Алексей Венедиктов - Будем наблюдать - 2020-11-14
С. Бунтман
―
Добрый день. Алексей Венедиктов, Сергей Бунтман. Кирилл Бурсин – звукорежиссер. Работает чат Ютуба, показывают в Ютубе и Яндекс-эфире. И sms +7-985-970-45-45. Вы можете присылать со своими вопросами. Все важнейшие темы будут затронуты за эти два часа. Например, тема как ковид, вакцина, ограничения. Это будет в следующем часе. Так же как дистанционное обучение. Я вижу, есть вопросы, которые с этим связаны. В этой части будет новое в деле Алексея Навального после половины часа. Начнем с Нагорного Карабаха и ситуации, которая там сложилась после совместного заявления трех сторон.
А. Венедиктов
―
На самом деле надо понять, Сергей, на мой взгляд, это заявление и последующие события, о которых мы поговорим, - это кратковременная передышка. Я считаю, что за пределами заявления осталось для воюющих сторон еще много вопросов. На которые, не получив ответы, они снова возьмутся за оружие. И эта пауза мирная, не стреляющая, скажем так, пока вроде бы, она, на мой взгляд, исторически будет недолгой. Это первое. И я хочу, чтобы все, что я потом буду говорить, люди слушали, исходя из - смотри один. Потому что, грубо говоря, насколько я знаю, обе стороны, руководство обеих сторон, я сейчас буду говорить про Армению и Азербайджан, считают, что они проиграли. Считают, что они не достигли своих целей. Понятно, что цель Армении было сохранение и в конечном итоге признание Нагорного Карабаха как суверенной державы. Признание международное я имею в виду. И сохранение в тех границах, в которых она была или переговорах по делимитации границы туда-сюда. Это была конечная цель, я напомню, что это не соглашение, не договор. Это очень большая хитрость со стороны подписантов.
С. Бунтман
―
В чем хитрость?
А. Венедиктов
―
Заявление глав государств не надо ратифицировать. В первый же день, когда я задался вопросом в эфире: как вы считаете, может ли этот документ пройти армянский парламент? – мне тут же позвонили слушающие нас внимательно товарищи, которые, видимо, принимали участие в разработке этой истории. Обрати внимание, это заявление, он ни в какой парламент вноситься не должно и не нужно. Интересно, правда. Я вышел, сказал: «Ребята, извините». Вот сюда вышел и сказал. Это уже хитрость, потому что неудовольствие от этого заявления существует как в азербайджанском руководстве, так и армянском руководстве. Потому что Баку был уверен, что еще немного, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый. Возьмем весь Карабах и воссоединим весь Азербайджан со всем Азербайджаном. Им это сделать не дало это заявление.
С. Бунтман
―
Тем не менее, нам за деньги присылают вопросы.
А. Венедиктов
―
Я говорю о том, что считает Баку.
С. Бунтман
―
Что азербайджанцы вовсю празднуют.
А. Венедиктов
―
Улица празднует, понятно, почему. Во-первых, возвращены 7 районов, которые составляли по словам Армении пояс безопасности, который не входил в Нагорный Карабах.
С. Бунтман
―
В НКАО.
А. Венедиктов
―
Да, совершенно верно. Давайте будем точны.
С. Бунтман
―
Нагорно-Карабахская автономная область.
А. Венедиктов
―
Все правильно говоришь. Во-первых, это была одна из провозглашаемых целей на первом этапе переговоров еще Алиев-Кочарян.
С. Бунтман
―
Здесь 10 лет задают вопросы: не ошибся ли Пашинян, что просто не отдал семь районов.
А. Венедиктов
―
Не ошибся ли Кочарян, не ошибся ли Саргсян, не ошибся ли президент Саркисян. Это длинный переговорный процесс. Я бы все-таки вернулся к последствиям этого заявления. Поэтому есть неудовольствие в Баку, что бы там улица ни праздновала. И, конечно, есть неудовольствие в Армении. И есть другая сторона – это сторона, есть удовольствие от того, что возвращены 7 районов. И есть удовольствие в Армении от того, что удалось сохранить центр Нагорного Карабаха, Нагорно-Карабахской области, который не отошел так же, как другие районы должны отойти, собственно, под управление Азербайджана. Куда встали миротворцы. Победители. Это проигравшие. В этом смысле как это воспринимается. И давайте согласимся, многие, кто за этим наблюдает, согласимся, что для Армении и Азербайджана с учетом того, как развивалась военная ситуация последнюю неделю, есть выигрыш и есть проигрыш. Победители - Россия и Турция. Турция заявила открыто о своем присутствии на Южном Кавказе, о том, что она является гарантом одной из бывших советских республик, ныне суверенном Азербайджане и готова оказать ему всяческую помощь.А.Венедиктов: Баку был уверен, что еще немного, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый
Россия вернулась на Южный Кавказ, получив огромную вторую базу. Я имею в виду не столько эту часть, ядро НКАО по территории, я имею в виду прежде всего присутствие в двух коридорах. Лачинском коридоре, условно назовем, который будет… Неважно, там будет некий коридор. Вот этот коридор, назовем его пока Лачинским коридором, хочешь, я назову Лачинский коридор-2 – не имеет значения. Смысл. Он будет находиться под управлением и контролем российской армии. Это раз. Рука на горле, что называется. И второй коридор, о котором отдельно оговорено в этом заявлении, назовем его дилетантски Зангезурским коридором между Нахичеванью и основным Азербайджаном. По территории Армении, который будет находиться под управлением ФСБ РФ. В соответствии с указом президента. Да, мне сейчас скажут: а это пограничная служба. Да, это пограничная служба по территории суверенной Армении. Но в указе сказано: ФСБ. То есть это может быть и пограничная служба и внутренняя безопасность. Еще обращаю внимание, это недалеко с границей с Ираном. Коридор пройдет. Я бы на это обратил внимание. Это, безусловно, большое дополнение к удаче России. Уже не говоря о том, что российская власть выступила реально миротворцем, остановившем военные действия. Можно говорить о том, что именно эти действия России отдали часть территории под управление Азербайджана. Вернули, если угодно Азербайджану. Не придирайтесь к словам, мы же по смыслу говорим. А можно говорить о том, что российская армия, российский Путин спас ядро Нагорного Карабаха, сохранив в частности Степанакерт, до которого остался один марш-бросок, как говорят военные. И который, как мне говорят, но это к военным, нельзя было удержать, потому что если наступать от Шуши. Шуши выше, Степанакерт ниже. И понятно.
Не будем уходить в военную историю. Я считаю, что и Азербайджан, и Армения, армянский народ в данном случае, чтобы объединить, конечно же, не добились того, чего хотели. Многое потеряли. Азербайджан потерял возможность сейчас на этом этапе полностью подчинить себе, взять под контроль Нагорный Карабах, основную часть. Армения потеряла возможность самой управлять этой частью, хотя она остается пока под руководством, скажем так, самоуправления. Если я правильно понимаю. Остается масса вопросов. Очень сложные вопросы, поэтому переговоры ведет не Армения, а Азербайджан. Ведет Турция, Россия. Вчера-сегодня российская делегация Министерства обороны, еще раз подчеркиваю – не МИДа, Министерства обороны России находится в Стамбуле. Она должна была, насколько я знаю, находиться там один день, для того чтобы решить массу технических вопросов. Не удалось. Сегодня переговоры будут продолжены. До тех пор, пока политические задачи, которые были поставлены перед военными, не будут решены. А политические задачи описаны в заявлении. Еще один факт, на который я хотел бы обратить ваше внимание. Мы с Сергеем об этом часто говорили. Это фактор беженцев из всего региона. Он этим заявлением переброшен в управление верховного комиссара ООН и это отдельный пункт, который, наверное, будет отдельно рассматриваться совместно с ООН, управление комиссара как возвращение, на каких условиях.
С. Бунтман
―
Возвращение куда?
А. Венедиктов
―
Конечно, все, что касается беженцев. И пункт, которого там нет – это сохранение историко-культурных памятников вековых, которые нуждаются в особом, на мой взгляд, режиме. Я знаю, что этот вопрос, этот вопрос, во-первых, вчера «Эхо Москвы» задало Пескову, Песков сказал, что он не знает, он не видел мандата. Но я смотрю, где будут расставлены миротворцы российской армии 1960 человек. Их мандат – охранять перевалы и дороги. Между теми районами, которые отходят непосредственно под управление Азербайджана и которые остаются внутри кольца миротворцев, где непонятно, что будет и как он будет управляться. Это все предмет дальнейшего разговора. Поэтому это сложная история. Я, честно говоря, очень рад, что прекратили стрелять. Но я не понимаю, каким образом все эти вопросы, которые кажутся техническими, мелкими по сравнению со стрельбой, будут урегулированы. И я не очень понимаю, каким образом, например, вопрос самоуправления, этой части Нагорного Карабаха, которая внутри кольца миротворцев. Что там будет. Будут ли там…
С. Бунтман
―
Которая до сих пор самопровозглашенная республика Арцах. Где есть президент, правительство.
А. Венедиктов
―
Дело не в названии. Называть можно как угодно. А там есть, скажем, вооруженные силы. Нынешние. Они будут разоружены. Будут переформатированы в полицию, милицию. Или Азербайджан и Турция потребуют их вывода в Армению, например. Кто знает, вот этого не знает, никто. Тут можно много фантазировать. Я предпочитаю не фантазировать, я предпочитаю вам сказать. Очень много вопросов не решено. Ситуация зыбкая.
С. Бунтман
―
Для уточнения и для того чтобы не фантазировать. Вопрос для одних тревожный, для других важный. Это присутствие, скажем так, миротворцев турецких в самом Нагорном Карабахе.
