Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-09-25
С. Бунтман
―
Начинаем наблюдать. Алексей Венедиктов. Сергей Бунтман. И Сергей Кузнецов – звукорежиссер.
А. Венедиктов
―
Опять Сергеев больше, чем Алексеев.
С. Бунтман
―
Когда-нибудь это должно было произойти.
А. Венедиктов
―
Поборемся с этим.
С. Бунтман
―
Да, будем банить Сергеев.
А. Венедиктов
―
Например.
С. Бунтман
―
Здесь совершенно изумительные вопросы есть. Меня поразило это, у меня пачечка вопросов и из них ни одного дурацкого на самом деле. Дурацкое – когда не вопросы, а когда: а-а-а, у-у-у и так далее. В любую сторону. Сначала ты похвастайся слушателям.
А. Венедиктов
―
Я хотел поблагодарить слушательницу Елену Александровну, когда мы вели в этот четверг с Юрием Кобаладзе программу «Агенты», мы говорили о Рудольфе Абеле, нам написала слушательница о том, что у нее есть книга с автографом и она хочет подарить. Абеля. И вот я показываю вам, она принесла. Книга, которой не было в библиотеке у Юрия Кобаладзе и здесь реально автограф Рудольфа Абеля. Написано: старому другу и соратнику. Мы знаем про этого человека, которому эта книга была подарена.
С. Бунтман
―
Действительно соратник?
А. Венедиктов
―
Действительно соратник. 7-е управление НКГБ, нелегальная разведка, радиосвязь. Мы о нем расскажем. Она принесла нам еще кое-что. Я хочу поблагодарить, потому что это была передача «Агенты», которая выходит по четвергам в 22, она была супер. Всё, я выполнил свой долг.
С. Бунтман
―
А теперь мы будем выполнять свой долг. Удивительная история, мы можем совершенно практически подряд идти по вашим вопросам, которые пришли в Интернете и соцсетях. Таких как ВКонтакте, фейсбуке и так далее.
А. Венедиктов
―
Не читал.
С. Бунтман
―
Вот я читал. И сейчас прочитаю вслух. Я подряд, сначала про общее голосование. Голосование, сегодня будет много всякого, и электрического, и керосинного и прочего. «Алексей Алексеевич, как вам кажется, будет ли какое-то последствие для членов избирательных комиссий, которые поймали на видео, как делаются вбросы»?
А. Венедиктов
―
Не понимаю вопрос.
С. Бунтман
―
Есть люди, которые действительно поймали. Будет ли им что-то за это, за то, что они поймали.
А. Венедиктов
―
Чем больше публичности – тем меньше возможности их наказать. Тех, кто поймал.
С. Бунтман
―
Ответ дан. «Вам кажется вероятно, - тот же Ландау007, это хорошее сочетание, мне очень нравится, - то, что говорит Шпилькин о 14 миллионах вбросов на выборах. Прежде всего в электоральных султанатах, как подтверждает корреляция между явкой и результатами для “Единой России”».
А. Венедиктов
―
Мне трудно говорить, я не смотрел на этот раз за другими субъектами федерации. В принципе я доверяю математическим выкладкам Сергея Шпилькина. В принципе. Данный конкретный не смотрел. Но я не вижу, почему, если это делалось раньше, это не делалось сейчас. Конечно, мы видим аномалии, которые можно сравнить с предыдущими выборами. И с рядом лежащими субъектами. Но надо понимать, что многие считали и говорили, что у «Единой России» рейтинг 30 или 25. Поскольку явилась половина, а лоялистский электорат хорошо мобилизуется, то вполне возможно, что теоретически Шпилькин прав, а практически привод лоялистского электората более серьезным оказался, чем ожидалось.
С. Бунтман
―
Именно привод.
А. Венедиктов
―
Привод – означает массовая агитация, в том числе это привод. Это тоже привод. Я бы сказал слово «мобилизация», которая внутри имеет много разных сюжетов. И принуждение, и уговоры. И соблазнение подарками. Привод это мобилизация. И у власти административная мобилизация гораздо больше инструментов, чем у оппонентов власти. Это всегда.
С. Бунтман
―
Понятно. Здесь насчет книжки: можно ли фото книжки и автографы выложить.
А. Венедиктов
―
У меня это лежит в моем Инстаграме. А где. Вы скажите, куда выложить.
С. Бунтман
―
Можно на сайте выложить.
А. Венедиктов
―
Решили. Да.Выложу.
С. Бунтман
―
«Плющев вам предъявляет, что электронное голосование надо запретить, потому что неизвестно, кто в действительности проголосовал. Вопрос: разве голосование в США по почте гарантирует, что избиратель сам заполнит бюллетень и отправит его», - Сантап пишет.
А. Венедиктов
―
Первое и может быть самое сущностное, я думаю, что Александр Плющев правильноставит вопрос.
И не он один. Это сущностный вопрос. Это не вопрос конкретного бюллетеня, это вопрос о том, можно ли в автократических режимах в частности на выборах и на прочих как бы сказать таких тонких местах применять нынешний прогресс. И Саша отвечает словом «нет». А я отвечаю словом «да». И это разница между нашими подходами. Она уже два или четыре года длится. Мы дискутируем и заочно и очевидно по этой проблеме. Это правда самый важный вопрос. И не только Саша. Скажем, мой товарищ Леонид Кацва учитель истории. В фейсбуке в закрытом, не в закрытом, а в частной переписке ставит тот же самый вопрос, что очень много угроз создается, даже если все честно, вы даете авторитарному режиму в руки инструменты для того чтобы усилить авторитаризм. Это очень правильная постановка вопроса и ответы на него, во-первых, могут быть разные. Во-вторых, не могут быть, на мой взгляд, однозначными. И я всегда привожу, вот с Леонидом мы говорили, переписывались. Хорошо, вот видеоцентр с городских улиц, который мы даем в руки репрессивному режиму авторитарному, без шуток.
С. Бунтман
―
Это опасно.
А. Венедиктов
―
Это опасно. Вопрос: помнит ли Леонид, что убийцы Политковской были найдены благодаря видеокамерам. И помнит ли Леонид, что убийцы Немцова они были найдены, но не благодаря видеокамерам, сама сцена убийства Немцова не очень понятна именно из-за отсутствия или неработающих видеокамер. Это вопрос вот такой.
С. Бунтман
―
Но тоже неработающие…
А.Венедиктов: Ничто и никто меня не убедил, что электронное голосование в Москве было сфальсифицировано
А. Венедиктов
―
Это значит их нет.
С. Бунтман
―
Или их специально нет.
А. Венедиктов
―
Сережа, это другой вопрос. Значит, их нет. Разговор о том, что нужно ли набивать улицы видеокамерами, создавать центры распознавания лиц, потому что, по-моему, за прошлый год в Москве было задержано 220 человек, находящихся в розыске. Благодаря видеокамерам. И одновременно с этим они используются для распознавания лиц на протестных митингах. Это правильный вопрос. Он также имеет такое же отношение к электронному и вообще к технологическому прогрессу. Когда государство получает в руки некий инструмент, который оно может использовать как на общественную пользу, так и на решения своих репрессивных задач. И весь вопрос, во-первых, как это остановить, если это остановить. Можно ли это остановить. Скажем так. А второй вопрос: можно ли контролировать в данном случае государство, авторитарное в меньшей степени, потому что его трудно контролировать. Чтобы не было безусловно злоупотреблений этим техническим прогрессом. Поэтому я считаю, что Александр Плющев абсолютно прав, ставя именно так вопрос. И этот вопрос должен решаться именно так. Основываясь на это, существует авторитарное государство, не хватает гражданского контроля, тогда надо это дело прекратить, хотя непонятно, как. Потому что закон о применении вот этих средств, видеокамеры и электроники и все такое – это законы, которые принимает то самое авторитарное государство со своей ведущей партией. Или же надо наращивать историю контроля, понимая, что это все равно будет неизбежно. И ударяться не в запрет, а в расширение зоны контроля. Даже того, который есть. Поэтому я абсолютно поддерживаю постановку вопроса Плющева. Готов с ним на эту тему и публично дискутировать. И продолжаем дискутировать.
С. Бунтман
―
Как был организован доступ к информации для независимых наблюдателей на московском электронном голосования, сколько их было и кто отвечал за соблюдением их прав как наблюдателей и контролировал.
А. Венедиктов
―
На этот вопрос уже было очень много ответов. Самое главное там другое. Есть тонкая зона, которой отдельно надо посвятить время. Это время с 20 часов до 21 часа. Это время, когда закончилось голосование и начал собираться ключ, кстати еще 15 минут оно сыпалось. И в этот момент была отключена специальная система слежения для наблюдателей. В 21 час был выложен ключ, когда любой человек, это как всеобщее видеонаблюдение, вот наблюдатель, не наблюдатель мог посмотреть целиком, что происходит. Поэтому этот час нуждается в отдельной отработке. Я думаю, что группа аудита, которая будет собираться сегодня, кстати, вот здесь у нас на «Эхо Москвы».
С. Бунтман
―
Кто входит в группу аудита?
А. Венедиктов
―
А) разработчики и б) программисты, которые направлены были разными политическими партиями, приглашены мной в том числе критики Александр Исавнин, о котором вы наверное уже слышали неоднократно. Я пригласил Илью Сухорукова, который как вы знаете, комментировал для «Новой газеты» и у нас в эфире. Я ему предложил поучаствовать. Константин Федин. Дмитрий Некрасов, критик системы. Это программисты. Вот они собираются сегодня здесь у нас, между прочим, потому что помещение надо находить, и они будут продолжать исследовать этот вопрос 20-21. Что касается того, что было до 20-ти и после 21-го, у людей сомнений не вызывает. Значит, есть эта серая зона, которую нужно поминутно разобрать и ответить на вопрос: было ли внешнее вмешательство, была ли возможность точнее подмены голосов в этот промежуток времени. На этот вопрос я хотел бы получить ответ.
