Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2021-01-30
С. Бунтман
―
Добрый день. Мы начинаем. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Кирилл Бурсин – звукорежиссер. Работает Ютуб, Яндекс-эфир. Sms с Telegram по номер +7-985-970-45-45. Мы сегодня будем много ваших вопросов использовать. Потому что такая разнообразная разбросанная повестка. Что лучше на ваши вопросы ориентироваться. Скажите, пожалуйста, самое главное. Перекрытие завтра. Какое общее ощущение от того, что будет, Алеша?
А. Венедиктов
―
Я смотрю на географию, я Москву знаю хорошо, я собственно там живу. Там родился и живу. Сейчас народ сразу напишет: на Лубянке? На Покровке. Тамгеометрия причудливая перекрытия.
Надо признать, что это перекрытие семь станций метро, перекрытие для пешеходных улиц, напоминание о том, что те, кто участвуют в массовых мероприятиях рядом с определенными зданиями – есть нарушение 54-го федерального закона. Это такое некое напряжение. Поэтому что будет – я не знаю. Я предпочитаю анализировать, что есть. И что случилось. Мы завтра начинаем дежурить с утра и до вечера как обычно.
С. Бунтман
―
Поэтому будет изменение программ. И пока навскидку я могу сказать, что в 12 часов откроется информационный канал, где мы будем вам рассказывать о том, что происходит.
А. Венедиктов
―
Да, Бунтман, Бычкова.
С. Бунтман
―
Вопрос был не такой забавный как кажется. Что бы вы сейчас ответили Путину на вопрос, каким он войдет в историю.
А. Венедиктов
―
История не закончилась. Я еще раз вам говорю, что на этот вопрос в 2008 году был один ответ, в 2015 году был другой ответ. А в 2021 году - третий ответ. Но еще будет 2024 год. Или 2022 или 2027. Неважно. Поэтому я думаю, не надо никогда опережать события. Много чего еще можно сделать. Пока, во всяком случае, мы видим некое нарастание реакционности взглядов и действий Путина и руководства России. Нарастание изоляционистских настроений в руководстве России, которым руководит Путин. И последствия такой политики, с моей точки зрения, для России в долгосрочной перспективе негативны. Поэтому, отвечая на ваш вопрос и не уклоняясь от него, вот если бы спросил «зачем вы это делаете», а что вы делаете на самом деле. Чего вы хотите. Не лозунгами же мы разговариваем. Понятно, что там суверенитет, Россия с колен, продвижение. Какая точка, где конец туннеля. Где та точка, к которой вы ведете Россию. Поэтому по результатам его работы, когда будут результаты, можно будет сказать. Каким он попадет в учебники истории.
С. Бунтман
―
«Добрый день. Простите за не очень корректный вопрос, - пишет Дина Н. за сто рублей, - но можно ли ожидать от Ангелы Меркель комментариев о якобы экстрадиции Навального».
А. Венедиктов
―
Так, собственно говоря, никто из официальных лиц не говорил об экстрадиции Навального. Я думаю, что канцлер Германии вряд ли будет комментировать городских сумасшедших и их заявления. Поэтому я, честно говоря, не жду. Ну, конечно, если пресс-секретарю правительства Германии, скорее всего, журналисты немецкие или российские там в Берлине зададут вопрос: а правда ли, что Навальный был экстрадирован – они получат ответ. Или даже Меркель на пресс-конференции. Но я думаю, что сами они чушь комментировать не будут.А.Венедиктов: Если вы увидите изменение редакционной политики – значит додавили
С. Бунтман
―
«Поясните, пожалуйста, - пишет Алексей из Москвы, - семь станций метро в результате разных соцсетях пишут, закрыты на вход и выход и проезжают без остановки. Как на самом деле?»
А. Венедиктов
―
Не готов ответить. Они будут закрыты на выход точно. Но и на вход. Потому что там перекрытие, я посмотрел вчера вечером, ночью вернее и сегодня утром еще, там перекрытия и пешеходные. То есть дойти нельзя до этой станции метро. Пешеходка закрыта. И выйти на улицу нельзя. Если я правильно понимаю план. А я думаю, что я правильно понимаю план. Я еще уточнил в переписке: это закрытие пешеходное? – мне ответили, что пешеходное. С пониманием. Ну хорошо, поезд останавливается. Двери открываются. Люди выходят, остаются на станции что ли. Я думаю, я не знаю, они будут двигаться без остановки.
С. Бунтман
―
Там есть пересадочные станции.
А. Венедиктов
―
Ты точно знаешь, что пересадка будет открыта?
С. Бунтман
―
Должна быть открыта.
А. Венедиктов
―
Должна или будет?
С. Бунтман
―
Должна по идее.
А. Венедиктов
―
Я попробую, давайте мы по новостям.
С. Бунтман
―
Ликсутов и Дептранс должны ответить.
А. Венедиктов
―
На новостях я выскочу, напишу Максиму Станиславовичу и его пресс-секретарю. Если ответят – я отвечу в течение этих двух часов.
С. Бунтман
―
Здесь много вопросов было о Маргарите Симоньян и ее заявлении насчет Донбасса.
А. Венедиктов
―
Ну, вы чего хотите, чтобы я это заявление что ли комментировал. Это заявление уже прокомментировали Мария Захарова и Дмитрий Песков. Я буду третьим. А я обычно бываю первым.
С. Бунтман
―
А напомни, как прокомментировали.
А. Венедиктов
―
Это личное мнение Маргариты Симоньян, у России в планах такого нет. И Захарова, и Песков. Поэтому кто я такой, чтобы бежать впереди Маши Захаровой. Вы с ума сошли. Съест и не поморщится. Только мои косточки бедные хрустнут. Ну это шутка. Очевидно, что это зона пропагандистской войны. Она, конечно же, играет большую роль в общей войне. Информационная война это не добавление, не соус – это часть войны. И в данном случае вполне возможно, я не знаю, вполне возможно, что Маргариту попросили. Как знаете, бросить камешек и посмотреть реакцию. То есть то, что она сама так считает – это я знаю. Это в наших частных разговорах давно. Но она не политический деятель. Если только она не оставит «Раша тудей» и не пойдет в ГД. Тогда она будет государственным деятелем и будет от какой-то партии говорить. А так пока это частное мнение человека, который общается со многими в Кремле. Это правда.
С. Бунтман
―
Выход из автобусов разрешен?
А. Венедиктов
―
Я не знаю ничего про то, как будет идти маршрут по закрытой зоне.А.Венедиктов: Осознание того, что Алексей Анатольевич - заложник, это очень важное осознание
С. Бунтман
―
Это поразительное дело.
А. Венедиктов
―
Я тебе могу сказать, что поразительное дело - что мы, журналисты этого ничего не выяснили. У меня в данном случае претензии, собственно, к себе. В первую очередь. И я попробую получить информацию в течение этих двух часов. Автобусы, метро, кидайте по транспорту. Я попробую получить и вам ответить. Потому что действительно вызывает вопросы. А мы вчера вечером, наверное, уже чиновники были недоступны, - недоработали. Журналисты я имею в виду. Которые не объясняют. Мы должны вам рассказать, где наступают изменения, ограничения для вас.
С. Бунтман
―
Сегодня выясним.
А. Венедиктов
―
Я буду стараться это сделать в течение своей программы.
С. Бунтман
―
Спрашивают, «Эхо Москвы» завтра будет ли освещать митинги в других городах России?
А. Венедиктов
―
Да, мы же хоть и называемся «Эхо Москвы», мы давно федеральная станция. О чем нам говорят и наши друзья, и наши недруги, и наши слушатели. Если можно, напишите, пожалуйста, в чате sms Сергею, где вы нас слушаете. Чтобы Сергей сказал.
С. Бунтман
―
Таллин, пожалуйста.
А. Венедиктов
―
Естественно, мы будем освещать все события, которые происходят в России и за рубежом. Все важные события, которые мои журналисты посчитают важными. На самом деле это не мои журналисты, это ваши журналисты. Кто работает для вас. На меня, но для вас. И поэтому то, что вас интересует, оно в новостях и появляется. Не только в новостях. Потому что, безусловно, как на прошлой неделе мы раскрываем канал. 15-минутые новости будут в 11 утра. Уже перед. И с 12 Сергей и Ольга Бычкова садятся вести и многие передачи будут сдвинуты в зависимости от происходящих событий. Если они будут события. У нас очень гибкая сетка. Потому что мы работаем на вас. На ваш интерес. Кстати, хотел сказать на интерес, мне тут все время говорят, давайте видеострим, слушайте, есть специалисты телеканал «Дождь», телевизионщики, которые ведут стримы. Это их бизнес. Видеокартинка – их бизнес. Мы конечно тоже в Ютубе будем выкладывать то, что наши 8 корреспондентов, которые там будут на местах только в Москве, ну еще естественно в Питере и где у нас есть корреспонденты, выкладывать. Но я хочу сказать про RTVi. Ты знаешь, где я смотрел процесс над Навальным? Я смотрел по RTVi. RTVi включил стрим, все ругают Шнурова. Уберите Шнурова с денег или с отбивок. RTVi вело этот процесс, который был вчера в прямом эфире. Моя служба информации включила RTVi, я смотрел. Мы звук брали оттуда, молодцы. Молодцы. Это важно. Неважно, как они относятся к тому, сему. Важно, что они вели прямой репортаж, где вы сами могли делать выводы. Мне импонирует такой подход к освещению событий. Выводы я должен делать сам. Такие прямые трансляции правильные журналистские на мой взгляд.
С. Бунтман
―
Слушает Кисловодск, Владивосток, Тоскана.
А. Венедиктов
―
Ну все понимаете, да.
С. Бунтман
―
Красноярск слушает. Ирак, Басра. Тюмень, Тверь. Слава Интернету. Хотя радио нет. Тамбов, Канны.
А. Венедиктов
―
Спасибо вам большое.
С. Бунтман
―
Вопрос, на котором я остановился Максим Кипров: «Связано ли агентство Mash с кланом Ковальчука?»
