Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2022-01-29
29.01.2022
С. Бунтман
―
Добрый день. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. И Кирилл Бурсин у нас звукорежиссер. Сразу обратимся к тому, что на экране.Shop.diletant.media
и на ужаснейшей обложке «Дилетантов» про эпидемию, про голод. Плюс еще «Суть да дело» - мы предлагаем «Судебный процесс прошлого». Это передача, которую мы вам предлагаем с Алексеем Кузнецовым, по мотивам этой передачи сделана книга. Уже не одна. 999 рублей – заказывайте. Теперь обратимся к тому, что было на этой неделе. Буквально вчера, этоинтервью
и скорее пресс-конференция Лаврова, которая готовилась и была проведена. Как готовилась и какие ощущения?
А. Венедиктов
―
Готовилась она довольно просто. 27-го декабря был ужин-встреча с Лавровым. Я после этой встречи я к нему подошел и сказал, что, Сергей Викторович, смотри, у нас 6 лет назад был такой любопытный формат. Это ваше лучшее интервью за все время вашего министерства. Это все признают. Получило всяческие похвалы. Когда три журналиста с крайних позиций: Маргарита Симоньян, Сергей Доренко и я брали у вас интервью в прямом эфире для трех радиостанций. Давай повторим. Говорит: «Давай повторим, я за, скажи Маше». Я тут же отошел от Лаврова, подошел к Марии Владимировне Захаровой, сказал: «Сергей Викторович не возражает. Давайте повторим». Она сказала: «А кого вместо Сергея Доренко?» У меня, честно говоря, была идея предложить Дмитрия Муратова. Потому что когда Нобелевский лауреат мира, журналист берет интервью у министра иностранных дел – это само по себе событие.
С. Бунтман
―
Повышает вес.
А. Венедиктов
―
Внимание привлекает. Говорит: «Подумаем». Но все-таки может быть вот Доренко на станции «Говорит Москва», может быть главный редактор «Говорит Москва». Я сказал: «Маш, тебе решать». В общем, идея была вот эта изначально. И буквально неделю назад я был в Питере, она написала мне, что будет 4, но они все будут удаленно и министр будет удаленно. В прошлый раз все были, естественно, очно за одним столом. Формат диктует в данном случае предлагающая сторона. Просто по-другому готовишься. Ну хорошо. Был создан чат, куда вошли 4 журналиста, 4 главных редактора. Мария Захарова, ее зам. Алексей Зайцев, который вел это интервью. Эту пресс-конференцию. Мы договорились о некоторых параметрах. Друг друга не перебивать. Стараться уложить вопрос в 40 секунд. Я просил Марию Владимировну, чтобы министру было сказано, что ответ 4 минуты. Тогда у нас будет 4 круга. Полтора-два часа. Но министр отвечал сами видели, как. Опять. По 11-12 минут. Поэтому было по три вопроса. Но это такой формат. Темы не согласовывались, но я обозначил темы, которые я хочу задавать. Естественно, мы все друг другу обозначали эти темы. Чтобы брать на себя, у всех было одно и то же: НАТО, США, Украина, Беларусь. Четыре темы. Это все, что было обозначено.
С. Бунтман
―
Можно по-разному.
А. Венедиктов
―
Да, там много аспектов. Это темы, не вопросы. Единственное я попросил Маргариту свой первый вопрос написать мне, потому что я хотел зацепиться за нее. Мы решили так: первая – Маргарита, а потом по алфавиту. Бабаян, Венедиктов, Сунгоркин. Алексей Зайцев, спасибо большое, зам. Марии Владимировны, нас вызывал как школьников к доске, чтобы не налезали друг на друга. И на ответы министра. Сложно, каждый сидит в своей студии. Правда сложно. И не возникает контакта. Искры. Это было видно, именно поэтому министр отвечал долго. На каждый вопрос. Ну отвечал и отвечал. И мне кажется, что, судя по количеству ссылок, в том числе в международной прессе - это удалось. Мы как считаем удачу. Можно считать количество ссылок в международной прессе, российский министр в российской прессе – понятно. Я имею в виду Рейтер, Франс пресс, другие телеканалы. CNN, Фокс и так далее. BBC. И в этом смысле это было удачно, хотя я не любитель такого формата. Поэтому, естественно, что я свои вопросы формулировал сам, исходя из ответов предыдущих вопросов и из ответа министра. Так было, все как на духу называется.
С. Бунтман
―
Какие вопросы не удалось задать?
А. Венедиктов
―
Я, когда увидел этот формат, честно могу сказать, что я расстроился, потому что у меня есть стилистика интервью, когда я перебиваю, и это не всегда нравится слушателям. Когда я уточняю. Когда я всплескиваю руками и говорю: «Не может быть, да как же так, да откуда вы это взяли». Я думаю, наши слушатели хорошо знают. Это совершенно невозможно в этом формате. И я решил сделать ставку на вопросы слушателей. У меня их в фейсбуке прислали больше 200. Кроме того, я обратился к некоторым нашим слушателям целенаправленно, чтобы они прислали вопросы. Некоторые прислали и два из них я задал. Это Майкл Макфол, слушатель «Эхо Москвы» и Дмитрий Муратов, слушатель «Эхо Москвы». Прислала Светлана Тихановская вопрос, слушатель «Эхо Москвы».
С. Бунтман
―
На самом деле прислала.
А. Венедиктов
―
Роман Цимбалюк прислал, слушатель «Эхо Москвы». У меня было еще много просто вопросов. От неизвестных слушателей. Некоторые слушатели, к которым я обратился известные, не прислали вопроса. Не смогли прислать, не захотели. Некоторые позвонили, сказали, что мы не будем. И я решил идти от вопросов слушателей. И первый вопрос был от слушателя Макфола, второй от слушателя Муратова. Я конечно это все расширял, но я цитировал.
С. Бунтман
―
Напомни, что Макфол спрашивал.
А.Венедиктов: Вопросы заданы, они публичные. А муть опять поднялась, давайте ее разгребать
А. Венедиктов
―
Почему Россия не обращается в Совет Безопасности. Если нападение Украины соответственно сейчас должно произойти, почему вы не просите содействие Совбеза.
С. Бунтман
―
При всех разговорах, что сейчас будут провокации и так далее.
А. Венедиктов
―
И как раз, поскольку Макфол призвал позавчера, вчера США обратились в Совбез. То есть там попало. А Муратов спросил про ЦАР, убийство наших трех журналистов. Там почему МИД, но этот вопрос, кстати, должен был от имени Муратова задать Максим Курников на пресс-конференции Лаврова. И поскольку мы не получили права на вопрос тогда, нам не дали слово. Бывает. Я думаю, что Мария Владимировна Захарова знала, что я не пропущу этот вопрос.
С. Бунтман
―
Неоднократно напоминал.
А. Венедиктов
―
И в эфире, и ей напоминал. Что эту тему не оставим. И поэтому было видно, что когда я задал вопрос, в момент, пока я задавал вопрос, чья-то рука, невидимая рука рынка на самом деле, думаю, что рука Алексея Зайцева положила листочек про ЦАР, видимо. Это единственный раз. Но это правильно, надо готовиться. Я хочу, чтобы министр был готов, а не ловить его за голую пятку.
С. Бунтман
―
За голую пятку ты ухватился, когда был вопрос о Навальном.
А. Венедиктов
―
Да, но я его совсем не готовил. Его не было в этих 200 вопросах. И когда пошел третий круг, и мы все толкались исключительно на Украине, НАТО, Белоруссии и войне и было понятно, что он уже сказал, министр все, что сказал. Но у меня был еще один вопрос от Тихановской и Цимбалюка, но это понятно – о Белоруссии или Украине опять. Там, кстати, были очень хорошие вопросы просто от слушателей в фейсбуке. Я хочу поблагодарить всех. И тут передо мной Роман Бабаян из «Говорит Москва» задал вопрос про санкции. И вдруг я вспомнил, что я где-то читал, что основные санкции прошлого года американского конгресса и Минфина были связаны с Навальным. О, - сказал я себе, за 10 секунд реально до того как мне дали слово. О, так я не хочу ничего, про санкции все понятно, что он сказал, что он скажет. А что-то давно, и я ушел на Навального. То есть в этом и есть и пресс-конференция, и интервью для нормального журналиста, когда ты не читаешь просто, естественно, все есть, у меня были записаны и вопросы, я даже формулировки оттачивал. И тут вдруг пришло в голову от санкций из-за Навального уйти… Он был абсолютно не готов к этому вопросу и поэтому он выдал ту версию, которая была у него в голове. Которая сложилась у него в голове. Собственно, для этого и проводятся интервью - чтобы видели эти версии.
С. Бунтман
―
Версия эта проверяема?
А. Венедиктов
―
Какие-то вещи проверяемые. Какие-то нет. Он ссылается на ответы германского, Лавров на ответы германского правительства на запросы в Бундестаге. Действительно 76 вопросов было и еще в 20-м году опубликовали все 76 вопросов и все 76 ответов. Я попросил Виталия Рувинского именно сегодня вернуть полуторагодичной давностиматериал.
Все 76 вопросов немецких депутатов своему правительству и 76 ответов федеральному правительству. И вы можете сравнить с тем, что говорил Лавров. Вы сами можете сравнить.
С. Бунтман
―
Спрашивают про историю с заказом самолета за сутки до отправления.