С. Бунтман
―
Если ты получишь ответ, предположим, что было внешним вмешательством…
А. Венедиктов
―
Я не делаю никаких предположений. Я хочу получить ответ от людей, которые критикуют электронное голосование в том виде, в смысле ту архитектуру безопасности, которая есть. Когда я получу ответ, я в любом случае его озвучу. Очень много разговоров о том, что могло быть вмешательство? - могло. А теперь вопрос: было?
С. Бунтман
―
Или не было.
А. Венедиктов
―
Это две разные вещи. Могло быть убийство? – могло. А было убийство, было преступление или нет. Вот это два разных вопроса. Мог самолет упасть? – мог. Упал? – нет. Или да.
С. Бунтман
―
Глеб из Москвы задает вопрос, что ему отказали в регистрации на электронное голосование. Но так и не сообщили, в чем дело.
А. Венедиктов
―
Понятно. Да, Глеб, это та же самая лакуна, которая была в инструкции, когда собирали подписи на выборах в Мосгордуму. Когда органы не обязаны были сообщать причины. После тех выборов нам удалось провести такую операцию. Памфилова подписала соглашение с Колокольцевым с министром внутренних дел и теперь сообщают. Это одни из уроков того, что в случае если человек регистрируется на электронное голосование, ему отказывают – надо сообщать. Мне тоже не сообщили, когда мне отказали. Пескову тоже не сообщили. Когда отказали. Это неправильно, но это же первое федеральное голосование. У вас не отняли право голосовать бумажно. Не отняли. Не отняли право прийти по мобильному избирателю. Не отняли. То есть вас не лишили избирательного права. Не лишили. Но вы правы в том, что эту систему надо дорабатывать. Я имею в виду даже коммуникации с пользователем. С избирателем. Она будет доработана. Но в данном случае она никак не повлияла на результаты голосования.
С. Бунтман
―
Помимо основной базы данных, - Глеб пишет, - дамп…
А. Венедиктов
―
Со мной о технических разговаривать бессмысленно. Я не знаю, что такое дамп.
С. Бунтман
―
Помимо основной существует вторая, в которой содержится информация о том, какие из бюллетеней в первой базе являются переголосованиями. Соответственно без информации старой базы, которая до сих пор не опубликована…
А. Венедиктов
―
Она не будет опубликована. Потому что это ведет к деанонимизации этих людей. И к тому, что неблагодарный работодатель может их вычислить хотя бы по времени. Потому что требование ее опубликовать, да еще разбить на УИК, получится, что в каждом УИК 70 человек, одно дело искать среди двух миллионов, другое дело - среди 70-ти. Но аудит, техническая группа – им будет предоставлено все то, для того чтобы они могли понять, что с этой базой происходит. Но я категорический противник того, чтобы шла деанонимизация. Чтобы тайна голосования и переголосования была нарушена. Собственно, вы требуете нарушить тайну голосования. Вот у этой группы. Нет, этого не будет. Это вопрос безопасности избирателя, а не базы.
С. Бунтман
―
Но эта техническая особенность делает невозможной проверку правильности подсчета итоговых результатов.
А. Венедиктов
―
Делает возможным. Этим займется сегодня аудит.
С. Бунтман
―
Ответьте на вопрос Ореха: запретят ли компартию. Орехъ сам понимает, что это невозможно. Что вы об этом думаете.
А.Венедиктов: Вся история с переголосованием - это история анонимности
А. Венедиктов
―
Нет, не запретят. Вы помните накануне голосования тоже был такой всплеск, фейк, который кстати распространяли вполне себе серьезные медиа, и не только агенты, но иностранные агенты почему-то о том, что вот-вот запретят Компартию. Было совершенно очевидно, что это был фейк. Что фейк был вброшен изнутри Компартии. Если внимательно за этим смотреть. Это часть предвыборной и политической борьбы. Не вижу никаких оснований и не вижу никаких сигналов для запрета компартии. Хотя в авторитарном режиме все вполне может быть. Но сегодня Путин встречается, в том числе и с Зюгановым. Вот и увидите все сами.
С. Бунтман
―
Вопрос: не представляется ли вам странным, что подчиненный мэрии Москвы мэр партийный публикует желаемых кандидатов, разрабатывает систему для выборов. Нет ли здесь конфликта интересов?
А. Венедиктов
―
Конфликт интересов есть у любой организации, но кто-нибудь бы предложил бы свою систему электронного голосования. Вот федералы предложили свою. В эту сторону надо двигаться. У нас есть какие-то другие разработки? Представляется ли вам странным, что вообще Интернет был создан по заказу Пентагона. Не ЦРУ, как говорит Путин, а Пентагона. Военного ведомства.
С. Бунтман
―
Это сравнимо?
А. Венедиктов
―
Нет, это несравнимо, просто у нас очень слабые частные компании, которые могут предложить такие разработки. Кто бы им мешал это сделать. Но я еще раз напомню, что все, что связано с безопасностью в нашей стране, сертифицируется спецорганами. У нас ФСБ. И тогда те разработчики, которые частные разрабатывали бы архитектуру, они тоже были бы, если это применялось на выборах, были бы сертифицированы по безопасности ФСБ. Надо понимать.
С. Бунтман
―
Есть ли информация о возможных левых аккаунтах, специально зарегистрированных под голосование. Это можно проверить?
А. Венедиктов
―
Информация есть. А доказательства нет. Как раз вся история любопытная в том, что в Москве была довольно жесткая система перепроверки. Я говорю, что пролетел поначалу и пресс-секретарь президента. И я. И Жириновский. А вообще 124 с чем-то тысячи человек не получили одобрения. Это была очень жесткая история. Например, если кабинет был спящий в течение полугода, то его владельца прозванивали под запись, что он живой и светится. Именно поэтому первоначальная идея о том, что к Москве надо приписать так называемые ДНР и ЛНР, избирателей.
С. Бунтман
―
К Москве?
А. Венедиктов
―
Какая разница, это же зарубежка. Ее могли приписать к любому субъекту федерации. Поначалу было некое предложение приписать избирателей ДНР и ЛНР к Москве. Но поскольку в Москве была построена такая архитектура регистрации, надо было иметь кабинет, надо было иметь подтверждение обязательно хоть раз, либо через сбербанк, либо через МФЦ, прийти ножками, показать паспорт при создании кабинета. То отказались и пошли в другую область. В Москве по московской платформе очень сомнительно. Я вполне себе допускаю, что каким-то образом отдельные умельцы создали несколько аккаунтов, но даже если они есть, во-первых, они еще не выявлены. То есть их нет.
С. Бунтман
―
А можно их выявить?
А. Венедиктов
―
Наверное, можно. Я знаю, что группа эта аудитная на первом заседании приняла решение прозвонить определенную выборку этих людей и проверить их наличие. Но я хотел бы еще раз напомнить, что сначала они все находились в письменном реестре избирателя. В обычных книгах амбарных. То есть они все были в этих книгах. И когда эти 2 миллиона нужно было перевести в электронный реестр – их члены комиссий ручками вычеркивали. Ручками – в смысле руками. Вычеркивали из книг. Там просто так левый аккаунт сначала должен был попасть в книгу избирателей. Он должен быть живым избирателем. В Москве это крайне усложнено. Еще раз повторяю, возможность уязвимости, на мой взгляд, гуманитарной полно. Вопрос: были ли они реализованы в этих выборах. Это первый вопрос. Он отдельный. То есть совершено ли преступление. Это отдельный вопрос. Возможность преступления – это один вопрос. А совершение преступления – это другой вопрос. И второе - как их латать, собственно это задача этой группы, предложение по: а) совершенствованию системы и б) увеличению, усилению прозрачности этой системы. Открытия более для наблюдения. Я сказал: одно условие, ребят. Под которым я готов подписаться. Остальное сами. Это анонимность избирателя. Тайное голосование. Его не должно быть можно вычислить. И не должно быть вычислить, как он проголосовал или переголосовал. И в этом главная история, главный спор между внутри группы. Но это уж их дело. Я знаю, что Александр Плющев, программа «Точка» собирается позвать Александра Исавнина, по-моему. Если мне не изменяет память. Это туда же все. Анонимность – это главное. И, собственно говоря, вся история с переголосованием - это история анонимности.
С. Бунтман
―
Ты не жалеешь, что ввели переголосование?
А. Венедиктов
―
Да я за это стоял насмерть, никто его не хотел. Его никто не хотел вообще.
С. Бунтман
―
Вопрос второй.
А. Венедиктов
―
Ни техники, ни политики.
С. Бунтман
―
А зачем сейчас латать дыры в электронной платформе, которая была в Москве, если ее не будут больше применять?
А. Венедиктов
―
Во-первых, будут московские опросы, которые будут иметь обязательный характер. Мы об этом говорили с руководством мэрии. Как у нас это уже бывало. Я уже приводил примеры - метро в Троицке или ассигнования на парковки, между парковками и зелеными насаждениями. Это раз. Во-вторых, я считаю, что московская платформа, можно пройти и сделать так, чтобы московские выборы шли на московской платформе. То есть выборы муниципальные, в Мосгордуму. И выборы мэра Москвы. Это московская. И тут дискуссия с федеральными законодателями, ныне избранными с ЦИК. И третье, а я не вижу, чем московская платформа хуже федеральной. Я вижу, что она лучше. С моей точки зрения. Конечно, у федеральной тоже есть скорее всего конкурентное преимущество. Надо собираться и смотреть. Но вот история с переголосованием, им воспользовалось 297 тысяч уникальных пользователей избирателей. Это 16% от тех, кто.
С. Бунтман
―
Некоторых я даже знаю.
А. Венедиктов
―
Более того, еще 120 тысяч человек унесло бюллетени. Зашли, получили и не проголосовали.