А. Венедиктов
―
Тоже история, как сказал наш министр иностранных дел Лавров: здесь разные трактовки у российской и турецкой стороны. Чтобы вы понимали, Лавров это сказал. Мы представляем на сегодняшний день и по заявлению, по пониманию Москвы, чего там не будет. Там не будет турецких солдат ни внутри кольца миротворцев, назовем это так, ни на линии соприкосновения.А.Венедиктов: Это табуретка о двух ногах. Турецкой и российской
С. Бунтман
―
Уверен?
А. Венедиктов
―
На сегодняшний день – да.
С. Бунтман
―
На сегодняшний день.
А. Венедиктов
―
Все на сегодняшний день. Российская сторона так трактует это заявление. И это трактовка и Лаврова, и Путина. Насколько я знаю. Что касается внешней линии миротворцев, Азербайджан на переговорах заявляет: послушайте, вы базу в Гюмри держите? – держите. Почему мы не можем строить турецкую базу в Агдамском районе, условно говоря.
С. Бунтман
―
А ОДКБ.
А. Венедиктов
―
А причем тут ОДКБ и Азербайджан не входит в ОДКБ. Агдамский район входит в Азербайджан. Это наша суверенная территория – говорят в Баку. Проблемы ОДКБ, причем здесь. У нас есть или будет договор с Турцией.
С. Бунтман
―
А как же крики российские о расширении НАТО. Это же НАТО.
А. Венедиктов
―
Да, это НАТО. Еще раз, я же тебе рассказываю про позицию азербайджанской стороны.
С. Бунтман
―
А я моделирую позицию России.
А. Венедиктов
―
Не могу моделировать позицию России, думаю, что разговор о присутствии турецких, скажем так, военных давайте разделим на солдат с оружием и офицеров наблюдателей. Насколько я знаю, на сегодня на переговорном процессе на территории НКАО не будет. О базе в принципе переговоры не идут. Сейчас вопрос о присутствии турецких офицеров в центре мониторинга и вопрос, где будет центр мониторинга.
С. Бунтман
―
Ты снял просто с языка.
А. Венедиктов
―
Я верну тебе на язык. Потому что центров мониторинга будет несколько. Будет в Степанакерте и он уже разворачивается.
С. Бунтман
―
Но там не будет турецких…
А. Венедиктов
―
Не знаю. Сейчас попробую ответить. Будет центр мониторинга в той части Азербайджана, которая всегда оставалась под контролем Баку.
С. Бунтман
―
Назовем его континентальным.
А. Венедиктов
―
Островным. Ну, чтобы понятно было. Российская позиция заключается в том, что на территории Нагорно-Карабахской области не должны быть и офицеры в центре мониторинга. Это позиция России на переговорах на вчера. Возникает следующий вопрос. А вот будут летать наблюдательные дроны турецкие. Они могут летать над Степанакертом. Над этой территорией. Я просто показываю, какие темки обсуждаются, в том числе военными делегациями.
С. Бунтман
―
Один нюанс. Объявлено, что небо в регионе над Нагорным Карабахом обеспечивает бесполетную зону ПВО Армении и воздушно-космические войска России.
А. Венедиктов
―
Да. Только еще раз мониторинговый центр не имеет отношения к бесполетной зоне.
С. Бунтман
―
Я говорю о дронах, о беспилотниках и так далее.
А. Венедиктов
―
Разного рода заявления, я знаю, что это на столе переговоров сегодня в Стамбуле. Поэтому чьи заявления, какие заявления я не знаю. Относится ли дрон к беспилотной зоне, или они исключаются из понятия беспилотной зоны, я тоже не знаю. Я знаю, что этот вопрос стоит. То есть, грубо говоря, израильские дроны куплены в Израиле и управляемые мониторинговым центром российским могут летать, а турецкие дроны, управляемые совместным мониторинговым центром – не могут летать. Это все предмет переговоров. На сегодня. Можно моделировать будущее. Но говорю то, что есть в настоящем. Поэтому еще раз повторяю, очень много нерешенных вопросов. Совсем нерешенных вопросов. Которые решаются буквально сегодня, завтра, послезавтра. И даже при решении этих вопросов, любая из сторон, а тут их уже не две. А что делать с теми вооруженными отрядами самообороны Нагорного Карабаха, которые не согласны с заявлением? Что делать с полевыми командирами со всех сторон, которые не согласны с этим заявлением? И считают, как я сказал вначале, смотри пункт второй, о том, что надо доводить дело до конца. А здесь надо отбивать.
С. Бунтман
―
Уже сказав, что это полевые командиры – это уже почти признание их бандитами.
А. Венедиктов
―
Да, конечно, нет. Это термин «полевые командиры» президентами становились. Кочарян был полевым командиром. И Менахем Бегин был полевым командиром. Поэтому не надо играть словами, все понимают, что я говорю. Их будут называть бандитами, бандами. Или партизанами. Давайте не играть с этим. Это Кремль очень любит играть: наши партизаны, а их – бандиты. Давайте не будем в это играть. Мы говорим о проблеме, которая там будет. Как будет эта территория контролироваться. Мониторингом, двумя тысячами российских солдат, которые стоят по периметру и в коридоре. Хороший вопрос. Напомним, что Пашинян назвал цифры о том, что подписание этого заявления спасло жизнь 25 тысяч солдат. Армянских. Из чего я делаю вывод, что армянские вооруженные отряды Нагорного Карабаха, добровольцы, отряды самообороны, армия – как угодно называйте. Вооруженные люди – это 25 тысяч человек. Они куда делись?
С. Бунтман
―
Они есть. Пока никто не разоружал. А как будет проходить вот это разоружение.
А. Венедиктов
―
А будет ли оно проходить. Или они будут конвертированы в полицию местную.
С. Бунтман
―
Здесь спрашивают, сорящий деньгами Буксир…
А. Венедиктов
―
Добрый день.А.Венедиктов: Мы, Владимир Владимирович, наблюдаем пока за эффектами вакцины
С. Бунтман
―
Спрашивает: де-факто Степанакерт чей? Степанакерт армянский. И там есть и правительство, и президент. И недавно он встречался и военные власти республики Арцах встречались с командованием миротворческого корпуса.
А. Венедиктов
―
Да. И там главный центр во главе с нашим генералом Мурадовым Рустамом миротворческих сил. Как будет осуществляться самоуправление и управление этой территорией, которая внутри миротворцев - непонятно. Еще раз: непонятно. И поэтому де-факто сегодня может быть одно, а завтра – другое.
С. Бунтман
―
Абсолютно верно. И ваше замечание, что турецкая армия там уже есть. Я, например, уверен, что там есть турецкая армия. И что она давно и участвовала в боях.
А. Венедиктов
―
Там – где?
С. Бунтман
―
Скажем так, на карабахском фронте. В этих местах, которые достаются Азербайджану.
А. Венедиктов
―
Сейчас весь вопрос в том, что внутри кольца миротворцев. Давайте делить все время.
С. Бунтман
―
И то, что Алиев объявил, что в Шуши будет мониторинговая база прям в Агдаме. И в Шуши вы предлагаете сделать…
А. Венедиктов
―
Кто предлагает?
С. Бунтман
―
Здесь говорят: а почему не сделать в Шуши.
А. Венедиктов
―
Можно где угодно.
С. Бунтман
―
Алиев может сделать где угодно.
А. Венедиктов
―
Про Шуши отдельный разговор. Вот в Москве, конечно, не очень внимательно за всем этим следил на протяжении этих 30 лет. 25-ти. Но мне просто объясняли, что Шуши, Шуша – это кавказский Иерусалим. Отдать Шуши – это как отдать Иерусалим. Это мне объясняли и дагестанцы, чтобы вы понимали. Это не просто про Армению. Поэтому это очень много вопросов, здесь надо внимательно следить за деталями. Я надеюсь, что когда российская делегация военная вернется в Москву, мы узнаем подробности. Я надеюсь. И там есть люди, которые нам будут сообщать. Но ситуация очень хрупкая и, завершая эту историю, я еще раз напомню, что я считаю, это табуретка о трех ногах. Я бы сказал так. Даже о двух ногах. Турецкой и российской.
С. Бунтман
―
Спрашивают и бесплатно, что это такое. Шевченко прав, что вернувшихся армян Алиев будет облизывать, чтобы показать это международному сообществу.
А. Венедиктов
―
Я не комментирую комментаторов «Эхо Москвы». Можно я буду комментировать президентов. Мой статус таков.
С. Бунтман
―
Ладно. Очень смешно. Давайте послушаем новости и продолжим.НОВОСТИ
С. Бунтман
―
Мы продолжаем. И все те же нас транслируют. Все радиостанции Советского Союза и центральное телевидение в виде Яндекс-эфира и Ютуба. И да, умер Армен Джигарханян. Сколько было лет ему ни было и сколько бы ни болел, это очень печально. Сегодня в 17 часов мы повторим замечательный «Разбор полета» с Арменом Борисовичем. Вместо программы «Чувствительно». Там будет тот же самый ведущий – Ирина Воробьева вместе с Татьяной Фельгенгауэр. Армена Борисовича очень жалко. Слушайте сегодня в 17 часов.
А. Венедиктов
―
И завтра, конечно, в «Дифирамбе»…
С. Бунтман
―
Да, обязательно будет. Мы сейчас как сказали здесь: переходим к Захаровой. Как не только модератор, но и дирижер.
