Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-02-20
20.02.2021
С. Бунтман
―
Добрый день. И сразу мы начинаем с комментариев решения суда. Московского суда. Который утвердил решение суда Симоновского и совершенно я бы сказал издевательски засчитал, правда, каждый день, конечно, на счету, засчитал домашний арест. Алексей.
А. Венедиктов
―
Естественно, что он засчитал. Потому что Симоновский суд вообще даже не учел это законное требование закона и поэтому я не считаю, что это издевательство. И каждый день, как ты правильно сказал – на счету. Но, тем не менее, это был предлог для ЕСПЧ. И теперь этот предлог снят. Одним предлогом меньше что называется. Поэтому, естественно, что, следуя в рамках политического решения, но, сохраняя юридическую как бы беспристрастность, суд обязан был это сделать. В этой части он это сделал. А так ну я думаю, что ничего неожиданного для наших слушателей не было. Было понятно, что срок Алексея Навального из условного превратился в реальный. Задача - выключить его из политического процесса. Сломать мотор протеста и это решение сегодня, сейчас 15 минут назад вступило в силу.
С. Бунтман
―
Да. И дальше уже нет никакого обжалования на территории России?
А. Венедиктов
―
Может еще идти апелляция, кассация. Но теперь точно уже ЕСПЧ, мы видели, какое отношение было у суда к решению ЕСПЧ в рамках обеспечительных мер немедленно освободить Навального. В соответствии с регламентом и конвенцией, которую, кстати, мы подписали и под этим стоит наша подпись. Под признанием полномочий ЕСПЧ. Тем не менее, суд приобщил к делу решение и требование ЕСПЧ, но не принял его во внимание. Поэтому ну да, будут апелляции, но я думаю совершенно очевидно, что апелляции, кассации на территории РФ, поскольку это решение политическое и принято высшим политическим руководством, оно никакой роли играть не будет. А европейское судебное производство по правам человека тоже примет очевидные решения. У нас очевидность - наша царица. Поэтому, скорее всего, Алексей 2,5 года, если все так будет продолжаться, будет изолирован. Еще напомню, что сегодня днем в 14 часов еще один суд – по так называемой клевете на ветерана. Поэтому еще за этим тоже будем следить.
С. Бунтман
―
Что может дать решение по клевете на ветерана, оно может дать реальный срок какой-то?
А. Венедиктов
―
Он будет поглощен. Реального срока там нет, если мне не изменяет память. Меня консультировали юристы. Там либо работы, либо штраф. Там штраф может быть. Затребовала же прокурор 950 тысяч рублей штрафа. И, по-моему, некий срок, который полностью попадает под «Ив Роше». То есть не увеличение срока в любом случае.
С. Бунтман
―
Отсутствие Навального, Навальный в заключении, каким-то образом это меняет или, во всяком случае, влияет на ситуацию. На предвыборную. На ситуацию гражданскую в России.
А. Венедиктов
―
Там много вопросов, в одном, на мой взгляд, то, что Алексей Навальный в тюрьме имеет несколько последствий. Первое – этот момент, естественно, что протестное движение лишилось мотора. Человека, который производил смыслы. И как показала история его заключения, во всяком случае, пока его генералитет с этим не справляется, на мой взгляд. Просто, наверное, он всегда все брал на себя.
С. Бунтман
―
Лишилась мотора, производящего смысла. Но у нее есть причина очень важная. Причина и главное требование – освобождение Навального.
А. Венедиктов
―
Я не думаю, что сейчас будет главное требование – освобождение Навального. Мы видим, что речь идет про подготовку к выборам. Это было заявлено руководителем штаба Навального, что надо сосредоточиться на подготовке к выборам. Поэтому такая персонализация «Свободу Навальному!» - я думаю, что она своего потолка достигла. То есть все, кто считал этот приговор несправедливым, все уже к нему, к несправедливости, к осуждению несправедливости присоединились. Для этого нужны какие-то события еще. Если он будет этапирован в отдаленные места, как в свое время Ходорковский, то это будет сложно очень делать. Естественно, к каким-то датам это можно будет делать. Но это не может быть постоянно на мой взгляд. Что касается посадки Навального – первая история. Лишение мотора. Вторая история заключается в том, что еще раз те, кто внимательно следил за процессом, между прочим, по опросу ВЦИОМ главным событием прошедшего месяца являлся арест Навального и его осуждение. Типа 50% или 60 сказали, что это главное событие недели опрошенных россиян. А второе место – ковид и вакцина – 15%. То есть даже люди, которые раньше: Навальный – это где и кто? – они, во всяком случае, это знают, спасибо федеральному телевидению. Но отношение к решению суда как к общей системе правовой, конечно, ухудшилось. Потому что даже люди, которые не в политике, они видели это безобразие и понимали, что с ними может быть то же самое. Поэтому это второе следствие. Это деградация в общественном мнении всей судебной системы. Это вторая часть необходимая. А третья часть – конструкция новая перед выборами, потому что в результате 23 и 31 января были выявлены сети активистов, штабов. Они переписаны, создан, видимо, реестр. И в нужный момент перед выборами они будут выдернуты, не допущены до выборов или посажены под административный арест. То есть сетка ну не врагов народа, но пособников врагов народа. То есть надо все сначала. Начинай сначала, что называется. Это третье следствие. Ну, конечно, четвертое следствие – послезавтра в понедельник ЕС собирается принять очередные санкции, связанные с российской юстицией. Делом Навального. Я думаю, что они будут персональные. Я думаю, что это будет только первый шаг. Потому что такое игнорирование требований конвенции международной ЕСПЧ, оно теперь переходит в стадию совета министров. Уже исполнительного органа Совета Европы. Это не парламент, где только говорят от слова «парле». И вот совет министров Совета Европы может более жесткие санкции наложить на РФ, нежели даже ЕС. Последствия всего этого дела послужило отравление Навального, затем его арест. С одной стороны протестное движение. С другой стороны санкции. То, о чем собственно, я и спрашивал Путина на встрече. Вот оно развивается и продолжается ровно в том же направлении, о котором я говорил.
С. Бунтман
―
Здесь не отдает ли такая оценка ситуация пораженчеством.
А. Венедиктов
―
Большевиками повеяло.
С. Бунтман
―
Пораженческие настроения. Я много вижу в чате.
А. Венедиктов
―
Есть пораженческие настроения, они существуют в протестном движении. Мы это видели, когда увидели отказ штабов от массового движения и переход на систему типа фонариков. А теперь вообще ничего. Да, мы это видим, изучаем. И я как человек, который наблюдаю, да, я отмечаю в части движения пораженческое движение. Да, отдает. Анализ не может отдавать пораженческим движением или наоборот мобилизующим. Он анализ того, что происходит на самом деле с моей точки зрения.
С. Бунтман
―
Есть ли латентный скрытый мобилизующий фактор в самом уже осуждении Навального.
А. Венедиктов
―
Латентный что?
С. Бунтман
―
Фактор латентного понимания, сопротивления…
А. Венедиктов
―
У кого-то сопротивление. У кого-то поражение. Правильно слушатели спрашивают. Кого-то это делает более радикальным, более ожесточенным. Более активистским. Другую часть он расстраивает. Третью часть он печалит. Ну люди разные. И те или иные события приводят к разнонаправленным последствиям. Радикальная часть ожесточается, часть людей просто негодует, а часть опускает руки и говорит, что как с этой системой. Это очевидно. Дважды два – четыре.
С. Бунтман
―
Майкл Про говорит: а дальше что, тоже только фонарики будут?
А. Венедиктов
―
Откуда я знаю. С точки зрения организации протестов у вас существуют организаторы протеста, которые взяли на себя организацию после ареста Алексея, попытка стать мотором. Это вопрос лично к ним. Обращайте. Мы будем освещать любые их предложения.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я просто напомню интервью одного из людей, близких к Алексею Навальному – Владимира Ашуркова. Его интервью «Свободе». Сказал, что мы все делаем как бы на живую нитку. Ну как я вам могу за них говорить. Если они на живую нитку это делают. Я считаю, что те просчеты, которые были, они, естественно, были. Потому что повторю, что Алексей Навальный был человеком и есть, который сшивал и являлся и мотором, и генератором идей. Его изоляция привела к тому, что систему нужно реконструировать. Я понимаю, почему принимаются решения на живую нитку. Но сам факт, что они принимаются на живую нитку, подтверждена одним из руководителей штаба. Ну вот, будем ждать, пока будут новые какие-то предложения.
С. Бунтман
―
Предложения каких-то действий это не дело журналистов. Должен я сказать всем друзьям, которые тут пишут, что это как признание победы, какой-то победы государства над Навальным. Что это демобилизующе, что это пригожинские методички. И так далее. Что такое пригожинские методички?
А. Венедиктов
―
Не встречался.
С. Бунтман
―
А вот что нужно сказать? - вставай, подымайся рабочий народ что ли. Я не понимаю. Вы что хотите, дорогие друзья.