А. Венедиктов
―
А мы не знаем. Это первый раз, когда высокий государственный российский чин выдает вот эту историю. В интернете ходили какие-то обрывки чего-то. И господин Волков написал, у меня есть документ, когда мы заказали самолет. Ну покажи его. Так он же его тоже не показывает. Лавров утверждает одно, команда Навального - другое. Документ покажите кто-нибудь. Хоть кто-нибудь. Пока слово против слова. И это важно. Давайте смотреть документ, мы готовы опубликовать у себя эти документы. Как мы опубликовали от германского правительства, мы готовы опубликовать документ по заказу от Сергея Викторовича или Леонида, не помню его отчества. Волкова. Пожалуйста. Какие-то вещи проверяем мы. Потому что существуют документы, отчеты, даты, время. Какие-то вещи до сих пор мутные. История вокруг бутылки и в немецком парламенте мутная и в том, что говорил Лавров мутная, и в том, что говорит Певчих мутная. Она не центральная. Я же в своем вопросе сказал, на сегодняшний день очевидно, что Навальный был отравлен и отравлен на территории РФ. Ну очевидно. Лавров со мнойне согласился.
Ну хорошо, вот моя позиция и мое понимание, а вот позиция министра иностранных дел. Пожалуйста. Выбирайте.
С. Бунтман
―
А история про то, что там никто не говорит про «Новичок».
А. Венедиктов
―
Где?
С. Бунтман
―
Нигде не сказано про «Новичок».
А. Венедиктов
―
Сказано. Но это сказано не в медицинском документе, это сказано в ответе германского правительства. В документе. Германское правительство, отвечая германскому депутату, говорит о том, что обнаружено нечто, связанное с «Новичком». Длинная там какая-то вещь. Сами прочитайте. Нет, не так, господин министр, - отвечаю я. Может, подзабывал, давно вопросы такие не задавали. Может, чего перепутал. Потому что самолетом, я первый раз слышу про заказ самолета накануне. Первый раз – от государственного чиновника. Во всяких интернетовских помойках я это видел. А чтобы на уровне министра или Следственного комитета или кого. Да и по конвенции я с ним не согласен. Потому что я с немцами говорил. Это о помощи в уголовных делах. Где, блин, уголовное дело. Нет уголовного дела. О какой помощи идет речь?
С. Бунтман
―
Александра пишет: у Зимина надо спросить про самолет.
А. Венедиктов
―
Вчера господин Волков сказал, что это он заказывал самолет. И у него есть документ. Я хотел бы напомнить, что по времени между местом, где базировался самолет и Омском – 5 часов разницы. Так что по датам и времени тоже надо смотреть. Не надо это забывать. 20-е, 19-е, 20-е - когда, кто проверял, когда кто обратился. Это все документировано. Если есть документы, все равно хоть в твиттере опубликуйте. Мы опубликуем, нам все равно. И раз вы спрашиваете. Это для вас. А так, конечно, министр повесил вопрос и теперь люди будут спрашивать: неужели это так. А мы не знаем. Потому что нет документа.
С. Бунтман
―
Что за история с шестым пассажиром?
А. Венедиктов
―
Первый раз слышу. Будем копаться. Вот я и говорю, давайте посмотрим на это.
С. Бунтман
―
Здесь Антон, по-моему, Иванов говорит: а стоит ли сейчас постфактум, уже не имея возможности переспросить, задаваться вопросами такими.
А. Венедиктов
―
Да вообще вопросами не надо задаваться. Живите, как хотите.
С. Бунтман
―
Это я понимаю.
А.Венедиктов: Лавров проговорился, когда говорил, как может начаться боестолкновение
А. Венедиктов
―
Масса людей верит в то, что Навальный был отравлен спецслужбами в РФ, и масса людей в это не верит. Ради установлении истины, почему не задавать вопросы. Работа журналиста – задавать вопросы.
С. Бунтман
―
И после высказывания задавать вопросы, уточнять, выверять.
А. Венедиктов
―
Ну, конечно. У нас нет специальной расследовательской группы, но вы абсолютно правы. Вопросы заданы, они публичные. А муть опять поднялась, давайте ее разгребать. Не отмахиваться: а, кровавый режим или это экстремисты, террористы, навальнята или как их там они презрительно называют. Давайте по документам посмотрим. Это так же как история с якобы обещаниями не расширять НАТО. Давайте документы смотреть.
С. Бунтман
―
Говорят абсолютно все. А потом говорят: это было устное.
А. Венедиктов
―
Потому что письменного нет. Это точно. А это вопрос обещания или обязательства. Мне очень нравится: они взяли на себя обязательство. Как это выражается. Чем обязательство отличается от обсуждения многовариантности. Поэтому надо разбираться я считаю. Я считаю, что нужно задавать вопросы. Продолжать задавать вопросы. И перезадавать вопросы. Если бы я спросил министра, если бы у меня была возможность: откуда ты взял про шестого пассажира – он бы сказал, что это же в документах есть. Но документов у нас на столе нет. Поэтому это спокойненько, время есть, попробуем понять, что там за шестой пассажир. Вернемся к тому, что писалось тогда. Всяко бывает. Например, по правилам, я тут связался с коллегами санитарной авиации, международные правила, вопрос об эвакуации пассажира, о способности эвакуации больного принимает, внимание – бортовой врач. Не лечащий врач. В больнице, где находится пассажир. Не консилиум. А бортовой врач. И ответственность несет бортовой врач. Ты про это знал что-нибудь?
С. Бунтман
―
Нет. Потому что я, честно говоря, не выяснял.
А. Венедиктов
―
А так случайно наткнулся. То есть я говорил, я перепроверю это. И если это в каких-то документах, ну, бортовой врач.
С. Бунтман
―
Здесь интересуются, какой был вопрос у Тихановской?
А. Венедиктов
―
Останутся ли российские войска после маневров на территории Белоруссии.
С. Бунтман
―
Ты его задал.
А. Венедиктов
―
Нет. Во-первых, это не совсем этому министру. Это другому министру. Во-вторых, у меня был выбор после ЦАР, и я предпочел задать вопрос про санкции и Навального.
С. Бунтман
―
Я думаю, что стоит напомнить, потому что при усилиях достаточно успешных избежать бордельеро в эфире, все равно оставалось по три захода.
А. Венедиктов
―
У нас было по три захода и в конце еще немножко перебивая друг друга, я должен сказать, что Захарова была права, я был не прав. Когда она была в интервью. Я же Захарову спрашивал: чего такое сказал Лавров Блинкену, что на следующий день Блинкен объявил об эвакуации части посольства. И Мария мне говорила, что нет, ничего не сказал. В эфире все слышали. Тогда непонятно, почему. Я спросил то же самое у Лаврова. Министр подтвердил, что он не угрожал Блинкену, и ничего он такого не говорил, и почему они решили эвакуировать – он не знает. Так что Мария Владимировна была права. Я – нет.
С. Бунтман
―
Обязательно мы сейчас к Столтенбергу перейдем.
А. Венедиктов
―
Все равно удача для наших слушателей. Вы должны сами определять свое отношение к тому, что говорит тот или иной наш гость. А не в пересказе моем, например. Поэтому интервью в прямом эфире было.
С. Бунтман
―
Вот еще важный вопрос. Где проговорился Лавров на твой взгляд?
А. Венедиктов
―
На мой взгляд, Лавров проговорился, когда говорил, как может начаться боестолкновение. Он говорил о том, что существуют неподконтрольные Киеву отряды. То есть это не Киев, это не Зеленский, это не власть, а некие неподконтрольные отряды. Которые с его точки зрения всякие батальоны, как он их называл. Сами найдите, расшифровка на сайте стоит. Которые могут без указа Киева начать эту войну. Очевидно, кто контролирует тогда отряды так называемых ДНР и ЛНР. Тоже неподконтрольные получается. Все зеркалится. Они могут начать войну. То есть там масса, там неподконтрольные ДНР и ЛНР с точки зрения военных. Лавров говорит, нет, там неподконтрольные эти. То есть мы приблизительно понимаем, что это начнется не с войны (если начнется) регулярных украинских и российских войск. А вот эти самые какие-то непонятные вооруженные формирования. И мне кажется, что это принципиальная история. Объявленная министром иностранных дел России. Он просто описал, как это может начаться. Через что. А уж в какую форму они будут одеты, с какой стороны они придут - это мы узнаем потом, лет так через.
С. Бунтман
―
Все зависит от политического решения, в какую форму они будут одеты.
А. Венедиктов
―
Не так. Если желание у одной из столиц развязать боестолкновение для каких-то целей – тогда это политическое решение. Но надо понимать, что существуют ястребы и там, и там, которым невыгоден мир. Которые хотят ловить рыбку в мутной воде. И которые могут начать вот эти местные локальные боестолкновения. Для того чтобы не допустить, чтобы на их спине договорились державы. Это тоже надо иметь в виду. Там очень многовариантно. Много случайностей может быть. В этом опасность.
С. Бунтман
―
Может прийти в голову, а еще при таком скоплении сил…
А. Венедиктов
―
Может даже без головы. Ну не сбивали пассажирский самолет Буком. Сбивали транспортный, как они считали.
С. Бунтман
―
В смысле они хотели.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Ну и попали. Вот еще одна птичка летит. Я помню очень хорошо.
А. Венедиктов
―
Так и бывает.
С. Бунтман
―
Что угодно бывает. Черная рука бывает, в 14-м году бывает. Майнила бывает. Но это скорее политическое решение…Так что здесь может быть и так, и сяк.
А. Венедиктов
―
Очень опасно. Поэтому это очень опасно.