А. Венедиктов
―
История началась, когда я в прошлой, это наша с вами программа «Будем наблюдать» сказал, что МИД в своем заявлении по поводу Алексея Навального, давайте разделим заявление МИДа и заявление Лаврова. Они отдельные. МИД налажал с заявлением. После чего Мария Владимировна выступила в эфире «Эхо Москвы», где попыталась доказать, что налажал не МИД, а Венедиктов. Было бы не так обидно, конечно, потому что МИД – вся страна. А Венедиктов - даже не радиостанция. Я сказал, что проверю, встречусь в юристами, переговорю. И должен с сожалением констатировать, что нет, Мария Владимировна, ваши мидовские юристы, которые готовили это заявление для Лаврова и для Захаровой – налажали. Причем они налажали не просто потому что они плохие, а потому что такой был заказ. И, работая в том числе, Мария Владимировна, внутри Министерства иностранных дел, как вы понимаете, имея там массу друзей – я знаю, как это была процедура. Но бог с ними с их причинами. Это мы понимаем. Я начальник – ты дурак. Я понимаю: ты начальник – я дурак. Давайте посмотрим по сути ваших возражений.Я напомню, что в заявлении МИДа было сказано, во-первых, что Навальный находился под подпиской о невыезде, и поэтому было разрешение президента, требовалось разрешение суда, президента, чтобы он мог выехать. Было такое благородство. Первая история. Во-вторых, история с конвенцией 1959 года о том, что Германия обязана оказывать помощь. Вот эти два момента, я говорил, что МИД их трактует неправильно. Это лажа. И объясню, почему. Прежде всего, подписка о невыезде. Существует шесть постановлений Конституционного суда о том, что подписка о невыезде, можно я вам прочитаю последнее. Просто я даже не буду комментировать, я прочитаю. По смыслу статьи 102-й УПК РФ, еще раз – это подписка о невыезде. «Подозреваемый, обвиняемый сам принимает на себя предусмотренные в подписке обязательства. Одно лишь вынесение постановления об избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении без отобрания у лица указанного письменного обязательства - не позволяет считать эту меру примененной и влекущей правовые последствия». Это Конституционный суд. Исчерпывающе. Все, Мария Владимировна, Навальный не дал ни следователю подписку о невыезде, ни на суде его не было, который выносил это решение. Сейчас мы отдельно про это поговорим. Он не был ограничен, Мария Владимировна, подпиской о невыезде. Президенту доложили неверно. Я понимаю, что вы защищаете президента. Это ваша работа. Даже не министра. Тем не менее, не может суд, а я вам скажу, какой суд. Мировой судья судебного участка Южное Медведково Акимова В.В. отменила шесть решений Конституционного суда. Какая храбрая женщина. Какой храбрый судья. Наконец-то в России появились храбрые судьи. Представляешь себе, Сережа, если эта Акимова В.В., и.о. обязанности мирового судьи судебного участка 320 района Южное Медведково вдруг захочет объявить Путина отрешенным от должности. Что МИД скажет? МИД скажет: подождите, есть Конституция, Конституционный суд.
А.Венедиктов: Вооруженные люди – это 25 тысяч человек. Они куда делись?
С. Бунтман
―
Ты сравнил гражданина и президента.
А. Венедиктов
―
Я говорю о решении суда. Не может решение мирового судьи отменить шесть постановлений Конституционного суда. Могу даже их перечислить. Не буду занимать времени. Поэтому Навальный не находился под подпиской о невыезде. Поэтому отменять было нечего. Поэтому суд принял абсолютно неправовое решение и ссылаться на него МИДу, ну есть Южное Медведково и есть МИД. Такое маленькое Медведково. Огромный МИД. Вы чего делаете?
С. Бунтман
―
Тем не менее, когда всякие приставы взимают налоги, например, могут не пустить за границу.
А. Венедиктов
―
Да, но это по закону. Но этот же вопрос про другое. То есть Навальному не требовалось разрешение, чтобы уехать за границу. У него не было ограничений по отъезду. Я вот о чем говорю. Навальный может быть шпион, бандит, людоед. Но у него не было ограничений. Введите ограничения – тогда и. По решению Конституционного суда - шести – ограничений не было. Вторая история. История номер два касается конвенции Германии 59-го года. Нам долго Мария Владимировна рассказывала, что к этой конвенции есть доклад, а к докладу есть комментарий. И вот в этом комментарии не ограничивается место в момент уголовного процесса, с какого можно применять конвенцию. Давайте прочитаем конвенцию. Вот у меня статья первая. Я же человек внимательный. «Договаривающие стороны обязуются оказывать друг другу в соответствии с положением настоящей конвенции самую широкую правовую помощь на взаимной основе в вопросах уголовного преследования». Кого у нас в этом деле уголовно преследуют? Никого. Когда еще конвенция применялась, до возбуждения уголовного дела. Назовите мне случай, прецедент. Нет. Не применялась. Не надо ничего придумывать. Возбудите уголовное дело по факту отравления Навального или по факту чего-нибудь и требуйте тогда широкую правовую помощь на взаимной основе. А то глядишь, сейчас по обвинению Меркель, как Лавров сказал, немцы возбудят уголовное дело и потребуют от вас широкую правовую помощь на взаимной основе. Нет, Мария Владимировна. Более того, я прочитал тот доклад на французском языке. И тот комментарий. Нет ничего. В рамках возбужденного уголовного дела. За рамками нет ничего. Это конвенция о помощи в правовых вопросах по уголовным делам. Ни одна сторона, я, честно говоря, позвонил юристам в Страсбург.
С. Бунтман
―
Доследственной проверки…
А. Венедиктов
―
Нет уголовного дела. Заключите конвенцию о доследственной проверке. Это же правовой вопрос.
С. Бунтман
―
Не удается.
А. Венедиктов
―
Не удается. И Германия его не так трактует. И, наконец, третье в вопросе о Навальном. Говорит МИД, глава Лавров Сергей Викторович. Дорогой друг, Сергей Викторович, вы сами поняли, чего вы сказали? Нет? Я прочитаю. Цитирую по государственному агентству ТАСС, не по какому-то там неизвестно чему. Какому-то там не государственному агентству Рейтер. А ТАСС. Начинаю: «У нас есть все основания полагать, что все, что с ним [Навальным] произошло с точки зрения проникновения боевых отравляющих веществ в его организм – могло произойти в Германии или самолете, куда его погрузили и повезли в клинику “Шарите”». Конец цитаты. Эй! У нас есть все основания полагать - что он отравлен. Вот что сказал Лавров. Потому что где он был отравлен – это вторая часть. И вот тут надо возбуждать уголовное дело против клиники «Шарите», самолета, Меркель, кого хотите. Еще раз. У нас не версия, у нас есть все основания полагать. Лавров - очень тонкий дипломат и как бы он вам нравился или не нравился – он очень точно выбирает слова. Дебилы… - понятно. Это очень точная была. Поэтому Сергей Викторович понимает, что он сказал. Итак у нас, у нас – у кого? – у российского руководства все основания полагать, что Навальный отравлен. Почему он так говорит? Я думаю, вот тут я вступаю на фантазийную землю, здесь меня Мария Владимировна, может, конечно поправить. Но я думаю, что они все-таки прочитали доклад ОЗХО. Они все-таки поняли, что в докладе ОЗХО, добытом нашим постпредом. Он ночью проник… Помните, как ОЗХО наша разведка пыталась снять информацию. Наверное, сняла наконец. И они поняли, что все лаборатории ОЗХО дали приблизительно один и тот одинаковый ответ. А их было пять. Три лаборатории были объявлены. Это лаборатории Бундесвера в Германии, во Франции и в Швеции. И две лаборатории, которые отдельно ОЗХО, оно не объявляло где это и так далее. Так вот, кстати, тут опять же Мария Владимировна Захарова, я надеюсь, ей не икается в субботу, написала блог. Можете прочитать его.А.Венедиктов: Захарова попыталась доказать, что налажал не МИД, а Венедиктов
С. Бунтман
―
Не рассчитывай, икается.
А. Венедиктов
―
Вот она написала, что эти лаборатории стран НАТО, для меня новость, что Швеция вошла в НАТО. Я чего-то пропустил, Мария Владимировна. Тем не менее.
С. Бунтман
―
Республика Швеция.
А. Венедиктов
―
Я более того вам скажу, в России есть две лаборатории, аккредитованные при ОЗХО, которые специализируются в том числе на этих боевых отравляющих химических веществах. Вопрос. Сергей Викторович, а в эти лаборатории российские ОЗХО РФ отправляла те анализы Навального. Я знаю, что отправляла в омскую лабораторию судмедэкспертизы. Я не думаю, что качество аппаратуры может быть сравнимо. Я знаю, что отравляло с Склифосовского. Но я уже называл разрешающую способность тех приборов, которые определяют. В лаборатории Бундесвера, если мне не изменяет память, в сто раз разрешающая способность выше. Это и та и другая американская. Просто есть спецификация. Так вот, а чего бы Сергею Викторовичу ни направить в российские лаборатории при ОЗХО аккредитованные, а если вы не знаете, где они, я знаю, где они. Одна в Питере, другая в Москве. Эти анализы. А вдруг они были отправлены, говорит один мой собутыльник. Откуда ты знаешь, что не отправлены? Говорю: «А где результат-то?» Вы все говорите про омскую судмедэкспертизу и про Склифосовского. А где результат-то? Где результат из лаборатории ГосНИИОХТ. Скажите мне, аккредитованной при ОЗХО. Нет. Не отправляли? Или результат совпал? Потому что там работают профессионалы, наверное, все-таки. Они же не могут сказать, что если у пяти лабораторий совпало, а у них другой результат, они же не могут сказать, что вы знаете, у нас аппаратура хуже. Они же аккредитованы. Они же и в ОЗХО должны результаты дать. Поэтому когда говорят, лукаво, Сергей Викторович, к вам теперь. Машу оставим в покое. Когда вы говорите, что ни омская больница, ни клиника «Шарите» не нашли следы, - конечно не нашли. Их аппаратура не настроена на боевые отравляющие вещества. И даже наши знаменитые больницы 52-я и 40-я, если не дай бог нас с вами туда отвезут, они у нас тоже ничего не найдут. Если нас с вами траванут в каком-нибудь самолете боевыми отравляющими веществами. Для этого есть специализированные лаборатории. Чего же не отдали. А если отдали, то где результат? Чего не публичите? Вот лаборатория Бундесвера публичит, а лаборатория ГосНИИОХТ не публичит.