А. Венедиктов
―
От кого?
С. Бунтман
―
От журналистов.
А. Венедиктов
―
Мы будем освещать все, что будет делаться в политической жизни России. А все, что делается вокруг Навального – безусловно, политика. И это политическая жизнь России.
С. Бунтман
―
Теперь другой процесс, который был. И процесс Анастасии Шевченко.
А.Венедиктов: Скорее всего, Алексей 2,5 года, если все так будет продолжаться, будет изолирован
А. Венедиктов
―
Ожидали худшего – получили среднее. Очень важно, что она дома. И здесь, конечно, были вложены усилия таких разных людей как Дмитрий Муратов и Ксения Собчак. Отдельно скажу спасибо Ксении. Я просто знаю, что она сделала для того, чтобы Шевченко не уехала в лагерь. То, что смогла – то и сделала. Грубо говоря. Насколько ресурса хватает. Мы очень рады, что она не уехала в лагерь и что она с семьей. И, конечно, приговор несправедливый. Приговор политический. Абсурдный. Конечно, надо идти в ЕСПЧ и она пойдет в ЕСПЧ и получит компенсацию за те два года, когда она сидела, слава богу, под домашним арестом. Под домашним, но арестом. Но это еще раз, если смотреть чуть более отстраненно, мы видим, что это часть общей политики. Нынешней власти. Власть реакционная и власть репрессивная. Такой анализ. Это ведет к чему? К пораженчеству? Но от того, что это ведет к пораженчеству с вашей точки зрения, она не становится менее реакционной эта власть и не становится менее репрессивной. И да, она становится более реакционной в разных своих проявлениях. И становится более репрессивной. Есть по-прежнему и дальше продолжают приниматься реакционные мракобесные репрессивные законы. Есть репрессивные действия правоохранительных органов. Именно репрессивные. А не законные. Мы их видим. Есть репрессивные действия судов. Есть репрессивные действия государственных СМИ. Очевидно. Вот да, это такой тренд. Нынешняя властная команда перешла от умеренней реставрации к реставрации ультрароялистской. Мы перешли этап от Людовика XVIII к Карлу X. От Карла II к Якову II. Я уже про это говорил. В общем, все это – проявление этой политики. Это не значит, что за каждого отдельно несправедливо осужденного гражданина, подчеркну – за каждого попавшего под репрессивную историю не надо заступаться. Наоборот. Надо заступаться ровно с того места, на котором вы стоите. Как заступаться – ваш выбор. Как показать свое неудовольствие тем, что делает власть – ваш выбор. То есть методы. Но очевидно, что эти вещи пропускать нельзя.
С. Бунтман
―
Но Карл Х окончил с июльской революцией, а Карл II с Яковом II – революцией славной.
А. Венедиктов
―
Некоторые не дожили.
С. Бунтман
―
Очень многие. Особенно участники восстаний, которые были в той же Англии. Правильно ли, скажем так, морально ли на сторонников Навального говорить об их просчетах и какую-то вину в неудаче протестов и прочего им вменять.
А. Венедиктов
―
Морально – я не понимаю. Не указывать на ошибки – это означает их множить на мой взгляд. И помогать власти. А вот власть рада, когда протест совершает ошибки. Просто рада, когда он их повторяет. Поэтому это не вопрос морали, это вопрос эффективности.
С. Бунтман
―
А вдруг власть не замечает их ошибки. Это такое большое заблуждение. Друзья, мы продолжим через 5 минут.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Алеш, несколько слов об Андрее Мягкове.
А. Венедиктов
―
Я вчера вечером про это довольно долго думал. И вдруг я понял, что его главные роли – это гоголевские роли. Это Акакий Акакиевич. Это маленький человечек, который взбунтовался. Всю жизнь был маленьким человечком, а потом взбунтовался. Вот что объединяет его из «Иронии судьбы» Евгения Лукашина с «Жестоким романсом» Карандышевым. С фильмом «Гараж». Я даже не вспомню, как зовут этого молчаливого героя, потерявшего голос. Это чисто «Шинель». Он играл гоголевских персонажей. Да, и «Служебный роман» конечно же.
С. Бунтман
―
Естественно.
А. Венедиктов
―
То есть на самом деле он вернул вместе с Рязановым, они вернули и мы не заметили, массовый зритель я имею в виду, вернули гоголевских героев, героев «Петербургских повестей» Гоголя в советскую действительность. Почему он был так мил. Да потому что огромная масса людей была и остается Акакием Акакиевичами.
С. Бунтман
―
Да, с одним очень важным дополнением. Именно тот, который бунтует еще.
А. Венедиктов
―
В конце. Так почему наполнение. Акакий Акакиевич, потом превратившись в призрака… Конечно.
С. Бунтман
―
Кстати, о Гоголе. Сегодня последние пять минут этого часа мы вам представим чрезвычайно интересный лот книг и журналов. И там очень интересная история и с Гоголем и с советскими запретами. И витиеватой советской историей. Возвращаемся сюда. Так что его героя зовут Хвостов в «Гараже». Спасибо большое. Замечательный Карамазов был прекрасный. Мы помним все роли Андрея Мягкова. Которые мы смотрели, во всяком случае. Давайте вернемся к вопросам. Эта история противостояния Дзержинского с Александром Невским. Почему все-таки там нет третьего варианта. Ничего не делать, оставить до лучших времен. Или это уже невозможно.
А. Венедиктов
―
Я не очень понимаю, ты имеешь в виду опрос…
С. Бунтман
―
Да, да.
А. Венедиктов
―
Ну потому что если есть третий, то должен быть и 333-й.
С. Бунтман
―
Почему так обязательно?
А. Венедиктов
―
Ну потому что, а на каком основании тогда нужно отсекать фонтан. Или Солженицына или Ивана Калиту или Юрия Андропова. Два – понятно, почему. Было официальное внесение «Офицерами России» одного персонажа. Феликса Дзержинского. И было внесение группы архитекторов, включая Алексея Баталова предложение об Александре Невском. Как бы два инициатора этих вещей, на этом основывалось. Я воздержался при этом голосовании.
С. Бунтман
―
Почему, спрашивают.
А. Венедиктов
―
Потому что мой кандидат – фонтан. И меня не поддержали, и поэтому я воздержался.
С. Бунтман
―
При опросе все воздержатся и выиграет Дзержинский.
А. Венедиктов
―
Нет. Секундочку. Я воздержался при утверждении подхода. Потому что я понимал, что хорошего подхода нет. Потому что история с Дзержинским она катилась сама с декабря, это мало кто заметил. Она была уже юридическая. Обращение к генпрокурору о незаконности снесения памятника Дзержинскому. О проверке законности. Это юридическая процедура, на которую Генпрокуратура должна ответить, реагировать. Обращение, которое готовилось комиссией по мемориальному искусству, которая запускает установку памятника в Москве по московским законам – уже готовилось. Это было понятно. И никто из тех, кто сейчас протестует, не сделал никакого контрпредложения. Юридически. Никакого. Никто. Нигде, никуда. В фейсбуке – да. В чате – да. А там – никакого. И могли проснуться в один прекрасный день, а памятник Дзержинскому стоял бы на площади без того, чтобы вы могли высказаться. Тут же самое главное, чтобы был голос, и он мог быть услышан мне кажется в этой истории. Я сожалею, что там нет фонтана. И может быть вместо Невского я бы предложил и фонтан, собственно, я предлагал. Но не был поддержан. Но на самом деле там нет никакого спора между Дзержинским и Невским. Вообще. Это спор между символами. Для меня предложение восстановления памятника Дзержинскому – это закрепление символически той самой реставрации, того самого реванша, который объединяет спецслужбы и коммунистов. Это их представление. И я скажу более того, что как сказал мне один из инициаторов, генерал-лейтенант, по-моему, в отставке. Он мне сказал, что для нас восстановление памятника Дзержинскому это как знамя над Рейхстагом. Вот мы его воткнем. Вот так. Это символ. Неважно, памятник, Вучетич. Неважно. Мы его воткнем. И мы вернулись, всё. Сегодня, по-моему, великий карикатурист Ёлкин изобразил Дзержинского: красный глаз – «come back». Я вернулся. Как Терминатор. Вот, собственно говоря, о чем идет речь. И нет никакого Дзержинского, нет никакого Невского. Есть актер Михаил Козаков, который играл Дзержинского и которого все нынешние генералы знают по фильмам. А не по архивам. И есть актер Николай Черкасов, который у Эйзенштейна играл Александра Невского. Это выбор между Черкасовым и Козаковым. На самом деле выбор между символами. Представьте себе на секундочку, что вас бы поставили перед выбором между советским флагом, который был над Рейхстагом и триколором, который был власовский. И вот вам сказали бы, вот смотрите, у вас власовский флаг, дырка на площади. А мы возвращаем советский флаг, который был над Рейхстагом. Это же не я придумал. Это я цитирую.