А. Венедиктов
―
Что такое связано. Если бы меня спросили «принадлежит» - не знаю. Дело не в этом. В агентстве Mash работают люди в основном, которые работали в свое время в Лайфе у Габрелянова. И естественно, связи сохранились. Поэтому это ничего нам с вами не добавляет. Если вы меня хотите спросить про видео из так называемого путинского дворца. Я посмотрел это пятиминутное видео. Чего оно добавило к расследованию, расскажите мне пожалуйста. Чего так все это обсуждают? Если бы они показали пост, где стоят офицеры федеральной службы охраны и доказали бы, что это место охраняется именно федеральной службой охраны – это бы мне добавило. А то, что они показывают стройку – ну да, так, собственно говоря, известно было еще из расследования первого Навального. Ну хорошо, спасибо, ребята, еще какие-то кадры появились. Еще какие-то кадры появятся. Этот фильм не отвечает на те вопросы, которые мы с вами задавали здесь. Бесполетная зона и охрана, то есть является ли это место принадлежностью либо государства, либо первого лица государства или кого-то еще. Мы сейчас говорим о реальных собственниках. Не номинальных, а реальных. Добавил что-то этот фильм? Нет. Поэтому Mash, трэш, фэш, пэш – ничего, спасибо за кадры хочу сказать ребятам из Mash. Для иллюстрации очень хорошо.А.Венедиктов: Эта история вышла за рамки юридической. Она политическая
С. Бунтман
―
А вот некоторые официальные – они убавляют что-то из расследования.
А. Венедиктов
―
У нас есть опровержение, которое говорит о том, что федеральная служба охраны не охраняет этот объект. То есть надо понимать, что военная организация, ФСБ, ФСО - это разные организации. А есть еще одна организация внутри ФСО. Раскрою большую государственную тайну. Что есть служба безопасности президента - СБП. Это внутри ФСО. У них есть довольно строго бюрократические росписи ответственности. Чего они охраняют, протокол, грубо говоря. И охрана этого места именно ФСО нас выводила к тому, что либо это государственная резиденция по принадлежности. Либо там частное владение первого лица. Ну может быть не только первого лица, но кого-то из первых лиц. Мы знаем, что можно было, я не знаю, как сейчас, нанимать МВД, предприниматели нанимали МВД на охрану каких-то объектов. Заключали соглашения, подписывали. Следы есть. ФСО, я не знаю ни одного случая, чтобы ФСО охраняла частные какие-то места. Ну кроме того, когда туда в это частное приезжает президент. Я просто говорю, когда это постоянная охрана. А ФСО опровергло, что оно охраняет. Ну вот, хорошо, теперь надо понять, охраняет или нет. Это официальная история. Что касается ответа про бесполетную зону, ФСБ ответила. Она ответила мимо вопроса. Ответила, почему бесполетная зона с 2020 года. Но история в том, что приказ Минтранса, о котором я говорил, он от 6 сентября 2011 года. А с 2011 по 2020 год это как? На этот вопрос. Кто вводил бесполетную зону. Минтранс. На основании чего Минтранс вводил бесполетную зону 6 сентября 2011 года. Вот это есть вопрос, на который ответа еще нет.
С. Бунтман
―
Другое дело. Здесь спрашивает Дмитрий Туманов то, что сделала «Медуза», разговоры с разными участниками строительства.
А.Венедиктов: Это наш всех город. Город тех, кто голосует за Путина, Навального, Собянина и поддерживает протесты
А. Венедиктов
―
Хорошо, это еще какие-то картинки. Но меня извините, когда у вас анонимные участники, естественно, они рассказывают, как они это строили. Ну, хорошо, строили. Вот анонимный участник говорит, что Путин за 7 лет приезжал туда два раза. Это вам чего добавляет? «Медуза» это приводит. Чего это добавляет? Ну два раза, ну три раза, ну один раз. Ну вообще не приезжал. А вы его видели? Нет, не видели. Разговоры. То есть это картинка. Это не информация, это картинка. Иллюстрация.
С. Бунтман
―
Мне понравилась инженерная часть очень интересная. Если она соответствует действительности…
А. Венедиктов
―
Можно задать вопрос. Ты ее откуда взял?
С. Бунтман
―
То, что в «Медузе» было напечатано.
А. Венедиктов
―
Ты ее откуда взял?
С. Бунтман
―
Из «Медузы».
А. Венедиктов
―
А «Медуза» откуда взяла?
С. Бунтман
―
Не знаю.
А. Венедиктов
―
Из разговора с человеком Виктором, инженером, чье имя изменено.
С. Бунтман
―
Мне понравилась инженерная часть изложения.
А. Венедиктов
―
А, изложения. Ну хорошо. Что это добавляет с точки зрения собственности. С точки зрения того, кому принадлежит этот дворец.
С. Бунтман
―
Инженера Гарина очень напоминает на острове.
А. Венедиктов
―
Это на самом деле очень круто, инженерная часть – пробивать в скале над морем туда вниз на длину 16 этажей. Причем очень грамотно 14-15 – технический этаж. 8-й этаж… Надо посмотреть, какой уровень от моря. Потом туннель.
С. Бунтман
―
А там открывается такая штука…
А. Венедиктов
―
Ну и хорошо. Сереж, зависть – бесовское чувство.
С. Бунтман
―
Да. Нет, мне есть на что смотреть. Я никому не завидую. Но просто очень интересно сделано.
А. Венедиктов
―
Это правда, но это все рюшечки. Я бы обратил ваше внимание на интервью, которое руководитель сети региональных штабов Навального Леонид Волков дал коллегам из Би-би-си, часть этого – на нашем сайте. Где коллега из Би-би-си прямо спрашивает его: «Вы это сделали для того, чтобы унизить Путина?» Он говорит: «Да, мы это сделали для того, чтобы унизить Путина». Цель – унизить Путина была.Почитайте сами.
Коллегам большое спасибо бибисишным, очень профессиональные вопросы. Два мы перевели. А так 23 минут, ссылка есть, посмотрите.
С. Бунтман
―
Див считает, что это видео о дворце как-то отвлекает внимание от самого отравления Навального.
А. Венедиктов
―
Я согласен абсолютно. Я солидарен. Я не хотел это говорить. Но пусть он несет ответственность и ваши проклятия, которые хотят обсуждать дворец. Я абсолютно согласен. Потому что за этими рюшечками ушло главное – ушло, что нет ответа как раз официальных лиц, о чем вы меня спрашиваете, ваш нужен ответ официальных лиц про дворец. А на самом деле нужно про отравление. Я абсолютно солидарен с нашим слушателем Дивом, что это такая штука восприятия, я понимаю, что дворец - это более яркое, затмевающее. Но давайте вернемся к отравлению. Ну пусть дворец останется в подкорке. Не отравление останется в подкорке, а дворец. Но люди обсуждают то, что они хотят. Они имеют на это право. Это их право, так же как их право ставить нам сотни лайков. Которые я надеюсь, нам ставят за то, что мы тут сидим по субботам. «Считай по-нашему, выпили немного. Не вру, ей-богу, скажи, Серега. Если б водку гнать не из опилок, чего б нам было с пяти бутылок». Это Высоцкий, если что, кто не знает, молодое поколение.
С. Бунтман
―
Ну ладно. «У меня билеты в Большой театр, - пишет Татьяна Ульянова, - 31-го в 14 часов»
А. Венедиктов
―
Я уже все понял, я понял, что мы недоработали. Вы меня упрекнули сейчас совершенно верно. Поэтому вот сейчас будут новости, я пойду, напишу разным людям, которым задам ваши вопросы. И если вы меня простите, телефон положу рядом и если будут приходить ответы, уже три ответа, метро, пересадка, автобус, высаживание. Театры или Большой театр или вообще театры. Уже билеты внутри кольца. Как быть. Я просто задам эти вопросы, которые мы не задали вчера вечером. Но вечером, видимо, не дозвонились до чиновников. Я уверен, что мои задавали. Вы нас возвращаете в реальность и это правильно. Еще раз, примите мои официальные извинения, что мы не можем ответить сию секунду на эти вопросы. Но попробуем ответить сегодня. Во всяком случае, я постараюсь.
С. Бунтман
―
Было ли реальное давление на «Эхо».
А. Венедиктов
―
На «Эхо» постоянно давят. Вы давите на «Эхо». Что такое реальное давление?
С. Бунтман
―
Не уходите от вопроса, Алексей Алексеевич. Со стороны государства.А.Венедиктов: Cпасибо за кадры хочу сказать ребятам из Mash. Для иллюстрации очень хорошо
А. Венедиктов
―
Реальное давление – когда мы изменяем редакционную политику. Мы изменили редакционную политику? Мы отказались от освещения? Мы отказались от разговоров и не только завтрашние. Завтра опять центральная вещь, согласен с нашим слушателем. Задавать вопросы журналисты должны по убийству Немцова, отравления Алексея Навального. Неправосудным решениям. Мы изменились? А уровень давления – знаете ли, есть атмосферный столб, который на нас давит, не помню, как. На всех нас. У нас это дополнительный столб. Мы еще профессионально вам рассказываем разные вещи. Но мы к этому привыкли. У меня повышенное давление, я его не чувствую уже. Скажем так. И с точки зрения организма, конечно, со мной разговаривают. И я разговариваю. Вот сейчас я пойду и буду говорить. Мне нужно людям, у которых билеты в Большой театр, сказать. А вы не говорите. Мне нужно людям, которые едут с пересадкой, сказать. А вы не говорите. Я тоже давлю. Но если вы увидите изменение редакционной политики – значит додавили.
С. Бунтман
―
Елена бедная сегодня прочитала, что хотят отобрать лицензию у «Эха». Это баян.
А. Венедиктов
―
Только из-за Гусарова это может быть.
С. Бунтман
―
Вот привязался к Гусарову.
А. Венедиктов
―
Путин же говорит, что он играет на баяне. Какой баян, Сереж.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я пошел к телефону.