С. Бунтман
―
Если резюме краткое. Что это означает?
А. Венедиктов
―
Это означает, что получили доклад и с этим надо что-то делать. Стало понятно, что доказательства отравления Навального, может он сам себя траванул, другой вопрос, как Путин говорит, где-то нашел, окружил себя Юлией и Марией Певчих и они там в самолете немецком бухнули «Новичка». Может такое быть? Маловероятно, но чем черт ни шутит. Но сам факт, что отравление доказано.
С. Бунтман
―
Получается, что невозможно отрицать факт отравления.
А. Венедиктов
―
Я читаю Сергея Викторовича, я ему верю, как же не верить Сергею Викторовичу. И то, что, кстати, глава службы внешней разведки Сергей Евгеньевич Нарышкин, не путать с Алексеем Нарышкиным, сказал, что был план отравить Навального западными спецслужбами. Так намекнул. Я верю, что такие люди как глава СВР и глава МИДа знают, о чем они говорят. Это Песков может не знать. Потому что у него вторичная информация. А уж Нарышкин и Лавров должны знать. Это знаете вчера Трамп признал, что, скорее всего, он не попал на второй срок. Он тоже так сказал: ну, посмотрим, какая будет новая администрация. Сказал вчера Трамп на пресс-конференции, отвечая на вопрос, мы же не знаем еще, подсчет идет. А? Это то же самое. Поэтому не могу признать, что я налажал. Еще раз повторяю для наших слушателей. Ребята, я сам дилетант. Вы это знаете. Поэтому, например, по Конституционному суду одно из дел, я прочитал решение Конституционного суда о том, что подписка о невыезде, если без отобрания у лица указанного письменного обязательства - не позволяет считать эту меру примененной, влекущей правовые последствия. А одно из этих дел вел Генри Маркович Резник. Я ему позвонил. Он мне объяснил решение КС, потом я позвонил адвокату Навального господину Кобзеву, которого упомянула Мария Захарова как ее союзника в этом деле.
С. Бунтман
―
У тебя есть на это время. А у Захаровой нет времени.
А. Венедиктов
―
Потому что у нее свои юристы. А у меня своих юристов нет, и я получил от Вадима Кобзева подробное разъяснение, что Навальный не давал подписку о невыезде. И поэтому судья из Южного Медведково, мировой судья участка номер 320 и.о. Акимова В. В., она такое решение принять не могла. Потому что она не может решение мировой судьи отменить, шесть постановлений Конституционного суда. Шесть дел. Когда про конвенцию, я позвонил в Страсбург юристам при Совете Европы. И попросил мне разобъяснить смысл, как применяется конвенция. Мне разобъяснили смысл. Что с момента объявления уголовного преследования. Чего мы будем говорить. Понятно, что юристы МИДа не ошиблись. Они после того, как президент сказал, что Навального нельзя было выпускать, и вчера это повторил Песков, потому что у него была подписка о невыезде. У него не было подписки о невыезде. В соответствии с решением Конституционного суда. Что может сказать МИД? "Нет, Владимир Владимирович, вы ошиблись. Нет, Дмитрий Сергеевич, вы неправду говорите"? Не может МИД такое сказать. Это же понятно. Поэтому это решение не юридическое, а политическое.
С. Бунтман
―
Другое политическое решение. Небензя сказал о возможности выхода из ОЗХО.
А. Венедиктов
―
Сказал. Ну Небензя сказал. Он сказал, что мы подумаем. Думать полезно.
С. Бунтман
―
Так говорил - also spracht.
А. Венедиктов
―
Ну сказал, ну подумаем. Ну подумают. Но тоже нам уже 10 лет грозят выходом из Европейского суда по правам человека. Ну, грозят. Ну что делать. Относитесь – белый шум. Вот сущность я вам рассказал. Это же все белый шум. Главное за этим шумом, что МИД, Лавров допускает возможность, скажу я мягко, что Навальный был отравлен. У него есть все основания полагать. Это цитата.
С. Бунтман
―
Еще одна вещь. Зубодробительные контрсанкции.
А. Венедиктов
―
Вы про что?
С. Бунтман
―
Про то, что Россия принимает страшные контрсанкции.
А. Венедиктов
―
Ребят, я умоляю, ну мы же серьезное радио. Это к Соловьеву, если можно. Честное слово, цирк, шутовство… Ну, найдут они там какого-нибудь замглавы аппарата Меркель, о котором вы никогда не слышали и не знали и применят к нему запрет на открытие счета в каком-нибудь российском банке при приезде в Воронеж на фестиваль… Ну прекратите. Ну не серьезно. Ну совсем не серьезно. Санкции какие-то.А.Венедиктов: Это убийство. И Лукашенко занервничал
С. Бунтман
―
Шинкаренко очень хорошо говорит: если Венедиктов говорит, что я сам дилетант, тогда я должен говорить: я сам себе мой район.
А. Венедиктов
―
Смешно.
С. Бунтман
―
Спасибо.
А. Венедиктов
―
И это тоже правда.
С. Бунтман
―
Кстати, у нас еще час целый. И конечно, во-первых, мы говорим во всех новостях и передачах про убийство Бондаренко.
А. Венедиктов
―
Это убийство я знаю, что оно вызвало очень болезненную реакцию внутри белорусской элиты. Потому что это убийство. Побили, не побили, сильно побили. Не сильно. Это убийство. Причем убийство замечу я, неизвестным человеком в маске без опознавательных знаков, которых много развелось на улицах Минска. И Лукашенко занервничал. Александр Григорьевич. Поэтому он публично сейчас с одной стороны говорит, что он был пьяный, хотя врачи больницы, в которой он погиб, умер. Белорусский студент. Он студент, по-моему. Говорят, что у него был ноль алкоголя в крови.
С. Бунтман
―
И что?
А. Венедиктов
―
Секундочку. Лукашенко говорит, что он был пьяный. Ну как, сам ударился. Пьяный человек сам ударился, сам захлебнулся. Ну чего ты. Это важная история. Это значит, что Лукашенко докладывают лжу и он эту лжу распространяет. В данном случае вот там уж точно надо верить врачам. Это раз. Во-вторых, мы видим, что там вплоть до генерального прокурора сейчас почему-то Лукашенко Александр Григорьевич говорит о том, что мы не будем этого делать. Потому что будут говорить, что полиция сама убила, сама расследует. Такие обвинения. То есть он подозревает, что человек, проговаривается, что человек без опознавательных знаков был из полиции. Чего-то он знает, не договаривает. Поэтому мы будем за этим следить. Но это понятно, что зверское убийство. Это уже понятно. Чего тут обсуждать. Это зверское убийство правоохранительными органами человека, который ненасильственно, еще раз подчеркиваю, это не случайная история. Вернее она случайная в том смысле, что он ненасильственно протестовал. Это не борьба вооруженного человека с вооруженными людьми. Вот что я имел в виду.
С. Бунтман
―
Мы знаем, что Бондаренко служил в армии, и в спецназе. Что был художником и занимался с детьми. И его зверски избили и убили. И это видела масса людей. Какое это может иметь непосредственное влияние на протесты в Беларуси?
А. Венедиктов
―
Ведь последствия они в нашем современном мире часто непредсказуемы. Мы видели, что убийство журналиста Гонгадзе к чему привело в Украине. Потеря президентского поста. И невозможность президента Кучмы продолжать президентский пост. И его наследник потерпел поражение. К майдану привело. Вот убийство одного человека. Поэтому я не готов прогнозировать. Конечно, это гальванизирует как минимум протест. Естественно, Лукашенко это понимает. Естественно, что Александр Лукашенко будет этому противостоять с одной стороны, усиливая репрессии, с другой стороны развивая этот переговорно-консультационный процесс - тут я возьму в кавычки. Да, конечно, в едином.
С. Бунтман
―
Даже и процесс.
А. Венедиктов
―
Это процесс, потому что я знаю, что позиция Путина, Москвы, Кремля заключается в том, что на первый план должен выйти этот процесс. И это является условием если не дальнейшей помощи, то, во всяком случае, понимания со стороны Москвы нынешнего руководителя Минска. Это очевидно. Поэтому я думаю, что в ближайшую неделю мы увидим какие-нибудь встречи, совещания, предложения по новой Конституции. Он уже опять начал говорить, что вот будут новые выборы и в парламент, и президента Беларуси. То есть с двух рук, что называется, силовой и такой…
С. Бунтман
―
В силовом отношении это все больше напоминает такой Сантьяго-де-Чили образа 73-го года.
А. Венедиктов
―
Да, но Пиночет сидел очень долго.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Несмотря на то, что у протестующих были и вооруженные отряды.
С. Бунтман
―
Я говорю не по перспективам Лукашенко, я говорю по силе того…
А. Венедиктов
―
Восприятию. Все-таки в Сантьяго-де-Чили были убиты сотни людей. Но по восприятию в современном мире такое зверское убийство оно, конечно, производит впечатление.
С. Бунтман
―
Хватание людей, насилие над квартирами, хватание повсюду. Это все измеряется, уже привыкли к тому, что ой, как сегодня всего 200 человек арестовали. Ой, Господи, ерунда какая.
А. Венедиктов
―
А потом выпустили. Понимаешь?
С. Бунтман
―
Ну да. Мы сейчас прервемся. И через 12 минут мы снова с вами будем разговаривать.НОВОСТИ
А. Венедиктов
―
Вот хочется сказать «ё-хо-хо».
С. Бунтман: Ё
―
хо-хо, да.