С. Бунтман
―
Я надеюсь.
А. Венедиктов
―
Конечно. А на самом деле это человек, который мне говорил, он прав. Потому что это о символах. Это вишенка на торте. Это закрепление в сознании того, что случилось. Ну можно еще тоже говорить о гимне. Пожалуйста, это вопрос между советским гимном и музыкой Глинки. Можно разбирать, что музыка Глинки мелодична, не мелодична. Императорская, не императорская. Трудно поется, невесело пляшется. Но это такой выбор. Это все символически. И памятник на Лубянской площади между Феликсом Эдмундовичем и Александром Ярославовичем - это символически. В этом выбор символа. И вот он такой. Но у нас же есть и другие предложения. У нас есть вместо гимна Катюшу, вместо нынешнего флага - имперский черно-желтый. Там много можно еще что делать. Но на самом деле выбор вот он такой символический. Поэтому, собственно говоря, и мне кажется, что подходить к этому надо вот так. И вторая часть, о которой я хотел говорить и где-то, по-моему, уже говорил. Социология Москвы показывает, что в Москве существует три таких политико-эмоциональных направления. Одно из них условно – это реваншисты. Реваншисты не в плохом смысле слова. Реакционеры, реваншисты. Это люди, которые хотели бы вернуться в Советский Союз со всеми его прелестями. Вот какие они были, как они его помнят. Основными ударными силами, организованными силами является КПРФ и чекисты. Недаром у нас КПРФ и фракции Мосгордумы КПРФ, все у нас под сталинскими портретами фотографируется. Это вот некое совпадение. Приблизительно их в Москве поддерживает треть. Тех, кто хотели бы вернуться в Советский Союз. Треть. Социология показывает. Приблизительно. Вторая группа людей в Москве называется лоялисты. Я так называю. Это моя социология. Это люди, которые всегда проголосуют за власть. Изначально и всегда. Им комфортно.
С. Бунтман
―
А сейчас? Какой сигнал посылает власть?
А. Венедиктов
―
Никакой пока. Пока власть только в лице Лубянки. Ни Путин, ни Собянин не высказываются. Но они считают: ага, раз Путин вышел из шинели Феликса Эдмундовича, а Собянин спорить с Путиным не будет, значит, скорее всего это будет Дзержинский. Но если Путин даст сигнал, что это Невский. Вот эта треть, чуть больше, чуть меньше. Оппортунистов, назовем их так. Они проголосуют вот так. Им комфортно.
А.Венедиктов: Протестное движение лишилось мотора. Человека, который производил смыслы
С. Бунтман
―
Ну конформисты и есть.
А. Венедиктов
―
Ну хорошо. Я их называю лоялистами. И есть третья часть, которую я объединяю словом «недовольные», «протест» «модернизаторы», как угодно. И молодежь частично. И средний и мелкий бизнес и люди свободных профессий. В целом в массе. Которые являются оппонентами действующей власти. Треть приблизительно, чуть меньше. В Москве. Которые говорят о том, что не нужен нам ни Дзержинский, ни Невский. Один ордынский прихвостень и холуй.
С. Бунтман
―
Да, насаждатель азиатчины. Как здесь написали.
А. Венедиктов
―
Да. Поэтому мы будем брезгливо поднимать палец и сидеть на диване. Вот приблизительно это вот так. Третья треть. Естественно, у Дзержинского сейчас преимущество и более того, когда шла комиссия, генерал-лейтенант Михайлов, бывший пресс-секретарь ФСБ, директор департамента информации как он там назывался. Центра общественных… ФСБ просто сказал: «Мы доложили наверх, что 90% москвичей поддерживают памятник Дзержинскому».
С. Бунтман
―
Ах, это они доложили наверх.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
А из какого пальца они высосали?
А. Венедиктов
―
А какая разница. У начальников лежит одна бумажка. И другой бумажки нет.
С. Бунтман
―
Ага.
А. Венедиктов
―
Я бы обратил на это внимание. И, собственно говоря, ровно поэтому нужна вторая бумажка. Ан нет. Или ан да. Потому что если одни будут сидеть на диване, а другие примкнут, лоялисты примкнут к реваншистам – да, 90% так и будет. Что будет там 53%. Я напомню историю с «Войковской». Когда переименование было, оно было, собственно говоря, мэрия его запустила. На том же «Активном гражданине». И поначалу переименование, там цареубийца действительно, там было 70 на 30 в пользу переименования. Прошла мобилизация коммунистов, собирались партийные собрания. Дедов записывали на «Активный гражданин», открывали персональные кабинеты. 53 против переименования, 35 – за. Это вопрос мобилизации. После чего принесли это мэру. Мэр сказал: «Я же сказал, как люди скажут, так я и решу». И «Войковскую» не переименовали. Я не говорю, что нужно или не нужно переименовывать. Я вам говорю о политической технологии, которая будет, безусловно, применена и уже применяется на этом голосовании. На этом выявлении мнения. Потому что как сказал Дмитрий Песков: это вопрос московских властей. А я добавлю, что это вопрос москвичей. И когда эта бумажка ляжет, а у нас Владимир Владимирович очень чутко относится к общественному мнению. Ему кладут все ФОМы и ВЦИОМы.
С. Бунтман
―
А она ляжет.
А. Венедиктов
―
Она ляжет, безусловно. То есть, даже вопроса нет. Не просто ляжет. Просто мы приняли решение направить во все органы результаты этого голосования. Конечно, ляжет. А как же. А куда. Вот, собственно, вся история. Еще раз повторю, это вопрос не того, что стоит на площади. Это вопрос символов. Вы рады реставрации, реконструкции. Или нет. Говоря честно, это референдум по реставрации в Москве.
С. Бунтман
―
Я согласен с теми людьми, которые говорят, что вот всплыл памятник Дзержинскому, в стране все проблемы решены, только и осталось о проблеме Дзержинского.
А. Венедиктов
―
Проблема символов, куда движется страна и как она символизируется. Ну подумаешь, посадили Алексея Навального. Ну одним больше, одним меньше. Ну вы чего. Вся жизнь складывается из вот таких вещей. Во многом символических.
С. Бунтман
―
А вот напомни для закрепления материала. Все-таки инициатива, откуда она идет. Начальная точка на нынешней ветке Дзержинского.
А. Венедиктов
―
От чекистов.
С. Бунтман
―
От чекистов.
А. Венедиктов
―
Да, для них это принципиально важно.
С. Бунтман
―
А все остальные это прикрышки чекистов.
А. Венедиктов
―
Туда же предложилось, я не понимаю вопрос тогда, я имею в виду, что к чекистам тут же присоединилась КПРФ. А что ты спросил, я не понял.
С. Бунтман
―
То есть присоединение, а инициатива чекистская.
А. Венедиктов - В 2000
―
х уже было три инициативы по возвращению памятника. Во втором году Лужков предложил вернуть памятник Дзержинскому. В 15-м году Мосгоризбирком не разрешил собирать подписи под референдум, потом суд московский разрешил. Коммунисты собрали необходимые 150 тысяч подписей. То есть получили право на референдум, но по разным причинам не отнесли, пусть они сами объясняются. То есть они могли организовать референдум, но отказались. Это был 17-й год, вот сейчас. Это все не ново. Но теперь, когда в руки из оппозиционной, скажем, партии, которая в Москве набирает 13%, в руки взяла организация более могущественная и присоединилась посредством «Офицеров России», это стало довольно возможным. Скажем так. И если люди готовы с этим смириться, ну значит такое решение Москвы.
С. Бунтман
―
Здесь многие говорят, что значит все уже решено. Чекистам не откажут, - как пишет Анка, - это скрепа. Если чекисты – значит, точно Дзержинского поставят и никакой возможности нет этому противостоять.
А. Венедиктов
―
Значит 90% за.
С. Бунтман
―
Теперь еще раз. Методичненько, пока есть несколько минут. Какая есть возможность и что даст это голосование?
А. Венедиктов
―
Все, что делает Общественная палата – все является консультативным. Это никакое не решение, что мы устроили. Мы по бюрократической процедуре, комиссия, Мосгордума, мэр, бюрократическая процедура, в которой исключено мнение ваше, Анка. Мы это выдернули из-под ковра и вынесли на ваше обозрение и на вашу возможность проголосовать. Мы вставили туда мнение, в эту процедуру мнение москвичей. Да, его можно не учитывать. Но если у вас за один памятник будет 70% и это ляжет на стол мэру и президенту, я думаю, что возникнут дополнительные вопросы. Нам же докладывали, что 90% за, а тут 70% против. А это как? И это есть, на мой взгляд, я еще раз повторяю, это вопрос о референдуме Ф. Э. Дзержинскому, вернее его памятнику. Вернее символу. Ни Дзержинскому историческому, ни Вучетичу, - символу. Ну, вы имеете право высказывать свою точку зрения. И такое право вам Общественная палата Москвы предоставила. В этом и есть ее работа. Поэтому я, честно говоря, не очень понимаю, если все решено, знаете все решено, мы все умрем. Значит ли это, что не надо жить. Это я Анке говорю. Вот не надо жить, все равно умрете.
