Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-09-04
С. Бунтман
―
Добрый день. Наблюдаем. 12.07. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Илья Крылов - звукорежиссер. Вы уже слышали, что нас и показывают. Кому полагается. Начнем с печального недоумения, которое у нас каждый год с 1 по 3 сентября возникает. Это о Беслане. Да, по-разному вспоминают в обществе и там, а вот государство как-то совершенно самоустраняется от этого воспоминания.
А. Венедиктов
―
Да, оно самоустраняется.
С. Бунтман
―
Как ты думаешь, что происходит. Или болезненно или вообще начхать.
А. Венедиктов
―
Нет, концепция последних 20 лет развития российской государственности заключается в том, что Путин – победитель. Бэтмен. Приехал, прилетел – победил. И государство празднует победы. Даже притом, что заложники в Беслане были освобождены – при этом 330 человек погибло. Это не победа. В понимании Путина это точно не победа. Это трагедия. Это драма. Это поражение, наконец. Напомню, что это 2004 год, это уже закончилась его первая каденция и пошла вторая. Второй срок президентства. Поэтому это не ложится в концепцию развития российского государства при Путине, восстановление государственности – победа за победой, победа за победой. Я думаю, что это понимает все окружение Путина, которое определяет, как праздновать, что праздновать. Потому что празднование для Путина – мы это видим по 9 мая, по 3 сентября, кстати, перенесенному специально. День победы над Японией, день окончания Второй мировой войны напомню, был перенесен со 2 на 3-е специально для того чтобы затмить…
С. Бунтман
―
Ты уверен, что специально?
А. Венедиктов
―
Да уверен. Потому что никакие исторические события 2-го сентября произошли, а 3-го не произошли. Это нужно было просто как бы сказать, такая трагедия заменена празднованием победы. Окончания Второй мировой войны. И в умах естественно российских людей, советских людей конец Второй мировой - это великое счастье. Закончилась кровопролитнейшая война. Берется локальная трагедия и заменяется мировой победой. Ну очевидно. Чего не очевидно. Чего здесь удивительного. В том, что эта команда действует таким образом. Введение новых праздников – 4 ноября и так далее. Для Путина празднование - это всегда символические вещи. Я напомню, что я всегда говорил, что он человек-символ, он человек, который очень много внимания в своей жизни и бытовой и государственной уделяет символам. И поэтому бесланская трагедия она безусловно трагедия, она считается локальной. Отмечается праздник 1 сентября. 3-го – праздник освобождения, окончания Второй мировой. Ну и вот. И где здесь место для трагедии. Поэтому такая неадекватная реакция была на фильм Дудя про Беслан. Неадекватная реакция абсолютно. Я имею в виду у власти. И поэтому, собственно говоря, мало что происходит. Я не знаю, знают ли наши слушатели, что есть много памятников, посвященных воспоминаниям трагедии Беслана. В Москве есть памятник, о котором, наверное, многие из вас не знают, скажем так. Туда действительно, всегда болезненно, когда туда приходят иностранцы, иностранные послы. Возлагают цветы. И московские власти, и федеральные власти не приходят. Были люди, это в Москве, в центре, конечно в Беслане день поминовения и мы присоединяемся к нему, безусловно. И помним, и говорим об этом в эфирах. Нас обвиняют в том, что мы наживаемся на трагедии. Чего мы нажили в этом? И забывают о роли Руслана Аушева, который спас 17 человек. Новорожденных, которые там оказались. Младших братьев и сестер. Забывают даже о тех спецназовцах, которые вытаскивали детей. Даже о них забывают. Потому что это не победа. Это была не победа. Это была трагедия, разрешившаяся таким образом. При этом четверть заложников погибла. 25%. Норма убыли, как мне сказал один тогда военный, – превосходит все мыслимые и немыслимые истории. Потому что при освобождении силовом заложников у них есть, оказывается, какие-то графики, таблицы у военных. И норма убыли, то есть потерь, человеческих потерь составляет от 2 до 4%. А здесь – четверть! 25. Поэтому это трагедия, это правда трагедия. Именно про трагедию власти не хотят вспоминать. А что, вспоминают о трагедии подлодки «Курск»? А что, вспоминают про город Крымск. Вы уже забыли про город Крымск? А что, вспоминают про взрывы в Магнитогорске что ли? Или в Кемерово. Вот закончился процесс и всё. Я уж не говорю про взрывы домов в 1999 году. Это все трагедии, связанные с нашей современной историей и нынешняя власть не хочет их вспоминать ровно потому, что они омрачают картину движения от побед к победе. Вот, на мой взгляд, это мое субъективное суждение или оценочное суждение, как принято говорить. На мой взгляд, в этом причина, не в конкретном событии, а в подходе к тому историческому наследию, которое оставит президент Путин далее.
А.Венедиктов: Концепция последних 20 лет российской государственности заключается в том, что Путин – победитель
С. Бунтман
―
Да, только при этом стоит помнить. Если постоянно с победителем Бэтменом сравнение, стоит помнить историю Бэтмена вообще-то. Которая полна трагедий.
А. Венедиктов
―
Все равно он победитель. Это же вопрос трактовки.
С. Бунтман
―
Я несколько раз, - пишет Дина, - переписывалась с городскими властями насчет памятных досок в метро. Лубянка и Парк культуры. Помнишь еще такие. Мне отвечали, очень характерный ответ, что это вызывает негатив.
А. Венедиктов
―
Да, и, во-первых, у кого вызывает негатив. Это раз. И мы знаем, у кого вызывает негатив. Это концепция движения к счастью. От победы к победе. Все, что связано с трагедиями – это вызывает негатив. И кстати, я вам хочу сказать, что, к сожалению, не могу сказать большинство, но значительная часть населения разделяет этот взгляд. Это правда. Ну зачем, хорошо, похоронили мертвых, их место на кладбище. Вспомни историю, которая продолжается с мостом памяти Немцова. Где уже много лет. А зачем напоминать? Для этого место на кладбище. Здесь люди гуляют, здесь дети резвятся. Это говорят просто люди. Это не говорят чиновники или полицейские. Зачем это в центре города устроили.
С. Бунтман
―
У меня есть ощущение, что если власть настойчиво говорила, то очень многие люди повторяют, как попугаи, они бы повторяли то, что надо помнить
А. Венедиктов
―
Категорически с тобой не согласен. Обратка. Сейчас скажу, почему. Наоборот, власть знает, что часть населения к этому так относится и на это опирается. База – это отношение людей. И то, что я уже неоднократно говорил, что команда Путина принимает форму большинства населения, отвечает запросам большинства населения, которое уменьшается, согласились. Усталость от власти, от этой команды. Но, тем не менее, опирается на это. Крым показал. 85%. Это факт. Поэтому в данном случае, конечно, через телевидение, через пропаганду свои взгляды закрепляются, цементируются и так далее. Но мне кажется, что в основе лежит не пропаганда. Нельзя людей считать баранами. Живут в современном мире, в мире, который тяжелый и опасный. Они реагируют на это, власти я имею в виду – ну народ же хочет. Распни его, распни - это кто?
С. Бунтман
―
Я не уверен только в двух вещах. Вещь первая – в адекватности обратной связи, которую от того же народа получает начальство. И начальство реагирует на то, что ему кажется присущим народу. И тем самым и формирует. Это обратная связь. Но мне кажется, что ты недооцениваешь попугайство очень многих людей, которые это повторяют. Зачем нам…
А. Венедиктов
―
Не согласен совершенно. Считаю, что именно запрос формирует ту власть, которая есть. А это вторичная история. Обратка – вторичная история.
С. Бунтман
―
Здесь можно по этому поводу устроить дискуссию.
А. Венедиктов
―
Я тебе приведу пример. Напомню, в 2016 году на выборах в ГД «Единая Россия» в Москве получила 13 мест из 15. Знаешь, сколько процентов избирателей проголосовало за «Единую Россию»? Сказать тебе?
С. Бунтман
―
Ну скажи.
А. Венедиктов
―
13%.
С. Бунтман
―
От избирателей всех. Не от явки.
А. Венедиктов
―
От избирателей. От людей, имеющих право голоса. А где еще 87%? Давайте покажем свое место «Единой России». Где эти 87%?
С. Бунтман
―
Ты не очень опровергаешь то, что я говорил.
А. Венедиктов
―
Очень.
С. Бунтман
―
Это называется абсолютнейший пофигизм.
А. Венедиктов
―
О! Так на это расчет.
С. Бунтман
―
Да, а попугай он и есть пофигист.
А. Венедиктов
―
А попугай – это меньшинство. А в основном пофигизм. И власть это знает и этим пользуется.
С. Бунтман
―
Ну да, Вадим Зубков: как отличить трансляцию власти от запроса граждан. Это философическая проблема. И я думаю, что она вполне может быть освещена в блестящей передаче, которую у нас ведет Ирина Прохорова.
А.Венедиктов: Берется локальная трагедия и заменяется мировой победой
А. Венедиктов
―
Вот например.
С. Бунтман
―
Да. Вчера была абсолютно умопомрачительной. Не только в Кемерове, нам пишут, помнят «Зимнюю вишню». И вы знаете, если мы напряжемся своими мозгами, то мы вспомним.
А. Венедиктов
―
Зачем же напрягаться своими мозгами.
С. Бунтман
―
Я просто помню, и «Зимняя вишня» мне больше ничего не говорит ни всякие произведения на эту тему. Просто «Зимняя вишня» теперь это – это.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Кстати говоря, у наших партнеров 11 сентября будет опубликована достаточно большая часть документов по поводу теракта 11 сентября. Но это все-таки тоже определенная культура государственная.