А. Венедиктов
―
Но это говорит сам Шнур.А.Венедиктов: Кремль очень любит играть: наши партизаны, а их – бандиты
С. Бунтман
―
Спасибо тем, кто поздравлял с днем рождения, с юбилеем Стивенсона. Мы дочитываем сейчас и приквел Делдерфилда.
А. Венедиктов
―
А затем?
С. Бунтман
―
«Алые паруса». Запишем. Да, это замечательная вещь. Друзья мои, давайте-ка займемся ковидом. И сегодня опять рекорд.
А. Венедиктов
―
Да. В Москве – 6400 с чем-то. В России – не помню. По-моему, за 22 000.
С. Бунтман
―
Да. У тебя сигнал товарищей был из МГТУ.
А. Венедиктов
―
Да. По вашей просьбе, когда вы правильно формулируете… Еще раз хочу поблагодарить человека, который прислал приказ ректора Бауманки. Я встретился с министром высшего образования и науки Валерием Николаевичем Фальковым и попросил его прокомментировать принуждение к вакцинации.Валерий Николаевич сказал следующее, министр: «Обращаю ваше внимание, что мы уже это разъясняли. И я поддерживаю, - говорит он, - своего министерства о том, что вакцинация является медицинским вмешательством, а потому регулируется законом “Об основах охраны здоровья граждан”. Согласно этому документу, для прививки требуется добровольное согласие, а у пациента есть возможность отказаться. Кроме того, право на отказ от вакцинации также закреплено в законе “Об иммунопрофилактике инфекционных болезней”».
Но. Это вот как мы с вами разбирали историю в Карабахе в первом часе. Есть тонкость. Тонкость заключается в том, что тот приказ, который вы мне прислали, да, он касается и сотрудников, и студентов, но в части – я просто обращаю ваше внимание – в части репрессий после отказа он касается только сотрудников. Нельзя студента наказать даже по приказу ректора МГТУ. Я разобрался в этом приказе. Там списки подаются, но никаких, как было сказано в решении Конституционного суда по вопросу о подписке о невыезде, никаких правовых последствий для студентов не наступает.
Если же для сотрудников высших учебных заведений наступит правовое последствие за отказ от прививки от гриппа, то данный сотрудник должен немедленно сообщить об этом на горячую линию Министерства высшего образования.
С. Бунтман
―
То есть можно сразу на горячий телефон, да?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
А он известен?
А. Венедиктов
―
Он известен, конечно.
С. Бунтман
―
Там на сайте есть?
А. Венедиктов
―
Конечно.
С. Бунтман
―
На сайте есть, где контакты.
А. Венедиктов
―
Мы внутри расшифровки нашего эфира, когда появится расшифровка, мы этот телефон поставим. [Горячая линия по обеспечению правовой и социальной защиты обучающихся профессиональных образовательных организаций и образовательных организаций высшего образования Тел. 8 (800) 222-55-71 (9:00-17:00 по московскому времени)
]
С. Бунтман
―
Здесь напоминают еще об одной просьбе, которая касается пандемии. Сколько было на ИВЛ до пандемии?
А. Венедиктов
―
Забыл спросить. Карабах занял все. Я сейчас запишу себе.
С. Бунтман
―
Напоминаем.А.Венедиктов: Навальный не был ограничен подпиской о невыезде. Президенту доложили неверно
А. Венедиктов
―
Все, спасибо. Видите, когда просьбы… Вот для чего нужны, на мой взгляд, СМС или чат, или наш сайт, или Фейсбук. Когда грамотно сформулированные вопросы, на которые у меня, например, нет ответа, но я могу благодаря репутации «Эха Москвы» обратиться формально (или неформально) за объяснением, и, собственно говоря, мы получаем ответы. Вот ИВЛ, пандемия до. Потому что сейчас на ИВЛ находится в Москве 379, по-моему. Могу ошибиться в 2-3. 379 человек.
С. Бунтман
―
Понятно.
А. Венедиктов
―
Вот ежесегодня, что называется. Не посмотрел. Виноват. Забыл. Записал еще раз в свой таинственный блокнот.
С. Бунтман
―
Ярославу Шинкаренко мы ответим, который задавал этот вопрос.
А. Венедиктов
―
Но лучше напоминать до эфира.
С. Бунтман
―
Да. Спасибо, что вы сейчас напомнили. В следующий раз обязательно.
А. Венедиктов
―
Ярослав, вы же мне пишете и в личную почту. Могли бы до эфира напомнить.
С. Бунтман
―
Боюсь, что вопрос не снимется до следующей субботы.
А. Венедиктов
―
Не-не, я сделаю. Но я могу Ярославу ответить и лично. Я думаю, это многих интересует – про динамику.
С. Бунтман
―
Конечно.
А. Венедиктов
―
Потому что начала расти динамика детей.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Я просил Депздрав и, в частности, вице-мэра Анастасию Ракову выдавать еще возрастные категории выявленных заболевших. И вот сегодня в Москве из 6471, по-моему, 996 детей. У них симптомы или выявлены. И такая история, если вы обратили внимание, достаточно гибкая. Все-таки мэр прислушивается к вашим визгам и моим воплям. Я вместе с вами визжу и воплю.Вы знаете, что принято решение, что в московских школах теперь если родители – давно было пора отдать родителям этот вопрос – младших классов (вот те, которые учатся, не на дистанционке) принимают голосованием решение о переходе класса на дистанционку, класс переходит на дистанционку. Я давно говорил, что эти решения надо отдавать… Там, где очаги, там понятно, что государство. Но вот если есть возможность так и так, такие решения надо отдавать родителям.
В конечном итоге даже те родители, которые говорят: «Ой, заберите у меня ребенка в школу. Мне работать надо», им здоровье ребенка, когда они видят эту статистику и попадание ребенка в больницу в эту самую красную зону, они разумные люди, как правило. Вообще, давно пора школам больше смотреть на управляющие советы и на родительские собрания по таким вопросам. Но тем не менее. Это тоже новация. Она связана с тем, что и среди детей тоже растет количество заболевших.
С. Бунтман
―
Среди детей растет. Пока младшие классы занимаются еще, да?
А. Венедиктов
―
Они имеют право… Только что сказал.
С. Бунтман
―
Имеют право решать. Трудно и практически невозможно ответить, я думаю, Анне на: «Как долго будет длиться дистанционное обучение?»
А. Венедиктов
―
Это зависит от эпидемии. Это же не история с собственно дистанционным. Я могу сказать, что больше всего переживают учителя, Ань, понимаете. Давайте еще раз. Я же учитель. Я могу сказать, что если меня сейчас посади, даже с учетом того, что у меня перерыв был в 20 лет, тем не менее посади вести дистанционные уроки… Вот я во вторник должен вести дистанционно… Ну это студенты. Где-нибудь на следующей неделе Дима Быков попросил вести дистанционный урок у детей. Я, честно говоря, не очень понимаю, как я эффективно это могу сделать.Но я человек безответственный. Я не принимаю потом экзамены. Дети от меня не зависят в том смысле, что в аттестат чего-то. Это просто единичные случаи. Но я могу сказать, что от дистанционки страдают…ну не страдают, теряют больше всего учителя, а не дети в этом смысле. Больше не готовы оказались в целом учителя. Поэтому я вам даже сказать не могу, когда это все закончится. Когда эпидемия закончится, наверное, или спадет.
С. Бунтман
―
Ну вот есть люди абсолютно недовольные этим, особенно это ковид-скептики.
А. Венедиктов
―
Ну, недовольные. Ну, ковид-скептики. Ну и хорошо, что люди недовольны.
С. Бунтман
―
Причем недовольные до крика есть просто.
А. Венедиктов
―
Ну, пусть кричат. Я говорил вам, московские крематории работают 24/7. Выбор какой?! Чтоб потом вы рвали на себе волосы, узнав, что дедушке и бабушке ребенок перенес это, и вы там срочно звоните: «Найдите место на кладбище», что ли? Ну вы чего?
С. Бунтман
―
Не верят.
А. Венедиктов
―
Ну, не верьте. Я ж говорю, потом. Прозрение-то приходит потом. Что можно делать с людьми, которые не верят или верят? Ничего с ними делать нельзя. Я вам статистику привожу.
С. Бунтман
―
Я понимаю, Скарлетт, что да хрен с ними с учителями. Ну конечно хрен.
А. Венедиктов
―
А кто детей учить будет? Хрен с ними с учителями… Детей-то как учить?
С. Бунтман
―
А дети и так.
А. Венедиктов
―
А тогда зачем вам в школу вообще ходить? А дети и так…
С. Бунтман
―
Ну потому что учителя-то – чужие, а дети – свои. Вот в чем дело.А.Венедиктов: Я просто показываю, какие темки обсуждаются, в том числе военными делегациями
А. Венедиктов
―
Ну правильно. Не, на самом деле, так и должно быть. Имею в виду, что подумайте о своих детях. Не только детях, но и родителях. В общем, ребят, вот такая ситуация.
С. Бунтман
―
Что с койками в Москве?
А. Венедиктов
―
В Москве койки есть. Но, как я понимаю, баланс поддерживается. Но госпитализаций много. Грубо говоря, вчера было госпитализировано чуть меньше 1500 человек, 1400. А вчера с койки поднялось 1200. «Поднялось» я сказал грубо, наверное. Ушли и выздоровели. 1200. Я вам хочу напомнить, что у нас 70 человек в день умирает. Почитайте, еще раз повторяю, репортаж Елены Костюченко из «Новой газеты» на нашем сайте. Это очень страшно. Это про умирающих. Ну вот 70 мест освободилось, скажу я цинично. 1400 госпитализировали из 6400. Можете посчитать. Что у нас получается? 25% на госпитализации.
С. Бунтман
―
Юлий Ап пишет: «Заслуживают ли учителя поддержки от государства? Мы каждый день общаемся с сотнями детей. Нагрузка все время увеличивается, так как замещаем заболевших коллег».