С. Бунтман
―
Интересное заявление, которое я не понимаю. Но мне не положено. Те, у кого второй блокчейн, видят всех.
А. Венедиктов
―
Не прокомментирую, потому что не понимаю, что имеют в виду. То есть я понимаю, что может быть в виду…
С. Бунтман
―
Кто-то видит всё.
А. Венедиктов
―
Еще раз повторяю, вопрос в том, чтобы избиратель оставался анонимным. Чтобы к нему нельзя было привязать его голос ни первый, ни в случае переголосования – последний. И кстати на графиках очень хорошо видно и мы это опубликовали, как от административного кандидата уходят голоса. По переголосованию. Просто видно. Вот график ее полный Хованской. А вот график окончательный. И мы видим, как уходят.
С. Бунтман
―
Мы к графикам еще вернемся. Потому что про это есть вопросы и о Хованской в частности. Сейчас новости, а потом продолжим.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем. Но я сначала скажу, что мы вам предлагаем купить за 900 рублей новыми «Дилетант» и ЖЗЛ Лев Данилкин. О Ленине.
А. Венедиктов
―
Это лучшая книга о Ленина вообще. Недавно выпущенная. Лев Данилкин сделал фантастическую работу.
С. Бунтман
―
И наш «Дилетант». «Ленин. Последние годы».
А. Венедиктов
―
Кстати, у него сильнее первая часть. Я очень много узнал о Ленине до революции.
С. Бунтман
―
Времен его студенческих.
А. Венедиктов
―
Очень интересно. Шоп.Дилетант.Медиа. И еще спрашивали, будут ли еще книги Глуховского. Собираемся. Потому что они разлетелись в один день.
С. Бунтман
―
Контакт, вот куда скинуть человеку, Кирилл спрашивает в чате, аномалии в данных электронного голосования.
А. Венедиктов
―
Кирилл, есть такой человек, зовут его Григорий Анатольевич Мельконьянц. Он возглавляет организацию «Голос», объявленную иностранным агентом РФ. Одновременно с этим он возглавляет группу аудита, я его назначил, несмотря на сопротивление, которое было. Он есть в фейсбуке, я думаю, что вы зайдете в фейсбук, там есть такая возможность личных сообщений. Сбросьте ему это.
С. Бунтман
―
Владимир из Санкт-Петербурга, кстати, я много таких встречал вещей: не пора ли отказаться от тайного и перейти к открытому голосованию. Голос избирателя, который открыто выразил свое мнение – украсть невозможно. Непонятно, когда люди, публично выступающие против существующего режима, боятся того, что все узнают, как они проголосовали.
А. Венедиктов
―
Против или за – неважно. Существует такая дискуссия. Я противник этого. В условиях авторитарного государства, когда за это можно пострадать, но я вам могу сказать, что в Эстонии на электронке отменено тайное голосование. Вы голосуете своей персональной карточкой. И в случае наличия в Эстонии кровавого режима, вас можно вычислить, как вы проголосовали. Это впервые в Европе, вот отказ, для желающих, потому что там сохраняется голосование и бумажное. Но я противник. И главная задача при сохранении возможном электронного голосования – это анонимность избирателя. Такая же, как по идее бумажное голосование.
С. Бунтман
―
А может все-таки рано электронное голосование?
А. Венедиктов
―
Может и рано, это тема для дискуссий. Рано, а какие должны быть условия, чтобы оно прошло. Что такое «рано»? Давайте кодифицируем. Я готов на эту тему пообщаться. Я думаю, что технически в течение 3-4 лет это будет система, смотрите, когда возникли ГАС-выборы, помните, какие были крики, стоны. Все, конец всему, демократии, машина будет считать голоса и будет их подменять. У вас есть вопросы в ГАС-выборам? Уже нет ни у кого. Ни у Орешкина, ни у Кынева. Ни у кого нет вопросов. Когда пришли КОИБы, я помню, какие были крики. Вот машина, там можно перенастроить. Таким образом, что она будет протоколы подменять и так далее. Опять уже нет таких вопросов. Наоборот все говорят, давайте набьем Москву КОИБами. Половина участков в Москве – КОИБы. То же самое, на мой взгляд, будет с электронным голосованием. Это вообще не новация. В смысле электронного движения.
А.Венедиктов: Пролетел поначалу и пресс-секретарь президента. И я. И Жириновский
С. Бунтман
―
«Нормальна ли ситуация, - пишет Ирина, - когда надо скрывать свои убеждения и почему, по какому закону можно за них пострадать».
А. Венедиктов
―
Нет, ни по какому закону. Но мы же видим, что происходит. Мы же исходим из реальности. Из возможности того, что вы можете пострадать. Вот тоже, мне некоторые юристы, обсуждая отложенное голосование, оно же переголосование говорили: а, значит вы согласны с тем, что было давление, что было принуждение. А вы знаете, возможность отложенного или переголосования это о том, что такая возможность есть. Давление, принуждение и мы в Москве максимально выводим людей из-под этого давления и принуждения. Я еще раз напомню, что 2 миллиона избирателя, 1 миллион 943 тысячи – 297 тысяч (16%) воспользовались переголосованием. А еще 120 тысяч не опустили бюллетень в урну. Подумайте об этом, нужна ли такая история. Вот этим людям, этим 417 тысячам людей почти полумиллиону эта функция нужна. А тем, кому она не нужна, может не пользоваться. Это же вопрос выбора. То есть задача расширить выбор при сохранении анонимности. Если человек чувствует, что он может оказаться под давлением – надо дать ему возможность обогнуть этот бульдозер. По-моему, Женя Альбац написала: стоять против асфальтового бульдозера невозможно, но можно его обогнуть. Вот эта история – обогнуть. Это история про обогнуть бульдозер. Можно оставить человека один на один с бульдозером. И это возможно.
С. Бунтман
―
Алекс пишет: «То есть открытое голосование в условиях авторитарного режима это опасно, а электронное в тех же условиях, которое полностью на госсерверах и подконтрольно ФСБ – это не опасно».
А. Венедиктов
―
А то, что ваш смартфон на серверах IT-гигантов за рубежом – это не опасно? А то, что в авторитарном государстве ваши звонки могут читаться, сами знаете оперативно-розыскная деятельность, закон, это не опасно пользоваться. Вы пользуетесь смартфоном?
С. Бунтман
―
Самое главное выяснить – может ФСБ контролировать.
А. Венедиктов
―
Что такое может?
С. Бунтман
―
Может ли ФСБ вмешаться в электронное голосование.
А. Венедиктов
―
В московском мы не видим такой истории.
С. Бунтман
―
Но теоретически это возможно?
А. Венедиктов
―
Теоретически возможно. Хакеры просто, не ФСБ.
С. Бунтман
―
Возможно выяснить, было это или нет?
А. Венедиктов
―
Конечно, этим и занимается техническая группа. Это же цифровой след. Любое вмешательство, любое преступление должно оставлять след. Одно дело говорить о возможности, а возможно, что хакеры вмешались в те или иные выборы в той или иной стране. А возможно ли, что хакеры крадут банковские системы? Возможно. А возможно, что крадут системы автомобильные. Реестры. А возможно. Отказаться? Не регистрировать. А возможно ли, что хакер зайдет в ваш мобильный телефон? Возможно. И значит надо повышать степень: а) безопасности, б) наблюдения за безопасностью. Что тоже важно. Мир такой. Возможно. Чего тут скрывать. Но было ли? Это два разных вопроса.
С. Бунтман
―
Почему мнением народа считается количество дизлайков, которые…
А. Венедиктов
―
Кем считается.
С. Бунтман
―
…лайков и дизлайков.
А. Венедиктов
―
Вообще ни о чем. И вообще слово «мнение народа» я вообще такие слова даже не говорю. Почему соотношение каких-то сигналов, это же добровольное дело. Ставить что, ставить другое. Кто-то может, обращает внимание, я как руководитель медиа на это внимания не обращаю.
С. Бунтман
―
Переголосование это как здесь сформулировали: признание давления?
А. Венедиктов
―
Да, признание возможности давления. Возможности. Если вам кажется, что за вами следят – это не значит, что за вами не следят. Но дать возможность людям поступить так, как они считают нужным – это главное. Когда вы проходите в аэропорту рамки, это не значит, что каждый самолет будет взорван. Это не значит, что на каждый самолет придет террорист. Но вы проходите рамки на каждый самолет. Систему безопасности. Это вот так самая история. Были случаи известные взрывов самолетов, поэтому поставили такую систему безопасности. Были случаи принуждения, мы это хорошо знаем по всей России, и поэтому я настаивал на переголосовании. Оказался в меньшинстве. Другие субъекты федерации не ввели это. Ну и там результаты такие. А у нас результаты другие. Я напомню, что в шести субъектах федерации, где было электронное голосование на федеральной платформе, «Единая Россия» получила 54%, а в Москве 44. Так, просто. Это даже не сравнение.
С. Бунтман
―
Ольга из Москвы пишет: «Я проголосовала в воскресенье 19-го сентября в 18.40. Нажала кнопочку под бюллетенем по московским депутатам, появилась подпись: отправка. И на этом все застыло. Я понимала, что если я выйду, права переголосовать у меня уже не будет. Я ждала отправки и дождалась. Когда кинулась на Госуслуги, мне написали: голосование закончено. Очень обидно».
А. Венедиктов
―
Ничего не могу сказать по конкретному случаю. Я могу сказать только, что у нас за все время к нам в господдержку обратилось 220 человек. По Москве. 174 удалось предоставить возможность. Были сбои. А 60 – нет. Или сколько - 50. Потому что некоторые, которые обращались, мы зарегистрировались, несколько человек было из Подмосковья. Они не могли зарегистрироваться. Несколько человек им приходил отказ, они его не увидели. Так что по конкретному случаю, сейчас можно какие угодно приводить истории, я не могу говорить по конкретному случаю. Вы первый человек, первый, Ольга, человек. Я посоветую вам обратиться к вашему кандидату, проигравшему на этих выборах, идут суды, 15 округов, чтобы он привел вас и тогда ваш случай, как было в казусе Юнемана, будет исследован технически. Действительно ли вы это делали, что там чему помешало и так далее. Так это и было сделано. Не по радио.