А. Венедиктов
―
Почему государственная. Опять в поддержку моей концепции. Существует комьюнити родственников, погибших 11 сентября в Америке. Так же как «Матери Беслана». Это комьюнити сказало Байдену: слышь, Байден, если не будут опубликованы документы – ты не приходи на места памяти. Мы тебя там не ждем. Сказали они своему президенту. Вот тебе история.
С. Бунтман
―
Правильно сказали.
А. Венедиктов
―
Вот тебе история.
С. Бунтман
―
Если бы был теракт Нью-йоркский в день благодарения, скажем…
А. Венедиктов
―
Там какой-то праздник и был.
С. Бунтман
―
А давай 4 июля. Как ты думаешь, забыли бы за празднествами 4 июля.
А. Венедиктов
―
Нет, кто-то забыл бы, конечно, но мы сейчас говорим о том большинстве, даже в Москве, еще раз даже в Москве, которое сформировано. Я считаю, чтобы нам с тобой не продолжать эту тему всю передачу, что пофигисты – те же попугаи. Это потенциальные попугаи. И на этом остановимся.
С. Бунтман
―
Замечательно. Диссертация: пофигист как потенциальный попугай.
А. Венедиктов
―
Да. Я хотел еще обратить твое внимание. Существует великий сайт «Правда Беслана». Где все про это, где стенограмма процесса. Где разбор всех решений ЕСПЧ. Делала его Марина Литвинович. И за это ей отдельный поклон. Сайт сохранился. Как ты думаешь, сколько заходов за эти три дня было? Они измеряются сотнями. Но не тысячами. Люди не хотят освежать это в памяти. Это правда.
С. Бунтман
―
У нас в чате здесь вспомнили, одни люди говорят, что знают, где памятник. И другие им отвечают: да, надо, если не 3-го, то какая разница, надо принести цветы.
А.Венедиктов: Считаю, что именно запрос формирует ту власть, которая есть
А. Венедиктов
―
Это правда.
С. Бунтман
―
Для себя. Люди говорят. Надо не забыть принести цветы. Через год после трагедии в Санкт-Петербурге собрались со свечами на стрелке Васильевского острова. А потом отпустили шары. Мы помнили погибших в Беслане. А вот еще прошел год и запретили, – Таня говорит.
А. Венедиктов
―
Я не могу комментировать, потому что я не знаю, что такое запретили.
С. Бунтман
―
Потому что тогда…
А. Венедиктов
―
Все сваливать на власть – очень удобно. А я еще раз вам говорю, что в основе действий власти лежит уверенность власти в том, что она отражает чаяния большинства. Чаяния, эмоции, запросы большинства. Собственно, это я знаю, потому что, общаясь с представителями власти, я это слышу по разным сюжетам. Каждый раз. Не по Беслану конечно. Это уверенность. И мы опять увидим на этом голосовании просто по количеству голосов, вот например Дмитрий Орешкин считает, что правящая партия «Единая Россия», если мы не будем к ней присоединять коммунистов…, получит 30 миллионов голосов. Из пришедших 55-ти. Ну чего вы тогда хотите? А где остальные 55?
С. Бунтман
―
Где остальные. Вот что делать на выборах.
А. Венедиктов
―
Чего хотите.
С. Бунтман
―
А чего мы хотим.
А. Венедиктов
―
Каждый хочет разное. Во-первых, каждый хочет разное, во-вторых, каждый использует разные инструменты для материализации своего хотения. Во что верят, кому верят, кому доверяет. Как решает. Зависит от того, какие у него кандидаты в округе. И так далее. Чего хотите, делайте. В соответствии с пониманием о правде и совести.
С. Бунтман
―
Ну да. Здесь очень интересно пишет Николай Иванов, с которым я во многом согласен: пофигисты - это нормальное большинство общества любой страны. На него надо оглядываться, но не надо ставить во главу угла.
А. Венедиктов
―
Вот когда вы, Николай Иванов, станете президентом РФ, тогда вы будете определять, как себя вести как представителя власти. Нынешние представители власти ведут себя по-другому.
С. Бунтман
―
Нынешние представители не имеют никакой…
А. Венедиктов
―
Они оглядываются в этом смысле.
С. Бунтман
―
Но когда происходит некоторая альтернативная смена власти или хотя бы выслушивание альтернативы и ее возможность выступать на выборах, - тогда есть возможность опираться на разные большинства.
А. Венедиктов
―
А когда нет – тогда что? Ну сидите на диване своей жопой. Ну сидите на диване.
С. Бунтман
―
Да нет, я говорю…
А. Венедиктов
―
Это Николай Иванов.
С. Бунтман
―
Николай Иванов ничего плохого, кстати, не написал.
А. Венедиктов
―
А я не про плохое. Я просто говорю, что надо бы – что надо? Вот сейчас у вас есть…
С. Бунтман
―
Он говорит: в принципе государству надо. Вот как он видит государство. Я тоже вижу государство примерно так.
А. Венедиктов
―
А я вижу государство такое, какое оно есть.
С. Бунтман
―
Я понимаю.
А. Венедиктов
―
Меня спрашивают, а я анализирую то, что есть сегодня…
С. Бунтман
―
Понятно. Я про то, что да, в такой ситуации, ситуация обескураживающая и удручающая. Очень многих. Потому что хочешь жни, как по знаменитому стишку, получается. Так вот что в принципе, что явственного сейчас в выборе и нашей тактике избирателей, которые потенциально неравнодушны, что можно сделать на этих выборах?
А. Венедиктов
―
Каждый делает то, что считает нужным.
С. Бунтман
―
Делает.
А. Венедиктов
―
Делает, конечно. Сидеть на диване – тоже делать. Мне противно, говорят одни – и они сидят на диване.
А.Венедиктов: КПРФ, ЛДПР и «Справедливую Россию» - это крылья партии Путина. Это все одно тело с разными головами
С. Бунтман
―
На этих выборах ты взял и почему-то пошел.
А. Венедиктов
―
А потому что меня Гуриев и Воробьева купили. Принудили. Любимое слово. Взяли и принудили.
С. Бунтман
―
Это что, принуждение к выборам. Новая операция такая.
А. Венедиктов
―
Да. Воробьева и Гуриев меня поймали на слове, и я как честная девушка вынужден ответить согласием.
С. Бунтман
―
Ну понятно. Никто не мог и вдруг на 125-м году…
А. Венедиктов
―
При этом история заключается в том, что результат цифровой этих выборов мне приблизительно известен.
С. Бунтман
―
То есть в числах.
А. Венедиктов
―
В креслах, мандатах. Я думаю, что он известен каждому, кто является наблюдателем. И игра в том, пересечет «Единая Россия» 300 и станет ли она с конституционным большинством или не пересечет – это не является элементом победы чего-то над чем-то. На мой взгляд. Я так же как многие, с кем обсуждаю, считаю КПРФ, ЛДПР и «Справедливую Россию» - это крылья партии Путина. Это все одно тело с разными головами. Или крыльями или ногами. И я так считал, считаю, это вижу по голосованию. Все эти дивные законы об иноагентах, которые сейчас все обсуждают, все забывают о том, как все эти партии в едином порыве голосовали за. Если говорить о партиях. Не о людях, а партиях. Поэтому дальше, исходя из этого, я как избиратель, который взял публичное обязательство голосовать, а я взял публичное обязательство проголосовать, неправильное, которое не отвечает моему представлению о моем поведении, но поскольку обещал…
С. Бунтман
―
Напомни, почему ты не голосовал.
А. Венедиктов
―
Я считаю, что главный редактор политической радиостанции не должен голосовать для того, чтобы честно отвечать на вопросы: за кого вы голосовали. А так я вынужден буду сказать. И этим самым ангажировать часть аудитории или оттолкнуть часть аудитории. И все эти времена я и делал.
С. Бунтман
―
Александр Христофорович Бенкендорф. Вдруг вспомнил я, потому что посмотрел на экран. И мы представляем вам эту книжку. Дмитрия Олейникова.
А. Венедиктов
―
Это очень своевременная книжка. Она только что вышла в ЖЗЛ. Как действовали, как возникала охранка, жандармерия не только формально, но и не формально. Грамотная книжка. Она наshop.diletant.media
сейчас есть. Мы договорились с ЖЛЗ, они нам ее дали. Рекомендую.
С. Бунтман
―
Про платочек здесь есть…
А. Венедиктов
―
Конечно. Утирать слезы.
С. Бунтман
―
А кстати, Синий платочек про это песня?
А. Венедиктов
―
Наверное. Опять это все вопросы трактовки.
С. Бунтман
―
О вопросах трактовки и названий мы поговорим еще в дальнейшем. Произошло много всего.
А. Венедиктов
―
И про выборы тоже.
С. Бунтман
―
Про выборы еще не завершили. Послушаем новости, а потом вернемся.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Ну вот, как было сказано, заносим хвост, отходим от винта и продолжаем. Очень много часто повторяющихся вопросов. Галина из Ярославской области спрашивает: электронное голосование в регионах проводится по той же программе, что и в Москве?
А. Венедиктов
―
Нет, конечно. В Ярославской области на сегодняшнее утро на электронное голосование записалось 60 тысяч 222 человека. Что 6% от всех избирателей в этой области. Ярославская область входит в эксперимент по электронному голосованию.
А.Венедиктов: Если бы власть хотела всех заставить - у нас было бы не 2% и не 7 субъектов в электронном голосовании
С. Бунтман
―
А сколько вообще записалось? Там мало чего-то.