А.Венедиктов: Оказалось, что угроза войны разумна. С этой точки зрения
С. Бунтман
―
В деревянном сарае все равно полно пиротехники. Друзья мои, мы обязательно Столтенберга и разговор с ним и подготовку и в чем тот проговорился, кстати говоря. И на что тот не ответил. Мы поговорим после кратких новостей. Сейчас я хочу напомнить, что мы вам предлагаем книжку «Судебные процессы прошлого» и два ужасных совершенно голодных эпидемических номера. Ну что делать, такова реальность. Три издания за 999 рублей. Shop.diletant.media. Сегодня мы два часа. В феврале будем по одному часу.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Сейчас новости, а потом продолжим.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. Хотел посмотреть статистику ковида и прояснить. Но от нас никуда не денется. Вопросы ваши я смотрю, вы добираете вопросы про интервью Лаврова. И очень много скопилось проинтервью Столтенберга.
А. Венедиктов
―
Тоже дивная история. Мы с господином Столтенбергом знакомы достаточно давно. Он приезжал сюда и был здесь еще премьер-министром Норвегии. Его фотография без единого седого волоса висит там. И стало очевидно, когда в декабре мы выкатили ультиматум, как бы то ни называть, что надо брать интервью. И написали письмо. И рождество, новый год, переговоры. Это как-то кануло, бухнуло, несколько раз напоминали - да, получили, ищем время. И буквально позавчера практически накануне интервью с Лавровым вдруг нам приходит: мы готовы. Господин Столтенберг готов, он вас помнит. А я к нему еще приезжал в ноябре 14-го года, он только был назначен генсеком. Это было первое интервью его как генсека НАТО российскому журналисту. Первое. Все вспомнил. Мы вопросы никакие не посылали. Так же как Лаврову.
С. Бунтман
―
Не согласовывали.
А. Венедиктов
―
Нет. И вот в 18.05. Утром – Лавров, вечером – Столтенберг. Но это «Эхо Москвы», детка. Как я сказал продюсерам. Да, вот так. Наши слушатели заслуживают того, чтобы иметь обе стороны. И еще повторяю, запрос американской стороне существует. Украине уже давно существует. Мы хотим, чтобы все точки зрения вы сами слушали и сравнивали. И сами делали выводы. У нас это не всегда получается. Но мы к этому стремимся. И поэтому да, со Столтенбергом было тяжело, потому что поначалу мне сказали 9 минут и последовательный перевод. Это два вопроса. Ну три. Твою ж мать – подумал я. Опять, диктуем не мы. Но главное, если это прямой эфир, где три вопроса - там и четыре. Где 9-я минута - там и 11-я. А что я могу сделать. Вот их переводчик, это же официальное лицо.
С. Бунтман
―
Самая засада, когда последовательно переводят не то, что он говорит, а ему на английский твои вопросы.
А. Венедиктов
―
Ну что делать. Мы можем и так, и так. Люди ходят на руках и люди ходят на боках что называется. Ну хорошо, вот так было принято такое решение. И мы все видели, что господин Столтенберг, кстати, такое количество ссылок на Столтенберга в информационных агентствах российских и в российских СМИ я не видел. Тем более что я, честно говоря, ничего такого нового не сказал. Нет, он сказал, но ссылки на другое. Проговорился. Он сказал важные вещи, когда я вел с ним интервью, пока шел перевод, я читал, sms присылают или чат пишет, даже не понимали вопросы. Он-то понимал вопрос, он от него уходил. - Ваш ответ окончательный? - Двери альянса будут открыты. - То есть вы никогда не закроете двери? - Двери альянса будут… Да? То есть, оставляя поле для разговоров. Не закрывал двери, короче. В переговорах. Но там тоже была важная история, они готовы обсуждать любые вопросы ограничения и сокращения оружия на европейском театре. То есть ракеты, открытое небо, количество обычных вооружений. Танков, морское базирование, количество солдат. Готовы обсуждать географически. То есть то, что было устроено соответственно Брежневым, Никсоном, Горбачевым, Рейганом и Бушем. И то, что разрушил в основном Трамп, но и Путин. В основном Трамп. Но и Путин. Новая конфигурация Европы. Окей, давайте садиться разговаривать. Давайте посчитаем, сколько солдат может быть в этой зоне, сколько в этой. Давайте посчитаем ракеты. То, что нам рассказывалПалажченко.
Крылатые ракеты морского базирования. Сколько боеголовок. Правильно, так и надо и они проявили, и я думаю, я знаю, это есть в ответе и поэтому, собственно говоря, это и уменьшило нашу воинственную риторику. Потому что нам тоже это надо. Потому что сейчас Балтийское и Черное море напоминает не море, а такое, как сказать, бассейн, в котором толкутся подводные лодки, наземные корабли. Они толкутся там. Все друг друга читают с помощью радиоэлектронной разведки. Вне зависимости от Крыма. Балтийское море – самая опасная зона, где могут столкнуться кто угодно. И вторая вещь, которая у Столтенберга была совершенно неожиданной. Он сам на нее вышел. Это то, что шведы и финны, которые не члены НАТО, как он сказал, в переговорах попросили их не подписывать этот договор, который предложила Россия. Не ограничивать их право на вступление в НАТО. И это такая история-история. Поэтому это удачное интервью. Я конечно его к этому подталкивал, но я не задал прямой вопрос про Швецию и Финляндию, хотя он у меня был, конечно. Но он сам на него вышел. Я считаю удачная история. Вчерашний день в этом смысле был удачный.
С. Бунтман
―
Теперь, заканчивая в целом эту историю.
А. Венедиктов
―
В целом.
С. Бунтман
―
Историю противостояния, ультиматумов и прочее, в какой мы сейчас находимся точке. Если брать мир-война. Договоренность-недоговоренность.
А. Венедиктов
―
Война – это боестолкновение, о котором мы говорили в прошлой получасовке. Это может спровоцировать все, что угодно. Регион набит оружием. Я уже рассказывал, что наоборот облеты военными боевыми самолетами боевых кораблей противной стороны – они могут вызвать ровно такую же катастрофу на самом деле. Случайное. Поэтому я думаю, что вот сейчас анализируются у президента ответы, что из этих ответов можно вытянуть и показать, что они пошли нам навстречу. Что Россия добилась своего. Я думаю, что в этом сейчас вопрос. Потому что, безусловно, опасность для РФ, если объективная опасность – это расположение определенных ударных систем. В Европе и на Балтийском и Черном море. Это то, что было как першинги, условные першинги с маленькой буквы. И Путину необходимо сделать так, чтобы эти першинги условные не размещались и были ликвидированы. И если НАТО, американцы пойдут на такие договоренности, - мы так долго будем говорить о том, нет, все-таки давайте мы договоримся. Между прочим, когда новые страны вступали в НАТО после 1997 года, основополагающим в договоре 1997 года Россия-НАТО было записано, что ядерные системы на их территориях не располагаются. То есть пусть в НАТО идут, там не было запрета вступать в НАТО. Кстати. В пакте Россия-НАТО в 1997 году. Но ядерные системы, ядерные носители на территории новых стран НАТО не располагаются. И они не располагаются. Так может быть по этому пути все и пойдет.
А.Венедиктов: Мария Владимировна Захарова была права. Я – нет
С. Бунтман
―
Если разум возобладает, конечно.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что на самом деле все разумные. Держите меня, а то я сейчас всех порву – это театр.
С. Бунтман
―
Моргалы выколю.
А. Венедиктов
―
Очень разумно. Кстати, очень разумно. Потому что оказалось, что мы по некоторым параметрам я знаю, действительно наши военные предлагали разговаривать с американцами. Они просто не отвечали по ракетам. Теперь под угрозой войны вынуждены ответить. Оказалось, что угроза войны разумна. С этой точки зрения. И вдруг. И так, наверное, и будет продано. Столтенберг же вчера сказал, что а мы будем перебрасывать сейчас войска в Восточную Европу. И Байден вчера подтвердил. Немного войск, сказал он, но будем. Тоже угроза. Или садитесь за стол переговоров? или мы перебрасываем войска в Прибалтику и Польшу. Болгария, Румыния. Вот так.
С. Бунтман
―
Дальше. ДНР и ЛНР. Эти предложения фракции это все тоже белый шум?
А. Венедиктов
―
Во-первых, для этих людей это политический капитал. Это их избиратели. Я имею в виду избиратели коммунисты, «справроссы». Они вот за это выступают. На самом деле. Но я бы хотел обратить внимание на достаточно нервную реакцию и Пескова, да и вчера Лаврова по этому вопросу. По ДНР и ЛНР я его спросил. Я думал, будет спрашивать Марго или Роман Бабаян. Или даже Сунгоркин Володя. Не, не спросили. Я спросил на втором круге. Признание ДНР и ЛНР означает конец Минских соглашений, которыми мы клянемся. Спускай флаг. О, Россия нарушила Минские соглашения. И Лавров говорит, что кто-то нас подталкивает все время, чтобы мы нарушили Минские соглашения. Признав ДНР и ЛНР. Ну кто подталкивает. Твои коммунисты и подталкивают. Вместе со «справроссами», и «единороссы» - то же самое.
С. Бунтман
―
Поставка вооружений и так далее.
А. Венедиктов
―
Это другая история. Мы говорим про признание ДНР и ЛНР. Не путай. А поставка под видом гуманитарных конвоев – чего хочешь, то и поставим. Это же, как говорят наши партнеры американские – это оборонительные системы. Они им «Джавелины», а мы нашим что? Нашим товарищам по ДНР и ЛНР. А мы не знаем, что. Поэтому лицемерия хватает. Но признание - это нарушение Минских соглашений. Вернее не признание, а конец Минских соглашений. А мы клянемся только Минскими соглашениями.
С. Бунтман
―
Но если конец Минских соглашений и что будет?