С. Бунтман
―
Сергей Иванов пишет забавно очень: «Один из плюсов электронного голосования – многие стали разбираться в блокчейне».
А. Венедиктов
―
Нет, там есть гениальный другой плюс. Это самое главное последствие, Сереж, ты об этом, небось, и не думал. Ты электронно голосовал?
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Знаешь, что случилось? Ты выверил все свои базы. Ты выверил, что у тебя все правильно в базе Пенсионного фонда, что у тебя все правильно в базе налоговой. Что у тебя все правильно в базе МВД. Что у тебя все правильно…Эти 2 миллиона – они просто, проходя эту систему регистрации, мы заставили все электронные базы, в которых вы существуете, сверить свои данные и находить ошибки. Я уже рассказывал про историю с Сергеем Гуриевым. Почему мы отказали. Потом согласились. В одной из баз его отчество было: Макарович. Не Маратович. И это может быть, когда-нибудь бы привело к тому, что ему пенсию неверно начислили. Или не выпустили, потому что алименты. То есть на самом деле эти 2 миллиона человек они еще базы проверили. У них все в порядке с их отношениями фискальными и пенсионными. Оказалось вдруг.
С. Бунтман
―
«Можно ли признать или не признать, что электронное голосование значительно облегчает для власти фальсификации в сравнении с обычным?» – задает вопрос Георгий.
А. Венедиктов
―
Все очень просто. Господин Шпилькин считает, что 13 миллионов было фальсифицировано. Электронное голосование во всех субъектах – это 2,7 миллиона голосов. Вот где облегчение, кому. Я серьезно. Поэтому нужен аудит. И не только электронного голосования. Электронных избирателей в этот раз было 5%. А 95% тогда хорошо, вот я разговаривал с коммунистами и говорю: ребята, послушайте меня. Вот какова доля электронных голосов в вашем общем котле. И какова доля голосов «Единой России» в вашем общем котле. Московских. У «Единой России» доля электронных голосов в общем котле полученных голосов, формально полученных протоколами – 3%. А у коммунистов – 3,5%. А могло быть 5. Ну вот.
С. Бунтман
―
А по партиям можно сказать, где перевесило, а где нет.
А. Венедиктов
―
Да. По Москве.
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Венедиктов
―
Пожалуйста. Если брать первые пять партий, партии, которые прошли в ГД по Москве – то у трех партий электронных голосов больше, чем голосов на участках. Это «Единая Россия», ЛДПР и «Новые люди» и у двух партий: КПРФ и «Справедливая Россия» голосов меньше, чем голосов на участках. У «Яблока», которое тоже не прошло, которое прошло – у них тоже голосов очных больше, в Москве 112 тысяч, в ДЭГ меньше – 76 тысяч. По-разному, как вела себя партия. Как партия или кандидат. Есть еще одна интересная вещь. Например, некоторые кандидаты в электронке получали больше голосов, чем партия. В каждом округе бюллетень за партию, скажем, общефедеральный и округ. Так вот, например господин Рашкин, глава московских коммунистов в своем округе на электронке получил 21 тысячу голосов. А КПРФ по общефедеральному в этом же округе получила 17 тысяч голосов. То есть на самом деле люди выбирали сознательно и нам совершенно очевидно, что такая разнообразица не могла быть просто грубо подменена. Невозможно. Слишком тонко я бы сказал. И я остаюсь сторонником, несмотря ни на какое давление. Ваше давление, давление политиков. Тех и других. Я остаюсь сторонником расширения применения электронного голосования. Ничто и никто меня не убедил, что электронное голосование в Москве было сфальсифицировано.
С. Бунтман
―
Выборы были честными или нет?
А. Венедиктов
―
Нет. Начиная с того, что части активных политиков было отказано в регистрации. С этого момента… Во-первых, не было пороха и с этого можно не продолжать. Нет, выборы были нечестные. И? А второй вопрос: вы принимали в них участие? Да, я голосовал.
С. Бунтман
―
Почему, я в 500-й юбилейный раз тебя спрошу. Почему ты голосовал впервые с 1996-го года.
А. Венедиктов
―
Меня купили. Это были Воробьева и Гуриев. Просто взяли на слабо. Но я очень рад сейчас, что я это сделал. Это была моя ошибка, казалось бы, что они меня купили на слабо. Я кстати, сказал, что я публично объявлю, за кого я проголосовал. Так вот я проголосовал за партию «Яблоко», и за кандидата в моем округе Игоря Николаева из партии «Яблоко». Который кстати был рекомендован «Умным голосованием». Так что извиняйте.
С. Бунтман
―
Почему все-таки электронное голосование не вводит никто, кроме Эстонии.
А.Венедиктов: Не вижу никаких сигналов для запрета компартии
А. Венедиктов
―
Во-первых, не совсем так.
С. Бунтман
―
Какие существуют контраргументы.
А. Венедиктов
―
Контраргументов много. Мы их все слышим. Какие существуют аргументы. Во-первых, постепенно электронное голосование, это не линейно, оно то вводится, то отменяется. То запрещается, что вводится. То отменяется. Например, по-моему, Венгрия уже на праймериз вводит электронное голосование. Это будет, оно будет всюду. Вы даже не сомневайтесь. Но у нас правда есть люди, которые предлагали вместо электронного голосования голосовать по почте. Как в Штатах. Представляешь себе по российской почте.
С. Бунтман
―
Это замечательно.
А. Венедиктов
―
А по какой еще.
С. Бунтман
―
Да. Скажи, пожалуйста, все-таки есть ли у тебя подозрение или ты допускаешь, что тебя могли использовать в темную?
А. Венедиктов
―
Нет, потому что я был инициатором всей этой истории давным-давно. Давным-давно я был первым, кто из людей, которые обладают возможностью говорить всем, предложил начать двигаться в этом направлении. Это раз. Во-вторых, я же слушаю аргументы. В отличие от некоторых я слушаю аргументы. Вот когда начали говорить о принуждении – вот тогда возникла идея дать людям право на уклонение от давления. До этого же не было. На Конституции у нас этого не было. На МГД не было. И потом я начал говорить: ребята, придумайте, каким образом вот если давят, каким образом поставить вот эти, создать ремни безопасности по этой проблеме. Там была дивная история, это связано с задержкой подсчета. Так называемой. Скажу я сразу. Я не вижу никакой задержки в этом смысле. Когда мы впервые применили отложенное голосование, это было на тесте в июле. Кстати, тогда никто чего-то не визжал, не кричал, не бил хвостом себя по голове. У нас было 146 тысяч голосовавших. Помните, обязательная вакцинация. И 10 тысяч переголосований. Так вот пересчет этих 10 тысяч отложил на два часа появление результатов. 10 тысяч считали два часа, машина считала два часа. И тогда ко мне пришла техгруппа и сказала, что если у нас будет за миллион и такой же процент, мы будем считать хрен знает сколько. И у нас был выбор. Сохранить переголосование, и, кстати, еще ЦИК не утвердил это для нас. Они не хотели этого. Они сказали, что мы вам запретим. Они тоже не понимали, как это будет. И видимо, ЦИК был прав, а мы не правы, чтобы сохранили это голосование. И был вопрос выбора. Или мы убираем уклонение от давления и так же как Ростовская область и Мурманск данные выдали бы в 21 час, в 22 часа. И все были бы довольны. И к чему бы вы тогда придрались. Или сохранение. Я был единственным, Артем об этом рассказывал очень обиженно, даже в эфире «Эхо Москвы», Артем Костырко. Я просто зашел наверх как мог, поскольку это вопрос инструкций ЦИКа. И сказал, что если нам со всех сторон летит, что возможно принуждение и приводят факты принуждения, мы должны дать уверенность людям, что даже если их принудят – они смогут увернуться от этого. Уклониться. Сказал я. И не сразу, это была довольно болезненная история. Я на этом сжег много своего ресурса. Меня поддержали. Мы оставили. И поэтому так считали. А так не было бы возможности уклониться – выдали бы в 23 уже легко. Легко. Это выбор всегда. И сейчас я сказал группе аудита, что ребят, если наша система остается помимо всех прочих задач и обследований, исследований, расследований. Найдите техническое решение, при котором при сохранении отложенного голосования считать машина будет быстрее. Но люди не верят. Ну вот, вы можете какие угодно графики приводить. Люди не верят. Поэтому мне нужно сокращение времени. Это одна из ваших задач.
С. Бунтман
―
Муслим предлагает пригласить специалистов, занимающихся электронным голосованием.
А. Венедиктов
―
Я вам должен сказать, Муслим…
С. Бунтман
―
Пять минут назад стал, наверное, слушать.
А. Венедиктов
―
Муслим, между прочим, вот в первый же день Артем, который был руководителем группы разработчиков, пришел утром и рассказывал в понедельник, как вы думаете, сколько людей это заинтересовало? Ну на сайте хотя бы прочитало. И 5 тысяч не прочитало. Сегодня я посмотрел. Прошла неделя. Вы чего? Это людям неинтересно. Вот им неинтересно. Они хотят жить в том пузыре, где им кажется, они уже все заранее знают. Тем не менее, мы по-прежнему будем приглашать, и повторяю, в программе «Точка» Александр Плющев пригласит такого противника этой архитектуры электронного голосования Александра Исавнина. Если я правильно понимаю. Но который член рабочей группы, за что я Александру очень благодарен. Можно быть противником, но в данном случае он предлагает, каким образом сделать архитектуру более надежной. И пусть специалисты дискутируют. Тут я с вами согласен.