А. Венедиктов
―
Буквально сегодня утром на 9.40 утра заявлений об участии в дистанционном электронном подано один миллион 795 тысяч 918 человек. Что составляет от всех избирателей – 1,66 процента. То есть 2 процента еще не подали. Субъектов, участвующих в электронном голосовании - 11%. В Москве – 18. Понятно, что Москва набирает опыт. У нее 18%. Если явка будет половина, 50 – то значит, 36% проголосует электронно. Если явка будет 40% - значит, соответственно умножаем и получаем, что явка будет вполовину.
С. Бунтман
―
Задается правильный вопрос. В чате. А с какой целью «Единая Россия» заставляет регистрироваться именно на электронном. Что, на участках что ли нельзя сфальсифицировать, если очень хочется.
А. Венедиктов
―
Что такое заставляют. Мы знаем, что в Ярославской области побеждает на выборах «Единая Россия». Там зарегистрировано 6%. Ну как вы думаете, если бы она заставляла – было бы 6%? Ну, мы знаем, что «Единая Россия» получила 13% от избирателей пять лет назад. Сейчас в Москве зарегистрировано 18%. Ну вы прежде чем сформулировать вопрос, вы его как-то доформулируйте. Если бы власть хотела всех заставить - у нас было бы не 2% и не 7 субъектов. Если бы это было выгодно, то во всех субъектах бы объявили. А субъекты отказываются. Вы знаете, сколько субъектов РФ подало на электронное голосование? – 9 из 85-ти.
С. Бунтман
―
Если бы была всеобщая кампания…
А. Венедиктов
―
Это могла быть всеобщая кампания. Чего же не подали. Чего же Кремль не подал-то, не обязал все субъекты. Обязал никого. Потому что Москва сама за это билась и другие субъекты подавали. Так что, ваше предположение неполное. Назовем это так. И еще раз напомню, что в Москве во время голосования по Конституции за поправки электронно проголосовало, у нас был миллион электронных, – 62%, за поправки к Конституции. Электронно. А бумажно – 3 миллиона, проголосовало 69%. Ну и? То же самое в Нижегородской области. За поправки к Конституции бумажно проголосовал 71%, а электронно – 59%. Ну и? Это цифры. Все остальное – фантазии.
С. Бунтман
―
А есть у меня тайная мысль, да, работодатели рассылают, принуждают. А может люди не принуждаются.
А. Венедиктов
―
Откуда я знаю. Мы видим 2%, полтора сейчас. Ну, Сереж, сделано все технически, мы вчера с Артемом Костырко встречались со студентами МФТИ.
С. Бунтман
―
Про это спрашивают. Как прошло.
А. Венедиктов
―
Во-первых, мы выложим полную запись. Студенты – люди скептические, свободные и они задавали те же вопросы, что задаете вы. Там Артем по технической части, по безопасности, анонимности отвечал. Я отвечал по вопросам доверия, недоверия и так далее. Это полтора часа или два часа разговора со студентами. Сотни студентов МФТИ. Мы выложим полностью запись с тем, чтобы вы там нашли ответы на свои вопросы. В том числе, что такое испорченный бюллетень, который становится недействительным электронный. Там это все есть. И чем больше скепсиса – тем лучше. Это история в том, что скепсис улучшает продукт. И поэтому еще раз, мы все время говорим про электронное голосование, про эти 1,66% и совершенно забываем: а где еще 98 избирателей, которые бумажно. Скажите мне, вы там не беспокоитесь за бумагу.
С. Бунтман
―
Мне кажется, что это все…
А. Венедиктов
―
Удивительно.
С. Бунтман
―
…нормальная чесотка языка. И внимание такое, потому что: а где тут подвох.
А. Венедиктов
―
Это правильно. Это мне напоминает Владимира Владимировича, который однажды на один из моих вопросов сказал: «Я понимаю, ты что-то спрашиваешь, я не понимаю, что там заложено». Я вам приведу другой пример. Про принуждение. Я приведу пример Севастополя. Он входит в эксперимент. Севастополь – это военно-морская база в том числе, там дисциплинированные люди, там военные члены их семей. Значительная часть города. Знаешь, сколько процентов записалось на электронное голосование? – 4,65% от избирателей. 15 тысяч избирателей. Вот если бы принуждали, в том числе военных – как вы думаете, какая там была бы цифра. Есть же то, что называется «big data».
А.Венедиктов: Чем больше скепсиса – тем лучше. Это история в том, что скепсис улучшает продукт
С. Бунтман
―
Ты хочешь оправдать власть.
А. Венедиктов
―
Да, конечно. А вы забыли принять свою таблетку утром.
С. Бунтман
―
Нет, я…
А. Венедиктов
―
Я тому, кому ты ответил. То есть я - цифру, а мне – фантазию. Горячую и эротическую. Ну хорошо.
С. Бунтман
―
По-моему, это разговор совершенно не о том. У меня такое ощущение, что просто вообще непонятно, о чем говорят и сами люди. Абсолютно мне непонятно. Ребята, чего мы хотим?
А. Венедиктов
―
Главный вопрос: чего хотим. Но этот вопрос не задается.
С. Бунтман
―
Кто-то у нас написал очень точно. Что бойкот выборов, если вы хотите бойкотировать выборы, значит, вам надо что-то делать вместо этих выборов. Идти на улицу, на штурм Зимнего, Летнего, Осеннего и Весеннего. А если нет…
А. Венедиктов
―
Я не даю советов никаких. Я вам описываю ситуацию. И возможности. Можно проголосовать ножками и бумажно. Можно электронно тем, где оно есть. Можно проголосовать на дому. Можно досрочно. Можно не голосовать. Можно превратить бюллетень в недействительный. Вот, пожалуйста.
С. Бунтман
―
Я хочу спросить вслед за слушателями. Ситуация в Королеве – что это?
А. Венедиктов
―
При мне это все было, при мне Муратов рассказывал это Элле Памфиловой в присутствии еще 10 главных редакторов. И передал ей, а потом направил официальный запрос, копию и диск, на котором был записан звук. Чего это такое. Это как раз о бумажном голосовании. О том, как фальсифицировать - инструкция - бумажное голосование. Ровно про это. Обратите на это внимание. И ЦИК направил группу, Элла Александровна направила письмо генеральному прокурору. Потому что это очевидное нарушение закона то, что там говорится. Конечно, всегда надо проверять. Вообще всегда все надо проверять. Но это имеет признаки, скажем так, совершения уголовного преступления. Поэтому посмотрим на реакцию правоохранительных органов. Там впрямую объясняли, как я понимаю председателям участковых избирательных комиссий – внимание - как что, Сережа? – заменить список избирателей. Иметь фальшак списка избирателей. Я вчера встречался с одним человеком, который мне говорил: «Каждый раз прихожу на выборы и каждый раз моя бабушка, которая умерла в 1993 году там в книге». И каждый раз, когда я говорю: «Послушайте, она ушла из жизни». «Да, мы вычеркнем, ее больше не будет». И на новых выборах она абсолютно там же. Это про это. Чтобы было понятно. И поэтому электронный реестр избирателей гораздо точнее. История еще в чем. Что дает электронный реестр. Он выверяет базу МВД. Не база МВД выверяет его, а он выверяет базу МВД. Потому что если ты электронный избиратель, твой кабинет на Госуслугах, если ты год не пользуешься, вызывает подозрение, начинаются обзвоны, просят сканы паспорта и так далее. Это даже не для выборов. Это вообще для существования, для получения помощи, денежных выплат. Мы же знаем, как в некоторых территориях выплаты получают давно умершие люди. Это огромный бизнес. И при наличии электронного реестра избирателей его фальсифицировать гораздо труднее. Потому что нужно один раз подтверждение паспорта, работа постоянно с Госуслугами. И так далее. С кабинетом. Если кабинет мертвый – начинаются вопросы. Есть целая система, загорается красная – год в кабинете ничего. Ни медицины, ни образования, ни подтверждения, ни штрафов. Человек не существует как бы. Это очень важная история. Никак не связана, то есть она связана с выборами, но не имеет отношения только к выборам.
С. Бунтман
―
Можно в электронный реестр мертвые души вписать.
А. Венедиктов
―
Нельзя. Вы говорите «можно». Я говорю «нельзя». Расскажите, как. Вчера на это отвечали, был вопрос студентов. И давайте мы на наш канал поместим эту встречу и вы ее посмотрите внимательно с карандашиком. Нельзя. То есть можно, но очень трудно и можно попасться и это, между прочим, уголовка.
С. Бунтман
―
Сергей Савченко абсолютно справедливо пишет, что умершим трудно зарегистрироваться на Госуслугах.
А. Венедиктов
―
Да, потому что один раз нужно прийти либо ножками в МФЦ и с паспортом, либо сбербанковский счет, который движется, это закон такой. В общем, на самом деле еще раз повторю, что по Москве знаете, сколько учетных записей? – 7,5 миллионов избирателей, 12 миллионов жителей – 7,4 миллиона Госуслуги. Уже кабинеты. Потому что была пандемия. Потому что пошли выплаты. Я кстати получил 10 тысяч вчера.
С. Бунтман
―
И я получил.
А.Венедиктов: При наличии электронного реестра избирателей его фальсифицировать гораздо труднее
А. Венедиктов
―
Я думаю, куда их применить. Я пока подожду, может быть, кому-нибудь на штраф пригодится.
С. Бунтман
―
Кстати да.
А. Венедиктов
―
Я слегка подморозил в голове у себя эти 10 тысяч, они пришли на общий счет. Если кто-то из тех людей, которые я считаю несправедливо будут задержаны, на их штраф. Я считаю, что это правильное будет решение. Это история про это. Про будущее общества. История про философию. Мы движемся к цифровому обществу. На меня гораздо больше произвело впечатление удивление Собянина по поводу «Face Pay» в метро. Две станции было, как автомобиль знаешь электронный пропуск, как он называется…
С. Бунтман
―
Транспондер. У меня.