А. Венедиктов
―
Тогда у всех развязаны руки и не только у России. Тогда развязаны руки у Германии, которая сейчас не помогает Украине, как мы знаем. Сможет. У Франции. Сможет. У Штатов, которые поддерживают Минские соглашения. Минские соглашения, о чем Лавров дважды вчера напомнил, утверждены решением Совбеза ООН. И Россия, разрушая Минские соглашения, ну и дальше по тексту. Поэтому какое признание ДНР и ЛНР. Там со словами к депутатам, вы хоть считать умеете или читать.
С. Бунтман
―
А теперь все-таки о поставках вооружений. Потому что Россия этим занимается с 14-го года. Поставками вооружения туда в ДНР и ЛНР.
А. Венедиктов
―
Не запрещено.
С. Бунтман
―
Не запрещено?
А. Венедиктов
―
Кем запрещено?
С. Бунтман
―
Тогда чего отрицать? Россия все время отрицает…
А. Венедиктов
―
…зерно, бутерброды, масло.
С. Бунтман
―
А Бук – это дерево такое.
А. Венедиктов
―
Какой Бук?
С. Бунтман
―
Который приехал, пальнул и уехал.
А. Венедиктов
―
Это украинский Бук. Не читаешь российскую прессу что ли?
С. Бунтман
―
Нет, не читаю.
А. Венедиктов
―
В том и дело. В этом твои проблемы.
С. Бунтман
―
Это был украинский Бук.
А. Венедиктов
―
Смотри, интересная история заключалась в том, что зафиксированы техническими средствами как раз просьбы о поставке Бука, потому что у Украины в момент боев в 14-м году была авиация боевая и транспортная, которая летала на 10 тысячах. А у сепаратистов не было то, чем ее сбивать. На этих высотах. Они, по-моему, радиотехническими средствами, нужно оружие, они нас бомбят и перебрасывают войска. А нам нечем сопротивляться. И в этом главная история, запрос на Бук, кто принял решение на каком уровне, чтобы этот Бук заехал, выстрелил, сбил пассажирский самолет и уехал обратно. Это же история в этом. В этом уровень принятия решения. Уровень запроса все знают, суд уже знает. Голландский. А вот кто принял решение на каком уровне, чтобы Бук один или вернее, скорее всего, было дано добро на пересечение границы, на возврат в часть – это же целая история. Это командировка, это бензин, керосин. Это сопровождение. Это отряд идет, это бутерброды с собой. Паек. В этом история суда, почему так внимательно следим за Нидерландами. Они скажут или нет. Знает следствие или нет.
А.Венедиктов: Если есть документы, все равно хоть в твиттере опубликуйте. Мы опубликуем, нам все равно
С. Бунтман
―
Значит, Минские соглашения не забываем и они не умерли.
А. Венедиктов
―
Это у нас на флаге. Это постоянный разговор про Минские соглашения. Сейчас, когда в Париже было совещание политсоветников Франция-Германия-Россия-Украина с Дмитрием Козаком от России, зам. главы администрации, все клялись только Минскими соглашениями. Еще раз повторю, они одобрены Советом Безопасности. Более того, США это поддерживают, хотя они не участники этого подписания. И Лавров вчера это тоже упомянул. О том, что они поддерживают, американцы в переговорах. Вот сейчас в переговорах. И Байден Путину и Блинкен Лаврову: Минские соглашения – основа движения. Нужно ли их корректировать, как – это вопрос, пусть решают политсоветники. Но то, что Минские соглашения, а признание ЛНР и ДНР – крест ставит. Поэтому и Песков так нервно отреагировал. И Лавров вчера определенно отреагировал, говоря о том, что они втягивают нас в эту историю, в которой мы будем выглядеть очень плохо.
С. Бунтман
―
Да. Сейчас все-таки можно ли считать разумным реальное нагнетание страха и ужаса для целей каких-нибудь переговоров важных. О размещении, не размещении тех или иных войск на тех или иных территориях. Можно ли все-таки размахивать такими пальцами.
А. Венедиктов
―
Они все размахивают.
С. Бунтман
―
Ну мало ли кто чего делает. Вон Лукашенко достигает…
А. Венедиктов
―
Они размахивают и достигают своего. Это вопрос эффективности.
С. Бунтман
―
Опасно?
А. Венедиктов
―
Опасно, конечно. Так с этого начали. Конечно, это очень опасно. Некоторые могут поверить. Но на самом деле, насколько я знаю, Блинкен вернулся из Женевы и собирал совещание, он говорил, что с его точки зрения русский президент еще не принял решение и там есть многовариантность решения. И он перечислял варианты. В том числе одной из тропинок называл то, что специально размахивают для того чтобы посадить за стол переговоров по конкретным системам безопасности. Эти все переговоры были в свое время администрацией Трампа абсолютно уничтожены. Они не велись никаким образом. И вся система безопасности рухнула. Это тоже правда. И русские добиваются, как говорил Блинкен, один из вариантов, точно не знаем – добиваются, чтобы сели по всем делам. Но это интересы американцев. А чего тогда раньше не садились. Из Афганистана уходили.
С. Бунтман
―
Может быть, но все равно это связано с огромным и чудовищным развращением умов…
А. Венедиктов
―
Никто не думает.
С. Бунтман
―
Потому что такая разнузданная пропаганда…
А. Венедиктов
―
Завтра будем вести разнузданную пропаганду за мир.
С. Бунтман
―
И сначала развращенная в одну сторону, потом развращается также в другую. Это разговор с быдлом получается.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
То есть они считают всех нас быдлом.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Они считают быдлом народ РФ.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Нда. Спасибо за правительство.
А. Венедиктов
―
Избранное народом РФ.
С. Бунтман
―
Избранная Рада. Это у них избранная Рада, а у нас избранная дума. Здесь задают вопрос по поводу интервью с Лавровым. Когда говорили об арестованных задержанных в Белоруссии, ни в одном из вопросов не прозвучало имя Сапеги.
А. Венедиктов
―
458 российских граждан в белорусских тюрьмах. Если говорить о Сапеге, наверное, весь список надо произносить. Вы почему решили, что надо говорить только о Сапеге?
С. Бунтман
―
Ты ответил, почему не сказали.
А. Венедиктов
―
Потому что их 458.
С. Бунтман
―
Да. То, что ты говорил о «КП» и журналистах, почему не Сунгоркин сказал.
А. Венедиктов
―
Я был раньше. Я был третий, а он был четвертый.
С. Бунтман
―
А Сунгоркин тебя поддержал?
А. Венедиктов
―
Конечно, что такое поддержал. Когда пришла его очередь, он меня поблагодарил публично за то, что я задал этот вопрос прямо в этом же. Возьмите стенограмму, там все написано. И он этот вопрос поддержал и упомянул еще одну российскую гражданку, 458-ю, которая была задержана ровно позавчера. То есть он как бы продлил мой вопрос. Да, поддержал. Но опять это все публично. Не открывая никакой тайны. Да, поддержал. И?
С. Бунтман
―
Ну хорошо. Просто замечательно. Знаете ли, Сунгоркин автор идеи… В данном случае есть коллеги, которые пострадали, были задержаны, а также газета была, скажем так, забанена.
А. Венедиктов
―
Корпункт закрыт.
С. Бунтман
―
Так что здесь не до того, кто чего когда придумал и чего кто сказал. На мой взгляд. И на мой вкус. Еще один вопрос. Лавров сказал, что Навальный не разрешает публиковать о себе данные. Это правда?
А. Венедиктов
―
Задайте вопрос Юлии Навальной. В немецком праве данные, связанные с медицинской тайной? можно передавать третьим лицам, только если есть уголовное дело, передавать следственным органам или с разрешения пациента. Это закон. И эти законы Германии я проверил. Это мне посол подтвердил.
А.Венедиктов: Завтра будем вести разнузданную пропаганду за мир
С. Бунтман
―
Можно задать вопрос Юлии или опосредованно вопрос самому Навальному.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Ты не смотрел фильм о Навальном?
А. Венедиктов
―
Нет.
С. Бунтман
―
А будешь смотреть, если будет такая возможность?
А. Венедиктов
―
Да. Конечно, будет возможность. В современном мире кто-нибудь мне настроит компьютер. Вот сюда нажмите, Алексей Алексеевич. Бум. И я сяду смотреть фильм о Навальном. Буду смотреть, конечно, мне интересно.
С. Бунтман
―
Антону Иванову показалось, что Лавров презрительно относится к нашей радиостанции.
А. Венедиктов
―
Вам показалось. Мягко скажу. Вам показалось.
С. Бунтман
―
Почему не участвовал Муратов?
А. Венедиктов
―
Вопрос к организаторам. И Министерство иностранных дел само выбирало, формально это 4 радиостанции. Четыре главных редактора радиостанций. Дмитрий Муратов, ему впору открывать радиостанцию, если он хочет в этом участвовать. Мое предложение было, чтобы он участвовал. Но решили чистота жанра… Вперед.
С. Бунтман
―
Ясно. Вроде бы мы разобрались с этими двумя обширнейшими интервью. У нас есть еще ваши вопросы. И следующий час мы им посвятим. Этим темам. Естественно, мы будем говорить о пандемии. О ситуации в России. Потому что знаешь, почему я сказал – потому что я за последнее время, и так в этом ничего не понимаю, а я еще посмотрел кучу графиков, где какие-то всплески, выбросы госпитализаций за какое время я не совсем понял. Я не очень разбираюсь наверняка.
А. Венедиктов
―
Поговорим, конечно. Но я думаю, что все открыто, мы приблизительно понимаем, что происходит. И это же легко видно по неким наборам цифр. И выявленных заболеваний. И госпитализаций, и тяжелых больных, которые на ИВЛ. И смертности. Поэтому если это все строить, то мы получаем некую картину.