С. Бунтман
―
Счастливые вы с Анкой. Как говорил Чапаев.
А. Венедиктов
―
Мы с Анкой точно счастливые.
С. Бунтман
―
Кончится война, поженитесь, детей заведете. Вот что я скажу, наверное, последнее от меня. Если у меня есть хоть одна маленькая возможность не возвращать памятник, который тогда сняли как символ позорной гнусной омерзительной гэбухи палачам и сволочам. Я этим вот малейшим шансом, хоть малейшей надеждой щелочкой я воспользуюсь.
А. Венедиктов
―
Я думаю, что темы мы продолжим. Те, кто знают, что такое Clubhouse вот в 16 часов в моей комнате Алексея Венедиктова aavst, мы вас приглашаем тех, кому это интересно. Про памятники, про символы в первую очередь. Вспомним символы своей жизни. Про это и поговорим.
С. Бунтман
―
Про убийство Немцова и народный мемориал мы поговорим в следующем часе обязательно. И все темы, которые вы поднимаете своими вопросами, sms в чате. И то, что из Интернета. Есть очень толковые вопросы. Все это будет в следующем часе.
А.Венедиктов: Нынешняя властная команда перешла от умеренней реставрации к реставрации ультрароялистской
А. Венедиктов
―
Еще раз я хочу сказать, какая нынешняя процедура. Установки памятника. Там одна процедура - признание сноса незаконным через Генпрокуратуру и тогда прокуратура обяжет мэра восстановить этот памятник на месте. Вот она пошла уже эта процедура. И вторая процедура – группа граждан вносит в комиссию по монументальному искусству свое предложение. Группа граждан. Физические лица. Затем комиссия рассматривает, вносит в Мосгордуму. Мосгордума рассматривает, принимает положение, постановление и вносит мэру, который обязан его исполнить. И вот туда именно в эту штуку, до вернее всей этой, вот до этой процедуры вот мы внесем Общественная палата в комиссию по монументальному искусству решение москвичей. Вот о чем идет речь. Мы становимся группой граждан.
С. Бунтман
―
Только москвичи могут голосовать?
А. Венедиктов
―
Да, потому что было сказано, что это дело москвичей. Президентом.
С. Бунтман
―
Хорошо. Тогда решаем, москвичи. Я думаю, что если гэбуху, офицеров и прочих советских реликтов…
А. Венедиктов
―
Реликт – хорошее слово. Реликтовый лес.
С. Бунтман
―
Хоть на полпроцента, хоть на один голос это превысит, за хоть за моську с топором, какая разница.
А. Венедиктов
―
Было предложение моськи с топором – не прошло.
С. Бунтман
―
Хоть за моську с топором – только не Дзержинского и гэбуху. Я по-простому скажу.
А. Венедиктов
―
Один Бунтман – два голоса. Старший и младший. А еще есть Паша несовершеннолетний…
С. Бунтман
―
У нас все совершеннолетние.
А. Венедиктов
―
А, черт. Ну ладно. И последнее скажу, что голосование на «Активном гражданине». Проверьте свои кабинеты. Пройдет с 25 февраля по 5 марта. 5 марта - понятно, почему? Я не мог пройти мимо.
С. Бунтман
―
5 марта, кто здесь памятник Хрусталеву предлагал.
А. Венедиктов
―
Мы предлагаем вам как обычно в нашем магазинчике shop.diletant.media замечательную книгу. Вообще это украинский пакет. Состоящий из книги серии ЖЗЛ Александра Воронского «Гоголь». И три наших журнала из архива. Это «Князь Владимир Киевский», настоящий. Как раз когда вышел фильм, мы в контр этого сделали журнал. Естественно, «Махно». И естественно, «Богдан Хмельницкий». Если у кого-то этих журналов нет, вперед. Александр Воронский. Что за автор книги и почему мы предлагаем вам купить. Напоминаю, эксклюзивное ваше право будет длиться 13 минут.
А.Венедиктов: Нет в России такого мемориала, который 6 лет существует, вот народный мемориал 6 лет существует
С. Бунтман
―
Все бы… советские бы вздрогнули, как только Воронский услышали.
А. Венедиктов
―
Да. Это книга ЖЗЛ была подготовлена к выпуску в 1934 году. Александр Воронский был известным литератором, публицистом и политическим деятелем. Естественно, в 34-м году, будучи троцкистом, членом оппозиции, официально исключенный из партии, принятый обратно в партию, поддержавший Троцкого в 27-м. Естественно, эта книга, потом его вернули в Москву, он написал эту книгу. Но эта книга была исключена из планов. Она была напечатана немножко экз. И естественно, была изъята. И уничтожена. А Александр Воронский был расстрелян в 37-м году. Если кто-то любит смотреть за дебатами литературными уже в раннесталинское время, то они наверное помнят, были такие «напостовцы», на посту. С ними боролась «Красная новь». Вот Александр Воронский был главным редактором журнала «Красная новь». То есть человек определенных взглядов. Парень из Тамбова. И книга уцелела чудом несколько экз. И вот издательство «Молодая гвардия» переиздала в прошлом году эту книгу «Гоголь». И если вы хотите успеть, то прямо сейчас, пока будут идти новости, вы заходите на наш сайт shop.diletant.media и покупаете пакет. Нам удалось сбросить цену на 111 рублей, чтобы доставку хотя бы частично вам возместить. И три наших уникальных журнала. Про Богдана Хмельницкого, Нестора Махно и про князя Владимира Киевского. Украинский пакет. «Гоголь» и три украинских журнала. Не украинских, и так далее. Мы продолжаем искать книги, по складам скребем Натальи Басовской. Мы когда-то вышли на книгу «Судебные процессы» Леши Кузнецова. Которую мы представим для слушателей на следующей неделе возможно. Но сейчас этот украинский пакет вы можете его ухватить. Судьба Воронского совершенно фантастическая. Думаю, что вы погуглить можете. Александр Константинович Воронский. Просто биография этих людей, которые делали революцию. Кстати, тамбовская областная администрация в 1997 году при Ельцине сделала литературную премию имени Александра Воронского. Он из Тамбова. То есть такая история фантастическая. Так что заходите в shop.diletant.media.
С. Бунтман
―
Мы через 10 минут продолжим, дорогие друзья.НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Мы с вами продолжаем. Сергей Бунтман и Алексей Венедиктов. Книга Воронского, — Алексей пишет в эсэмэсках, появилась в 11-м году.
А.Венедиктов
―
Первый раз это доиздание, потому что оно разлетелось.
С.Бунтман
―
Да, конечно, она политически ангажирована, как и весь Воронский. Только как политически. И представляет она очень большой исторический интерес.
А.Венедиктов
―
Очень большой исторический интерес. Я прочитал.
С.Бунтман
―
И вы совершенно не обязаны по Воронскому читать Гоголя, но Воронского читать…
А.Венедиктов
―
По Гоголю.
В.Соловей
―
По Гоголю …Это чрезвычайно любопытно.
А.Венедиктов
―
Ну, и для наших радиослушателей, которые не видят, а только слышат, три журнала «Дилетант». Украинский… князь Владимир Киевский. Номер, посвященный Нестору Махно. И, естественно, Богдану Хмельницкому посвященный номер. И книга Воронского в серии ЖЗЛ «Гоголь», которая была рассыпана в 1934 году. Купить можно, зайдя на shop.diletant.media. И мы возвращаемся в наш эфир.
А.Венедиктов: История с Дзержинским она катилась сама с декабря, это мало кто заметил. Она была уже юридическая
С.Бунтман
―
«Не убирайте. Прикольно». На вас не угодишь, дорогие друзья…
А.Венедиктов
―
Можно я хорошую новость?
С.Бунтман
―
Дай хорошую новость.
А.Венедиктов
―
Новости хорошие — это такая редкость в наши дни. Как сообщил мне только что Евгений Ройзман, Мише Бахтину, на которого мы с вами собирали деньги на очень дорогое лекарство, сделан первый укол. Он будет жить. Так что ваши усилия не пропали даром. И спасибо вам большое и от Жени Ройзмана, от семи Миши Бахтина и от нас Сергеем.
С.Бунтман
―
Когда Евгений Ройзман выступал у Иры Воробьевой последний раз, я, честно говоря, немножко испугался.
А.Венедиктов
―
Так что можете лайки поставить сами себе — те, кто распространял, те, кто призывал, кто вносил деньги — вот возьмите и поставьте в YouTube лайки сами себе, а те, кто в эсэмэски…, можете просто порадоваться.
С.Бунтман
―
Мемориал Немцова — многие спрашивают, — уничтожение мемориала Немцова.