С. Бунтман
―
…И Антон Иванов, хочется вам тоже сказать, что вам не доказали…
А. Венедиктов
―
А не доказали что?
С. Бунтман
―
Что действительно. Вот если раз специалист будет, два специалист будет. Три специалист.
А. Венедиктов
―
Не доказали что?
С. Бунтман
―
Я не знаю.
А. Венедиктов
―
А мне не доказали, что был взлом или вброс. Я задал вопрос технической группе. Мне говорят, что возможность вброса есть. Я говорю: «Отлично. А он был?»
С. Бунтман
―
Но у вас разные презумпции. У тебя есть презумпция, что там было все нормально, а у них - что все было ненормально.
А. Венедиктов
―
Было? Или могло быть.
С. Бунтман
―
Говорят, что было.
А. Венедиктов
―
Докажите. Это факты доказываются.
С. Бунтман
―
А вы докажите, что не было.
А. Венедиктов
―
Нет, это вы утверждаете. Тогда у вас значит ничего нет. У вас ничего нет. Я про это и говорю.
С. Бунтман
―
Павел И. считает, что до смены власти мафиози, любые их игры это зло. То есть включая выборы и что угодно.
А. Венедиктов
―
Мы слышали вчера Гарри Каспарова, который не принимал участие в выборах. И мы знаем, что половина страны не голосовала. И вы тоже имеете право на эту точку зрения. Как и половина страны.
С. Бунтман
―
Возможны ли дебаты с Брюхановой или Кацем?
А. Венедиктов
―
Абсолютно невозможны. Потому что шулерство. Потому что чистой воды шулерство. Приведу пример. Позавчера поздно вечером вдруг появляется: ой, подменили голоса, было 132 тысячи, сейчас на обзервере 143. Картинки, было кто сохранил. Я поднимаю рабочую группу. Говорю: «Что у вас там происходит?» Знаешь, что сделано было? По каждому округу есть два бюллетеня. Есть бюллетень по кандидатам, есть бюллетень по партиям. Они берут и подменяют один другим. Потому что на одном бюллетене действительно 132, на другом – 143. Они просто переключили страницу на обзервере. Это чистой воды шулерство. Извините, и после этого у них…
С. Бунтман
―
А у тебя есть опровержение этого?
А. Венедиктов
―
Да конечно. Обзервер открыт, зайдите и посмотрите. Московский обзервер. Одна страница – кандидаты. Другая страница – партии. Ты думаешь, предположим, это было случайно. Вы извинились? Вы сказали: ой, мы перепутали.
С. Бунтман
―
Нет, это я и ты должны извиниться.
А. Венедиктов
―
И с кем я должен дискутировать? Я тоже умею играть в покер, но не так хорошо. Нет, с шулерами я не играю. Или, ну сейчас уже новости, про графики. Дискутировать. Человек показывает только график так называемого административного кандидата. Хованской. И не показывает свой график. И когда мы накладываем один на другой – и видим одинаковые взлеты, и подъемы и падения, - ой. А чего «ой». Нет, давайте смотреть только кандидатов от власти. Это шулерство. Это без меня. Это в суд.
А.Венедиктов: Абсолютно поддерживаю постановку вопроса Плющева. Готов с ним на эту тему и публично дискутировать
С. Бунтман
―
Мы сейчас прервемся и через 10-11 минут продолжим.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Поехали дальше. Даже придется в «на колу висит мочало» немножко сыграть, потому что, естественно, далеко не все слушают. Знаешь, не слушают, но высказываются.
А. Венедиктов
―
Ну, бывает.
С. Бунтман
―
Вот скажи мне, пожалуйста, по партийным спискам по электронному голосованию.
А. Венедиктов
―
Я же говорил по Москве. «ЕР», ЛДПР и «Новые люди» имели больше голосов, чем на участках. КПРФ, справроссы и «Яблоко» имели меньше голосов, чем на участках. То естьСергей Пархоменко
вчера говорили о двух партиях. Нет, это не так. Это 6 партий. И вот по-разному. Как себя вели.Мы вообще не очень хорошо понимаем пока, как ведет себя избиратель в электронном голосовании. Наверное, надо было чаще проводить тестирования общегородские, то есть смотреть, когда он приходит, что на него влияет, на время голосования. Не с чем сравнивать. Нельзя же сравнивать поведение избирателя, который в любую секунду, не отрывая задницы от дивана или не уходя из парка, голосует, и человека, который встает, одевается, выходит. Это другое электоральное поведение. Но поскольку у нас никогда такого не было, не с чем сравнить. Первые федеральные выборы. Базы нет.
Я хочу еще раз сказать, что мне кажется, было бы правильным – я, конечно, об этом буду дискутировать и с городскими властями, и с ЦИКом, и с Госдумой, – чтобы внутригородские голосования шли на нашей платформе.
С. Бунтман
―
Включая выборы главы региона, то есть мэра.
А. Венедиктов
―
Да, конечно. Это московские выборы. Понимаешь в чем дело, у нас у всех тогда кабинеты… Это тоже надо поженить две платформы: московскую и федеральную. Потому что есть Госуслуги, есть Мосуслуги, в них разный набор. Но это хорошая задачка, интересная.
С. Бунтман
―
«Какие в принципе возможны, - Георгий спрашивает, - доказательства электронной фальсификации, чтобы этому поверили неспециалисты?»
А. Венедиктов
―
Вот я не специалист, Георгий и вы, наверное, тоже. Очень грамотный вопрос. Спасибо. Надо показать, что было вмешательство, цифровой след. Ну, мы видели попытку взлома. Мы же видели, она же фиксируется в первый час. И когда у нас вдруг начало лететь 47 тысяч запросов в секунду… Нам же обещали, что сломают. Вы же сами это знали. Мы даже на волнах «Эха Москвы» рассказывали об этих джентльменах, которые обещали сломать, взорвать всю эту историю. Не получилось. Но след-то взлома остался. Если был взлом – это одна история. Если был вброс – не возможность, а вброс – точно. Если была замена… И вот этот час 20 – 21 очень важный. Его важно поминутно разложить, что было возможно, что – нет.Но есть интересные вещи. Ну, например. Теперь об этом можно рассказать. Если ты при электронном голосовании копировал свою транзакцию – у тебя просто есть эта длинная цепочка – ты лично можешь взять ключ, который сейчас лежит, и сравнить свою транзакцию с общей базой и посмотреть, так ли учтен твой голос, не подменили ли твой голос по этой транзакции. Это то, о чем во время, по-моему, то ли Конституции, то ли МГД писал «Голос» и писала «Медуза»*. Сейчас ключ опубликован для всех был. Вот тот, кто сохранил транзакцию, просто может проверить. И если ваш голос сохраненный не совпадает с тем, что сейчас лежит, – это серьезная тема, – ну так сравните.
Мы говорим: «Слушайте, есть бумага. Все напечатано. Остался бумажный след». Я был против. Теперь я понимаю, что я молодец, потому что меня завалили тогда. Остался бумажный след, вот эти листочки, которые падали. Ну давайте, Коммунистическая партия пусть обратится в МГИК или в ЦИК и сверит это. Нет обращений, Сереж. Нету. Все есть на бумаге. Это ж не после.
Давайте себе представим, что в 20 часов, в этом часе, когда шла турбулентность, собирали ключ дешифровки, взяли ящик весь и подменили. Но бумажки-то печатались в тот момент, когда шло голосование. Ну!
С. Бунтман
―
Ну.
А. Венедиктов
―
Баранки гну. Так что, Георгий, мы с вами можем только ждать.
С. Бунтман
―
Вот график.
А. Венедиктов
―
Слушайте, график на сайте.
С. Бунтман
―
Подождите. Вбросы или не вбросы – пики, которые были? Вот за Хованскую, например.
А. Венедиктов
―
Вот если вы посмотрите...
С. Бунтман
―
Утренние пики.
А. Венедиктов
―
Так эти утренние пики у всех кандидатов. Просто они у них меньше, потому что за них и голосовало меньше. Условно говоря, за Хованскую 38 тысяч голосов онлайн, за Брюханову – 23 тысячи. Остальные – меньше. Но собственно пики, подъемы... Посмотрите. Мы это опубликовали. Ой, никто не хочет это смотреть. У нас на сайте это висит. Мы просто увеличили в масштабе. И мы видим время подъема и время сброса. Мы не знаем, как ведет себя электронный. Но мы точно знаем, когда штаб рассылал напоминание – это совпадает с пиком. Вот каждый раз. Мы разослали три напоминания. Одно точно было в последний день, 19-го. Три пика. Естественно, когда начиналось голосование. Оно так и росло.
С. Бунтман
―
Можно я хозяйственную необходимость одну Сереже скажу? Сереж, попроси, пожалуйста, притащить зарядку.
А. Венедиктов
―
Сдыхает.
С. Бунтман
―
Да, сдыхает ноутбук.
А. Венедиктов
―
Ноутбук сдыхает.
С. Бунтман
―
Дальше.
А. Венедиктов
―
Поэтому посмотрите график сами. Этот график почему-то штаб Брюхановой не публикует. А мы просто увеличили масштаб – и сразу стало видно, что он одинаков. Ну и утро первое – люди пошли. Нажали кнопку и на 3 дня свободен. Это такая история, которую надо изучать. Я еще раз повторяю, электоральное поведение.Более того, у нас были разногласия, как вы знаете. Я видел вопрос, Сереж, извини, на бумаге: «Почему вы хотели электронное 2, а сделали 3?» Потому что так решил ЦИК. Мы по-прежнему хотели 2. Мы хотели 2 дня электронное, но ЦИК решил, что 3 дня будет общее. Ну, хорошо. Но мы хотели, чтоб электронное было 2 дня, и те, кто не захотел или не смог электронно проголосовать, пришли бы ножками. Нам отказали. Это все было публично. Сочли вот 3 дня электронное и 3 дня… Я говорю: «Хорошо, будем дальше обсуждать, что делать дальше, как дальше жить, что лучше, что эффективнее».