С. Бунтман
―
Кроме того, конечно, сладчайшая для хейтеров тема – это дума и первое чтение закона об электронном голосовании. Мы обязательно об этом поговорим. Встретимся с вами через 10-11 минут.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. 13:11 сейчас. И напоминаем вам, что на экране у нас и на экране Ютюба и Яндекс.Дзен есть наше предложение: книжная серия «Дилетанта» «Суд да дело. Судебные процессы прошлого» по передаче «Не так», которая у нас выходит по воскресеньям, и два номера «Дилетанта» про различные эпидемии и пандемии в истории и про голод. Вот такие страшные картинки. 999 рублей все это вместе стоит.Shop.diletant.media.
Итак, вот как раз об эпидемиях и о пандемиях. Я говорил, что я тупо смотрю во всевозможные графики. Что там на самом деле вот в этом уже году, когда новая вспышка заболеваемости? В России по заболеваемости очень большой всплеск.
А. Венедиктов
―
По выявленности, я бы сказал.
С. Бунтман
―
По выявленности, да.
А. Венедиктов
―
Да мы все видим. Мы видим это даже на примере станции «Эхо Москвы». Вот только что Володя Варфоломеев, который давно уже руководит службой информации, уже в эфир садится очень редко, он вынужден сейчас читать новости, потому что слегло значительное количество или переведено на удаленку в связи с контактом большое количество людей в информационной службе. То же самое в ведущих. Кто-то возвращается сейчас, выздоравливает (Маша Майерс, Ира Баблоян только что вышли). Зато другие заболевают. То есть мы видим статистику. Это действительно так.И сегодня впервые выявленных заболевших больше 100 000 (113 000). Но этот вопрос заболевших... Просто количество тестов увеличилось. Тоже выявляется. Тем не менее очень заразный этот «омикрон», это правда. И мы глядим, если у кого здесь появляются сопли, мы сразу отправляем вон домой полежать.
С. Бунтман
―
До всяких тестов.
А. Венедиктов
―
До всяких тестов. Поэтому в данном случае отражение такое.
А.Венедиктов: Надо закон править таким образом, чтобы наблюдение было прозрачным
Госпитализация. Тут я могу говорить про Москву. Она поднимается меньше, чем поднимается заболеваемость, скажем так. Если заболеваемость в Москве сегодня 26 000, вчера 23 000 человек, то госпитализация остается в пределах 1000-1100. То есть она не рванула. Такая госпитализация уже была. Такой заболеваемости не было. Вот когда заболеваемость была 9000 при «дельте», госпитализация была 2000. Сейчас 26 000, а госпитализация 1100.
Да, конечно, есть определенные уловки, скажем так. Вы знаете, при температуре до 38 градусов не госпитализируют. Тем не менее смертность по Москве приблизительно относительно –23%. «Омикрон» – это другой штамм, скажем так. Но по-прежнему смертность высокая относительно доэпидемийной. Приблизительно у нас где-то +12-15% ежедневно относительно доэпидемической. То есть у нас сейчас где-то 63-70 человек, которые умирают впрямую от ковида. Умирают и еще потом последствия. Но все равно смертность падает по сравнению с ноябрем-декабрем по Москве и по Питеру.
С. Бунтман
―
Такая вспышка заболеваемости (или выявленности) не ставит ли под сомнение необходимость прививок?
А. Венедиктов
―
Да нет, конечно. Именно потому, что очень многие привиты и переносят это на ногах... Слушайте, еще раз, прививка – это не гарантия от заболеваемости, это некий дополнительный слой брони. Рыцарская броня не спасала от ранений, она ослабляла удар боевого топора, копья, стрелы и так далее. От смерти тоже могла не защитить. Но ослабляла удар. Вот прививка ослабляет удар. В этом как раз вся история, что очень многие переносят болезнь бессимптомно или за 2-3 дня без подъема температуры. Сейчас очень многие все равно возвращаются к антителам и смотрят их. И это имеет прямую корреляцию. Поэтому ревакцинация идет. Ну и идет.
С. Бунтман
―
Здесь некоторые считают, что это связано не с прививками, а с тем, что такой штамм «омикрон».
А. Венедиктов
―
Считайте.
С. Бунтман:
―
«А прививка от оспы тоже не защищает от оспы? Что вы говорите?»
А. Венедиктов
―
Конечно, не защищает. И прививка не защищает от оспы. И, вообще, прививки ни отчего не защищают. И, вообще, это все чипирование, для того чтобы нами гуманоиды с Альфа Центавра управляли. Вы что, не знали это, что ли?
С. Бунтман
―
Теперь про другой вопрос. Занялась Дума электронным голосованием и в первом чтении приняла закон. Что можно сказать по этому закону?
А. Венедиктов
―
Я специально этим не занимался. На самом деле, начну заниматься со следующей недели. Мне казалось, что надо все-таки продлевать закон как эксперимент, если касается Москвы. Потому что эксперимент выявляет уязвимости. Эти уязвимости надо латать. Перенос это в основной закон, в Закон об основных гарантиях граждан делает это обязательным. Не электронное голосование, а немножко это цементирует.К этому закону с точки зрения наблюдения, потому что я все-таки возглавлял штаб по наблюдению, с точки зрения возможности наблюдения за электронным голосованием очень много вопросов. И здесь я вполне солидаризуюсь с тем письмом, которое подписали ребята из группы аудита общественного голосования Москвы во главе с Григорием Мельконьянцем, где они выявили уязвимости внутри этого закона по части наблюдения, в чем я понимаю.
Во всяком случае, я бы к ним присоединился. Вот на следующей неделе, я думаю, я соберу, если все будут здоровы, комиссию Общественной палаты по гражданскому обществу, которая была в основе штаба, приглашу Григория Мельконьянца и его группу, если они смогут прийти, и мы попробуем найти ход, для того чтобы депутаты внесли некие поправки в этот закон. Сейчас не буду опережать события.
Но очевидно, что тут, главное, понять, что электронное голосование будет, оно будет на следующих выборах, оно будет на муниципальных выборах в городе Москве, оно будет, как я сегодня узнал, скорее всего, в 10 регионах Российской Федерации на выборах разного уровня. И просто надо делать закон лучше – давать наблюдение больше. Но для этого надо перестать визжать и кричать о том, что электронное голосование – сплошной ад. Ну, пожалуйста, мы живем в аду. Мы черти. Мы живем в аду. Это наша среда обитания.
С. Бунтман
―
Мы черти или грешники? Мы хозяева ада или посетители, или постояльцы?
А. Венедиктов
―
У нас у всех владыка Хаос.
С. Бунтман
―
Ну да. Ответственный квартиросъемщик.
А. Венедиктов
―
На самом деле, еще раз повторяю, это будет. Вот тут очень смешно говорят: «Партия “Новые люди” проголосовала за электронное голосование». Ребят, партия «Новые люди» на выборах в Москве получила электронных голосов больше, чем ЛДПР и справедливороссы. Как они будут голосовать против своей аудитории, против своих избирателей, против тех, кто привел их в Думу? Вы чего?Поэтому это будет. Просто надо закон править таким образом, чтобы наблюдение было прозрачным, чтобы те вопросы, которые возникли, и даже те косые упреки, которые бросали, больше их не было. Вот и все. Это вопрос работы. Ну, попробуем это сделать. Но еще раз. Это будет. То есть электронное голосование будет и бумажное голосование будет.
С. Бунтман
―
Что-нибудь там сказано про платформы и про опцию переголосования?
А. Венедиктов
―
Про опцию – нет. А про платформы сказано, что те регионы, которые уже проводили электронное голосование на своей платформе, и те, которые получили сертификацию государственных органов, могут на местных выборах (в данном случае муниципальных или выборах мэра) проводить на своих платформах. Для Москвы это значит, что московская платформа может быть использована по муниципалам, а правила будет определять Московская городская избирательная комиссия. И там будут дебаты – я надеюсь, с моим участием – по сохранению (или несохранению) функции переголосования.
С. Бунтман
―
Сохранению функции переголосования. Почему на нее так набросились, как ты считаешь?
А.Венедиктов: Вход России – это уже проигрыш. России не нужно входить на территорию
А. Венедиктов
―
А там больше не на что набрасываться. Потому что это новация. Люди не понимали, что такое переголосование. Его никогда не было. И когда мы говорим о том, что этой функцией воспользовались 294 000 человек из 2 000 000, то есть почти треть миллиона, – это свидетельствует об уровне принуждения. На самом деле, на мой взгляд, это такая история. И мы дали возможность людям уклониться от принуждения.
С. Бунтман
―
Еще раз скажем, административное принуждение, которым было вызвано первое голосование.
А. Венедиктов
―
Это я не понимаю даже, что ты сказал. Люди говорили нам: «Нас принуждают записаться и отчитаться».
С. Бунтман
―
Отчитались. А потом переголосовывают. Я про это.
А. Венедиктов
―
Да, да, да. И в результате административные кандидаты, «Единая Россия» – это видно – потеряли 141 000 голосов. Так, на секундочку, вообще-то. Поэтому очень любопытно. Тут выступал у нас в эфире Кирилл Рогов, который против электронного голосования и говорит, что сплошной ад. И всегда говорили: «Вот у оппозиции украли 250 000 голосов». И тут он говорит: «Можно спорить, украли 250 000 голосов или не украли 250 000 голосов».Нельзя спорить. Машинка видит, от кого шло голосование. Она не видит, кому шло голосование, но видит, от кого шло голосование. У меня есть таблица от всех кандидатов, у меня есть таблица от всех партий. Это есть у всех. Но противники электронного голосования про это молчат. Лгут. Как это, Альхен, Сашкен? Как назывались эти?
С. Бунтман
―
Альхен и Сашхен, да.
А. Венедиктов
―
Какие они воришки были? Застенчивые.
