слушать. Зачем вам германский такой канал? Слушайте «Дойче Велле».
С. Бунтман
―
В Германии и уровень дискуссии совершенно другой, между прочим.
А. Венедиктов
―
Тоже верно.
С. Бунтман
―
И уровень освещенности разных проблем с разных сторон политики. Совершенно другой уровень. Кстати, ты знаешь, насколько лет мы отстали от Франции в образовании частных радио? На 9 всего.
А. Венедиктов
―
Да, я знаю.
С. Бунтман
―
Только в 1981 году, когда Миттеран пришел к власти, разрешили частные радиостанции. Так что вот так. Спрашивают: «Удалось ли уточнить у Навального либо Юлии, действительно ли они запретили?»
А. Венедиктов
―
Послушайте, читайте то, что говорят члены команды* Навального, которые отвечают на это так: в России есть ведро крови, пота одежда, и пусть на основании этого они делают.
С. Бунтман
―
Далее. Спрашивают: «А можно ли заказать книги в Германию? Несколько раз пробовала и не получалось».
А. Венедиктов
―
Да. Получалось. Доставляем. Можно в Германию. У нас проблема с Украиной и иногда с Беларусью в зависимости от книг и от журналов. Но в Германию получают. И в Аргентину получают. И в Чили получают, мы знаем. Так что можно. И, собственно говоря, если честно, мы это делаем не для московских слушателей. Московские слушатели могут прийти в магазин и купить. Я имею в виду, когда без подписи, без автографа. А вот те люди, которые живут тем более за рубежом, конечно, они получают. Мы для них и делаем, в том числе.
С. Бунтман
―
Хотел спросить. Вот ты говоришь, что накрыло. И мы как-то вылезаем. Сейчас уже выздоравливают больше, чем заболевают у нас сотрудники «Эха». Вообще, ситуация, о которой говорят. Вот смотри, Литва уже отменила ковидные паспорта, а вот другие, наоборот, вводят строгости. То есть вот сейчас какое-то ожидание, что ли, всемирное?
А. Венедиктов
―
Это проба пера. Никто не знает, как правильно. Каждое правительство... Правительство – это же прежде всего люди, которым переизбираться. Я имею в виду парламент и президент, которых потом переизбирают, и которые назначают правительство. Они мечутся между тем, чтобы угодить населению, которое устало от ковида, и эффективностью профилактики заболеваний и уменьшения смертности. В разных странах это видят по-разному и принимают разные меры.Нет правильного решения. Вот это мы точно видим именно потому, что так часто меняются решения. Их нету. Все думали, что ковидные паспорта – это навсегда. Пришел «омикрон», и выяснилось, что он менее смертелен. А главное – это же смертность. А тогда на фиг. И вот какие-то правительства где-то решают вот так, какие-то правительства где-то решают этак. Мы видим, в России то же самое. Какие-то субъекты Федерации уже переводят на дистант старшие классы или младшие классы. Москва этого не делает. Это все наощупь. Это такая эпидемия, когда наощупь.
А.Венедиктов: Когда у Владимира Владимировича становятся глаза добрые, я Рамзану Ахматовичу не завидую
Но за этим надо наблюдать. Я думаю, что те, кому надо, изучают последствия решений. Тут же важно последствие решения, а не само решение. Видите, Москва, несмотря на количество заболеваний, которое поднималось вертикально, удержалась от введения локдауна. Уже даже 26 000 заболевших, 1300-1400 госпитализированных. А вышли действительно на плато. Сегодня 22500. То есть удержалось.
Но при этом бизнес очень сильно страдает. Я сейчас не про рестораны. Могу вам сказать как мелкий бизнесмен по «Дилетанту». Разорилось несколько распространителей. Разорилось. Просто люди не выходили и не покупали книжки в киосках. Киоски разоряются. Мы же видим это по нашим тиражам, по заказам. И вот это мелкий, средний бизнес. Причем распространители – такие серьезные люди. Просто из дома не выходили и просто не покупали газеты, журналы, книжки и так далее. Мы это видим по книжным магазинам. Очень тяжелая история. Собственно, мы перешли к shop.diletant.media, где есть наши журналы оставшиеся и последние и книги, которые мы вам достаем, ровно потому, что понимаем, что люди побаиваются ходить в магазины.
С. Бунтман
―
А не у всех книжных магазинов есть свои...
А. Венедиктов
―
Да почти у всех уже. За последние 2 года уже у всех.
С. Бунтман
―
Вообще, очень интересно. Когда мы говорили, например, о последствиях с Сониным в нашем эфире, он отмечал, что, наверное, самые важные будут психологические последствия.
А. Венедиктов
―
Не готов ответить. Поскольку последствия продолжают изменяться, еще рано об этом говорить, на мой взгляд.
С. Бунтман
―
Это правда. Какая была главная психологическая ошибка? Казалось, вот сейчас вакцины сделают – и все, мы с этим покончим, потому что все выдохнут и побегут вакцинироваться. Оказалось, что это громадная психологическая проблема еще ко всему людей, которые совершенно не хотят. – «Много осложнений после ковида». Да, Аня, это правда, что много осложнений.