С. Бунтман
―
А мы новости послушаем и вернемся через 4-5 минут.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Бурно обсуждает чат и все остальные предложение Жириновского открыть бордель для молодежи.
А. Венедиктов
―
Почему для молодежи. А мы что не люди что ли.
С. Бунтман
―
Я об этом говорю. Ты 65+. А мне по санитарным соображениям еще можно.
А. Венедиктов
―
А у нас отменены ограничения для закрытых помещений.
С. Бунтман
―
Замечательно, бордель при социальной дистанции полтора метра. Прекрасно. Отлично. Хорошо.
А. Венедиктов
―
Лайки не забывайте.
С. Бунтман
―
Дальше. Ты уже в мировое правительство обратился с тем, как будет действительно работать…
А. Венедиктов
―
Я направил вопрос. Мне сейчас звонили, но я не могу брать трубку. Я направил запрос в Дептранс по поводу работы и в Депкультуры по поводу Большого театра. Такси и частный транспорт. Что такое частный. Такси в «красной зоне» будет работать. В зоне ограниченной будет работать. Вот мне сейчас присылают. То есть в Большой театр можно доехать на такси.
С. Бунтман
―
Понятно. Только выезжайте заранее. Там, наверное, будут выяснять, что за такси и куда оно едет. Я не знаю, как будет организовано. Но сегодня может быть картина будет пояснее.
А. Венедиктов
―
Я перезадаю. Вы задаете вопрос, моя работа какая как журналиста. Уточнить и вам ответить. Вот мне пишет Дептранс, что они сегодня выпустят по этому поводу, спасибо, что напомнил, что называется. Это нашим слушателям спасибо. Спасибо что напомнил, я это называю «красной зоной», как ковидная. Красным цветом закрашенная. И я переписываюсь, ребят. Сереж, спрашивай.
С. Бунтман
―
Все.
А. Венедиктов
―
То есть такси будут работать. Еще раз.
С. Бунтман
―
Дальше.
А. Венедиктов
―
Я так понимаю, что перекрыты пешеходные.
С. Бунтман
―
Но как машины будут на проезд ездить, а частные машины нельзя туда заезжать что ли будет.
А. Венедиктов
―
Сейчас я уточняю.
С. Бунтман
―
А рестораны, кафе и торговые центры могут подать в суд на мэрию? А другой был вопрос: наверняка подадут в суд на протестующих.
А. Венедиктов
―
Конечно. Детский мир, ГУМ. Потери дневные воскресные. Представьте себе и вполне возможно так же как в свое время магазин «Армения» подадут в суд на организаторов. Может быть. Это все виртуально. Это все возможно. Давайте мы все-таки про факты. Но есть такая угроза? - есть. Потому что какие-то будут закрыты. Мне пишет Дептранс: привет, мы скоро выпустим ответ на вопросы. Ну еще про частный транспорт. Я понял. В нынешнем представлении давайте скажем с оговоркой, что мы этого не знаем. Закрыта «красная зона» для пешеходов. И закрыто метро. Это точно. Мы задали вопросы про пересадку, про транспорт. Сейчас зададим вопрос про частный транспорт в перерыве. Попробуем понять. Я не знаю, как в других городах. А то мы опять только про Москву, да про Москву.
С. Бунтман
―
А есть ли в других городах перекрытие центральных площадей и так далее.
А. Венедиктов
―
Я не знаю. Это знают в других городах.
С. Бунтман
―
Это хорошо бы узнать.
А. Венедиктов
―
Должны местные радиостанции говорить в Чебоксарах, что в Чебоксарах.
С. Бунтман
―
Абсолютно верно. А мы будем говорить о протестах вместе с журналистами местными. Будем завтра освещать. Пишет Вадим Володин за тысячу рублей: «Удастся ли вытащить Навального, ведь ему в расследованиях помогали наверняка даже очень неслабые люди».
А. Венедиктов
―
Опять все гипотетично. С моей точки зрения нет, не удастся. С моей точки зрения, Навальный взят в заложники российским государством. И это такое представление о том, что можно использовать сидящего Навального как заложника. Вот вы представьте, у вас заложник. Ваш товарищ, друг, руководитель в заложниках. Вот осознание того, что Алексей Анатольевич – заложник – это очень важное осознание. Будете вести себя хорошо – будет сидеть в хороших условиях. Будете вести себя плохо (я так думаю, такое представление) – будет сидеть в худших условиях. А то и похуже. Поэтому, конечно, правильно все время подчеркивать, что его посадка нынешняя не имеет никакого отношения к справедливости или законности. С моей точки зрения. Вчера, кстати, Дмитрий Муратов очень подробно рассказывал про дело «Ив Роше», которое будет 2 февраля. Изменение меры пресечения, не меры пресечения, конечно, а изменение порядка отбывания наказания, которое на годы может посадить Алексея в лагерь, зону. Не говоря про новые дела по клевете на ветерана, которое перенесено на 5 февраля и расследование по ФБК (российские власти считают ФБК иностранным агентом
). Это вот такая история. Но надо понимать, что это с моей точки зрения, с точки зрения многих юристов в первую очередь, я не юрист, естественно. Оно не имеет отношения ни к справедливости, ни к законности. И это видно, собственно говоря.Я смотрел полностью заседание суда по апелляции. Там была дивная история, может которую вы не заметили. Когда Алексея осудили первый раз в этом полицейском участке на 30 дней сразу. Где там, в Шереметьевском. Рядом с Шереметьево. Химкинское. То там адвокаты не успели перевести справку из «Шарите». Потому что прошло всего и срочно им сказали. Где было сказано, что Алексей находился под наблюдением до 15 января. Что говорило МВД и ФСИН. Он же выписался 15 сентября. Формально. Или 15 октября. Почему он не приходил отмечаться. И вот была справка о том, что он находился на реабилитации под наблюдением врачей до 15 января. Из «Шарите». Эту справку на немецком языке тогда суд первой инстанции к делу, в общем, и справедливо, законно, не справедливо, законно не приложил. Потому что она была на немецком языке. К апелляционной инстанции вчерашней она была переведена. Заверена нотариально, был подлинник, была копия. Вадим Кобзев адвокат вручал судье. Судья приобщил к делу справку, что Алексей находился на излечении практически до 15 января и не мог являться. Тем не менее, он вынес решение, что он в этот период не являлся. То есть какое это отношение имеет к законности или справедливости. Да никакого. Просто никакого. И, по-моему, этот факт достаточно убедителен. Причем ни прокурор, ни представитель МВД, который был, не оспаривали этого факта, этой справки. Они не говорили, что это ложная справка, ее написали в коридоре или вы подкупили врачей «Шарите». Или что-то еще. Нет. Просто не обратили внимания. Несущественно. Как несущественно, если он находится под наблюдением врачей. Там. Как он мог являться. Физически отмечаться. Никак. Поэтому это есть главное доказательство того, что дело «липовое». Давайте назовем так. И то, что он сейчас сидит по «липовому» решению – это моя точка зрения. И не только моя. Поэтому это очень важно понять, что задача не юридическая, а политическая. Держать его в изоляции. Кстати, мы это видим очень хорошо и по его соратникам, которые вчера были приговорены к домашнему аресту. Любовь Соболь, Олег Навальный, брат его. Олег Степанов, руководитель штаба Навального в Москве. Что такое домашний арест? Без Интернета, без телефона. Запрещено. Домашний арест. Это вы сидите дома и переписываетесь – нет. Или смотрите сериал «Бриджертоны» - нет. Без телефона, без Интернета. Без права коммуницировать с внешней средой. И понятно, до 23 марта. Понятно, почему. Потому что их считают организаторами вот этих протестных митингов, которые не санкционированы. Никак не согласованы. Не санкционированы. Не придирайтесь к словам. Вы понимаете, о чем я говорю. Даже заявки не подавали. Я тоже напомню. Никакой заявки ни от кого не было. Организаторов. Нет. Поэтому их называют организаторами, вернее так: организаторами называют тех, кто призывает в своих аккаунтах в соцсетях приходить вот туда. Могли и на Ивановскую площадь внутрь Кремля призвать. Могли на колокольню Ивана Великого призвать. Эта история, еще раз повторяю – внеюридическая. Она вышла за рамки юридической. Она политическая. И решение этой истории может быть только политическое. И освобождение Алексея Навального не юридическое, а политическое. Также его законопатили – политически. И это заложничество.
А.Венедиктов: Где та точка, к которой вы ведете Россию?
С. Бунтман
―
Здесь замечательно целая группа товарищей…
А. Венедиктов
―
Передаем привет группе товарищей.
С. Бунтман
―
Стала бешено…
А. Венедиктов
―
В полосатых купальниках я надеюсь.
С. Бунтман
―
Еще не в полосатых.
А. Венедиктов
―
Шуточки такие.
С. Бунтман
―
Группа товарищей: реабилитация это не лечение, с Чичваркиным по горам лазить может, а отмечаться не может.
А. Венедиктов
―
Но суд принимает к сведению документы от организации. Что такое реабилитация после тяжелой операции я знаю. Я думаю, что те люди, группа товарищей никогда не реабилитировались после операции. Особенно если эта операция происходит не в вашем городе. Вам могут быть запрещены перелеты, например. Так на секундочку. После хирургических вмешательств или иных вмешательств, вы знаете, вам запрещены перелеты. Например. Или вы должны являться в первую очередь через день-два к врачу наблюдающему. И уж во вторую очередь в жандармское управление. Кстати, в царской России ровно так и было. Врач важнее, чем жандарм. Я хотел бы обратить ваше внимание. Поэтому ваши аргументы правильные, но более подчиненные, чем тот документ из клиники «Шарите», который утверждает, что он находился под наблюдением врачей. Думаю, что перелеты были запрещены. Знаю по, скажем так, объему тех лекарств, которые использовали, то, что известно, посмотрите сами, по документам, которые «Шарите» опубликовала. Что применялось для вытаскивания Алексея из комы. Если человек 28 дней находится в коме, ему уверяю вас, несколько месяцев ограничены вещи. Ему прописаны прогулки могут быть. Но в любом случае эта справка должна быть изучена в судебном заседании. Она не была изучена в судебном заседании. И меня бы не удивило, я прошу прощения сейчас, если бы прокурор или МВД призвали и сказали, что давайте эксперта вызовем. А так ли он должен был там сидеть. Это нормальное судебное заседание. А не мог бы он прилететь на один день, отметиться и улететь. А давайте вот это изучим. Но эта справка даже не изучалась. Вы себя поставьте на место Алексея. Вы приносите справку и говорите, что я был в командировке на неделю. А вам говорят: мог прилететь на один день. Например.