А.Венедиктов
―
Видимо, прошел сигнал о том, что там собираются выступить соратники Навального. И полиция, она же действует в соответствии с протоколами. Впервые за 5 последних лет разобрала мемориал, забрала волонтеров, отпустила их ночью без протокола. С учетом того, что сейчас оргкомитет по 27 февраля по годовщине Бориса находится в контакте с мэрией, будучи сторонником конспирологического мышления, я бы сказал, что те, кто хочет сорвать возможные договоренности мэрии с оргкомитетом «Марша памяти Немцова», они поднимают градус. Я бы сказал вот так.Я напомню, что этот вопрос был задан то ли мной, то ли Соломиным Путину на пресс-конференции — про мемориал Немцова. И тогда Путин сказал: «Какая чушь. Свечи, цветы, портреты, флаги — конечно, их нельзя трогать». Я просто напомню для тех, кто меня сейчас слышит, для тех, кто меня, я знаю, внимательно слушает. Хотите, мы вернемся к президенту с тем же вопросом на первой же пресс-конференции, если так хотите.
С.Бунтман
―
Сейчас скажут, что ты Путина отмазываешь.
А.Венедиктов
―
Почему отмазываю? После этого 5 лет не трогали. Я, может быть, и отмазываю, но 5 лет не трогали. Да, были какие-то эксцессы. Но слушайте, нет в России такого мемориала, который 6 лет существует, вот народный мемориал 6 лет существует. Ни одному политическому деятелю такого памятника нет. И, я думаю, что это о многом говорит. Поэтому вы это так тоже… не надо опускать руки. Да, надо методично, педантично добиваться своего.
С.Бунтман
―
Здесь пишут: «Если убрали, то не дадут восстановить». Сколько раз убирали!..
А.Венедиктов
―
Откуда вы знаете? Если родились, то дадут умереть. Вот этот… Анка, привет! Ответьте, если вы нас сейчас слышите, им ответьте.
С.Бунтман
―
Анка должна ответить. И Петьке, если можно, тогда…
А.Венедиктов
―
Что вы всё время ноете? «Если так, то больше никогда…». Тьфу на вас! — как говорил Алишер Бурханович.
С.Бунтман
―
Дальше мы идем. Здесь очень любопытная вещь. На секунду я вернусь к памятнику, потому что увидел вопрос из интернета: «Почему никто не говорит, что поляк Феликс Дзержинский 20 лет своей жизнь с 97-го по 17-й год боролся против правящего режима в России, а власти хотят ему поставить памятник?
А.Венедиктов
―
Памятник террористу, да.
С.Бунтман
―
Памятник реальному совершенно террористу.
А.Венедиктов
―
Я думаю, что совершенно очевидно, Сергей, что нам нужно будет сделать две большие программы про Дзержинского и про Невского, про исторические персоны, прежде всего. А про символы мы сегодня поговорим в Клабхаусе в моей комнате.
С.Бунтман
―
То есть вопрос еще один для меня загадочный: «Эсерам дали право голоса быть первыми в выборной гонке. Что бы это значило?»
А.Венедиктов
―
Это значило, что вы ничего не понимаете в этой истории.
С.Бунтман
―
Ну, так объясни.
А.Венедиктов
―
Дали голос. Сами взяли. Чего коммунисты не берут? Чего единороссы не берут? Чего «Яблоко» не берет? Чего вы глупости говорите? Что вы всюду видите под коврами каких-то злодеев, какие-то призраки. Бритва Оккама. Упростите. Самое простое объяснение. Они шли ниже 5%. Им нужно было, чтобы пресечь эту позицию, вдохнуть в себя, включить каких-то ярких персон. Он этих ярких персон с согласия администрации президента — я имею в виду Прилепина — получили. За Семигиным определенные деньги они получили. И теперь им нужно делать свои 6-7%. Вот и всё.
А.Венедиктов: Моя гражданская позиция как Венедиктова была в том, что я как москвич должен иметь право голоса
Остальные партии — Жириновский, Зюганов, «Единая Россия» гарантированно пересекают 5-процентный барьер. Они и вступать могут позже. Вот и всё. Ну, можно немножко математики вместо конспирологии? Немного астрономии в место астролябии.
С.Бунтман
―
Давай теперь вернемся к репрессиям. Шохин, позиция.
А.Венедиктов
―
Да. У нас вчера Алексей Нарышкин, корреспондент «Эха Москвы» побывал в РСПП. И Александр Шохин провел ему экскурсию и объяснил позицию РСПП по поводу репрессий, табличек репрессированный, всей этой истории. На YouTube-канале «Эхо Москвы», поскольку это было записано в виде видео, это есть. Мы это, конечно, и в эфир поставим. И, по-прежнему, мы звали и будем звать представителей РСПП и Сергея Пархоменко разговаривать на эту тему.Ну, вот есть движение. Не всегда видна дорога, но всегда видны ворота, результат я имею в виду.
С.Бунтман
―
«Действительно, вы не хотите видеть под ковром злодеев. В России вообще же нет злодеев, да?» То, что они под ковром есть, но не везде.
А.Венедиктов
―
Они не под ковром, они как раз на свету. Не надо искать под ковром то, что вполне понятно и на свету. Если вы ищете под ковром, бог вам в помощь. Я их вижу ясно.
С.Бунтман
―
У коммунистов Бондаренко и Рашкина есть реальный шанс стать самой крупной оппозиции в стране и собрать миллионы под своими знаменами. Нужно только Зюганов выгнать и срочно созвать новый состав КПРФ».
А.Венедиктов
―
Выгоняйте, создавайте. Мы это будет освещать с особым цинизмом.
С.Бунтман
―
«Венедиктов уже высказывает гражданскую позицию, — пишет Сергей, — значит, уже есть два Венедиктова: главред и гражданин».
А.Венедиктов
―
Я не высказываю гражданскую позицию в вашем вопросе. Моя гражданская позиция как Венедиктова была в том, что я как москвич должен иметь право голоса. Воспользуюсь я этим правом голоса или нет — это второй вопрос. Но, естественное право человека иметь право голоса. И я работаю над тем, чтобы это право было и у меня и у вас. И это моя позиция. Называйте ее гражданской или милитаристской. Она никогда не изменялась, просто никогда. Поэтому нет двух Венедиктовых, есть один, поверьте мне. Нет, их много — Венедиктовых — на самом деле, однофамильцы и прочее: и Винидиктовы, и Венидиктовы. Но вот я один, мою позицию вы знаете, она всегда публичная. И это тоже мое правило: всегда публичить свою позицию.
С.Бунтман
―
В интернете пишут: «Наверное, власти понимали, что незаконные и несправедливые аресты, тюремное заключение отравленного Навального вызовет резкий протест западного сообщества. Может быть, они сознательно пошлина конфронтацию с Западом. Зачем?»
А.Венедиктов
―
Я думаю, что ваша формулировка вопроса неверная в части второй. А в первой — да, конечно, понимали. Но просто, взвешивая аргументацию, я так думаю, они сочли, что можно пренебречь этой историей, что ее можно минимизировать — санкции — по сравнению с теми выгодами, которыми для действующей власти являются посадка Навального и репрессии. Это, собственно говоря, расчет. Это не эмоциональный всплеск. Напомню, что Навального впрямую предупреждали, что если он вернется, его посадят. И мы про это говорили здесь. Они не хотели его возращения. «Но коли ты вернулся — тогда так. Это ты нам бросил вызов. Мы тебя аккуратно предупредили: возбудили дело, сказали, что арестуем. Ты вернулся. О’кей, твои риски. А наши риски в том, что ты вернулся и создал нам проблему с нашими партнерами западными». Ну вот, взвешивая между проблемами с партнерами и собственную выгоду от крушения, как они считают, мотора протеста, — вот это крушение взяло вверх. Это же очевидно.
С.Бунтман
―
Про мемориал Немцова: «Это не просто мемориал, это протест. Пока не расследуют до конца убийство», — пишет Сергей, так он считает.
А.Венедиктов
―
Ну, хорошо.
С.Бунтман
―
«Американцы посадили марсоход, русские — Навального». Здесь уже практически частушка.«Вам не кажется, что такая позиция — это просто беспринципность?»
А.Венедиктов
―
Какая позиция?
С.Бунтман
―
Позиция: Мы освещаем, мы не зовем никуда: ни сюда, ни туда.
А.Венедиктов
―
Вам не кажется, что когда врач делает операцию и говорит, что «вам осталось жить два месяца», это беспринципность? Мы не зовем никуда. На это есть партии, объединения граждан, политики, которые профессионально этим занимаются. Позиция средств массовой информации — информировать.
С.Бунтман
―
«Выборы не за горами. Как вы думаете, зарегистрированные камерами вбросы опять окажутся без уголовных дел, если они будут?
А.Венедиктов
―
Я не знаю, о чем вы говорите.
С.Бунтман
―
То есть не заводят уголовные дела по факту вбросов, которые доказаны видеокамерами.