По мне так, для точности голосования нужно, чтобы электронное было 2 дня, если 3-дневное, а в последний день те, кто не проголосовал электронно, но записался, могли бы прийти. В этот раз этого не было. В Конституции это было.
С. Бунтман
―
А теперь получается, что Шпилькин врет, да?
А. Венедиктов
―
Нет, никак. Вот точно нет. Ну как математика может врать? Математика не врет. Дальше вы делайте выводы. Ну вот смотрите, все говорили: «Вот “Единая Россия” в Москве имеет от 15 до 20% рейтинг». Так сколько голосов она получила от московских избирателей? 18,36%. Ну, 15-20. Ну, слушайте. Почему-то никто не пишет и не говорит, а сколько КПРФ имела. Да, хорошо, «Единая Россия» имела 30%. А КПРФ? Вы найдите этот ответ у Сергея Шпилькина. Я не нашел.
С. Бунтман
―
Здесь все время говорят, пригласите того или иного специалиста.
А. Венедиктов
―
Пишите фамилии. Кого?
А.Венедиктов: Остаюсь сторонником расширения применения электронного голосования
С. Бунтман
―
Сухоруков.
А. Венедиктов
―
Так он был же! Он был позавчера. Он был в «Утреннем развороте» позавчера, после чего я приехал, попросил его подождать и попросил его войти в рабочую группу, в группу аудита. Ну вот. Вот и пригласите. Это редакционная политика «Эха Москвы». Ни гости, ни сотрудники не обязаны соглашаться с мнением главного редактора и поддерживать его в том, что касается общественно важной повестки дня.
С. Бунтман
―
Статистическая аномалия, все-таки эти пики в воскресенье.
А. Венедиктов
―
Нет никакой аномалии, потому что нет номалии. Мы не знаем, как ведет себя электронный избиратель. Нам не с чем сравнить. Когда выговорите «аномалия» – это значит должна быть база. Базы нет. Первое голосование. История: с чем сравнивать? Вот когда говорят «аномалия», с чем-то надо сравнивать.Извини, я вернусь к американским выборам. Я думаю, где я это все слышал? Штат Пенсильвания, выборы президента. Избиратели Трампа (республиканцы) вели себя иначе, чем избиратели Байдена (демократы). И Трамп уже праздновал победу, потому что он в Пенсильвании опережал на 10 пунктов. А потом пришли голоса дистанционные. Ну, там – почтовые. И 3/4 (75% из 2,5 млн) голосов по почте ушло к Байдену. Они вели себя иначе. Дело не в том, что там было то, сё. Просто эта курия, если кто-то помнит Древний Рим, ведет себя иначе, голосует иначе, голосует в иное время суток, нежели курия ножками на избирательные участки.
С. Бунтман:
―
«Сравнивать с голосованием по Конституции».
А. Венедиктов
―
Нельзя.
С. Бунтман
―
А что по Конституции? Нельзя.
А. Венедиктов
―
Во-первых, там было да/нет, там была двоичная история. А во-вторых, там не было отложенного голосования. Но если по Конституции вы хотите сравнивать, то я вам напомню, что электронно 62,38% поддержало власть и 37,62% поддержало оппозицию. Сейчас то же соотношение. Оно то же. Ну посмотрите, оно то же. «Единая Россия», повторяю, в Москве получила 44%. Коммунисты получили в 2 раза меньше – 22%. Вот это отвечает всем рейтингам до выборов.
С. Бунтман
―
Скажи мне, пожалуйста, при составлении этой команды, которая будет проверять, у тебя были консультации с Компартией?
А. Венедиктов
―
Еще как. Собственно, это была идея Компартии. В штаб в последний день приходит делегация Компартии во главе с первым замом Зюганова Юрием Афониным. Естественно, мы открыты. Они садятся. И Афонин приводит с собой трех программистов.Мы садимся, начинаем обсуждать. Афонин говорит: «Я хочу отменить электронное голосование». Я говорю: «Юрий Вячеславович, вы же юрист. Ну как штаб может отменить электронное голосование? Вы не туда пришли. Идите в ЦИК и в суд. Вот что вы от нас хотите?» Он говорит: «Я хочу аудит». Я говорю: «Хорошо. Нет возражений у штаба? Нет. Будет аудит». «Угу, - говорит он. – А кто будет во главе?» Я говорю: «Во главе будет Григорий Мельконьянц тогда. Он не принадлежит ни к какой политической силе. Он сопредседатель “Голоса”, который объявлен иностранным агентом».
А там очень смешно. В этой делегации был депутат Сергей Обухов, который писал закон об иностранных агентах. Он так посмотрел на Мельконьянца. Я говорю: «Секундочку, это я решаю. И два заместителя у него будет. Вот будет Володя Чернецкий из штаба. И давайте вашего заместителя». Он говорит: «Будет Николай Волков, наш юрист». Я говорю: «Отлично». – «И я хочу, чтобы мои программисты, которые со мной пришли, вошли в этот штаб». Я говорю: «Отлично». И они входят в этот штаб. Ну что еще? Это предложение коммунистов.
С. Бунтман
―
Елена Петрова: «Максим Кац вчера был в“Слухай Эхо”».
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Это можно посмотреть еще раз.
А. Венедиктов
―
Да. Он был приглашен. Это редакционная политика «Эха Москвы»: разные значимые точки зрения должны быть представлены. И не только Максим Кац был в «Слухай Эхо», но иАнастасия Брюханова
была в «Утреннем развороте» у Курникова и Баблоян. И это тоже можно посмотреть.
С. Бунтман
―
Я хочу предупредить один нечестный шаг по отношению к тем, кто будет спорить. Мария Хам, которая готова ящик шампанского выставить за то, что я голосовал за «Яблоко». Я об этом говорил. Это нечестно с вашей стороны.
А. Венедиктов
―
Да, Сергей голосовал за «Яблоко». И я голосовал за «Яблоко». По-моему, Ира Воробьева голосовала за «Яблоко».
С. Бунтман
―
Я говорил неоднократно, почему я не собираюсь голосовать за КПРФ. Кстати говоря, «Умное голосование» было, я скажу, и для меня, например, умным в Кунцевском районе. Там вполне интересный человек был в Кунцевском округе.
А. Венедиктов
―
Я не знаю.
С. Бунтман
―
Лобанов.
А. Венедиктов
―
Да, вполне интересный. Да, Лобанов. Есть такой, да. Хороший, МГУшный. Михаил Лобанова.
С. Бунтман
―
Я просто знаю, он внятно совершенно выступал. И внятная программа у него была.
А. Венедиктов
―
Смотри, тут история еще вот в чем. Есть две разные вещи. «Умное голосование» призвало не голосовать за «ЕР» по спискам партий и голосовать за любую парламентскую партию, то есть либо за КПРФ, либо за ЛДПР, либо за справроссов. Вообще невозможно. Такой выбор для меня невозможен. Мой выбор совпал с «Умным голосованием» в моем округе. Я уже говорил, я голосовал за Игоря Николаева. К сожалению, он набрал мало.Но история с голосованием за кандидатов от Компартии более тонкая. Ты абсолютно правильно заметил. Если бы я был в 197-м, возможно, я бы за Лобанова голосовал. Не знаю. Надо смотреть, кто там. Там на «Яблоко» надо смотреть.
С. Бунтман
―
Там невнятный был человек из «Яблока».
А. Венедиктов
―
Но, простите меня, опять же сейчас обидятся, в 205-м округе идет Сергей Обухов, депутат от КПРФ, автор закона об иноагентах. И «Умное голосование» призывает голосовать за автора закона. Он именно писал его. Вместе, конечно, с тремя другими. Но под ним подпись стоит Обухов. И «Умное голосование» приглашает нас голосовать за этого человека?
С. Бунтман
―
Но это ж тактика, для того чтобы отъесть от «Единой России».
А. Венедиктов
―
Не, секундочку. Еще раз. Никогда. Только после этого говорить о требовании отменить этот закон об иностранных агентах не стоит. Вы автора переизбираете в Госдуму. Вот Лобанов – да, Обухов – нет. Например, если говорить о Компартии. Есть господин Курганский в 204-м округе, который готовил телеграмму Лукашенко после того, как он справился с оппозицией. Ну вот. Есть дивные люди в провинции, которые зарекомендовали себя. Если человек не замазан и идет от Компартии… Есть очень хороший историк в Самаре, по-моему, Михаил Матвеев, поддержанный КПРФ. Я бы за него проголосовал.
С. Бунтман
―
Так же, как говорил. Я бы за Сережу Шаргунова.
А. Венедиктов
―
Да, Сергей Шаргунов. Я бы за него проголосовал. То есть это вопрос опять бульдозера. Не тотальный. Сейчас новости. Серег, извини, я оторвусь.
С. Бунтман
―
Пожалуйста, пожалуйста. Новости через несколько секунд у нас будут. А после новостей мы продолжим.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. Вот здесь отвечая на вопросы, именно группа специалистов и занимается тем, как можно посчитать по БЧ-1.
А. Венедиктов
―
Я не знаю, что такое БЧ.
С. Бунтман
―
Блокчейн первый. Как можно посчитать переголосовавших?
А. Венедиктов
―
Вот они этим и занимаются.
С. Бунтман
―
Дальше. Если докажут нарушения…
А. Венедиктов
―
Тогда и будем разговаривать.
С. Бунтман
―
Ты будешь настаивать на переголосовании?
А. Венедиктов
―
Смотря какие нарушения и сколько их.
С. Бунтман
―
Ага!
А. Венедиктов
―
Что такое переголосование? Решение о переголосовании – то, что вы сказали – об отмене или новом голосовании. Но ведь не так же ставят вопрос. Ставят вопрос об отмене результатов голосования. Какое переголосование? Вы о чем?