А. Венедиктов
―
Я понимаю. А вот теперь на двух станциях метро было введено по лицу. И за три недели записалось 15 тысяч человек. Собянин говорил, вообще не думал, что будут оставлять люди свое лицо, привязывать это к карте Тройке, либо к банковскому счету. То есть ты идешь без остановки…
С. Бунтман
―
Это работодатели заставили.
А. Венедиктов
―
Я понимаю. Ты идешь без остановки, и теперь с середины октября на всех станциях метро будет такая возможность. В каком городе это есть? А говорили, транспондер это будут списывать деньги. Ну понятно. Это такое общество. Мы к этому идем.
С. Бунтман
―
Да какого черта списывать деньги, у меня списывают деньги, когда я проезжаю под шлагбаум.
А. Венедиктов
―
Я тебе объясняю, как это критикуется. Поэтому история заключается в том, что мы идем к цифровой цивилизации, которая меняет отношение людей. Вот еще раз, на сегодняшний день в Москве под принуждением, я даже не сомневаюсь, что есть такие случаи, без принуждения зарегистрировалось 18% избирателей. Напомнить вам, сколько в первый раз было? - 0,2 или 2 не помню. Во время МГД от тех, кто имел на это право. Ну, люди видят удобства. Очевидно. Я, например, не могу себя заставить платить телефоном. Мой консерватизм, просто прикладывая телефон. Я карточкой. Боюсь. А масса людей - да тьфу, кладет телефон…
С. Бунтман
―
Там меньше риск, чем с карточкой.
А. Венедиктов
―
Ну вот это же та самая история. Новый мир.
С. Бунтман
―
Вообще жизнь опасная штука. На каждом шагу нас подстерегают воробьиные какашки, а также очень много всяких вещей, в которые можно наступить.
А. Венедиктов
―
К выборам все равно вернемся. Еще не договорили. По моим расчетам в Москве из 15 округов – 5 точно в игре. Там, где результат не совсем ясен. Дальше вы сами принимаете решение, может ваш голос повлиять или нет. Вот есть две разные позиции, в нашем же эфире вы их слышали. Одна позиция Виктора Шендеровича, другая – Сергея Пархоменко. Шендерович говорит, возьмите расшифровку или на Ютубе посмотрите. Я не буду голосовать за сталинистов, за Рашкина, который возлагает цветы к могиле людоеда Сталина. Я не буду – это как бесплатно наесться говна. Пархоменко говорит: система «умного голосования» она про другое. Она про нанесение удара «Единой России». Это просто другая, у Шендеровича одна цель в этом процессе. У Пархоменко - другая цель. У меня - третья цель. Я как бы ближе к Шендеровичу Виктору в этом смысле, потому что я для себя голосую. Не для государства российского и ради него, а для себя. Мне говорят: а вот ваш Лавров тоже Сталина… Я что, призываю вас голосовать за «Единую Россию»? Я призываю вас не голосовать за тех, кто поддерживает людоедов. Даже не призываю, я говорю, что я не могу за это голосовать. За тех людей, которые возлагают цветы, пишут хвалебные телеграммы и так далее. Я голосовать за это не буду. Потому что это все по старой поговорке: не надену, батька, шапку, нехай уши мерзнут. Мы посмотрим, безусловно, вот я себе тоже составил списочек по 15 округам. И потом посмотрим, что предложит в Москве система другого инструмента – «умного голосования». И вы сами посмотрите. Вот есть 15 округов, из них в одном округе, практически в одном округе нет «Единой России». Округ, где идет Галина Хованская. Против нее идет Марина Литвинович, Петр Звягинцев от КПРФ. Анастасия Брюханова от «Городских проектов». Но там нет «Единой России». Там неформально, формально нет. Галина Хованская от «Справедливой России», но она же административный кандидат. Тем не менее, Галина Хованская. 14 округов. Вот мы посмотрим, кого, скажем, кто будет поддерживать. Сколько поддержано КПРФ, предположим, из них, сколько поддержано других партий. И каких. Ну посмотрим. И дальше вы делаете выводы, и каждый будет делать разные выводы про это. Потому что среди коммунистов есть люди абсолютно разные. С разной позицией. И внутри округа я понимаю, что где-то скажут: о, я поддерживаю Анастасию Удальцову. В качестве Анастасии Удальцовой. А вот здесь я поддерживаю Петра Звягинцева. Я сейчас называю вам коммунистов. В качестве не представителя КПРФ Петра Звягинцева, а Петра Звягинцева. Который не замечен в том, что он цветы на могилу Сталина возлагал. Или не голосовал за это, например. Это выбор такой точечный на самом деле. Поэтому не ковровая бомбардировка, а точечный выбор.
С. Бунтман
―
Знаете что, в принципе, когда выбирают местных депутатов и так далее, есть люди, представляющие «Единую Россию» и надо же сказать, очень приличные.
А. Венедиктов
―
Да. Есть и такие. Поэтому выбор местный. Поэтому я думаю о себе и, в крайнем случае, о своем округе, но уж никак о государстве российском. На этих выборах я знаю, какая будет ГД и главное, вы знаете, какая будет ГД. Я имею в виду по количеству мандатов.
С. Бунтман
―
Тогда надо решать для себя.
А. Венедиктов
―
О, вот к этому я и призываю. Решайте для себя.
С. Бунтман
―
В отличие от тебя я голосую, по-моему, одни выборы пропустил за все время. И я голосую не для того чтобы кого-нибудь протащить или проголосовать за сталинистов. Я считаю, что если я захочу покончить моральным самоубийством, то я буду голосовать за Сталина и сталинистов. Тут же сдохну. Я боюсь этого. Я не хочу сдохнуть. Я голосую за тех, кто мне нравится. Кто приличнее выглядит. Вот и все.
А. Венедиктов
―
Вот мы вам объяснили нашу как бы позицию разную с Сережей. Но при этом у каждого есть своя… Я говорю только одно: вы сами для себя решайте, что вы хотите показать, чего хотите добиться. Но, на мой взгляд, несмотря на то, что эти выборы, результат в принципе предрешен с точки зрения количества мандатов. Он не предрешен с точки зрения вашего каждого отдельного морального выбора для себя, для своих детей. Спрашивает: «Папа, а за кого ты голосовал в 1996 году». Я говорю: «За Явлинского». И почему-то не получил в обратку вопрос: а кто это? В 1996 году я голосовал за Явлинского. Не за Ельцина. За Явлинского. А во втором туре голосовал за Ельцина.
С. Бунтман
―
Потому что это очень…
А. Венедиктов
―
Потому что я так решил.
С. Бунтман
―
Это очень по-французски, что называется. Это пример мажоритарных выборов. Об этом уже забыли все. Ну такое есть ощущение, что когда будет объявлено кем-то, что наступила прекрасная Россия будущего – в ней сразу все будет чудесно, и все сразу поверят в электронное голосование…
А. Венедиктов
―
А вот эти люди равнодушные попугайчики, они все улетят на Луну.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Вот Дмитрий Олегович Рогозин над этим работает. Как мы видели.
С. Бунтман
―
Слушай, а там с обратной стороны Луны уже нацистов убрали?
А. Венедиктов
―
Да. Дима говорил.
С. Бунтман
―
Говорил. С помощью станции «Мир».
А. Венедиктов
―
Конечно.
А.Венедиктов: У «умного голосования» нет идей. Они против конкретной партии. Это не содержательное голосование
С. Бунтман
―
Якобы затопленной.
А. Венедиктов
―
Надо людям объяснить…
С. Бунтман
―
Это фильм «Стальное небо».
А. Венедиктов
―
Советую вам пересмотреть этот фильм. Просто получите отдохновение и удовольствие.
С. Бунтман
―
Я хочу процитировать Пауля Зиберта, нашего друга из Екатеринбурга.
А. Венедиктов
―
Я помню.
С. Бунтман
―
Если отбросить все условности, то Гитлер пришел к власти благодаря «умному голосованию». Немцы не хотели голосовать ни за правящих импотентов социал-демократов, которые завели страну в тупик, ни за коммунистов, опасаясь ужасов Советского Союза.
А. Венедиктов
―
Ну, над этим надо подумать. Я, честно говоря, несколько ошарашен. Такая натяжка все-таки, скорее всего.
С. Бунтман
―
Я скажу, что она не больше натяжка, чем очень многие резкие выступления, которые мы слышим.
А. Венедиктов
―
Это натяжка вот в чем. Это было полезное голосование, я бы сказал так. Если я правильно помню.
С. Бунтман
―
А чем оно отличается от «умного»?
А. Венедиктов
―
Полезное голосование в данном случае это голосование не только потому чтобы наказать, Сереж. Потому что у нацистской партии был свой электорат, электорат возрождения Германии. И «умное голосование» это не партия, это не сила. Это разброс по разным силам. А здесь концентрация была не столько против, я тут с Паулем не согласен. Если вы посмотрите все последние голосования с 29-го по 32-й год по гитлеровской Германии, и я скептически отношусь к «умному голосованию», вы это знаете. Но ради чистоты эксперимента, то увидите, что в отдельных землях, городах был электорат именно пронацистский. Именно с идеями нацистской… У «умного голосования» нет никаких идей. Они ни за, ни против. Они против конкретной партии. Это не содержательное голосование.
С. Бунтман
―
Кстати говоря, есть статистика, что ветераны Первой мировой войны евреи голосовали: вы нас от унижения спасаете – говорили они нацистам. Александр Христофорович Бенкендорф. Вопрос задавался, чего это у нас не от Бенкендорфа ведут. А от ЧК ведут нынешние наши силовики. Ознакомьтесь с биографией, которую написал Дмитрий Олейников, серия ЖЗЛ.