А.Венедиктов
―
Не заводят, но я не шаман, чтобы бить в бубен.
С.Бунтман
―
«Разве не мэр решает вопрос того или иного памятника?
А.Венедиктов
―
Юридически — нет. Юридически, повторяю, мэр без определения комиссии по монументальному искусству и постановления Мосгордумы… вот на основании решения комиссии Мосгордумы документ идет в правительство, там, в правительстве вырабатывается какая-то история, которая кладется на стол мэру. Если вы говорите про этот случай, конечно, в этом будут активно принимать участие и в конечном итоге решать федеральный власти — у меня в этом нет никакого сомнения — президент. Но юридически последней инстанцией является мэр, но политически будет решать президент. Может быть, вместе с мэром, может быть, не вместе с мэром. Поэтому я не готов говорить о позиции мэра. Он ее, кстати, никак не обозначил, впрочем, как и президент до сих пор. Можете спросить. Президент же прописан в ме, по-моему. Нет, в Подмосковье, по-моему. Нет, в Москве, он голосует в Москве. Он как гражданин тоже может в «Активном гражданине» проголосовать — и мэр и президент.
С.Бунтман
―
«В Украине это что, санкции президента против своих граждан?» Здесь Медведчук и так далее.
А.Венедиктов
―
Честно говоря, это надо смотреть украинские законы. Я хотел еще раз повторить, что указом президента на основе записки Совета безопасности закрытие трех оппозиционных каналов — это плохой знак для Украины, очень плохой знак. А что касается санкций в отношении депутатов оппозиционных — пророссийских или проамериканских, не важно, как каких — все-таки, в честной политической борьбе надо побеждать голосами избирателей между политиками, на мой взгляд. Так какие-то санкции, наверное, пропустил. Там финансовые санкции, правильно я понимаю?
С.Бунтман
―
Каюсь, я в точности не знаю.
А.Венедиктов
―
Тогда я ответить не могу. Я могу отвечать только конкретно.
С.Бунтман
―
Васька Муськин пишет: «Как вы относитесь к тому, чтобы запретить проводить выборы в административных зданиях и использовать, таким образом, административный ресурс?
А.Венедиктов
―
Я не очень понимаю. Школа — это административное здание? У нас 50% УИКов в административных зданиях. Но я ресурс-то вижу в другом. Административный ресурс отнюдь не в месте голосования. Административный ресурс — давайте про Москву сначала — в Москве это по привлечению к голосованию или принуждению к голосованию. Потому что административного ресурса в подсчете голосов не существует в Москве. Мы его сожгли в 15-м 16-м году. В 13-м году начали, в 15-м, 16-м сожгли.Поэтому, когда говорят, что вот там людей призывают голосовать — это можно. А заставлять каким-то образом голосовать нельзя.
Интересная дискуссия тут была у нас с Эллой Александровной Памфиловой недавно, в четверг, по-моему. Московская система голосования электронного, ваша любимая, за которую вы так топите все, мы сейчас ее подработали таким образом, что можно, Сережа отозвать свой голос. Ведь основным обвинением вот сейчас уже — все уже поняли, что подменит в московской системе, голосовать нельзя, вбросить нельзя. Сломать можно? Нет, нельзя. Но нам стали говорить: «Ага! Работодатель или чиновник может стоять за вашей спиной и смотреть, как вы голосуете». И еще присылать галочку какую-то». Хотя это всё смешно. Галочку можно сфотографировать, снять и проголосовать.
А.Венедиктов: Путин будет настаивать на календаре. А Лукашенко будет просить 3 миллиарда дополнительно
С.Бунтман
―
Это элементарно.
А.Венедиктов
―
Тем не менее, есть такая проблема. Мы ее признали. И вот сейчас технически мы готовы в этой системе дать право переголосования. То есть вас работодатель заставил в пятницу проголосовать за Невского. Вы проголосовали, ушли домой — отозвали свой голос и проголосовали за Дзержинского. И последнее голосование единственное будет засчитано. Технически — это я вам позову сюда Артема Костырко, он вам расскажет. Это то, что существует в Эстонии. Речь идет о так называемом предварительном или досрочном голосовании, естественно, когда вы можете несколько раз проголосовать, и только последний голос будет ваш учтен.Вот, соответственно, мы об этом рассказали Элле Александровне Памфиловой. И дальше мы получили по морде по полной программе. Ну, будем продолжать получать по морде и рассказывать об этом дальше.
С.Бунтман
―
Через 5 минут продолжим. сейчас новости.НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Продолжаем отвечать на ваши вопросы. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман здесь.Буксир спрашивает: «Ответили ли французы что-нибудь по поводу разговора Макрона и Путина?»
А.Венедиктов
―
Мы ждем президента Макрона в Москве или в Сочи. Тогда и спросим.
С.Бунтман
―
Спрашивают: «Кто сейчас больше президент Путин: чекист или имперец?
А.Венедиктов
―
Имперец. Все разговоры с ним… Вы же сами видели эти куски разговоров, которые он с главными редакторами как бы не под камеры сначала говорил. Конечно, он имперец. Он вырос из шинели, на мой взгляд. Потому что у меня большие сомнения, когда мне говорят: Путин — это за Дзержинского, за чекистов. Я не знаю, он не высказывался, мы его не спросили почему-то. Не до того было, что называется. Как Черномырдин говорил. Его спрашивали: «Почему в правительстве у вас так мало женщин?» — «Ой, Алексей, не до того нам было!»И здесь не до того нам было. Но вот спроси меня, я бы сказал, что он скорее имперец, чем чекист.
С.Бунтман
―
А чекист не может быть одинаково имперцем?
А.Венедиктов
―
А он меня спрашивает в связи с Дзержинским и Невским, Сережа. Я отвечаю в том вопросе…
С.Бунтман
―
Нет, это в связи, но я бы сказал, что достаточно общий был вопрос, в принципе.
А.Венедиктов
―
Я его трактовал как в связи с памятником.
С.Бунтман
―
«Как вы думаете, в свете падения рейтинга президента Путин и его администрация готовит ли «второй Крым» для возвращения любви населения?»
А.Венедиктов
―
Я думаю, что такая опция существует на самом деле. Она связана, конечно же, с Донбассом в первую очередь. А, кстати, вчера президент Байден, выступая на Мюнхенской конференции, очень жестко поклялся 5-й статьей НАТО. Напомню, что она применялась только один раз после 11 сентября. Байден просто сказал: «Если нападут на одно из нас, — в отличие от Трампа, который говорил: «Какая Прибалтика?», ну, давайте уж совсем впрямую, — это нападение на нас всех». Я хочу это подчеркнуть: Америка вернулась к этому пониманию. Так что, кому интересно, в моем Телеграм-канале вы можете увидеть эту цитату полностью.
А.Венедиктов: Вы прекрасно знаете, что я категорический противник политкорректности
Так вот, я думаю, что это связано, конечно, с Донбассом. Но я думаю, что нет критического падения. Последнее падение доверия — это 53% доверия, 35% недоверия. Но весь вопрос в том: «А кому еще?» Алексей Навальный в тюрьме. Да, он не конкурент этом смысле. А кому еще? Ну, одобрение деятельности президента уже год вокруг 60%, а неодобрение вокруг 30%. Два к одному. Поэтому тоже не надо преувеличивать. Надо внимательно смотреть на эти цифры. Но я не сомневаюсь, что такая опция была. Ведь Крым же тоже опция была давно. Она же не на коленке, не на живую нитку было сделано.
Я же вам рассказывал про 8 год, когда президент после Осетии сказал на мой вопрос про Крым — когда мы вдвоем с ним сидели — что, «конечно, Крым — это несправедливость, Крым должен быть российским, но я же буду воевать с Украиной из-за Крыма?», — сказал он. Это 8-й год, сентябрь месяц.
Я понимал, что в сейфе Генштаба лежат папочки на разные случаи жизни. Я думаю, что и сейчас что-то там лежит, скорее связанное с Донбассом. «Донбасс мы не бросим», — последняя фраза президента. «Решения, — опять же, как он сказал, — должно быть взвешенное. Поэтому ваш вопрос абсолютно правомерен. Но, я думаю, что он смещается от Прибалтики в сторону Донбасса.
С.Бунтман
―
«А не может ли быть «вторым Крымом» Беларусь?» Второй вопрос сразу здесь: «Что ждать от встречи Путина и Лукашенко?
А.Венедиктов
―
Ну, я думаю, финансовые разговоры. С точки зрения Лукашенко финансовые разговоры, а Путин, скорей всего будет настаивать на выполнении тех устных обязательств по реформированию белорусской политической системы, дабы снять напряжения противостояния протеста и Лукашенко. Я думаю, что Путин будет настаивать на календаре. А Лукашенко будет просить 3 миллиарда дополнительно. Совсем упрощенно я сказал.