С. Бунтман
―
Но даже этого не сделано.
А. Венедиктов
―
Конечно. Поэтому это «липа». Понимаете. Можете любить Алексея Навального, не любить, можете его презирать, можете не соглашаться с его политическими взглядами. Но это заседание суда очевидно пародия на настоящий суд. Не будем изучать ничего. Приобщили, а изучать не будем. И отвечать на это не будем. Алло, гараж, себя поставьте, когда вы приносите какую-то справку, да, мы ее приобщаем, ну и все. Это «липа». Это не судебное следствие. Напомню, что суд - это следствие. Это неважно, политические взгляды обвиняемого. Также можно говорить про любого. Например, хочу защитить депутата от «Единой России». Я даже фамилию забыл. Слипенчук по-моему. Прокуратура сочла, что его передача его собственности золотых рудников фиктивна. И постановил их конфисковать. Прокуратура. А суда не было. Или может будет суд еще.
С. Бунтман
―
А что теперь у нас прокуратура?
А. Венедиктов
―
У нас все прокуратура. Почему я считаю, что все внесудебные истории, все законы, которые усиливают внесудебность, когда нет состязательности сторон, когда судья принимает решения, не слышит аргументов. Почему суды превращаются в такое. Потому что не слышит аргументов юридических. Не хочет. Потому что дело внеюридическое. Вот вся история.
С. Бунтман
―
Я теперь тоже задам вопрос, который ты всегда задаешь: а тебя это удивляет?
А. Венедиктов
―
Да, меня это удивляет. Потому что государство должно оставлять бумаги. Вот у меня ответ, извини. Станции закрыты для пересадок. Так как поезда будут проезжать без остановок. Для пересадков, извините, ребята, уже плохо мне. Для пересадок нужно пользоваться кольцевой линией. Рекомендация. Это Мосметро, это не Дептранс. Заявляет. Повторю, станции будут закрыты для пересадок. Так как поезда будут проезжать без остановок. Для пересадок нужно пользоваться кольцевой линией. Утверждает Мосметро. Спасибо большое, дорогая, если ты меня слышишь. Это не Максим Ликсутов.
С. Бунтман
―
С метро мы разобрались.
А. Венедиктов
―
Да. Еще раз спасибо слушателям, которые обратили внимание на нашу журналистскую недоработку. Вот для чего нужны чаты, sms и Telegram. Для того чтобы вы задавали те вопросы, которые вам важны, на которые мы можем найти ответ. И вот для чего мы общаемся с людьми, руководителями разных подразделений Москвы и федеральными. Чтобы вам дать ответ. Не смейте ему звонить, как вы с ними общаетесь. Вот так я с ними общаюсь. Вот я вам показал, как я с ними общаюсь. Через телефон с просьбой вежливой, указав на то, что мы не понимаем и вы не понимаете. Объяснило Мосметро. Спасибо большое.
С. Бунтман
―
Смотрел ли фильм Александра Рогаткина?
А. Венедиктов
―
Какой?
С. Бунтман
―
Насчет бесполетной зоны.
А. Венедиктов
―
Нет. Не видел еще.
С. Бунтман
―
Тут несколько вопросов было. Надо посмотреть, наверное.
А. Венедиктов
―
Не знаю. Мне нужно получить ответ. На каком основании 6 сентября 2011 года была введена бесполетная зона. Мне для этого не нужен фильм. Может фильм и надо посмотреть.
С. Бунтман
―
Может там есть ответ.
А. Венедиктов
―
Если есть ответ, пусть нам его пришлют. Мы поверим.
С. Бунтман
―
Что с Юлией Навальной?
А. Венедиктов
―
Что с Юлией Навальной. В каком смысле.
С. Бунтман
―
Она подвержена домашнему, не домашнему аресту. Никаких мер пресечения или есть.
А. Венедиктов
―
Нет, у нее ничего нет. Но у нее был обыск. В их квартире с Алексеем, где они живут. По санитарно-эпидемиологическим этим самым лживым обвинениям и у нее был вынесен компьютер. Это видимо, как-то влияет на санитарно-эпидемиологическую обстановку в квартире Алексея и Юлии Навальной. Обвинение, обыск идет по 236-й статье – нарушение санэпидем. Почему компьютер забираете? Объясните. Как это привязано. Юля дома, как я понимаю. Дети не в стране, как я понимаю. Ну, выражаю Юле всяческую нашу поддержку. И мою, и «эховскую». Если ей нужен будет эфир, мы я думаю, что передадут, в любой момент готовы Юле дать эфир. Я прошу прощения, у меня продолжаются сообщения Мосгортранса. Извините ради бога. Завтра по требованию полиции изменятся маршруты наземного транспорта в центре. Автобусы и электробусы. И дальше где будет ходить такой-то номер, номер 1, 2, 3 – мы на сайте этоопубликуем.
С. Бунтман
―
Естественно, это в Telegram-канал пойдет «эховский» тоже.
А. Венедиктов
―
Сейчас мы на сайт. Вот так работает «Эхо», понимаете. Я сейчас в свой Telegram-канал тоже брошу. И прошу, кто меня слышит, и на сайт «Эха» поставить. Тут просто длинные перечисления. Например, номер 904 от 4 микрорайона Митино до Тверской Заставы. Поэтому давайте вы посмотрите сами. Еще раз спасибо за вопросы. С вашей помощью мы с этим справились. Сейчас будем уточнять про транспорт общественный и частный. Но, видимо, уже на новостях, а потом я вам доложу. Вот так делаются передачи на «Эхо». Вот совместными усилиями вас, которые присылают нам вопросы, нас, которые являются посредниками и людьми, которые принимают решение и через нас передают вам. Вот так надо работать в том числе. Но я люблю еще измышлениями заниматься. И вот сейчас мы продолжим мои измышления.А.Венедиктов: Меня довольно быстрое снятие ограничений смутило. Им, конечно, виднее
С. Бунтман
―
Да. Интересуют твои измышления…
А. Венедиктов
―
Лайки себе сыпьте, на ваши вопросы получили ответы. Вот так.
С. Бунтман
―
Очень смешно с лайками, потому что лайков принципиально больше, чем дизлайков. И поэтому каждый, кто ставит дизлайк, он об этом гордо сообщает…
А. Венедиктов
―
Себе.
С. Бунтман
―
Миру и себе. Заболеваемость в Москве. Резко снизилась.
А. Венедиктов
―
Не успеем. На этот вопрос отвечу. Во-первых, она не снизилась. То есть она снизилась, но напомню, что были дни, когда было 1800. Точка была 1802. Позавчера – 2300. Сегодня – 2500.
С. Бунтман
―
То есть поехала вверх.
А. Венедиктов
―
Ребят, это волна. Но у нас было в конце декабря 8 тысяч. Койки – треть приблизительно занято. Пять тысяч из 15. Ну так, грубо. Из 17 - 6 тысяч коек занято ковидных. То есть тяжелые случаи есть. Их много. Шесть тысяч – это много. Но у нас сократилась смертность, закончится январь, но я скажу, если в ноябре и декабре избыточная смертность в ноябре официально 48%, то есть на 50% больше была. В декабре, хотя данных нет - на 50% больше. Это я вам говорю. То я думаю, что мы в январе, не считал, правда, по прикидке, раз вы меня спросили, это будет 30 и меньше. Вокруг 30. Падение избыточной смертности.
С. Бунтман
―
Дальше по памяти воспроизвожу. Мэр сказал, что примерно половина москвичей уже переболели.
А. Венедиктов
―
Он сказал, что это аналитика. Это расчет. У некоторых членов моей семьи обнаружились антитела. Мы же проверяемся. Бессимптомно переболели. Ни к кому не обращались. К врачам не обращались. Раз – антитела. Поэтому я думаю, что это проекция, он сказал «аналитика», я говорю слово «проекция». Но он сказал другую цифру, которая менее веселенькая. Он сказал, что 1% заболел второй раз. И если у тебя уже возможно вторичное заболевание. У нас на радио такой человек есть вообще-то. То это такой звоночек. И я знаю, что в мэрии велись дискуссии, что делать с этими резервными койками. Но все сокращается. Надо же их как-то переквалифицировать. И мэр сказал, что нет, до осенне-зимнего сезона следующего года все резервные койки сохраняются. Вот пусть они простаивают, город за них должен платить. Потому что надо поддерживать электричество, это аппараты и так далее. Но нет, пусть они сохраняются. Я любитель деталей. И педант. И смотрю не то, что мне нравится в выступлениях, а то, что может иметь значение для нас с вами. Массовое значение. Об этом надо думать. Поэтому меня довольно быстрое снятие ограничений смутило. Им, конечно, виднее. Но я все равно уже может быть как главный редактор «Эха» точно как журналист, но и как член Общественной палаты Москвы у меня есть вопросы, чего так быстро все сняли. Нет, я за. Еще раз, я за. Но на основании чего. Не просто падение кратковременное еще. Собственно говоря, в этом есть моя работа – задавать те вопросы, которые мне кажутся, как это сказать – неубедительными. Ответы на которые мне кажутся неубедительными. И думаю, что еще раз, я сегодня очень доволен, правда, очень доволен, помогаете нам, вот эту историю вытаскивать и задавать, переспрашивать. Сейчас пойду переспрашивать по поводу перекрытия, это, наверное, надо уже в ГУВД, частный транспорт. Что осталось.А.Венедиктов: Выражаю Юле Навальной всяческую нашу поддержку. И мою, и «эховскую»
С. Бунтман
―
Частный транспорт и те, кто живет в этом, им, что сидеть дома или что делать.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Кто живет там. Через 10 с небольшим минут мы встретимся снова.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Продолжаем наблюдать. Второй час с вами. И мы сегодня основываемся на ваших вопросах. И, может быть, это производит впечатление, что несколько вразброс все идет у нас. Но мне кажется, это очень живо.