А. Венедиктов
―
И это тоже те последствия, которыми придется управлять. Вот заболел бок. А это после ковида или это вследствие ковида? После и вследствие – это, Аня, разные вещи. И как с этим? Вот когда возник тромбоз на первой волне, там понимали, что это прямое последствие. Поэтому лечение включает в себя борьбу с тромбозом. Но простите меня ради бога, Аня, а мы не знаем, он обостряет уже существующие болезни...Вот я разговаривал здесь. Чего я так напряженно слежу еще за историей с Заремой Мусаевой? Она диабетик. Я сам диабетик. Я просто знаю возможные последствия. Так вот для людей с диабетом типа меня... Я в зоне риска ковидного очень серьезного, хотя какая разница. И я теперь прислушиваюсь к своему организму. Если у меня голова заболела или пятка заболела, я думаю: «Ой, это из-за того, скорее всего, что я переболел». И что? Просто другая медицинская реальность. И что?
С. Бунтман
―
Ну вот да. И мы не понимаем, когда нам говорят... Вот умирает человек, например. Недавно, кстати, я хочу сказать, мы потеряли. Очень долго у нас работал замечательный киновед и кинокритик, и знаток кино Ольга Галицкая. И вот мы ее буквально несколько дней назад потеряли. Тяжелая ситуация. Но никогда непонятно, из-за чего это, старые ли болезни у нас. Вот говорят: «Вот начинают болеть суставы». У всех ли болят суставы?
А. Венедиктов
―
Можно списать на ковид. Какая разница?
С. Бунтман
―
Какая разница? Да, на самом деле, какая разница? Ну а что тут делать? Особенно это волнует тех, кто следит пристально за своим здоровьем. И вдруг у них выскакивает что-то совсем не то. Здесь спрашивают, кто начитывал у нас саморекламу «Час в час»? Это Людмила Вишневская была, наш звукорежиссер.
А. Венедиктов
―
Люда Вишневская – это жена Сережи Корзуна.
С. Бунтман
―
Сережи Корзуна, да. – «Про тромбоз вроде уже известно, что это не связано с прививкой».
А. Венедиктов
―
Связано не с прививкой, а с ковидом. Тромбоз возник до изобретения вакцины. Как раз это первая волна, это весна 2020 года.
С. Бунтман
―
Меня спрашивают, как мне работается с Нарышкиным? Прекрасно.
А. Венедиктов
―
Они оба отвратительные: что Бунтман, что Нарышкин. Поэтому они спелись хорошо.
С. Бунтман
―
Да, мы злобные звери, но при этом мы с удовольствием после каждой передачи строим не менее коварные планы на следующие передачи. И мне кажется, что это удается плодотворно, во всяком случае, нам. – «На “Эхе” сплошные семейные подряды».
А. Венедиктов
―
В смысле?
С. Бунтман
―
То есть у нас и браки, и родственники. Да, замечательно. Да, у нас как в цирке. У нас очень много всего. Дальше. Какие изменения будут? Вот здесь разошлись мнения, что нужно или не нужно сокращать на час программу «Будем наблюдать».
А. Венедиктов
―
У вас вопросов нет. Вы, вообще, слышите, что в конце второго часа Сережа с трудом находит какие-то сущностные вопросы? Вы их не присылаете.
С. Бунтман
―
Во-первых, все сказано.
А. Венедиктов
―
Да, все сказано.
С. Бунтман
―
Можно, конечно, витками. Повтор первого часа будет во втором часе.
А. Венедиктов
―
Да. Вот не нужен второй час. На втором часе выйдет программа «Агенты» со следующей недели. Вот с 13 до 14 по субботам будет выходить программа «Агенты» со мной и с Кобаладзе. Это раз. Соответственно, на место «Агентов» на четверг переедет программа «Изнанка» с понедельника. На следующей неделе «Изнанки» будет две программы: на своем месте в четверг в 16...
С. Бунтман
―
Это переходная неделя.
А. Венедиктов
―
Да, переходная. И в четверг в 22. Пока ничего про понедельник 16 сказать не могу. Но думаю над этим.
С. Бунтман
―
Ну, понятно. Ну да. – «Когда мы увидим Сергея Маркова и Сергея Бунтмана в одном эфире?» Когда выпадет.
А. Венедиктов
―
Да, это выпадает достаточно случайно.
С. Бунтман
―
Когда выпадет у нас.
А. Венедиктов
―
Когда он попадет в вашу смену с Нарышкиным.
С. Бунтман
―
В «Персонально ваш».
А. Венедиктов
―
Или «Персонально ваш».
С. Бунтман
―
Я тут еще попробую передачу, которую я давным-давно не вел, – это программа «Рикошет» в среду. Очень интересно. Очень благодарен, что...
А. Венедиктов
―
Что доверили.
С. Бунтман
―
Да. Спасибо за доверие.
А. Венедиктов
―
Во!
С. Бунтман
―
Я считаю это авансом.
А. Венедиктов
―
Приятно слышать.
С. Бунтман
―
Вам отвечали, что Нарышкин не будет в «Ганапольском».