С. Бунтман
―
Застенчивые.
А. Венедиктов
―
Вот они застенчиво лгут. Поэтому ну вот хорошо, ладно. Но, в любом случае, это отдельный вопрос – переголосование. Готов выступать во МГИКе, если будет принято решение, встречаться с противниками переголосования. И потом только назвать. Вот эти люди отменили переголосование, и поэтому вас заставили, и вот вы так голосуете. Конкретно вот эти люди.
С. Бунтман:
―
«Есть ли возможность пронаблюдать и пресечь создание мертвых аккаунтов на Госуслугах?»
А. Венедиктов
―
Пресечь мертвые аккаунты на Госуслугах, конечно же, можно. Для этого надо строить целую цепь. Собственно говоря, в этом и есть одна из целей наших собраний. Но я вам могу сказать, что из 2 000 000 жалоб на мертвые аккаунты у нас было 12 штук. В Москве. Но гораздо хуже, что есть мертвые аккаунты в книжных, те, кто голосует бюллетенями. Про Юрия Михайловича Лужкова вспомним? Просто не вычеркивают из книг и все.А здесь можно пресечь? Наверное, можно. Но они как-то остаются. Поэтому нужно построить сетку совместно с очень узкими ячейками. И, собственно говоря, если кричать «вы все украли и Рождество вместе», никакую сетку не построим. Одни строят сетку, а другие кричат. Вот вся история. Ну, не построим сетку. Значит, будет крупноячеистая сетка.
С. Бунтман
―
Тебя огорчает, что все разговоры, причем в основном неподтвержденные разговоры, о фальсификации электронного голосования останутся таким мемомифом?
А. Венедиктов
―
Да. Да, это нечестно. Ну, хорошо. Жизнь вообще нечестная. Это нечестно. Но жизнь нечестная. Что, мы с нечестностью сталкиваемся только здесь? Я отношусь к этому философски, понимая, повторяю, что будет электронное голосование. И всегда призывал и призываю все партии, все политические силы...Кстати, знаешь, мы диалектику учили не по Гегелю, а на самом деле по Гегелю. Ведь сейчас очень много людей эмигрировало, уехало в другие страны в Европу. Во время муниципальных выборов посольства не открывают участки, и все эти эмигранты, в том числе из Москвы, будут лишены права голосовать на муниципальных выборах, если не будет электронного голосования. И вот они уже собираются и думают, как использовать электронное голосование. Делают это публично. И правильно делают. И этим шансом надо пользоваться, если оно будет. Поэтому те же самые люди, которые выступали здесь против, уехав, поняли, что иначе их голоса просто пропадут и все.
С. Бунтман
―
Понятно. Тут вопросов дальше нет.
А. Венедиктов
―
Ну и хорошо. Все уже давно всё поняли.
С. Бунтман
―
Есть только теории трудовых выкриков. Помнишь, происхождение языка от трудовых выкриков.
А. Венедиктов
―
Да не, ради бога, кричите. На самом деле, кричат же те, кто вообще не ходит голосовать ни так, ни сяк. Поэтому их мнением можно пренебречь. А те, кто хочет голосовать бумажно, должны вспомнить, что господин Шпилькин определил уровень фальсификации голосования бюллетенями на последних выборах – 18%, а электронное голосование, даже если поверить, что вот это украли, – 12%. 250 000 из 2 000 000. Так где больше фальсификаций? В бумажном.
А.Венедиктов: Все разговоры о том, что имеет право выбирать альянс только с учетом безопасности других, – лукавые оговорки
С. Бунтман
―
Привычное не видится.
А. Венедиктов
―
Не, ну как? Написаны же цифры.
С. Бунтман
―
Привычное не видится.
А. Венедиктов
―
Это сарказм был, на самом деле. На самом деле, конечно, есть разные способы для наблюдения. И просто их надо имплантировать в электронное голосование. Я еще раз повторяю, я поддерживаю в целом тот отзыв, который написал Григорий Мельконьянц с сотоварищами, которые занимаются ДЭГом, в Центральную избирательную комиссию. И готов на ее платформе разговаривать и лоббировать поправки ко второму чтению закона.
С. Бунтман
―
Скажи мне, пожалуйста, а приходят ли еще замечания (или все уже пришли) вот в ту группу, которая была создана?
А. Венедиктов
―
Я не знаю. Я не член группы.
С. Бунтман
―
Я понимаю. Но они никак не проявлялись за последнее время?
А. Венедиктов
―
Нет. Я специально им сказал: «Не проявляйтесь ко мне до тех пор, пока у вас не будет какого-то документа», чтобы их не обвинили в том, что я ими манипулирую, что я влезаю в их работу, что даю им какие-то команды. Я этим не занимался. Что мне было заниматься? До тех пор, пока поправки в закон не внесены в первом чтении и когда стало понятно, что с точки зрения наблюдения там есть куда смотреть и там есть чего править.Потому что, еще раз напомню для наших слушателей, штаб по наблюдению закончил свою работу, Общественная палата города Москвы прекращает свои функции в апреле. И там будет уже другой состав, и будут другие люди, и, видимо, будет создана другая группа, потому что срок истек. 3 года мы отработали. Но, в любом случае, поскольку мне это интересно, я готов обсуждать и показать, как это работает.
С. Бунтман
―
Теперь другое у меня. Вот здесь вспомнили про Беларусь и про организацию оппозиции, параллельного пересчета, когда все, по идее, фотографировали свои бюллетени, потом общий пересчет. Но мне кажется, что невозможно в России такое.
А. Венедиктов
―
Но это дело политических партий, а не наблюдателей.
С. Бунтман
―
Это политические партии, да. Давайте мы сейчас с вами прервемся и через несколько минут продолжим разговор после новостей и рекламы.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Мы продолжаем наблюдать. «Скажите, что войну переносят», - Шарабан Мухлюев говорит.
А. Венедиктов
―
Переносят.
С. Бунтман
―
Переносят. – «Что важнее в электронном голосовании: удобство или точность подсчета?»
А. Венедиктов
―
Точность подсчета, конечно. Но это не отменяет удобство. Послушайте, я вам привел пример с муниципальными выборами, которые будут. У нас за пределами Российской Федерации находятся приблизительно 2 000 000 избирателей. Ну, муниципальные выборы не везде. Но если бы они проводились везде в один день, 2 000 000 избирателей были бы лишены права голоса, если нет электронного голосования. Просто лишены. Поэтому очевидно, что в этой истории сегодняшней право голоса у мигрантов российских граждан никто не отменял. Я уж не говорю, внутри города, внутри страны. Поэтому как будет востребовано, так и будет востребовано. Но точность подсчета, конечно.Да нет, там проблема не с точностью подсчета. Как мы уже проходили это с КОИБами. Помните, был дикий скандал, когда вводили КОИБы. – «А, там настроена программа, чтобы выдавать не те цифры». Мы там вскрывали КОИБы, пересчитывали. Секундочку, но здесь же то же сохранялось бумажное печатание, подсчеты. Их просто никто не потребовал. Никто не захотел пересчитывать. Еще раз говорю, пересчитайте 2 000 000. Ну возьмите и пересчитайте. Они, эти критики, не хотят. Вопрос в наблюдении, а не в подсчете. На самом деле, все совпало бы. Все понимаем, машина считает.
На самом деле, в наблюдении, в уверенности в том, что там не произошел мухлеж. И вот надо выстроить систему наблюдения – это центральная часть. И ей надо заниматься, на мой взгляд. Ну, хорошо. То есть и так это будет, но надо сделать так, чтобы наблюдение от кандидатов, от политических партий, от избирателей было нормальным.
Вообще, это не для кандидатов, а для избирателей, чтоб было понятно. А то у нас все для кандидатов делается. Нет, это вот чтобы избиратель а) мог проголосовать, как ему угодно, и б) мог быть уверен в том, что его голос посчитан правильно. Это значит, что он должен иметь возможность перепроверить свой голос. Но если избиратель может перепроверить, может ли его заставить работодатель показать ему, как он проголосовал. Так же, как на бумаге, помните: сфотографируй и пришли. Значит нужно выстроить защиту от работодателя, от администрации. Согласились. Давайте думать как, а не визжать.
С. Бунтман:
―
«Российские граждане из ЛДНР будут выбирать нам депутатов?» Уже выбирали.
А. Венедиктов
―
Да, уже выбирали. И необязательно это делать электронно, на самом деле. Это как раз вот на пеньках. Российские граждане отовсюду имеют одинаковые права. Это исходник. Не бывает граждан первого, второго сорта с точки зрения избирательного права, если они не лишены этого избирательного права по закону или по суду. Географический принцип тут ни при чем. И да, будут избирать вам депутатов. Да и жители Крыма тоже голосуют.
С. Бунтман:
―
«Было неожиданное такое замедление в подсчете голосов из-за переголосования».
А. Венедиктов
―
Не было ничего неожиданного. Это люди делают вид, что было неожиданно. Вот эти якобы программисты и якобы наблюдатели. Потому что когда мы в начале июля проводили голосование, у нас из-за 10 000 переголосований – здесь было 294 000 – на 2,5 часа замедлилось, потому что каждое переголосование сравнивается с каждой транзакцией. И я тогда наорал. Это одна, кстати, из тем. И, собственно говоря, еще раз повторю, что если вы посмотрите ту ночь, то где-то уже в 2 ночи были известны результаты. Вот протоколы оформлялись долго, это правда. Но известны результаты в 2 ночи были.Но одна из задач техников, которая ставилась: сократить это время. И когда мне сказали: «Или отменяем переголосование, или сокращаем время», тогда я не дал отменить переголосование. Один против всех, в общем, стоял. Можно было отменить переголосование. Тогда бы «Единая Россия» получила еще на 141 000 голосов больше. Ну вот было бы вот так, предположим.