А. Венедиктов
―
shop.diletant.media
С. Бунтман
―
500 рублей всего-то.
А. Венедиктов
―
На этом сайте можно купить.
С. Бунтман
―
Друзья мои, через 10-11 минут мы снова с вами встретимся в программе.
А. Венедиктов
―
И лайки подбросьте, пока идут новости. Чего вам, жалко что ли.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем наблюдать. И здесь я бы хотел Закон об иноагентах и реакция. Вот сейчас встреча с избирателями идет. «Дождь» (российские власти считают иноагентом – прим.ред.) там на Чистопрудном. Так вот это письмо. Как-то определенно или в воздух писали о корректировке закона?
А. Венедиктов
―
О каком из писем? Их было два.
С. Бунтман
―
Втором.
А. Венедиктов
―
Во втором письме, которое написали Муратов, я, Дзядко и еще 22 региональных издания, которые входят в «Синдикат-100»… Поскольку администрация президента сказала: «Что пристали? Конкретно что корректировать?», была собрана группа юристов (отвечал в нашей банде за это Муратов), которая выработала чисто юридические поправки к этому закону. Они направлены были в три адреса: Путину, Пескову и министру юстиции Чуйченко. И дальше мы услышали из Владивостока слова Пескова: «Мы это рассмотрим, потому что мы здесь видим не ультиматум, а поправки в закон, который вызывает у вас недовольство».Да, он вызывает у нас недовольство, поэтому путем поправок. А как можно править закон? Путем поправок. Юристы над этим работали. Работали высококлассные юристы, часть из которых вы слышите в эфирах «Эха Москвы», например.
С. Бунтман
―
То есть реальные поправки.
А. Венедиктов
―
Реальные поправки в реально действующий закон.
С. Бунтман
―
Это не отменяет, что закон сам безобразный.
А.Венедиктов: Группа юристов выработала чисто юридические поправки к закону. Они направлены Путину, Пескову и Чуйченко
А. Венедиктов
―
Это не отменяет, что закон безобразный, архаичный, ненужный и так далее. Но было сказано: а) закон не будет отменен, б) давайте ваши поправки. Мы услышали «а» и сделали «б».
С. Бунтман
―
Ну да. 1 и 2 сентября и в дальнейшем были исторические события, то есть события с историей. Про Малюту Скуратова был рассказ. Я уже не говорю про рассказ о Семилетней войне со шведами.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что Семилетняя война – это оговорка. Я вообще не придавал бы этому значение, если бы не история в дальнейшем с мальчиком, который задал этот вопрос, когда директор школы потом сказала, что это «определенная наглость поправлять президента». И если бы этого не было сделано, я бы вообще… Ну, оговорился человек. Я тут тоже в эфире иногда оговариваюсь.
С. Бунтман
―
Там много чего было. Там такая поливка была насчет Фридриха II.
А. Венедиктов
―
Пусть этим занимаются историки. Я говорю о политической составляющей. Очень много у нас людей, конечно, знают Фридриха II и Фридриха Вильгельма и, конечно, с упоением это обсуждают. История в другом. История в том, что директор школы по собственной инициативе начала валять этого парня. И главный вопрос: почему? Это уже касается нашего общества, это не касается Северной или Семилетней войны, которая не изучается в школах, а в школах изучается только победа при Гросс-Егерсдорфе (я не знаю, сейчас есть или нет) и Кунерсдорфе. Это вообще не входило во времена нашей с Путиным юности в школьную программу.А то, как реагирует директор, то, как реагируют затем всякого рода другие люди – вот это страшно и важно. Поэтому, собственно говоря, пресс-секретарь президента вынужден был вмешаться и дать сигнал «отстаньте от парня». Потому что на завтра могла прийти налоговая в школу. И директор это понимает. Будучи там, в этой 35-й школе Воркуты, директор это понимает. Вообще-то, это Воркута. Давайте еще вспомним, что это за школа. Кстати, которую заканчивал Сергей Елкин, замечательный карикатурист. Он в этой школе учился.
С. Бунтман
―
Так что, он тетку с натуры писал что ли?
А. Венедиктов
―
Боюсь, что да. И она это понимает. И только вмешательство пресс-секретаря президента, скорее всего, это и остановило. Потому что да, политическая культура такая, что президенту, во всяком случае в публичном поле, возражать не рекомендуется. Отдельным сумасшедшим – можно, а вообще – нельзя. Причем нет никаких запретов. И эта история с этой стороны интересна.Вы спрашиваете: «А как же учителя, которые сеют доброе, разумное, вечное, фальсифицируют выборы?» Вот так! Вот вам это объяснила эта история про Северную войну. И совсем не про Северную войну, а про нашу северную, в частности в Воркуте в Коми, действительность. И не только северную, но и южную типа Ставропольского края и так далее. Вот на что надо здесь смотреть. Это раз. Это то, что касается вот этой истории.
Вторая история – с Малютой Скуратовым. История в том, что нет никакой другой версии. Это история не когда ты выбираешь из версий, которые тебе почему-то больше нравятся или ты считаешь, что она с точки зрения государственности полезна. Существуют три группы источников про это событие и все три группы источников говорят о том, что Малюта Скуратов задушил, убил митрополита Филиппа. И на этом точка. И никакой другой версии не существует.
Поэтому когда Владимир Путин первый раз сказал, что это по одной из версий, я судорожно стал искать в источниках, что я в своей жизни пропустил. Она просто не существует вообще. Можно перепутать, можно выбрать более удобную версию, если она существует. Но она не существует. Есть Новгородская летопись, которая прямо на это указывает. Она написана через 30-40 лет после события, то есть со слов современников. Есть воспоминания участников новгородского походе Таубе и Кразе. И есть жития святых, где это описано. Я уж не говорю про дивную историю с разговором Сталина с Черкасовым. Черкасов его спросил на встрече с группой Ивана Грозного: «Вот у нас есть сценарий, как Малюта душит митрополита Филиппа. Надо ли оставить это в сценарии?»
А.Венедиктов: Семилетняя война – это оговорка. Я вообще не придавал бы этому значение, если бы не история с мальчиком
С. Бунтман:
―
«Исторически верно».
А. Венедиктов
―
Да. И Сталин сказал, что несмотря на то что он приветствовал опричнину, в этой же беседе говорил о том, что это укрепление государства, что это борьба с негодяями. А потом говорит: «Эту сцену надо оставить, потому что это исторически верно». Можно сказать, что Сталин – не источник. Но тем не менее мы должны знать эту позицию.Кроме того, в 2007 году был Архиерейский собор Русской православной церкви. Туда в этот Архиерейский собор было внесено предложение о канонизации Ивана Грозного. И был доклад митрополита Ювеналия, по-моему, где было сказано, почему нельзя канонизировать Грозного. В том числе там вот этот эпизод с Малютой на Архиерейском соборе Русской православной церкви в 2007 году рассматривался исключительно как злодейское убийство митрополита Филиппа. Он и был канонизирован как мученик. Я к тому, что нет другой версии. Ее просто нет. Вот хочешь, а ее нет.
С. Бунтман
―
Очень смешная реплика на это: «А может быть, у президента есть данные из секретных архивов нам недоступных?»
А. Венедиктов
―
Может быть. Тогда хорошо бы, чтобы он это сделал доступным, откуда он это взял. И я отношусь к этому не со смехом, а очень серьезно, потому что есть исторические факты, где совпадают разные источники, и нет ни одного исторического факта, который опровергал бы эти источники. Это подается как версия. И уже лизуны из Русской православной церкви некоторые говорят: «Мы можем пересмотреть жития святых в вопросах канонизации». Вы канонизируйте Малюту и снимите канонизацию с Филиппа.Понятно, почему Путин это делает. Потому что, действительно, в видении Путина Иван Грозный, а значит Малюта и опричнина, как и у Сталина, это укрепление Российского государства. И это виднейший полководец, погибший героически при взятии чего-то. Не имеет значения. Это очень опасная и совсем несмешная история, потому что это выдуманная версия. Еще раз повторяю, ее не существует.
О чем дебатируют. Отдавал Грозный приказ или нет? Это правда. Нет документов, нет свидетельств, что Грозный отдавал такой приказ. Это правда. И поэтому основные российские историки все, начиная с 18 века, или жития святых считают, что, конечно же, Грозный отдавал приказ, как считает Русская православная церковь. Но подтверждения этому нет. Этот вывод делается из того, как вообще осуществлялись репрессии при Грозном. И эта дискуссия есть. А убивали Малюта или нет – этой дискуссии нет в исторической науке. Ее нет.
И это очень опасно, потому что можно говорить о том… Знаете, как ведут дискуссии, кто победил в Бородино. Понятно, почему идет такая дискуссия. Она понятна. Есть факты, есть цифры потерь, есть последствия. А здесь ничего нет, что бы опровергало летописи, что бы опровергало жития святых, что бы опровергало записки опричников зарубежных (немцев), которые были в этом походе на Новгород, во время которого Малюта поехал в этот монастырь. На самом деле, очень опасная история – вот это чистое переписывание истории, причем не основанное ни на чем. Вот еще раз, ни на одном факте. Ни на одном. Можно спорить о пакте Молотова-Риббентропа бесконечно. Я имею в виду последствия: что дал, чего отнял. Но нельзя спорить о том, был ли факт или нет. Этот факт признан.
С. Бунтман
―
Секретные протоколы.