А. Венедиктов
―
Во-первых, заслуживают. И давайте я запишу. Я пока вам ничего не скажу. Я запишу. Я, во-первых, не знаю, существует ли она. По врачам мы понимаем приблизительно, а по учителям не понимаем.
С. Бунтман
―
Еще один приказ интересный, близкий к этому теме. Данила нам пишет: «МЭИ. Приказ об освобождении общежитий». Очень странно.
А. Венедиктов
―
Не готов ответить. Надо посмотреть на приказ и посмотреть, куда освобождение. Приказ пришлите.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Видите, мы разбираемся с документами для того, чтобы вам помочь, а не для того, чтобы просто покричать.
С. Бунтман
―
Расскажите, какой в регионах бардак. Скорые не едут неделями.
А. Венедиктов
―
Можно я вам скажу? Я не нахожусь в регионе. Вы расскажите, куда неделями не едут скорые. Можно город или место? Мы сможем, наверное, совершить донос в Контрольное управление Министерства здравоохранения. А вы нам скажете, что вот скорые были вызваны тогда-то, они не приехали неделю или две, или три. Конкретно факт.
С. Бунтман:
―
«Почему не закрывают храмы?»
А. Венедиктов
―
Не знаю, почему не закрывают храмы. Это точно вопрос к патриарху.
С. Бунтман
―
Насколько я знаю, во многих местах настоятели себя очень аккуратно ведут.
А. Венедиктов
―
Всюду ведут.
С. Бунтман
―
Ну, то, что знаю. Знаешь, Алеш, не в регионах, а знаю просто, где близко.
А. Венедиктов
―
Хорошо.
С. Бунтман
―
Знаю, что очень серьезно и строго принимают меры.
А. Венедиктов
―
А вы не ходите туда, где скопление народа – храм ли это или еще. Чего вы опасаетесь, туда и не ходите.
С. Бунтман
―
Вызвало несколько здесь иронико-саркастических замечаний закрытие музеев для работы с посетителями.
А. Венедиктов
―
Знаете, что случилось с музеями? Было письмо о том, что все основные хранительницы – 65+. Помимо всего прочего.
С. Бунтман
―
Это помимо всего прочего.
А. Венедиктов
―
Помимо всего прочего. Сначала в музеях закрыли экскурсии. Вот я знаю про кремлевские музеи. Но единичные сюжеты… То есть вы могли пойти индивидуально. Потом было письмо о том, что хранительниц всех надо отправить. А кто будет в залах, кто будет охранять и так далее? Там очень возрастной контингент. Наверное, можно строго построить музеи. Имею в виду, как в Эрмитаже было, когда я был, энное количество людей в час. Но слушайте, страх перед заражением настолько велик у людей… Мы же видим это.Вообще закрыть, конечно, легче. Но вот попытки в театрах, кинотеатрах 25%, QR-коды – это попытки не закрыть. Что делается? Саботируется. QR-коды саботируются, 25% саботируется. А ответ на саботаж – закрытие. И опять какой выбор? Ограничения? Ограничения не соблюдаются. Тогда закрытие. Ну вот.
Но про музеи я вам говорю, что я знаю, что там возникла вторая история. Это связано с тем, что 65+ все уходят с работы на удаленку. Ну хранительницы. Это просто видно. Ответил.
С. Бунтман
―
Да. «В храмах никто сейчас иконы не целует, где нормальные места.
А. Венедиктов
―
Ничего не знаю.
С. Бунтман
―
Я знаю. Я могу сказать.
А. Венедиктов
―
Где-то – целуют, где-то – не целуют.
С. Бунтман
―
Да. Вот когда нормальный настоятель, там все в порядке совершенно. И очень радостно, когда это делают разумно, четко и ясно. Это радостно действительно. Дальше. С лекарствами. Вот история с этими самыми маркировками, которые упростили, но…А.Венедиктов: Вот эпидемия – это пик. Всех туда. Дальше что?
А. Венедиктов
―
Сделали через жопу, чего… Все понятно как – через жопу.
С. Бунтман
―
Вот самое было время эту маркировку делать.
А. Венедиктов
―
А у нас все параллельно идет. У нас как бы одно не относится к другому. Насколько я понимаю, сейчас отложили. В точности не знаю. Там Юля Латынина говорит. Но сделали через задницу, да. Так бывает в нашей стране.
С. Бунтман
―
Да. И от этого ситуация очень тяжелая, просто очень тяжелая. А в чем упрощение, никто не сказал?
А. Венедиктов
―
Существует огромный черный, серый рынок подделок под лекарства.
С. Бунтман
―
Нет, зачем ввели маркировку – это да. А сейчас система маркировки на той неделе была упрощена.
А. Венедиктов
―
Это к фармакологам.
С. Бунтман
―
Как раз те, кто там работает, они не понимают, что произошло.
А. Венедиктов
―
Не готов ответить.
С. Бунтман
―
А мы и подавно.
А. Венедиктов
―
Я фантазировать не буду.
С. Бунтман
―
Да, кстати. Вот говорят: «А все-таки себе поставили перегородку». Знаете, перегородка уже все исцарапанная. Это означает, что мы ее поставили с весны.
А. Венедиктов
―
Да, перегородка стоит, по-моему, с 16 марта и никуда не девалась.
С. Бунтман
―
Да. Чуть попозже мы сделали. И она никуда не девалась с этого времени. – «Про наличие лекарств можно ли сделать передачу?»
А. Венедиктов
―
Наличие лекарств меняется все время. Мы сделаем передачу, а завтра ситуация изменилась. Что про наличие лекарств? Вы нам пишете: «Вот нет такого-то». Тут же нам тут сыпется: «А у нас в аптеке есть», «А в нашем городе есть». Что про наличие лекарств? А про наличие помидоров не сделать передачу? Понимаете, про маркировку можно сделать. Вам зачем? Вам нужно, чтобы они были и все. Вот лекарства должны быть. И все. А что передачу про нее? В чем передача?
С. Бунтман
―
Можно интервью такое не очень большое: а в чем, собственно, маркировка и в чем упрощение.
А. Венедиктов
―
Про маркировку лекарств – да. Я говорю про наличие.
С. Бунтман
―
Про наличие – это читать 2 часа, где есть, а где нет.
А. Венедиктов
―
Именно так.
С. Бунтман
―
Нет. Это не пойдет такое дело. – «В Турции за поддержку лекарств от 10 лет до пожизненного».
А. Венедиктов
―
За подделку, наверное.
С. Бунтман
―
За подделку. Да, я и сказал.
А. Венедиктов
―
У нас тоже есть. Но у нас огромный серый рынок, послушайте. Ну, был, во всяком случае. Поэтому Мишустин носился с идеей о маркировке лекарств еще будучи налоговым давным-давно. Это его старая идея. В принципе – правильно, а по существу – издевательство, потому что в этот момент все сработало через то самое место, которое мы так все любим.
С. Бунтман
―
А в этот момент мы обращаемся к новостям. А потом вернемся.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
С. Бунтман
―
Продолжаем. Вакцина.
А. Венедиктов
―
Да. Знаешь, меня тут начали щунять за прошлую нашу программу: «Вы откуда знаете, что Путин не привился? Вы все врете». Слава богу, вчера Дмитрий Сергеевич Песков сказал, что Путин не привился.
С. Бунтман
―
А кто тебя начал пинать-то?
А. Венедиктов
―
Да эти вот твои любимцы в чате.
С. Бунтман
―
Ну ребят.
А. Венедиктов:
―
«Откуда вы знаете все?» Я знаю, потому что я общаюсь с людьми для того, чтобы в том числе и вам про это рассказывать. Если я что-то говорю, я знаю. Если что-то предполагаю, я говорю, что я предполагаю. Если я говорю «надо ставить лайки» и говорю вам «ставьте лайки»… Что такое, 11 тысяч смотрят, лайков там кот наплакал.
С. Бунтман
―
Нет, лайков нормально сейчас.
А. Венедиктов
―
Да, нормально? Что такое для тебя нормально? Нам же пополам делить.
С. Бунтман
―
Да мне не надо. Я тебе все отдам.
А. Венедиктов
―
А, хорошо. Давайте вакцину. Вчера Песков сказал, что Путин еще не привился из его соображений, из своих соображений. А я, как Путин, как известно. Вот мы, Владимир Владимирович, наблюдаем пока за эффектами вакцины.Я хотел бы обратить внимание ваше на судьбу одного из изобретателей вот этой американо-немецкой вакцины. Зовут его Угур Шахин. Это человек, который в 4-летнем возрасте приехал в Германию из Турции с мамой. Его папа работал сборщиком на заводе «Форда». Понятен уровень семьи. Дальше этот парень пошел на медицинский в Кельнском, учился, подрабатывал на кафедре, естественно, как они все подрабатывают. Сейчас он стоит 5 млрд евро этот парень. Он является совладельцем вот этой компании BioNTech, которая вместе с Pfizer делает вакцину.
Я хочу вам сказать, что вот я прочитал его биографию общедоступную на русском и французском языке (то, что мне доступно). Я должен вам сказать, вот, собственно говоря, с кого нам брать пример. Вот стартовые его позиции были минимальные. Медицина – штука довольно сложная. И вот он добился этого. Причем он продолжает над этим работать. Он ведущий в области онкологии исследователь, наполучал разных немецких медицинских премий за всю свою жизнь с 95-го года, между прочим. И это люди, которые отвечают своей репутацией. Это очень важная история.
А.Венедиктов: У нас духовные скрепы настоящие
И когда Евросоюз покупает 200 млн вакцин (это на 100 млн человек, чтоб было понятно, на двойной укол), это значит, что в основе этого лежит помимо процедуры, за которой следят, и военные в том числе, они еще понимают, что у них репутация международная, потому что в его команде трудятся и немцы, и венгры, он сам этнический турок, и евреи, и, по-моему, с Украины парень. Вот это их бизнес не в смысле только денег (этих 5 млрд евро, которые его только, а компания стоит 18 млрд евро, что было понятно), а в смысле репутации. Это очень важная история, мне кажется.