С. Бунтман
―
Наталья Васильева говорит: «Результаты должны быть сразу видны, хотя бы в пределах города».
А.Венедиктов: Это такая эстетика картинки. Не в толпе гулять, а одному идти. Я и весь мир
А. Венедиктов
―
Что такое «сразу»? Это же машина, которая считает. Сразу что? Как на КОИБе? Потом КОИБ пересчитывается. Вы помните, да? Я с вами согласен. В принципе, машина должна работать таким образом. Но выбор какой? Отменить переголосование – и они будут сразу видны.
С. Бунтман:
―
«Гольц просил вас задать Лаврову вопрос о неполном праве маневров войск на своей территории (Венский протокол)». Просил тебя Гольц задать такой вопрос?
А. Венедиктов
―
Это он в эфире, видимо, просил. Но это к господину Шойгу все-таки, а не Лаврову, счел я.
С. Бунтман
―
Ну, это международные документы – Венский протокол.
А. Венедиктов
―
Я сам выбираю вопросы, которые я задаю.
С. Бунтман
―
Я понимаю. Никто этого права не отменяет. Но это важный вопрос?
А. Венедиктов
―
Нет, не важный вопрос. Это вопрос не юридический, а политический сейчас. Все, что происходит сейчас, все, что мы делаем, – это выходит за юридические права. Все эти разговоры о том, что вот да, имеет право выбирать альянс только с учетом безопасности других – это лукавые оговорки. Например, Лавров говорит о Стамбульском протоколе: «Безобразие». Ни одна страна не ратифицировала Стамбульский протокол, считая Россию. Вот это он не говорит. То есть документ не вступил в силу. Не ратифицирована Стамбульская конвенция 1999 года ни одной страной. Об этом забыли. Поэтому эта история политическая, а не юридическая.
С. Бунтман:
―
«Про блокадников хочу знать. Что за цирк? Настоящие блокадники не могли попасть на Пискаревку».
А. Венедиктов
―
Вы меня, конечно, извините, когда президент приезжает и не только российский, но и американский, служба безопасности перекрывает улицы и перекрывает все. Вопрос, сколько они не могли попасть. Ну вот пусть «Эхо» Питера этим займется. На это у нас есть Валерий Нечай.
С. Бунтман
―
Вот такое показательно одиночество на огромном расстоянии – все ковид или что это?
А. Венедиктов
―
Выбранные кадры. Я напомню, когда Путин шел на инаугурацию, тоже один и все остальные. Я думаю, что это эстетика, предложенная Константином Эрнстом, насколько я знаю, когда-то. И это всегда. Вот есть один и все остальные. Это такая эстетика картинки. Я думаю, что она выбрана. Не в толпе гулять, а одному идти. Я и весь мир.
С. Бунтман
―
Я и весь мир.
А. Венедиктов
―
Одиночество власти. Я думаю, что это выбрано эстетически сознательно.
С. Бунтман
―
Сознательно выбрано кем?
А. Венедиктов
―
Ну, предложено Эрнстом, выбрано Путиным.
С. Бунтман
―
Ну, естественно. Если бы она не была одобрена, черта с два она бы осталась.
А. Венедиктов
―
Что мы говорим? Выбрано Путиным.
С. Бунтман
―
Дальше. – «Тема Мусаевой исчерпана?»
А. Венедиктов
―
Ни одна тема не исчерпана.
С. Бунтман
―
Каково сейчас вот это состояние вседозволенности Кадырова?
А. Венедиктов
―
Это не вседозволенность?
С. Бунтман
―
А что это?
А. Венедиктов
―
У Кадырова есть зона его вседозволенности – это чеченская зона. И это не география Чеченской республики, а это граждане Чеченской республики или этнические чеченцы, которые считаются его поддаными. Видимо, такая не договоренность, а по умолчанию такая история. Поэтому и те чеченцы, которые живут в Европе в эмиграции, они тоже в зоне Кадырова, и те чеченцы, которые живут и воюют на Ближнем Востоке, они тоже в зоне Кадырова, и те чеченцы, которые живут в Нижнем Новгороде, тоже в зоне Кадырова. Если бы взята жена судьи Татарстана – это была бы другая история.
С. Бунтман
―
«Что ждете от следующей встречи Блинкена и Лаврова?» - Сергей спрашивает.
А. Венедиктов
―
Я думаю, Сергей, что они очертят зону, где могут идти переговоры, и очертят зону, где не могут идти переговоры. То есть все эти договоры про ракеты, про то, о чем я говорил, про обычное вооружение, по открытому небу – вот эти зоны, видимо, будут размечены и назначены переговорщики. Они вот это расставят, я так думаю. И второе. Думаю, что будет договоренность о следующем разговоре или встрече Путин-Байден, потому что политический уровень уже другой.
С. Бунтман
―
Понятно. – «Что Россия выиграет от войны с Украиной?»
А. Венедиктов
―
Что такое «выиграет»? Она не от войны выиграет, а от результата войны или не войны. Это вопрос достижения тех целей, которые нынешнее руководство России перед собой ставит. Еще неизвестно, чем война-то закончится, если она будет. Что такое «выиграет»? Как-то вы уже решили. Что такое «выиграет»? И когда закончится?
С. Бунтман
―
Ну, предположим, Россия выиграет войну с Украиной.
А. Венедиктов
―
Предположим – это к шаманам. Что такое «выиграет»? Захватит Мариуполь? Это не конец войны. Что такое «выиграет»?
С. Бунтман
―
Оккупирует Украину.
А. Венедиктов
―
Всю.
С. Бунтман
―
Всю.
А. Венедиктов
―
Это, значит, проиграла.
С. Бунтман
―
Почему?
А. Венедиктов
―
Потому что проиграла. Потому что подавится.
С. Бунтман
―
Потому что подавится такой территорией?
А. Венедиктов
―
Потому что подавится такой территорией и таким народом, и такой ситуацией, при которой ее весь мир будет считать оккупантом. Неважно, что там будет. И в конечном итоге вынуждена будет изрыгнуть из себя Украину, которая будет ее ненавидеть, как Прибалтика ненавидела Советский Союз. Это проиграла.
С. Бунтман
―
Возможна ли ситуация, что Украина откажется от ДНР и ЛНР? Да пускай себе Россия берет эти территории.
А. Венедиктов
―
Не вижу ни одного президента Украины, ни одной политической силы, который мог бы это публично заявить,
С. Бунтман
―
Тогда можно укрепить границу.
А. Венедиктов
―
Не вижу ни одного президента, ни одной украинской политической силы, которая могла бы это заявить, так же как отказаться от Крыма. Не вижу.
С. Бунтман
―
Дальше. Еще один вопрос по этому поводу. Если Россия войдет на украинскую территорию и, например, проиграет эту войну...
А. Венедиктов
―
Что такое «проиграет»?
С. Бунтман
―
Отступит.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что вход России – это уже проигрыш. России не нужно входить на территорию. Повторяю, ее цель – не Украина, ее цель – отношения с Соединенными Штатами Америки, ну и в целом, наверное, с блоком НАТО. Вопрос эффективности: добиться от американцев и от НАТО собственной безопасности путем войны или путем шантажа войны, или путем переговоров. Это не имеет никакого значения. Поэтому разбирать инструменты неинтересно.
С. Бунтман:
―
«А где Явлинский? Он же в Харькове родился. Где его мнение?»
А. Венедиктов
―
Его мнение на сайте «Эха Москвы». Ну да, когда Явлинский говорит о том, что «мы не хотим, чтобы избиратели Навального голосовали за “Яблоко”», значит все ему косточки перемывают, а когда Явлинский говорит о том, что «мы партия против войны, мы считаем ответственным за развязывание войны российское руководство», единственная партия, которая это говорит, – никто этого не замечает.А где Явлинский? А мы не будем это замечать. Потому что что его слушать? Вот когда он про Навального говорит, мы будем ему обмывать косточки. А когда он говорит, что «мы против войны, и что российское руководство ответственно за войну»... Потому что КПРФ тоже говорит, что она против войны, но только она говорит, что украинцы виноваты. А здесь мы этого не замечаем. Ну что вы? Мы за КПРФ, которые...
С. Бунтман
―
Здесь исправляют: Явлинский родился во Львове. Тем более.
А. Венедиктов
―
И что?
С. Бунтман
―
Даже если бы он родился за Уралом, то все равно, мне кажется, то, что его партия выступает против войны... И это абсолютно не связано, мне кажется, со Львом.
А. Венедиктов
―
Против войны и ответственность возлагает на российское руководство.
С. Бунтман
―
И ответственность возлагает на российское руководство. Почитайте еще у нас блог Вишневского.
А. Венедиктов
―
Ну вот есть Явлинский, лидер партии. Блогов у нас много. Спросили: «Где Явлинский?» Я говорю, Явлинский выступает, но вы это предпочитаете не замечать, потому что «Яблоко» – это же фу.
А.Венедиктов: Надо закон править таким образом, чтобы наблюдение было прозрачным
С. Бунтман
―
Я очень люблю полюса эти. Сначала «где Явлинский?», а потом «а толку, что против войны Явлинский?».
А. Венедиктов
―
Да ничего. Можно и за.
С. Бунтман
―
Да. Дальше. У меня вопрос, если мы о «Яблоке» заговорили. Близко к «Яблоку» Сергей Митрохин. Эта его история какая-то тревожная, несмотря на ее какую-то странность.