С.Бунтман
―
Как Жириновский вывернется из ситуации с Дзержинским? Он же ярый антикоммунист.
А.Венедиктов
―
Хороший вопрос. Но ярый прочекист. Хороший вопрос. Это вопрос, когда люди подобные и вам попадают в такую дилемму: принять участие в выработке решений в голосовании — это брезгливость, а не принять — это вернуть Дзержинского на постамент. Так же и Жириновский: «С одной стороны, мои друзья чекисты хотят Дзержинского. Но мои враги коммунисты его не хотят». Как-то вывернется. Я думаю, что он попытается узнать позицию Путина. Но вот давайте его спросим.
С.Бунтман
―
Надо его спросить до того, как он выяснит.
А.Венедиктов
―
Он за ближайшее время не выяснит. А, может быть, он уже знает. Спросим.
С.Бунтман
―
«Как вы думаете, оправдание Трампа в Сенате США увеличило его шансы стать президентом в 24-м году?»
А.Венедиктов
―
Рано об этом говорить, безусловно. Обвинение его, если бы он был признан виновным, оно лишало его таких шансов. А в этом смысле, конечно, увеличило, потому что у него появилась опция выдвигаться.
С.Бунтман
―
«Будет ли очередная выплата населению перед выборами для поддержки рейтинга любви?»
А.Венедиктов
―
Конечно.
С.Бунтман
―
Конечно, будет — и всё, и весь ответ. Точно будет?
А.Венедиктов
―
Конечно.
С.Бунтман
―
Прокомментируйте высказывание Соловьева про «неплохого парня Гитлера, который храбро воевал?»
А.Венедиктов
―
Мы поместили в ответ на это выступление Леонида Млечина, где он указал на фактические ошибки в этом заявлении, а что касается комментариев про господина Соловьева, — знаете, я как-то… президентов комментирую, приличных людей комментирую. Чего вы меня так унижаете-то?
С.Бунтман:
―
Но ты и неприличных комментируешь, но определенного статуса.
А.Венедиктов
―
Зачем я дерьмо-то буду комментировать?
С.Бунтман
―
«Если смотреть на высказывание Лаврова в ключе прогноза Чикова выборы в Государственную думу в сентябре, если захотят ввести выездные визы, то в осенней сессии заготовят это и будет висеть в воздухе еще полгода-год?»
А.Венедиктов
―
Я глупости не комментируют.
С.Бунтман
―
Что здесь глупость — выездные визы?
А.Венедиктов
―
Вопросы, связанные с Думой… Откуда-то люди берут, живут в придуманном мире. Ну, пусть живут в придуманном мире. Почему я должен их бумажные фантазии комментировать?
С.Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, а выездные визы — это нереальность или возможная реальность?
А.Венедиктов
―
Возможная реальность. А почему нет? Но я не вижу никаких оснований к их введению. У нас 4 миллиона человек уже являются невыездными по причине невыплаты алиментов, долговых и так далее — 4 миллиона человек из, по-моему, 30 миллионов зарубежных паспортов. Ну, вы чего? Выездные визы…
С.Бунтман
―
Сергей Макаров спрашивает: «Почему нет официальной статистики по регионам о количестве привитых «Спутником»? Какой смысл это скрывать?»
А.Венедиктов
―
Я не знаю, они собираются или нет, эта статистика. Мы по Москве получаем в выступлениях либо Анастасии Раковой и Сергея Собянина. А по стране не знаю. Каждый регион свою статистику как-то ведет.
С.Бунтман
―
«Удалось ли что-то выяснить о заблокированных картах?
А.Венедиктов
―
Да.
С.Бунтман
―
Расскажи, пожалуйста.
А.Венедиктов
―
Удалось выяснить вот что — что автоматического разблокирования переболевшим не будет, потому что нет реестра. Люди лечатся, сдают анализы в совершенно разных медицинских учреждениях, которые не сводятся в какой-то большой пакет. Поэтому, собственно, и происходит это скрежетание между, с одной стороны, студентов вернули в вузы, а преподаватели 65+, которые не вакцинировались, даже если они переболели, им не разблокируют карты. Нет реестра, собственно, персональные данные этих людей не собирались, что они переболели. Нет такого реестра, что человек переболел. Поэтому разблокировать карту невозможно.Но я знаю, что этот вопрос обсуждается. И, кстати, спасибо вам, потому что мне было сказано: «Мы услышали у тебя, у твоих слушателей» — в одной из наших программ. И, действительно, надо что-то делать, а как делать непонятно.
С.Бунтман
―
Нельзя же, чтобы это продолжалось бесконечно. Каким-то образом надо искать решение. Подталкивать.
А.Венедиктов
―
Вот ищут решение. А к чему подталкивать? Как только начнешь требовать… «А-а, вы наши медицинские карты в одно место собираете, потом торгуете на черном рынке!» — это тоже забывать нельзя. Поэтому я думаю, что если количество заболевших, выявленных сбросится до тысячи в день, то просто их в каком-то виде всех разблокируют. Но это одна из идей, которая осуждается там. Если количество заболевших в течение недели будет меньше определенного, просто надо разблокировать их и всё. Это единственный ход, который технически на сегодня возможен.Так что я занимаюсь этой проблемой, и буду каждую неделю вам докалывать, в каком направлении она движется.
С.Бунтман
―
Почему не говорите о тех, кто сделал себе прививку?
А.Венедиктов
―
Ну, как? Вот Плющев…
С.Бунтман
―
Плющев сделал. Нет, кто сделал себе прививку — это в связи с разблокирование карт.
А.Венедиктов
―
Им разблокируют карты.
С.Бунтман
―
А что для этого?..
А.Венедиктов
―
Они попадают в реестр. Только напомню, что после второй прививки должно пройти энное количество дней. Они-то есть в реестре в Москве.
С.Бунтман
―
Это очень хорошо, что в Израиле 41% привито полностью. А то, что у нас… Уже 3 прививки. Что по этому поводу можно сказать.
А.Венедиктов
―
Конечно, хорошо.
С.Бунтман
―
«Как это не собирали персональные данные переболевших? Они же вели электронную слежку за заболевшими, регулярно штрафовали за выход из дома.
А.Венедиктов
―
Это ваши влажные фантазии. Я имею в виду по поводу переболевших. Пусть они с вами и останутся.
С.Бунтман
―
Программа социального мониторинга не может считаться реестром?
А.Венедиктов
―
Видимо, нет, потому что по требованию многих уничтожаются данные через месяц и так далее. Они не хранятся как раз. Вы это забываете в части своих историй, вот просто берете и забываете. Помните то, что вам выгодно, что отвечает вашей картине цифрового рабства… мира.
С.Бунтман
―
«Россия открыто игнорирует свои международные обязательства в ситуации с Навальным. Чем ответит Европа?»
А.Венедиктов
―
Мы узнаем об этом в понедельник.
С.Бунтман
―
И спрашивают: «Опять ли Европа утрется?»
А.Венедиктов
―
Не знаем. Это в понедельник.
С.Бунтман
―
«Pfizer помогает на полгода…». Будут ли ковидные паспорта в России?» — Наталья спрашивает.
А.Венедиктов
―
Дискуссия ведется во всем мире. На сегодняшний день, насколько я знаю, президент заморозил эти решения — Путин, я имею в виду, — потому что то в одном, то в другом регионе предлагалось введение ковидных паспортов, потом отнимались эти решения. Видимо, централизовано, но президент там, штаб, я не знаю, кто принял решение, что пока… Но дискуссия ведется. Она ведется всюду. И что называть ковидными паспортами?Вот перелет в другую страну потребует некого документа, очевидно. Какого? Перелет из Германию в Беларусь, из Москвы в Грузию… Какой-то документ, видимо, возникнет. Будет ли он международным или он будет внутренним — большой вопрос. Но внутренних ковидных паспортов, чтобы из региона в регион, как я понял, не будет.
С.Бунтман
―
«Будут ли голосовать «мертвые души»?» Когда голосовали, вот скажите, пожалуйста? Это про мертвые души в электронном голосовании — старая байка.
А.Венедиктов
―
Есть ли жизнь на Марсе? — к марсоходу.
С.Бунтман
―
«Следите ли вы за жизнью 875-й школы?», — спрашивает Павел
А.Венедиктов
―
Очень опосредовано, когда мне что-то сообщают. Я не проявляю инициативы.
С.Бунтман
―
Замечательно: «Почему Соломин отсеивает вопросы на «Слухай Эхо»? Мы все отсеиваем вопросы.
А.Венедиктов
―
Я вообще не понимаю…
С.Бунтман
―
Имеет человек право отвечать на любые вопросы, какие хочет. У кого-то это больше получается, у кого-то меньше.
А.Венедиктов
―
Может быть, вопрос надо формулировать нормально, А не декларации виде вопросов. Декларация — есть у нас такие любители — минут на 5, а потом: что выдумаете по этому поводу?» То есть комментировать эти фантазии.Только что подтвердилось: в программе «Тузы» в четверг в 21 будет Сергей Гуриев.