И поэтому когда мы обижаемся, что а чего про наши вакцины так не говорят, а все ждут… И вот президент не привился опять же. А чего он привился? И все ждут вот этого Pfizer, BioNTech, а также другие (Оксфорда и еще чего). Это вопрос репутации. Это очень важно понимать, что вопрос доверия не просто фантазийный. Вы сами свое доверие к кому-то или к чему-то формируете на основании своего опыта.
Вот возвращаясь к вакцине, о которой мы говорили, к вакцинированию, к отказу от вакцинирования, в том числе, студентов, мы понимаем, что это не потому, что… Есть люди, которые вообще борются с вакцинами всю жизнь. У нас был круглый стол в Общественной палате Москвы, куда приходили мамы и говорили: «Мы не дадим наших детей вакцинировать, потому что был случай: вакцинировали ребенка, а он стал больной. А где-то умер». Да, такие случаи есть. Какая альтернатива? Всегда разговор.
Вот я просто хотел привести пример невнимательного отношения. Помнишь, у нас время пинают российскую и московскую вот эту систему оптимизации коек. Помнишь, да?
С. Бунтман
―
Ну да.
А. Венедиктов
―
Я решил найти статистику по койкам в разных странах. И спасибо коллегам из газеты «Ведомости», которые покинули газету «Ведомости», «VTimes» сделали сайт. И опираясь на немецкие источники, они, например, привели такой замечательный пример. Вот в России госпитальных коек на 10 тысяч человек – 71.
С. Бунтман
―
На 10 тысяч.
А. Венедиктов
―
На 10 тысяч. Ну неважно. На энное число – 71. В Дании – 26, в Финляндии – 36, в Норвегии – 35, в Австралии – 38, в Сингапуре – 25, в Японии – 130, в Израиле – 30, в Нидерландах – 32. Ребят, это чем-то говорит? Речь идет о качестве медицины, а не о количестве коек. Это вот такой популизм: пусть будет больше коек – и тогда наступит нам счастье. Вот у нас 71 на тысячу человек.
С. Бунтман
―
Получается, что не в койках дело.
А. Венедиктов
―
Не в койках дело, а в качестве медицины. Когда вы приводите, что у нас сократилось столько-то коек – это не самое главное. Потому что мы знаем, какие это были койки – рваные раскладушки, извините. Может, вы не лежали в больницах тогда, а я лежал. И при 71 койке на 10 тысяч у нас смертей на миллион человек – 199. А у Финляндии и Норвегии при 36, почти в 2 раза меньше, 52 и 66 смертей, а не 199, то есть в 3 раза меньше. То есть связано, но не связано, на самом деле. Это вот если серьезно к этому относиться. Нет, если там что-то кричать, то можно сказать, давайте нам сделаем, как… Как где? Как в Великобритании? Там 25 коек. Но там и смертей больше.Эта история нелинейная. К ней надо относиться внимательно. Каждый раз, когда мы хотим что-то ткнуть, мы можем говорить, да, если человек лежит в коридоре, и это факт, если скорая не приезжает, и это факт, вот с этими фактами надо разбираться: а) почему этот факт и б) нет ли системной истории. У нас действительно проблема была, связанная с количеством подготовленных врачей младшего персонала, а не в койках было дело. И что, от хорошей жизни что ли студентов мобилизовали и продолжают это делать уже без криков? От хорошей жизни что ли?
Мне вот мои знакомые, которые лежали в московских клиниках на ковиде, мальчики и девочки работают там. В хороших клиниках. Я б сказал, в престижных клиниках. Не хватает. Не готовы были. Никто, кстати, не был готов, ни одна страна. Но мы говорим про нашу. Мы же у себя живем. И, значит, задача в другом. Задача – понять, сколько надо, и что делать, когда нет эпидемии, этим людям. Вот когда перестанет быть эпидемия, что делать нанятому персоналу на время эпидемии? На улицу что ли? Вот эпидемия – это пик. Всех туда. Дальше что? Тяжелая история.
Например, вот когда Евгений Ройзман – я попрошу Иру Воробьеву – критикует действия властей городских, вот был бы он до сих мэром Екатеринбурга, а он как бы поступил, если бы ему не хватало врачей? Вот люди лежат. К ним не приходят часами медсестры. Ну не хватает физически. Что бы он как мэр города смог бы сделать? Эпидемия же не ждет: давайте я сейчас подготовлю, а давайте мы вашу эпидемию через 4 года, когда у меня будет кадровый ресурс. И те, кто за последние годы не лежал, даже не по ковиду, а я лежал, я могу сказать, что и в этом тоже проблема.
Легче сказать, что давайте увеличим количество коек и поставим их где угодно. А койки будут снабжены кислородом? А к койкам можно будет подогнать аппаратуру, КТ? А можно будет там электричество к каждой койке провести. Это же в этом история. И я думаю, что эта эпидемия, которая продолжается, многому научила, многим открыла глаза, а многим дала по голове. Потому что и оптимизацию надо проводить правильно. И я повторяю эти цифры. Я по Москве не знаю, это по России я сказал. Это большая проблема. Но большая проблема – качество медицины.
Посмотрите, вот этот парень, который Угур Шахин, вы знаете, когда они начали работать над вакциной? В январе. Кто в январе говорил о болезни? Только спецслужбы Трампу. В России – только Собянин. Кто говорил в январе о том, что грядет эпидемия? Над ковидной этой штукой они начали, они создали лабораторию, нагнали людей, они начали в январе 20-го года, когда еще эпидемия была видна, видимо, только им. Вот вам квалификация.
С. Бунтман
―
Ну да.А.Венедиктов: Когда перестанет быть эпидемия, что делать нанятому персоналу на время эпидемии? На улицу?
А. Венедиктов
―
Восхищаюсь. И еще вакцина не готова, обращаю ваше внимание.
С. Бунтман
―
Здесь очень интересная вещь, которую Аркадий нам пишет. И пишет он вот что: «Ночью у Нарышкина во втором часе программы “Один” был звонок от реаниматолога, работающего в ковидном отделении. Говорил целый час. Очень познавательно. Страшно и полезно для всех тех, кто не верит в опасность и коварство вируса. Дайте эту программу в записи в прайм-тайм, если сочтете нужным».
А. Венедиктов
―
Я сейчас с Алексеем переговорю. Спасибо большое. Но это, наверное, на прошлой неделе, потому что на этой неделе… Нет. Алексей был на этой неделе. Все, я поговорю сейчас.
С. Бунтман
―
Алексей был на этой неделе.
А. Венедиктов
―
Ребят, я выйду сейчас спрошу. Спасибо большое, Аркадий. Не всегда удается «Один» послушать, потому что у меня это вполне горячее время работы – планирование следующего дня – с 0 до 2. А поскольку он не расшифровывается, кроме Быкова, я и не читаю. Спасибо за такую подсказку. Сейчас с Алешей переговорю.
С. Бунтман
―
Да, оптимизация больниц и всего другого – это вещи, которые, я надеюсь, заставят очень серьезно продумать дальше. Если мы хоть какие-то уроки хотим извлекать из того, что происходит сейчас. Но с этим бы справиться сейчас. И потом, конечно. Здравоохранение нуждается, действительно, в очень серьезной настоящей модернизации.– «Есть ли надежда, что отменят перчаточный режим?»
А. Венедиктов
―
Ну я поговорю. Вы знаете, легче ввести, чем отменить. Я так же, как и вы, не разделяю перчаточную историю. Но я вам могу сказать, когда я захожу в книжный магазин, я в перчатках, потому что я беру книги, я смотрю, ставлю обратно их на полку.
С. Бунтман
―
Ты знаешь, я и в книжный, и в шмоточный хожу.
А. Венедиктов
―
Ну в магазин, да. Я просто в шмоточный не хожу.
С. Бунтман
―
А в шмоточном хорошем, нормальном магазине просто выдают одноразовые перчатки.
А. Венедиктов
―
Я надеюсь, что на следующей неделе или через неделю к нам придет Максим Ликсутов ваш любимый. Мы с ним разговаривали. Я говорю: «В чем смысл перчаток в транспорте?» Он говорит: «Поручни. Вот все, к чему мы притрагиваемся».
С. Бунтман
―
Находясь на эскалаторе, беретесь за поручни.
А. Венедиктов
―
Находясь на эскалаторе, беретесь за поручни. Находясь в вагоне – поручни. Только их надо снимать и бросать, прямо выйдя из вагона, и надевать вторые, новые.
С. Бунтман
―
Вот в этом большая беда.
А. Венедиктов
―
Да, в этом проблема.
С. Бунтман
―
В этом большая беда, потому что перчатки на целый день как минимум люди надевают. Поэтому меня как раз вполне удовлетворяет. Я, к величайшему моему счастью, не общественно-транспортный человек.
А. Венедиктов
―
Но у нас запрет на пользование общественным транспортом. Алло, Сереж.
С. Бунтман
―
Да. Нет, ну я вообще, в принципе.
А. Венедиктов
―
Я еще раз повторю для вас, что для наших сотрудников, начиная опять-таки, по-моему, с 17 марта был издан приказ за подписью генерального директора и главного редактора о том, что передвигаться исключительно на такси, которое мы, естественно, оплачиваем, или на своих машинах.
С. Бунтман
―
Анк, я абсолютно с вами согласен, что главное – не ковырять в носу и мыть руки.
А. Венедиктов
―
Мойте руки.
С. Бунтман
―
Это абсолютно такая детская вещь, которую нужно делать в принципе.
А. Венедиктов
―
А, может быть, все-таки на «Детскую площадку» напомнить.