А. Венедиктов
―
Никаких странностей нет. У нас через день приходит информация, что людям закрываю выезд из страны из-за штрафов, хотя штрафы они давно оплатили. Теперь под это попал известный человек – Митрохин. До этого попадала масса неизвестных людей. Мы это читаем в соцсетях: в Твиттере, в Фейсбуках и так далее. Система как-то не очень хорошо работает. Я думаю, что руководству приставов надо как-то апгрейдить электронную систему оплаты штрафов. Но у меня тоже в семье недавно пришло по налогу...
С. Бунтман
―
Задолженность?
А. Венедиктов
―
Задолженность. Хотя он был оплачен. Ну, разбираемся. Или оплачиваем, или снимаем. Или мы забыли, или система не провела.
С. Бунтман
―
Во всяком случае, Сергей Митрохин сказал, что он с адвокатом пойдем в службу приставов.
А. Венедиктов
―
Вот пусть и идет.
С. Бунтман
―
Да. Дальше. Еще один вопрос про электронное нечто: «Возможен ли электронный сбор подписей?»
А. Венедиктов
―
Да конечно. Более того, вам скажу, что по закону уже действующему на местных выборах до половины подписей можно было собирать. И в Москве на выборах в Мосгордуму, которые были, эти подписи собирали. Вот Володя Рыжков собирал. И, собственно, я давно это лоббировал и продолжаю лоббировать, и буду лоббировать, чтобы расширить возможность сбора электронных подписей. Конечно.И ни одна электронная подпись не была поставлена под сомнение. Это очень важно. Тысячами собирали. И не только Рыжков. Собирали и коммунисты, собирали и единороссы, собирали и яблочники на выборах в Мосгордуму. Тысячи подписей. Ни одна не поставлена под сомнение. Вот вам еще электронная вещь, которую мы толкали, лоббировали. Дотолкались и долоббировались. Что такое «возможно»? Уже в Москве есть.
С. Бунтман
―
Ну да, в Москве уже есть. Это к какому закону должно подходить: к закону новому об электронном голосовании или к общему закону избирательному?
А. Венедиктов
―
Это общий закон «О гарантиях избирательных прав граждан» №67-ФЗ.
С. Бунтман
―
Дальше. Конституционная реформа Лукашенко и заявления о ней. Можно ли как-то это комментировать? Что-то там есть?
А. Венедиктов
―
А я все комментировал неделю назад. Ничего нового нет.
С. Бунтман
―
Ничего нового не стало после его обращения к народу?
А. Венедиктов
―
Реформа – это документ. Выступай, ни выступай.
С. Бунтман
―
А как, вообще, расценивать эту историю про убийство десятков мигрантов польскими, литовскими...
А. Венедиктов
―
Десятков тысяч.
С. Бунтман
―
Ой, простите. Извините, Александр Григорьевич. Десятков тысяч мигрантов.
А. Венедиктов
―
Ждем документов с доказательствами. Когда государственный деятель что-то заявляет, желательно подтверждение.
С. Бунтман
―
Дальше. – «Быть ли российским войскам на Кубе?»
А. Венедиктов
―
Не быть.
С. Бунтман
―
Почему?
А. Венедиктов
―
Потому что не быть. Потому что у Кубы сейчас движение в сторону развития отношений, с одной стороны, с Соединенными Штатами, с другой стороны, с объединением латиноамериканских государств. Не быть.
С. Бунтман
―
А в Венесуэле?
А. Венедиктов
―
Не быть. Та же самая история.
С. Бунтман
―
Та же самая история.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Венесуэла с Мадуро – это надолго? Все-таки он выдержит?
А. Венедиктов
―
Ну откуда я знаю?
С. Бунтман
―
Ну а как чувствуешь? Никак не чувствуешь?
А. Венедиктов
―
Завтра упадет вертолет и все. Не знаю.
С. Бунтман
―
А, вертолет... Значит, это диктатура, ограниченная падением вертолета. Понятно. Хорошо. Дальше. – «Отсутствие законов на Донбассе – это Дикий Запад».
А. Венедиктов
―
Я согласен с Юлией Латыниной, что это скорее палестинские отряды такие во главе со своими полевыми командирами. Ну, можно сравнить и с Диким Западом. Я тоже согласен. Просто я думаю, что мы Дикий Запад представляем несколько в романтизированном виде, а Палестину – в неком уже реальном. Мне кажется, что это сравнение более точное.
С. Бунтман
―
Ну да. Это скорее как очень многие вот такие формирования. Это фронтир такой, в котором каждый сам себе хозяин.
А.Венедиктов: Если у кого здесь появляются сопли, мы сразу отправляем вон домой полежать
А. Венедиктов
―
Это тоже излишне романтично.
С. Бунтман
―
И там доят кого только можно.
А. Венедиктов
―
Фронтир – это романтично.
С. Бунтман
―
Фронтир? Нет, это так кроваво, отвратительно. Что ты, Алеш? Где ты видел романтичный фронтир? Это мы так себе представляем по какому-нибудь Джону Уэйну. А это – нет.– «Зачем муниципальные выборы тем, кто живет на Западе?»
А. Венедиктов
―
Ну если они хотят. Они имеют на это право. Люди имеют на это право. Зачем федеральные выборы тем, кто живет на Западе или на Востоке? Почему обязательно на Западе? В Китае, в Таиланде, в Японии. Что на Западе-то все? Люди имеют право. И от географического перемещения их они свои права не утрачивают. То есть это вопрос о возможностях. А дальше люди сами решают, воспользоваться возможностями или нет. Понятно, что это очень правильная история с точки зрения не лишения людей возможностей.Вот когда людей лишают возможностей избирать и быть избранными – мы все кричим, а когда там 2 000 000 человек за пределами Российской Федерации и это 2 000 000 избирателей, а с членами семей это может быть и 3 000 000, и 4 000 000, – говорят: «Не-не, зачем им это?» Затем.
С. Бунтман
―
Тихановскую снова выдвинули на Нобелевскую премию мира.
А. Венедиктов
―
Выдвинули.
С. Бунтман
―
И «Мемориал», который считают иностранным агентом и, вообще, ликвидируют потихоньку, тоже выдвигают на Нобелевскую премию мира.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
В принципе, это возможно.
А. Венедиктов
―
Ну раз выдвинули, значит возможно.
С. Бунтман
―
Значит возможно. Но бывает подряд одной стране или рядом странам не дают.
А. Венедиктов
―
Это уже решение жюри.
С. Бунтман
―
Это Нобелевского комитета решение, да. Здесь есть другая история, что к 1 мая, как пишут наши слушатели, Путин поручил сделать поправки к Закону об иностранных агентах.
А. Венедиктов
―
Да. Мы слышали в новостях.
С. Бунтман
―
Почему так долго?
А. Венедиктов
―
Потому что бюрократия: согласования, межведомственные группы. Почему стоит 1 мая? Потому что Путин написал 1 мая. Но, на самом деле, поправки в закон... Там же он поручил поправки в часть закона. А еще работают несколько групп и комитеты Госдумы, которые в другую часть закона. Вообще, законодательный процесс – это лучше к Шульман, а не ко мне.
С. Бунтман
―
Да. Только меня как обывателя удивляет, что одни законы совершенно дикие проходят со свистом и с криками «потом посмотрим, как это будет действовать в практике», а вот когда надо выправить суставы в них хотя бы – это идет безумно долго.
А. Венедиктов
―
Но это же закон не про ход, это разработка. Мы же не знаем, сколько те законы разрабатывались, которые проходят со свистом.
С. Бунтман
―
Но бывали законы, которые просто принимались со свистом и просто по актуальным фактам.
А. Венедиктов
―
Да, и так тоже бывает.
С. Бунтман
―
Ну понятно. Значит, как любят говорить наши слушатели и слушательницы, двойные стандарты вполне. У нас все-таки с февраля будут изменения кое-какие в программе?
А. Венедиктов
―
Ну вот мы программу «Агенты» передвинем на этот час. Возможно, туда я передвину «Изнанку» с 16 с понедельника на четверг. Возможно, на место «Изнанки» я передвину «Дорожную карту» с воскресенья. Посмотрим. Пока я нахожусь в консультациях с разными ведущими и с разными претендентами на производство новых программ. Я не могу работать, как Государственная дума, в 3-х чтениях в один день. Слишком много возможностей брака. И так возможно, что не получится. А уж когда ты в 3-х чтениях в один день – это точно будет бракованный материал. Поэтому, как там было сказано, я долго запрягаю, но быстро еду. Ну вот я запрягаю долго, это правда.
С. Бунтман
―
Значит, с февраля. Ну, следите за нашей рекламой.
А. Венедиктов
―
Но мы точно «Агентов» переносим вот сюда на этот час. Это будет, наверное, с 13 февраля (не с первой субботы, а со второй субботы). Когда Юрий Георгиевич вернется из поездки, мы с ним попланируем. Все-таки если мы делаем это в длинную, надо планироваться. И тогда это потянет за собой «Изнанку», как минимум, возможно. Но тут опять мне надо с Алексеем Нарышкиным переговорить. Это тоже важная история.
С. Бунтман
―
Ну что ж, всё, дорогие друзья. Я вас приглашаю в 15 часов 5 минут. И вот сегодня я очень жду не просто от жителей, а от, я думаю, всех москвичей и гостей столицы комментариев, что они любят, а что не любят в знаменитом районе, который называется Замоскворечье. Знаменитый, богатый, обширный район. Сегодня будет о чем поговорить. И напоследок я вам еще хочу продать книжку и два журнала. 999 рублей стоит «Суд да дело. Судебные процессы прошлого» по передаче «Не так», которая выходит по воскресеньям, и один эпидемиологический номер «Дилетанта», другой – про голод. Вот за все 999 рублей.Shop.diletant.media.
До следующего часа, до 15:05.