А. Венедиктов
―
Добрый день всем.
С. Бунтман
―
Да. Продолжаем. Вот наземный транспорт отменили. Сказали уже.А.Венедиктов: Можно сказать что угодно: дворец принадлежит Путину, Ротенбергу, Навальному, это пионерлагерь, пансионат
А. Венедиктов
―
Все уже сказали. Не надо придумывать ничего.
С. Бунтман
―
Про Большой театр скажи, а также Малый и РАМТ.
А. Венедиктов
―
Легковые автомобили такси будут внутри зоны. Будут улицы, которые закрыты для пешеходов и для автомобилей.
С. Бунтман
―
Для всех.
А. Венедиктов
―
Для всех. Это улицы, которые ведут от Старой площади к Кремлю – Варварка, Ильинка, Никольская. Будут какие-то переулки еще закрыты. Вокруг Кремля такси будут ездить. То есть в Большой театр можно на такси. Про частные автомобили я зада вопрос. Я думаю, что после половины, после новостей попробуем найти ответ. Еще раз перезадал ваш вопрос в Дептранс и в ГУВД. Это, собственно говоря, моя работа: вы задаете вопросы, я их транслирую, нам дают ответы, я их транслирую. И комментирую, конечно же.
С. Бунтман
―
Вопрос из чата Александр Шумов задает: «По версии маэстро Соловьева, бесполетная зона…»
А. Венедиктов
―
Не маэстро, а синьора, вы уж извините.
С. Бунтман
―
Маэстро. – «Бесполетная зона из-за того, что там находится погранзастава. Как вам такое объяснение?»
А. Венедиктов
―
Объяснение некомпетентное. Это свидетельствует о компетентности господина Соловьева. Все придумывает или врет. Ну это обычное его состояние. Что нас удивляет… История в том, что есть разные бесполетные зоны. И они имеют разные эшелоны. Над остальными погранзаставами эшелон закрытия, чтоб вы понимали, в среднем 300-500 метров. Ну, высота. Запрет на подлеты. А тот эшелон, который над бесполетной зоной этого дворца – 3950 метров.Такие бесполетные зоны существуют только над атомными электростанциями и другими резиденциями президента Путина. Вот рядом Бочаров Ручей. Вот там – 3950 эшелон, высота, по которой нельзя летать. Это абсолютно скопированная зона с зоны над резиденцией. Над Бочаровым Ручьем UKP – это шифровка бесполетной зоны – UKP105 и UKP106 3950. И над вот этим дворцом UKP116 те же 3950 метров. Поэтому объяснение не канает. Следующая попытка, маэстро
С. Бунтман
―
А сколько там, 3 попытки или 6?
А. Венедиктов
―
Да сколько хочет пусть будет. Все равно соврет.
С. Бунтман
―
Дальше.
А. Венедиктов
―
Вопрос компетентности. Только берешь, сам таблицу смотришь, и тебе все объясняют.
С. Бунтман
―
Про Собор Петра и Павла, в который мы билеты все время даем. Наверное, такая же система.
А. Венедиктов
―
Такси. Но там, может быть, закрыты какие-то переулки, но они небольшие. Поэтому такси.
С. Бунтман
―
Посмотрите, там будет Старосадский переулок. Здесь вот какой хитрый вопрос был: «А не репрессируют ли Зимина?»
А. Венедиктов
―
А почему не репрессируют? А что может помешать репрессировать? Вы какие-то странные люди. А вас?
С. Бунтман
―
Ты понимаешь, в связи с чем это задают?
А. Венедиктов
―
С финансированием.
С. Бунтман
―
В связи с финансированием.
А. Венедиктов
―
Но Борис Зимин находится за пределами Российской Федерации.
С. Бунтман
―
Дмитрий Борисович.
А. Венедиктов
―
Нет, Борис Зимин.А.Венедиктов: Этот фильм не отвечает на те вопросы, которые мы с вами задавали здесь
С. Бунтман
―
А, Борис Зимин. Сын, да.
А. Венедиктов
―
Сын, который финансирует, находится за пределами Российской Федерации.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Но это совершенно не помешает, как с Фондом Зиминых, который был объявлен иностранным агентом, репрессировать. К родителям приходят пожилым. Почему нет-то? Что помешает? В этом история. Еще раз, правосудие, которое не правосудие в данном случае, как я вам уже объяснял, а кривосудие, оно имеет еще один родовой признак – оно избирательное.Потому что если по санитарно-эпидемиологическим нормам, то там нужно, извините меня, организаторов любого мероприятия – любого фестиваля, любого концертного зала, любой ярмарки таким же самым образом. Поэтому, уж извините, это внеюридическая, еще раз подчеркиваю, история и избирательная история (второй родовой признак). И это подчеркивает его внеюридический характер.
С. Бунтман
―
Я отметил иностранное финансирование здесь в размере 5 евро. Вот чем оно вызвано. – «Алексей Алексеевич, какова ваша версия о том, что вынудило Слепакова написать стих о добре?»
А. Венедиктов
―
Моя версия господина Слепакова в том, что он так думает. Я знаю Семена Слепакова. Он отмороженный, независимый от мнения даже своих друзей человек. Я знаю, что когда он писал в поддержку, и ему его близкие друзья (именно друзья, а не начальники) говорили: «Ты охренел? Ты посмотри».На меня обрушились со стихотворением Александра Сергеевича Пушкина «Клеветникам России». Это дело не в качестве текста. Я не буду сравнивать Слепакова и Пушкина, естественно. Пушкин – наше все. Но реакция общественности публичной, которая ждала от Пушкина поддержки польского восстания… Почитайте его переписку с Мицкевич. Она была поражена в самое сердце, уязвлена и подвергла беспощадной публичной критике позицию Пушкина по польскому восстанию 31-го года. Стихотворение «Клеветникам России».
И господин Бенкендорф был счастлив. Кстати, Пушкин про это Бенкендорфу писал: «Вот моя патриотическая позиция». Его не заставляли. Пушкина Бенкендорф, Николай, Паскевич не заставляли писать стихотворение. Он так думал. Давайте поверим, что господин Слепаков так думает. Но никто не мешает вам его критиковать. Но говорить о том, что ему принесли в конверте или запугали… Ну если вы по себе меряете, это значит, что вам могут принести в конверте и вас запугать. Давайте исходить из того, что человек так думает.
С. Бунтман
―
Вопрос другой от Дмитрия Ватникова за 200 рублей: «Нет ли подвижек по делу Ирины Славиной?»
А. Венедиктов
―
Открыто дело. Мы наблюдаем за этим делом. Периодически напоминаем. Оно же на само по себе открывается, вы должны понимать. Оно после некоторых усилий некоторых журналистов открывается. Мы наблюдаем. Но мы знаем, что к дочке Ирины Славиной приходили по делу по организации незаконных акций. И так всплыла снова фамилия Ирина Славина. Это привлекло внимание, в том числе Следственного комитета.
С. Бунтман:
―
«Вы лично общались с Путиным».
А. Венедиктов
―
Когда-то давно.
С. Бунтман
―
Да. – «Как думаете, его до сих пор как-то заботит судьба России? Или только своя теперь?»
А. Венедиктов
―
Послушайте… Как бы сказать, чтобы убедить вас? Все люди думают о том, как жить лучше в России, и не думают о том, как бы это навредить России. Ни Путин, ни Навальный, ни Мишустин, ни Медведев, ни Явлинский не думают о том, как сделать России хуже. Вот если этот постулат вы принимаете, тогда вы можете сказать: «Владимир Владимирович, вы, может, и думаете о том, как сделать России лучше, но делаете, на самом деле, наоборот». Или Алексей Анатольевич, или кто-нибудь еще. Неважно. Григорий Алексеевич, Геннадий Андреевич, Владимир Вольфович. Неважно.В этом смысле Путин думает. У него мозги, как я понимаю, они про другое. Они про то, что про Россию в мире. У него приоритет геополитический, как я понимаю. Не провести газ туда или сюда или повысить заработные платы – это инструменты. Но его основное внимание сейчас поглощают вопрос суверенитета и безопасности без ухмылки, я бы сказал так. Вот разговор с Байденом. Байден ставит вопросы внутриполитические в России, а Путин говорит про другое – про ракеты, про ядерное оружие, про Украину. Ну, повестка дня такая. Вот если я ответил на ваш вопрос, то просто его интерес в первую очередь – это геополитический интерес. Не интерес, а внимание. На мой взгляд.
А.Венедиктов: Давайте поверим, что господин Слепаков так думает
Если вы возьмете стенограммы (рекомендую сайт kremlin.ru), там есть стенограммы его встреч по социальным вопросам – по вакцинированию, по рынку труда. Он владеет ситуацией. Но мне не кажется, что это у него приоритет. Может быть, я ошибаюсь. Ну вот посмотрите стенограммы и сделайте вывод сами. Я читаю все открытые стенограммы его встреч с министрами.
С. Бунтман
―
Здесь пишут мне: «Объективно он делает хуже России».
А. Венедиктов
―
Ну вот ваш вывод таков. А он считает, что он делает лучше России. Ну вот два гражданина – гражданин Путин и гражданин вы.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Но это правильные выводы.
С. Бунтман
―
Влад считает, что Путину уже скучно.