С. Бунтман
―
На «Детскую площадку» мы напомним. Спрашивают, как купить комикс?
А. Венедиктов
―
Комикс купить пока довольно просто. Смотря, в каком вы городе. Если вы в Москве или за Москвой, то в книжном магазине «Москва», на сайте книжного магазина «Москва». Можно перейти с нашего сайта, а можно зайти на их сайт. Можно сделать предзаказ, оплатить его. Если вы в городе Москве, вы можете забрать его. А если вы в другом городе, вам его вышлют. Стоимость комикса что в Москве, что в Петербурге – там два магазина будут пока с 1 декабря – одна цена: 999 рублей. Пересылка почтой России: +350 рублей. Все. Пока так.Может быть, мы откроем наш интернет-магазин еще, если нам удастся успеть это сделать. Я имею в виду «Дилетант». Но цена будет та же. Мы добились того и ведем переговоры, что цена будет так же. Мы также договорились, естественно, в Петербурге, что и гостиница «Гельвеция» будет торговать комиксом за 999 рублей. Но почтой она посылать точно не будет. На это есть в Петербурге магазин «Подписные издания», где тоже на сайт можно зайти. Более того, скажу вам, что и «Буквоед» в Петербурге, но, правда, с 25 декабря только будет продавать комикс. Но сейчас уже можно заказать, оплатить и так далее.
С. Бунтман
―
Буксир: «Что за паника на борту “Титаника”? Вы просите с автографом – будет вам с автографом».
А. Венедиктов
―
Будет вам с автографом.
С. Бунтман:
―
«У меня такое ощущение, что вы или выиграли в рулетку просто, потому что вы так разбрасываетесь. Я готов заплатить вдвое за автограф».
А. Венедиктов
―
Не надо вдвое.
С. Бунтман:
―
«Пальто не надо!»
А. Венедиктов
―
Сделаем. Напишите. Вы подождите тогда заказывать.
С. Бунтман
―
Да. Мы ж говорили об этом.
А. Венедиктов
―
Тогда закажете, когда мы откроем наш интернет-магазин «Дилетант», если вы в Москве и даже не в Москве. Вы просто напишете, что это вы. Мы поставим вам автограф.
С. Бунтман
―
Да, обязательно. Тут говорят: «Как вы относитесь к идее заболеть нарочно коронавирусом, пока он не мутировал со страшной силой, переболеть и хорошо?»
А. Венедиктов
―
Не готов совсем. Такую тактику должны предлагать эпидемиологи.
С. Бунтман
―
Вот я никак к этому не отношусь. Если вы хотите на это пойти, то пойдите и расскажите потом нам о результате.
А. Венедиктов
―
В программе «Изнанка».
С. Бунтман
―
Можете под ником каким-нибудь, как в программе «Изнанка» это часто бывает. – «Договоритесь о распространении журнала и комикса через портал kniga.de. Русские немцы скажут вам “спасибо”».
А. Венедиктов
―
Записал. Спасибо. Смотрите, еще раз повторю, уж извините. Для меня это проект non-commercial. Мы его распространяем по цене ниже себестоимости. В результате он равен себестоимости, если продать все 100%. Этого не будет, как вы догадываетесь, хотя бы потому, что вот авторские будут. Поэтому нам очень важно понять, насколько это рынок спроса. И поэтому и kniga.de. Я себе записал. Мы придем и к «Лабиринту», и еще куда-то, и еще куда-то, если будет спрос. Если спроса нет, вторым уже рисковать семейным бюджетом я не готов.
С. Бунтман
―
Сколько страниц?
А. Венедиктов
―
Собственно комикс, собственно картинки – 64 страницы. Это классика. И еще 16 страниц, то есть всего 80…
С. Бунтман
―
Историческая часть, да?
А. Венедиктов
―
Да, историческая часть, где описание главных героев, где Тобольская тетрадь знаменитая в каком-то из архивных, мы повторяем, где мы там были в Тобольске, и где о самозванцах, которых вы никогда не знали, и где, например, есть письмо, записка Андропова в Политбюро о сносе Ипатьевского дома. Никакой не Ельцин, а Андропов. Решение Политбюро ЦК. Поэтому историческая часть – 16 страниц. 64 – собственно рисунки, комикс.
С. Бунтман
―
Донос.
А. Венедиктов
―
На гетмана-злодея.
С. Бунтман
―
От Барака Обаны за 100 рублей: «Большой театр, - пишет бдительный товарищ Барака Обана, - профанирует ограничения».
А. Венедиктов
―
Да я знаю всю историю с Большим театром. Он не профанирует ограничения. На этот вопрос, извините, как в Карабахе, нет ответа. Хотя это звучит странно. Они продали билеты вперед. Что можно сделать, если у них до, по-моему, декабря уже, когда были другие ограничения (50% зала)? Как отбирать из этих 50 и пустить 25? Я напомню, что Большой театр – это федеральный, а не московский все-таки. Давайте мы попросим либо Ольгу Любимову, либо директора Владимира Урина, дадим им время в начале следующей недели перевести дух и попробуем получить ответ, что они делают с проданными билетами. Так что ваш донос справедлив. Но ответа нет.
С. Бунтман
―
Мне кажется очень интересной вещью возрастные хранители, смотрители залов и так далее. Можно ведь на это время нанять волонтеров.
А. Венедиктов
―
Нельзя, потому что это зона, где находятся большие богатства. Как вы их наймете? Проверенных людей, не проверенных людей. Ребят, ну вы смеетесь? У меня сейчас 30% журналистов находятся на удаленке и еще 50% сотрудников. Давайте я к микрофону буду сажать не проверенных людей. Волонтеры…
С. Бунтман
―
К микрофону, да?
А. Венедиктов
―
Да. Ну давайте за пульт посадим.
С. Бунтман
―
А я думал, у нас какие-то ценности. Как раз хотел спросить, а где у нас…
А. Венедиктов
―
У нас духовные скрепы настоящие.
С. Бунтман
―
В Беларуси ситуация с пандемией. Ее заметили.
А. Венедиктов
―
А в Китае?
С. Бунтман
―
Я вам скажу, ее заметили.
А. Венедиктов
―
Не, секундочку, Сереж, извини, а в Китае вы знаете, что с пандемией? Не знаете? А в Эфиопии что с пандемией? Вы знаете, нет? А в Чили что с пандемией? Там, где ситуация более-менее закрыта, там можно только фантазировать. Когда китайцы говорят, что у них вчера было 16 случаев, при этом город Ухань закрыт до сих пор… Ну ребята. Граница России с Китаем закрыта со стороны Китая до сих пор. Со стороны России. Если в Китае нет, чего Россия закрыла границу-то? Давайте открывать. Давайте самолеты пускать. Нет. Ах, нет? А что такое? Там же нет пандемии. Так что не придумывайте ничего. Не знаем. Как говорим, не знаем.
С. Бунтман
―
Светлана написала: «Я не верю китайцам». Ну, хорошо.
А. Венедиктов
―
Это бывает. Вера – дело такое.
С. Бунтман
―
Я вообще никому не верю.
А. Венедиктов
―
А люксембуржцам?
С. Бунтман
―
Люксембуржцам?
А. Венедиктов
―
Да.
С. Бунтман
―
Этим жлобам, которые сидят у себя на этом самом…
А. Венедиктов
―
На чем?
С. Бунтман
―
В своем Вадуце на своих отмываемых деньгах.
А. Венедиктов
―
Во, во, во.
С. Бунтман
―
О, да. А как же можно верить люксембуржцам? А лихтенштейнцам? Вот лихтенштейнцам в Вадуце.
А. Венедиктов
―
А я вам не верю – вы мало лайков ставите. Уже конец программы, а лайков всего ничего. Я вам тоже не верю.
С. Бунтман
―
Ярослав, мы все поняли, дорогой, что вы не предупредили до эфира, потому что сами забыли про ИВЛ. Ну и хорошо. Мы уже все давно поняли. Вот говорят, в Туркмении все окей. Надо перенимать опыт.
А. Венедиктов
―
Надо переезжать вам туда.
С. Бунтман
―
Нет. И перевернутый вверх ногами смайлик.
А. Венедиктов
―
Я понимаю. И он в ироническом смысле благородный дон, и я в ироническом смысле благородный дон.
С. Бунтман
―
Да. – «Вадуц в Лихтенштейне». Я сказал, лихтенштейнцы. А люксембуржцы – Люксембургом своим. Все понятно. Великое герцогство. Маленькое только очень. Ну что ж, друзья мои, давайте разбегаться. Я вам объявлю программы. Не забудьте, что в 17 часов у нас будет программа, посвященная памяти Армену Джигарханяну.
А. Венедиктов
―
«Разбор полета».
С. Бунтман
―
Это будет «Разбор полета», который провели Ирина Воробьева и Татьяна Фельгенгауэр.
А. Венедиктов
―
Замечательная программа с Арменом Борисовичем.
С. Бунтман
―
Да. В 15 часов я вас жду с районом Отрадное. Кстати говоря, ваши протесты дошли, и ваши просьбы дошли. Я сегодня с удовольствием увидел, что объявляют в мобильном приложении, где я посмотрел, чтоб было написано, какой район. Так что все в порядке. Да, Армен был хороший человек. Он был просто очень хороший человек. Любовь, вы абсолютно правы.
А. Венедиктов
―
А я пойду писать Эдварда Станиславовича Радзинского. И ждите к вечеру выкладывание, что там Маленков и Берия вышли из доверия. А товарищ Берия вышел из доверия, и товарищ Маленков надавал ему пинков.
С. Бунтман
―
Да.
А. Венедиктов
―
Вот это будет эпиграф к нашей передаче.
С. Бунтман
―
Очень хорошо. Ну ладно. Спасибо большое. Друзья, всего вам доброго.