С. Бунтман
―
То есть отмена результатов электронного голосования.
А.Венедиктов: «Умное голосование» изначально выстраивалось под коммунистов в Москве
А. Венедиктов
―
Электронного голосования. Какое переголосование? И решение это принимают уже суды. И решение рабочей группы могут взять истцы, ответчики и использовать это в судах. Это решение даже уже не ЦИКа. А свое мнение я, безусловно, выскажу, как только у меня будет предложение решения на руках от рабочей группы.
С. Бунтман
―
Понятно. Повысились заболеваемость и смертность сейчас.
А. Венедиктов
―
О, да. То, что мы говорили. К сожалению, ничего нового. Четвертая волна, о которой мы с вами говорили. Я знаю, что Депздрав приводит в боевую готовность систему: врачей, койки. И это началось до выборов. Москва готовится к этому. Но вы же понимаете. У нас в Москве треть людей не доверяет вакцинам. Всегда треть, еще до эпидемии треть. Вторая треть колеблется. Третья вакцинировалась. Я не знаю, сколько в Москве сейчас вакцинировалось двумя уже вещами.У меня вчера проверяли кровь на антитела. У меня антитела есть. Но все равно я как-то побаиваюсь. И я рекомендую просто соблюдать повышенную гигиену в местах общественного пользования. Вот так я бы сказал аккуратно. Просто рекомендую. Не надо ничего придумывать. Но те, кто вакцинирован, слушаться врачей и стараться не сильно заражаться, потому что вакцинирование приводит к ослаблению возможности заболевания, но не избавляет ее. Тоже не хотелось бы. Ну, как-то так. Но аккуратнее, пожалуйста.
С. Бунтман
―
Здесь готовятся пути отступления в случае чего теми, кто уверен, что были фальсификации. Например, Эд Н пишет: «На техническую группу можно надавить».
А. Венедиктов
―
Со всех сторон. Вы же на меня давите, хотя я не техническая группа.
С. Бунтман
―
Одно дело – народ, а другое дело – ФСБ, мэрия.
А. Венедиктов
―
И что? Да это не выборы мэрии вообще. Отвяжитесь уже.
С. Бунтман
―
Администрация президента.
А. Венедиктов
―
На всех возможно давить. Может, на вас сейчас давят. Может, вам заплатили, чтоб вы это написали. Мы ж не видим. прекратите. В группе находятся люди, которые в своей айтишной среде имеют репутацию. И их задача – посмотреть две вещи, с моей точки зрения. Что мне нужно, вернее. Они могут смотреть все что угодно. Никаких ограничений. Первое: было ли нарушение безопасности, то есть взлом, вброс, перемещение, подмена? И второе: выявить уязвимые и слабые места и сделать предложение по этим местам. Плюс высказаться по поводу переголосования, стоит ли его сохранять и так далее и так далее.В понедельник, послезавтра, первичный доклад уже. Как просили коммунисты, чтоб это было не позже понедельника. Значит, будет в понедельник. Ребята работают. Если вы им не доверяете, доверяйте чему-нибудь другому. Чем я могу вам помочь в этой истории? Ну, не доверяйте. Ну, доверяйте. Ну, неинтересно, правда. Уже на любое «да» есть «нет».
С. Бунтман
―
Конечно.
А. Венедиктов
―
Обычная история.
С. Бунтман
―
Потому что существуют мнения и мнения. Фактов не существует вообще на свете.
А. Венедиктов
―
Нет, я считаю, что любые сомнения, подозрения, скептицизм и неуверенность – это хорошо. Вот мне направили письмо около тысячи членов УИКов, где голосовали бюллетенями на участках. Оно опубликовано у нас. Я сегодня им ответил. Тоже опубликовано на сайте. Это вежливый и сущностный разговор. И такой разговор я готов вести. И мы будем продолжать этот разговор. Если они захотят, конечно. Должно быть две стороны.Но я еще раз повторяю, что я сторонник развития электронного голосования. Я считаю, что да, надо повышать внятность и прозрачность. При одном условии: внятность и прозрачность не должны доходить до того, чтобы голос избирателя был открыт политическим партиям, его работодателю, государству. Вот здесь я буду категорически против. Вот и все.
С. Бунтман
―
Дальше мы идем. Тут еще был вопрос про исследование группы Навального по поводу Лаврова. Ты не комментировал.
А. Венедиктов
―
Я спросил у Дмитрия Муратова, который специалист. Он мне отхарактеризовал. А что там у него нашли? Любовницу? Завидовать будем? Что там такое? Дворцы?
С. Бунтман
―
А что там нашли? Я не знаю.
А. Венедиктов
―
Любовницу, по-моему, нашли. То есть объявляют женщину любовницей. Это влияет как-то на внешнюю политику нашу? Я еще не видел, кстати, Сергея Викторовича. Попрошу его познакомить меня с этой девушкой. Что ж такое, все говорят: «Все знали, все знали». Сколько я летаю с Лавровым… Ну, может, она и была там, но я ее не знал. Вот все знали, все знали. Не все. Я говорю, я летаю с Лавровым много. В его самолете летает пул. И я летал, когда еще никто ни о чем не вспоминал.
С. Бунтман
―
Здесь говорят: «Группа из 157 специалистов в чате. Анализируем который день открытые данные. Невозможно отсеять переголосование».
А. Венедиктов
―
Отсеять переголосование – это начать процесс деанонимизации. Если вы предложите схему технической группе, при которой это не уменьшает тайну голосования, вы с ней и разберетесь. А так заявлять… Вот 157. А где 158-й? Ну ей богу, что вы детский сад устраиваете? Штаны на лямках.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, сыграло все-таки свою роль «Умное голосование»?
А. Венедиктов
―
Наверное, где-то сыграло. Надо смотреть. Смотрите, 225 кресел в розыгрыше в одномандатных округах. Кандидатов, поддержанных «Умным голосованием», посчитало «Би-Би-Си», прошло 15. Из них 11 уже были действующими депутатами, то есть они были переизбраны. То есть только 4 новых появилось. Ну, наверное. Я не знаю.Но есть один очень плохой сигнал, который я хотел вам сказать. Все помнят, что у нас в прошлом году «Умное голосование» очень хорошо зарекомендовало себя в городе Томск. В Томске в городском Собрании из 35 депутатов 19 было избрано при поддержке «Умного голосования», больше половины. Я посмотрел. Сейчас при выборах в Госдуму Томск был разделен на 4 округа, и в каждом из них большинство набрала «Единая Россия». Вот. Естественно, «Умное голосование» не поддерживало единороссов. Ну вот буквально табличка.
Я говорю, это инструмент, но он не универсальный. Это было ошибочное решение делать его математически универсальным. Во-первых, были люди, которые, мне кажется, дискредитировали в глазах многих «Умное голосование». Я уже называл. И надо помнить, что власть, которая уже понимала, как действует «Умное голосование», тоже играла контригру, а не сидела, как пастушок-дурачок, на пригорке с высунутым ртом слюнявым, и слюна капала. Тоже действовала. В Томске, кстати, не было электронного голосования, так чтоб сразу. Это было голосование бюллетенями.
Говорить о том, что этот инструмент можно применять – да. Но он должен быть, конечно, избранный. Атомную бомбу можно взорвать только один раз. Вообще, это все оружие сдерживания должно быть, с моей точки зрения. Но я не консультант ни тех, ни других, поэтому я могу только по последствиям говорить.
С. Бунтман
―
Вот Ирина Машкова пишет, что там не любовница, а там за счет государства Лавров ведет разгульный и богатый образ жизни, и квартира в Лондоне у падчерицы. А еще пишут, что отдых на яхте Абрамовича.
А. Венедиктов
―
Вопрос первый. Я про падчерицу помню. А кто муж этой женщины, известно? И сколько у него денег, написано? Насчет разгульного образа жизни. Вы меня извините, я уж график Лаврова знаю. У него возможность вести разгульный образ жизни исключительно в самолете. Что касается яхты. Наличие на этой яхте Лаврова – там этого нет просто. Может, он там и был, но это не доказано. Эта женщина была. А Лавров там где? Просто ни разу. Его не видели, его не фотографировали. Все-таки когда политики, а Лавров – политик, он один из лидеров «Единой России» был в тот момент…В данном случае расследователи играли на другой стороне, пытаются скомпрометировать – это нормально. Но если говорить о журналистике в данном случае, то для того, чтобы чего-то доказывать, нужны факты, а не только умозаключения. Очень много умозаключений, очень мало фактов.
Но еще раз повторяю, меня гораздо больше интересует, Ирина, наша, на мой взгляд, провальная внешняя политика, которую возглавляет Лавров. Провальная в смысле количества друзей – у нас не растет, а уменьшается. Количество окружающих нас соседей становится, на мой взгляд, все более и более отстраненным. Вот это по Лаврову я готов обсуждать. А все остальное… Ну, хотите – верьте, хотите – нет. Это же вопрос веры. По вере – это к Илариону или к Кириллу, или к отцу Тихону.
С. Бунтман
―
Скажи, пожалуйста. Здесь задают вопрос: «Цель того, что ты хочешь доказать – что власть честная?»
А. Венедиктов
―
Я ничего не хочу доказать. Это вы задаете мне вопросы. Я готов отвечать по совершенно другим вопросам. Извините, ради бога, я же сказал, выборы нечестные изначально. Вот я говорю, выборы нечестные. Наблюдение, которое осуществлял наш штаб, показало, что у нас чудовищная ситуация с надомным голосованием. У нас 220 тысяч надомников было. И по нашим предложениям аннулировались урны надомные.В списках людей были умершие. Не электронного голосования. Юрий Михайлович Лужков не был вычеркнут. И пока не будет электронного реестра избирателей, будут приходить сообщения об уходе человека из жизни, он будет оставаться в списках избирателей год, два, три, четыре, пять, сколько угодно. Какие же честные? Нужно совершенствовать процедуры.