А. Венедиктов
―
Я не знал, Дима, – я имею в виду Песков, – что ты здесь пишешь нам под псевдонимом Влад. Кто может у нас говорить от имени Путина? Ваше мнение. Вы имеете на него право. Я не уверен в том, что вы сказали. Я вижу и знаю, например, как он готовился к речи давосской. Ему важно было давосскую историю… И там была очень интересная вещь. Она тоже есть на сайте kremlin.ru. Единственный вопрос, который ему был задан – это по отношениям с Евросоюзом. И он сказал: «Россия – это часть Европы. Мы должны вернуться к отношениям».Я знаю, что очень сильно готовится к 5 февраля, когда приедет господин Боррель из Евросоюза. Будет встреча с Лавровым. Не знаю, будет ли встреча с президентом. Я думаю, что там санэпидем возникнет проблема. Но он говорит: «Мы должны вернуть отношения с Евросоюзом». В чем для него Навальный плох еще – он рушит его отношения с Евросоюзом.
С. Бунтман
―
Разве Навальный рушит?
А. Венедиктов
―
Он так считает.
С. Бунтман
―
А, он так считает.
А. Венедиктов
―
Ребят, вы чего?
С. Бунтман
―
Ну, понятно. Ну, хорошо.
А. Венедиктов
―
История заключается в том, что он считает эпизодом историю с Навальным. Вот есть глобальное сотрудничество России и Евросоюза. Общий рынок, например, который надо строить. Общие геополитические интересы – война с терроризмом, война с эпидемией. Другие вызовы. Технологические вызовы американских IT-компаний, между прочим. И вот из-за этого? Да вы что? Да вы зачем? В другом мире живет. И это очень важно.И когда ему там говорили: «Смотрите, химическое оружие. Да плевать на Навального. Ваши использовали химическое оружие запрещенное на территории». – «Да ничего я не использовал! Вы откуда это взяли? “Шарите”?! Ну это понятно все. Это против нас ЦРУ работает. Вы же должны понимать». Это такое видение.
И я согласен с нашим слушателем Владом. Со словом «скучно» я несогласен. Я считаю, что приоритет другой. Он же тоже понимает, что ему 68 лет. Вот чтобы у вас не было никаких сомнений. Приоритет в том, чтобы… Как раз вопрос про учебник. История в том, что вот я вывел страну, укрепив ее суверенитет; мы окружены друзьями, а не врагами, я их сделал друзьями. Мне кажется, что вот так. И не замечает других вещей как следствие этого.
С. Бунтман
―
Вот про тех, кто хочет сделать хуже России, вдруг вылезло в СМСках. Я давно этого жду, потому что народ там как-то «брбрбр» так получается. Насчет того, что Греф хочет сделать России. Вот скажи мне, пожалуйста, ты можешь объяснить это психологическое явление, вот эту грефофобию, которая очень распространена?
А. Венедиктов
―
Я тебе могу сказать, что кого ни назови, скажут: «Нет, он хочет сделать хуже России». Вот я тебя уверяю. Хотите – Греф. Хотите – Дерипаска. Если мы говорим не о чиновниках. Хотите – «Росатом». Хотите – Рогозин. Это все ерунда, на самом деле. Это либо недостаточно внимание и нежелание понимать мотивы людей. Вот мотивы людей. Мотивы объясните. Что вы делаете, мы видим. И мы сами можем сказать каждый со своей позиции: «Мне кажется, что это хуже России. Мне кажется, что это лучше России». А вы почему делаете это и так? И всегда найдутся люди, которые свое соображение ставят вперед ответов.
С. Бунтман
―
Нет, другое. Ты мне можешь объяснить, почему Греф стал таким? Не Дерипаска, не кто-то еще, а Греф стал жупелом вместе с 5G и с Биллом Гейтсом, и с чипами.
А. Венедиктов
―
Да нет никакого жупела. Значит, рассказываю. Потому что 5G… Это порядка 30% россиян верят в то, что никакой эпидемии нет, все это сделали инопланетяне и американцы. 30%! Греф, Мреф, Жреф. Неважно кто. Вот Греф говорит, технический прогресс, 5G. – «А, вот он что». Говорил бы Путин, они бы считали: «О, Владимира Владимировича обманули. Греф обманул». Ну что можно сказать? Такое видение. Могу тебе сказать, что 30% американцев тоже так думают. Никакой разницы нет. У них свои Грефы.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
У них же вот это движение QAnon. Они же считают, что Демократическая партия – это сатанисты и педофилы.
С. Бунтман
―
Ну да. Тайный союз прокаженных, которые хотят всех заразить.А.Венедиктов: 30% американцев тоже так думают. Никакой разницы нет. У них свои Грефы
А. Венедиктов
―
Да, да, да. Мы же окружены не слушателями «Эха Москвы», мы окружены людьми с улицы, которые приходят с разными взглядами. Это наши соседи. И с ними надо очень долго… И они тоже хотят лучшего для России. И с ними надо долго и упорно разговаривать. Собственно, что радио и делает. Оно разговаривает со всеми, даже с больными.
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Даже с психами.
С. Бунтман
―
Слушай, а правда, что BLM выдвинули на Нобелевскую?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
И Навального выдвинули на Нобелевскую мира.
А. Венедиктов
―
Да. И Ассанжа выдвинули.
С. Бунтман
―
И Ассанжа выдвинули.
А. Венедиктов
―
Но BLM выдвинул депутат Стортинга от левой норвежской партии. Такие евроскептики они. Но они имеют право выдвигать. Ну да. Я думаю, что критерий Нобелевской премии мира уже давно потерян, на самом деле. Потому что я помню, как, сидючи в этой студии, я впервые публично яростно критиковал Нобелевский комитет мира, когда они выдвинули Обаму. Вот еще ничего не сделал, только вошел. Как я говорил, только вошел, пальцем не тронул – уже Нобелевская премия мира. Это, конечно, дискредитации этой премии мира.Конечно, когда Нобелевская премия мира делится между Бегином и Садатом, когда она делится между Манделой и Кларком – даже не делится, их было две премии – это, конечно, такой сигнал и знак. Но сейчас это абсолютно такая радикальная история, когда нужно кому-то что-то показать. К сожалению, для меня Нобелевская премия мира – это высшая награда, как раз которая ведет к миру как к не войне. Помнишь, война и мир – это про другое. К не войне, к остановке конфликта какого-нибудь мощного. Человек, который остановил конфликт или предпринял усилия по остановлению конфликта вооруженного, приводящего к жертвам. Вот это мне кажется очень важным.
Ну, я не член Нобелевского комитета, поэтому тут ничем не поможешь, никуда не побежишь.
С. Бунтман
―
Пока у нас есть 10 секунд, Тата из Самары говорит: «“Быль о правах” – замечательная передача. Ее нужно перенести на вечер».
А. Венедиктов
―
А зачем на вечер? Вот замечательная передача. Но вы же можете ее слушать днем, а можете слушать ее в записи через интернет. Она же выкладывается у нас на сайте – и текст, и звук, и видео. Замечательная передача, поддерживаю. Развивается, растет. Калой Ахильгов и Алексей Кузнецов – замечательные. Поэтому слушайте «Быль о правах» которая выходит по четвергам в 16 часов.
С. Бунтман
―
А через 5 минут слушайте продолжение, последнюю часть программы «Будем наблюдать».НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Ну что ж, едем дальше. Едем дальше, кроме тех мест, где нельзя ездить.
А. Венедиктов
―
Пока можно.
С. Бунтман
―
До сих пор выясняется. Я не уверен, что все было продумано до конца по этой вещи.
А. Венедиктов
―
Это какое-то общее замечание.
С. Бунтман
―
Ну да. Я имею в виду перекрытие и что МВД так очень здорово все додумало. У меня еще один вопрос. Слушай, второе расследование Грозева, которое мы читали, уже которое с другими связано отравлениями.
А. Венедиктов
―
По Кавказу – убедительно, по Никите Исаеву – неубедительно.
С. Бунтман
―
Почему? Почему неубедительно?
А. Венедиктов
―
А что убедительного?
С. Бунтман
―
Ты скажи, почему неубедительно.
А. Венедиктов
―
Смотри, во-первых, кто эти люди, которые с ними ездили или за ними ездили? Либо это ФСБшные химики, но они не обладают компетенцией оперативной слежки, либо это оперативная слежка, но она не обладает компетенцией инженеров-химиков. В ту поездку, в которой Исаев умер, из этой группы, о которой пишет Грозев, не выявлен никто из этой группы. В другие дни – да. И, видимо, это оперативники. Ну, слежка. Поэтому это гораздо более мутная история. Более прозрачная история с Навальным, на мой взгляд.
С. Бунтман
―
То есть история с Навальным более прозрачная.
А. Венедиктов
―
Да, история с Навальным более жесткая, более прозрачная. Но там другая вещь. Самое главное в этом расследовании втором – это то, что, оказывается, отравление – это банальность. История с Навальным не является чем-то исключительным вообще. И этого можно, и такого активиста можно, и сякого активиста можно, и журналиста можно, и директора больницы можно. Знаешь, банальность зла всегда ужаснее, чем один случай исключительный, вот в чем дело.
С. Бунтман
―
Да.А.Венедиктов: Понимаю, что дворец - более яркое, затмевающее. Но давайте вернемся к отравлению
А. Венедиктов
―
Это обычное дело. Отравили Навального – обычное дело, получается. Я знаю, что Грозев говорит, что это только начало. Давайте дождемся.
С. Бунтман
―
И говорит, что он знает, кто из них был, но не скажет, как пишут мне здесь, чтобы не светить информатора.
А. Венедиктов
―
Знает, но не скажет. Но тогда чего? Я знаю, что Бунтман – инопланетянин. Но не скажу почему, чтобы не светить информаторов из твоей семьи, Сережа, которые мне рассказывают.
С. Бунтман
―
Я не скажу даже, из какой системы я.