С.Бунтман
―
«У меня есть зеленый паспорт после Pfizer, в России он действителен». Нормально всё, говорят.«Вы в новостях говорите, что Навальный будет отбывать два с половиной года…».
А.Венедиктов
―
Это адвокаты говорят, не мы говорим.
С.Бунтман
―
«Вот вынесут решение по инвалиду. Как набросят сверху еще пару годков».
А.Венедиктов
―
Не могут сверху набросить.
С.Бунтман
―
Еще раз объясни, потому что это осталось немного в тени в первой части.
А.Венедиктов
―
Слушайте, не могут сверху набросить. Решение по инвалиду: либо подтверждение решения, либо освобождение, либо то, что говорилось. Еще раз: не могут сверху набросить.
С.Бунтман
―
Владимир спрашивает: «Насколько обоснованы претензии Китая на территории Сибири?»
А.Венедиктов
―
Обоснованы кем — китайцами? Да. Российская Федерация пока не принимает этих претензий. Но мы знаем, что Российская Федерация приняла претензии по поводу определенного количества островов, в том числе, Даманского при уяснении границы. Это уже было при Путине, и именно при Путине остров Даманский ушел к Китаю, тот самый, где в 69-м году погибали советские пограничники, и обильно политый советской кровью. Вот он ушел к Китаю. Тогда Китай предъявлял на него права. Из-за этого, собственно и была история. Советский Союз отказывался с Китаем эти территории обсуждать. А здесь демаркация границы — и острова ушли туда.
С.Бунтман
―
«Как отбираются люди в «Тузы»?», — спрашивает Дмитрий Краснов.
А.Венедиктов
―
Вот что мне приснилось накануне, то и отбирается. Это моя программа…
С.Бунтман
―
Кем отбирается?
А.Венедиктов
―
Мной. Это моя программа.
С.Бунтман
―
Тебе Гуриев приснился?
А.Венедиктов
―
Да, мне приснился Гуриев, не подумайте ничего плохого. И я его позвал. Эти люди, если серьезно, с которыми можно говорить о смыслах. Это не «Особое мнение», где мы говорим о сегодняшнем дне в основном или о сегодняшней неделе. Это люди, как, мне кажется, с видением за горизонт, я бы сказал вот так. И разговор с ними идет не о сегодняшнемудне практически, хотя бывают информационные поводы. Вот и Явлинский и Богомолов. Но которые имеют свое видение мира, которое идет за горизонт, и которое мне лично интересно как интервьюеру.
С.Бунтман
―
Татьяна считает, что «Тузы» с Богомоловым были крутые, потому что было интересно.
А.Венедиктов
―
Мне тоже так многие сказали: «Послушай, я вообще не знал, кто такой Богомолов. А потом пришел чувак, который говорит интересно. Но он конечно, — сказал один мой приятель, — ни черта не петрит. Но интересно. Он же вопросы ставит». Я говорю: «О! Он вопросы ставит».
С.Бунтман
―
Здесь был вопрос еще: «В чем был для тебя Богомолов убедителен?»
А.Венедиктов: У нас проблемы гораздо серьезнее — у России — в этом отцепленном вагоне
А.Венедиктов
―
Да какая разница, в чем для меня? Главное, что для вас. Я же работаю вашим представителем. Я работаю,создаю продукт для вас. При чем тут для меня?» А что касается идей Богомолова, а не Богомолова, то, извините, вы прекрасно знаете, что я категорический противник политкорректности. Я не борец с политкорректностью, но я считаю, что если люди хотят жить вот так, они должны жить так, мы должны это учитывать. Но я считаю, что то, что делали Black Lives Matter и совершенно сумасшедшие истории по поводу бездоказательных обвинений в приставаниях и вынесение решений массовой травли не просто в соцсетях, а увольнения людей, исключение из фильмов. Помните, у нас тоже: уезжает Крамаров — исчезает из всех фильмов.Обвинил Спейси — и исчезает из всех фильмов. Это безобразие. И в этом смысле я был согласен до Богомолова, во время Богомолова и после Богомолова и независимо от Богомолова. Если есть нарушение закона — в суд. И суд принимает решение. Вот и всё.
Я понимаю роль общественного мнения, я его изучаю, мне интересно на эти процессы смотреть, но доказательность обвинений… Исчезла ли презумпция невиновности? Презумпция невиновности сменилась на что? — вот вопрос. В этом смысле я понимаю, что это проблема «новой этики», «новой волны», как я ее называю. И то, что Богомолов поднимает эти вопросы, это отлично. А сравнение его с Россией — я не разделяю его точку зрения. Я считаю, что у нас проблемы гораздо серьезнее — у России — в этом отцепленном вагоне, нежели… А Европа справится.
С.Бунтман
―
Анета спрашивает: «Иларионов — туз?»
А.Венедиктов
―
Иларионов — туз. В моем понимании, Анет…
С.Бунтман
―
А там как-то вы договорились НРЗБ?
А.Венедиктов
―
Нет еще, но, может быть, ко мне он и придет. Но у меня просто была линейка: Явлинский потому что, потом Богомолов потому что… Из-за этого я сдвинул Сергея Маратовича Гуриева… Потому что это раз в неделю. Как только я проведу следующих «Тузов», в пятницу я займусь на следующий четверг. И Иларионов — это, конечно, туз. Его взгляд на мир странный, но у меня тоже странный взгляд на мир. А у кого он не странный? А что у Гарика Каспаров не странный, что ли? Туз, конечно.
С.Бунтман
―
Василиса пишет: «Отличные вопросы подняты Богомоловым». А тут же Борис Джонс — всё наши друзья — говорит: «Богомолов — холуй. Мое мнение». Замечательно.
А.Венедиктов
―
Богомолов не только холуй, с вашей точки зрения. Существует еще Богомолов режиссер, Богомолов — муж Ксении Собчак. Богомолов — человек, формулирующий смыслы. Ну, вы считаете его холуем. Ну, живите с этим знанием. Кто же вам мешает?
С.Бунтман
―
Кстати, спасибо за то, что в прошлом часе, когда нам сначала неправильно сказали фамилию персонажа Мягкова из «Гаража». А потом все исправили правильно. Нам было не до этого. Мы говорили интенсивно, продолжали говорить про Навального и про памятник. Просто сейчас я вас благодарю за то, что вы быстро реагируете.«Вам никогда не предложат должность руководителя федерального канала».
А.Венедиктов
―
Это вопрос?
С.Бунтман
―
Это утверждение.
А.Венедиктов
―
И?.. Я что, прошу?
С.Бунтман
―
Ты никогда не просил этого.
А.Венедиктов
―
Не понимаю вообще. Мне еще не предложат полететь в космос. Мне не предложат возглавить? Мне не предложат участие в гонках Докар. И чего вот сейчас было сказано?
С.Бунтман
―
Тебе Докар не предлагали?
А.Венедиктов
―
Нет. И никогда не предложат. Я отвечаю на это. Ну, не предложат. Ну, благоглупость, ну, и чего?
С.Бунтман
―
Ну да, можно попросить Михаила Георгиевича Горбачева.«Мама пенсионерка вышла на работу. Карту ей не разблокировали. Без вакцинации. Получается, работать можно в бюджетном учреждении, а ездить на работу по соцкарте нельзя».
А.Венедиктов
―
Получается так. Я же объяснял.
С.Бунтман
―
«На мой взгляд, нелогично» — пишет…
А.Венедиктов
―
Нелогично, но выход они ищут. Но его нет еще. Долго ищут. И спасибо, что вы подняли этот вопрос. Ну, значит, помогите маме — купите ей проездной, скажу я вам так.
С.Бунтман
―
Практически у нас всё. Я от вас узнал, что сегодня наш коллега и бывший сотрудник Майкл Наки женится. С чем я его и, например, и горячо поздравляю.
А.Венедиктов
―
Я присоединяюсь.
С.Бунтман
―
Я гораздо больше люблю свадьбы…
А.Венедиктов
―
Чем разводы.
С.Бунтман
―
Скажем так.
А.Венедиктов
―
Но мы и разводы празднуем. Нам бы повод! Нам бы лишь бы повод.
С.Бунтман
―
Майкла поздравляем горячо.
А.Венедиктов
―
Пусть будет щастлив — через «щ»
С.Бунтман
―
Всё будет хорошо, я надеюсь.Друзья, я вас жду в 15 часов 5 минут. У нас сегодня будет район Люблино, так что, я думаю, будет интересно.
А.Венедиктов
―
А мы вас ждем в 16 часов в моем Клабхаусе, продолжим разговор о памятниках и о символах. Кому интересно, конечно.
С.Бунтман
―
Сейчас пойду запишусь.
А.Венедиктов
―
Запишись, аккаунт vyzvon в Твиттере создай.
С.Бунтман
―
Хорошо.