Дело не во власти честной, а делать выборы более честными, чтобы выборы отражали мнение избирателей, большинства, меньшинств, мнение программ, людей. Вот что надо делать. Поэтому я хочу доказать, что надо действовать в сторону защиты интереса избирателя, а не кандидата и не члена избирательной комиссии, уж простят они меня. И это больше всего раздражает.
На нас раздражаются политические партии, на нас раздражается избирательная система, властные политики, на нас раздражаются члены избирательных комиссий, которых мы контролируем или проверяем, или наблюдаем за ними, потому что мы не их интересы защищаем, потому что мы защищаем и закрываем собой право избирателя свободно выбирать в стране авторитарной, где давление разное – давление пропаганды, давление работодателя, давление государства, давление собственной политической партии – существует.
И задача – пытаться сделать так, чтобы ослабить это давление. И, собственно говоря, я считаю, что мы это делали. Но, в принципе, я говорю, если группа вынесет решение, что не нужно переголосование, мы будем его обсуждать.
С. Бунтман
―
Александр Васильевич спрашивает меня, не удивляет ли меня, что вся Москва за «ЕдРо»? Во-первых, не вся Москва за «ЕдРо». Во-вторых, еще надо долго проверять.
А.Венедиктов: Мы не знаем, как ведет себя электронный избиратель. Нам не с чем сравнить
А. Венедиктов
―
Можно я отвечу?
С. Бунтман
―
Подожди. Меня спросили. Я отвечу.
А. Венедиктов
―
Про удивление тебя спросили.
С. Бунтман
―
Меня – про удивление. Меня это удивляет. Но я не кричу сразу, что это фальсификации, вот в чем дело. Хотя они есть.
А. Венедиктов
―
Александр Васильевич, во-первых, они есть. А во-вторых, не удивляет совсем. Вы социологию города понимаете? Например, в городе огромная прослойка военных пенсионеров. Любой военный отслуживший, ставший военным пенсионером в 45 лет, получает сертификат и имеет право в городе поселиться и его семья. Это люди порядка в основном. Они разные, конечно. Тем не менее. Мы знаем, что военные, их семьи, их дети при поступлении имеют привилегированное положение благодаря Путину. И они это ценят. Раз. Мы это видим на всех выборах.Ну давайте посмотрим последние выборы. На выборах мэра Собянин, поддержанный Путиным, конечно, получил 1,5 млн голосов. Это было 70% от пришедших (20% было). Вот это база «Единой России». Я все время говорю, база «Единой России» – это 1,5 млн, внимание, из 7,5 млн (20%). 20% избирателей – это база «Единой России». Какое это большинство? 1,5 млн.
Сейчас «Единая Россия» получила меньше, чем Собянин, при приходе уже 4 млн. Собянин – 70% (это 1,5 млн), а «Единая Россия» сейчас – 44% (при тех же 1,5 млн). Меньше. Те же самые 1,5 млн. Притом что Путин получил 3 200 000. А на Конституции Путин получил 2 400 000 здесь. И когда я говорил о том, что «Единая Россия» точно получит 1 200 000 – 1 300 000, вот, пожалуйста, вам.
А теперь вопрос: а кто стоит против в Москве «Единой России»? Вы мне говорите, коммунисты? Окей, давайте посмотрим на результаты выборов коммунистов. До электронки не больше 500 000 голосов. Никогда. Ни на каких выборах. Опять, если говорим о выборах мэра, господин Кумин получил 300 000 или 350 000 голосов. На выборах в МГД сложно, потому что были кандидаты, которых поддерживала и мэрия, и коммунисты: Горбенко, Кумин, младший Зюганов. Ну, предположим, 500 000 голосов.
И сейчас коммунисты получили на участках 575 000 голосов и плюс электронка 300 000 в Москве дала. И я считаю, что эти 300 000 – это и есть «Умное голосование», это и есть протестный электорат. И еще часть, наверное, которая была ножками на участках – 170 000, предположим. То есть 500 000 протестного электората и 500 000 коммунистов. Ну, 400 на 500, скажем. Вот, если мы говорим о выборах в Москве в последнее время, если мы говорим о тех выборах, где явка специально не сушилась. Это цифры. И каждый раз вы можете по ним идти.
Когда у Путина стало больше 50% в Москве, знаете?
С. Бунтман
―
Когда?
А. Венедиктов
―
После Крыма.
С. Бунтман
―
А, ну да.
А. Венедиктов
―
До Крыма Путин никогда не брал больше 50%. И когда идут опросы даже в протестном электорате, Крым дает «за» 78%, а в правительственном, лоялистском электорате – 92%, что вы хотите? И когда любая партия рассчитывает свои возможности, она должна это учитывать: «Единая Россия» – 1,5 млн. Это базовое. Они могут удваиваться, когда Путин, на 50%. Но что мэр, что Госдума – 1,5 млн. Так оно и случилось. Я говорил об этом за 2 месяца. Это вопрос мобилизации был и все.
С. Бунтман
―
Меня удивляет именно потому, что в Москве, как и во многих других больших городах, да и вообще почти везде, есть абсолютный доступ в один клик к информации. Но просто люди не хотят информации.
А. Венедиктов
―
Нет, почему? Сергей, смотри, я объяснил, что правоохранители и члены их семей – это одна из социальных баз серьезных президента Путина и правящей партии. Это факт. Есть часть пенсионеров, которые выбирают между стабильностью и турбулентностью. Есть огромные исследования этого вопроса. Грубо говоря, «Единая Россия», Путин, Собянин, неважно, свалим все в кучу – это «С» как стабильность. Да, вниз тихонечко, немножко сыпется, морковь растет, но это стабильность. Люди думают: «Ну вас на фиг с вашими предложениями реформ. Мы уже прожили эпоху реформ в 90-х. Мы не хотим».И вот эти 20% населения поддерживают власть активно. И когда происходят выборы, они мобилизуются (или их мобилизуют), и они приходят и голосуют. Но это социология. Социология – это не буржуазная девка, это наука.
С. Бунтман
―
Это состояние комфорта.
А. Венедиктов
―
Да. Нет, для некоторых – состояние комфорта. Для меня состояние комфорта – это турбулентность. А для многих людей состояние комфорта – это стабильность.
С. Бунтман
―
Две вещи спрашивают. Сыграло ли какую-то роль заявление предвыборное Явлинского, когда уже Навальный сидел, когда его уже посадили омерзительно?
А. Венедиктов
―
Я не думаю. Мы же с вами прекрасно понимаем, что «Умное голосование» изначально выстраивалось под коммунистов в Москве. Ну вот из 15 округов, по-моему, 11 – это коммунисты. Еще раз повторяю, цифры показывают, что сыграл роль призыв «Умного голосования» вне зависимости от того, что сказал Явлинский. Слушай, было решение Политсовета партии бороться за освобождение Навального и других политзаключенных.
С. Бунтман
―
Да, в отличие от некоторых других.
А. Венедиктов
―
Да. Но это было еще до того. Ну, ничего. Я думаю, минимально. То есть я думаю, что если бы, конечно, «Умное голосование» призвало бы голосовать за «Яблоко», то из моих расчетов, «Яблоко» получило бы больше 500 000 голосов. Оно получило сейчас 187 000. И вот эти 400 000 протестных – это 2/3 суммарно от протестных – проголосовали бы за «Яблоко». Но поскольку «Умное голосование» призывало голосовать в данном случае по партиям только за парламентские партии, то те люди, которые пошли за «Умным голосованием», они за «Яблоко» не могли проголосовать никак. То есть я думаю, что этот призыв «Умного голосования» лишил «Яблоко» в Москве порядка 300 000 голосов.
С. Бунтман
―
Я хочу тебе сказать, что я согласен. Здесь было замечание, что военные пенсионеры – достаточно большая, ощутимая их часть – голосуют за КПРФ.
А. Венедиктов
―
Это военные пенсионеры, которым 70. А военные пенсионеры, которым 45…
С. Бунтман
―
Вот 65-70.
А.Венедиктов: У вас есть вопросы в ГАС-выборам? Уже нет ни у кого. Ни у Орешкина, ни у Кынева
А. Венедиктов
―
Да. А военные пенсионеры, которые в Москве получили право при Сердюкове – это 45+. Я же говорю в целом. Я не говорю про каждого человека сказать. Бюджетники, пенсионеры, военные. Это отвратительно, на самом деле. Извини меня ради бога, ты ведешь своего ребенка к врачу или сам едешь к врачу к бюджетнику, и ты никогда не спрашивал: «А как вы голосовали на прошедших выборах? Могу ли я вам доверять своего ребенка?»? И в школе то же самое: «А как вы голосовали?»Помнишь эту историю дивную с Рейганом? Слушателям напомню. Когда раненого Рейгана привезли и положили на стол вынимать пулю, перед наркозом он еще пошутил через страшную боль, потому что у него был расплющено это все, он сказал: «Я надеюсь, что среди вас есть республиканцы». На что хирург главный сказал: «Сегодня мы все республиканцы, господин президент».
Это та самая история: «Бюджетники…», и губу отвесить. Как вы хотите, чтобы люди за вас голосовали, когда вы через губу с ними разговариваете?
С. Бунтман
―
Даже договорились до того, что у Лукашенко была изящнее фальсификация выборов.
А. Венедиктов
―
Езжайте в Беларусь. Там вам будет счастье.
С. Бунтман
―
Дорогие друзья, мы на этом завершаем. В 15 часов вы придете со своими дизлайками ко мне в передачу о районе Соколиная Гора.
А. Венедиктов
―
Похвалим Сергея Александровича, поставим лайки ему хотя бы. Ладно мне, ему хотя бы.
С. Бунтман
―
А мне-то за что?
А. Венедиктов
―
За то, что терпишь. Ты терпила.
*
российские власти считают организацию иностранным агентом