А. Венедиктов
―
Ну вот. Ну ребят, несерьезно. Сейчас можно говорить все что угодно. Вот расследование отравления Навального Грозева и Bellingcat для меня доказательно. А можно сказать все что угодно: что этот дворец принадлежит Путину, Ротенбергу, Навальному, что это пионерский лагерь, что это пансионат. Это все бла-бла. Вот я знаю, но не скажу… Как бы вы к такому аргументу бы здесь на «Эхе»…?
С. Бунтман
―
Ну а что, мы сдаем разве своих информаторов, если у нас есть информация?
А. Венедиктов
―
Не, секундочку, если это расследование, мы должны опираться на то, что люди должны нам не просто верить, мы им доказывать должны. А если это вопрос веры, то это неинтересно.
С. Бунтман
―
Но информаторов, если они подвергаются опасности, мы не сдаем. По-журналистки не сдаем.
А. Венедиктов
―
Но есть закон. Но разве Грозев – журналист?
С. Бунтман
―
Я просто говорю про…
А. Венедиктов
―
Не, не, не. Секундочку. Нет, просто не надо. Это смешение жанров.
С. Бунтман
―
Хорошо, я буду говорить сложно.
А. Венедиктов
―
Отравление – это уголовное преступление. И оно должно быть доказано. Вот в истории с Навальным я считаю, что вполне достаточно материалов, чтобы открыть уголовное дело. А в истории с Исаевым я считаю, что кроме слов неизвестного информатора ничего нет. То есть есть, что за ним следили. Ну, следили. Мало ли за кем следили. Но что его отравили – такого нет. Потому что этих людей, которых называют «отравителями», в этой поездке нету. Или нам их не говорят. Но если не говорят, что вы будете доказывать тогда?
С. Бунтман
―
Смотри, можно ли из этого сделать вывод, что если в расследовании о Навальном есть связь между слежкой и отравлением…
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
…То здесь связь, может, и есть, но она не просматривается здесь, если исходить только из этого расследования?
А. Венедиктов
―
Да. Поэтому я и говорю, что это расследование слабее, чем расследование отравления Алексея Навального.
С. Бунтман
―
Вот теперь я понял.
А. Венедиктов
―
Хорошо.
С. Бунтман
―
«Завтра программы “Не так” не будет?», - спрашивает Андрей. Нет, не будет. Завтра с 12 не будет и «Родительского собрания», не будет и «Дифирамба».
А. Венедиктов
―
«Родительское собрание», по-моему, записано. И если ничего…
С. Бунтман
―
Но мы там сможем варьировать.
А. Венедиктов
―
Мы будем двигать эфиры. Так что слушайте завтра. Все зависит от событий, которые происходят, а не которые там еще не произошли.
С. Бунтман
―
Так что у нас пока понятно, что у нас будет канал информационный, начиная с 12 часов. А начиная с 11, будут новости каждые 15 минут.
А. Венедиктов
―
Кстати, очень хорошо, что мэрия Москвы извиняется за доставленные в будущем неудобства по перекрытию.
С. Бунтман
―
Понятно.
А. Венедиктов
―
Не, ну вот положение такое. Но я по-прежнему считаю, что велика… Значит, смотрите, три угла атаки на тех, кто выйдет. Первый угол атаки – это несовершеннолетние. Но что-то затихло, слава богу. Потому что это абсолютно ложная история, на мой взгляд, тоже.
С. Бунтман
―
То есть на этой неделе не было вакханалии такой педагогической?
А. Венедиктов
―
Не заметил. Вакханалии не было. Но все-таки в Москве более 100 пошли под заключение. Это не административный штрафы. Более чем 100 задержанных. 154, по-моему, человека, которые находятся в заключении. И идут уголовные дела по вовлечению несовершеннолетних, включая Леонида Волкова. Второй – это санэпидем-нарушения.А третий – это иски от предприятий, которые будут закрыты. И да, мэрия извиняется. Но они предъявят, естественно, не мэрии претензии, а организаторам неизвестным. Ну, кроме Волкова, который объявил сам себя организатором этой акции. Они будут предъявлены организаторам этих акций за потери дохода. Позвоним Куснировичу, узнаем, сколько ГУМ в день в воскресенье зарабатывает. Просто видны углы. Вот углы видны – участник, участник, организатор.
А.Венедиктов: Ни Путин, ни Навальный, ни Медведев, ни Явлинский не думают о том, как сделать России хуже
С. Бунтман
―
Возвращаемся к Нобелевской премии мира.
А. Венедиктов
―
А чего добавить?
С. Бунтман
―
Нет, здесь спрашивают, а был ли, на твой взгляд, достоин Михаил Горбачев премии мира?
А. Венедиктов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
Тогда почему?
А. Венедиктов
―
Разоружение. Вы все забыли, что было в 83-м, в 84-м, в 85-м годах, когда с одной стороны встали ракеты СС-20, с другой стороны – Першинги в Европе. Я читал стенограммы, вот когда приходил Павел Палажченко, переводчик Горбачева на встрече с Рейганом. Там реально просто все было напряжено. И мы знаем историю, когда приняли – и не один раз – за пуск ракеты солнечные блики и могли отвечать. Там все висело, извините меня, на ниточке. И именно поэтому и Рейган, который «империя зла», и Горбачев, который генсек, они начали как бы растягивать эти вещи.И я помню, найдите кадры, когда приезжал в Италию Горбачев, и там народ стоял на улицах и говорил, что мы будем сейчас демонтировать бомбоубежища. Были бомбоубежища. Вы себе не представляете. Люди ждали ядерной войны. Это 80-е годы андроповские, черненковские и горбачевские. Это такая история. Растащили.
И почему, собственно говоря, вот это СНВ-3, которое сейчас было, продлено было на 5 лет. Почему так бился и Путин, и Байден за продление. Потому что оно уменьшает количество боеголовок. А уменьшение количества оружия все-таки делает меньшей возможность его случайного использования. И почему такая борьба ведется за инспекции. «Доверяй, но проверяй», - говорил Рейган. И жалко, что Рейгану не дали, я считаю.
С. Бунтман
―
Самое замечательное, на мой взгляд, с премией мира Михаилу Сергеевичу Горбачеву, что у него есть не натяжка на премию мира, а у него есть еще дополнительных несколько козырей, которые бы сами по себе могли бы потянуть на премию мира (например, объединение Германии могло бы потянуть, разбивание «железного занавеса», объединение народов». Очень многое могло бы потянуть плюс к этому.
А. Венедиктов
―
Но я иду от уменьшения опасности конкретного вооруженного конфликта.
С. Бунтман
―
Правильно. Да. Нет, я все договорил. Я про другое уже сейчас говорю. Я договорил, какие программы будут завтра…
А. Венедиктов
―
Мы не знаем. Зависит от ситуации.
С. Бунтман
―
Мы не можем же отменить. В 12 часов не может состояться.
А. Венедиктов
―
В 12 и 13 будет канал.
С. Бунтман
―
В 12 и 13 будет канал. Так что я все сказал, что сейчас известно. Здесь Алексей из Минска говорит, что закрытие станций метро и создание такой зоны – это вполне белорусский сценарий.
А. Венедиктов
―
Можно сказать, и парижский тоже с желтыми жилетами.
С. Бунтман
―
Там тоже с метро было, да?
А. Венедиктов
―
Конечно. Здрасьте вам!
С. Бунтман
―
Ну, здрасьте. Я просто так не следил.
А. Венедиктов
―
А я следил. Конечно. И вспомните, как перегораживался Капитолий к инаугурации Байдена, как перегораживался центр Вашингтона. Вообще, у полиции есть протоколы. Вот надо, чтобы людей не было. По любой причине. Значится так, вот это сюда ходи, этот туда ходи. И это неважно, полиция Амстердама, Парижа, Вашингтона или Москвы. Полицейские всюду одинаковые в этом смысле. И полицейские протоколы, конечно, разные в зависимости от конфигурации города, но, безусловно, они всюду одинаковые. Так же, как хирурги всюду одинаковые.
С. Бунтман
―
Еще одна вещь про метро. Здесь спрашивают: «Можно ли предполагать, что на ближайших к центру открытых станциях метро будут стоять силовики и сразу всех вязать?»
А. Венедиктов
―
Я не могу ничего предполагать. Представьте себе, сколько людей проезжает в метро в выходной день. Чтобы вязать, сколько нужно силовиков или автобусов? Мне кажется, что это какие-то уже экзальтация и истерика, честно говоря, в вашем вопросе.
С. Бунтман
―
Нет, это предположение просто.
А. Венедиктов
―
Это экзальтированное и истерическое предположение.
С. Бунтман
―
Ну, хорошо.
А. Венедиктов
―
В том виде, в каком это было сформулировано.
С. Бунтман
―
Я здесь не видел знаков, а также и смайликов. Ну, может быть, да. Еще здесь вспоминают, что вывод войск из Афганистана сам по себе тоже мог.А.Венедиктов: Для кого-то – залил Европу кровью, для кого-то он был герой
А. Венедиктов
―
Да, да, да.
С. Бунтман
―
Вот я про это и говорю, что здесь есть магистральное такое для всего мира.
А. Венедиктов
―
Да нет, я и с предыдущим твоим согласен. Я говорю, именно потому, что критерии должны быть. Вот у меня критерий внутренний такой. Афганистан – да, он в этот критерий попадает. Верно. Согласились.
С. Бунтман
―
Ну да. Михаил Сергеевич минимум на 3 штуки…
А. Венедиктов
―
Заслужил.
С. Бунтман
―
На 3 премии наработал, во всяком случае.
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Много было и ошибок. Но наработал на 3 премии мира это уж точно. Дальше. – «“Эхо” планирует отмечать 90-летие Горбачева?».
А. Венедиктов
―
Да. И Ельцина, кстати, которому 1 февраля 90 лет. Вообще, Борис Николаевич на месяц старше Горбачева. Ну что такое «отмечать»? Будем делать передачи. Про Ельцина и про Горбачева можно говорить об историческом итоге их миссии, в отличие от Путина. Вот можно подводить итоги. И я думаю, что, может быть, я попрошу Свету Сорокина и Юрия Кобаладзе в «В круге СВЕТА» поговорить об исторических итогах Ельцина. 1 февраля ему 90. 2 февраля у нас будет передача. Например. Место самое оно. И то же самое с Михаилом Сергеевичем. То есть отмечать в смысл праздновать – нет. А передачами – да.