А. Венедиктов
―
Не будет.
С. Бунтман
―
А Соломин вот возвращается. Отбыв свой срок, он возвращается в эфир и будет вас радовать.
А. Венедиктов
―
В смысле в «Ганапольском» я пока оставляю Лизу Аникину и Лизу Лазерсон. Если в этом вопрос. Без Соломина и без Нарышкина.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Если в этом вопрос.
С. Бунтман
―
Да. Владимир Васильев: «Дорогой мой, прокомментируйте, как товарищ Си встретил Путина?»
А. Венедиктов
―
Хорошо встретил.
С. Бунтман
―
Хорошо. Вот специально для вас. – «А разговор Кадырова с Путиным был добрый, да?»
А. Венедиктов
―
Знаешь, когда у Владимира Владимировича становятся глаза добрые, я Рамзану Ахматовичу не завидую. Знаешь, а глаза такие добрые-добрые. Не надо на это покупаться. Не надо. Мой опыт показывает, что не надо на это покупаться.
С. Бунтман
―
А я не думаю, что Рамзан Ахматович покупается. Когда он сказал «добрый», я даже вздрогнул.
А. Венедиктов
―
Вот именно.
С. Бунтман
―
У нас очень часто бывают споры. – «Поговорите о споре Пархоменко и Максима Шевченко».
А. Венедиктов
―
Я не знаю, о чем они там спорят. Но для того и общество, чтобы там были споры. А вы все хотите, чтобы все в одну дуду говорили? Это вам в другое медиа.
С. Бунтман
―
Наконец появился политический вопрос. – «Как вы считаете, последствия ухода Меркель из большой политики уже видны или еще предстоит их ощутить?»
А. Венедиктов
―
Нет, конечно, видны. И вот я вам рассказал, например, последствия ухода Меркель из большой политики – это история о дискуссии о выводе ядерного оружия из Германии, о перемещении ядерного оружия НАТО восточнее и ультиматум. И вот это все. Ну вот они. Что тут невидно-то? Вот, например.
С. Бунтман
―
Ну да. Мария Мария говорит: «Жаль. Я готова вас слушать 3 часа». Так давайте. Угольку подкидывайте. Замечательное. – «Верите ли вы в рубль?» Я обожаю эти вопросы.
А. Венедиктов
―
У меня вот в кармане рубли.
С. Бунтман
―
Если бы у тебя стояли разные купюры на иконостасе. В красном углу с лампадкой должны стоять рубли.
А. Венедиктов
―
Мои совсем небольшие капиталы... Я делаю так, как в свое время советовал глава Центробанка Сергей Дубинин: треть – рубли, треть – евро, треть – доллары. Если говорить о накоплениях. Я так и следую его совету. И не вижу, почему надо меняться. Я ж на этом несильно зарабатываю, на процентной ставке.
С. Бунтман
―
Ну да. Но сейчас вопреки тому, что вы писали, уж побойтесь бога, нельзя говорить о гиперинфляции никакой. Вы, наверное, забыли, что такое гиперинфляция, которую мы переживали в 90-е.
А. Венедиктов
―
Гиперинфляция – это та инфляция, которая на сегодняшний день для твоего кармана.
С. Бунтман
―
Нет, гиперинфляция – это когда каждый час курс меняется.
А. Венедиктов
―
Это лингвистическая история. Как человек чувствует, так и есть.
С. Бунтман
―
А, ну да. Тогда просто я предлагаю без умствований: большая инфляция.
А. Венедиктов
―
Вот это правильно.
С. Бунтман
―
Сильная инфляция. Инфляция, которая меня волнует. Спрашивают: «Можно ли еще книг Ширвиндта с автографом?»
А. Венедиктов
―
Мы закупились, но две уже сперли уже без автографа. Мы закупили еще 100 книг. Ну, 98. И когда Шура сможет... Извините, что я его так называю, но он так велел себя называть.
С. Бунтман
―
Велел, да.
А. Венедиктов
―
Он их подпишет. И мы их выставим, конечно. Он сейчас, вы знаете, в спектакле. Он очень занят. Но как только он их подпишет, мы их выставим и доставим вам удовольствие.
С. Бунтман
―
Да, замечательная книжка. Я ее уже прочел.
А. Венедиктов
―
Замечательная книжка.
С. Бунтман
―
Там написано: «Прочти, если приспичит». Так вот после этой надписи мне приспичило в тот же день.
А. Венедиктов
―
«Опережая некролог».
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Кстати, о некрологах.
С. Бунтман
―
Замечательная книжка. Такая очень-очень ширвиндтовская.
А. Венедиктов
―
Она у нас. Мы можем выставить без автографа, но я знаю, что все хотят с автографами. Поэтому вот так же, как книжка Павла Палажченко с автографами. Мы могли выставить все сразу. Но хотелось, чтобы он подписал. Вот вы видите прямо на экране, что сейчас у нас выставлено книг 20 «Профессия и время». Shop.diletant.media.
С. Бунтман
―
Спасибо большое всем. Я вас буду приветствовать в 15 часов 5 минут.