А. Венедиктов
―
Секретные протоколы, да. Он признан всеми: Российской Федерацией, естественно, всеми нашими партнерами, историками. Найдены были в Советском Союзе, в России подлинники этих секретных протоколов. Уже спора об этом нет. Спорить о значении, о необходимости – да. Убийство Малютой митрополита Филиппа пока не доказано ничем. Нет такой версии. Еще раз, когда Путин говорит: «Это по одной из версий», нет такой версии. Вот ее нет. Вот нет и все. Вот ноль. Зеро.Поэтому, конечно, была идея сделать номер «Дилетанта» о Малюте. Но мы пока отложим. Лучше сделать, конечно, об опричнине. Самый первый номер «Дилетанта» в 2012 году – это была опричнина от Грозного до Путина, если ты помнишь. И мы вернулись. Прошло 9 лет.
Но при этом хочу проанонсировать. Нас справедливо упрекают: «Вот вы про пакт сделали номер очень популярный. Он очень расходится. Уже пятый тираж. А про Мюнхенский сговор?»
С. Бунтман
―
Но сейчас выйдет.
А. Венедиктов
―
А сейчас выйдет. А вот 22 сентября. Мы сделали номер про Мюнхен 1938 года. Вот сейчас про Александра Невского. Мы все откликаемся на современность. Нам что Мюнхенский сговор, что Александр Невский – это все современные баталии, поэтому мы делаем. Так что можете посмотреть. Про Мюнхенский выйдет. Но про Малюту, ребят, делать нечего. Просто про эту историю нечего делать. Ну вот все. Нечего делать. Там нет спора.Я даже не сожалею, что Путин это сказал. Я еще раз обращаю внимание на то, с чего мы, Сереж, начали – на реакцию людей, которые готовы принять любую новую реальность, даже придуманную новую реальность, потому что это изрекает божественная власть, божественный Клавдий. Он божественный, все.
С. Бунтман
―
Но, правда, здесь есть разница, конечно, В том, что говорил Путин про Малюту, явная совершенно натяжка и отношение к истории как к…
А. Венедиктов
―
Да нет натяжки. Это придуманная вещь.
С. Бунтман
―
Ну, придуманная вещь. А зачем придуманная? Значит нет никакого желания проверять что бы то ни было.
А. Венедиктов
―
Но он же не историк.
С. Бунтман
―
Так что он лезет тогда туда?
А.Венедиктов: Малюта Скуратов убил митрополита Филиппа. И на этом точка. И никакой другой версии не существует
А. Венедиктов
―
Политик. Использует образы, символы. Это вот история – то, с чего мы начали, что Путин – человек символов. С чего мы начали – с Беслана, с дат. Даты – это же тоже символические вещи. Это еще одно доказательство того, что он человек символов. И он подстраивает реальность. Потому что Беслан – это реальность. Победа во Второй мировой войне 2 сентября, а не 3 сентября – это реальность. 4 ноября ничего в Москве не было, никаких поляков не изгоняли – это реальность.
С. Бунтман
―
Да, это редкий день в истории, когда вообще ничего не было.
А. Венедиктов
―
День был без числа, да. Но при этом эта команда… Мы говорим: «Путин, Путин, Путин». Да, это Путин, эта команда это принимает и вырабатывает. И это все символы. И победы – символы, и трагедия – символы, и история для него символы. История для него не история, а символы. Но это же смешно ставить князя Владимира Киевского на Боровицком холме. Что там было на Боровицком холме при Владимире Киевском, Владимире Святом? Мы там бортничали, мы там мед собирали.
С. Бунтман
―
Я не знаю.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Ты забыл просто, а я помню.
С. Бунтман
―
Я маленький был.
А. Венедиктов
―
Да, ты маленький был, а я уже мед собирал, бортничал. Эта история ровно про это. Эта история опять работает на мою концепцию, что символы важнее для них правды, потому что они потом эти символы превращают в единственную возможную правду. И тогда люди-диванные наблюдатели, они же попугайчики, возвращаясь к тому, что Сережа говорил в начале первого часа программы, они вот это продолжают распространять. Сейчас найдется пара-другая историков, которые будут рассказывать нам про Малюту.
С. Бунтман
―
Тут кто-то написал: «Только не надо говорить, что Путин не разбирается в истории». На мой взгляд, он не знает ее. Не знает элементарных вещей.
А. Венедиктов
―
Это не элементарные вещи, Сереж. Семилетняя война – это не элементарная вещь. Я как школьный учитель говорю, не было в нашей школьной истории Семилетней войны.
С. Бунтман
―
Но, по-моему, он школу давно окончил и учился еще в университете.
А. Венедиктов
―
И в университете на юрфаке не было Семилетней войны. Там была история КПСС
С. Бунтман
―
Тогда он что в это лезет?
А. Венедиктов
―
Потому что он президент и создает символы государства. История для него – это символы, еще раз повторяю. Это то же самое, как любой президент начинает перезахоранивать этого человека в Пантеон, а этого человека не в Пантеон. Только он делает это, исходя из своего видения государства.
С. Бунтман
―
Значит он в целях государства может сказать, что Солнце вращается вокруг Земли.
А. Венедиктов
―
Отвечаю: может.
С. Бунтман
―
Может, да?
А. Венедиктов
―
Да. Так он это сказал. Он это сказал про Малюту, еще раз повторяю, потому что факта не было. Вот тут этой реальности не было. Этой версии не было. Может, да. Так я про это говорю. Значит, этого не было и Беслана не было. Обрати внимание на это.
С. Бунтман
―
Это вот пьеса «На дне». Не было. Карет не было, ничего этого не было.
А. Венедиктов
―
Да. Чего это удивляет? Не устаю про это говорить. Идет речь о создании другой реальности, другой истории, другой истории Российского государства. А что, статья про Россию и Украину вас тогда не удивила с массой разных вещей? Это ж все не новость. Еще раз повторю, что новость для меня в том, что теперь это не вопрос интерпретации, а вопрос создания другого факта, которого не было. И это новый этап. Вот что я имел в виду.
А.Венедиктов: В видении Путина Грозный, Малюта и опричнина, как и у Сталина, это укрепление Российского государства
С. Бунтман
―
Да. Но это присуще какому-то… Значит мы живем в авторитарной империи, монархии.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Причем здесь скоро Туркменбаши будет отдыхать.
А. Венедиктов
―
Не, Туркменбаши не будет отдыхать. Там все уже давно создано. Он идет по этому пути.
С. Бунтман
―
Вот я и говорю, скоро будет отдыхать.
А. Венедиктов
―
Ну, я про скорость ничего не могу сказать.
С. Бунтман
―
Давайте прервемся и потом будем еще вопросы добирать ваши тоже.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Продолжаем. И во многом по вашим вопросам. Был вопрос про Афганистан в интернете, что ни одно предсказание аналитическое не сбылось, что при Байдене будет и сохранение тогда существовавшего режима…
А. Венедиктов
―
Да фигня полная. Кто вам это сказал? Вы чьи аналитические предсказания читаете? Смотрите, если быть точными, год тому назад в Дохе Трамп подписал соглашение о выводе войск. Все войска американские и коалиция должны были быть выведены к 1 мая. Это решение американского правительства, это обязательство американского правительства. Повторяю, все войска.Когда Байден инаугурировался – это факт – в Афганистане оставалось 2500 или 3000 американских солдат, которые в основном охраняли аэропорт, посольство и другие такие точки. И команда Байдена, военные, дипломаты увидели, что невозможно вывести к 1 мая и продлили срок до 31 августа. Но это было всего 2500 солдат, обращаю ваше внимание, на весь Афганистан. И Байден, исполняя договор в Дохе, он его вывел, который подписал Трамп.
Более того, я вам скажу, для тех, кто забыл, в 2009 году, когда в администрации Обамы – Обама только пришел – обсуждался вопрос, что делать с Афганистаном (уже 8 лет по решению Совета безопасности ООН были введены войска), именно вице-президент Байден говорил тогда о том – это есть в мемуарах Обамы, – что считает необходимым войска американские выводить, потому что построить там демократию нельзя. На что было возражение Обамы и Совета национальной безопасности. Байден остался в меньшинстве. Войска там остались. Став президентом, Байден продолжал свое видение реализовывать. И это тоже не новость ни для кого.
Есть еще одна вещь, о которой я говорил в «Без посредников». Но здесь аудитория больше, понятно. Вот когда коалиция вошла в Афганистан, в многомиллионном Афганистане запись на начальное образование было 1 млн человек. Это и дети, и взрослые. То есть неграмотность. Коалиция не только там убивала талибов и разрушала инфраструктуру наркоторговли, а она еще строила школы и вводила программы. Да, и женщин среди них было ноль в 2001-м. В 2016 году – это последние цифры, которые к меня есть (15 лет войны) – на курс начального образования, то есть читать, считать, писать было 9 млн человек, из них 37% были женщины.
То есть, на самом деле, если мы рассматриваем, что коалиция делала в Афганистане и это коррумпирование ужасное правительство, которое было и Карзая, и Гани… Все-таки мы привыкли смотреть в целом, а не по одному параметру. Поэтому, конечно, это поражение коалиции, безусловно, это поражение Америки. Безусловно, картинка важнее смысла. Потому что не показать эти 37% женщин никак. А как вот улетают самолеты, и как народ ломится и цепляется к шасси – это, конечно, производит впечатление и это травмирует, безусловно, американских прежде всего выборщиков.
Но я вам должен сказать, что большинство избирателей Демократической партии, то есть Байдена, приветствовали вывод войск из Афганистана. Да, республиканцы против. И это внутриполитическая борьба. И Трамп, который заложил вывод американских войск, он сейчас критикует Байдена: «Если б я был президентом…». То что бы ты сделал? У тебя к 1 мая вывод полностью войск. Расскажи нам, что б ты сделал, Дональд. Но это их внутриполитическая борьба.