С. Бунтман
―
Говорят, у нас не целиком был канал в прошлую субботу. Ну и что?
А. Венедиктов
―
Ну и что? У нас не будет целый канал с утра до вечера. Канал нужен, когда происходят события. Это самое главное.
С. Бунтман
―
Это первое. Второе. Даже при всех передачах, которые у нас участвуют, у нас 15-минутные новости. То есть каждые 15 минут свежайшие события с включениями корреспондентов. Что было, включая коммерческие передачи наши. Ну вот замечательно. – «Исторический итог Горбачева – Чернобыль лживый». Интересно. Это, Светлана, вы выбрали так вот.
А. Венедиктов
―
Это ваша боль. Что я могу вам сказать? Чем я вам могу помочь? Ничем. И вы имеете на это право. Каждый находит в историческом итоге Наполеона, человека, который, с одной стороны, Гражданский кодекс, по которому жила вся Европа, с другой стороны – он залил Европу кровью. Для кого-то – залил Европу кровью, для кого-то он был герой, для кого-то он был великий реформатор, для кого-то он был негодяй и злодей. Ну, это большая историческая личность. Светлана, у вас – Чернобыль, за который ответственен Горбачев. Ну, хорошо. Имеете на это право.
С. Бунтман
―
Алексей посчитал: «Получается, когда Ельцин уходил, ему было по возрасту, как Путину сейчас?»
А. Венедиктов
―
Он уходил в 2000-м, родился в 1931-м. Ну да, наверное. 69, да.
С. Бунтман
―
Он уходил 31 декабря.
А. Венедиктов
―
Ну да, наверное, 69 лет.
С. Бунтман
―
Да, 69 должно быть.
А. Венедиктов
―
А Байден пришел в 78. Слушайте, ну что вы считаете?
С. Бунтман
―
На самом деле, это все равно (возраст). И Байден, вообще-то, производит впечатление не на… А может, это и есть как раз возраст нормальный и нормальное состояние человека в его возрасте – быть бодрым? Хотелось бы.
А. Венедиктов
―
Сереж, не готов про это.
С. Бунтман
―
Начало перекрытия завтра в 8 часов утра.
А. Венедиктов
―
Не знаю.
С. Бунтман
―
Это было написано на карте МВД.
А. Венедиктов
―
Хорошо. Понятно.А.Венедиктов: Это личное мнение Маргариты Симоньян. У России в планах такого нет
С. Бунтман
―
Это я не от себя говорю. А конец перекрытия – там было написано – до особого распоряжения.
А. Венедиктов
―
Да. До того, как закончатся какие-то действия, если они будут там. Естественно. И чего?
С. Бунтман:
―
«Сколько людей из бывшего Советского Союза и за его пределами поливают грязью Ельцина и Горбачева и считают, что их обманули в августе 91-го?»
А. Венедиктов
―
Сколько есть, столько и есть.
С. Бунтман
―
Ну да. Вот интересно, почему люди очень многие, которые уезжали отсюда, становятся правыми трампистами и так далее?
А. Венедиктов
―
Это пусть специалисты говорят по массовой психологии. Я фиксирую, что это правда. Но я не знаю почему. Для этого надо быть там.
С. Бунтман
―
Здесь вот думают, почему того не трогают, почему этого не трогают. Но мне очень нравится: «Невзорова не трогают, потому что не понимают, что он говорит. Для того, чтобы его понимать, маловато ума».
А. Венедиктов
―
Возможное объяснение.
С. Бунтман
―
Возможное. Мне очень нравится. Это остроумное объяснение. Дальше мы идем. – «Надо ли вспоминать в 90-летие Ельцина все что он сделал – и про Чеченскую войну, и про…?»
А. Венедиктов
―
Конечно. И в 90-летие Ельцина, и в 90-летие Горбачева, и в 90-летие Путина надо вспоминать и взвешивать. Вы же взвешиваете. Вы же для себя делаете такой вывод. Надо вспоминать. Только что я вам рассказал про Наполеона. Хорошо, это я взял далеко, чтобы вы там не возгорались. А про Ленина надо вспоминать? А про Сталина надо вспоминать? А про Берию надо вспоминать? И про Ельцина надо вспоминать. Я повторяю, те политики, чья деятельность уже закончилась либо естественным путем, как с Борисом Николаевичем Ельциным, который ушел из жизни, так и…Я готов ответить на вопрос, который нам задавали в прошлый раз: зачем Горбачев пошел в 96-м году на выборы президента?
С. Бунтман
―
Да, вот это задавали.
А. Венедиктов
―
Естественно, я полюбопытствовал, скажем так. Не буду говорить, от кого, но я получил такой ответ. – «Ты задаешь вопрос: зачем МС участвовал в выборах 96-го года? Был очень узкий разговор. “Кому это нужно, - говорил я. – И так понятно, как все будет – как травили, так и будут дальше травить”. Михал Сергеич мне говорит: “Политик сопливый. Мне здесь заткнули рот. Пресса, телевидение – одни обвинения. Я даже не могу ответить. Я должен напрямую объясниться с народом. Это последняя легальная возможность проехать по стране и объясниться”. Раиса Максимовна говорит: “Это самоуничтожение. Не знаю, выдержу ли я. Но как скажешь”. Вот и все. Все аргументы».
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Вот так. – «Я должен объясниться с народом». Я помнил ваш вопрос. Участника этой беседы…
С. Бунтман
―
Объясниться с народом – это очень хороший повод.
А. Венедиктов:
―
«Легальная возможность. Мне заткнули рот». Вот просто обратите внимание с точки зрения людей, как он принял такое решение и как он мотивировал для себя. Повторяю, это для себя такое решение – идти на выборы 96-го года, зная, что он ничего не получит. Вот вам, пожалуйста. То есть не в нашем представлении, а как было на самом деле.
С. Бунтман
―
Вот я сейчас залез туда. Мне написали в СМСки. Я залез проверять. Да, судя по всему, действительно, 2 минуты назад, только что задержали сотрудники полиции Сергея Смирнова.
А. Венедиктов
―
Ну да. Они считают, – это было сказано, по-моему, в прошлое его задержание, – что он один из организаторов или агитаторов, как они считают. Да, задержали Сергея Смирнова. Напомню, что Сергей Смирнов – главный редактор ресурса «Медиазона». Очень журналистский ресурс. И в данном случае это задержание журналиста. Хотел бы обратить на это внимание.
С. Бунтман
―
Я бы хотел тебе напоследок задать один вопрос. Скажи мне, пожалуйста, арестовывать тех, кого считают координаторами, агитаторами, организаторами…
А. Венедиктов
―
Арестовывают, а потом предъявляют.
С. Бунтман
―
Да, да, да, предъявляют. Но, смотри, как тебе кажется, реальное положение дел именно с организацией, координацией протестных акций.
А. Венедиктов
―
Я бы накануне завтрашних событий не хотел бы это комментировать, потому что мне придется критиковать эту организацию. У нас впереди, Сереж, марш памяти Немцова в 20-х числах февраля. И я бы очень хотел, чтобы тот марш был проведен, был организован. Есть оргкомитет – и это правильно. Наверное, будут заявки – и это правильно. Будет отказ – значит, это будет формальный повод обжаловать отказ и поднять опять вопрос об убийстве Немцова. Будет согласование – значит, возможность провести этот массовый марш в память Бориса. Это вопрос организации.А.Венедиктов: У некоторых членов моей семьи обнаружились антитела. Мы же проверяемся. Бессимптомно переболели
Какая здесь организация? Здесь нет организаторов, нет заявителей. Слушайте, Лев Шлосберг рассказывал нам здесь в эфире, вспомните, что случилось в Пскове 23 января. Вышли люди и растерялись. Куда идти? Как собираться? Каким образом? Как выдвигать требования? Какие требования? Все по-разному. Потому что нет организации. Да, это тактика. Тактика была рассчитана на то, что будут хватать организаторов, поэтому организаторов нет. Будут хватать не организаторов, а тех людей, которых назначат организаторами. Ну и хватают их.
Мне на это возражают. Я же общаюсь с людьми, которые призывают к протестам. – «А вот смотри, у желтых жилетов не было организаторов». Неправда. А вот неправда. А вот были даже люди, которые ходили на переговоры с президентом.
И, кстати, тут мне напоминают про Манделу. Ну вот в прошлый раз в «Без посредников». – «А вот Мандела». Я говорю, когда Мандела вышел, первое, что он сделал – он сел с теми, кто его посадил, за круглый стол переговоров (с партией де Клерка и потом с де Клерком). Кстати, Нобелевскую премию мира, по-моему, они с де Клерком и поделили. Эти люди вынуждены были садиться за стол со своими противниками политическими и разговаривать.
С. Бунтман
―
И он тоже, кстати говоря.
А. Венедиктов
―
Так именно он, выйдя из заключения, призвал своих соратников разговаривать. Это граждане одной страны. Я ничего нового вам не скажу. Это то, что я говорил в Украине перед Майданом (или во время Майдана). Это граждане одной страны. Это надо разговаривать. Это наш всех город. Это город тех, кто голосует за Путина и голосует за Навального, голосует за Собянина и поддерживает протесты, если говорить о городе. Если говорить о стране, у вас десятки миллионов граждан поддерживают нынешнее правительство. Может быть, не столько, сколько дают соцопросы. Вы чего, их хотите вычеркнуть из политической жизни? Они не вычеркнутся.Поэтому в этом смысле по организации вот этих… Я понимаю, почему она так происходит. Но и результат каков был? Митинг крепкий, здоровый митинг. Что, Навального выпустили, посадили под домашний арест, выполнили?
С. Бунтман
―
Завтра будем следить за акциями.
А. Венедиктов
―
Завтра будем следить.