Я думаю, что, конечно, последствия будут небольшие на выборах промежуточных, и демократы потеряют контроль за Сенатом. У них сейчас, напомню, 50/50. Должны такие оскорбленные чувства сыграть. Но гробы, покрытые звездно-полосатым флагом, перестанут идти. И это сыграет в длинную в плюс Байдену, когда шок от картинки пройдет, а смысл останется. Будет такая история.
Поэтому это довольно сложная история, если говорить только про американскую часть.
С. Бунтман
―
Если говорить про американскую. Но есть там еще много всякой международной части, включая центральноазиатские республики.
А. Венедиктов
―
Проблема большая. Путин ее признает. Туда направлены на наши базы дополнительные усиления, направлены танки Т-72. И колонна их была зафиксирована. И Россия, я бы сказал, пятясь, даже не хочет выступать в виде посредника внутри афганского диалога, хотя мы очень любим всегда показывать, что мы хорошие посредники (смотри Карабахская война).
С. Бунтман
―
Офигительные.
А. Венедиктов
―
Я говорю сейчас о российской политике. И вплоть до того, что по-прежнему пока сохраняется зона, неподконтрольная правительству талибов, которые в России признаны экстремистской и террористической организацией – это Панджшерское ущелье, где сидит сын Шаха Масуда. И к нему присоединяются не только таджики (он же таджик этнический), но и узбеки генерала Дустума. Давайте позовем лучше специалиста по этим делам.Но, конечно, Россия с тревогой – и когда я говорю «Россия», я говорю «Путин, правительство, Совбез» – с тревогой глядит на то, что происходит на южных границах России. Хотел сказать «бывших границах Советского Союза». Оттуда пойдут террористы, оттуда пойдут наркотики.
А.Венедиктов: Люди готовы принять любую новую реальность, потому что это изрекает божественная власть
Надо же помнить, это разделенные народы. И радикальные исламисты, которые есть и в Узбекистане, и в Киргизии, и в Таджикистане, и в Туркмении, но прежде всего таджики и узбеки – они с той стороны границы сейчас получат подкрепление со стороны правительства талибов в Кабуле, они будут получать инфраструктуру, деньги, информацию и так далее и начнут раскачивать ситуацию в своих центральноазиатских государствах. Они союзники. Они так же видят. И, конечно, с учетом того, что у нас нет границы практически обустроенной со среднеазиатскими республиками, это, конечно… Я думаю, что Федеральная служба безопасности сильно озаботилась.
С. Бунтман
―
Внутриафганская все-таки есть такая вещь, что за эти годы те же самые проценты, которые ты сказал про женщин и получающих образование, как ты думаешь, это все коту под хвост или это создает другой несколько фактор городского населения?
А. Венедиктов
―
Я не специалист, это точно. Я не знаю. Понятно, что процесс пойдет обратный. Непонятна скорость и непонятен уровень сопротивления. Это специалисты должны говорить.
С. Бунтман
―
Я понимаю. Но меня по-человечески очень, конечно, беспокоит вот это предложение шанса. И потом можно говорить сколько угодно, что афганцы сами себе не могут построить демократическое государство, но ты уже приручил. Ребята, мы все там приручили массу народу: и женщин, и детей, и совершенно новое европеизированное поколение (часть его).
А. Венедиктов
―
У правительства США и у европейских правительств в приоритете собственные избиратели, а не бремя белого человека. То время прошло.
С. Бунтман
―
Да. Скорее всего, так.
А. Венедиктов
―
Да, так и есть.
С. Бунтман
―
Значит, и нечего ни на кого рассчитывать вообще.
А. Венедиктов
―
Но это тоже не так, потому что мир прозрачный. Но нынешнее видение правительства администрации Байдена и правительства Меркель, Макрона, если говорить о главных игроках коалиции, оно заключается в том, что афганцы захотели талибов. Это вы захотели, народ. Вот народ.Я же рассказывал эту дивную историю. Когда в Египте началась народная революция, в Совете национальной безопасности США обсуждали, кого поддержать. И военные американские настаивали на том, чтоб поддержать Мубарака, потому что он столп стабильности на Ближнем Востоке и в Египте. Но гражданские (Обама, Байден, госсекретарь, по-моему, Хиллари) говорили о том, что «воля народа выше, и мы не можем поддерживать человека, который наш надежный союзник, но он тиран, и его собственный народ его больше не принимает, мы его не можем поддерживать».
Это мне, конечно, в другой ипостаси напоминает историю с Горбачевым в его записках, в записках Черняева, в записках Паши Палажченко, когда прям видишь, как в 1990-1991 году поддержка Горбачева от администрации сначала Рейгана (1988), а потом Буша и позиция Миттерана во время путча, я напоминаю, позиция даже Мейджора, который сменил Маргарет Тэтчер, как они постепенно отъезжали от него ровно потому – в их письмах это есть, в их переписке, – что народ поддерживает Ельцина.
– «Да, нам выгоден Горбачев, потому что ядерное оружие контролируется в одних руках Советского Союза, нам выгодно сохранение Советского Союза. А тут ядерное оружие может оказаться в руках казахов, украинцев, белорусов, будет четыре ядерных державы, а еще придут какие-нибудь радикалы и вообще не пойми куда оно денется. И нам выгодна была поддержка Горбачева. Но что поделаешь, народ – по-другому».
И, кстати, выборы в июне 1991 года Ельцина президентом – это был решающий перелом. И я видел записки, они опубликованы ЦРУ, которое писало о том… Это была республиканская администрация. Это был Рамсвельд и Чейни, игроки очень серьезные, которые говорили: «Все, надо от Горбачева отползать, – это июнь 1991-го, – и переориентироваться на русского президента, думать, как поступать с ядерным оружием. Но народ избрал. Нам невыгодно, но народ избрал. Значит, мы идем за народом, а не за тем, за чем нам выгодно». Такой не сказать слово «идеализм» (это неправильное слово), но такой практицизм. – «С другой стороны, народ избрал. Что мы можем сделать?»
И это важная история вот сейчас с талибами.
С. Бунтман
―
Да, это очень важная история. Понимаешь, не только у нас, но и много где помнят, что в послевоенной Европе мало ли что немцы не хотели признавать ужасы нацизма, но, в общем, их научили это признавать и построить демократическое государство тогда. И вот, наверное, этот призрак того, что можно построить, в общем-то, извне достаточно.
А.Венедиктов: Это не вопрос интерпретации, а вопрос создания другого факта, которого не было. И это новый этап
А. Венедиктов
―
Но он, считай, растворился.
С. Бунтман
―
Наверное, он растворился. Значит это выбор народа. Но вот кроме эвакуации, ответственность перед теми людьми, которым дали все-таки. Это гуманитарная катастрофа.
А. Венедиктов
―
Они считают, что надо помнить о том, что 1,5 млн беженцев, если мне не изменяет память, в Пакистане. И они сейчас спорят странами между собой, сколько они могут принять. Но вопрос не стоит в том, чтобы закрыть и никого не пускать. Они признают свою ответственность тем, что они принимают беженцев на свой кошт со всеми угрозами, которые это несет.
С. Бунтман
―
А американцы принимают беженцев из Афганистана?
А. Венедиктов
―
Да, конечно.
С. Бунтман
―
Это обычный вопрос, который задают.
А. Венедиктов
―
Там цифры есть даже. Слушайте, надо посмотреть. На вчерашний день, если мне не изменяет память, 60 тысяч. Это при том, что некоторые законы Трампа еще действуют про закрытие беженцев из мусульманских стран. Но при этом по Афганистану квота раскрыта. Но это надо смотреть. Я к этому разговору глубинно не готов.
С. Бунтман
―
Еще у нас одна достаточно забытая тема. Говорят: «Забыли вакцинацию. Мало народу в пунктах».
А. Венедиктов
―
Да нет, идет вакцинация, просто спокойно. Огромное число мест, во-первых. Схлынула первая, идет вакцинация, идет ревакцинация. Никто ничего не забыл. Но я напомню, о чем говорили мы, а за нами повторяют это Собянин и Попова. Здесь мы говорили о том, что четвертая волна во второй половине сентября. И поэтому, собственно говоря, я думаю, что сейчас все на выборы, сейчас все рекламные бюджеты на выборы. Но я думаю, что неправильно, что забыли про продвижение о необходимости вакцинации, потому что угроза заболеть при вакцинации меньше, чем угроза невакцинированным.
С. Бунтман
―
Как тебе аргентинский Минздрав? Он, по-моему, чуть ли не первый и единственный написал про «Спутник» о его побочных эффектах, которые, в общем-то, минимальны.
А. Венедиктов
―
Побочные эффекты есть у каждой вакцины.
С. Бунтман
―
А почему наши не пишут про побочные эффекты своей вакцины? Вот бы где их изучить все-таки.
А. Венедиктов
―
Это опять история побед.
С. Бунтман
―
А, то есть это не победа.
А. Венедиктов
―
Это так понимаемая не победа. Неправильно понимаемая, с моей точки зрения, не победа.
С. Бунтман
―
Ну да. Друзья мои, вот вы говорите, что поговорить о дебатах. А что о дебатах-то говорить? Какие-нибудь дебаты видел?
А. Венедиктов
―
Нет. Но я видел кусочек, где выступал Максим Шевченко, называвший на федеральном канале Алексея Навального политическим заключенным и требовавший его освобождения. А так, ну нет, не смотрю за дебатами.
С. Бунтман
―
Я смотрел замечательного парня из Якутии, который примерно то же самое сказал.
А. Венедиктов
―
От какой партии?
А.Венедиктов: Гробы, покрытые звездно-полосатым флагом, перестанут идти. И это сыграет в длинную в плюс Байдену
С. Бунтман
―
«Яблоко». Он от «Яблока» был. Это было отличное мужественное выступление. Прекрасное было, на мой взгляд, с называнием всего. Вообще. Даже такие урезанные кандидаты, урезанные дебаты, в которых мало принимают участие те, кто должен принимать, от власти, например, они все равно что-то дают?
А. Венедиктов
―
Конечно они дают. Слушайте, на федеральных каналах Навального называли исключительно в лучшем случае агентом ЦРУ. Собственно говоря, агент разведки. А Шевченко, в частности, и, наверное, кто-то еще, я не знаю просто, вот якутский парень из «Яблока», они на федеральных каналах, то есть на ту аудиторию, которая вообще про это ничего не знает, они говорили то, что они считают нужным. И конечно польза.
С. Бунтман
―
Мне кажется, что любое проговаривание многих вещей, просто артикулирование многих вещей – это польза сама по себе. Игорь из Мытищ: «Что-то цифры возрастают. Судя по всему, ковид поворачивает к росту». Есть ощущение.
А. Венедиктов
―
Нет, это не ощущение. Есть территории, где ковид растет. Москва пока стоит. Но еще раз напоминаю, что пошел сентябрь. Что такое сентябрь? Люди вернулись из отпусков, дети вернулись в школу и студенты – в вузы. То есть коммуникация более тесная. Неизбежно будет всплеск в течение двух недель. Ну неизбежно. Я знаю, что московская медицина к этому готовится, что никто не сворачивает койки. Для вас же инфраструктура – вещь важная. По этому признаку я понимаю, что Москва готовится. Но в каждом регионе своя волна.
С. Бунтман
―
Джоу Доу, то есть никто, пишет: «1 сентября вас просили узнать, попадают ли под выплаты получившие воинские звания на военных кафедрах. Есть результат?»
А. Венедиктов
―
Докладываю. Конечно. Я сразу написал в своем Телеграм-канале, потому что я не знал, что вы будете здесь. Нет, не попадают. Я запросил Дмитрия Пескова, которого несчастного разбудил. Я забыл, что он во Владивостоке с президентом. Я, естественно, тут же позвонил после того, как в «#ДайДудя» это было. Он пошел консультироваться. И сказал: «Нет, не попадают. Только действительно служащие».
С. Бунтман
―
Михаил мне говорит: «Наверное, из Бурятии депутат, а не из Якутии». Вы знаете, я это читал. Я в Телеграм-канале читал чьем-то (я этого человека не знаю), и там было написано, что из Якутии.
А. Венедиктов
―
В данном случае не это важно.
С. Бунтман
―
Могу ошибаться.
А. Венедиктов
―
Главное, чтоб партию не перепутал.
С. Бунтман
―
Партию я не перепутал.
А. Венедиктов
―
А то тебе сейчас скажут, как с Малютой или с Семилетней войной.
С. Бунтман
―
Но точно так же я готов признать.
А. Венедиктов
―
Поправочка, как говорит Владимир Владимирович.
С. Бунтман
―
И на вас нет никакой тетки, чтобы она на вас кричала, что вы обладаете определенной наглостью. «К сожалению, - пишет Николай Иванов, - Навального телезрители знают и считают его врагом народа». Это замечательно вы говорите.
А. Венедиктов
―
Николай Иванов у нас пресс-секретарь второго канала или народа?
С. Бунтман
―
Народа.
А. Венедиктов
―
А, он говорит от имени народа. Второй раз уже сегодня.
С. Бунтман
―
Больше всего пресс-секретарей, на самом деле, у народа.
А. Венедиктов
―
Это правда.
С. Бунтман
―
Есть разные подразделения, разные социальные группы вроде «вся интеллигенция не собирается».
А. Венедиктов
―
Весь рабочий класс как один.
С. Бунтман
―
Ну да, весь как один. Это, в общем-то, чудесная совершенно совковая привычка, совковая родинка. Замечательно. – «Семилетние выборы…». – «Почему не выкладывали на сайте ссылку на петицию в защиту СМИ? Только текст обращения».
А. Венедиктов
―
Мы ее опубликовали.
С. Бунтман
―
Да нет, у нас всегда есть оригинал.
А. Венедиктов
―
Подожди, оригинал, поскольку я подписывал. Куда вам ссылка? На что? На такой же текст на сайте «Новой газеты» что ли?
С. Бунтман
―
Выход на оригинал.
А. Венедиктов
―
Так это и есть оригинал. Я и есть оригинал.
С. Бунтман
―
Когда у нас петиции идут по Change.org, есть на Change.org ссылка всегда.
А. Венедиктов
―
Да. А там нет сбора подписей. Это была не петиция, это было письмо президенту, Пескову и Чуйченко.
С. Бунтман
―
Валентина Ефанова предлагает нам побеседовать с деревенскими жителями глубинки. – «И вы узнаете, как единороссы заботятся о россиянах и России. Россия – это не только Москва». Спасибо. Лошади кушают овес, ответил бы я.
А. Венедиктов
―
Нет, подожди, а Волга впадает в Каспийское море?
С. Бунтман
―
Ой, я какую-то глупость сказал? Как девочка, помнишь, единственная, которая ответила в вопросе, что Волга впадает в Каспийское море. Вдруг она так одернулась и сказала: «Глупость я сказала, да?» Нет, это естественно. Чего тут говорить? – «Все стали пофигистами и аполитичными».
А. Венедиктов
―
Все.
С. Бунтман
―
Почему все? Дмитрий, я вас знаю как просвещенного человека. Вы тоже выступаете пресс-секретарем уже теперь гораздо более широкой группы.
А. Венедиктов
―
Всех.
С. Бунтман
―
Всех, да. – «Навальный делает все, чтоб его из тюрьмы подольше не отпускали».
А.Венедиктов: Люди вернулись из отпусков, дети - в школу, студенты – в вузы. Неизбежно будет всплеск
А. Венедиктов
―
Я думаю, что последнее его действие, имею в виду интервью и обращение, оно абсолютно правильно с точки зрения политического позиционирования. Оно очень мужественное. Я понимаю, что вот тот, кто про это говорит, он на это не способен. Оно очень мужественное. И да, оно может ухудшить его положение, это правда. И его состояние, это тоже правда. Но он мужественно идет на эти риски, да. Он выбрал такую дорогу, да. И мы можем к этому относиться по-разному, как вот вы там с непонятной интонацией. Но с уважением надо признать, что это мужественные акты.
С. Бунтман
―
Абсолютно. И мне кажется, что они не влияют на длительность его пребывания в тюрьме.
А. Венедиктов
―
Влияют, Сереж.
С. Бунтман
―
Влияют?
А. Венедиктов
―
Да. Он поднимает риски.
С. Бунтман
―
Поднимает риски.
А. Венедиктов
―
Это значит, что он влияет на последствия.
С. Бунтман
―
Я не знаю такого поведения, которое дало бы сейчас Алексею Навальному, если он продолжает оставаться Алексеем Навальным, возможность выйти раньше, чем захотят его выпустить.
А. Венедиктов
―
Заткнись, и мы тебя вышлем.
С. Бунтман
―
Заткнись совсем, и мы тебя вышлем? Есть такая альтернатива, да?
А. Венедиктов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
Заткнуться. Но тут он перестанет быть Алексеем Навальным.
А. Венедиктов
―
Совершенно справедливо. Поэтому я и говорю, он это осознает и это его мужественное поведение.
С. Бунтман
―
Да. – «Навальный и есть враг – он за санкции».
А. Венедиктов
―
За санкции против кого? То есть если вводятся санкции против условного Ротенберга, он враг России?
С. Бунтман
―
Ну конечно. Естественно.
А. Венедиктов
―
Ну вы что-нибудь там это…
С. Бунтман
―
Но это я интерпретирую. Это я, наверное, виноват. Нет, когда вы продолжаете говорить, выступая телезрителей, например, пресс-секретарем, как мы здесь определили уже, когда вы начинаете настаивать и говорить, что «очень многие мои знакомые – гарантированно умные зрители» – это не наблюдение, это квартальное наблюдение, как сказал один…
А. Венедиктов
―
Есть квартальный надзиратель, а есть квартальный наблюдатель.
С. Бунтман
―
Да. Здесь однажды у нас была дискуссия просто на латвийском радио. Там появилось выражение «это ваше квартальное наблюдение». Мне оно очень понравилось тогда. Друзья мои, спасибо вам большое. Когда у нас выборы-то?
А. Венедиктов
―
У нас выборы 17-го, 18-го и 19-го.
С. Бунтман
―
А, у нас же три дня. Я все еще считаю по-стариковски воскресеньями. А сейчас новая жизнь пошла.
А. Венедиктов
―
Там не будет дня тишины.
С. Бунтман
―
Не будет дня тишины. Значит мы и в следующую, и в послеследующую субботу будем с тобой наблюдать, что мы и делаем. Ну, ладно. Я вас приглашаю в Марфино, где не только «шарашка», но «шарашка» была марфинская знаменитая.
А. Венедиктов
―
В следующем часе.
С. Бунтман
―
А в следующем часе у нас повторение Нины Хрущевой.
А. Венедиктов
―
Да, в программе «2021». Она дала интервью Ксении Лариной и Виталию Дымарскому. И для вас решили это повторить. Вот через 5 минут.
С. Бунтман
―
Так что обратите внимание, здесь не будет коммерческой передачи, а будет повторение Нины Хрущевой. Все, спасибо вам большое.